Текст книги "Гости из будущего. Дилогия. Часть первая. Коридор времени"

– И вы об этом так спокойно говорите? – вновь за всё время своего долгого молчания подал голос режиссёр Зеркалович– Романовский. Причём, говоря эти слова, он, как всегда, находился на грани нервного срыва, и это чувствовалось по его интонации.

– А вы, что предлагаете, товарищ режиссёр? Руки в гору и к немцам? – со злостью спросил Сокольников «комдива».

– Я не знаю! Но всё это полный бред! Это мой сценарий, я всё придумал, такого не было в реальности…, – затянул Зеркалович-Романовский старую песню. А какие ещё другие мысли у него могли быть?

– Ну, вот, опять началось всё сначала, прямо как в сказке про мочало, – резко оборвал Сокольников режиссёра, который, казалось, через пару секунд расплачется навзрыд.

– Дима! – остановил я Сокольникова, – прекрати!

Для полного счастья нам ещё не хватало, чтобы «комдив» бился в форме комсостава Красной армии стал бы кататься по дну окопа у всех на глазах. Сцена была бы весьма пикантной, особенно для младших и старших офицеров штаба, не говоря уже о рядовых.

– Возьмите себя в руки, Степан, – сквозь зубы процедил я. – Дима, давай сейчас в штаб, я буду ставить боевой приказ, а потом дуй на свой фланг к броду и ни шагу назад без моего приказа! Понял? В крайнем случае, если вдруг немец расчленит дивизию и отряд, то место сбора вот в этом районе, – карандашом я указал Сокольникову урочище, возле которого наметил район сбора частей сводного отряда после начала отхода с боевых позиций. Мы уже собирались покинуть траншею, но неожиданное заявление «комдива» заставило нас задержаться.

– Я отсюда никуда не пойду! – довольно твёрдо, что заставило нас с Димкой переглянуться, вдруг проговорил режиссёр. Сокольников удивлённо спросил: «Это почему же?»

– Всё произошло именно здесь! Как вы говорили, коридор времени открылся в этом месте, а потому от него нельзя далеко удаляться, иначе мы вообще никогда не сможем вернуться домой, в наше время.

– Завтра здесь будут немцы, Стёпа! Они вас или расстреляют на месте, или возьмут в плен и отправят в лагерь. Не забывайте, на вас форма комдива Красной армии, то есть почти генерала.

– А я всё равно останусь! Останусь! И вы меня не заставите следовать за вами! – упорно твердил режиссёр.

– Но мы вынуждены будем отходить и пробиваться к своим, ведь немцы возьмут нас в окружение!

– А я останусь здесь и не двинусь отсюда! Всё равно останусь! – с упорством раскапризничавшегося ребёнка повторял одно и то же Степан.

– Ну, тогда я данной мне властью буду вынужден поступить в отношении вас, как того требуют законы военного времени, то есть расстрелять, как изменника, дезертира и предателя! – коротко ответил я и, резко повернувшись, покинул окоп. Уговаривать этого человека у меня особого желания не было.

– Много на себя берёшь! Посмотрим, что будешь говорить потом, когда вернёмся! – зло прошептал «комдив» вслед, но я этих слов уже не слышал.

Глава девятая

рассказывает о том, как тяжёлые раздумья, пребывание в депрессии, страх и ужас, слабая психика и трусость могут стать причиной опрометчивого поступка.

 
                                    * * *
 

Для режиссёра Зеркалович-Романовского шёл третий день войны, в которой он по не необъяснимой для себя причине оказался. Вначале Степан просто не поверил во всё произошедшее. Вначале режиссёр подумал, что это сюрприз его пиротехников и декораторов, которые так мастерски подготовились к съёмкам. В первый момент ему всё так понравилось, что он даже хотел поощрить их небольшой денежной премией после окончания работы.

Даже, когда Степан увидел на «съёмочной» площадке перед блиндажом раненых и убитых солдат, сгоревшую дотла машину «эмку», в которой в соответствии с его сценарием главный герой приехал в штаб, он не мог даже предположить, тем более поверить в то, что это уже не съёмки фильма, а сама реальность. Однако случайные спутники в лице военных консультантов своим поведением развеяли всякие сомнения режиссёра. Ему пришлось поверить, что это действительно июль 1941-го года.

Первый день войны показался Зеркалович-Романовскому фантасмагорией, абсурдом, поэтому время для него пролетело как одна секунда. Постепенно режиссёр пришёл в себя, и вот уже второй день его мучил один и тот же вопрос: «Как же отсюда выбраться целым и здоровым?» Однако ответа у «комдива» не находилось. И осознание сего факта приводило Степана в полное уныние и безудержное бешенство одновременно.

– Господи, ну почему именно меня угораздило попасть в эту передрягу? За что такое наказание? – вопрошал Зеркалович– Романовский, видимо, к всевышнему, так как всякий раз задавая себе этот вопрос, он поднимал глаза к небу. Но и оттуда, сверху, ему никакого ответа не давали.

– Я ведь и пощусь, и воскресную службу посещаю, и пожертвования на храм делаю, и бедным помогаю, и живу как праведник! Ну почему, за что тогда мне такое несправедливое наказание?! – продолжал «общаться» режиссёр с богом, горестно вздыхая и украдкой смахивая со щеки внезапно покатившуюся слезу.

Однако режиссёр лукавил. Никогда он не был ни праведником, ни верующим, да и не стремился никогда им быть, ибо жил по одному возведённому им в ранг догмы правилу: не иметь никаких принципов. И как ни странно, но это правило помогало ему в жизни достигать поставленные цели. А цель у Степана была одна – известность и слава, причём не районного масштаба, областного или в рамках страны, а всемирная.

Зеркалович-Романовскому довольно в раннем возрасте удалось стать заметной фигурой. Много лет назад его, тогда ещё молодого студента кинематографического института, известные режиссёры стали приглашать сниматься в своих фильмах. Разумеется, завистники и недруги могли подумать, что всё это произошло благодаря его происхождению. Родился Степан в знаменитой семье. Однако они ошибались, полагая, что только благодаря своим родителям Зеркалович-Романовский добился успехов на кинематографической ниве. Конечно, Степану его происхождение помогало, но нельзя было отказать ему и в наличии таланта, способностей и личного обаяния, используя которые, он упорно и настойчиво шёл к намеченному рубежу и потому довольно быстро достигал «горизонта».

Правда, Степан Дорофеевич не стал связывать себя только с актёрским ремеслом, хотя и смог бы добиться на этом поприще большого признания. Ему не хотелось быть игрушкой в руках режиссёра. Зеркалович-Романовский всегда считал себя лидером по жизни. Карьера будущего режиссёра развивалась довольно успешно. Но пришло время идти на воинскую службу в армию. Не взирая ни на его «предельный» возраст, почти 27 лет, ни на просьбы влиятельных знакомых, ни на семейные связи Степан не смог освободиться от этого обязательного этапа жизненного пути любого нормального молодого человека. Поэтому будущему именитому режиссёру пришлось отслужить в армии, где получил богатый жизненный опыт, хотя сам он так не считал. Но главное заключалось в том, что армия не смогла заставить его изменить своему кредо: «жить без принципов». Именно поэтому в душе Степана и зародилась обида.

Зеркалович-Романовский, конечно, не мог явно выразить своего недовольства, но внутри он негодовал, как это могло случиться, что его такого талантливого и незаурядного начинающего режиссёра, будущую гордость страны, вот так просто взяли и отправили служить, вырвав из жизни несколько лет, сделав их пустыми и бесполезными. В этом и заключалась основная обида Степана на Власть, которая почему-то не захотела сделать для него исключение.

Хотя режиссёр считал, что очень сильно пострадал от Власти, но нигде и никогда о своей сокровенной обиде открыто не говорил. Напротив, он всеми силами старался угодить этой Власти и снимал для неё идеологически выдержанные фильмы, получал за них премии, призы, звания и прочие награды, считавшиеся в то время обязательными атрибутами успеха. Его приглашали на международные кинофестивали, конкурсы, предлагали что-то снимать за рубежом, ему светили огромные гонорары, но Власть не всегда давала разрешение на участие режиссёра в выгодных для него проектах. Обида Зеркалович– Романовского росла, поэтому он с радостью встретил «перестройку», а несколько лет спустя с радостью и ликованием воспринял известие о том, что обижавшая его Власть окончательно рухнула, похоронив под своими обломками некогда Великую Страну.

Новая Администрация стала сразу же искать себе союзников среди творческой интеллигенции, к коему сословию принадлежал и режиссёр Зеркалович-Романовский. Правда, он считал себя дворянином, причём, весьма древнего рода, но никогда не отказывался, когда его называли потомственным «русским интеллигентом».

Всю свою деятельность режиссёр позиционировал исключительно как служение государству, не принимая в расчёт тот факт, кто и с какой идеологий находится у власти. Вообще такая «декларация служения» была крайне удобной позицией феноменально беспринципного человека, готового под красивым патриотическим лозунгом служить какой угодно власти.

Для Зеркалович-Романовского наступило самое время, чтобы не в мечтах, а в реальности стать не просто знаменитым человеком. Ему всегда было тесно в рамках отечественного кинематографа. Степану хотелось международного признания. Он жаждал мировой славы. В России Зеркалович-Романовский добился того, что его имя знали везде – в любом районе и области страны от детей дошкольного возраста и до глубоких стариков. Демагогические рулады режиссёра на любую тему, и не только об искусстве, заполняли программы почти на всех каналах телевидения. Но и этого было недостаточно, чтобы обрести мировую известность.

Тему своего нового фильма Зеркалович-Романовский нашёл быстро. Будучи человеком весьма амбициозным, Степан понял, что с его связями и знакомствами в новой администрации он сможет протолкнуть свой новый фильм на конкурс соискателей премии Заморской киноакадемии. На поднявшейся волне отрицания и пересмотра некоторых этапов истории нашей страны Зеркалович-Романовский быстро сориентировался в выборе темы и в короткие сроки снял фильм на тему репрессий 1937-го года. Это был беспроигрышный выбор, так как вопрос дискредитации советской системы и лично Сталина являлся очень важным в политике нового руководства страны.

Зеркалович-Романовский находился буквально в полной эйфории после того, как ему вручили невзрачную бронзовую статуэтку. Это был его личный триумф. Казалось, что Степан достиг всего, что хотел. Обласканный новой властью, он стал заниматься общественной деятельностью и иногда даже пробовать себя в качестве политика.

Правда, после первого успеха режиссёру, ставшему уже всемирно известным и подружившимся с болливудскими «звёздами», никак не удавалось вторично получить престижную премию, чтобы закрепить успех. Вот этот момент омрачал его жизнь. Нерастраченные амбиции не давали спокойно спать мэтру. Один раз его фильм не пропустила отборочная комиссия, вторая попытка вновь закончилась полным крахом. Хотя фильм и попал в конкурсный показ, но премию режиссёр не получил. Такой поворот не устраивал Зеркалович-Романовского. Его больное самолюбие было ущемлено. Он, считая себя не просто талантливым режиссёром, но гениальным, тяжело переживал две свои неудачи. Однако Зеркалович-Романовский недолго пребывал в раздумьях и творческих муках.

– Заморские кинематографисты любят снимать продолжение фильмов, принёсших им успех. Вот и я тогда возьму, да и сниму продолжение! – решил маститый режиссёр и с энтузиазмом и присущей ему энергией принялся за дело. Вот только одного нюанса не учёл претендент на иностранный приз, что вторично награду не дадут и за этот фильм. Ему-то и за первую часть кинематографического «шедевра» вручили статуэтку только из-за политической целесообразности, но вот он с высоты своих амбиций этого не понял.

Итак, работа по созданию второго фильма началась удачно. Всё складывалось как нельзя лучше. Зеркалович-Романовский выбил деньги из государственного бюджета, привлёк богатых спонсоров, получил заграничный грант и даже пригласил в качестве главного консультанта бывшего начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба СССР. Генерал-полковник Корабелов, который дал своё согласие консультировать фильм, имел прекрасные отношения с белорусским руководством, и это было очень ценно, так как Зеркалович-Романовский намеревался снимать грандиозные батальные сцены, которые без привлечения армейских подразделений поставить было бы просто невозможно. Правда, генерал вносил кое-какие правки в сценарий, но Степан, соглашаясь с ними, чтобы не злить «старика», потом всё-таки убирал их, ибо генеральские замечания портили весь замысел нового фильма.

– Даже своих наблюдателей прислал, – с неприязнью поглядывая при первой встрече на военных консультантов, думал режиссёр. Наши предложения он, кстати, также все и всегда отвергал.

То, что произошло на съёмках, когда мы вдруг по необъяснимым причинам оказались в 1941-ом году, первоначально ввергло Зеркалович-Романовского в полную прострацию. Он ходил, отвечал, разговаривал, словно во сне. Режиссёр не мог понять, как это могло произойти в реальности. Такой поворот в событиях, когда придуманный им сценарий вдруг становится явью, скорее напоминал сюжет фантастического сюрреалистического фильма, нежели действительность.

Паника охватывала Степана всё сильнее и сильнее, безысходность положения его удручала и приводила в бешенство. Его злило всё, но особенно наше поведение. Зеркалович-Романовский ненавидел нас за то, что мы не растерялись перед лицом внезапного возникшего парадокса, но, напротив, повели себя весьма достойно, хотя, по мнению режиссёра, это была очередная показуха с нашей стороны. А последний ночной разговор в окопе, когда мы были более озабочены мыслями о том, как удержаться на занимаемых позициях и задержать противника на Березине, нежели желанием найти выход из возникшей ситуации, чтобы вернуться назад в будущее, вверг Степана в полное отчаяние и бешенство. Наше поведение сбило его с толку и запутало окончательно, так как он не видел в нас своих союзников.

Правда, однажды у режиссёра появилась надежда, когда он вспомнил о мобильном телефоне. Это произошло после нашего последнего ночного разговора. Мы с Сокольниковым как раз собирались покинуть Степана, так как светало, и немцы вновь могли пойти в наступление. Режиссёр случайно тогда вспомнил о трубке в кармане галифе, но ничего не сказал нам. Напротив, он уединился в окопе, осторожно достал из кармана мобильник и с замиранием сердца набрал номер директора фильма Григория Соломоновича.

Телефон работал нормально. Режиссёр связывал с этим звонком какую-то надежду на возвращение, но его ждала неудача. Долго ждать не пришлось. Через несколько секунд очень приятный женский голос вежливо ответил, что абонент отключён или находится вне зоны действия сети.

– Спит Гриша, потому и телефон отключил! – разозлился режиссёр. Тогда Степан набрал номер дочери. Буквально через несколько секунд в трубке раздался голос Лены: «Алло, папа! Я слушаю! Что случилось? Ты ведь сказал, что сегодня съёмки в восемь утра, а сейчас только десять минут пятого!» Услышав голос родной дочери, Зеркалович-Романовский от радости чуть не закричал от радости, но вовремя спохватился.

– Всё ясно! Это розыгрыш! Точно, точно! Это Пелдис Вельш с телевидения! Ну, гадёныш, я ему покажу! Нашёл пацана для своих смеху… ков! И как я сразу не догадался? – обрадовался режиссёр. Его так переполняли чувства, что хотелось запеть во весь голос, разбудить всех, но, будучи человеком осторожным, он всё-таки подумал о том, что эта проделка Вельша подпортит его имидж, ведь поведение Зеркалович-Романовского было действительно позорным. «Ладно, разберёмся! Выкрутимся! Придумаем что-нибудь!» – вертелась в голове Степана мысль.

– Папа, ты чего замолчал? – вопрос дочери прервал ход мыслей режиссёра.

– Леночка, ты меня слышишь? – задал он довольно банальный вопрос.

– Да слышу, папа, конечно, слышу!

– Доча! – только и успел сказать Степан Дорофеевич, как в тот же самый момент приятный женский голос неожиданно сказал: «Сумма на вашем счету не позволяет вам продолжить разговор», – и в трубке раздались короткие гудки.

– Я убью этого жидёнка! – чувствуя, как его душит ярость, чуть не плача от обиды, подумал Зеркалович-Романовский. «Жидёнком» мэтр назвал директора фильма Григория Соломоновича. Режиссёр никогда не задумывался о том, что телефонный счёт надо пополнять. Он даже не знал, кто этим занимается, но был уверен, что за все финансовые дела должен отвечать именно директор фильма.

– Шкуру с него спущу! Уволю с «волчьим билетом!» – злился Зеркалович-Романовский, но злость его была напрасной, так как что-либо изменить уже было невозможно.

Режиссёр ещё долго сидел на дне траншеи и перебирал варианты своего поведения в сложившейся ситуации. После долгих размышлений он пришёл к одному весьма интересному и необычному решению, но ознакомить с ним меня и моего друга он счёл необходимым.

Глава десятая

рассказывает о том, как и почему день 3-го июля 1941 года стал предтечей победы в тяжёлой и кровавой войне.

 
                                    * * *
 

3-го июля, по радио выступал с речью Председатель Совета народных комиссаров товарищ И. В. Сталин. Конечно, офицеры отряда ничего не знали об этом. Шли тяжёлые бои. Наши войска отступали. Наступление немцев было стремительным. Иногда случалось, что передовые отряды противника врывались в город, а государственные учреждения всё ещё продолжали функционировать и даже работали магазины, музеи и детские сады. Обстановка на фронте складывалась катастрофическая. В те годы решалась судьбы не только страны, а существования всех нас, как народа.

Я не мог не довести до офицеров отряда содержание этой речи. Собравшись ночью в штабном блиндаже, они внимательно слушали мою информацию. По лицам моих офицеров было видно, что они нисколько не сомневаются в том, что это обращение я действительно прослушал по единственной оставшейся в исправном состоянии рации. Мне ведь нужно было как-то объяснить свою необычную осведомлённость.

 
                                      * * *
 

Товарищи! Граждане!

Братья и сёстры!

Бойцы нашей армии и флота!

К вам обращаюсь я, друзья мои!

Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, продолжается. Несмотря на героическое сопротивление Красной армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилёв, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьёзная опасность.

Как могло случиться, что наша славная Красная армия сдала фашистским войскам ряд наших городов и районов? Неужели немецко-фашистские войска в самом деле являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно фашистские хвастливые пропагандисты? Конечно, нет! История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало.

Армию Наполеона считали непобедимой, но она была разбита попеременно русскими, английскими, немецкими войсками. Немецкую армию Вильгельма в период первой империалистической войны тоже считали непобедимой армией, но она несколько раз терпела поражение от русских и англо-французский войск и, наконец, была разбита англо– французскими войсками. То же самое нужно сказать о нынешней немецко-фашистской армии Гитлера. Это армия не встречала ещё серьёзного сопротивления на континенте Европы. Только на нашей территории встретила она серьёзное сопротивление. И если в результате этого сопротивления лучшие дивизии немецко-фашистской армии оказались разбитыми нашей Красной армией, то это значит, что гитлеровская фашистская армия так же может быть разбитой и будет разбита, как была разбита армии Наполеона и Вильгельма.

Что касается того, что часть нашей территории оказалась захваченной немецко-фашистскими войсками, то это объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных – для советский войск. Дело в том, что войска Германии как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было ещё отмобилизоваться и придвинуться к границам. Немалое значение имело здесь и то обстоятельство, что фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении, заключённый в 1939 году между ней и СССР, не считаясь с тем, что она будет признана всем миром стороной нападающей. Понятно, что наша миролюбивая страна, не желая брать на себя инициативу нарушения пакта, не могла стать на путь вероломства.

Могут спросить: как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? Не была ли здесь допущена со стороны Советского правительства ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году. Могло ли Советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп. И это, конечно, при одном непременном условии – если мирное соглашение не задевает ни прямо, ни косвенно территориальной целостности, независимости и чести миролюбивого государства. Как известно, пакт о ненападении между Германией и СССР является именно таким пактом.

Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора годов и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определённый выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии.

Что выиграла и проиграла фашистская Германия, вероломно разорвав пакт и совершив нападение на СССР? Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока, но она проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира как кровавого агрессора. Не может быть сомнения, что этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьёзным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией.

Вот почему вся наша доблестная армия, весь наш доблестный военно-морской флот, все наши лётчики-соколы, все народы нашей страны, все лучшие люди Европы, Америки и Азии, наконец, все лучшие люди Германии клеймят вероломные действия германских фашистов и сочувственно относятся к Советскому правительству, одобряют поведение Советского правительства и видят, что наше дело правое, что враг будет разбит, что мы должны победить.

В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную схватку со своим злейшим и коварным врагом —германским фашизмом.

Наши войска героически сражаются с врагом, вооружённым до зубов танками и авиацией. Красная Армия и Красный Флот, преодолевая многочисленные трудности, самоотверженно бьются за каждую пядь Советской земли. В бой вступают главные силы Красной Армии, вооружённые тысячами танков и самолётов. Храбрость воинов Красной Армии беспримерна. Наш отпор врагу крепнет и растёт. Вместе с Красной Армией на защиту Родины подымается весь советский народ.

Что требуется для того, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над нашей Родиной, и какие меры нужно принять для того, чтобы разгромить врага?

Прежде всего необходимо, чтобы наши люди, советские люди, поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение. Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, их онемечение, их превращение в рабов немецких князей и баронов. Дело идёт, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том – быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу.

Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникёрам и дезертирам, чтобы наши люди не знали страха в борьбе и самоотверженно шли на нашу Отечественную освободительную войну против фашистских поработителей. Великий Ленин, создавший наше государство, говорил, что основным качеством советских людей должны быть храбрость, отвага, незнание страха в борьбе, готовность биться вместе с народами против врагов нашей Родины. Необходимо, чтобы это великолепное качество большевика стало достоянием миллионов и миллионов Красной Армии, нашего Красного Флота и всех народов Советского Союза.

Мы должны немедленно перестроить всю нашу работу на военный лад, всё подчинив интересам фронта и задачам организации разгрома врага. Народы Советского Союза видят теперь, что германский фашизм неукротим в своей бешенной злобе и ненависти к нашей Родине, обеспечившей всем трудящимся свободный труд и благосостояние. Народы Советского Союза должны подняться на защиту своих прав, своей земли против врага.

Красная Армия, Красный Флот и все граждане Советского Союза должны отстаивать каждую пядь Советской земли, драться до последней капли крови за наши города и сёла, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу.

Мы должны организовать всестороннюю помощь Красной Армии, обеспечить усиленное пополнение её рядов, обеспечить её снабжением всем необходимым, организовать быстрое продвижение транспорта с войсками и военными грузами, широкую помощь раненым.

Мы должны укрепить тыл Красной Армии, подчинив интересам этого дела всю свою работу, обеспечить усиленную работу всех предприятий, производить больше винтовок, пулемётов, орудий, патронов, снарядов, самолётов, организовать охрану заводов, электростанций, телефонной и телеграфной связи, наладить местную противовоздушную оборону.

Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникёрами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всём этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам. Нужно иметь в виду, что враг коварен, хитёр, опытен в обмане и распространении ложных слухов. Нужно учитывать всё это и не поддаваться на провокации. Нужно немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто своим паникёрством и трусостью мешают делу обороны, не взирая на лица.

При вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Всё ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться.

В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрывов мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджогов лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.

Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. В этой освободительной войне мы не будем одинокими. В этой великой войне мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе в лице германского народа, порабощённого гитлеровскими заправилами.

Наша война за свободу нашего Отечества сольётся с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов, стоящих за свободу, против порабощения и угрозы порабощения со стороны фашистских армий Гитлера. В этой связи историческое выступление премьера Великобритании господина Черчилля о помощи Советскому Союзу и декларации правительства США о готовности оказать помощь нашей стране, которые могут вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза, являются вполне понятными и показательными.

Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в нашей Отечественной войне с германским фашизмом.

В целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР, для проведения отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину, создан Государственный Комитет Обороны, в руках которого теперь сосредоточена вся полнота власти в государстве. Государственный Комитет Обороны приступил к своей работе и призывает весь народ сплотиться вокруг партии Ленина – Сталина, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии и Красного Флота, для разгрома врага, для победы.