Текст книги "Перепутье"

Глава первая!

Часть первая!

Перепутье – место скрещивающихся, или расходящихся дорог, но это в природе, а среди людей есть ещё одно выражение. На перепутье – это состояние сомнения, колебаний, выбора дальнейшего пути.

Очень часто человеку приходится в своей жизни принимать решение, от которого потом происходят те события, которые и должны произойти после выбранного пути своего шествия, выбора своей дальнейшей судьбы и жизни.

Ни один человек ещё не смог выбрать верного пути, так как по истечению какого-то промежутка времени он всегда поворачивается назад и говорит себе, что вот если бы и так далее. Тот путь, который он уже успел пройти, исчезает навсегда, лишь оставляя в памяти человека частички его. Эти частички состоят из хороших и плохих воспоминаний, почему и созревают мысли о переосмыслении содеянного им.

Именно на таком перепутье и оказалась молоденькая девушка с ребёнком на руках. Когда она вышла из роддома с младенцем, её никто не встречал, да и не мог встретить, так как родители её, проживающие в одном из уральских городов, даже не подозревали, что их дочь родила мальчика. Они были уверены, что их любимая доченька учится в институте, как она им говорила постоянно, разговаривая с ними по телефону.

Девушку звали Оля, она, выйдя на улицу со двора роддома, оказалась на перепутье, как ей быть дальше. Парень, которого она искренне любила, узнав, что подруга должна была родить от него, бросил её и перевёлся вообще в другой институт, сказав ей, что переезжает в Питер вместе с родителями. Из общежития её выгнали ещё пять месяцев назад именно из-за любви к этому парню, назвав это развратом. Он снял ей однокомнатную квартиру на окраине Москвы, но рядом с метро. Перед самыми родами, когда Оля взяла академический отпуск на год, её попросили из квартиры, так как закончился лимит оплаты, который внёс её парень.

Стоя на тротуаре с ребёнком на руках, она понятия не имела, куда пойти, да и просто, как жить, не имея ни копейки в кармане.

На дворе стоял декабрь месяц, на сердце у неё тоже был декабрь месяц, а в голове сплошные потёмки, в которых и блуждали её ещё детские мысли.

На ней была лёгкая курточка, коротенькое платьице, светлые колготки и демисезонные сапожки. Простояв минут пять, она почувствовала, что стала замерзать.

Вздохнув, девушка вошла в подъехавший к остановке троллейбус и села возле окошка, прижав крошку к своей груди. Слёзы душили её, но она не давала им прорваться наружу, стараясь держать себя в руках.

– Девушка! – услышала она строгий голос кондуктора, женщины лет пятидесяти возрастом. – Вы билетик думаете покупать?

– Женщина, извините меня, но у меня нет денег, позвольте мне с сыночком хоть немного погреться! – со слезами на глазах, произнесла Оля, с мольбой глядя на кондуктора.

– Ещё чего! Плати, или выметайся! Понагуляют выродков, а я тут должна вас ублажать! Короче, не заплатишь, на следующей остановке выходи! – прокаркала контролёрша и, пройдя на своё место, уселась на него, посматривая на мать с ребёнком.

Оля боялась поднять глаза, чтобы не видеть укоризненных взглядов пассажиров, хоть их и было немного. Слёзы душили изнутри, но она старалась их сдерживать. Когда троллейбус подрулил к очередной остановке, она поднялась и подошла к дверям.

– Дочка! – неожиданно мягким голосом произнесла кондукторша и, поднявшись со своего места, добавила. – Садись сюда, здесь печка хорошо греет!

Оля посмотрела на женщину и, согнувшись от холода, села на кресло сзади водителя, поблагодарив её.

Проехав ещё одну остановку, кондукторша подошла к ней и, присев напротив неё, спросила. – Куда путь держишь, девонька, да ещё с таким крохой? Не уж мужик выгнал?

– Нет, я только что из роддома, выписали, а идти мне некуда, так как накануне меня выгнали из общежития, посчитав меня гулящей! – тихо отозвалась Оля и, посмотрев на женщину, опустила голову.

– Господи! Да что же это такое творится? – возмущённо воскликнула кондукторша и с негодованием, продолжила. – Да как они посмели выписать тебя из больницы с младенцем на руках, ежели тебе жить негде, да и не на что?

Потом она поднялась и, дотронувшись до плеча дрожащей девушки, сказала. – Потерпи, приедем в депо, пойдёшь ко мне, я там недалеко и живу! У меня смена заканчивается, поживёшь пока у меня, а там посмотрим!

Она решительно направилась к пассажирам, которые только что сели в троллейбус, чтобы отоварить их билетами.

Через двадцать минут троллейбус въехал на территорию депо и остановился у огромного ангара с закрытыми воротами.

Женщина побежала сдавать выручку, а водитель, тоже женщина, вышла из-за руля в салон троллейбуса и, посмотрев на девчонку, присела напротив неё.

– Откуда ты такая, птичка? Такой холод, а ты будто в апреле прохлаждаешься! – спросила она с лёгкой иронией в голосе.

– С Урала, тётя, а здесь учусь в институте, но пришлось взять отпуск из-за беременности! – вздохнув, отозвалась Оля и слёзы снова стали наворачиваться на её глазах.

– Господи, да когда же вы все поумнеете? Небось по любви запрыгнула к своему хахалю, только где он сейчас! Смотрю я на вас и диву даюсь, чем, вроде бы, люди становятся грамотнее, тем всё больше становится дураков, честное слово! – сплюнув, произнесла водитель троллейбуса и вышла наружу, после чего добавила. – Вылезай, сейчас Галка прибежит, она вечно кого-нибудь подбирает! Так что, дорогуша, считай, что тебе повезло с ней, а то загинула бы, дура!

Она снова сплюнула и, подождав, когда Оля вышла из салона троллейбуса, вновь вошла туда, а через несколько секунд захлопнулись все двери.

– Пойдём в сторожку, там Митрич всегда печку протапливает, попьёшь с ним чая, пока твоя спасительница придёт! – сказала она и отправилась к воротам депо.

Подведя девушку до сторожки, она открыла дверь и, посмотрев на пожилого мужчину, сказала. – Митрич, принимай подарок от Галки! Погрей хоть горемычную, да чайку налей, а то у неё уже кости замёрзли!

Митрич быстро усадил девчонку на топчан у печи и стал суетиться у стола.

– Дочка, ты откуда такая? Господи, кто же тебя из дома выпустил в таком одеянии? – пробормотал он, посматривая на мать с ребёнком.

Она посмотрела на него со слезами на глазах и промолчала.

– Ну и ладненько, не хочешь говорить и не надо! – произнёс он миролюбиво и поставил чайник на электрическую плитку, а сам принялся выставлять на стол масло сливочное, сахар кусковой рафинад, положил и начатый батон хлеба.

Через несколько минут чайник закипел, к этому времени и Оля согрелась возле печи на тёплом топчане.

Посмотрев на порозовевшую девушку, Митрич улыбнулся ей и пригласил к столу. Оля положила своего мальчика на топчан у печки и, присев на краешек табурета, взяла в руки горячую чашку с чаем.

– Ты не стесняйся, дочка, бери, сколько хочешь сахара, батон я тебе намазал, да кушай, чем Бог послал! По тебе вижу, что сегодня ещё не ела ничего! – вздохнув, произнёс Митрич и, подойдя к ней сзади, нежно обнял за худенькие плечи.

– Спасибо вам большое, Митрич! – чуть слышно произнесла Оля, смущённо посмотрев на него.

– Кушай-кушай, а то сейчас Галка твоя прилетит, шума наделает, и не даст тебе, как следует согреться! – улыбнувшись ей, отозвался Митрич и, подойдя к малышу, сел рядом с ним на топчан.

Мальчик пока спал, но Оля отлично понимала, что ей очень скоро надо будет его покормить, поэтому и стала с аппетитом поедать булку с маслом, запивая её горячим чаем.

Когда она поела и полностью согрелась, в сторожку влетела кондукторша и, посмотрев на порозовевшую девушку, сказала, обратившись к сторожу. – Спасибо, ухажёр, что покормил девушку, а то я уже волноваться стала за неё!

Потом она перевела взгляд на Олю и спросила. – Ну, что, готова идти, или ещё здесь побудешь?

– Тётя Галя, мне скоро Ванечку надо будет кормить, поэтому, если можно, то лучше пойдёмте, если недалеко отсюда! – смущаясь до невозможности, отозвалась Оля и покраснела до корней, своих каштановых волос с короткой стрижкой, которая даже не закрывала её шею.

Волосы Оля явно красила, так как у корней они пробивались в белёсые оттенки, вероятно, что она была блондинкой.

– Ну, тогда в путь, нам ещё минут десять отсюда топать! – пробурчала тётя Галя и, ласково посмотрев на Митрича, обняла его и добавила. – Спасибо, Митрич, приходи в гости, а то давно меня не навещал!

– Ловлю на слове, Галюня! Вот завтра сменюсь и приду, ты же тоже, вроде, завтра будешь на выходном? – сказал он и, выпроводив женщин из сторожки, закрыл за ними дверь.

Мороз крепчал, когда они вышли из тёплой сторожки, Олю будто обожгло холодом, но она, сжавшись комочком, засеменила вслед за тётей Галей, которая шла, не оборачиваясь довольно-таки бодрым шагом. Держа младенца на руках, девушка даже не представляла, куда вела её женщина. Оказавшись у старого, пятиэтажного, кирпичного дома, Оля посмотрела по сторонам и поняла, что это был не самый лучший район Москвы. Эта картинка напомнила ей и её уральский городок и такой же кирпичный, но двухэтажный дом, в котором проживают её родители, работая на местной железной дороге. Как ни странно, здесь тоже периодически пробегали электрички, выбивая барабанную дробь своими колёсами.

У женщины квартира была двухкомнатная, располагалась на втором этаже среднего подъезда с залом и маленькой комнаткой. Такой же маленькой была и прихожая, а так же и кухня, да и туалет был совмещённым. В самой квартире было чисто и уютно, хоть и мебель, и вещи все были старыми.

– Ну, вот, устраивайся в комнатке, не Бог весть какая, но тёплая! Поживёшь пока у меня, а найдёшь лучшее жильё, переберёшься! Ты не переживай, меня не стеснишь, я всё равно в зале, на диване сплю, а кровать для видимости! Я её, как перестелила в прошлом году, так и не разбирала! Давай, малыша корми, а я пока поесть соберу, у меня щи прекрасные есть, вчера готовила, сальцо имеется, хлебушек то же, так что не пропадём, а там видно будет! – сказала женщина и, подтолкнув смущённую Олю в комнатку, ушла на кухню.

Постояв немного у дверей, Оля положила малыша на кровать, а сама ушла в прихожую, чтобы раздеться и снять обувь. На кухне возилась тётя Галя, что-то напевая себе под нос.

Вернувшись в комнатку, она увидела, что мальчик проснулся и смотрит на неё своими голубыми глазками, сулупоня ротиком, как бы прося кушать, но не плакал, да и не проявлял никакого неудовольствия, как это обычно бывает с младенцами.

Раздев его, она сходила с ним в туалет и, обмыв попу, вернулась в комнатку. Ей не во что было замотать мальчика и она, войдя на кухню, остановилась у дверей.

– Что тебе, дочка? – спросила женщина, бросив на неё короткий взгляд.

– Тётя Галя, вы меня извините, но у меня нет ничего, а Ваню надо во что-то замотать! – боясь поднять на неё глаза, отозвалась Оля.

– Сейчас, Оленька! Плиту выключу и приду, а ты пока его покорми, там тепло! – сказала женщина и снова вздохнула, бросив взгляд на молоденькую девушку.

Когда Оля заканчивала кормить младенца, в комнату вошла тётя Галя, держа в руках несколько старых простыней, но чистых, а также детское одеяло.

– Одеяло от внука осталось, его дочка с мужем увезли на Камчатку, вот я и сижу теперь одна! Пенсия-то у меня есть, а на работу хожу от тоски домашней! Слава Богу, тебя встретила, теперь ты побудешь моей дочкой! – сказала она, улыбнувшись девушке, после чего добавила. – Управишься, приходи на кухню, там уже всё готово!

– Спасибо! – сказала Оля и, порвав одну простыню на четыре лоскута, принялась пеленать малыша.

После этого она укрыла его одеяльцем, которое принесла женщина и, уложив его среди двух подушек, отправилась на кухню, откуда доносился запах пищи, от чего у неё даже закружилась голова.

– Так, давай выпьем с тобой по двадцать грамм, а потом за еду! Не бойся, двадцать грамм водки тебе пойдут на пользу, а поешь, сразу ложись спать! Тебе, бедолаге, надо самой отоспаться, как следует, а то потом придётся ещё и с тобой возиться! – сказала она и, подождав, пока Оля устроится за столом у окна, подняла свою стопку.

Выпив водку, Оля закашлялась и принялась за щи, которые глотала, не пережёвывая, откусывая куски хлеба.

– Э, нет, деточка! – взволнованно произнесла женщина и, остановив Олю, сказала. – Дочка, ешь спокойно, лучше пережёвывай, а то и до беды недалеко! Ты что, долго не ела?

– Понимаете, меня ещё вчера выписали, но я попросила врача остаться на ночь, так как страшно было уходить! Оставить-то оставили, а кормить не стали! Извините меня, тётя Галя! – чуть ли не простонала девушка и заплакала, положив ложку на стол.

– Вот, суки! – зло бросила хозяйка квартиры и, погладив Олю по руке, добавила. – Ты ешь, только не спеши! Надо, чтобы пища усваивалась, а не становилась колом, лучше чаще, но меньше!

После того, как они поели, Оля принялась убирать со стола, что очень пришлось по душе женщине, но она прогнала её с кухни, забурчав на неё.

Через несколько минут она, уже одетая и обутая, подошла к дверям комнатки и, открыв её, спросила. – Деточка, у тебя какой размер ноги, да и вообще, какой размер одежды носишь?

– Господи, тётя Галя, только не надо на меня тратиться, очень вас прошу, а то я сквозь землю провалюсь! – чуть ли не взмолилась Оля, поднявшись с кровати, на которую только что улеглась.

– Так, нечего здесь командовать, говори и всё! В этой одежонке ты очень быстро под землю провалишься! – сердито произнесла женщина и, узнав её размеры, вышла из квартиры.

Оля, как легла, прижавшись к малышу, так и уснула, будто провалилась в тёплое, приятное пространство. Разбудил её маленький Ваня, который стал капризничать и ворочаться в пелёнках. Открыв глаза, она села на кровать и, посмотрев в окно, увидела, что за ним уже было темно. В зале работал телевизор, а на кухне шевелилась тётя Галя.

Услышав, что заплакал ребёнок, она заглянула в комнатку и, увидев, что молодая мама возится с малышом, сказала. – Оленька, погоди чуток, я подгузники купила, на месяц хватит, не с пелёнками же возиться! В общем, ты покорми его и, когда уложишь спать, приходи в зал!

06.01.2019 год.

Перепутье!

Глава первая!

Часть вторая!

Уложив спать ребёнка, Оля пришла в зал, где хозяйка квартиры сидела в кресле и смотрела какую-то передачу, которую вёл Малахов. Присев на край дивана, Оля стала ждать, что ей скажет хозяйка.

– Дочка, видишь пакеты? Короче, возьми их себе и примеряй, извини, что вещи дешёвые, деньгами не шикую, но должно быть тепло! – сказала она и, показав на пакеты, добавила. – Так, иди к себе, не мешай, я тут Малахова смотрю, примеряй, потом скажешь, подошло, или нет!

Оля смущаясь, взяла пакеты и ушла в свою комнатку. В одном пакете лежали зимние сапоги, на невысоких каблуках, явно не из кожи, но смотрелись неплохо. Они как раз подошли Оле по ноге, даже ещё можно было надевать шерстяной носок. В другом пакете лежала зимняя куртка с капюшоном, наподобие тех курток, которые в основном молодёжь и носила. В третьем пакете лежал шерстяной свитер желтого цвета и костюм с пиджачком и юбочкой. Тётя Галя купила ей даже тёплые, эластичные колготки.

Буквально всё ей подошло. Оля села на кровать и, прижав свитер к своему лицу, заплакала, но её потревожила хозяйка квартиры, позвав к себе. Девушка была в сапогах, колготках и юбке. Быстро, надев на себя свитер и пиджачок, она отправилась в зал, держа куртку в руках.

– Так ты красавица, дочка! – воскликнула женщина, осмотрев девушку с ног до головы, после чего добавила. – Извини, что всё тёмных тонов, я в этом не разбираюсь! Вещи все самые дешёвые, но на первое время обойдёшься, а там будет видно!

Потом она поднялась и, подойдя к девчонке, положила на её плечи руки.

– Значит, так, милая! Завтра отправляйся в институт и попроси, чтобы тебя допустили до экзаменов, негоже бросать учёбу, время летит быстро, ты этого никогда не забывай! – сказала она и, улыбнувшись ей, продолжила. – Ты обязательно найдёшь себе достойного мужчину, выйдешь замуж, и всё у тебя будет хорошо! Знаешь, один целитель сказал, что самое лучшее лекарство для человека, это любовь, а если она не помогает, то нужно увеличить дозу любви! То, что у тебя было с твоим парнем, это не любовь, прими это как должное, да и вообще выбрось его из головы и не теряй её никогда, иначе накличешь беду! Теперь о главном!

Усадив девушку на диван, она спросила. – А где твой институт находится?

– Почти в центре, между Бульварным и Садовым кольцами, но ближе к Курскому вокзалу, практически у Земляного вала! Обычно мы туда и приезжали на метро! – ответила Оля и слегка улыбнулась женщине.

– Ну, тогда тебе будет просто добираться! От нашего дома до платформы Очаково несколько минут хода, а там и Киевский вокзал! – произнесла хозяйка и, улыбнувшись девушке, добавила. – Олечка, моё полное имя Галина Ивановна, лучше так меня зови, а то я не люблю, когда меня называют тётей Галей, хорошо? Фамилия моя, это на всякий случай, вдруг кто поинтересуется, Короткова, меня здесь почти все знают! Ну, а теперь расскажи о себе, а то будем жить вместе всё-таки в одной квартире!

– Я Ольга Владимировна Трошина, раньше проживала в городе Новоуральске с папой, которого зовут Владимир Петрович, и мамой, Ксенией Егоровной! Десять классов окончила с золотой медалью, сразу поступила в институт! Мне дали место в общежитии, жила с двумя девочками, а потом, так получилось, полюбила московского парня, с которым училась на одном курсе! Не знаю, как это получилось, но я отдалась ему на восьмое марта, результат налицо! Потом мы с ним часто спали вместе, в итоге меня выгнали из общежития! Он снял мне квартиру возле метро Новогиреево и оплачивал её, пока я ему не сказала, что забеременела от него! Он тут же забрал документы в институте и сказал мне, что переезжает учиться и жить в Питер! Потом меня выгнали из квартиры, так как оплачивать её мне было нечем, а родителям я даже боялась об этом сообщать! Я даже на каникулы к ним не ездила, сказав, что здесь масса работы в институте, а сама трусилась от страха! Вот и вся моя история! – сказала Оля и, опустив голову, боялась даже посмотреть на Галину Ивановну.

– Галина Ивановна! – произнесла Оля, просидев молча несколько минут. – А как я пойду к ректору, он же меня даже слушать не станет?

– Станет! Как миленький станет! – сердито пробурчала женщина и, посмотрев на испуганную девушку, сказала. – Ладно, завтра Митрич ко мне придёт, он посидит возле мальца, я ему смеси сделаю, чтобы покормил мальчика, если мы задержимся, вместе поедем к твоему ректору! А как его величать-то хоть?

– Антон Герасимович! – отозвалась Оля и, вздохнув, сказала. – Я пойду спать, а то голова разболелась?

– Конечно, иди! – тут же произнесла хозяйка квартиры и направилась в кухню, предложив ей попить чая перед сном, но Оля отказалась.

Войдя в комнатку, она разделась и легла на кровать, мальчика она положила ближе к стене, а сама легла с края. Полежав с открытыми глазами несколько минут, её стало размаривать от сытности и тепла. Через мгновение она уже спала.

В два часа ночи её разбудил малыш. Сонная, Оля быстро его покормила и, уложив снова спать, тут же сама уснула. Когда она проснулась, Галина Ивановна уже была на кухне и гремела там кастрюлями, готовя завтрак.

Митрич подоспел к завтраку, он пришёл без четверти девять утра и, поздоровавшись со всеми, разделся и прошёл на кухню.

– Митрич! – не дав ему открыть рот, произнесла Галина Ивановна. – Мы сейчас позавтракаем и с Олей уезжаем по делам, ну, а ты остаёшься за хозяйку! Вот здесь стоит молочная смесь для мальчика, если проснётся, то дашь ему, только не перекармливай, чтобы не срыгнул!

– Управлюсь, не учи! – огрызнулся миролюбиво Митрич и, подмигнув Оле, стал кушать пюре с котлетой.

Через час, покормив младенца и, одевшись, женщины вышли из квартиры и направились к электричке. В половине двенадцатого дня, они уже входили в здание института, в это время шли занятия, чему искренне обрадовалась девушка. Она шла к ректору, как на эшафот, от страха трусились ноги, но Галина Ивановна твёрдой походкой прокладывала перед ней путь к кабинету ректора.

Войдя в приёмную, женщина подошла к секретарю, молодой девушке и сразу же спросила. – Антон Гаврилович у себя?

– Пока да, но ему скоро надо уезжать в департамент образования! – отозвалась секретарь и, опомнившись, добавила. – Вам-то что надо от него?

– Посиди здесь, девочка, а я пока с ним побеседую! – не обращая внимания на секретаря, произнесла Галина Ивановна и решительно открыла дверь в кабинет ректора.

– Безобразие! – кинула ей вслед секретарша и, посмотрев на Олю, добавила. – Садись, чего стоять-то!

Минут двадцать в кабинете, вероятно, шла горячая дискуссия, так как по селектору раздался недовольный голос ректора. – Света, пусть зайдёт Трошина!

– Хорошо, Антон Гаврилович! – отозвалась секретарша и, посмотрев на Олю, кивнула ей головой в сторону двери.

Пока Оля сидела в тревожном ожидании у неё взмокла спина под тёплым свитером и, когда она вошла в кабинет, тонкие струйки пота потекли по позвоночнику вниз.

– Ольга Владимировна! – сразу же произнёс ректор, пригласив девушку к столу. – Ваша тётя меня достала, я не могу ей втолковать, что не в моих силах восстановить вас в институте, пока не закончится ваш отпуск, но она твердит мне одно и то же, что пойдёт по всем инстанциям! Я очень вас прошу, уймите этот разбушевавшийся вулкан!

Непонятно почему, но Оля, вдруг развеселилась, представив, как Галина Ивановна перемешивала ему в голове мозг, отчего даже улыбнулась.

– Антон Гаврилович! – наконец-то, отозвалась Оля. – Но как мне жить, подскажите? Вы же мужчина, а я ещё девочка и что мне делать? Да, я совершила глупейшую ошибку, но надо же как-то дальше жить!

И Антон Гаврилович, и Галина Ивановна уставились на неё, не ожидая от молоденькой девчонки такой прыти. Минут пять все молчали, пока ректор не крякнул в кулак и, поднявшись, подошёл к Оле.

– Девочка! Хорошо, я тебе помогу, но только зачислять снова на своё отделение не буду! Я хочу предложить тебе перевестись пока на заочное отделение, а потом снова восстановлю на дневном! Тебя так устраивает? Тебе же всё равно надо кормить ребёнка и всё такое, если негде жить, я дам команду и тебя поселят в общежитие, но только проживание придётся оплачивать, сама должна это понимать! Деньги там будут брать небольшие и, если пойдёшь на работу, то проблем у тебя с этим не будет! – сказал он и, погладив девушку по голове, снова вернулся на своё место.

– Спасибо вам большое, я согласна, тем более, что за нас с мальчиком некому беспокоиться! Вот только Галина Ивановна и печётся обо мне, как мать родная, а своей маме я даже боюсь сказать о том, что родила! – выплеснула с какой-то горечью из души свою боль Оля и, положив голову на руки, сидя за столом, заплакала.

– Так, никуда я тебя не отпущу, а работу подыщу в нашем депо, не переживай, а то опять какого паразита подхватишь! – сказала Галина Ивановна и, улыбнувшись, добавила, обратившись к ректору. – Антон Гаврилович, мы вам очень благодарны за понимание и содействие! Вы очень правильно сказали по поводу заочного отделения, ну, а жить она будет пока у меня, дальше сама решит, куда податься!

Выпроводив гостей из кабинета, он сказал, обратившись к секретарше. – Света, помоги девушке с документами, пусть переводится на заочное отделение!

Минут сорок они ещё ходили по кабинетам, пока не получили методички. Выйдя из института, они облегчённо вздохнули и, посмотрев друг на друга, улыбнулись.

Что касается Оли, то она была даже рада, что всё так обошлось, ибо с младенцем ей бы всё равно было трудно обучаться на дневном отделении. Галина Ивановна тоже осталась довольной, и это было заметно по её лицу.

– Ну, вот, дочка, главное на сегодня мы решили, теперь осталось самую малость, это пристроить тебя на работу! Тяжело, конечно, но я постараюсь убедить наше начальство подсобить тебе, а то моей зарплаты и пенсии точно нам не хватит! Да, но для этого мне надо тебя зарегистрировать на своей квартире, это тоже займёт какое-то время! Поесть-то мы найдём что, а вот малышу надо много всякой всячины! Я постараюсь тебя устроить по скользящему графику, чтобы сутки отдежурила, а трое была дома! Пока сутки будешь на работе, мы с Митричем будем присматривать за Ванюшей! – сказала она и, обняв девушки за плечи, направилась с ней к Курскому вокзалу.

Добирались до дома не торопясь, по пути, как слезли с электрички, они ещё зашли в магазин, купили продуктов и радостные вернулись к себе домой.

Митрич ходил по залу с мальчиком на руках и что-то ему рассказывал, а он с соской во рту смотрел на дедушку. Эта картинка ещё больше развеселила женщин, они обе обняли пожилого мужчину и поцеловали его в обе щеки.

– Так, хорош мусолиться, пора, дорогуша, мужчине кушать, я супчика сварганил, осталось лишь по стопке пропустить, да хорошенько подзаправиться! – пробурчал он, ласково улыбаясь мальчику.

– Митрич, снова ты бурчишь! – весело отозвалась Галина Ивановна и, забрав ребёнка с его рук, подождала, когда его мама разденется, и передала его ей.

– Ты, дочка, управляйся с мальцом, а я пока с Митричем стол сварганю! – сказала она, проводив Олю до её комнатки.

Оля, сев на кровать, распеленала мальчика и, заменив ему подгузник, вновь запеленала. Потом она сняла свитер и, освободив одну грудь, стала потчевать младенца своим молоком, с нежностью глядя на его личико с голубыми глазками.

После обеда Митрич ушёл, ушла и хозяйка квартиры, ей надо было к трём часам идти на работу, которая заканчивалась после полуночи. Такой у неё был график работы, то с утра до обеда, то с обеда до полуночи. После того, как она отрабатывала во второй смене, у неё получался выходной.

Когда они все ушли, Оля присела в зале на диван и вновь тоска стала пожирать её плоть изнутри. Она понимала, что мать беспокоится, дочь давно не выходила на связь, а ей нечего было сказать матери, да и тупо боялась. Сейчас, когда всё встало на свои места, кроме работы, да и пока, она решила позвонить домой, тем более, что время на Урале уже подходило у шести часам вечера.

Тяжело вздохнув, Оля подняла трубку и набрала домашний телефон своих родителей. Сердце колотилось в горле, затрудняя дыхание, но она всё же смогла найти в себе силы и позвонила родителям.

Трубку снял отец и, поняв, что звонит дочь, сразу же накинулся на неё. – Оля, ты с ума сошла? Почему не звонила домой, ладно я, но у тебя же есть ещё и мать, которая уже без таблеток жить не может и, чтобы уснуть, принимает снотворное! Я смотрю, ты там совсем рехнулась, приеду и заберу домой, в Свердловске, тьфу ты, в Екатеринбурге тоже есть такие заведения, а то столица, мать её! Да оттуда одни неприятности! Ты часом там не прихватила от какого-нибудь ублюдка?

Оля заплакала и попросила, чтобы он передал трубку матери. Через минуту послышался вздох матери.

– Доченька, я очень рада, что ты позвонила! Ты на папу не серчай, мы же ведь тоже волновались, нет звонка, куда пропала, Москва же, оттуда одни неприятности! Если честно, то я папу поддерживаю и очень жалею, что отпустила тебя в эту долбанную Москву! Но теперь уже что пенять на то, что не вернёшь! Скажи хоть что-нибудь, а то я уже на лекарства перешла! – произнесла мать тревожным голосом, явно плача на том конце провода.

– Мамочка, миленькая, вы всё равно узнаете, поэтому я решила вам всё рассказать, а как вы на это посмотрите, вам решать! – сказала Оля, проглотив ком в горле, который мешал ей говорить.

– Говори, дочка! Говори, чтобы облегчить свою душу! Чтобы не произошло, но я очень рада, что ты жива и здорова, раз разговариваешь с нами! – сказала мать уже более собранно в предчувствие какой-то беды.

– Мама, помнишь, я говорила, что не смогу приехать на каникулы из-за работы в институте, так это было не так! Я полюбила парня и забеременела от него, он меня потом бросил, а сам куда-то уехал! Да Бог ему судья! Короче, я неделю тому назад родила вам внучонка, Ваней его назвала! В институте я перевелась на заочное обучение, теперь буду работать, и кормить своего сыночка! Вы не обижайтесь, вернуть, как ты говорила, уже назад ничего невозможно! Простите меня, очень вас прошу, просто простите и всё! – чуть ли не прокричала она, и слёзы ручьями побежали из её глаз.

Больше минуты телефон молчал, но Оля слышала, как, где-то на Урале, плакала мать, у неё не было сил ответить дочери, пока она не взяла себя в руки.

– Доченька, хорошо, что ты позвонила и всё рассказала! Мы с папой приедем за тобой и заберём тебя с малышом к себе! Раз учиться будешь на заочном отделении, то и жить можешь с нами! Скажи лишь, куда нам приехать! – сквозь слёзы промолвила мать, шмыгая носом.

– Мама! – на удивление твёрдым голосом отозвалась Оля. – Ничего не надо делать, я останусь здесь, пойду на работу, не пропаду, а летом я обязательно к вам приеду, пусть сыночек хоть немного окрепнет! Ты не представляешь, какой он красивый, весь в папу, глазки голубые-голубые!

– Господи, доченька, ну а жить-то где собираешься? – воскликнула мать, но её перебила дочь.

– Мам, я прекрасно проживаю с женщиной, она мне предоставила отдельную комнатку, нам с Ванюшей хватает, так что не волнуйся, не я одна такая, уж поверь, да и не последняя! Вы только не волнуйтесь, у меня правда всё хорошо! – сказала Оля и, попросив ещё раз прощения у матери, положила трубку.

07.01.2019 год.

Перепутье!

Глава первая!

Часть третья!

До полуночи Оля не сомкнула глаз. После разговора с родителями она часа два просто проплакала, упав на диван в зале. Возможно, и дальше бы плакала, но проснулся Ванюшка и стал кричать, что говорило лишь об одном, мальчик захотел кушать. Вытерев слезы о небольшое полотенце, которое взяла на кухне, она отправилась к сыну.

Когда кормила, она с умилением смотрела на своего крохотного сыночка и её душа наполнялась счастьем. Поменяв подгузник после кормления, она взяла мальчика на руки и вышла с ним в зал, чтобы почувствовать маленькое сердечко, которое билось в этой крохе. Походив немного, она отнесла спящего ребёнка в комнату и снова вернулась в зал. Телевизор включать не хотелось, не хотелось смотреть эти бесконечные сериалы, хотя, если подумать, она и сама являлась частью чьего-то сериала, сериала, в котором не просматривался конец.

Оля была небольшого роста, ниже ста семидесяти сантиметров, личико у неё было смазливое, таких девушек, как правило, любят парни. Фигурка у Оли то же была прекрасная, чуть выпуклые бёдра и стройные ножки тридцать шестого размера. Глаза были карими, как и у матери, да и похожа она была больше на мать, чем на отца. Ещё в школе, за ней всегда ухлёстывали парни, но она лишь отшучивалась, заигрывая перед ними своими глазками. Как правило, Оля не делала себе никакого макияжа, если не считать глаза, которые она подводила чёрной тушью. Губы красила редко, как и маникюр. Делала она всё это лишь тогда, когда был определённый повод для этого. Оказавшись в другой обстановке, она вначале обрадовалась, на этой волне и влюбилась в местного парня, с которым вместе и поступали в институт. На новогодние праздники у них произошла близость, но ей повезло, так как на следующий день начались месячные. На восьмого марта, когда он пригласил её в какую-то гостиницу, где был и ресторан, сняв предварительно номер на ночь, у неё снова произошла с ним близость. И не просто близость, они почти всю ночь занимались любовью, в итоге она забеременела. К маю месяца она уже отлично понимала, что подхватила от своего парня, но пока не говорила об этом, решив сказать по окончании первого курса. Это и произошло, но реакция её парня, которого звали Валентин, покоробило девушку. К этому моменту её уже выселили из общежития, и она поселилась в квартире, которую оплатил Валентин за полгода вперёд. Он бросил её мгновенно, едва узнав об этой новости, в итоге она осталась одна со своими проблемами и страхом перед родителями. Теперь же, переговорив с ними, она внутренне успокоилась, но зато тревога за своё будущее и будущее мальчика нарастала с каждой минутой.