Электронная библиотека » Владимир Пироцкий » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Озарения"


  • Текст добавлен: 19 декабря 2024, 06:40


Автор книги: Владимир Пироцкий


Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Озарения
Владимир Пироцкий

Посвящается моим родителям.

Светлая им память…


© Владимир Пироцкий, 2024


ISBN 978-5-0065-1095-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Дорогие читатели, это сборник моих заметок и фантазий о жизни, какой она бывает и какой может быть. Мои микро открытия мира для себя.

Надеюсь, это как-то отзовется и в вашей душе, вызовет ваши воспоминания, чувства и мысли. Возможно, и вы захотите высказаться о том, что для вас важно. Так состоится наш диалог.

А если нет – значит так тому и быть.

Из предисловия в книге
«Опыт боли и радости» (2018 г.)

Добро пожаловать, друзья!

Продолжаю верить в чудо человеческого общения, в целительную силу творческого отношения к жизни, в то, что наивность необходима для самореализации, в добро и смирение гордыни, в необходимость осознанности, в спонтанность, как горизонт, к которому я стремлюсь.

Желаю удачи и радости всем!

Рассказики и сказки

Осеннее происшествие

Позади жаркие июльские дни, уже и август, прогретый и теплый, как каравай хлеба, вроде бы вот он под рукой, а уже отдаляется и уплывает, как лесная избушка за поворотом тропинки. Вокруг густая зелень, сплошной ковер папоротника и редкий невесомый кустарник, постепенно и незаметно смыкается непроходимым лесом, окаймляющим видимую картинку прочной, спокойной и непреклонной рамой.

Непрерывный и неспешный говор леса, сотканный из ветра, птичьих перекличек и бесконечных повторов разнообразных трелей, стрекота и всплывающих из вязкого сна звуков кукушки-будильника, напоминающего, что еще один год мерно и неотвратимо, как колесо водяной мельницы, совершает свой добротный поворот в никуда.

Образы и звуки, мысли и ощущения чередой толпятся у входа в сознание и растворяются – исчезают, так и не дождавшись своей очереди. Они еще вроде бы тут как тут, но уже постепенно отдаляются и с легкой грустью, как мерно тикающие капли недавнего дождя, застилаются мягким туманом покоя и равнодушно-усталого внимания, истончающегося липкой паутиной мыслей, одновременно невесомой и прочной, от которой невозможно полностью освободиться, докучной и совершенно бесполезной. И все же изредка, искоркой мерцает надежда на что-то приятно-радостное, вызывающее мгновенное ощущение присутствия в мире, пробегающее быстрой волной от поясницы до шеи и затылка.

Я шел по лесной тропинке, заброшенной и почти заросшей, редко посещаемой одинокими путниками, вроде меня. Бродил я без всякой цели, просто чтобы подышать лесом и августом, набираясь сил для предстоящей городской суеты в осеннем и зимнем городе, куда я неизбежно должен был возвратиться через несколько дней.

Когда я очнулся от своих мыслей, увидел смущенное лицо белого зайца, удобно устроившегося в шезлонге, нога на ногу, метрах в двух от тропинки. Он был совсем как человек, только длинные уши, лапы и усы, подчеркивали несуразность ситуации. Казалось, он слегка стеснялся, однако смотрел внимательно и с достоинством.

– Я вам сказал «здравствуйте», а вы ничего не ответили, – улыбнулся Заяц.

Его лицо выражало гамму чувств. Там было и смущение, и легкий укор, и доброжелательный интерес, и еще что-то ускользающее в зябком, стелившимся невдалеке, тумане.

Он выглядел совершенно естественно в коротком черном фраке с бабочкой на шее, но вместо брюк на нем были шорты, а левая нога его, закинутая на колено правой, обутая в плетеную сандалию, слегка покачивалась.

В правой руке он вертел какой-то небольшой предмет, не то сигару, не то зажигалку, я не мог разглядеть, а в левой изящный бокал с прозрачной жидкостью и соломинкой.

Слова зайца меня почему-то не удивили. Но одновременно с этим я испытывал легкую неловкость и поспешил извиниться за свою оплошность. Я сказал, что не мог даже предположить, что зайцы разговаривают. И снова испытал смущение от бестактности своего замечания. При этом на лице Зайца мелькнуло выражение привычного сожаления о людской невнимательности, сразу же сменившееся добродушной прощающей полуулыбкой. Он наклонил мордочку вниз и посмотрел испытующе из-под очков с большим тонким черным ободком. Откуда они взялись, я не успел заметить.

На мгновение мне показалось, что земля уходит из-под ног, я как будто парю над травой и стараюсь нащупать ногами твердую почву. Сделав над собой усилие, я сглотнул и подумал, что мне представился случай расспросить Зайца о лесной жизни. Мне нравилось, что я могу быть спокоен в столь странных обстоятельствах.

Мое восприятие зайца одновременно в двух видах, – маленьком и большом масштабе, казалось мне вполне естественным. На первый взгляд он был размером с обычного зайца, сидящего в необычной, как бы нарисованной позе, от этого у меня было чувство легкого превосходства над ним, и одновременно я воспринимал его как равноправного, хотя и очень странного собеседника, размером с обычного человека. Стоило всмотреться в него, и он быстро приближался ко мне, увеличиваясь в размерах, как в видеокамере.

Бродя по лесу, я настроился на внимательное и спокойное восприятие природы, на то, что здесь можно увидеть и понять нечто недоступное в городской повседневности. Поэтому, с интересом наблюдал большое поле, густо усеянное травой в рост человека, разноцветное небо с облаками, то плывущими, то быстро летящими, лес и отдельные деревья, с ветками издалека похожими на темно синие вены, кустарник с мелкими листочками и паутинкой, огромные листы папоротника, все, на что падал мой взгляд.

Я учился открывать в природе и в себе что-то новое, углубляющее мое привычное мировосприятие. Тянулся к природе, как к источнику новых сил и одновременно как бы опасался оступиться, будто хотел напиться из кристального горного ручья, опираясь на скользкие камни. Но, кажется, за все время так ничему и не научился, а просто плыл невесомым облачком в искрящемся тумане, чувствовал, как холодные потоки воздуха перемежаются с теплыми, проникают через меня насквозь, несут меня все дальше и дальше, я растворяюсь в жгучих потоках лучей зари и расстилаюсь мелким бисером росы по изумрудной траве.

Вдруг, вместо зайца, я увидел совсем рядом приятное лицо девушки, светловолосой и голубоглазой. Почувствовал волнующее тепло ее щеки, предощущение касания и невозможность прикоснуться к ней. Она легонько улыбалась, смотрела на меня с холодноватым интересом и чуть-чуть строго. Девушка мне понравилась, я ощущал свою невесомость, появилось сладкое томящее чувство к ней, мне казалось, будто я скольжу в пространстве без опоры, под острым углом к поверхности земли, теряю равновесие, волны уносят меня вниз по течению, одновременно я понимаю, что лежу на узкой железной кровати, прикованной к полу, а она стоит у изголовья справа и слегка прикасается к моей голове кончиками тонких пальцев. А может быть и не было касаний, а я чувствовал лишь энергетические потоки между моей головой и ее прозрачными пальчиками.

Я удивленно и с легким беспокойством стараюсь что-то у нее спросить, но язык не подчиняется мне. Хочу встать на ноги, но не чувствую их, стараюсь отгородиться от нее руками, они ватные и тяжелые. Смотрю на нее снизу вверх, кося глазами направо. Выражение ее лица быстро меняется, не утрачивая приятной привлекательности, но постепенно беспокойство мое нарастает, и я уже делаю отчаянные сверх усилия, чтобы освободиться от каких-то невидимых пут, плечи сдавливает тяжесть, мой голос замирает где-то в глубине горла и душит меня изнутри.

Она говорит приятным спокойным, но чужим голосом: «Так надо, все скоро закончится, вам не о чем волноваться».

Я вижу, как белая пелена тумана стремительно густеет и неотвратимо наползает на меня. Вблизи я еще угадываю очертания кистей своих рук на фоне черного асфальта, а дальше туман смыкается и застилает окрестности. В затылке появляется ощущение неустойчивости и безнадежности, я начинаю соскальзывать все ниже и судорожно пытаюсь уцепиться за ее руки, мне хочется схватить ее, сжать до хруста.

Заяц с легкой укоризной смотрит на меня, поправляя накрахмаленную медицинскую шапочку, пристроенную у него на голове между ушей.

С хрипом и острой болью во всем теле, вырываюсь из ее мягких теплых рук, просыпаюсь ошарашенный, и совершенно разбитый…

Сверху я кажусь одиноким и угловатым. Накрытый простыней, в окружении студентов в белых халатах. Из под крахмальных шапочек у некоторых из них топорщатся бело-розовые заячьи ушки.

«Это типичный случай несамоосуществимой неосуществленности в пространстве неосуществимости», – слышу я ровный приятный голос, который мне кажется очень знакомым.

Перед глазами пелена тумана, ползущего по бесконечному полю темно-зеленой травы и вдруг возникает образ зайца, того самого в больших очках, но теперь они уже черные и глаз его не видно.

Я просто наблюдаю и ничего не чувствую, ощущения исчезают, туман и заяц теряются в абсолютной черноте…

Я знаю, что проснулся, но это не имеет значения.

Сентябрь 2015
Маяк

Том Пфенингс, так зовут моего привычного знакомца. Серый плащ и помятая велюровая шляпа, широкий шарф в крупную черно-оранжевую клетку обмотан вокруг шеи и накинут на широкие плечи, слегка сутуловатые. Зонтик с бронзовой рукоятью, в виде дракона в сухой костлявой руке и старинный саквояж на коленях. Он всегда сидит на лавочке под большим платаном и с прищуром смотрит на меня, когда я иду с утра на работу.

Он привычно говорит: «Привет, старик. Сегодня опять идешь?»

– Привет, а разве не понятно?

– Не понятно, зачем?!

– На работу, тыщу раз тебе говорил.

– Завтра снова буду спрашивать, если опять попрешься на свою работу, – презрительно хмыкнул Том.

– Какая тебе разница? Иду, никого не трогаю…

– Да ты достал меня своими чудачествами, мягко говоря! А впрочем, ладно, иди и не приставай ко мне со своими бреднями.

– Я пристаю?! Ты мозг включи, ладно?

– Если я по каждому пустяку мозг буду включать, выключатель сломается.

– То-то и оно, что «выключатель», – съязвил я.

– Ну надо же, какой вы умный, приятель. На работу он идет, а поболтать с малознакомым человеком успевает. Ладно, сядь на пару минут, отдохни.

– Ты прав, ничего еще не сделал, а устал, как будто смену отработал. Присяду, пожалуй, – ухватился я за повод остановиться.

– Э-э, да я же тебя насквозь вижу, – лукаво улыбнулся Том Пфенингс.

И продолжил: «Не хочешь ты ни на какую работу. Да и работы у тебя нет, я то знаю».

– Я работаю на маяке, ты прекрасно знаешь. Я должен туда идти и включать его.

Тут Том расхохотался так, что даже прослезился: «Он должен …, посмотрите на него, ой, не могу! Сейчас светло, чтоб ты знал! А маяки ночью включают, усек? Бедняга… Может быть тебе включить то, что у тебя осталось под лысиной?»

– У меня нет лысины, – парировал я.

– Ну нет, так будет. А ты ходи, ходи на свою работу, может хоть какая-то от тебя польза обществу …, оно ведь нуждается в тебе, ага…

– Да я наизусть знаю все, что ты сейчас скажешь, можешь не стараться. Просто я с силами собираюсь.

– Знать-то мало, надо хотя бы раз в жизни вникнуть, в то, что умные люди говорят.

– Странно, никогда не задумывался об этом …, – сказал я в легкой прострации.

– О чем, приятель?

– О том, что кто-то ходит на старый маяк, а кто-то сидит на дороге под деревом и ни в чем нет смысла…

– Смысл возникает в момент его поиска, – солидно сказал Том, помолчал и крякнул от удовольствия. Он снял шляпу и невольно погладил себя по жидким, с проседью волосам, еще оставшимся на затылке.

– Как ты сказал? Тебе сейчас светло? – сказал я вслух.

Том посмотрел на меня с интересом и недоверием, будто опасаясь, что я его разыгрываю: «А тебе нет? Темно, что ли?»

– Ну, я фигурально. Тебе понятно, как жить?

– А разве нет? Чего тут мудрого? – криво усмехнулся Том. – Сиди и смотри…

– Слушай, Том, а ведь ты классно сейчас пошутил! Браво!

– Твои две минуты истекли, приятель.

Я нехотя поднялся, ощущая ломоту в ступнях и в пояснице, представил полустертые каменные ступени маяка, уходящие вверх, вспомнил свистящий в ушах ветер, когда стоишь на самом верху, легкий страх высоты, сигналящий под ложечкой. Все это мелькнуло в мгновение ока, почти на автомате пошел вперед, волоча на плечах тяжелый рюкзак.

Постепенно, по мере движения, мое настроение улучшалось, жизнь наполнялась смыслом. Легкая ломота в ступнях приятно переходила в тепло и ощущение устойчивости, хотелось идти и в тысячный раз смотреть на привычный пейзаж, слышать щебет птиц, вспоминать мелодии и лица, знать, что я могу видеть твои глаза и лицо, если захочу.

Я знаю, что должен идти, я привычно прощаю себе легкий туман в мыслях, ускользающую возможность задуматься о чем-то важном, остановиться и прислушаться.

Идти, вот что мне надо, это же так просто, даже дух захватывает, как просто!

Не оборачиваться, завтра договорим…

2016
Путь Колобка
Сказка для взрослых

Жили-были дед да баба. И не было у них детей. То ли не получалось, то ли откладывали, может, хотели пожить сначала для себя, для своего удовольствия, а уж потом о детях думать. Кто ж теперь знает?..

Вот проснулась однажды утром бабка, посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Она поняла, что хочет ребеночка родить. Глянула с грустью на деда в окно, он в огороде грядку вскапывал, да задумалась. Умная она была, а вот как сказать деду, чтобы не огорошить, ума не хватало. Да, поди уж, и забыл, что к чему.

Придется видно все заново объяснять да показывать. Вздохнула баба, но мысль эта крепко засела в ней и не давала покоя. Вечером прихорошилась, глазки подвела, щеки нарумянила, нарезала огурчиков, капустки положила, окорочка куриные обжарила и бутыль первача заготовила. На восьмое марта приберегала, с бабами посидеть, пожалиться друг дружке, да песни попеть. Но тут дело-то поважнее будет.

Дед пришел с огорода, как всегда смурной да неразговорчивый. Сапоги стянул, кряхтя, портянки над печкой развесил да чуть не сел в ведро с углем, когда на стол-то глянул.

– Ты, ты… чой-то творишь, бабка?! – только и смог выговорить дед.

Бабка румяная да озорная хочет приблизиться к муженьку, уже шаг один сделала, да еще с улыбкой умильной, хитрой. Тут любой на его месте струхнул бы. Он, болезный, ручонками-то как крыльями машет, крестится, перед собой выставляет для защиты, глаза выпучил, шепчет: «Свят, свят, изыди, нечистая сила».

– Да ты что, черт старый, совсем охренел, свою законную жену в упор не видишь?!

– Я, я… в-вижу, чуть не напужала ты меня, сколько лет не улыбалась, токмо кричишь, да подзуживашь, пилишь.

– Ладно, садись уже к столу, праздник хотела устроить, а ты, – «Свят, свят».

– Какой-такой праздник?

– Какой-какой, день сдачи Бастилии. Хрен ты, садово-огородный!

– Не понял…, – хрипит дед.

– Ну, романтическое свидание хотела устроить, полено ты с глазами!

Тут дед чуть совсем в каталепсию не впал, замер, значит, и стал тихонько клониться в сторону. Так бы и упал, если бы бабка вовремя не подскочила и не посадила его на место. Ну, в общем, посидели они, вспомнили давние времена, когда после вечерки по огородам друг за дружкой бегали, да смеялись. Как однажды, чуть даже не поцеловались, так разогнались на бегу, что лбами стукнулись. Может, потому и поженились по осени.

Хорошее время было, не то, что нынче. После третьей рюмки, старик успокоился, размяк, запел было песню, слезы выступили некстати, да и упал под стол, как подкошенный и не хватило у бабки ни сил, ни терпения добудиться его.

Так и окончилась ничем эта глупая затея.

– Только продукты зря перевела, – в прострации думала бабка.

Утром дед с мучительным вопросом напряженно украдкой взглядывал иногда на бабку, но за ее неприступным видом так ничего и не разглядел, наверное подумал, что приснилось.

– Не кошмар, конечно, но уж лучше таких снов больше не видеть, – подумал дед и пошел в огород.

Бабка тогда решила все сама сделать. Дождалась полной Луны, размером с золотую сковородку, пошла в амбар, по сусекам поскребла, муки намела, тесто замесила, в печь поставила и испекла Колобка.

Румяный да пышный получился, прямо красавец на загляденье, глазки-изюминки поблескивают, складочка такая, будто улыбка во весь рот, только ножек нет, и молчит все время.

Дед пришел с огорода, удивился, но виду не подал. Сел поближе к окну и начал валенки подшивать, да на Колобка посматривать. Так они и жили. И вроде помягче стали дед с бабкой. И молчание по вечерам, вроде как, уже не в тягость было.

Со временем Колобок заговорил и стал у родителей просить, чтобы отпустили его мир посмотреть, да себя показать. Дед с бабкой отнекивались, боялись его отпускать. Привыкли к нему, хоть и толку от него никакого. Но все ж, живой да свой, как никак.

Однажды окно осталось открытым и Колобок с подоконника – прыг! И был таков.

Покатился по тропинке, только его и видели. И открылась Колобку безбрежная даль, дорога, полная чудес, приключений и открытий, аж дух у него захватило.

И понял Колобок, что ему предстоит совершить нечто великое и доселе невиданное. Но что это, он не мог выразить словами, голова немного кружилась, потому что приходилось катиться по дороге и окрестности мелькали перед его глазами.

В глубине души он верил, что ему откроется что-то важное, какая-то тайна бытия. Но для этого нужно время и он еще должен постараться, чтобы постигнуть эту тайну, а потом он откроет ее людям. Бабушка и дедушка обрадуются и похвалят его.

Мелкие камешки на дороге иногда больно ударялись в него и, как бы, отрезвляли, возвращали к реальности. Солнышко грело и настраивало на спокойные размышления, ему хотелось в тень – отдохнуть, но смелый Колобок стремился вперед и вперед, стараясь не думать об опасностях, грозящих ему в пути.

Катится Колобок, учится пригорки преодолевать, да из ямок выруливать. Э-эх, здорово! Только деревья да кусты мелькают. Весело и хорошо у него на душе, вдруг – бац! Споткнулся обо что-то и замер. Но быстро опомнился.

– Ты, кто? – говорит Колобок.

– Я – Волк, зубами щелк.

– Куда путь держишь? – и внимательно смотрит на Волка.

Волк оторопел от такого разрыва шаблона: «Погоди, За… яц, то есть я хотел сказать…».

А Колобок ему: «Уважаемый, я покатаюсь тут, а ты пока вспомнишь, что хотел сказать, лады?»

– Ла-ды…, – еще более оторопел Волк.

Оглянулся по сторонам, а Колобка и след простыл. Катится Колобок дальше, да посмеивается. Песенку поет: «Ох, какой я молодец, молодец. От деда с бабкой ушел, а от тебя, серый, и подавно уйду».

Только сейчас Колобок осознал свой страх и холодок пробежал по макушке: «А ведь он реально мог сожрать меня!» Но Колобок был молод и страх быстро прошел, сменившись размышлениями.

Он впервые задал себе вопрос: «А смысл, приятель? Зачем я качусь неведомо куда и стремлюсь неведомо к чему?»

Он думал и продолжал катиться по пыльной дороге, цветы и жужжащие над ними пчелы, стрекозки с прозрачными крылышками, суетливые бабочки-однодневки уже не казались такими веселыми и забавными. Он на некоторое время ушел в себя и мысли текли неспешно, теряясь в тумане, казалось, что время остановилось, а вращение мира вокруг головы Колобка стало привычным и размеренным.

Вдруг опять – бац! Глазки-то у него не всегда дорогу видят, крутиться приходится.

– Ты, кто? – теперь уже Колобку задает вопрос кто-то толстый, почти круглый, да мохнатый.

– Ты что, младшего брата не узнал, – вопросом на вопрос отвечает Колобок.

– Какой-такой брат, не понял? Я-то – Медведь, не могу я пчел терпеть, а ты кто?

– Может я и ошибся, но уж больно ты на моего старшего брата похож, только он весь бритый, как я. А так бы тоже был, как ты, большой, сильный, добрый и волосатый.

– Ну, коли так, я и правда добрый, когда сытый. Ты пока катайся тут поблизости, а я как проголодаюсь, тебя и призову, понял? – говорит Медведь.

– Понял, я понятливый, – сказал Колобок, дал по газам и скрылся за пригорком. Поет от счастья, хотя холодок от страха где-то на макушке еще остался.

Теперь Колобок стал катиться осторожнее, посмотрит на дорогу вдаль, никого нет? Он тогда и катится во всю прыть. А если кто маячит вдали, он притаится у обочины и переждет. Теперь уже вопрос о смысле пути, встал для Колобка в полный рост. Он осознал, что должен самому себе дать четкий и честный ответ: «Зачем?»

Если бы он умел читать или хотя бы раз побывал в театре, он мог бы сказать: «To be, or not to be?» Но Колобок черпал свое вдохновение не в искусстве, а непосредственно соприкасаясь с миром, он интуитивно постигал невыразимое дао своего пути, именно по-своему, и это был его способ постижения мира, уж какой есть.

Этот внутренний поиск давал ему силу продолжать свой путь. В какой-то момент он осознал, что просто идет и будет идти своим путем. Точнее – катиться. Всегда, сколько сможет. Принятие Пути это и был его Путь. Так думал Колобок. А может быть и не так, откуда же нам знать… Мало-помалу, осмелел Колобок, раскатился в свое удовольствие и опять – бац!

Откуда ни возьмись, ну точно ведь никогошеньки не было! Что-то мягкое, с острыми сильными коготками в маникюре, властно так берет Колобка и на лапу себе кладет. Тут уж не убежишь. И сладким таким голоском, прямо мурлычет: «Я, Лиса, всему свету краса, а ты кто, дурачок-круглячок?»

У Колобка аж сердце стучать перестало, дыхание замерло и весь он съежился, как сухарь.

Но мысль работала, как часы, видать умом точно в мать, то есть, в бабку пошел. Вот и говорит он Лисе-Красе: «Я – Йожик, ни головы, ни ножек. У меня внутри иголки вострые, да чесноком смазанные.

– Если кто меня укусить, да обидеть вздумает, тот иголку получит в пасть и чесноком так запахнет, что никакая красота не поможет, вся дичь от тебя шарахаться будет за версту, даже куры.

– Ах ты, дурачок-простачок, вздумал меня, Хитрую Лису, провести да в обман ввести! – вскричала Лиса.

Смяла Строгая Лиса в лапах мягкого Колобка, да и проглотила разом, не разжевывая. Засмеялась своим ангельским голоском и пошла, как по подиуму, песни распевая, да хихикая.

Хоть и был Колобок сообразительным и любил при случае присочинить чего, но по большому счету никогда не врал. А иначе, как объяснить, что с той поры Лиса Хитрая Краса осунулась, охотиться разучилась, а когда мимо пробегала, откуда то ветер приносил запах, похожий на запах чеснока. Хотя, говорят, чеснок полезен от многих болезней и его используют в кулинарии, но для Лисы что-то явно пошло не так.

На том и закончился Путь Колобка. Хорошо ли, плохо ли, кто же знает.

А может и не закончился… Поживем, увидим. Если что узнаю, еще расскажу.

2016

Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации