Текст книги "Артисты тяжелого поведения"

Кабаре-дуэт «Академия» против «АиФ»

Ещё одна моя крошечная заметка имела большой резонанс. Она была набрана в приложении к «АиФ» – «Я молодой» (№ 10, 1996) в рубрике «Новости» таким мелким шрифтом, что под лупой не разглядишь. Но Лолита Милявская и Александр Цекало её не просто разглядели – обиделись и подали на меня и газету в суд.

«В феврале кабаре-дуэт «Академия» выступал в американском городе Атлантик-Сити, – писал я. – Концерт проходил в одном из залов огромного отеля «Бэйлис» при стечении эмигрантской публики, говорящей на русском языке. Почувствовав дух свободы, «академики» позволяли себе маленькие вольности. Например, высказывались в том духе, что завидуют людям, перебравшимся на ПМЖ в Штаты, ибо в России настолько всё плохо. Лолита, чтобы потрафить вкусам публики, продемонстрировала своё великолепное знание английского языка, произнеся в адрес партнёра фразу: «What the fuck are you doing?» В остальном же выступление ничем не отличалось от любых других фонограммных концертов «Академии».

Именно последний пассаж больше всего обидел артистов. Кстати, в Америке я оказался благодаря Старкову. Факультет журналистики МГУ отправлял на трёхмесячную стажировку в Италию несколько журналистов. В числе претендентов был и я. Я уже принялся учить итальянский язык, готовясь к поездке в Италию, но Старков категорично заявил: «На три месяца?! Не отпущу».

Но потом предложил компромисс: «Хочешь за границу? Оформляй командировку в любую страну мира на две недели». – «Что? И в США можно?» – не поверил я своему счастью. «Да хоть в Австралию. Но ты должен привезти из командировки не меньше трёх материалов», – заявил он. В США меня влекло по одной простой причине – я очень хотел увидеть своего дядю Сергея, который вместе с семьёй перебрался туда в 1994 году.

Помню, вот были времена, в кассе «АиФ» мне выдали в качестве командировочных (суточные, представительские, на гостиницу и т. д.) 10 тысяч долларов. Можно было потратить всю сумму. «Главное – привези чеки для отчётности», – предупредили меня в бухгалтерии. С этой задачей я прекрасно справился, кстати говоря.

Одним из материалов, привезённых из командировки, как раз и явилась заметка про концерт «Академии».

Гуляя по Брайтону, я случайно нос к носу столкнулся с Михаилом Плоткиным, работавшим в свое время с ВИА «Весёлые ребята», «Самоцветы», «Лейся, песня», основателем и худруком ВИА «Надежда», впоследствии продюсером группы «Теле-поп-шоу», а на тот момент безработным эмигрантом. В разговоре я упомянул, что мы (с дядей и тётей) собираемся «развеяться» в Атлантик-Сити (мини-филиале Лас-Вегаса).

«А не хочешь ли ты сходить на концерт кабаре-дуэта «Академия»?», – неожиданно спросил Плоткин. «Почему бы нет», – ответил я. Так мы по протекции Плоткина оказались в первом ряду концертного зала отеля «Бэйлис». Высидели ровно три песни и отправились гулять по Атлантик-Сити. Заметку о концерте «академиков» я писал уже в Москве. Это был третий материал, привезённый из США.

После публикации главному редактору газеты «Я молодой» Николаю Солдатенкову позвонил возмущённый Александр Цекало. Не знаю, что на самом деле сказал ему Солдатенков. Мне этот разговор Коля передал так: «Звонил Цекало, просил тебя наказать за недостоверную информацию и неуважение к артистам. А если я тебя не накажу, они подадут в суд». – «И что ты ему сказал?» – уточнил я. «Я его послал далеко и надолго». Вскоре пришло письмо на имя Солдатенкова (копия Старкову), где было сказано, что «помимо того, что данная публикация носит открыто неприязненный характер, по сути изложения унижает достоинство как артистов кабаре-дуэта «Академия», так и организаторов концерта компанию People Travel Club (США). Автор публикации и редакция позволили себе обнародовать фразы, произвольно выбранные из контекста выступления. Более того, в резолютивной части публикации сделано обобщение о том, что якобы кабаре-дуэт «Академия» постоянно выступает под фонограмму, что, во-первых, не соответствует действительности, так как все концерты артисты поют сами, своими голосами, а не открывают рот под уже записанный голос. Во-вторых, именно так происходил указанный в публикации концерт в Атлантик-Сити. В-третьих, компания People Travel Club никогда не организует сольных концертов на основе обмана, то есть под фонограмму… С учётом нанесения серьёзного ущерба репутации и профессиональной чести и достоинству кабаре-дуэту «Академия» настаиваем также на публикации аналогичного (то есть не только в приложении «Я молодой». – В.П.) опровержения на первой полосе газеты «Аргументы и факты».

В общем, в результате Колиного «посылания» я оказался в Басманном суде в компании с редакционным адвокатом Михаилом Александровичем Гофштейном (царствие небесное). Михал Саныч имел большой опыт по уголовке, а по гражданским искам почти не работал. Так что опыта такого не имел. Иск о защите чести и достоинства был у него впервые. Как, собственно, и у меня. Это был мой первый и пока, слава богу, единственный суд.

«Академики», в отличие от нас с Гофштейном, хорошо подготовились. Их защищала опытный адвокат Лариса Мове. К тому же Лола и Саша привели в суд в качестве звёздных защитников своих друзей, среди которых были Игорь Крутой, Тигран Кеосаян, ведущий и автор музыкальной «Программы А» Сергей Антипов (что он там делал, ума не приложу), организатор концертов «Академии» в США.

Перед заседанием ко мне подошёл Тигран Кеосаян и извиняющимся тоном сказал: «Старик, ну ты же понимаешь, я к тебе хорошо отношусь, уважаю и всё такое, но есть какие-то вещи…» Цекало был настроен воинственно. Лола до входа в зал была более приветливой. Но во время процесса разыграла прекрасную театральную постановку. Срывающимся голосом, с надрывом она говорила про то, что ей петь осталось всего 3–4 года максимум. А потом её голосовые связки не выдержат. «По миру пойду», – чуть ли не причитала Лола. В какой-то момент она пустила слезу. И я тоже чуть не прослезился. На судей спектакль произвёл неизгладимое впечатление.

Звёздные защитники в один голос утверждали, что «академики» честные люди и НИКОГДА не выступают под фонограмму. Суд мы с Гофштейном проиграли. После заседания Лолита Милявская даже сказала мне что-то примирительное. Цекало по-прежнему был воинственен.

Согласно решению суда, из моей зарплаты вычли треть. «АиФ» заплатил по тем временам сумму, равную полутора тысячам долларов. Это были небольшие деньги для богатого издания. Но Старков не мог этого простить. С мрачным выражением лица он выслушал наш с Михаилом Александровичем рассказ о суде. «Ты записал на диктофон всё, что говорили в суде истцы и их друзья?» – поинтересовался главред. «Нет, Владислав Андреевич», – ответил я. «Ну и зря», – произнёс Старков.

После чего дал команду «мочить» всех «обидчиков», выступивших против «АиФ». В числе авторов, привлечённых для сведения счетов, был ангажирован и музыковед Сергей Гурьев, написавший упоительную по своей поэтичности и цветистости развернутую рецензию на творчество «Академии» «Трудно выть с волком» (№ 14, 1997). «В беспросветно-элитарном прошлом дуэта Лолита в большей степени находилась на своём месте, а вот в нынешнем имидже Лайзы Минелли она чувствует себя как ягнёнок в волчьей шкуре, – писал коллега Гурьев. – Профессиональный клоун Цекало, напротив, обрёл себя в классической, всем известной «Академии», пошедшей навстречу жаждущему хлеба и зрелищ народу. Он абсолютно органичен в роли кривляющегося паяца, а попытки тонкой и изысканной Лолиты ему мимически соответствовать более наигранны и выдают кропотливую работу перед зеркалом. С каким наслаждением она каждый раз исполняет на концертах песню Лоры Квинт «Родные» – островок вожделенного драматизма в океане отточенной пошлости!»

Лолита Милявская и «авторитетный бизнесмен из солнцевских кругов»

Спустя четыре года после суда брак Милявской и Цекало дал трещину. Я одним из первых узнал об этом и решил поделиться с читателями газеты информацией о разводе и новом романе Лолиты. На последней полосе майского (№ 18) «АиФ» за 2000 год был запланирован материал в жанре «Вопрос – ответ», озаглавленный «У наших певиц – губа не дура». «Читательница» Е. Забродина из Таганрога якобы интересовалась: «Среди эстрадных певиц в последнее время наблюдается тенденция обновлять мужей. Чем же певиц не устроили прежние супруги – не сошлись характерами или нынешние оказались состоятельнее?»

«Так как про свою личную жизнь знаменитости говорить не любят, – отвечала на вопрос любознательной читательницы редакция, – приходится довольствоваться сплетнями и слухами. Поговаривают, что Лолита Милявская действительно живёт с 33-летним Арнольдом (фамилия Спиваковский названа не была. – Авт.), который является одновременно студентом одной из столичных юридических академий и весьма состоятельным человеком, хорошо известным в солнцевских кругах…»

Далее в материале через запятую были перечислены союзы Маши Распутиной и Виктора Захарова, Натальи Ветлицкой и Сулеймана Керимова, Лады Дэнс и Павла Свирского, Кати Лель и Александра Волкова, названы имена избранников Лики Стар, Светланы Лазаревой, Жасмин и экс-участниц «Стрелок».

Кем был новый бойфренд Лолиты, сегодня можно узнать без труда, погуглив его имя. Информация гласит, что Спиваковский успел поработать заместителем генерального директора гостиницы «Пекин», руководил отелями «Космос» и «Интурист» (будучи председателем советов директоров). 12 марта 2019 года он скончался в Испании в возрасте 51 года при странных обстоятельствах. Перед смертью Спиваковский похудел более чем на 40 кг. А за два года до его смерти (29 сентября 2017) газета «КоммерсантЪ» сообщила о его задержании в Испании. Арнольда подозревали в отмывании денег и связях с солнцевской ОПГ. Тогда об Арнольде мне было известно лишь то, что он один из солнцевских.

«АиФ» выходит по средам, а к пятнице, как правило, основной массив материалов уже готов. Так было и в этот раз – за пять дней до выхода номера, в котором был размещен «Вопрос – ответ», содержащий информацию о романе Лолиты и Арнольда, принтерная копия последней полосы висела на стенде в секретариате редакции.

Любой сотрудник мог видеть и читать готовые к публикации материалы. В этот же день на мой мобильный позвонили с неизвестного номера, и вежливый мужской голос представился: «Владимир, привет. Это Арнольд Спиваковский. Слышал, там готовится какая-то статья про меня и Лолиту. Хотел бы поближе с тобой познакомиться, обсудить статью перед публикацией».

Приглашение Спиваковского «выпить чайку» не могло не вызывать серьёзной озабоченности. Перед тем как отправиться на «стрелку» в лобби-бар отеля «Рэдиссон Славянская» у Киевского вокзала, я зашёл к главному редактору и рассказал ему о грядущем «чаепитии». «Может, тебе охрану дать?» – предложил Старков. «Ну нет, Владислав Андреевич, это будет чересчур, – сказал я. – Вряд ли за невинную заметку мне грозит что-то серьёзное». После разговора с главредом я направился к одному из наших сотрудников, который занимался криминальной тематикой. И рассказал ему о своей встрече с Арнольдом. «Ничего себе! – нахмурился он. – Ну ты, это… держись там. Мы тебя, если что, прикроем». Как он меня прикроет, «если что», я не очень понимал. Я понял, что рассчитывать в этой ситуации можно было только на себя.

Едва я вошёл в лобби-бар отеля «Рэдиссон Славянская», как будто из ниоткуда возник и Арнольд в сопровождении двух огромных охранников-качков. Это производило впечатление. Но Спиваковский оказался очень любезным собеседником. Начал свою речь он с того, что коротко рассказал о себе и своём отце. «Мой папа работал главным редактором издательства «Советский писатель», – не без гордости сообщил мне он. – Я рос в интеллигентной семье, в писательском посёлке. А ты пишешь, что я бандит из солнцевской ОПГ». – «Ничего подобного, – сказал я. – Слова «бандит» в статье нет». – «Неужели?» – не поверил Арнольд. «Нет, – заверил я. – Я написал, что вы состоятельный человек, хорошо известный в солнцевских кругах».

В середине нашей беседы появилась Милявская, сильно похудевшая, бледная и, как мне показалось, заплаканная. Я её даже не сразу узнал. Как выяснилось чуть позже, после развода Лолита полтора месяца пролежала в больнице и была, можно сказать, на краю пропасти. У неё было нервное истощение, малокровие и язва.

«Володя, не уничтожайте меня своими статьями. Мне и так сейчас очень плохо», – попросила Лолита. «Да ничего такого я не писал, – я начал оправдываться. – Если хотите, могу ничего не публиковать». – «Ну, если ты написал так, как рассказал мне, и там нет слова «бандит», публикуй на здоровье, – разрешил Арнольд. – Мне сегодня вечером передадут копию этой статьи. Сразу же тебе позвоню».

На этом мы расстались. Вечером, как и договаривались, Арнольд мне перезвонил и дал добро на публикацию. Спустя несколько лет мы с ним пересеклись в подмосковном отеле «Ле Меридиан Москоу Кантри Клаб» на вечеринке «Серебряного дождя». Разговорились, как старые приятели. От Арнольда я узнал, что в нашей редакции у него были свои «глаза и уши». Журналист, специализировавшийся на криминальной тематике, сливал информацию о готовящихся публикациях. Спиваковский назвал имя этого человека. «Мы ему заплатили тогда семь тысяч долларов», – сказал мне Арнольд. «Ничего себе! – удивился я. – Так много. За такую мелочь».

Игорь Крутой – «человек с тонкой душевной организацией»

Владислав Старков требовал от меня «разгромных материалов о низкопробной попсе». Композитор Игорь Крутой, как участник дела «Академия» против «АиФ», тоже попал под эту раздачу. Я писал про то, что композитор, удовлетворяя запросы артистов, иногда не брезгует откровенным плагиатом. А в одной из рецензий, перегибая палку, утверждал, что «музыка Крутого по воздействию похожа на водку. Глотнёшь чуть-чуть, вроде веселит. Но если перепить, вас обязательно стошнит».

Такие публикации не могли остаться незамеченными. Однажды мне позвонил коммерческий директор АРСа Борис Крутоголов и пригрозил меня «кастрировать» за наезды на Крутого. Заметку о том, что журналисту «АиФ» угрожают физической расправой, мы опубликовали на первой полосе газеты. После чего звонки с угрозами прекратились. А в середине сентября 1999 года состоялось наше личное знакомство с Игорем Крутым.

В московском клубе «Куклы», который располагался в здании Театра кукол им. Образцова, проходила презентация дебютного альбома Алсу, куда был приглашен и я. В середине праздника в клубе появился Игорь Крутой в сопровождении партнёра по бизнесу и заместителя Вячеслава Кормильцева. Мы стояли с композитором Владимиром Матецким и о чем-то беседовали. Игорь Яковлевич стремительно направился в нашу сторону. Без прелюдий, не подбирая выражений, он высказал всё, что думает обо мне и моих статьях.

Он, скорее всего, ударил бы меня, если бы в клубе не было столько свидетелей. Владимир Матецкий, наблюдавший безобразную сцену, не сразу нашёлся, как реагировать на гнев коллеги. «Игорь, ну зачем ты так?» – пытался он снять напряжение. Но только подлил масла в огонь. Крутой продолжал меня поносить на чём свет стоит. Я стоял на ватных ногах. Одно дело получать угрозы на расстоянии, другое – вот так, face to face. Кто пережил 90-е, тот знает, что тогда слова редко расходились с делами. «Тебе надо помириться с Игорем», – сказал мне Матецкий, когда после пятиминутки ненависти Крутой удалился поздравлять Алсу. В тот момент я слабо себе представлял, как это – «помириться».

И решил в качестве извинения дать ему возможность ответить на страницах газеты. Это было ещё одним уроком Старкова – всегда давать возможность для ответа.

«Я могу сделать с Крутым интервью в «АиФ», – я произнёс это как можно громче, чтобы меня услышал стоявший недалеко от нас с Матецким Кормильцев. Сказав это, я покинул клуб. Следом за мной стремительно вылетел Кормильцев. «Конечно, Игорь на тебя сильно обижен, – сказал он мне. – А как ты хотел. Ты его столько времени херачишь в газете с миллионными тиражами. Надо как-то разруливать ситуацию. Думаю, интервью с ним могло бы вас помирить. Дай мне номер телефона. Созвонимся». Мы обменялись номерами.

На следующий день в редакции я поведал эту историю Старкову. Он меня выслушал и поддержал: «Не волнуйся, в обиду не дадим. Конечно, делай с ним интервью. Поставим в ближайший номер».

Кормильцев позвонил мне сам и предложил приехать в офис АРСа на Ленинградке, где меня ждал холодный приём. Крутой встретил меня в своём кабинете с мрачным выражением лица. «Убери диктофон, – сказал он мне, едва я попытался включить его. – Давай я тебе дам денег. И ты забудешь про меня. Вообще не будешь писать ни плохо, ни хорошо. Своими статьями ты мне отбил всякое желание писать музыку».

Где-то внутри меня проснулся демон, и я подумал: «Может, взять?» Деньги, конечно, были нужны, учитывая, что своего жилья у меня не было (в тот период я жил в дворницкой коммуналке). Да и вообще…

Но от денег я тогда отказался. И мы записали интервью, которым Старков остался недоволен. «Ты его недожал, – сказал главред, прочитав текст. – Надо ещё раз встречаться».

«Как недожал?! Вы что, охренели, Владислав Андреевич?! Не пойду я больше встречаться с Крутым! Думаете, приятно брать интервью у человека, которого я на протяжении нескольких лет размазывал в своих статьях! По вашему же требованию, между прочим». Ничего этого, конечно, я Старкову не сказал. Язык не повернулся. Но именно эти мысли крутились у меня в голове.

Пришлось снова договариваться о встрече. «Мне кажется, Старков не хочет никакого интервью, – сказал мне Крутой во время нашей повторной беседы. – Он просто издевается». Однако мы поговорили ещё раз. В результате текст нашей беседы был опубликован, и на редакционной планёрке я заслужил похвалу от Старкова.

Через некоторое время Игорь Крутой прислал четыре билета на свой творческий вечер в Кремле, из чего я сделал вывод, что его упрёки (в том, что я отбил у него всякое желание писать музыку) были небольшим преувеличением. Два пригласительных были адресованы Старкову. Владислав Андреевич честно отсидел весь концерт до конца на первом ряду. В гардеробе Кремлёвского дворца, когда мы одевались после концерта, главред мне сказал: «Тяжёлая у тебя работа. Вредная». И на следующей день подписал приказ об увеличении мне зарплаты в полтора раза.

Спустя пару лет Игорь Крутой через Кормильцева предложил «Аргументам и фактам» стать информационным партнёром премии Муз-ТВ. Старков к тому времени уже не был главным редактором. Он продал свой пакет акций, и новые хозяева газеты (братья Ананьевы) не захотели, чтобы он продолжал работу в «АиФ».

В 2003 году Николай Зятьков, занявший кресло главреда, на правах инфоспонсора вручил премию Муз-ТВ Валерию Леонтьеву «За вклад в развитие популярной музыки». Помню, как неловко чувствовал себя Николай Иванович в кулуарах музыкальной премии. Все-таки это была моя привычная среда, а не его. Мне приходилось каждый раз представлять Зятькова, когда артисты подходили к нам поздороваться и пообщаться. Никто из артистического цеха не знал главреда «АиФ» в лицо. На следующий год, перед очередной церемонией премии Муз-ТВ, Николай Иванович напутствовал меня: «Володя, иди один».

Два года подряд, в 2004-м и 2005-м, я выходил на сцену «Олимпийского» и вручал премию «За вклад в развитие популярной музыки» – Софии Ротару и Олегу Газманову. Возможно, это продолжалось бы и дальше, если бы я сам себе не подпилил сук. Мой коллега Борис Барабанов этот эпизод в газете «КоммерсантЪ» описал так: «Ну а главным героем церемонии Муз-ТВ-2005 стоит, конечно, признать музыкального журналиста из «Аргументов и фактов» Владимира Полупанова. После того как Олег Газманов в очередной раз спел своих «Офицеров» и свежий гимн «Я рождён в Советском Союзе», господин Полупанов вручал ему приз за вклад в поп-музыку. Передавая награду, музобозреватель зачем-то произнёс фразу «Юрий Михайлович, пусть свобода воссияет! Свободу Юрию Деточкину! Свободу Михаилу Ходорковскому!». Не могу сказать точно, попала ли эта реплика в телетрансляцию, но многие присутствовавшие в зале не поверили своим ушам и начали спрашивать друг друга: мне не послышалось?»

Нет, не послышалось. Я действительно это сказал. Эта реплика родилась у меня спонтанно, когда я уже стоял на сцене вместе с Оксаной Федоровой. В моем выступлении не было никакого политического манифеста. Надо отметить, что перед этим мы крепко поддали с Отаром Кушанашвили за кулисами. Думаю, именно это обстоятельство и явилось причиной моего «ослепительного политического заявления». На планёрке меня похвалили за то, что я «дал шуму». Но вручать тарелочки после этого меня не приглашали несколько лет. Я вернулся на премию как вручант в 2009-м. Вместе со Светланой Хоркиной мы наградили Диму Билана за «лучшую песню» «Believe».

После того как Игорь Крутой перестал быть акционером Муз-ТВ, продав свой пакет акций, основным инфоповодом для бесед с ним стала «Новая волна». Почти каждый год мы встречались с ним летом и записывали интервью накануне конкурса.

В августе 2019 года мы в очередной раз поговорили с Игорем Яковлевичем. Именно это интервью Крутого стало самым читаемым за все годы существования издания. Только на сайте aif.ru у него набралось около 1,2 млн. просмотров. Отчасти потому, что я вынес в заголовок кликабельную цитату своего собеседника: «Если Вайкуле считает, что это прилично, – бог ей судья».

Процитирую фрагменты, вызвавшие наибольший резонанс. Крутой сам попросил их ни в коем случае не удалять во время работы над материалом и сделать на них акцент.

– Лайма Вайкуле в недавнем интервью сказала, что вы злитесь на неё за то, что она сделала фестиваль «Рандеву» в Юрмале после ухода оттуда «Новой волны». «Игорь несправедливо на меня катит, обижается», – сказала она. Вы на неё правда злитесь?

– Ну, Лайма лукавит. В 2015 году в Москву приезжал мэр Риги Нил Ушаков. Он встречался с главой администрации президента (тогда это был Сергей Борисович Иванов) и вёл переговоры о том, чтобы «Новая волна» вернулась в Юрмалу. После этого посол Латвии приглашала меня на рабочую встречу – предпринимались попытки сохранить «Новую волну» в Юрмале. А в это время, в сроки, когда должна была пройти «Новая волна», Лайма делает свой фестиваль «Рандеву», показывая тем самым то, что наш конкурс там не нужен. Если она считает, что это порядочно и прилично, Бог ей судья. Я нигде публично не сказал ничего против, пока она первая не высказалась по этому поводу. Каждый из нас живёт по своей совести. У меня после этого был с ней разговор тет-а-тет. Я ей сказал тогда, что мне бывший тесть Баскова господин Шпигель предложил полмиллиона евро за то, чтобы я отдал любую свою старую песню какому-то певцу (который являлся новым проектом Шпигеля). Он это делал назло Баскову. 500 тысяч евро – это огромные деньги. Но я ему сказал: «А как же я буду после этого смотреть в глаза Коле?»

– То есть вы ему отказали?

– Да. Я привёл этот пример Лайме, и она мне ответила: «Ну, ты – это ты, а я – это я». У меня вопросов к ней больше нет. Поэтому пусть она не заявляет, что я на неё несправедливо «качу бочку». Я к ней вообще никак не отношусь.

Другое резкое высказывание касалось фактического владельца «Русской медиагруппы» Владимира Киселёва, с которым у Крутого, как я понял, были давние счёты. Что называется, накопилось. Но в этот раз поводом для столь громкого заявления стал фестиваль «Русского радио» в Сочи, который проходил в те же дни, что и «Новая волна – 2019». Важно отметить, что билеты на «Новую волну» стоили недёшево (на открытие цена доходила до 35 тысяч рублей), а на фестиваль «Звезды Русского радио» вход был бесплатным. При этом артисты за участие в «Новой волне» денег не получали, а выступления на фестивале «Русского радио» хорошо оплачивались. Мой вопрос не содержал никакой провокации. Игорь Крутой сам развернул интервью в эту сторону и поднял тему.

– Сегодня появляется огромное количество новой поп-музыки на русском языке. Вижу это по стриминговым сервисам iTunes, «Яндекс.Музыка» и т. д. Но молодых музыкантов почти нет на федеральных каналах. Время от времени их показывают в программе «Вечерний Ургант». И всё. С канала на канал кочует одна и та же обойма надоевших артистов. Почему?

– Федеральные каналы давали бы новую музыку, если бы её поддерживали радиостанции. Но попасть в ротацию на радио молодому артисту почти невозможно. «Русское радио» крутит несколько молодых исполнителей, и почти все они родственники Владимира Киселёва, который определяет эфирную политику «Русской медиагруппы».

– Неужели политика одной радиостанции так сильно влияет на положение дел во всей нашей популярной музыке?

– «Русское радио» по-прежнему влияет на раскрутку песен и на появление новых имён. Но не всем это помогает. Членам семьи Киселёва это не помогло подняться и достичь хоть какого-то уровня популярности. Хотя их песни крутят каждый час.

– Может быть, мы с вами встретимся ещё раз и поговорим на эту тему отдельно и подробно?

– Меня это очень волнует. Чтобы защитить интересы молодых исполнителей и чтобы в стране зажигались новые звёзды, я готов поговорить на эту тему в любой момент.

Эти фрагменты интервью с Крутым широко разлетелись по сети. Их цитировали, комментировали. И на пресс-конференции накануне старта «Новой волны» в Сочи Игорь Крутой продолжил тему, обвинив Владимира Киселёва в попытке сорвать конкурс. «Это не первая его (Киселёва. – В.П.) акция», – сказал композитор. И напомнил собравшимся, что Киселёв предпринимал попытку сорвать фестиваль «Звуковая дорожка» в Кремле, а также шантажировал артистов, которые собирались на премию музыкального канала Music Box. Тех, кто пойдёт к конкурентам, на мероприятиях РМГ не ждут.

Но больше всего возмутило Игоря Крутого то, что Киселёв пытался сорвать «Новую волну», организовав фестиваль «Звёзды Русского радио» с участием тех же самых артистов, которые приехали в Сочи якобы за счёт фирмы АРС. «Понятно, – возмущался Игорь Яковлевич, – что это попытка ударить по «Новой волне», и я не собираюсь подставлять вторую щёку, я не буду молчать. Я не собираюсь сдаваться, потому что это неправильно, не по-человечьи, не по-христиански. Поэтому в первую очередь он должен сдать тест на психологическую устойчивость». На этом брифинге, отвечая на мой вопрос «Какова вероятность того, что конкурс может вернуться в Юрмалу?», Крутой сказал, обращаясь при этом к мэру Сочи А. Пахомову: «Не волнуйтесь, господин мэр, «Новая волна» из Сочи никуда не уедет». Однако аккурат перед новым, 2020 годом СМИ сообщили, что конкурс переезжает в Казань.

Ответ Владимира Киселёва на августовское интервью Игоря Крутого не заставил себя ждать. Через несколько дней после публикации мне позвонили люди из ближайшего окружения Киселёва и сказали, что Владимир Владимирович хотел бы ответить Крутому на страницах «АиФ». «Я готов сделать с ним ответное интервью. Но вопросы будут мои», – поставил я условие. «Владимир Киселёв уже написал открытое письмо. Мы бы хотели опубликовать его без всяких правок и изменений», – был ответ. «Тогда это точно не ко мне, – предупредил я честно. – Обращайтесь в нашу пиар-службу или рекламный отдел».

Известие о том, что в газете «на правах рекламы» готовится публикация открытого письма Игорю Крутому от «Русской медиагруппы» застало меня во Вьетнаме. Я позвонил в редакцию и попросил переслать мне ответ-письмо Киселёва. Оно было длинным и содержало массу жёстких выпадов в адрес противника.

Я счёл своим долгом предупредить об этом Игоря Яковлевича, с которым у нас, как мне казалось, установились доверительные отношения. Я отправил ему письмо до его обнародования. Крутой перезвонил мне через несколько минут после того, как прочитал его, и произнёс: «То, что я получаю поддержку (от социально ориентированных олигархов. – В.П.), – это неправда! Там вообще сплошное враньё!» – «Может, вы тогда ответите?» – спросил я. «Ты считаешь, нужно?» – уточнил он. «Если вы говорите, что там враньё, конечно, нужно отвечать», – сделал я вывод. «А может, я лучше заплачу, и «АиФ» не будет публиковать это письмо?» – предложил Крутой. «Если даже мы откажемся, оно может быть опубликовано где угодно», – предположил я (так и случилось, кстати. – В.П.). «Хорошо, я подумаю», – на этих словах Крутого мы закончили разговор. Через пару дней письмо появилось на сайте «Русской медиагруппы», а потом в ряде СМИ на правах рекламы. В общем, было широко растиражировано.

«АиФ» был последним изданием, опубликовавшим ответ Киселёва, который еле уместился на трёх газетных полосах. Мне казалось, что после публикации письма тема закрыта. Но на одной из планёрок главный редактор «АиФ» Игорь Черняк обмолвился, что встречался с Киселёвым. «Он готов дать тебе интервью», – сказал мне главред.

4 октября 2019 года мы встретились с Владимиром Киселёвым в ресторане «Татлер» (в гостинице «Украина») и записали интервью под девизом: «Тронул мою семью, детей – добро пожаловать на войну». Прощаясь со мной, Киселев произнёс: «Было не больно». – «А я и не пытался причинить вам боль», – сказал я.

О том, что у меня состоялась встреча с Киселёвым, знали не только коллеги в редакции. Я не видел смысла делать из этого тайну. У моих визави на языке вертелся вопрос: «Киселёв разве еще не всё сказал про Крутого?» – «Читайте «АиФ», – отбивался я.

31 октября в отеле Marriott Royal Aurora наряду с другими академиками, имеющими право голоса, я оказался на гала-ужине премии «Виктория». Там мы и встретились с Игорем Крутым. Я подошёл к нему поздороваться, но композитор без особого желания протянул мне руку. Я понял, что он на меня сильно обижен. «Игорь Яковлевич, вы считаете меня в чём-то виноватым?» – удивился я. «Ты что, меня за лоха держишь? – Крутой даже не пытался сдержать гнев. – Хотел развести на ответ Киселёву?» – «Так вы же сами сказали, что он вас оклеветал. И «АиФ» готов был предоставить вам возможность ответить на страницах газеты, причем бесплатно. И то, если захотите», – ответил я.

Мне было совершенно непонятно, в чём моя вина. Я в этой истории оказался всего лишь посредником. Крутой сам поднял волну. И оговорился, что ждёт от Киселева ответной реакции. К тому же «АиФ» был последним изданием, опубликовавшим ответ Киселёва. За деньги! На правах рекламы! И я отправил Крутому текст письма заранее, чтобы предупредить, что такая публикация готовится, а мог ведь этого не делать. Сделать вид, что ничего не знаю. Мне эта война не приносила никаких дивидендов, если уж на то пошло.