Текст книги "Офицер. Слово чести"

Рядом зашевелился дядька-наставник, и похрапывания прервались. Сев, он сонно осмотрелся.

– Вечер уже?

– Спи, полдень только, – буркнул я, машинально потирая плечо, которое повредил два дня назад, отчего нагрузки на тренировках пришлось снизить.

Ладно бы во время тренировок повредил, они вообще травмоопасные, так нет, банально споткнулся о шашку, и когда в перекат уходил, чтобы скорость падения уменьшить, на камень плечом напоролся. Синячище поставил будь здоров. Так что теперь только пробежки по утрам, зарядка и тренировка с шашкой левой рукой – нарабатываю рефлексы на разные удары, довожу до автоматизма.

Я выдернул очередную рыбину – клёв хорошо пошёл, – и карп забился на траве. Денщик коршуном прыгнул на него. Этот довольно крупный. Снял с крючка, пустил рыбу в ведро, снова поправил приманку, и я забросил снасть в воду. Старый казак зевнул.

– Скачет кто-то.

Повернув голову, я присмотрелся.

– Никак к нам? Это не Егор, рано ему, в столице еще должен быть.

– С села, вестовой из штаба, а, командир?

– Похоже.

– Пойду соберусь, – кряхтя, дядька встал и, прихватив одеяло, направился к нашему обозу, я же отдал снасть денщику и направился следом, отряхнув форму.

Посыльный, заглянув в лагерь, направился мне навстречу и сообщил, что меня через час ожидают в селе у здания штаба полка. Вместе со всем подразделением.

– Случилось что?

– Да, ваше благородие, высокие чины из штаба армии приехали. Награждать вас будут.

– Награждать – это хорошо, – кивнул я с довольным видом. – Но часа подготовиться к торжественному мероприятию маловато будет.

Вестовой ускакал, я же крикнул денщика. Работа ему предстоит. Парадную форму надевать не буду, хватит и повседневной, но нужно её погладить и сапоги начистить. Я уже разослал посыльных по обоим батальонам, чтобы сменили моих солдат, а те, прибыв на стоянку, начали подготовку к награждению. Выглядеть они должны идеально. К счастью, мы успели, и верхом на Вороне, у которого уже зажила царапина, я во главе строя солдат вошел в село. Генерал-майор, которого я уже встречал в штабе армии, произнес перед строем пафосную речь и приступил к награждению. Тут с этим не жадничали, видать, чтобы другим пример был. Всем рядовым и унтерам по Георгию четвёртой и третьей степени, ну кроме тыловых частей, кашевар, конечно, поработал, но поварёшкой ни одного врага не убил, так что только Георгием четвёртой степени награжден был, остальные-то по две награды получили. Крапивин – второй и первой степени, чему был чрезвычайно доволен, полным Георгиевским кавалером стал. Меня со званием прокатили, как тихо шепнул генерал, мол, возрастом не вышел, хотя боевые заслуги никто не умаляет. Награды я получил аж три, хотя думал, могут и одну дать. Выдали орден Святого Георгия третьей степени за захват вражеского знамени и за бой с германским полком. Потом орден за уничтожение батареи, тоже Георгий, но уже четвёртой степени, ну и расстрела колонны на перекрёстке, двух эскадронов драгун и сбитых аэропланов по совокупности хватило ещё на орден Святого Владимира четвёртой степени с крестами, что показывало, что выдан он за боевые заслуги. Кстати, полковник Молчанов тоже орден получил, Святой Анны второй степени.

Выкрикнув, согласно уставу, как я рад и благодарен за такое высокое признание моих заслуг, и понимая, что даже с получением орденов меня всё равно прокатили, услышал от генерала следующее: мол, меня направляют в штаб Второй армии, я там получу новое назначение. Полковнику Молчанову слегка попеняли, что назначил на должность штабс-капитана офицера в чине поручика, и представили нового командира моей пулемётной полукоманды. На моё место прибыл штабс-капитан Тургин, что состоял в свите генерала. Это был довольно тучный пожилой мужчина с длинной бородой, разделённой надвое. Смотрелось забавно, но меня уже не удивляло, тут многие офицеры носили бороды, да и вообще затейники по их украшению. В общем, смотреть не на что было, награда одна у него тоже имелась, но без мечей, значит, за выслугу лет. Как бы он не накомандовал так, что от подразделения рожки да ножки останутся. К тому же штабс-капитан прибыл не один, а в сопровождении младшего офицера в звании прапорщика. Это был гражданский, находившийся в запасе с этим чином, и вот его призвали и направили в мою, теперь уже не мою, пулемётную полукоманду.

А мне что делать? Только взять под козырёк, и подтвердить получение приказа.

В штаб Второй армии требовалось прибыть со всей поспешностью, так что я увёл подразделение обратно к лагерю и занялся передачей подразделения преемнику. Надеюсь, он сумеет воспользоваться моими наработками, а не переиначит всё по-своему. Солдаты были заметно опечалены, прощание вышло грустным. Денщик переходил к новому командиру, но вещи мои собрал. Офицерская палатка и всё, что там было, тоже оставалась.

И вот, я верхом на Вороне, заводной следом, наставник на козлах пролётки, его верховой и Егора к задку привязаны – мы отправились в путь. Раз приказали поспешать, выполняем. Пользуясь тем, что в селе было электричество – в церкви генератор стоял, там мастерские какие-то были, – я снял там комнату и распечатал за две ночи нужное количество фотографий, так что обещание перед солдатами выполнил, и кто-то уже отправил почтой родным.

В общем-то, меня порадовало, что я отбываю из полка. Тут одна проблема со службой нарисовалась: офицеры прознали о наличии у меня фотоаппарата и возжелали личных фотографий. Еле отбился тем, что плёнка закончилась. Они остались недовольны: солдат щёлкал, а их нет. Сказал, что есть три последних кадра, и сфотографировал полковника и его штаб, да распечатал. Таким образом хоть от начальства отделался.

А что меня ждёт? Не знаю.

Хотя двигались мы быстро, но за ночь до Лодзи добраться всё же не успевали: мы находились на дальнем крае правого рубежа обороны нашей армии. Переночевав в деревушке, что попалась по пути, мы позавтракали и в десять утра уже были на месте. На подъезде я почистил форму, сапоги до блеска довёл, чтобы предстать перед офицерами штаба достойно, и направился с одним Вороном к штабу. Дядька же отправился на поиски постоя. Не знаю, на сколько мы тут задержимся, но лучше заранее этим озаботиться.

Дежурный офицер, сверившись со списками, хотя моя фамилия и так была на слуху, лично сопроводил меня к командующему. Пришлось прождать с полчаса, там совещание шло, а дальше меня удивили. Командующий лично вручил мне погоны штабс-капитана, вот, мол, выполнил своё обещание, ну и направил в канцелярию армии. Я только сейчас начал понимать, какую аферу провёл кто-то из штабных. Указав, что я занимаю должность не по чину, на мое место пропихнули своего человека, ведь подразделение теперь знаменито и обеспечено, а меня отправили в отдел кадров канцелярии и только тут уже предоставили мне новый чин. То есть я уже не могу вернуться в Тамбовский полк, моё место занято. Афера в чистом виде.

Поблагодарив командующего и распрощавшись, я в коридоре сменил погоны – они пристёгивались, – и отправился в канцелярию, где уже всё было оформлено, и мне выдали новенькое офицерское удостоверение. Причём в него уже была внесена информация, где я буду проходить службу. Как мне пояснил кадровик, это разведотдел. Они на меня заявку подали ещё пять дней назад, поэтому-то меня сюда и вызвали, отправив на моё прежнее место своего человека.

– И кто решал назначить штабс-капитана Тургина? – поинтересовался я.

– Полковник Гуреев, начальник кадрового отдела канцелярии штаба армии, это его дальний родственник. Как офицер тот собой ничего не представляет, но полковник о нём заботится. А что?

– Не люблю оставлять долги, – криво усмехнулся я. – Обязательно его отблагодарю.

Поручик, с которым мы общались, не без интереса посмотрел на меня, а обнаружив, что веселья нет ни на грош, несколько нервно сглотнул и передал устное распоряжение прибыть в разведотдел как можно быстрее и представиться моему непосредственному командиру майору Баюнову.

Разведотдел размещался в соседнем здании в трёх комнатах. По дороге я проверил, что старый казак пока не вернулся, а с Вороном всё в порядке. Тамошний майор встретил меня радушно, представил двух других офицеров. В разведку идут неохотно, поэтому не удивительно, что их так мало. Хотя потом выяснилось, что ещё пятеро отсутствовали по служебным надобностям. После представления другим офицерам майор провёл меня в свой кабинет, но сесть не предложил, я так и стоял у стола, а сам уселся за него и сообщил:

– Я дам вам сутки на обустройство, денщика получите, его уже подобрали. А потом поговорим о задании, которое я хочу вам поручить.

– Почему я, господин майор?

– Признаться, меня впечатлили ваши уверенные действия в тылах германцев, как это было проработано и исполнено, с большими потерями для противника. Я даже поговорил с вашими солдатами в госпитале, чтобы составить картину, что вы собой представляете как офицер, и то, что я узнал, мне понравилось. Честно признаюсь, многие, оказавшись в окружении или отстав от своих, теряются, некоторые даже сдались неприятелю, вместе со своими подразделениями, не помышляя о сопротивлении. Вы же новая поросль офицерского состава, молодой, дерзкий. Штабу армии остро необходимы разведданные и пленные, желательно офицеры. У нас нет систематического сбора разведанных. Что с первой линии притаскивают, в основном унтеров, редко офицеров ротного уровня, то и получаем. Мы не знаем, что готовят германцы, а хотим узнать. Поэтому я и попросил перевести вас в наш отдел. К сожалению, командующий отсутствовал, но наш начальник кадрового отдела пошёл мне навстречу. Как вы считаете, штабс-капитан, возможно ли провести разведку вглубь германских тылов и доставить в штаб разведданные?

– Думаю, да, – сообщил я осторожно, ведь то, что он предлагал, было основной моей работой в прошлой жизни, я там был командиром разведроты. – Я думаю даже, что возможно будет увести штабных офицеров уровня корпуса или армии. Даже генералов. Это если вы позволите.

– Хм, признаться, я не ожидал получить ответ так быстро, однако благодарен вам, штабс-капитан. За сутки нужно подготовить команду охотников, которые с вами в тыл отправятся…

– Простите, что перебиваю, господин майор, но в тыл к германцам я пойду один.

– Да что вы?! Это невозможно. Никто вас без нижних чинов не отпустит. Категорически запрещаю.

– Значит, придётся обойтись без захвата в плен генералов и штабных документов. Жаль, я надеялся на лучшее, – всё же не удержался я. Более десяти лет гражданской жизни в прошлом мире сказываются, устав и субординацию подзабывать стал.

Майор посмотрел на меня тяжёлым взглядом и хмуро бросил:

– Слишком умничаете, господин штабс-капитан. Не надо считать начальство дураками. Идите, поговорим через сутки. Ожидаю вас завтра в час пополудни для получения задания и знакомства с вашей группой.

Молча козырнув, я покинул кабинет и подошёл к офицеру, который занимался делопроизводством и систематизацией поступающих сведений. Он был заместителем начальника отдела, но мы с ним были одного звания, поэтому быстро, ещё при знакомстве, перешли на ты.

– Ну как, пообщались?

– Не понравились друг другу.

– Отказался от задания? – уточнил он, продолжая разбирать бумаги и что-то откладывая в отдельную папку.

– Да нет, согласился и даже свои предложения выдвинул, на что был поставлен на место и получил приказ не умничать.

– Это да, наш не любит, если кто умничает.

– Вот и я об этом, мы точно не сработаемся, я волю люблю, и когда состоял в должности командира отдельного подразделения, был вполне доволен этим, и что меня перевели к вам, меня не радует. Это задание я выполню, но служить в вашем отделе не желаю по причине плохих взаимоотношений с вашим командиром, поэтому хочу сразу написать прошение о переводе.

– Хм, дело твоё. Вот лист, вот перо, пиши.

Я сразу написал два на перевод после выполнения задания: на имя начальника разведотдела и на имя командующего армией. Одно оставил тут, майору передадут, другое отнёс в канцелярию штаба армии, где его завизировали и отправили в секретариат командующего. Когда дойдёт очередь, ему подадут это прошение.

На улице меня ожидал не только денщик, которого мне представил местный фельдфебель, но и казак – нашёл место постоя, так что денщик поехал с ним на пролётке, а я следом, верхом. Можно было воспользоваться бесплатной квартирой, что мне по службе бы предложили, но я предпочитал селиться там, где мне удобно, а не где выдали. Кстати, в отдел адрес постоя сообщил, чтобы знали, где искать.

Домик оказался на окраине, его окружал яблоневый сад. Неплохое место. Я заплатил за десять дней постоя пожилой хозяйке, оставил денщика готовить обед, и мы с наставником на пролётке прокатились до речки. Там накупавшись, улеглись на одеялах загорать голышом. Заодно он поздравил меня с получением следующего чина, а я изложил ему свои мысли, отчего при наградах меня обошли.

– Разведотдел, значит? – задумчиво пожевал он кончик уса. – Если с командиром сразу характерами не сошлись, хорошей службы не жди. Жизненный опыт.

– Потому прошения и подал, прогибаться отвык. Схожу на ту сторону, добуду, что нужно, а армии эти разведанные необходимы как воздух, и дальше переведусь.

– Я с тобой иду, – сразу откликнулся он.

– Нет, ты мне нужен здесь, присмотришь за вещами, денщик новый, я ему пока не доверяю, и поможешь мне кое в чем. Нужно долги раздать. Я буду за линией фронта, алиби обеспечено. Хочу, чтобы ты повстречал тёмной ночкой начальника кадрового отдела нашей армии, полковника Гуреева, и намекнул ему, что меня трогать не стоило, особенно своих родственников устраивать за мой счет.

– Как намекнуть? – заинтересовался тот.

– Молча, руки-ноги переломать и плетью отходить, чтобы на полгода в госпиталь попал и я больше о нём не слышал.

– Кхэ-х, люблю я такие задания. Сделаю. А может, и майора, начальника твоего, тоже того?..

– Майор на своём месте сидит и любит, чтобы подчинённые офицеры по струнке ходили, по его струнке, и ломает их под себя. Мне этого не надо, так что ждём перевода. Вот если тот затянется, то вернёмся к этому разговору.

– Добро.

– Сейчас ещё раз искупнёмся и вернёмся на место постоя. Надо ещё на телеграф заехать, отправить телеграмму редактору «Русского патриота», чтобы Егору сообщил, где мы находимся. Если тот не отбыл, конечно.

– Это правильно.

Я получал письма от своих подчинённых, пока строилась оборона на второй линии, от директора завода и редакторов, но вскоре мы прекратим пользоваться почтой, на меня курьеры будут работать, и вся документация пойдет только через них, почте я тоже не доверял. Мою корреспонденцию вполне могут перехватывать и просматривать. Вот уж чего я не желаю! Так что отправлять письма обычной почтой я буду только родителям и прочим родственникам, с которыми состою в переписке, но живьём пока не видел, да половины и в лицо не знаю. В вещах Игоря были фотокарточки семьи, но не всех, так что я могу попасть впросак, если кого вдруг не узнаю, случайные встречи я не исключал.

Верховых коней при нас не было, мы на пролётке поехали на телеграф. Потом старый казак ушёл, ему ещё полковника Гуреева найти нужно, запомнить его, изучить привычки, узнать, где живёт. А я отправился на место постоя.

У себя в комнате я достал «Лейку» и приготовился делать фото. Привёл себя в порядок и в форме штабс-капитана при всех наградах дважды сфотографировался. Для родителей и на память. Один раз на фоне стены, завешенной красивым ковром – дом, видимо, принадлежал зажиточному семейству, второй – сидя на стуле. Штатива не было, я на стол аппарат поставил и показал денщику, на что нажимать. После этого убрал аппарат в свой багаж. Пока плёнку до конца не отщёлкаю, распечатать не смогу, иначе неиспользованные кадры засвечу, а у меня катушек с плёнкой не так много. Больше, чем запасов фотобумаги, но всё равно маловато. Дальше я стал обдумывать, как выполнить задание. Несмотря на то что, казалось, меня решили использовать как одноразового смертника, поди туда не знаю куда, принеси то не знаю что, ситуация не так уж плоха. Однако плана составить пока не получалось, я не знал, что задумал майор, мало информации, так что, скорее всего, придётся импровизировать на месте. Что ж, это привычно, по ситуации видно будет. Форму с наградами тут оставлю, возьму запасную, если что, наставник передаст все мои вещи родителям, у нас так условлено. Ну, или если меня раненого эвакуируют в тыловой госпиталь. Мы об этом договорились, ещё когда я их с Егором нанимал на работу.

На следующий день, после раннего обеда – специально отдельно для меня приготовили, – я прибыл в наш разведотдел. Для себя отметил, что уже называю его «нашим», быстро же привык, суток хватило. Там майор поставил задачу: добыть важного штабного офицера да посмотреть, что у германцев в тылу делается. Ну, и представил мне команду, которую, с его слов, отбирал лично: восемнадцать рядовых, четыре унтера и один подпоручик, мой заместитель в этой операции. Подпоручику я поручил найти расчёт с ручным пулемётом, можно «мадсен» под русский патрон. Не найдёт сам, пусть командира отдела привлекает, пулемёт необходим, а то вооружены все карабинами да саблями. Короткоствол только у унтеров был и у офицера. Сам же в отделе получил нужные проездные документы и приказы, ну и мне показали, на участке какого полка мы перейдём линию фронта, там местные охотники помогут, тропки у них уже разведаны. Сегодня вечером прибудем на место. Пока я общался с офицерами отдела в отстутствие майора, то как бы между прочим некоторую информацию слил, надеюсь, она дойдёт до нужных ушей. Разговора коснулся Англии и того, что война началась на Западном фронте раньше, чем у нас, мол, как они воевать будут. Ну, я и подкинул в разговор своё мнение:

– Англичан, признаться, господа, я сильно недолюбливаю. Тот, кто застрелил великих князей в столице, был англичанином, потом и меня там же пытались убить тоже по заказу англичанина – и его, и нанятого им бандита взяли жандармы. Так не поверите, когда я прибыл к месту службы в Калиш, на меня снова покушались – трое польских бандитов. Хорошо, казаки были рядом на постое, они их и схватили. Говорят, у нанявшего их человека был акцент, да ещё описали, где тот их ждёт. Мои люди его захватили. Не поверите: тоже англичанином оказался, офицер военной разведки майор Пейн. К тому же он не приказ начальства выполнял, а мстил за своего родственника, который стрелял в великих князей, – ведь я того убил. Долго мы с этим англичанином общались, очень информированным оказался. Представляете, он прорабатывал способ убийства наследника, Алексея Николаевича. У того врождённая болезнь есть, гемофилия называется, передалась нашей царствующей семье через британскую кровь. Императорские дочери тоже ее в себе носят. От любой ранки умереть наследник может, кровь не останавливается. Так вот он хотел организовать как бы несчастный случай, чтобы Алексей Николаевич кровью истёк. Причём этот майор рассказал, что англичане знают способ лечения этой болезни, но сообщать о нем российской императорской семье категорически не собираются, это им даже запрещено. Видите, какие они люди? Поэтому я их и недолюбливаю и иметь с ними дел не собираюсь.

– А что стало с теми бандитами и офицером? – поинтересовался заместитель начальника разведотдела.

– Да как обычно, брюхо камнями набили, и в реку. Пусть раков кормят. Я, господа, сторонник поговорки: нет человека – нет проблемы. События в столице так повлияли.

– Но почему вы их жандармам не сдали? – возмутился тот.

– Они меня как-то недолюбливают, поэтому с жандармами общаться я не хотел. В реку проще и быстрее.

– Как это некрасиво, не делает вам чести, – нахмурился другой.

– Молоды вы ещё, господин поручик, чтобы учить меня. Каждый заслужил то, на что шёл. Ну, передал бы я этого майора, так максимум бы того выслали, и гадил бы он нам исподтишка, убивал членов императорской семьи. А речка в этом случае – самое то.

Поручик, впрочем, был старше меня лет на пять, а то и на семь.

– Но вы убили, по сути казнили, офицера, возможно дворянина?!

– Не так вы понимаете ситуацию. Я уничтожил врага.

– Штабс-капитан Волков прав, – сказал вдруг заместитель начальника разведотдела Второй армии. – Офицер действовал самостоятельно, как бандит, за что и получил наказание. Хотя, конечно, всё же жестоко, в этом я соглашусь.

Договорить нам не дали, появился начальник отдела. Пулемёт достать не смогли, но времени на дальнейшие поиски больше нет, придется идти так. Транспорт готов, пора выезжать. Верхового своего я решил оставить, мне двуколку выделяли. Пока команда выдвигалась к окраине города, я вернулся на место постоя, там переоделся в подготовленную форму – запасной комплект со следами штопки, оставил все награды, из оружия взял только запасную шашку, «наган», табельное оружие и пистолет «Маузер» в кобуре, да еще вещмешок с запасом патронов и продовольствия. Снаряжение обычное, планшетка с картой – пригодится, блокнот, бинокль, ну и вещи разные, полотенце, бритвенные принадлежности прихватил. И раздал указания наставнику и денщику.

Нагнав своих, я велел еще ускориться, чтобы до наступления темноты оказаться на месте. Подготовка осуществлялась явно в спешке, это видно даже по сегодняшнему переходу, видимо на майора давили, требуя результатов, но надеюсь, что всё пройдёт как надо. Как я понял, ожидалось наступление, в штабе слышал, секретность вообще ни к чёрту. И чтобы не попасть в ловушку, нужно знать, что германцы замышляют, не готовятся ли сами наступать.

Успели мы вовремя, я ещё пообщался предметно с местными разведчиками, и через два часа после того, как стемнело, – мы отдохнуть успели от дороги и тут же поужинали – мы приступили собственно к выполнению задания. Оборона не была тут сплошной, как пояснили мне местные, стоявшие здесь в обороне, германцы планировали наступать и не делали долговременных укреплённых позиций – на днях эти местные притащили фельдфебеля, тот и рассказал. В общем, обороны тут не было сплошной, имелись тропки, коими можно обойти передовые части.

На другом конце тропки неожиданно обнаружился секрет, видать германцы поставили, может, следы какие нашли. Секрет этот втихую сняли местные и пропустили нас дальше. Дорога, получается, перекрыта, но нам описали ещё три возможных маршрута. На каждом этой и следующей ночью будут держать по паре охотников, чтобы нас встретили и проводили через линию фронта.

Где ползком, где перекатами или бросками мы прошли линию фронта, а дальше – бегом цепочкой. Сам я двигался впереди, тщательно вслушиваясь в темноту. Нам нужно было углубиться во вражескую территорию. Штабные начальники у передовой не любят находиться, а нам нужны именно они. Дальше всё для меня слилось в кадры немого чёрно-белого кино. Мы прошли артиллерийскую батарею, я нанёс её на карту – лёгкие гаубицы, шесть орудий, потом отметил на карте склад боеприпасов и фуража, и, подобравшись к дороге, мы уже через полчаса взяли пеший патруль из двух солдат. Я допросил «языков», никто, кроме меня, германским не владел в нашей группе, и выяснил, где штаб дивизии. Патруль вырезали, тут солдаты подобрались не такие щепетильные, как в моей бывшей пулемётной полукоманде. Я надел форму рядового вермахта, снятую с патруля, свою форму в вещмешок убрал, сапоги свои оставил. Из трофейных ни одна пара мне по размеру не подходила. Второй комплект достался рядовому. Семикилометровый марш-бросок закончился у крупной деревни, где мы под видом германских солдат прошли на территорию, взяли что-то охранявшего часового и допросили на месте. Шёпотом, рот ему закрывая, чтобы орать не вздумал. Да, штаб дивизии тут, всё верно. Он же и сообщил, где штабные офицеры почивать изволят. Мы его кончили. Оказалось, что охранял он пленных, наших военных, трёх офицеров и двенадцать нижних чинов, сидели в сарае. Вечером поймали и собирались завтра отправить дальше. Точнее, уже сегодня, время два часа ночи. Однако пока не до них.

Добравшись до дома, где ночевал начальник штаба дивизии, полковник, который точно должен быть знающим офицером, я постучался в дверь. Выглянул сонный денщик – поинтересоваться, что случилось. Стараясь говорить чётко, я сообщил, что полковника срочно вызывают в штаб, прибыло вышестоящее начальство. Тот, ворча, пошёл будить своего подопечного. Мы ждали. Когда полковник вышел полностью одетый при портфеле и планшетке, мы его быстро скрутили, кляп в рот, и опутали верёвками, а денщику нож под рёбра. Дальше мой напарник потащил полковника с его планшеткой и портфелем в сторону наших, укрывшихся за деревней, а я проследовал к зданию штаба. Сняв часового, потом дежурного офицера и его помощника, собрал все штабные документы, что мне попались и лежали открыто, а не под замком, и вдруг в шкафу обнаружил знамя. Что ж мне на них так везёт? Охранявших шкаф двух солдат я до этого снял, потому и полез посмотреть, что же они охраняли.

В соседней комнате обнаружились унтер и несколько солдат охраны штаба, но я их не тронул: одни дремали, другие в карты играли. Шуму я не делал, поэтому тревоги и не поднялось пока. Забрал стяг, набил две найденные тут же сумки и тяжело нагруженный рванул прочь. Ящик один железный неудобно нести было одному. Добежав до сарая, открыл дверь снятым с пояса часового ключом и, распахнув створки, негромко спросил:

– Эй, русские есть?

– Кто это? – услышал я вопрос.

– Штабс-капитан Волков, разведка. Если хотите уйти к нашим, выходи по-тихому и за мной. Быстро, не советую медлить.

Собрались все, и я довёл их огородами до основной группы, где передал подпоручику приказ на возвращение. Старались идти напрямки, но обходя разные стоявшие части. Мешки я передал солдатам и двигался впереди налегке, хотя ящик тот сам нёс, и если нас засекали, сообщал пароль на сегодня. От патруля узнали, что пару раз на секреты выходили, три раза часовые и один раз патруль был.

Наконец мы добрались до передовой. А позади ракеты взлетали, видимо убитых в штабе обнаружили. К счастью, охотники того полка нас действительно ожидали на нужной тропке, они и провели на ту сторону, прошло вполне буднично и спокойно. Транспорт наш находился тут же. Я уже переоделся в свою офицерскую форму, не забыв прихватить и трофейную, со всей амуницией и оружием, мало ли где приходится. Ну, и мешки с документами и знаменем, и полковника. Взял двух солдат для охраны и на пролётке немедленно выехал обратно в Лодзь. Подпоручику велел устраивать людей на ночь, а с утра, как выспятся, выезжать следом. Тех, кого мы вывели к своим, местные уже приняли, они из той же дивизии были, только из другой бригады. На утро назначили разбирательство, как они в плен попали.

Я же к восьми утра, сменив один раз лошадей по пути, добрался до города. Сразу подъехал к штабу и сдал всё сослуживцам из разведотдела, и достал знамя. Наличие полковника и так шок вызвало, а тут ещё и знамя, и в этот раз дивизии. Это было лишь второе знамя, захваченное с начала войны, и оба раза мной. Полковник, увидев своё знамя, только и мог, что ругаться, он о его похищении только сейчас узнал, никто кроме меня не знал, пока я его тут из мешка не достал. Тут и командующий поспешил прийти, полковника увели на допрос, тот сломался, увидев знамя. Пачки штабных документов тоже унесли на изучение, знамя забрали, командующий же поблагодарил меня, пообещав соответствующую награду. Я лишь напомнил о своём прошении о переводе. Оказалось, бумажка до него не дошла, видимо не успели подать, но пообещал подумать. Майор, начальник разведотдела, что это слышал, делал мне какие-то знаки, глазами играл, но я не обратил на него внимания, я с ним служить не собирался. Терпеть не могу, когда меня строят на пустом месте. Я объяснил, что разведка – это не моё, намекнув, что с начальником не сработались, командующий это принял. Дальше я писал рапорты, майор не мешал, ушёл в штаб, а я два часа убил на это – часто отвлекали. Потом меня наконец отпустили отсыпаться, причем сам начальник разведотдела. Наградной лист я написал – на того солдата, что в немецкой форме был со мной в деревне, остальные особо и не поучаствовали, значит, наградами баловать нечего. Это не мои люди. А добравшись до постоя, отмахнулся от своих – всё позже, слишком устал, помылся из ведра, рухнул на кровать и вырубился.

Дядька всё же успел основные новости сообщить, пока я мылся. Иносказательно, всё же денщик присутствовал, он посетовал на разгулявшихся польских бандитов, что этой ночью зверски избили начальника кадрового отдела армии. Только не ограбили почему-то. Обе ноги сломаны, пальцы правой руки размозжены, другая рука в двух местах сломана, челюсть вдребезги, и ещё исхлестали кнутом. Жёстко, но необходимо, совсем тут страх потеряли, а то думают, что если высокий чин, то они неприкасаемые. Приходится такие меры применять, чтобы научить, что все мы по земле ходим, и все мы смертны. Да, ещё наставник сказал, что пара телеграмм пришли, от стряпчего и редактора газеты «Патриот», но это уже потом прочитаю, как проснусь. Будить себя я приказал через шесть часов, до пяти вечера мне вполне хватит выспаться.

Когда я проснулся, то потянулся с довольным видом. Меня дядька сам разбудил, мягко тряхнув за ногу. С опаской, мог и нож получить. Я на резкие попытки пробуждения несколько неприятно реагирую. Подтвердив, что всё, проснулся, я велел через час завтрак подавать и несколько секунд лежал, заложив руки за голову. Мир снова обрёл краски, потерянные после перехода фронта. Там как будто я не сам участвовал, хотя каждое своё движение помнил, а будто статистом был и просто наблюдал за интересными приключениями. Сейчас же всё вернулось – краски, обоняние, да и всё прочее. Так что поднялся я с хорошим настроением, сделал в саду зарядку в одних кальсонах, потом с дядькой поборолись по-серьёзному и на шашках минут пятнадцать помахались. Завтрак уже готов был, поэтому я сходил умылся повторно, и за стол. Дядька скорее ужинал, а для меня завтрак. При этом ночь я собирался в своей постели провести, не хотел себе режим сбить, чтобы день и ночь спутались.

После завтрака покидать место постоя я не планировал, часов в восемь вечера скатаемся искупаться, денщику я уже велел запрячь пролётку, а пока изучал телеграммы. Сегодня я не планировал посещать штаб армии, мне отдых дали до завтрашнего утра, так что сейчас моё время, и посещать разведотдел и видеть майора, к которому я испытываю неприязнь, как-то не хотелось. А пока я спал, пришла ещё одна телеграмма, уже от директора завода, видимо и до него дошла информация, где я нахожусь, так что я приступил к изучению поступившей почты. Начал с сообщения стряпчего. Оно не было длинным, телеграммы – это не письма, на несколько страниц не распишешься, это долго и дорого, а так кратко даётся лишь самая важная информация. Так вот, тот сообщал, что французы продлевать контракт с моим заводом не будут, хватит им и того, что у себя будут производить, так что получат то, за что уже заплатили, и адью. Останутся одни отчисления, да и то на мой счёт во Франции. Зато удалось заинтересовать японцев и англичан провести презентацию за наш счёт. Стряпчий ожидал моих распоряжений на этот счёт. Подумав, я дал добро, причём чтобы англичанам отправлялись каски с девизом завода на английском языке. Пока те просто закупить хотят амуницию, насчёт покупки лицензии молчат.