Текст книги "Повод для оптимизма? Прощалки"

IV
2011–2012

* * *

Перед тем как уйти, мой гость господин Охлобыстин сказал мне: «Я надеюсь, что я вас не напугал?» Я говорю: «Чем?» «Когда мы придем к власти, – сказал он, – вы будете объявлены национальным достоянием». Вот такое радостное сообщение я получил.

На самом деле, я полагаю, что такое стремление этого круга к власти – чрезвычайно опасная вещь для России. Не для меня – я, к счастью, до этого не доживу, если это случится. Но зрителю я бы сказал, что следует хорошо подумать над этими заявлениями о национал-патриотизме, об особости русского человека и так далее.

* * *

Во Франции есть очень известная и уважаемая консервативная газета, называется Le Monde. У этой газеты есть разные приложения, одно из которых называется «Досье и документы». Это «Досье» выходит один раз в месяц. И вот последний номер посвящен России. Называется так: «Россия – потемкинская деревня». Из двадцати страниц этого приложения десять полос посвящены России. И все вокруг этой темы: фасад один, а за фасадом все другое.

Я вот что хотел сказать по этому поводу. Совсем недавно я разговаривал с мэром города Ульяновска в связи с тем, что в 2009 году там на одном складе боеприпасов произошел взрыв, в результате которого пострадали несколько близстоящих домов – стекла в окнах повылетали, появились трещины в стенах. Короче говоря, дома стали аварийными. Это было в ноябре 2009 года.

Я спрашиваю мэра: «Ведь и сегодня не очень здорово с этими домами? Вообще ответственность за это несет Министерство обороны – взрыв ведь произошел у них. Что делает минобороны?» На что он мне отвечает: «Мне даже стыдно вам говорить об этом, но как раз в те времена должен был приехать президент Медведев, и поэтому они, Минобороны, быстренько-быстренько вставили окна в фасады тех домов, где он должен был проехать. А уже сзади они все оставили как было, и так оно и осталось».

Это частный случай. Но таких частных случаев в России, я думаю, очень-очень много. Отсюда и возникает вопрос о потемкинской деревне, отсюда и возникает недоверие к тому, что обещают, безразличие и так далее. Мне кажется, что нужно обратить особое внимание именно на частное, а не на общее. В этом мое убеждение.

* * *

Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров недавно дал интервью трем российским радиостанциям. И, в частности, он сказал, что Москва, я цитирую его, «готова рассмотреть реабилитацию жертв Катыни». Я чего-то не понял. В Катыни было расстреляно несколько тысяч ни в чем не повинных польских офицеров, если, конечно, не считать виной то, что они были поляками. Я хочу напомнить вам, что Польша не находилась в состоянии войны с Советским Союзом. Более того, Красная армия вошла в Восточную Польшу под знаком защиты своих соседей, это было в 1939 году, 17 сентября, и шла на Запад, пока не встретилась с немецкими войсками. А когда они встретились, то устроили такие совместные парады: вместе шли советские и немецкие солдаты, а на трибуне стояли советские и немецкие офицеры. Немецкие офицеры выкрикивали «Хайль, Гитлер», выбрасывая правую руку, а советские просто брали под козырек.

Если это вас интересует, то есть записи, их можно посмотреть – в Госфильмофонде они вполне доступны в архивах. Пожалуйста, если вы думаете, что я что-то придумал, проверьте.

Так вот, эти польские офицеры были пленены не в результате военной операции, их просто захватили. И по рекомендации Берии и, конечно, с согласия Сталина, они были все расстреляны, все до одного. То есть советское руководство совершило абсолютно тяжелейшее преступление. А теперь мы говорим, что мы готовы рассмотреть вопрос об их реабилитации. По-моему, это звучит очень странно. Может быть, не дожидаясь решения Страсбургского суда, можно было давно реабилитировать их как ни в чем не повинных людей? А заодно объявить тех, кто указал, что их надо расстрелять, во главе с Иосифом Виссарионовичем, преступниками? Может быть, это надо было бы рассмотреть? Вообще нет предела ни лицемерию, ни отсутствию совести.

* * *

Я начну с того, что я не коммунист. Я не то что не ностальгирую по советскому прошлому, я совершенно счастлив, что оно, это прошлое, кануло в Лету. Но при этом я не могу отделаться от ощущения, что Карл Маркс был прав. Не во всем, но кое в чем все-таки был прав. Посмотрите, что творится в мире, посмотрите на движение «Захватим Уолл-Стрит». Оно все ширится и ширится: оно в США, оно в Европе, оно в Австралии, оно в Новой Зеландии. То есть постепенно туда втягиваются не только сотни тысяч людей, но уже миллионы людей. Причем у них есть совершенно четкое понимание того, что их беды связаны только с одним: власть работает на обогащение богатых, и главную роль в этом играют банки.

Если мне не изменяет память, именно Маркс говорил о том, что ради прибыли в 300 % капиталист пойдет на любое преступление. Я думаю, что он был прав. Уже все понимают, что кризис, который начался в 2008 году, был начат именно из-за банков, из-за абсолютно неуемной алчности банков. И когда банки сами зашатались, что произошло? Правительства им дали гигантские деньги, чтобы они только удержались. Более того, уходящие на покой банкиры, которые в этом были виноваты, получали бонусы по 200 миллионов долларов.

Я еще раз говорю, я не коммунист, я даже не марксист. Хотя уважение к Марксу у меня есть. Но вот я задаюсь вопросом: хватит ли ума и умения нынешнему капиталистическому миру чуть уменьшить аппетит, заняться также уменьшением все растущего разрыва между самыми богатыми и самыми бедными? Если нет, быть беде.

* * *

Почти ровно шестьдесят шесть лет тому назад, точнее, 20 ноября 1945 года открылся Нюрнбергский процесс. Для тех, кто не знает (а я боюсь, что такие имеются), напомню, что это был международный судебный процесс над главарями нацистской партии, над уже мертвым Гитлером и его сподвижниками. Длился процесс чуть меньше года и закончился вынесением смертного приговора для большинства подсудимых. Некоторым дали тюремные сроки, в том числе и пожизненные, и трех человек оправдали. Это был политический, а не юридический суд, об этом договорились Рузвельт, Сталин и Черчилль. Это был суд, не допускавший презумпции невиновности, об этом они тоже договорились заранее. И, наконец, это был суд, во время которого договорились не поднимать некоторые вопросы.

Так, советская сторона настояла на том, чтобы не поднимался вопрос о советско-германском пакте о ненападении 1939 года и о тайном протоколе, в соответствии с которым отошли к Советскому Союзу, в частности, страны Прибалтики. Так что можно сказать, что в некоторых частных, но довольно важных вопросах суд этот был не совсем справедливым. Но он был справедливым в главном: он показал всему миру суть нацизма и вынес приговор немецкой Социал-демократической Рабочей партии.

В этой нашей программе речь шла о КПРФ, руководители которой называют себя преемниками КПСС. Хочу напомнить вам, что КПСС образовалась из ВКП(б), Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков), а она из РКП(б), Российской Коммунистической Партии (большевиков), которая берет свое начало от Российской Социал-демократической рабочей партии. Так что в чем-то прав Лимонов и его нацболы с их флагом, который в точности или почти точно повторяет флаг нацистской Германии: красный стяг, белый круг, в одном случае – со свастикой, в другом случае – с серпом и молотом.

Ну и к чему я это все говорю? Наверное, просто так, к слову.

* * *

На прошлой неделе Законодательное собрание Санкт-Петербурга приняло в первом чтении закон, запрещающий пропаганду гомосексуализма среди подростков. И коснувшись этого вопроса, бывший губернатор Санкт-Петербурга, а именно Валентина Ивановна Матвиенко сказала: она не исключает возможности того, что этот закон станет потом федеральным.

Вопрос, конечно, серьезный, я даже сказал бы, судьбоносный, очевидно, имеющий отношение к безопасности России.

Я посмотрел некоторые отрывки из выступлений депутатов Заксобрания Санкт-Петербурга, и признаюсь, они произвели на меня неизгладимое впечатление. Особенно выступление депутата Елены Бабич. Она размахивала какой-то газетой, где был заголовок «Гей, славяне!», и вопрошала почти истерически: «Что это такое? Как это? Что это такое?» И поскольку никто не ответил на ее вопрос, а я – сторонник просвещения, то я хотел бы, все-таки, ответить. «Гей, славяне» – это патриотическая славянская песня, текст которой был написан Самуилом Томашиком в 1834 году, и с тех самых пор этот текст использовался как гимн панславянского движения. Эта песня была гимном первой Словацкой республики – это 1939–1945 годы, была гимном Социалистической федеративной республики Югославии, пока Югославия существовала, то есть до 1992 года, и гимном Союза Сербии и Черногории с 1992 по 2006 год. Что касается мелодии этой самой песни, то она основана на марше Домбровского, который с 1926 года является гимном Польши. Вот что такое «Гей, славяне».

Помимо этого, депутат Бабич узрела скрытую пропаганду гомосексуализма не только в этой песне, но и в слове «радуга» и, конечно, в изображении радуги, этого природного явления. Может, его надо запретить, не знаю. Но надо подумать над этим.

Я совершенно согласен с тем, что пропаганда гомосексуализма среди подростков – это недопустимая вещь, равно как, например, пропаганда национализма или пропаганда какой-либо религии в государственных школах. Но на всякий случай хотел бы напомнить, что в Советском Союзе гомосексуализм считался уголовным преступлением, и в этом смысле Советский Союз абсолютно точно был похож на гитлеровскую Германию, где гомосексуалы преследовались наравне с евреями, цыганами и коммунистами. Так что, может быть, об этом стоило бы вспомнить, в частности, депутатам Заксобрания Санкт-Петербурга, ну и бывшему губернатору этого передового города.

* * *

На прошлой неделе я принял участие в дискуссии на тему толерантности (или, может быть, ее отсутствия) в России по отношению к людям другой веры, другой национальности, другой расы. Дискуссия прошла на одном телеканале, не на Первом, поэтому я называть его не буду, иначе меня могут обвинить тогда в скрытой рекламе.

Так вот, в качестве отправной точки решили взять случай, когда один из фанатов футбольного клуба «Зенит» предложил Роберто Карлосу банан. Для непосвященных: Роберто Карлос – это легендарный бразильский футболист, темнокожий. Об этом говорили, и кроме того, был сделан ролик, в котором Александр Сергеевич Пушкин поет рэп. На самом деле его озвучил довольно известный рэпер Noize MС, он же и сочинил эти слова, замечательные, очень остроумные. При этом отражено африканское происхождение Пушкина: он показан довольно темнокожим, с вьющимися волосами и так далее. Если вы не знаете, кто такой Noize MС, то это действительно очень известный талантливый рэпер. Я надеюсь, что кто такой Пушкин, более-менее знают все.

За четыре дня, которые прошли с тех пор, как мне об этом сообщили, этот ролик посмотрели 150 тысяч человек. Причем их реакция довольно любопытна. Половина говорит: «Правильно, надо бороться с расизмом, это вообще нетерпимо, нужно быть гораздо более толерантным». А другая половина говорит: «Наоборот, это вы продали страну» – понятно кому, евреям и еще кому-то, одним словом, очень ярко проявили свой расизм.

И можно сделать совершенно спокойный вывод, что сегодня в России, многонациональной России уровень расизма, уровень крайнего национализма просто зашкаливает. И в связи с этим я хотел бы задать вот какой вопрос. Почему противодействие этому явлению не является первоочередной задачей российской власти? Почему об этом нет фильмов, по сути дела? Почему об этом почти нет ничего на телевидении? Почему об этом крайне мало говорят в школах и в учебниках об этом тоже не пишут? Почему да почему… И почему этот вопрос не стоит одним из первых в программах партий, которые участвуют в предстоящих думских выборах? Это вообще там почти что и не фигурирует. Вот такой у меня вопрос. Я не знаю, у вас есть ответ?

* * *

Итак, о выборах. Ну, начну с того, что я проголосовал. Не потому, что есть партия, которая соответствует моим политическим воззрениям в полной мере, такой партии нет ни среди тех, которые зарегистрированы, ни среди тех, которые не зарегистрированы. Хотя я понимаю, что если бы все партии участвовали, был бы чуть-чуть другой расклад, хотя и незначительно иной. Но все-таки выбор-то был. Вот в советское время я не голосовал вообще, потому что был один кандидат, этот кандидат назывался «Блок коммунистов и беспартийных». То есть выборов-то не было, было голосование. Можно было отдать свой голос за этого кандидата и больше ни за одного. Я повторяю, на такие выборы я не ходил.

А тут был выбор. Все-таки никто не скажет, что КПРФ, скажем, и «Яблоко» – это одно и то же. Кроме того, я считаю, что вообще-то участвовать в выборах – это в определенной степени гражданский долг. Это не только право, но и долг. И не только я так считаю. Есть несколько стран, в которых даже штрафуют за то, что человек не принимает участия в выборах. Скажем, Бельгия – вполне демократическая страна. Если вы не проголосовали, штраф составляет 50 евро. Второй раз – 125 евро. Если вы четыре раза прогуляли выборы, то вас на десять лет лишают права участвовать в выборах, лишают вас права голоса на десять лет. И подобные наказания существуют во многих других странах. Они разные, но они существуют. В Италии, в частности, в Греции, в Германии, в Австрии, в Аргентине, в Бразилии, ну и так далее. Вообще-то я считаю, что это правильно. Это, все-таки, я считаю, обязанность человека. И если уж человек не принимает участия в выборах, то, на мой взгляд, он не имеет морального права потом высказывать свое недовольство властью, обществом и так далее. Решил самоустраниться – ну тогда сиди и молчи. Но это мой взгляд на вещи.

Теперь о результатах. Как мы все знаем, «Единая Россия» получила, по предварительным результатам, чуть меньше 50 % голосов, то есть потеряла 14 % по сравнению с тем, что было четыре года тому назад. Ну, некоторые представители «Единой России» пытаются убедить нас в том, что это не имеет никакого значения, это ни о чем не говорит. Конечно, это не так, это о чем-то говорит, безусловно.

Что касается КПРФ, то эта партия получила почти вдвое больше, чем четыре года тому назад, чуть меньше 20 %. Но я бы, скорее всего, на их восторги по этому поводу сказал, что не надо тут обольщаться, потому что в значительной степени это голоса протестные, а вовсе не поклонников Коммунистической партии.

Вот «Справедливая Россия» получила вдвое больше голосов – это на самом деле неожиданно, и посмотрим, что это реально значит. Это со временем выяснится. И, наконец, ЛДПР, которая на прошлых выборах заняла третье место, сейчас занимает четвертое. И у меня такое ощущение, что эта партия, партия Жириновского, постепенно заканчивает свое существование.

Были эти выборы безупречными? Ну конечно, не были безупречными. А где они есть, безупречные? Я в 2000 году, когда были президентские выборы в США, голосовал за Эла Гора, который на самом деле победил, а все равно у него украли эту победу, и президентом страны стал не Эл Гор, а Джордж Буш-младший. Так что разное бывает. Как мне кажется, на этих выборах вчера все-таки победу не украли ни у кого. Прогресс.

* * *

Сегодня 12 декабря, День Конституции, поэтому нет ничего удивительного в том, что именно сегодня в «Российской газете» опубликована статья председателя Конституционного суда Валерия Зорькина. Относясь с глубоким уважением к Валерию Дмитриевичу, я хотел бы сказать, что эта статья вызвала во мне, как бы это сказать помягче, чувство протеста.

По мнению господина Зорькина, те, кто активно обвиняет власть в фальсификациях на выборах 4 декабря, создают в стране ситуацию, чреватую «большой кровью». Глава КС приводит в качестве примера 1993 год. Он пишет: «Тогда в Москве, как и сегодня, возникло острое противостояние между сторонниками тогдашнего президента Ельцина и его оппонентами. Тогда, как и сегодня, оппозиционеры обвиняли власть в нарушении закона и Конституции. Тогда, как и сегодня, митинговые страсти активно подогревались из-за рубежа».

Хочу напомнить, что во главе тех, кого господин Зорькин называет оппозиционерами, были и вице-президент страны Александр Руцкой, и председатель Верховного совета РФ Руслан Хасбулатов, и основная часть депутатов, то есть, в общем-то говоря, представители власти, в отличие от дня сегодняшнего. Хочу также напомнить, что Конституционный суд, председателем которого и был Валерий Дмитриевич, не раз и не два признавал действия президента Ельцина противоречащими Конституции, за что в конечном итоге господину Зорькину пришлось уйти с поста председателя, а потом и вовсе уйти из Конституционного суда, куда он вернулся только через десять лет, в 2003 году. Наконец, если мне не изменяет память, никакого активного подогревания митинговых страстей из-за рубежа тогда не было.

Но это так, контекст. Суть дела вот в чем. Господин Зорькин, знаток и любитель русской литературы, критикует Александра Сергеевича Грибоедова за то, что тот в «Горе от ума» высмеивает Молчалина с его низким талантом умеренности. По мнению главы Конституционного суда, Россия как раз нуждается в людях умеренных, которые будут не «бичевать пороки», а лишь терпеливо работать. Бичевателем пороков он считает Чацкого. По его мнению, если Чацким удастся победить, то они, я опять цитирую, «сметут Фамусовых, а потом… Потом либо сами они окажутся сметенными по известному принципу “революция пожирает своих детей”, либо… Либо они обзаведутся гильотиной на французский манер или маузерами на наш манер».

Валерий Дмитриевич, я, как и вы, противник насилия, противник революций, противник крови и противник крикунов. Но ведь приписывать такие настроения тем десяткам тысяч, которые собрались на мирную демонстрацию, мягко говоря, не совсем порядочно. Они протестуют против того, что они считают нарушением законов, и требуют исправления этих нарушений законным путем. Но, видимо, в отличие от вас я считаю, что нет ничего омерзительнее, чем жить в стране Молчалиных. И если бы так случилось, я, как и Чацкий, воскликнул бы: «Карету мне! Карету!»

* * *

Некоторое время тому назад я поработал актером. Это было в Санкт-Петербурге, в театре на Литейном. Нас на сцене было семь человек, мы сидели на стульях и читали каждый свою роль. Это были рассказы реально существующих женщин из семи разных стран. И пьеса так и называется «Семь». Она ставилась во многих других странах, играют как женщины, так и мужчины, как профессиональные актеры, так и просто рядовые граждане типа меня. Это на самом деле рассказы о домашнем насилии, о том, как дома мужчины мордуют, насилуют, бьют и убивают женщин, своих жен, своих дочек.

Я читал текст от лица русской женщины, и поэтому, в частности, поинтересовался, а сколько женщин в России гибнет от побоев? Ответ: порядка пятнадцати тысяч в год. Это значит, что каждые сорок пять минут в России убивают одну женщину. Это значит, что за один год их погибает больше, чем наших солдат погибло в Афганистане за восемь лет.

Это не тема, об этом вообще не говорят, будто еще живем в эпоху «Домостроя». Вот любят у нас поговорить о правах человека. Наши правозащитники, представители или члены Совета при президенте по гражданскому обществу и правам человека. Но об этом они, в общем, не говорят. Вроде бы, как я понимаю, все-таки высшее право человека – это право на жизнь. А тут – убивают каждые сорок пять минут.

Вы понимаете, почему не говорят об этом? Я – нет.

* * *

Я хочу рассказать вам о том, как внук Сталина Евгений Джугашвили подал на меня в суд за то, что я оклеветал, оскорбил его деда, сказав в одной из своих программ, что Сталин виновен в расстреле нескольких тысяч польских офицеров Катыни. И суд этот состоялся 23 декабря в здании Останкинского суда. По сути дела, ко мне была одна главная претензия, а именно: обвинение настаивало на том, что я должен был предварить свои слова о вине Сталина фразой «мне кажется», «я полагаю», «я думаю», «на мой взгляд», тогда все было бы в порядке с их точки зрения, потому что каждый человек имеет право на собственное мнение. А раз я этого не сказал, то это уже не мнение, а сведения, услышав которые, зрители могут решить, что да, действительно, Сталин в этом был виноват совместно со своим славным Политбюро. Значит, я должен был как-то по-другому это сказать.

Ну, как вы понимаете, я это обвинение не высосал из пальца. Я ссылался на определенные документы, которые хранятся в Госархивах, а также на официальные заявления Государственной думы РФ. Господин Джугашвили в суд не явился, он был представлен тремя юристами, которые, на мой взгляд, совершали чудеса эквилибристики, пытаясь доказать, что документы, представленные мною, фальшивые. Несмотря на красноречие и, опять-таки, на мой взгляд, искусное владение всяческим юридическим крючкотворством, они все-таки процесс проиграли. Но я обещал им, что я обязательно расскажу о нем в эфире своей программы, что я и делаю.

И в заключение хочу сказать, что, на мой взгляд, Сталин не только несет вину за расстрелянных поляков, но является одним из самых омерзительных, самых кровавых, самых страшных политических преступников в мировой истории. И я все жду и никак не могу дождаться, когда же наконец это будет признано в России как неоспоримый факт и без всяких «по моему мнению» или «на мой взгляд». Вообще пора бы.

* * *

Поскольку моей программы не было в эфире с 19 декабря прошлого года до 23 января, произошли события, которые я бы обязательно затронул, но не имел возможности. Одно из них – это вручение премии журналистам в День печати, 13 января. Мероприятие это проходит в Кремле, вручал премии председатель правительства Владимир Путин. И премии давались только журналистам, работающим в печатных СМИ, по рекомендациям главных редакторов этих печатных СМИ. Я в тот день находился в нескольких тысячах километров от Москвы, на острове Святого Варфоломея, и никак не мог приехать, хотя и был приглашен, но как гость, поскольку я все-таки работаю не в печатных СМИ. Поэтому я очень сильно удивился, когда вдруг узнал, что, оказывается, группа видных журналистов не приехала на это мероприятие из чувства протеста. И в этом списке среди прочих фамилий часто мою указывают первой. Это просто вранье. Я не знаю, кто автор этого вранья, но это вранье. Я не приехал, потому что я не мог приехать.

Теперь вопрос. А вот если бы я был в Москве, я принял бы это приглашение? Скорее всего, нет. Но не из чувства протеста. Дело вот в чем. Я придерживаюсь убеждения, что журналист по определению находится в некотором противостоянии с властью. Я подчеркиваю, с любой властью и в любой стране. Потому что какова главная задача журналиста? Указывать на проблемы, на недостатки, на ошибки. Это такой, скажем так, цепной пес, который лает и обращает внимание всех, и прежде всего власти, на недостатки. Сама власть эти недостатки обычно не упоминает. Следовательно, журналист с властью имеет некоторые сложности.

И коль скоро так, возникает вопрос, должен ли журналист вообще принимать награды от власти, и неважно, по рекомендации своего главного редактора или без оной. Мне кажется, что не должен. И недаром ни в одной из известных мне стран, в которых журналистика достойна уважения, не существует ни Дня печати, ни правительственных наград для журналистов.

Что касается возможности встретиться с главой правительства, чтобы задать ему вопросы, это, конечно же, любой журналист охотно сделает. Но это уже совсем другое дело.

* * *

Хочу кое-что сказать по поводу недавних митингов. Я участвовал в шествии и потом в митинге «За честные выборы». И думал я в это время вот о чем. Я приехал в Советский Союз в декабре 1952 года, мне шел девятнадцатый год, я был вполне взрослым человеком. Но, конечно, я очень мало знал о стране, я ничего не знал о массовых репрессиях, я ничего не знал о ГУЛАГе, и вообще та страна справедливости и настоящей свободы, о которой мне говорил мой отец и куда он привез меня с мамой и с младшим братом, сильно отличалась от той страны, в которую мы на самом деле приехали. Тем не менее я был воспитан определенным образом, я верил в идею социализма, я потом уже защищал советский строй в качестве пропагандиста. И дважды я поверил, что страна может измениться к лучшему. Первый раз это было после выступления Хрущева на XX съезде, когда он разоблачил Сталина. И второй раз это было, когда началась перестройка, гласность. Но оба раза я обманулся, ничего по-настоящему не изменилось.

В течение всего этого времени были люди, которые хотели, чтобы страна изменилась, и были отчаянно смелые люди, которые не только этого хотели, но говорили и выходили на улицы, за что их немедленно арестовывали, сажали, отправляли в психиатрические лечебницы. И ни о каких митингах не могло быть и речи, кроме, разумеется, митингов в пользу власти. Эти митинги организовывались, они были разрешены, а ни о каких других митингах речи не могло быть.

Вот в субботу, когда я ходил на этот митинг, я думал о том, что все-таки страна меняется, по крайней мере хочется в это поверить. Окончательно не верю, потому что не хотел бы разувериться в третий раз. Но все-таки есть надежда.

* * *

У меня было желание сегодня прийти в оранжевой рубашке, но у меня только одна, к тому же летняя, а погода совершенно этому не способствует. Но вообще это я в шутку говорю. На самом деле, если серьезно, то я могу сказать совершенно определенно, что все эти люди, которые требуют честных выборов, никакого отношения ни к чему оранжевому не имеют, если только они, скажем, не едят апельсины. А так, вообще говоря, нет. И те, которые кричат о необходимости бороться с оранжевыми, они просто врут. Потому что они прекрасно знают, в чем дело. Дело в том, что люди хотят, чтобы их голос считался именно так, а не иначе, и чтобы не было вбросов, «каруселей» и тому подобных вещей. Больше ничего они и не хотят.

Вообще поражаешься, когда слушаешь, что некоторые говорят по этому поводу. Я даже думал, кому отдать пальму первенства в смысле красноречия? Может быть, все-таки Проханову? Александр Андреевич объявил, что оранжевым является цвет собачьей мочи на белом снегу. Я не знал, правда, что он так разбирается в цвете собачьей мочи, но в общем здорово. Правда, он добавил, что этот цвет потом может превратиться в кроваво-красный. Кого-то пугают, что ли? Если да, то кого и, собственно говоря, почему? Потом кричат: «Нас больше! Нас больше! Нас больше!» – это как раз кричит Кургинян. Ну и что? Больше тех, кто не хочет честных выборов? Сомневаюсь. Больше тех, кто не хочет оранжевых революций? Ну разумеется. Конечно. И он просто ломится в открытую дверь. В общем, какой-то театр гротеска, но только вот я чувствую в этом во всем опасность. Опасность реальной крови. И надо бы об этом серьезно подумать. Всем.

* * *

Как бы в развитие того разговора, который у меня был с Михаилом Дмитриевичем Прохоровым, порассуждаем на такую тему. Вот чем отличаются выборы российские от выборов в США и во Франции, в которых я, кстати говоря, тоже принимаю участие? Думаете, я буду говорить о честности и прозрачности? Нет, не буду, потому что в общем это банальные вещи, а мне не очень хочется говорить о банальном.

Хочется вот о чем. Значит, в США и во Франции есть разные кандидаты. Но если кандидат в президенты баллотировался один раз, второй раз, третий раз и проигрывал каждый раз, то в конце концов партия, которая его выдвигала, снимает его и выдвигает другого. Потому что такой кандидат, если говорить по-английски, называется лузером, то есть он вечно проигрывающий, он больше не нужен. Это такое общее правило.

Есть, конечно, исключения, но они касаются, скорее всего, партий либо тоталитарных взглядов, либо, скажем, шовинистических. Ну, например, Компартия Франции раз за разом выдвигала Мориса Тореза, который был генеральным секретарем, и он всегда проигрывал. Партия национального фронта во Франции же раз за разом выдвигала Ле Пена, и он вечно проигрывал. В конце концов, ему пришлось уйти, уступить место дочери. Впрочем, я говорю, что, наверное, от коммунистов и от шовинистов ожидать разумного решения не приходится.

И еще одно, хотя это не совсем прямо относится к выборам. И в США, и во Франции бывают митинги в пользу того или иного кандидата. Но они никогда не организуются ни Белым домом, ни Елисейским дворцом, не говоря о том, что одни митингующие не собираются для того, чтобы проклинать других митингующих и обзывать идиотами, предателями, оранжевой слизью, жуликами и ворами. Почему? Бог его знает. Может быть, потому что они там на самом деле любят свою страну, а не себя в стране?

* * *

Ну вот и состоялись президентские выборы. Неожиданности? Почти что и нет. Шестьдесят с лишним процентов, полученные Путиным, были вполне ожидаемы, что бы ни говорили его оппоненты. Бег на месте Зюганова, практически уничтожение (разумеется, политическое) Миронова – тоже ожидаемо. А вот третье место Прохорова – это некоторый сюрприз. Ведь против него работало два фактора. Во-первых, все-таки отсутствие политического опыта. Во-вторых, то, что он не просто богатый, а очень богатый. А у нас богатых не любят, а очень богатых не любят очень. И тем не менее он занял третье место по России и второе в Москве. Так что можно предположить, что все-таки у Прохорова есть определенное политическое будущее.

Что еще было ожидаемо? Ну, скажем, крик о фальсификации результата выборов со стороны так называемой несистемной оппозиции. Были ли нарушения? Разумеется, были. Были ли такие нарушения, в результате которых Путин не победил бы? Разумеется, нет. А были ли такие нарушения, при отсутствии которых состоялся бы второй тур? Наверняка тоже нет. Это уж было очевидно по результатам всех зондажей, как совершенно независимых, так и вполне зависимых.

Я не являюсь поклонником Путина. Я все же считаю, что и КПРФ, и ЛДПР, и «Справедливая Россия», вообще говоря, могут спокойно самораспускаться. На их месте должны появиться реальные политические партии, реальная оппозиция, а не та, что ходит без разбору под самыми разными флагами: коммунистическим, анархистов, неофашистов, националистов, яблочников и монархистов. Все-таки должна быть определенная и ясная оппозиция. Что до ближайших дней, то нет сомнения, что эта разношерстная оппозиция вновь выведет людей на улицу, и постарается не просто вывести, но, возможно, и пойти на несанкционированные меры в надежде, что они будут встречены властью жестко и что, возможно, даже прольется кровь. И эта позиция тоже вполне ожидаема.