Текст книги "Дивизия без вести пропавших. Десять дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны"

Я посмотрел на карту, мысленно сказал себе: “Встречай, Иван Семенович, свою третью войну. Гражданскую и финскую прошел, теперь всенародную, Отечественную” – и отправился к командиру дивизии. Андрей Федорович Машошин был, как говорят, в полном боевом.

Обстановку он уже знал, говорил как обычно, по-командирски четко:

– Предупредите командира 483-го полка и артиллеристов. Немец может выскочить на плечах отступающих.

– Вчера сказал об этом подполковнику Харитонову.

– Напомните! Впрочем, я сам поеду к нему.

В этот день Машошин с утра собирался поехать в 502-й стрелковый полк, где медленно оборудовались позиции. Но обстановка изменилась. И командир переменил решение. Я понимал его: первый бой, первые испытания во многом определят дальнейшее поведение бойцов и командиров. Выстоят – считай, успех обеспечен и в дальнейшем. Покатятся… Нет, об этом даже страшно подумать. Командир решил быть поближе к переднему краю. Бойцы крепче стоят, храбрее дерутся, когда знают, что командир рядом. Его воля, твердое управление придают войскам силу.

Помимо служебных характеристик с подписями и печатями у бойцов о каждом командире есть еще свои суждения и довольно меткие характеристики, которые передаются из уст в уста. О храбрости Машошина, его крутом нраве, боевом опыте ходили легенды. Он, правда, никогда не распространялся о том, как стал полным георгиевским кавалером в империалистическую, за что награжден орденом Красного Знамени в гражданскую.

Но каждый боец знал эти истории, да с такими подробностями, что Андрей Федорович только руками разводил.

Проводив комдива, мы с начальником артиллерии полковником Фоминым, начальником штаба артиллерийского полка АККУКС капитаном Визигиным занялись уточнением вопросов взаимодействия. Наша задача – создать сильный огневой заслон перед главной полосой обороны дивизии. Занятие прервали частые удары в рельс. Со всех сторон неслись возгласы: “Воздух, воздух!..” На город шло около полутора десятков фашистских самолетов. Тихая дачная Луга принимала первый бой…»[132]132
  Кринов, СС. 19–21.


[Закрыть]

Город Луга. Огневые позиции отдельного курсантского зенитного артиллерийского дивизиона

Всеволод Чехович, воентехник 1-го ранга, начальник артвооружения дивизиона

«Первый массированный налет авиации противника на Лугу был 10 июля. Вначале над городом покружился самолет-разведчик. Командир дивизиона приказал огонь не открывать: сбить самолет мало вероятности, а себя обнаруживать нам невыгодно. Пришлось, стиснув зубы, смотреть, как ползает над нами фашистский шпион.

Вскоре с юга и юго-запада появились “мессершмитты” и “юнкерсы”. Они шли четким строем, выдерживая интервалы и дистанции между машинами, направляясь в центр города, где находились райком партии, узел связи, вокзал.

– Видал? – спросил я командира батареи 85-миллиметровых пушек старшего лейтенанта К. П. Валиту.

В этот момент расчет прибора управления артиллерийским зенитным огнем – ПУАЗО – выдал данные.

Залп! В июльском светло-синем небе запрыгали, словно мячики, черные облачка разрывов снарядов батареи 85-миллиметровых пушек. Рядом появились белые дымки. Это открыла огонь батарея 76-миллиметровых пушек старшего лейтенанта Д. И. Петина. Присоединила свой голос и батарея 37-миллиметровых пушек. Она стреляла трассирующими снарядами. Вражеским “юнкерсам” и “мессершмиттам” стало жарко в лужском небе. Интенсивный огонь курсантского дивизиона разогнал фашистских стервятников, и они, сбрасывая беспорядочно свой смертоносный груз, стремились побыстрее уйти восвояси.

– Товарищ воентехник, смотрите, что выделывают фашисты! – оторвал меня от наблюдения лейтенант Гордеев. – На батарею Петина пикируют…

Из-за домов не просматривались огневые позиции батареи. Но именно в том направлении, словно сорвавшись с крутой горки, один за другим пикировали два Ю-87. Я представил себе, как нелегко теперь курсантам, но они продолжали вести огонь. Ребята не дрогнули, стойко отражали атаку врага. А это был их первый бой:

“Ура! Ура!” – раздались над огневой радостные возгласы.

Один Ю-87, выходя из пике, потянул за собой черный шлейф дыма и, неуклюже ныряя, удалялся в сторону леса. Это был третий по счету самолет, который подбили курсанты-зенитчики».[133]133
  Кринов, СС. 21–22.


[Закрыть]

Также в этот день следует поместить воспоминания Рогинского, которые Кринов помещает в 13 июля.

Лужское направление. Район деревни Похонь. Штаб 111-й стрелковой дивизии

Сергей Васильевич Рогинский, подполковник, командир дивизии

«10 июля я с группой командиров прибыл в штаб 41-го стрелкового корпуса. Нам было приказано ознакомиться с обстановкой, принять все самые решительные меры к тому, чтобы остановить отход частей корпуса и закрепиться на выгодном рубеже. К сожалению, сделать это было уже невозможно. Штаб корпуса потерял управление войсками и не знал, где находятся штабы 111-й, 235-й и 90-й дивизий.

Генерал Астанин, помощник командующего Северо-Западным фронтом, приказал мне разыскать 111-ю стрелковую дивизию. Вероятнее всего, она могла находиться в районе Струги Красные. Действительно, здесь мы начали встречать отдельные группы бойцов и даже подразделения дивизии. По указанию генерала Астанина останавливали их, сводили в роты и батальоны, назначали командиров. Бойцы были рады, что наконец-то обрели свои подразделения и получили боевые задачи.

Я заметил, что вышедших из окружения людей не столько угнетало отсутствие питания, сколько неопределенность положения.

Продолжая поиски штаба дивизии, я встретил в районе Щирска[134]134
  Деревня между Теребуни и Лудони.


[Закрыть] заместителя комдива по политчасти полкового комиссара Г. С. Емельяненко и начальника особого отдела дивизии Бойченко. Они раскрыли передо мной весь драматизм обстановки, в которую дивизия попала в боях под Островом и Псковом. Фактически соединение вводилось в бой разрозненными подразделениями без достаточно мощного артиллерийского обеспечения. Люди сражались ожесточенно, до последней возможности.

Командиры и политработники находились в боевых порядках, и многие из них пали на поле боя. В боях под Псковом геройски погиб командир дивизии полковник Иванов.

Обсудив с товарищами обстановку, я решил организовать оборону восточнее Лужского шоссе, объединив собранные подразделения в отряд. О своем решении доложил генералу Астанину. Он одобрил действия и приказал принять командование дивизией».[135]135
  Кринов, СС. 40–41.


[Закрыть]

Документальная строка

«Ленинградцы горячо откликнулись на призыв партии выступить на защиту родного города. К 10 июля в Ленинградскую армию народного ополчения было зачислено около ста тысяч человек.

Из донесения начальника отдела политической пропаганды ЛАНО Верхоглаза начальнику Управления политической пропаганды Северного фронта: “10 июля 1941 года 1-я дивизия Кировского района выбыла из г. Ленинграда. Последний батальон отгрузился в 1 час. 00 мин. 11.7.41… Настроение бойцов и командиров бодрое и приподнятое. Многие бойцы выражали желание как можно скорее влиться в действующую армию…”»[136]136
  Кринов, С. 22.


[Закрыть]

Здесь следует сказать о том, что формирование дивизий народного ополчения в Ленинграде было начато с 30 июня на основании решения Ленинградского горкома партии и постановления Военного Совета Северного фронта от 27 июня 1941 г. Намечалось создать 15 стрелковых дивизий общей численностью в 200 тысяч человек.

Первая дивизия народного ополчения (1-я ДНО) уже в этот день отправилась на прикрытие новгородского направления.

Нас в нашей истории будет прежде всего интересовать 2-я ДНО.

И здесь самое время поместить основные сведения об этой дивизии.

Но прежде чем дать основные сведения о дивизии, приведу выдержку из воспоминаний, заканчивавшей летом 1941 года медицинский институт в Ленинграде Риммы Ивановны Нератовой.

«Ленинградское ополчение начало создаваться еще в начале июля, называлось оно демократической армией по обороне Ленинграда, но вскоре стало называться по-русски понятно – ополчение. Создавалось ополчение – детище партийных органов – после речи Сталина. Не той, в которой он обратился после начала войны 3-го июля к своим вассалам:

– Дорогие братья и сестры…

В теперешнем обращении Сталин потребовал учреждения ополчения. Прежде всего, московского. И так же во всех городах, к которым подступали немцы. Ополчение, народное, должно своими силами защищать города, сражаться за его пределами на подступах и на баррикадах внутри города и должно, если того потребуют обстоятельства, сражаться за каждый дом! И назвал цифру – количество ополченцев, которых должна дать Москва. Цифра была громадная! Партийные организации Москвы со всей поспешностью стали создавать ополчение с целью во много раз превзойти цифру, названную Сталиным, и выслужиться! Людей хватали на улицах, в учреждениях, не слушали никаких доводов, не считались с протестами. На все был один ответ:

– Товарищ Сталин сказал!

Попробуй – поспорь! В Москве “ударный план” партийных организаций дал очень высокую цифру “добровольных” ополченцев. Но мобилизационный план города Москвы был сорван! В военкоматах хватались за голову, но ничего сделать не могли: всех людей призывного возраста (многие ждали повесток из военкоматов со дня на день), на которых падал взор и ложилась рука партийных организаторов ополчения, буквально заметали, отправляли в “казармы” для ополченцев (часто помещения средних школ с охраной у ворот), чтоб вскоре, иногда даже без всякого обучения, отправить на фронт.

В Ленинграде “добровольное” вступление в ополчение носило менее трагичный характер и было менее необратимым, чем в Москве. И хотя ленинградцев “добровольно” записывали в ополчение (у нас все делалось “добровольно” и с “большим энтузиазмом”, как только поступал в партийные организации или приказ или только “намек” сверху – и никто не осмеливался открыто возражать), не считаясь ни с профессией, часто нужной для военных же нужд, ни с возрастом, ни с состоянием здоровья, но все-таки все происходило менее беспощадно и бездумно…»[137]137
  Нератова Р. В дни войны. Семейная хроника. СПб, Ж-л «Звезда», 1996. С. 32.


[Закрыть]

Я привожу здесь это свидетельство в противовес «документальной строке» Кринова не затем, чтобы очернить ленинградских ополченцев. Нет, я верю, большинство из них действительно являлись настоящими добровольцами. Однако люди, жившие при советской власти, прекрасно поймут, о чем именно идет здесь речь. Партийные функционеры своим неуемным и порой плакатным рвением подчас не столько способствовали, сколько мешали настоящему проявлению патриотических чувств. Тотальное недоверие к своим гражданам, наверняка, многих глубоко ранило в те дни, и ситуация – а ну-ка попробуй не пойти добровольцем – скорее лишала людей энтузиазма, чем подогревала его. Кого-то же могла и просто оттолкнуть если и не в активную, то хотя бы в пассивную оппозицию. Но это отдельная, больная и далеко не изученная тема.

Фрагмент речи Сталина от 3 июля:

«Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в нашей Отечественной войне с германским фашизмом…»[138]138
  1941 год. Страна в огне…, С. 116.


[Закрыть]

2-я дивизия народного ополчения (2-я ДНО)

Это подразделение ведет отсчет своей истории с 4 июля 1941 г., когда военный совет ЛАНО постановил из полков Московского и Ленинского районов создать 2-ю дивизию народного ополчения (2-ю ДНО), а так как она формировалась в основном в Московском районе, назвать ее «Московской».

Дивизия первоначально состояла из 1-го, 2-го и 3-го стрелковых полков, артиллерийского полка, отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, развед. роты, самоходно-артиллерийского полка, отдельной роты связи, медико-санитарного батальона, отдельной роты химзащиты и автотранспортной роты.

Для удобства комплектования полков, каждый из них формировался из добровольцев, прикрепленных к ним предприятий и учреждений.

1-й стрелковый полк комплектовался в основном из рабочих, ИТР и служащих завода «Электросила» им. С. М. Кирова и получил название «Электросиловский», хотя туда же вошли трудящиеся других заводов: карбюраторного, «Красный нефтяник», «Госметр», студенты и преподаватели институтов холодильной промышленности, ветеринарного и других предприятий района. Для размещения полка отводились общежитие институтов ветеринарного (Черниговская ул.), холодильной промышленности (Московский пр.) и другие помещения.

2-й стрелковый полк комплектовался на базе обувных предприятий-фабрик «Скороход», «Пролетарская Победа» № 1 и № 2, обувного техникума. Он получил название «Скороходовский». Туда вошли также добровольцы машиностроительного завода им. Егорова, 1-й ГЭС, добровольцы из городов Пушкин, Павловск и Кронштадт. Полк размещался в школах № 7, 11, 12, 15, 16, 23 и 364.

3-й стрелковый полк состоял из добровольцев Ленинского района, работавших на заводах «Красный треугольник», Резино-технических изделий, Шинного завода, «Металлист», завода ПТО им. С. М. Кирова, Пивоваренного завода им. Степана Разина, Гознак, а также преподавателей и студентов институтов Военно-механического и Инженерно-строительного. Под размещение полка были отведены общежития военно-механического института и школ № 17, 18, 25, 30 и 31 Ленинского района.

Более 30 предприятий Московского района участвовали в снаряжении своей дивизии.

10 июля состоялось собрание командно-политического состава 2-й ДНО.

Командиром дивизии был назначен Герой Советского Союза полковник Н. С. Угрюмов, заместителем командира дивизии по политчасти – полковой комиссар П. И. Балкин, начальником штаба дивизии – полковник В. В. Скворцов.

Командиром 1-го стрелкового полка был назначен майор ветслужбы П. Г. Добряков, заместителем командира полка по политчасти – старший политрук А. С. Константинов.

Командиром 2-го стрелкового полка стал старший техник-лейтенант В. С. Лифанов, заместителем командира полка по политчасти – старший политрук Г. Е. Гродзенчик.

Командиром 3-го стрелкового полка был назначен майор П. П. Бедрицкий, заместителем командира полка по политчасти – полковой комиссар И. П. Хамармер.

Командиром артполка был назначен капитан И. Г. Хачатурян, заместителем командира полка по политчасти – батальонный комиссар А. А. Гусев.

В ближайшие дни предполагалось начать обучение ополченцев.

В этот день – 10 июля – на других участках боевых действий:

Севернее Ладожского озера войска финской Карельской армии развернули наступление на Петрозаводск и Олонец. Оборонявшаяся здесь 7-я армия Северного фронта под командованием Ф. Д. Гореленко не смогла отразить наступление противника и начала медленно отходить на восток и юго-восток. Началась оборона Карелии 1941–1944 годов войсками Северного фронта, Северного и Балтийского флотов, Беломорской, Онежской и Ладожской военных флотилий.

2-я и 3-я танковые группы 4-й немецкой танковой армии перешли в наступление из района Витебска в сторону Духовщины и из района южнее Орши в общем направлении на Ельню. Одновременно левофланговые соединения 3-й танковой группы развернули наступление с плацдармов на Западной Двине на великолукском направлении, а правофланговые соединения 2-й танковой группы – из района южнее Могилева в сторону Рославля.

Началось Смоленское сражение, продолжавшееся с 10 июля по 10 сентября 1941 г.

Советские 31-й стрелковый, 9-й, 19-й и 22-й механизированные корпуса 5-й армии Юго-Западного фронта нанесли контрудар со стороны Коростенского укрепленного района во фланг 1-й танковой группы и перехватили шоссе Новоград-Волынский – Житомир, затруднив снабжение передовых подразделений 3-го моторизованного корпуса противника.

Советские 15-й и 16-й механизированные корпуса нанесли удары южнее Бердичева по войскам 11-й танковой дивизии и вышли в район Холодки северо-западнее города.

11 июля

Неожиданный поворот

Итак, битва за Ленинград началась.

Немцы были полны энтузиазма. От Восточной Пруссии до реки Луга шестьсот километров, их они уже почти прошли с боями за двадцать дней. До Луги от Пскова – рукой подать. А от Луги до Ленинграда чуть больше ста километров… Ударная 1-я танковая дивизия в этот день уже должна подкатить к Плюссе. Конечно же, оставшиеся 150 км будет пройти несколько труднее, поскольку сопротивление наших войск все возрастает. Однако уж за неделю-то это точно удастся сделать. Так что осталось им воевать всего-навсего неделю, ну, максимум дней десять. И можно будет предаться триумфу и торжествам.

Однако именно в этот день, двадцатый день войны, все неожиданно пошло по-другому.

Раус: «Разведка ночью и утром 11 июля обнаружила, что давление 6-й танковой дивизии и наступление LVI танкового корпуса на Порхов вынудило русских отойти из Ямкино на Боровичи. Боевая группа “Раус”, все еще шедшая во главе 6-й танковой дивизии, повернула из Острова на северо-восток, на Порхов и Дно…

Однако мы не смогли развить наш успех, потому что генералы Эрих Геппнер и Рейнхардт внезапно отдали новые приказы…»[139]139
  Раус, СС. 91–92.


[Закрыть]

Этот неожиданный поворот событий имел чрезвычайно важные последствия. С него следует отсчитывать начало обходного рейда немецких войск. Недаром в книге Рауса именно здесь обрывается третья глава, которая называется «К русской границе», и начинается глава четвертая «У ворот Ленинграда». И начинается она со следующих слов.

«11 июля 6-я танковая дивизия получила приказ генерала Рейнхардта прекратить наступление на восток через Порхов и Дно и помочь 1-й танковой дивизии. Та двигалась по шоссе Ленинград-Псков через Лугу и столкнулась с сильным сопротивлением русских возле Новоселья. Этот приказ стал неприятной неожиданностью для боевой группы “Раус”. Ей предстояло прекратить наступление в прежнем направлении и повернуть на 90 градусов под прямым углом к направлению движения 4-й Танковой Группы. Теперь нам придется двигаться по песчаным и болотистым дорогам, которые с незапамятных времен не использовал ни один автомобиль. Но едва боевая группа “Раус”, шедшая в голове дивизии, повернула на новое направление, как дорога, которая вела к Новоселью (если верить карте), тут же закончилась.

Обитатели жалких избенок, которые были разбросаны там и тут, искренне удивлялись, когда мы просили их провести нас вокруг болота или указать дорогу к деревне, отмеченной на наших устаревших картах где-то на линии наступления. Эти люди не знали названия, под которым была отмечена деревня на наших картах, потому что это название изменилось десятки лет назад. Часто нам приходилось полагаться только на компас и здоровые инстинкты. С помощью проводников и саперов мы шли зигзагом от деревни к деревне по самой лучшей дороге, какую только могли отыскать. Но над первым же болотцем шириной около 10 метров мост рухнул под тяжестью одного из наших легких танков PzKw-35t, и мы застряли на 5 часов, пока саперы лейтенанта Гебхардта не соорудили новый мост.

Где только было возможно, мы избегали дорог, проложенных шедшими впереди частями, иначе машины увязли бы в песке. Колонне пришлось пересечь 12 заболоченных ручьев, и каждый раз мы останавливались, чтобы дождаться, пока саперы укрепят мосты.

Впрочем, иногда приходилось просто сооружать новые. Пытаться обойти болотистые участки было напрасным занятием, потому что машины и танки быстро сдирали верхний слой грунта и начинали вязнуть так, что их приходилось вытаскивать другими танками. Очень часто буксировщик тоже начинал тонуть в песке рядом с машиной, которую пытался вытащить. Иногда связанные вместе машины погружались так глубоко, что приходилось использовать самое мощное, что у нас имелось, – 20-тонные полугусеничные тягачи. Перебросить эти огромные машины туда, где они требовались, само по себе представляло сложную проблему. Указанные на карте дороги были настолько узкими, что две машины просто не могли на них разойтись. Командиры метались, как на пожаре, потому что чрезвычайные ситуации возникали то здесь, то там, и добираться от одной пробки до другой приходилось пешком.

Чтобы не позволить боевой группе развалиться, я приказал делать остановки через определенные промежутки времени, если это позволяла местность. Одна из таких остановок была сделана в 16 километрах южнее Новоселья, чтобы позволить войскам привести себя в порядок и отдохнуть перед намеченной атакой. Первые машины подошли к месту стоянки в 20.00. В течение прошедшего дня единственным нашим врагом были болота. Последний грузовик появился только в 04.00 на следующее утро. Скорость продвижения не превышала 1,5 км/час. Люди и моторы страдали от нехватки воды, солдаты были измучены палящим летним солнцем. По радио я известил штаб дивизии о сложившихся условиях, и боевая группа “фон Зекендорф” была направлена по другому маршруту. Затянувшееся на целый день барахтанье в болоте было вызвано отсутствием точных карт и нехваткой инженерной техники. В результате мы не смогли атаковать Новоселье 11 июля, как намечалось».[140]140
  Раус, СС. 93–96.


[Закрыть]

Здесь следует особо отметить, что совершить поворот 6-й танковой дивизии пришлось именно из-за того, что 1-я танковая дивизия немцев наткнулась на серьезное сопротивление под Новосельем и запросила помощи.

При работе над книгой Раус явно пользовался Боевым дневником 6-й танковой дивизии, так как он был захвачен американцами вместе с массой других военных немецких документов.[141]141
  Во многом благодаря этому теперь он стал доступен и нам.


[Закрыть] Соответственно, у нас нет необходимости проверять точность изложения в отношении времени и дат. Можно сделать лишь некоторые дополнения и уточнения.

В Боевом дневнике дивизии излагается кратко основная информация дня. Едва дивизия направилась по вновь намеченному маршруту, как радовавший их оставшийся целым мост 10-метровой ширины не выдержал веса немецкого Т-4 и сломался.[142]142
  Раус писал не о Т-4, который весит 25 т, а о «легком PzKw-35t» весом 10,5 т. Видимо, Раус хотел подчеркнуть еще сильнее слабость наших мостов на проселочных дорогах.


[Закрыть]

Дивизия смогла продолжить движение лишь в 12.00.

При этом относительно основных сил 6-й дивизии, оставшихся на высоте 102, в журнале присутствуют откровенные жалобы.

Большая ее часть «застряла на песчаной, пыльной, практически лишенной тени дороге, где солнцепек сравнимый с африканской пустыней затрудняет всякую телесную активность».[143]143
  NARA T 315 R 323 f 081.


[Закрыть]

Температура днем до 36 градусов.

В этот день дивизия потеряла одного человека и 15 были ранены.

На обороте страницы дневника за 11 июля от руки написано:

«15.00 Раус перед Памфиловкой[144]144
  Алексей Фёдоров поясняет: «Дер. Панфиловка – ныне часть д. Хредино. Она находилась на левом берегу р. Ситня. Считаю, что авангард группы Рауса вышел к Хредино, пересёк мост через Ситню и стал поджидать отстающие подразделения, а арьергард, получив информацию, что дорога плохая, свернул всторону Алексеевки и достиг Цапельки. Как только передовые подразделения группы Рауса продвинулись от Панфиловки к Теребуням 11.07.1941, то напоролись на танки 21-й тд. Танковый бой был у д. Теребуни, это подтверждают и местные жители, но, вероятно, что советские танки из этого боя не вышли, и все былиподбиты и именно они считаются пропавшими безвести».


[Закрыть]…

18.40 … у Алексеевки».[145]145
  NARA T 315 R 323 f 082.


[Закрыть]

И если в случае с Памфиловкой мы имеем именно то, о чем Раус пишет в воспоминаниях – мы не знаем, что это за деревня, на наших картах такой нет – то относительно Алексеевки все обстоит благополучно. Алексеевка находится примерно в 20 км от жд станции Новоселье. Соответственно передовые части 6-й танковой дивизии остановились в этот день в 20.00, проехав за Алексеевку в сторону Новоселья за 1 час 20 минут лишь еще 4 километра, немного не дойдя до Цапельки.

Дневник начальника генштаба ОКХ вермахта

Гальдер: «В середине дня меня вызвал телефонный звонок от фельдмаршала Кейтеля. Фюрер озабочен следующими обстоятельствами:

а) медленным продвижением 9-й танковой дивизии и дивизии СС “Викинг”; б) боями на широком фронте, которые ведет 2-й армейский корпус[146]146
  16-й армии.


[Закрыть] на правом фланге группы армий “Север”; следовало бы оказать ему поддержку левым флангом группы армий “Центр” и сузить фронт 2-го армейского корпуса (на самом деле обе группы армий действуют в полном контакте); в) ходом операции 4-й танковой группы, которая, как считает фюрер, может безрассудно устремиться на Ленинград и потерять при этом связь со своей пехотой».[147]147
  Франц Гальдер, Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск. М. ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2004. С. 107.


[Закрыть]

Как видим, и в воспоминаниях Рауса и в дневнике дивизии речь идет о том, что ударная 1-я танковая дивизия 4-й танковой группы натолкнулась на пути Псков-Луга уже под Новосельем на упорное сопротивление, в результате чего 6-я танковая дивизия стала переходить с правого, новгородского, фланга наступления танковой группы в центр. Это неожиданное изменение первоначальных планов, как мы увидим далее, имело чрезвычайно важные последствия.

Логика предпринятой 6-й танковой дивизией смены маршрута, из-за чего она фактически потеряла целый боевой день, невольно продиктовала ей дальнейший путь, решение о котором, теперь мы можем это отметить точно, якобы спонтанно было принято на следующий день. Это становится ясно от одного взгляда на карту.

Таким образом, именно 11 июля является тем первым днем, когда боевая группа Рауса, сделав поворот на 90°, устремилась вослед 1-й ТД на Ленинград, а не вослед 8-й тд на Новгород. И неслучайно сам Раус именно с этого дня начинает главу о прорыве к «Воротам Ленинграда».

Также следует отметить, что уже в этот день Гитлер выразил опасение о том, что левое крыло танковой группы Гепнера может «безрассудно» устремиться на Ленинград. В отличие от командования танковой группы, Гитлер смотрел на карту «с большей высоты полета».

Это ощущение возникло у фюрера отнюдь не на пустом месте. В немецких войсках действительно существовала полная уверенность, подогреваемая к тому же активной пропагандой, о скором взятии Ленинграда. Взятый в плен 11 июля на станции Плюсса немецкий майор, который был в тот же день доставлен в штаб Лужской оперативной группы (ЛОГ) к Пядышеву, однозначно утверждал, что на лужском направлении «наступает 41-й моторизованный корпус генерала Рейнгардта в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий». То есть он уже знал, что 6-я танковая дивизия не следует больше в новгородском направлении за 8-й танковой дивизией, а вместе с 1-й направляется прямо на Ленинград через Лугу.[148]148
  Кринов Ю.С. Лужский рубеж. Т. 1. Год 1941-й. 2-е изд., перераб. и доп. Л., 1987. с. 29.


[Закрыть]

Это информация именно этого и только этого дня, потому что уже на следующий день, как мы увидим, произойдет своеобразная рокировка.

Кто же вынудил 1-ю танковую дивизию просить помощи?

Ударная немецкая дивизия наступала вдоль Киевского шоссе, и первое столкновение у нее произошло с отходящими частями 111-й стрелковой дивизии еще 10 июля. Именно тогда и началась эта история.

На основании доклада командования войск по охране тыла от 18 июля 1942 года о боевой деятельности войск НКВД можно восстановить следующую картину.[149]149
  Пограничные войска…, СС. 704–706.


[Закрыть]

10 июля 1941 г. в 22–00 член Военного совета Северо-Западного фронта генерал-майор Бочков, находясь в штабе 41-го стрелкового корпуса в районе д. Лудони, вызвал к себе начальника 9-го погранотряда, которому отдал приказ: «Части 41-го стрелкового корпуса отходят на новый оборонительный рубеж Пашково – Лобаново. Отряду занять оборону в районе Цапелька, задержать продвижение противника вдоль шоссе Псков – Ленинград, дать возможность произвести перегруппировку и занять оборону частям корпуса на новом оборонительном рубеже.

9-й погранотряд был сформирован 25 февраля 1924 года для охраны государственной границы с Эстонией. На территории Псковской области граница с прибалтийскими республиками после вхождения их в состав СССР была реорганизована в административную, но охрана границ не снималась. К началу Великой Отечественной войны отряд нес службу заграждения на протяжении 382 километров от северного берега Чудского озера до шоссе Ленинград – Двинск. В составе отряда насчитывалось 9 пограничных комендатур и 39 пограничных застав, на которых размещалось 1049 человек. Начальником отряда был майор Дергачев, заместителем по политчасти – старший политрук Дядищев, начальником штаба – майор Углов.

С началом войны 9-й погранотряд по мобилизационным предписаниям получил пополнение из близлежащих военкоматов: Лужского, Лядского, Новосельского, Палкинского, Псковского и Стругокрасненского. Количество военнослужащих призванных из запаса составляло до 30 процентов бойцов отряда.

Исполняющий обязанности начальника отряда капитан Ионов, получив приказ, выслал разведку в составе стрелкового взвода с одним станковым пулеметом с задачей разведать наличие противника в районе д. Цапелька. Но уже при подходе к д. Комарино разведка была обстреляна ружейно-пулеметным огнем, и далее продвинуться не смогла. Было установлено, что Комарино накануне занято противником численностью до полка пехоты с 20 танками.

Начальник отряда, получив данные разведки, оценив обстановку, приял решение занять оборону на рубеже: справа (исключительно) оз. Долгое, по опушке леса, что в 1,5 километрах севернее Комарино, и далее по северному берегу реки Белка, наиболее прочно прикрыть шоссе в направлении Новоселье – Лудони. Правый фланг прикрыть кавалерийским эскадроном, левый, при наличии естественных препятствий, – стрелковым взводом.

11 июля в 01.00 отряд занял оборону на указанном рубеже. В 4 часа утра противник по району обороны открыл сильный артиллерийский и минометный огонь, после чего подверг передний край обороны обработке фугасными и зажигательными бомбами.

В 9.40 под прикрытием артиллерийско-минометного огня до роты пехоты противника повело наступление на правый фланг обороны. Подпустив его на близкое расстояние, 2-я рота погранотряда открыла шквальный огонь, в результате чего наступление противника было отбито. Понеся потери, немцы отошли в исходное положение.

В 11.30 авиация противника подвергла сильной бомбардировке центральный участок обороны. Одновременно до роты автоматчиков повело наступление на правый берег. Рота пехоты при поддержке 10 танков наступала вдоль шоссе в направлении д. Новоселье, и до двух взводов автоматчиков наступало на левом фланге.

Подразделения отряда, отбивая ожесточенные атаки превосходящих сил противника и нанося ему большой урон в живой силе и технике, продолжали удерживать занимаемый рубеж обороны.

В 12.30 танки противника прорвались по шоссе в деревню Новоселье, уничтожили батарею полковой артиллерии и вышли в тыл оборонявшихся. Одновременно рота автоматчиков просочилась в боевые порядки 2-й роты, отрезала кавэскадрон, прикрывавший правый фланг, и стала окружать 2-ю и 3-ю роты. Последние после упорного сопротивления, продолжавшегося более двух часов, прикрывая выход кавэскадрону, стали отходить в тыл, ведя бой с наступающим противником.

В 13.00 техническая связь с подразделениями отряда была нарушена, в результате чего управление затруднилось.

В 14.00 до роты пехоты противника под прикрытием минометно-артиллерийского огня и при поддержке пяти танков повели наступление на левый фланг на участке, обороняемом 1-й ротой. Подпустив противника на близкое расстояние, рота открыла огонь, одновременно истребители вели борьбу с танками противника. В результате ожесточенного боя, длившегося несколько часов, противник с большими потерями отошел на исходное положение, оставив на поле боя два сожженных танка.

Не добившись успеха в первом бою, рота пехоты противника под прикрытием артиллерийско-минометного огня обошла правый фланг 1-й роты, переправилась на северный берег реки Белка, откуда стала обходить левый фланг обороны, заходя в тыл роты.