Текст книги "Дивизия без вести пропавших. Десять дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны"

12 июля

Маневр, начатый немцами 11 июля, в этот день получил свое естественное продолжение.

Раус: «На следующее утро наши головные подразделения атаковали фланг русских сил, охранявших шоссе. О том, что русские занимают южный берег мелкой болотистой речушки, мы узнали еще накануне.[168]168
  Возможно, река Курея, левый приток Плюссы. А возможно и та же река Белка, на берегах которой дрались части погранотряда. Алексей Федоров полагает, что «танки 21-й тд, ударив от Николаево в сторону Лудони одним кулаком, вторым свернули на юг в сторону дер. Щирск, вероятно, решив обходным маневром ударить по немцам с юга, тем более, что тогда там был мост через реку Белка, но то ли мост был непригоден для танков, то ли форсировать Белку не смогли или не успели, так как в Щирске или Теребунях напоролисьна немцев из группы Рауса, там и полегли».


[Закрыть] После короткого и жаркого боя, в котором участвовали и танки, мы опрокинули фланговое охранение в реку. В этом бою впервые на русском фронте появились американские танки-амфибии. 6 из них были уничтожены огнем наших танков и противотанковых пушек, стрелявших с близкого расстояния из леса: 3 были уничтожены на суше, а еще 3 – при попытке пересечь реку. Первые немецкие солдаты, переправившиеся на северный берег речки, захватили 2 амфибии в совершенно исправном состоянии.

Заболоченная речка глубиной около 2 метров представляла собой серьезное препятствие, поэтому саперам пришлось строить мост для переправы главных сил боевой группы. К 10.00 вся колонна завершила переправу, а потом, уничтожив еще несколько русских танков, отбросила противника на юг от Новоселья».[169]169
  Раус, С. 96.


[Закрыть]

Со стороны Красной Армии к 12 июля оборону на фронте Комарино – Щирск занимали остатки подразделений 90-й стрелковой дивизии, в состав которой влились до 500 человек из отступившей и потерявшей управление 111-й сд.

Во второй половине дня была предпринята общая массированная атака с фланга и тыла, после чего оборона советских войск рухнула. Разбитые подразделения 90-й и 111-й стрелковых дивизий отступили в близлежащие лесные массивы в районе деревень Новоселье[170]170
  Здесь д. Новоселье Солецкого района, севернее Вшели.


[Закрыть] и Щирск. 1-я танковая дивизия противника продолжала развивать наступление по шоссе Псков – Луга, а 6-я танковая дивизия остановилась, чтобы привести свои части в порядок.

Странно видеть в книге профессионального танкиста упоминание о каких-то американских танках да еще и амфибиях на берегах русской реки в 1941 году. И американцы не поправили его, не сказали, что начали серийно выпускать танки-амфибии лишь в 1942 году. Вероятно, им было лестно такое заблуждение немецкого танкиста. Скорее всего, немцы столкнулись с советскими танками-амфибиями Т-37А или Т-38. Они не очень хорошо зарекомендовали себя в бою и к этому времени были сняты с серийного производства. Однако в первые недели войны их было еще много.

Основная масса малых плавающих танков Т-37А и Т-38 была потеряна в первый месяц Великой Отечественной, так и не вступив в бой с врагом. Причем главным образом танки бросали свои же экипажи из-за поломок и неисправностей. Лишь в считанных случаях, при грамотном использовании, этим слабым машинам удавалось оказать эффективную поддержку нашей пехоте.

Возможно, Рауса ввело в заблуждение то, что наш танк-амфибия был создан по образцу английского танка-амфибии Vickers-Carden-Loyd, а на внешний вид и в самом деле производил впечатление какой-то американской диковины.

Более того, несмотря на то, что Раус рассказывает очень живо и увлекательно, на этот раз в Боевом дневнике 6-й танковой дивизии за 12 июля история выглядит значительно интересней:

«3.00 – согласно приказу по дивизии № 17 ударные группы Линбрунна и Колля объединились для нового броска вперед (вместо ударной группы Рауса, у которой возникли определенные трудности с продвижением вперед)…

Оценка противника дивизии к полудню: многочисленные войска входивших в соприкосновение в восточном направлении и рассеянных дивизий, блокированные в лесах пытаются действовать из засад. При этом сомнительно, что враг управляется сверху из сохранивших связь командных пунктов. Отход происходит под защитой мощных бронированных железом тяжелейших танков. Перед дивизией открывается нагромождение высот, что представляет возможность при наименьшем руководстве создать своеобразную крепкую оборону Ленинграда. Наскок на этот крепкий вражеский рубеж 1-й танковой дивизии мог бы потребовать всех ее сил. Прямой бросок в Ленинград становится, таким образом, непростым вопросом.

Боевая группа Рауса наткнулась на вражеское сопротивление. Это тот же самый противник, о котором 1-я дивизия докладывала, что он неприятно ударил им в правый фланг. Враг был рассеян к 14.00».[171]171
  NARA Т 315 R 323 f 085.


[Закрыть]

Тот же самый враг – это, как мы выяснили, наша 21-я танковая дивизия, которая в этот день следовала встречным курсом 6-й танковой дивизии немцев. На этот раз «сильный враг» не был «рассеян», а ушел в сторону Порхова, не дав себя в обиду с фланга.

Раус: «Во второй половине дня мы предприняли общую атаку русского фланга, в то время как остальные силы (в том числе танковый батальон) атаковали русских с тыла. После упорного боя наши силы смяли фланг русских, а танки разгромили тылы, и после этого оборона русских рухнула. Мы стали приводить в порядок свои части, а 1-я танковая дивизия начала преследование.

Едва боевая группа “Раус” сумела собраться вместе, как мы получили приказ наступать на север и захватить мост через реку Плюсса в Лядах, чтобы создать плацдарм на противоположном берегу. Этот приказ разбил вдребезги наши надежды хорошенько отоспаться ночью».[172]172
  Раус, СС. 96–97.


[Закрыть]

Здесь опять же в Боевом дневнике есть важные дополнения к создаваемой Раусом в воспоминаниях картине:

«Трудности пути значительны. Марш передового отряда дивизии на расстояние 25 км длился с 12.00 до 20.30. Жара парализующая. К счастью, вечером наступило похолодание. Авиация врага активна. Особенно заметны вражеские истребители. Наши саперы работают изо всех сил, прокладывая по песчаным лесным дорогам покрытие из бревен.

В 20.40 вскоре по прибытии на новую див. стоянку старший лейтенант Линбрунн доложил, что он не может далее разведывать путь, поскольку с другой стороны большой дороги все пути перекрыли маршевые колонны 36-й ПД. В то же время поступил приказ из корпуса сначала восстановить проводную связь с дивизией и только после этого двигаться дальше. Станет легче получить уведомление о том, чтобы 36-я ПД не перекрывала дорогу, которая должна тем временем просохнуть. Связи 1-й ТД с корпусом также нет. Дорога же должна пересекаться регулируемо. Наконец, дивизии предоставлено на выбор, двинется она в путь вместе с обеими передовыми группами тотчас или же с рассветом. Боевая группа Рауса приняла решение тотчас – пересечь дорогу перед идущей впереди 1-й ТД и завоевать предмостное укрепление в Лядах. Отряд Граберта подчинен. Боевая группа Линбрунна выступает первой 13.7 на рассвете по разведанному пути. Дивизия надеется, что с левого фланга корпус защищен озером Пейпус, и 36-я мот. ПД быстро завоюет здесь пространство и тем самым поможет 1-й ТД в ее тяжелой борьбе».[173]173
  NARA Т 315 R 323 f 085.


[Закрыть]

Боевой дневник этого дня растянулся на две страницы. На обороте первой страницы две строчки вписаны от руки:

«19.40 Приказ корпусу тотчас выступать на Ляды.

21.15 Раусу как действовать дальше».

В конце второй страницы важные отметки о том, что у дивизии забрали зенитную батарею 601, но зато придали ей отряд особого назначения Граберта.

Еще более важные сведения вписаны на обороте второй страницы от руки:

«11.30 Приказ армейскому корпусу: как можно быстрее достичь моста через Лугу у Поречья.

Раус в 6.35 у Бешково».[174]174
  NARA Т 315 R 323 f 086.


[Закрыть]

Итак, к 11.30 12 июля захват переправы у Поречья с немецкой стороны уже был делом решенным. Причем, стремительность принятия этого приказа пока еще нам не совсем понятна.

Ленинград. Смольный

Главком авиации Северного фронта А. А. Новиков:

«12 июля запомнилось во всех подробностях.

В этот день, во второй половине его, мне на стол положили донесение, в котором говорилось, что воздушная разведка обнаружила известный уже читателю фланговый маневр 41-го моторизованного корпуса генерала Рейнгардта в сторону Кингисеппа. Части его были замечены в нескольких десятках километров на северо-запад от шоссе Псков – Ленинград – в районе селения Ляды. Если бы я не знал, что собой представляет правый фланг Лужского оборонительного рубежа, то, наверное, это неожиданное известие встревожило бы меня не столь сильно. Я, конечно, немедленно доложил бы о нем командованию фронта, но этим бы и ограничился. Теперь же счел необходимым сам проявить инициативу: немедленно приказал установить за противником постоянное воздушное наблюдение и тотчас докладывать мне о данных разведки.[175]175
  А разве накануне, после разговора с Евстигнеевым, это еще не было сделано? При чем еще более странно то, что в книге тот происходивший накануне разговор дан после этого пассажа, а не до.


[Закрыть] Одновременно распорядился взять под контроль и дорогу Псков – Гдов, по которой отступала наша 118-я стрелковая дивизия…»[176]176
  Новиков, В небе Ленинграда. С. 86.


[Закрыть]

Попытки найти в нашем архиве донесение, которое «легло на стол» главкома Новикова во второй половине дня 12 июля успехом не увенчались.

Начальник штаба ВВС Северного Фронта генерал-майор Некрасов подавал оперативную сводку дважды в день, по состоянию на 5.00 и по состоянию на 17.00. Ни за 11.7, ни за 12.7 ни в утренней, ни в вечерней сводке никакой речи о подобном маневре немецких войск нет.

В оперативной сводке штаба СЗФ 12.7.41. «11» ч. «05» м.[177]177
  ЦАМО, фонд 221, опись 1351, дело 57_1, лл. 132–133.


[Закрыть] также никакой речи о Лядах нет.

Там всего лишь вписана от руки строчка, по-видимому, полученная вдогонку основным сообщениям: «6.00 12.7 авиация наблюдала движение мото-мех. колонн по дороге Псков – Елизарово».

Дорога из Пскова через Елизарово ведет на Гдов. Движение немецких мото-мех. частей по этой дороге возникло вполне естественно. Это характеризовало общую тактику продвижения вперед немецких войск. Достигнув какого-либо пункта и закрепившись в нем, они начинали разведку всех дальнейших возможных направлений развития экспансии. Сначала по всем дорогам и дорожкам выезжали мотоциклисты, за ними отправлялись бронемашины пехоты с крупнокалиберными пулеметами и легкие танки. По более перспективным направлениям двигались боевые группы, имевшие в своем составе уже не только мотоциклы, бронемашины и легкие танки, но еще и средние танки, артиллерию, а также передвижные зенитные установки. И уже только после этого, соответственно результатам такой разведки, по пройденной ими дороге выдвигались основные силы танковых дивизий – главные кулаки прорыва фронта.

При такой организации боевой деятельности было бы странным, если бы немцы вообще проигнорировали дорогу Псков – Гдов, которая, хотя и была в ужасном состоянии, но все же вела в нужном направлении.

Таким образом, это само по себе еще не являлось никаким обходным маневром. Тем более что в Кингисеппе, расположенном на пути Псков – Гдов – Ленинград, стояла наша 191-я стрелковая дивизия, и к Гдову как раз в это время отходила 118-я стрелковая дивизия.

В этом смысле даже захват немцами 12 июля Струг Красных еще никак не раскрывал их карты, поскольку через Струги Красные дорога от Новоселья идет опять все к той же Плюссе, почти параллельно трассе Псков – Луга.

Но если даже в такой ситуации можно было предположить, что 6-я танковая дивизия из Струг Красных вновь повернет налево и отправится на Ляды, то через Ляды от Струг Красных дорога ведет опять все к тому же Гдову. Главком ВВС, конечно же, вполне мог предположить, что немцы рванут в Ляды. Однако никому из наших военачальников в тот день явно и в голову не пришло, что после Ляд немцы снова свернут и у мостов в Поречье и Сабске могут появиться гораздо более крупные силы, чем только роты разведки. Что мы и увидим в дальнейшем.

Итак, согласно процитированному выше фрагменту воспоминаний Новикова, наша авиаразведка «увидела» немцев в Лядах 12 июля, тотчас же как только у немцев возникла мысль в головах об этом населенном пункте. Однако немцы в это время только-только добрались до Струг Красных (6-я танковая дивизия) и подошли к Плюссе (1-я танковая дивизия). Тенденция изложения событий в наших источниках здесь налицо. Особенно отчетливо выявляет явную тенденцию изложения событий главкомом Новиковым продолжение этого пассажа:

Новиков: «Вечером, 12 июля, предварительно заручившись согласием главкома Северо-Западного направления К. Е. Ворошилова о привлечении морской авиации для оказания помощи нашим войскам под Ивановским и Большим Сабском, я был у командующего ВВС КБФ генерала В. В. Ермаченкова и договорился с ним о совместных действиях.

Вернулся я в штаб на Дворцовую площадь поздно и сразу же потребовал боевую сводку дня. Ничего утешительного в ней не было. Правда, под Лугой противник безуспешно пытался занять предполье, но на новгородском направлении соединения 56-го моторизованного корпуса теснили нас на Сольцы».[178]178
  Новиков, В небе Ленинграда, С. 88.


[Закрыть]

Здесь уже речь идет о поддержке наших войск под Ивановским и Большим Сабском, в то время как говорить об этом можно было, как мы увидим далее, не ранее утра 14 июля.

Еще более любопытно то, что Новиков рассказывает об этом вечере 12 июля уже после того, как рассказал о начале жестоких боев под Ивановским и Большим Сабском.

Особенно любопытно в связи с этим изложение этого эпизода у Мирослава Морозова:

«Вечером 12-го командующий ВВС Северного фронта генерал А. А. Новиков, в распоряжении которого уже не оставалось свободной авиации, договорился с генералом Ермаченковым об организации ударов по немецким войскам, двигавшимся по Копорскому плато. Еще сутки ушли на разведку и планирование налетов. В результате задержать продвижение передовых частей врага ударами авиации не удалось».[179]179
  Морская торпедоносная авиация. Том I. Глава 3. Минно-торпедная авиация Краснознаменного Балтийского флота.


[Закрыть]

Вот он, результат изложения событий постфактум. Здесь совершенно автоматически употреблено название Копорское плато, к которому, согласно позднее установившейся официальной трактовке, немцы в этот момент только еще устремились. У Морозова немцы уже движутся по Копорскому плато, опережая события даже не на сутки, а едва ли не на месяц. Да и как же иначе было объяснить то, что на столь заблаговременно обнаруженный маневр наша авиация обрушилась лишь спустя двое суток.

Логика построения канвы событий требует от «редакторов» особой внимательности. Воспоминания главкома Новикова поддержаны другими воспоминаниями.

Тем не менее следует, скорее, признать: все то, о чем говорили здесь Новиков и Морозов, относится не к 12, а к 13 июля. В таком случае, как мы увидим далее, картина событий перестает быть насквозь противоречивой.

Стенограмма сообщения тов. Колобашкина Владимира Антоновича – секретаря Районного Комитета партии

«В дивизии (2-й ДНО – В.Р.) было все спокойно. Все занимались. Вдруг в середине дня 12 июля был получен приказ о том, чтобы дивизии подготовиться к отправке.

Было выделено 9 или 10 эшелонов. Надо было разбить и материальную часть и людской состав на эти десять эшелонов. Был составлен график отправки. С каждым эшелоном должен был ехать работник политотдела. До каждого бойца было доведено, что дивизия отправляется. Народ весь это очень переживал. Затем, правда, произошло опоздание».[180]180
  ЦГАИПД, ф. 4000, оп.5, св.593, д.3182.


[Закрыть]

Это свидетельство склоняет к тому, о чем мы говорили выше – совещание в Смольном происходило не вечером 11, а вечером 12 июля. В таком случае действительно распоряжение об отправке 2-й ДНО на фронт было дано уже днем 12 июля, о чем там и говорилось – дивизия уже готовится к отправке и «завтра первые эшелоны…»

Однако почему-то произошло опоздание, и опоздание это затянулось…

Ленинград. Московский район. Штаб 2-й дивизии народного ополчения

Николай Степанович Угрюмов, Герой Советского Союза, полковник, командир дивизии[181]181
  Кринов…


[Закрыть]

«С утра[182]182
  Здесь речь также идет о 12 июля.


[Закрыть] я находился в штабе, просматривал документы. Комплектование дивизии личным составом можно было считать завершенным. Фабрики и заводы Московского района основательно помогли в экипировке ополченцев. С вооружением сложнее. Винтовки получили полностью, а станковых и ручных пулеметов меньше половины положенного по штатам. Полковая артиллерия чуть ли не из музея.

Решил поехать к фронтовым вооруженцам сам и попытаться по старой дружбе кое-что “выбить”. Но срочно позвали к телефону. Командующий Ленинградской армией народного ополчения вызывал в штаб, который находился в бывшем Мариинском дворце. “Вот, – подумал я, – и хорошо, заодно утрясу кое-какие вопросы по кадрам и материально-техническому обеспечению”.

Генерала А. И. Субботина, нашего командарма, я знал по мирному времени, когда он был помощником начальника штаба Ленинградского военного округа. Он часто приезжал к нам в 70-ю дивизию, бывал в батальоне, которым я тогда командовал. Его советы и указания всегда были ясными и дельными. Чувствовалось, что каждое слово у него обдумано.

На этот раз, как мне показалось, Александр Иванович был очень озабочен. Он поздоровался со мной и сразу же подвел к столу, на котором была разложена карта с нанесенной обстановкой. Сказал:

– Знаю, Николай Степанович, что дивизия еще недостаточно подготовлена к боевым действиям. Но время не терпит, надо выступать на фронт. Дивизии надлежит занять оборону по восточному берегу реки Луги южнее Кингисеппа. Она включается в состав Лужской оперативной группы. Все дальнейшие указания – у генерала Пядышева, командующего группой.

Разговор на этом закончился. Генерал Субботин дал понять, что спрашивать его о чем-либо бесполезно.

– Есть, товарищ командующий! Слушаюсь, – ответил я.

– Вот и хорошо, Николай Степанович! – внезапно потеплевшим голосом сказал командарм и крепко пожал руку.

Вернувшись в дивизию, я вызвал начальника штаба, начальников служб, и мы стали спешно разрабатывать документы на передвижение в эшелонах. Сделать нужные расчеты было не просто. Выяснилось, что некоторые командиры понятия об этом не имеют. К тому же части находились еще в стадии формирования, со складов продолжало поступать военное имущество. С трудом подготовив заявки, я отправил их с командиром штаба военному коменданту железнодорожной станции Ленинград-товарный-Витебский».[183]183
  Кринов, СС. 34–35.


[Закрыть]

Здесь, как мы видим, Угрюмов не говорит ничего лишнего. Нет речи ни о Лядах, ни о Поречье с Сабском.

Однако он же в сборнике «Ополченцы» рассказывает этот эпизод несколько иначе:

«12 июля меня вызвали в штаб армии.

– Знаю, – сказал генерал-майор Субботин, – что дивизия еще недостаточно подготовлена к боям, но время не терпит – надо выступать…

Командующий коротко обрисовал обстановку: 5 июля противник занял Остров, 9 июля – Псков. 12 июля фашистские войска, наступавшие вдоль шоссе Псков – Луга, подошли к реке Плюссе.

– Вам ставится задача, – продолжал Субботин, – занять оборону на реке Луге у Кингисеппа. Войдете в состав Лужской оперативной группы. Командующий – генерал-лейтенант Пядышев.

Нам следовало отправиться к Кингисеппу в пятнадцать часов 13 июля. Однако подача вагонов задержалась. Лишь в ночь на 14 июля эшелон с первым, электросиловским полком отошел от станции».[184]184
  Ополченцы, СС. 30–31.


[Закрыть]

Тем не менее, хотя «редакторы» и постарались еще точнее вписать текст в выстраиваемую ими канву событий, претензий лично к Угрюмову и здесь нет никаких.

Наше командование явно отправляло 2-ю ДНО на второстепенный, по их понятиям, участок фронта – прикрыть дыру на левом фланге 191-й стрелковой дивизии, стоящей в Кингисеппе и правом фланге курсантов, занявших оборону в Сабске.

Никому из наших командиров в этот момент и в голову не пришло, что именно эта едва-едва на живую нитку сшитая дивизия как раз и примет на этом участке фронта первый удар мобильных передовых частей немецкой 6-й танковой дивизии.

Недаром Угрюмов говорит, что они должны были отправиться к Кингисеппу. Ни о каком Ивановском здесь еще речи нет.

Также везде настаивает на своей версии развития событий весьма достойный участник боев под селом Ивановским гвардии подполковник П. Д. Бархатов:

«12.7-1941 г. полк прибыл на Витебскую-Товарную. Наш дивизион погрузился в эшелон. Среди личного состава пошел разговор: “На тактическое учение поедем”.

Во время марша прибыл командир батареи – арттехник лейтенант (фамилии не помню).

Вооружение было получено не полностью и закрепить его не успели. Перед отъездом из дивизиона системы 152-мм гаубицы были взяты и заменены разными калибрами».[185]185
  ЦГАИПД, фонд 4000, оп.10, д.1350.


[Закрыть]

Большинство документов и логика развития событий не подтверждают правоты его слов о столь раннем выезде артполка. Однако свидетельство это просто так из контекста не выкинешь.

Возможно, двойная и к тому же неверная датировка, приведенная в воспоминаниях другого ополченца, еще вернее позволит нам отнести эту ошибку на счет «редакторов» (сборщиков) воспоминаний?

Воспоминания бывшего бойца 3-го взвода 8-й роты 3-го стрелкового полка 2-й Московской дивизии народного ополчения Ленинграда Шутова Юрия Дементьевича (до ухода в ополчение был студентом ЛИСИ):

«И 12-го (14-го) июля 1941 г. в том составе мы пели в последний раз. С винтовками за плечами, с песнями на устах шли мы по улицам Ленинграда на бой с врагом, провожаемые сплошными шпалерами родных горожан… Ушли, чтобы победить, а если надо и умереть, но не отступить перед врагом».[186]186
  ЦГАИПД, ф. 4000, оп.17, д.40.


[Закрыть]

Как видим, в документе даны сразу два числа, потому что вспоминавший точно не помнил, какого именно числа это происходило. А возможно, был просто запутан «редакторами». На самом деле здесь речь идет не о 12 и не о 14, а о 13 июля.

Поддерживает эту версию и следующий пассаж.

Беседа с Иваном Федоровичем Андреевым – бывшим бойцом 85-го истребительного батальона, приданного 2-й Московской ДНО:

«Числа 12 или 13 июля ночью или на рассвете, явился командир, нас подняли и нам зачитали фамилии примерно половины состава. Им приказали построиться. Они быстро оделись, построились и их повели, как мы полагали, на какую-то тренировку…

Как мы потом узнали, их в тот же день отправили под Лугу. Это были дни, когда немцы прорвались на реку Лугу».[187]187
  ЦГАИПД, ф. 4000, оп.17, д.12.


[Закрыть]

Это рассказывает боец истребительного батальона, которые отправлялись «под Лугу», как мы увидим далее, следом за ополченцами, то есть уже 15 июля.

Но главное заключается для нас в том, что никакой речи о Лядах, Поречье, Ивановском и Сабске 12 июля еще не могло быть в наших штабах.

Вот выписки из ЖБД, касающиеся интересующих нас района и времени военных действий.

Журнал боевых действий СЗФ № 1 (201)

«<…> 12.7 на СЗФ создалась тяжелая обстановка. Противнику удалось захватить Струги Красные, Боровичи, Порхов. Части 11 А в беспорядке отходили по этим направлениям и только на обоих крыльях обстановка не вызывала беспокойства. <…>»[188]188
  ЦАМО, фонд 221, опись 1351, дело 20, С. 25. Прим.: «Журнал боевых действий с первого дня войны и до 12.7 восстановлен по оперативным документам, из бесед с участниками войны и по личному наблюдению за ходом военных действий» (Майор Ковалев).


[Закрыть]

Другой вариант:

Журнал боевых действий СЗФ № 1 (202)

«<…> 11 А в течение дня вела оборонительные бои, прикрывая Гдовское, Лужское и Сольцское направление.

118 сд оборонялась в районе Елизарово.

21 тд, перейдя в контратаку, разбила передовые части врага и отошла в район Николаево <…>»[189]189
  ЦАМО, фонд 221, опись 1351, дело 21, С. 25.


[Закрыть]

Журнал боевых действий СФ. Ленинградский фронт.

«12.7. <…> Лужская группа – изменений в дислокации частей и соединений не произошло.

Части ведут работу по укреплению оборонительных участков.

Армия Народного ополчения: 2 СД доукомплектовывается матчастью.

Готовится к отправке на лужскую укреп позицию. <…>»[190]190
  ЦАМО, фонд 217 опись 1221 дело 205, сс. 32–33.


[Закрыть]

Также приведу здесь практически полностью вечернюю разведсводку.

РАЗВЕДСВОДКА № 96 ШТАБА СЕВЕРНОГО ФРОНТА К 21.00 12.7.1941 Г.

«<…> 7. Псковское направление.

Пр-к в течение 11.7.41 продолжал наступление, нанося главный удар в направлении ВЫХМА (сев. ВИЛЬЯНДИ), ПОРХОВ, СТАРАЯ РУССА и вспомогательный на участке фронта ПУШКИНСКИЕ горы, ОПОЧКА. <…>

На фронте НОВОСЕЛЬЕ, БОРОВИЧИ, ПОРХОВ, ПУШКИНСКИЕ горы, ОПОЧКА, СЕБЕЖ противник развивал наступление в направлении СОЛЬЦЫ, СТАРАЯ РУССА и к исходу 11.7.41 вел бои на участках СТРУГИ КРАСНЫЕ, НОВОСЕЛЬЕ, БОРОВИЧИ. В результате упорных боев СТРУГИ КРАСНЫЕ, БОРОВИЧИ были заняты пр-ком. Атаки пр-ка НОВОСЕЛЬЕ отбиты. НОВОСЕЛЬЕ удерживается нашими частями.

На Шоссе НОВОСЕЛЬЕ, ПСКОВ производилось интенсивное движение отдельных групп автотранспорта <…>

ВЫВОД: 1. Пр-к продолжая наступления, подтягивает силы по Псковскому и Порховскому шоссе, сосредотачивает их на участке ХРЕДИНО, КОМАРИНО, СТРУГИ КРАСНЫЕ, с целью дальнейшего усиления наступления.

2. На участке ВЫБОР, ПУШКИНСКИЕ горы, ОПОЧКА пр-к ведет бои за переправы и выбрасывает вперед отдельные группы, с целью захвата рубежей для обеспечения продвижения главных сил.

НАЧАЛЬНИК ШТАБА СЕВ. ФРОНТА – ГЕНЕРАЛ-МАЙОР НИКИШЕВ

НАЧАЛЬНИК РО ШТАБА СЕВ. ФРОНТА – КОМБРИГ ЕВСТИГНЕЕВ»[191]191
  ЦАМО, фонд 217 опись 1221 дело 169, лл. 132–133. В разведсводке № 95 к 8.00 о псковском направлении отчетов нет.


[Закрыть]

Как видим, нет речи еще даже о Лядах, не то что о Поречье.

А направления ударов противника все те же: Луга, Новгород, Гдов.

И соответственно уже 12 июля в ЖБД Северо-Западного фронта появляется запись:

«Командование СЗФ решает силами 1 МК (3, 21 тд, 202 мд) разгромить выдвигающегося противника на Сольцы».[192]192
  ЦАМО РФ ф 221 оп 1351 д 201 л 25.


[Закрыть]

В немецких штабах

Гальдер: «<…> Танковая группа Гепнера, авангарды которой ослаблены и устали, лишь незначительно продвинулась в направлении Ленинграда. Донесения командования группы армий “Север” о том, что на ее восточном фланге противник отходит, явно имеет в виду лишь местный тактический отход. <…>

14.00 – Главком вызвал меня по телефону. Фюрер недоволен медленным продвижением войск правого крыла группы армий “Север” и требует направить 19-ю танковую дивизию на север с целью окружения противника. <…>

Обстановка на фронте вечером

<…> Большие затруднения в продвижении 1-й и 6-й танковых дивизий из-за плохого состояния дорог. Сопротивление противника перед правым флангом 16-й армии, видимо, начинает ослабевать. <…>

Авиация противника проявляет большую активность, чем до сих пор, в полосах групп армий “Юг” и “Север”. В связи с этим намечено 13.7 произвести воздушные налеты на аэродромы противника. <…>

Перед фронтом группы армий “Север” авиаразведка не велась из-за неблагоприятных условий погоды. <…>»[193]193
  Франц Гальдер, Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба сухопутных войск. М. ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2004. СС. 110–114.


[Закрыть]

О больших затруднениях в продвижении танковых дивизий Гальдер просто не мог не упомянуть.

Исаев: «В своем докладе Гепнеру генерал Рейнгардт еще 12 июля прямо указывал:

”Противник сражается упорно и имеет на своей стороне все преимущества местности”. В целом картина, которую нарисовал командир XXXXI корпуса в своем докладе командующему танковой группой, была преисполнена уныния:

“Противник сражается упорно и имеет на своей стороне все преимущества местности… Даже если корпусу благодаря самоотверженности солдат доселе удавалось за один день преодолевать большие пространства и при этом громить крупные силы противника, то теперь этого вряд ли можно ожидать. Обусловленная местностью невозможность добиваться быстрых и решительных успехов за счет концентрации превосходящих сил, в первую очередь танков и артиллерии, приводит к трудному и долгому прогрызанию возникающей снова и снова обороны противника. Авангарды вынуждены в одиночку вести борьбу на главной дороге и по обе стороны от нее, в то время как крупные силы дивизий бездействуют в тылу на немногочисленных дорогах, потому что плохие дороги и болота не позволяют им осуществить развертывание. В этих условиях воздействие ударов вражеской авиации увеличивается, поскольку скопившиеся в ограниченном пространстве массы транспорта представляют собой заманчивые цели. Из всех этих сложностей я должен сделать вывод, что наступление корпуса весьма замедлится, и войска, которые ранее благодаря полноценному использованию своего вооружения продвигались на 50 км и более в день, вынуждены будут прилагать те же усилия, чтобы продвинуться не более чем на 10 км – при том, что преодолеваемые препятствия будут постепенно истощать их силы…

Не мне оценивать, должен ли корпус в этих условиях быть переброшен туда, где лучшие условия местности позволят ему продвигаться быстрее – я подразумеваю в первую очередь путь через Эстонию и дефиле у Нарвы на Ленинград. Однако я должен, по меньшей мере, просить о том, чтобы корпусу было разрешено развернуться влево между шоссе Псков – Ленинград и озером Пейпус. Это позволит отойти от большой дороги, которая ведет по плохой местности и привлекает в район, который, судя по карте, готовит меньше сложностей”[194]194
  NARA Т314 R980 f258.


[Закрыть]».[195]195
  Исаев, Иной 1941. СС. 257–258.


[Закрыть]

Вот оно естественным образом рождающееся решение о совершении флангового маневра.

Какие еще здесь могут быть сомнения?

Исаев пишет далее: «Если уж обсуждать вопрос о том, чьи действия заставили немцев принять решение о смене направления наступления, то в качестве первого кандидата будут выступать остатки отброшенных от Пскова соединений, а не подразделения Лужской оперативной группы. На момент написания доклада Рейнгардта (12 июля) в бой успели вступить только части прикрытия Лужского рубежа».[196]196
  Исаев, Иной 1941, С. 258.


[Закрыть]

А. В. Исаев здесь явно недооценил «части прикрытия Лужского рубежа»; 177-я дивизия Машошина, артиллерия Одинцова, а также 21-я танковая дивизия Чеснокова и 24-я танковая дивизия полковника Родина действительно успели вступить в бой, и 1-я танковая дивизия немцев косвенно весьма высоко оценила их действия, запросив помощи 6-й танковой дивизии.

Да, спору нет. Отступающие подразделения кадровых войск, конечно же, отчасти сдерживали напор немцев. Но, безусловно, не они явились причиной флангового маневра. Однако не основной причиной поворота двух дивизий на Гдов были и «условия местности», о которых так много написано в немецких документах.

Причина совершения этого маневра немецкими военачальниками слагается из многих факторов.

Первый и главный фактор заключается в том, что произошло явное замедление продвижения вперед немецких ударных кулаков, что само по себе имеет под собой множество оснований и множество следствий.

Немецкая сторона главную причину видит здесь в качестве дорог и в условиях местности, очень неохотно упоминая и о возросшем сопротивлении наших войск.

Несостоятельность немецкой точки зрения при ближайшем рассмотрении становится очевидной.

Первое. Вряд ли кто-то, даже особенно пристально не изучая вопрос, будет настаивать на том, что дороги и условия местности до Пскова были на порядок лучше дорог и условий местности после Пскова. Болот же хватало и в Прибалтике, однако до этого немцы лихо мчались вперед и только хвастались, как легко они преодолевают эти самые условия местности и как быстро восстанавливают разрушенные мосты. Это не имело для них особенного, тем более решающего значения, наоборот, подчеркивало великолепную организацию саперных служб и войскового взаимодействия.

Второе. Вряд ли кто станет с пеной у рта доказывать и то, что, рванув по псковским лесам и перелескам, немцы нашли значительно более хорошие дороги и условия местности, чем на трассе Псков – Ленинград.

Соответственно, дело здесь не просто в дорогах и условиях местности, а в той системе оборонительных сооружений, которые успели возвести ленинградцы на главной дороге, ведущей к городу.

Следует их перечислить. Это и противотанковые рвы, и минные заграждения, и бетонированные, а кое-где и одетые в броню, снятую с кораблей, долговременные укрепленные огневые точки, это и умело использованные в инженерном отношении складки местности и речные преграды.

В общем, все то, о чем так хорошо сказано в Боевом дневнике 6-й танковой дивизии в приведенной немного выше выдержке. Напомню еще раз:

«Перед дивизией открывается нагромождение высот, что представляет возможность при наименьшем руководстве создать своеобразную крепкую оборону Ленинграда».