Книга: Расплата - Владимир Семенов

Мемуары Семенова Владимира Ивановича поражают тщательностью своего изложения. Сперва он получил назначение на корабль Порт-Артурской эскадры, а уже позднее, попал на один из кораблей, входящих в состав второй эскадры под управлением адмирала Рожественского. Мемуары Семенова поражают обилием правдивой и страшной информации. В то время, как все знали, что Япония готовится к войне с Россией, что там все школьники проходят курс воинской подготовки, в Порт-Артуре даже не удосужились сделать ремонтные доки для своих кораблей. Доки начинают строить незадолго до сдачи крепости. Кроме «Петропавловска», погибшего от мин таинственным образом, несколько других кораблей Порт-Артурской эскадры также подорвались на своих собственных минах. Когда Семенов попадает на миноносец «Решительный», то, к своему ужасу, обнаруживает абсолютную неподготовленность корабля к боевым действиям. Никто никогда не проводил профилактику корабельных компасов и магнитов. Весь принцип существования хвалебного российского флота был подчинен одному единственному правилу: «Не рисковать!». «Не рисковать» -- вот формула, которой с одинаковым успехом держались: Алексеев -- на море, а Куропаткин -- на суше.» За небольшую разведвылазку Семенова сразу переводят на другой, не военный корабль, а транспортный! Правда, по бумагам, это транспортное судно уже провели как крейсер! Эти факты вас поразят: 1. На Тихоокеанском флоте, незадолго до начала войны, многие корабли были отправлены в резерв. Корабли, избегнувшие резерва, плавали не больше 20 дней в году, а остальное время изображали собою плавучие казармы. 2. командир, который действительно берег и любил свой корабль, который не скрывал никакой, хотя бы самой ничтожной, неисправности, докладывал о ней, просил разрешения ее исправить, так как с течением времени эта мелочь могла перейти в крупное повреждение, -- такой командир считался «неудобным» и «беспокойным» и подлежал переводу. 3. В момент первого нападения японцев, эскадра стояла на внешнем рейде со всеми огнями, без паров, без сетей, без охранных и сторожевых судов. А ведь незадолго до разгрома эскадры в Порт-Артур прибыло японское судно с консулом для того, чтобы вывезти оттуда всех японских подданных. 4. Накануне нападения, кто-то отдал приказ о проведении миноносцами учений, но потом учения отменили. Корабли эскадры же об отмене уведомить «позабыли» и те приняли японские миноносцы за свои, возвращающиеся с учений. 5. Когда на следующий день японская эскадра появилась перед русской, то начальник эскадры был на отчете у наместника, и русская эскадра ничего не могла предпринять, и просто стояла неподвижно! 6. При обстреле Порт-Артура японцы применяли мины с отравляющими веществами. 7. владея 7 лет Порт-Артуром, мы к началу войны не только не успели закончить широко проектированного углубления его внутренних рейдов, но даже и самый выход в море был доступен большим судам только в полную воду.

Благодаря мемуарам Семенова начинаешь понимать, как подло поступили с адмиралом Рожественским, оболгав его имя и обвинив в том, что едва ли не он один был виноват в поражении России. А между тем, именно вокруг адмирала объединяется состав эскадры, вместе со своим адмиралом матросы идут на смерть. Когда Макаров стал выходить на учения вместе со всеми в море, а не отсиживался на берегу, матросы зауважали его и прониклись к нему доверием. Адмирала Рожественского сперва поставили в такие условия, когда ни честь, ни совесть не позволили ему отказаться от руководства эскадрой, а потом, когда он согласился, поставили его в ужасно унизительные условия. Ему вручили неоднородные по классу и характеристикам корабли с командой, состоящей из мужиков в матросской форме и господ в офицерской форме. Рожественский мог сделать из них героев, идущих на бессмысленную смерть, а моряков из них было сделать невозможно, для этого нужно было несколько лет. Корабли, которые по штатному расписанию и по технической документации должны были спокойно давать ход в 20 узлов, едва выдавали 17. Понадобилось совсем немного времени для того, чтобы и офицеры, и матросы все поняли про свое предназначение служить лишь в качестве убойной силы. На кораблях царило уныние, похожее на настроение лошади, которая понимает, что хозяин сбивает с нее копыта, чтобы вести на бойню. И так же как в Порт-Артуре, после смерти Макарова, те самые люди, которые недавно славили «деда», а потом, с назначением нового командира и возвратом к старым правилам «Не рисковать!» начали хаять и проклинать погибшего адмирала, Рожественского ожидала такая же участь и он это понимал. Удивительно то, что наместника Порт-Артура, тайно бежавшего из крепости на своем поезде, который постоянно стоял под парами, никто не осуждает так, как адмирала Рожественского, который пошел на смертный бой вместе со своими матросами. Печально, что судьба российского флота зависела не от решений таких адмиралов, как Макаров, или Рожественский, а от всякой шушеры, которая во времена правления Николая ничем не отличалась от времен большевиков. Точно так же, как Трибуц и Кузнецов во время ВОВ приказывали снимать с кораблей орудия и вооружать ими сухопутные войска, в Порт-Артуре с кораблей эскадры сняли все орудия для укрепления крепости. Причем сделано это было таким образом, чтобы подставить хороших людей. «Протокол начинался заявлением, что в настоящем положении эскадра не в состоянии иметь какого-либо успеха в активных действиях, а потому, до лучших времен, все ее средства должны быть предоставлены на усиление обороны крепости... -- Но почему же тогда не написано прямо, что это приказание наместника? К чему эта комедия совета? Ведь этот протокол, под которым нет самой главной подписи -- его подписи, в котором даже не упоминается его имени, -- это ваш обвинительный акт!» А еще – снаряды отправлялись для армии и флота неоткалиброванные, то есть они часто разрывались в орудиях, или просто не подходили для них.

Психологический факт: после каждого разрыва японского снаряда поднималось облако видимого дыма, словно сигнализируя о попадании, даже, если его не было. Наоборот, только в бинокль, да и то с большим трудом, можно было различить легкое прозрачное облачко, которым сопровождался разрыв нашего, удачно попавшего, снаряда, снаряженного пироксилином или бездымным порохом. «-- Наших-то как жарят!.. А им хоть бы што!.. Словно заговоренные!.. Отступилась Царица Небесная!.. -- то тут, то там слышались скорбные замечания.»

На потеху всему миру вторая эскадра шла с грузом угля, которого постоянно не хватало, постоянно испытывая трудности с дозагрузкой, практически не уделяя внимания военным занятиям, ибо не было времени. Только уголь и смазочные материалы, потраченные на переход отряда из Тихого в Балтийское, не считая других расходов стоили больше полумиллиона!.. Если бы эти полмиллиона затратить на расширение мастерских Владивостока, так они бы с успехом этот ремонт выполнили. Часть кораблей эскадры снабдили новейшей, не опробованной системой связи, но обещанного радиуса связи так и не удалось добиться, зачастую связи не было между стоящими рядом кораблями. «Так что боевая эскадра России, последняя карта в нашей игре, -- предоставлена господам «Сляби-Арко» для производства широкого опыта? А если это только реклама?..» Были даны новые прицелы для орудий, до того никогда не использовавшиеся артиллеристами. Снарядов для пристрелочных выстрелов не было. Корабли эскадры везли с собой один боевой комплект снарядов плюс 20%. Понятно, что с таким боекомплектом рассчитывать на победу в войне с японцами, которые находились возле своих баз было глупо. Системы охлаждения кораблей были рассчитаны на холодную воду Балтики, в тропических широтах она была бесполезной. Рефрижераторы постоянно выводились из строя (большевиками?), мясо приходилось сбрасывать в море, команду кормить сухарями. Перед самой войной, осенью 1903 г., решено было ввести новый свод сигналов (солидная комиссия работала над его составлением больше 5 лет). Книги этого нового свода не успели доехать до Порт-Артура, так как он уже был отрезан, но попали во Владивосток, и ими же была снабжена вторая эскадра. Но вот что случилось на самой второй эскадре: при спешном ее снаряжении корабли получили шлюпочные сигнальные книжки (сокращенный и упрощенный свод сигналов, ничего общего не имеющий с судовыми сигнальными книгами) нового издания, а приложения к ним, содержащие так называемые эволюционные сигналы, отпечатать в новой редакции не успели. Оказалось, что в новой книжке и в приложении к старой тем же сочетаниям флагов соответствуют значения, ничего общего между собой не имеющие. «Как только моя флотилия в назначенный час собралась у «Суворова» я сел на мой флагманский катер и по эволюционному своду (приложение к старой книжке) сделал сигнал: «Быть в строе кильватера» Велико было мое удивление, когда со спуском сигнала все мои катера вместо того, чтобы чинно вступить в свое место, дали полный ход и бросились врассыпную, кто куда!.. Они заглянули в новую книжку, а там этот сигнал значил: «Осмотреть берег». Не без труда удалось собрать разбежавшуюся компанию...» Новые типы мин оказались никуда не годными. И этот список можно продолжать бесконечно. В конце пути Рожественского заставляют ожидать несколько тихоходных кораблей адмирала Небогатова. Рожественский ждет его, курсируя туда-сюда и тратя драгоценный уголь. Ждет только для того, чтобы Небогатов практически сдался японцам без боя. Рожественский, принявший эскадру в качестве резервной, к середине пути, после сдачи эскадры в Порт-Артуре, оказался как бы во главе основной эскадры. «Наша армада -- это случайное сборище кораблей частью новых, плохо построенных и еще не вполне достроенных, частью старых, наскоро отремонтированных, в лучшем случае заслуживающее названия «резервной» эскадры, -- сделалось активным флотом, задачей которому ставится одоление победоносного, активного, настоящего боевого флота противника!.. И это при условии, что последний опирается на многочисленные, прекрасно оборудованные базы, а мы -- для того, чтобы достигнуть нашей единственной базы, Владивостока, -- должны предварительно победить его...»

Много лет тому назад ому назад известный лейтенант Семечкин на одной из своих лекций сказал: «Что умереть не страшно, то в этом нам убеждать друг друга не нужно. Но умереть пешкой -- ужасно. Отдать свою жизнь за родину легко и отрадно, но отдать ее не умеючи, дешево, за недорогую цену – невыносимо». Эскадра Рожественского была поставлена на карту правителями России. Даже не поставлена, а небрежно брошена на игорный стол. Вот как сами офицеры об этом говорили между собой: «Если в азартной игре, неразумно начатой, последний золотой поставлен на карту в надежде повернуть счастье в свою сторону, в надежде отыграться, -- смеет ли этот золотой исчезнуть, скатиться под стол? Нет! он должен честно стоять на карте! Его судьбой распоряжается не он, а кто играет! Ответственность на играющем. -- Ха-ха-ха! -- нервно засмеялся С. -- Да ведь эскадра-то наша -- золотой-то фальшивый!.. Топтать в грязь будут фальшивую монету, а не тех, кто ее чеканил, не тех, кто ставил ее на карту... И об этом прежде всего позаботятся сами фальшивые монетчики!.. Я ли их не знаю!.. Когда еще в этом деле разберется история, а пока что все на нас же свалят...» В принципе, все так и получилось, только ленивый не поливал грязью адмирала Рожественского, с легкой руки большевистской сволочи Новикова-Прибоя, который был обласкан в качестве героя с литературными способностями… Суд над адмиралом Рожественским