Книга: Репетиции - Владимир Шаров

«Теперь и христиане, и евреи знают, что всё будет исполнено — мир не может быть устроен иначе, — как бы ни был тяжёл твой жребий, он твой и ты не можешь от него отказаться, даже если тебе выпало вести Христа на Голгофу, распять Его, а потом кануть в небытие»

Прочитано в рамках конкурса Долгая Прогулка 2019, команда Believers Back.

«Репетиции» Шарова это такая гротескная модель любой религии. Мы имеем ожидание чего-то и пытаемся это приблизить совершением ритуальных (читай — бессмысленных) действий. При этом совершение этих действий в итоге нас отдаляет всё дальше и дальше от изначальных целей, т.к. вместо того, чтобы взять и построить рай на земле, прилагая к этому соответствующие усилия, люди ленятся и погрязают в культе карго, который всё дальше и дальше этот реальный рай удаляет, при этом забирая немало усилий, которые могли бы быть направленны на непосредственную реализацию цели. В поисках волшебной таблетки мы тратим усилий больше, чем нужно на достижения цели напрямую.

Можно отказаться от мира и изолироваться в своей закрытой общине, которая будет разыгрывать, что всё хорошо, но это больше напоминает игру в гляделки с ребёнком, который прячет глаза ладонями, ничего не видит и думает, что и его никто не видит. Избирательный солипсизм на практике не работает. Идея репетирующих примерно такая, что если воссоздать точные условия, послужившие причиной событию, то это событие обязательно повторится, чем и занимаются герои книги на протяжении всей книги, охватывающей историю протяжённостью в 300+ лет. Как и положено любой религии её адепты периодически устраивают геноцид евреям. Евреев по разным причинам периодически пытаются истребить, в итоге евреи пытаются убежать, за ними пускаются в погоню, трупы со всех сторон, но в итоге все всё равно оказываются в исходной точке (хоть и меньшим составом) и продолжают начатое. Такая вот мизансцена разыгрывается на протяжении всей книги, меняясь лишь внешним антуражем под стать эпохе.

Идея второго пришествия Христа мне всегда нравилась своей абсурдностью. Если Христос придёт во второй раз, то его точно так же распнут и будут ждать следующего пришествия, чтобы опять распять. Никогда не быть ему живым царём, роль Христа — умирать. Герой должен быть мёртвым, иначе он станет ненавистным диктатором и всё волшебство пропадёт.

Я не знаю зачем я прочитал эту книгу и понравилась ли она мне или не понравилась. Наверное, с самой схемой нельзя не согласиться; как художественное произведение — достаточно сомнительно. Язык сухой, обрывочное повествование, можно бы было списать на авангардность или какой модернизм, но тут вроде этим не пахнет. Короче, я не знаю, но по сложившейся традиции возьму следующую книгу и буду тоже её читать. Наверное, я читающий.

Перегибы. Они меня пугают. Что в одну, что в другую сторону. Полное отрицание божественного или поклоны до фанатизма. Когда вы только рождаетесь, вам навязывают роль, согласно социальному проекту государства, ваше личное мнение, увы, зачастую никому не нужно. Да даже верить вам разрешают по строго ограниченным канонам. Думаете, что если вы не покрыли голову в церкви или посетили ее в брюках, это повлияет на силу веры в Бога? Нет, многие условности – это пережиток времени, те правила, по которым еще с давних времен почему-то решили именно так креститься, молиться и жениться. Риторический вопрос, возбуждающий кучу дискуссий, а порой даже и церковные войны, казалось бы при полном штиле.

История Сибири была историей раскола, сосланные или бежавшие сюда из России староверы были первыми, кто начал осваивать и распахивать ее. Здесь, в Сибири, в них нуждались и умели сквозь пальцы смотреть на то, сколькими перстами они крестятся, умели забывать про посолонь, не трогали и не мешали их вере. В глухих же медвежьих углах, которых и до сего дня немало уцелело в Сибири, они и вовсе по веку и более жили сами по себе, думали, молились, славили Бога, и никто даже не знал, что они есть, и они ни о ком не знали.

Итак, автор книги - историк. И поэтому повествование ведется с точки зрения его изучения истории Сибири через найденные рукописи некого Сертана – актера, которого нанимают для постановки второго пришествия Христа. Его наниматель патриарх Московский – Никон, всеми нами известный из уроков истории, при котором произошел церковный раскол. До сих пор я не понимаю, для чего была проведена эта реформа, но так как власть церкви всегда была достаточно сильна и, безусловно, влияла на монархов, то приходит на ум только для еще большего увеличения церковного влияния, или ослабления действующей власти своим разделением верующих. Мы можем изучать историю глобально, но и можем на отдельно взятом примере. Этом. Постановке второго пришествия Христа в Новый Иерусалим.

Сертан и все, кто выл рядом с ним в Новом Иерусалиме, думали, что его постановка будет сыграна лишь один раз, но она не была сыграна ни разу, и это дало ей жизнь, отсюда можно сделать вывод, что неосуществившееся часто может жить долго, а то, что сделано, почти сразу умирает, - природа, пожалуй, подтверждает это правило.

Постановка не состоялась, все, кто участвовали в репетициях нового пришествия, были сосланы в Сибирь на поселение. Им бы успокоиться и сосредоточиться на своем выживании, но нет, тут многолетняя репетиция роли для каждого человека вросла уже в реальную жизнь. Вера во второе пришествие разрослась до масштабов целенаправленной обреченной судьбы всех «артистов», причем такой, где назначают Христа, истребляют евреев и следуют за апостолами, передающими свои роли по наследству.

Выскажу крамольную мысль, крутившуюся у меня в голове во время чтения – а не кажется ли вам, что данный вид коммуны объективно напоминают обыкновенную секту? Есть общая идеология, распределены все роли и полное сознание «лишних» людей сосредоточено на глобальной жертве во имя чего-то важного по вселенским масштабам. Часть ролей истреблялось воистину из условно «добрых» побуждений, после которых ну уж точно Господь обратит внимание на человечество, существующее в отдельно взятой группе.

Безусловно, как исторический артефакт данные оформленные записки представляют собой интересное чтение. Образ патриарха, возомнившего себя почти Отцом всех и всея, освоение Сибири, да и пожалуй все. Все описание репетиций, роли, слияние личности и личины, а также геноцид в отдельно взятой постановке, ради чего-то – лично у меня вызывало ощущение замкнутого круга, когда абсурдность ситуации вызывает недоумение. Но видимо в контексте того времени, выживаемость в трудных, нечеловеческих условиях, абсолютно стирало человеческое обличье и только игра определенной истории давала видимость человечности. Убивать ради еды, пропитания и выживания – это по-звериному, но а если снабдить действия идеологией, то это уже позволяло обосновать спасение души, во имя спасения мира.

Я сознательно оставила напоследок главный лейтмотив «Репетиций» - истребление богоизбранного народа. Вообще в Библии множество подтверждений геноцида, истребление того или иного народа в связи с их верой. Убийство одних другими - это даже не принцип выживания. В книге как раз и происходили вспышки массового убийства в тот период, когда было все относительно спокойно. Моральное колебание в Библии зачастую не воспринимается нормами, действующие здесь и сейчас. Так что все, как говориться, относительно.

Если говорить о структуре книги, то она бессистемна. Немого философии, исторические вставки и сами дневники Сертана, как основа всего исследования. Видно по тексту, что автор просто обладая определенными находками, знаниями и выводами, готов поделиться с миром этой информацией, порой субъективной, порой довольно глубокой, но узкой и масштабной одновременно. Иногда болото засасывало, но часто просто текст бегал по кругу, как и общая постановка из века в век, отыгрывая одну и ту же пластинку, обреченная на понимание избранными. Да и книги о Вере, Церкви и религии очень субъективны, с каждым новым поколением оцениваемые по-своему. Доказано историей.

Композиция, структура у книги плохая. Смешно, что в послесловии рецензент называет перескакивание от темы к темы плюсом, подобием жизни. Нет, это минус. Это не жизнь, а книга, у нее должна быть продуманная структура, даже если она пытается передать хаотичность бытия (а у нее совсем другая цель), это должна быть продуманная хаотичность.

Автор начинает с подробного пересказа Нового Завета, причем со слов некоего Ильина (не философа). Возникает мысль, что оригинал автор сам не читал и исходит из того, что не читали другие.

Потом мы получаем рассказ о некоем ученом и его многочисленных абьюзах студенток и аспиранток (всё по взаимному согласию и к взаимному счастью, ну-ну). Зачем нам эти подробности, если единственный вклад персонажа - у него была рукопись.

И вот ключевой отрывок: пересказ странной рукописи - дневника бретонского "директора" театра, который ездил со спектаклями по Речи Посполитой и был взят как трофей московитами. И попал к патриарху Никону, у которого готовил мистерию о Христе. Вот здесь и начинается для меня наркомань. Если это вставка а-ля исторический роман, почему мы не слышим ни слова о том, чем собственно прославился Никон (книжная справа, соотнесение практики греческой и русской церквей, что привело к возникновению старообрядчества). Оказывается, смысл жизни Никона был сосредоточен вокруг театральной постановки-мистерии четырех Евангелий (но без актера Христа), чтобы во время близкого второго пришествия Христос узнал учеников и обстановку и воплотился здесь.

Если бы это была идея фикс малограмотного юродивого, можно было бы поверить и принять. Но Никон не был сумасшедшим и был для своего времени вполне образованным (об этом свидетельствует как раз его углубленное чтение разных переводов Библии и желание исправить ошибки в славянском). (Если что, я не фанатка этой исторической фигуры, я просто пытаюсь быть объективной.) Никон - и театр (считавшийся дьявольским в те времена)?!

Но дальше - больше. Необразованные крестьяне, отобранные на роли героев Нового Завета -римлян, евреев-фарисеев, прокаженных, апостолов, первых христиан - вживаются в свои роли и передают их потомкам, делятся на касты в зависимости от "положительности" ролей и через века (!) проносят репетиции своей мистерии. А в середине 20-го века в Сибири "христиане" решают, что обязаны убить "евреев". Это всё настолько абсурдно, что почти правдоподобно.

Но я не верю.

И пытаюсь оправдать для себя книгу тем, что это же просто метафора. Автор нарисовал такой образ общества, народа с навязанными, случайно распределенными культурными и религиозными ролями. Недопринятое, недопонятое наследие, православие, или иудаизм, или еще что-то. Жизнь как вечная репетиция чего-то великого, что вроде каждый ждет, но что никак не наступит.

Па-беларуску ...

Тут...

Каштоўнасць гэтай кнігі для мяне засяроджаная ў дакументалізме: калі нешта падобнае сапраўды было - гэта ўражвае і ашаламляе; калі галоўны сюжэтны ход прыдуманы аўтарам з ніадкуль - ну і наркамань жа гэта! Я не веру - адпаведна не магу прыняць кнігу. А цяпер паспрабую па парадку.

Кампазіцыя, структура ў кнігі дрэнная. Смешна, што ў пасляслоўі рэцэнзент называе пераскокванне ад тэмы да тэмы плюсам, падабенствам да жыцця. Не, гэта мінус. Гэта не жыццё, а кніга, у яе павінна быць прадуманая структура, нават калі яна спрабуе перадаць хаатычнасць быцця (а ў яе зусім іншая мэта), гэта павінна быць прадуманая хаатычнасць.

Аўтар пачынае з падрабязнага пераказу Новага Запавету, прычым са словаў нейкага Ільіна (не філосафа). Узнікае думка, што арыгінал аўтар сам не чытаў і зыходзіць з таго, што не чыталі іншыя.

Потым мы атрымліваем аповед пра нейкага навукоўца і ягоныя шматлікія абьюзы студэнтак і аспірантак (усё з узаемнай згоды і да ўзаемнага шчасця, ну-ну). Навошта нам гэтыя падрабязнасці, калі адзіны ўнёсак персанажа - у яго быў рукапіс.

І вось ключавы ўрывак: пераказ дзіўнага рукапісу - дзённіка брэтонскага "дырэктара" тэатра, які ездзіў са спектаклямі па Рэчы Паспалітай і быў узяты як трафей маскоўцамі. І патрапіў да патрыярха Нікана, у якога рыхтаваў містэрыю пра Хрыста. Вось тут і пачынаецца для мяне наркамань. Калі гэта ўстаўка а-ля гістарычны раман, чаму мы не чуем ні слова пра тое, чым уласна праславіўся Нікан (кніжная справа, суаднясенне практыкі грэцкай і рускай цэркваў, што прывяло да ўзнікнення стараверства). Высвятляецца, сэнс жыцця Нікана быў засяроджаны вакол тэатральнай пастаноўкі-містэрыі чатырох Евангелляў (але без актора Хрыста), каб падчас блізкага другога прышэсця Хрыстос пазнаў вучняў і абстаноўку і ўцялесніўся тут.

Калі б гэта была ідэя фікс малапісьменнага бажаволка, можна было б паверыць і прыняць. Але Нікан не быў вар'ятам і быў для свайго часу цалкам адукаваным (пра гэта сведчыць якраз ягонае паглыбленае чытанне розных перакладаў Бібліі і жаданне выправіць памылкі ў славянскім). (Калі што, я не фанатка гэтай гістарычнай постаці, я проста спрабую быць аб'ектыўнай.) Нікан - і тэатр (які лічыўся д'ябальскім ў тыя часы)?!

Але далей - больш. Неадукаваныя сяляне, адабраныя на ролі герояў Новага Запавету - рымлянаў, габрэяў-фарысеяў, пракажоных, апосталаў, першых хрысціянаў - ужываюцца ў свае ролі і перадаюць іх нашчадкам, дзеляцца на касты ў залежнасці ад "станоўчасці" роляў і праз стагоддзі (!) праносяць рэпетыцыі сваёй містэрыі. А ў сярэдзіне 20-га стагоддзя ў Сібіры "хрысціяне" вырашаюць, што абавязаныя забіць "габрэяў". Гэта ўсё настолькі абсурдна, што амаль праўдападобна.

Але я не веру.

І спрабую апраўдаць для сябе кнігу тым, што гэта ж проста метафара. Аўтар намаляваў такі вобраз грамадства, народа з навязанымі, выпадкова размеркаванымі культурнымі і рэлігійнымі ролямі. Недапрынятая, недазразумелая, недаўсвядомленая спадчына, праваслаўе, або юдаізм, або нешта яшчэ. Жыццё як вечная рэпетыцыя чагосьці вялікага, што быццам кожны чакае, але што ніяк не наступіць.

Так мог бы выглядеть трейлер, возьмись кто-нибудь экранизировать роман Владимира Шарова "Репетиции". И это, как водится, были бы самые яркие кадры из фильма. Но на самом деле оценивать это произведение как прочую прозу нельзя, она строится совсем иначе и ждать от нее привычного повествования было бы огромной ошибкой.

Действительно, если сравнивать произведение Шарова с другими творениями современных авторов, то тут мы не найдем ни динамики, ни заманухи для читателя. "Репетиции" это не та книга, на которую можно поставить штамп "бестселлер". Автор писал ее не для зарабатывания денег или популярности, но как средство высказать свои мысли, поделиться ими с другими. Именно поэтому в "Репетициях" нет определенно выстроенного сюжета или каких-либо главных героев. Начинается все со знакомства с философией Ильина. Затем читатель вместе с рассказчиком Сергеем попадает в университет и встречается с профессором Сувориным. И только после его смерти в руки Сергея попадает та самая рукопись, содержание которой и станет ядром романа Шарова. Так как сам автор являлся в свое время студентом института документоведения и архивного дела, а также защищал кандидатскую диссертацию на тему, связанную с политикой и социальными проблемами в России 16 - 17 веков, то обстоятельства, благодаря которым рассказчику Сергею достается рукопись Сертана, как и сама работа над ней выглядят правдоподобно, я бы даже сказала все это похоже на реальный воспоминания реально существующего человека.

После недавного прочтения "Лунной трилогии" Ежи Жулавского было ощущение, что тема религии, бога и его учения тут словно бы продолжается. Снова всплывает идея, что все что мы можем сделать, мы можем сделать только с собой, то есть изменить или научить другого невозможно, потому что единственное, что тебе подвластно это ты сам. Ни передать накопленный опыт, ни поделиться им человек не в состоянии. "Нет ничего опаснее учительства". Сперва это отчетливо видно в истории Христа, затем мы получаем еще одно подтверждение искажение слов учителя.

Дневник Сертана, попавший в руки аспиранта Сергея, рассказывает как по замыслу патриарха Никона строился Новоиерусалимский монастырь. Название свое это место получило не случайно, Никон стремился воссоздать на новой священной земле (русской священной земле, разумеется) древний Иерусалим, дабы было место где мог появиться Иисус Христос во время своего второго пришествия. Никон пример того погрязшего в грехах служителя церкви, что считает себя избранником божьим. Патриарх всея Руси Московский верит всей душой, что бог на его стороне, находит подтверждения в своей биографии как бог наказывал врагов его, как "расчищал подлесок", чтобы Никон рос сильным. Вы только подумайте, Христос, который учил любить ближнего своего, у Никона оказывается мстительным. Разве это не глупость? И не показатель того как учение одного человека коверкают его последователи? Даже когда ученики приходят и молят чтобы их учили, они не слышат речей учителя. Они выискивают в учении отдельные слова, дабы урвать для себя выгоду, ждут подтверждения своих собственных мыслей, но не слышат слов учителя. Не интересно им знать что тот несет им, потому как внимание их направленно лишь на себя. Часто люди становятся религиозными только чтобы почувствовать свою исключительность, чтобы "проповедуя религию последних стать первыми". Таков был патриарх Никон, лишенный любви и сострадания, зато полный алчности и желания утвердить свою власть.

Чтобы поторопить второе пришествие Христа Никон просит (а по сути заставляет) Сертана поставить в Новоиерусалимском монастыре спектакль, повторяющий события первого пришествия. Делается это для того, что Христос видел, что на земле его ждут. Роль Христа Никон отдавать актеру запрещает, потому что уверен, как только спектакль будет готов, бог непременно явится лично, дабы сыграть свою роль. Остальные роли достаются простым крестьянам, не профессиональным актерам. Они и про священное писание до этого не слышали, а тут необходимо учить текст оттуда слово в слово. И Сертан становится их учителем, растолковывая сказанное в евангелиях. Так Сертан становится еще одним учителем, слова которого коверкают. Нет, новоявленные актеры вполне послушны и старательны, в итоге им удается выучить свои роли, репетиции становятся частью обыденной жизни. Но Сертан не считал, что в его постановке одни роли преобладают над другими, а его ученики в итоге сведут все именно к этому вопросу. Репетиции из части жизни станут ее смыслом. Когда Никона лишат власти и людей из Новоиерусалимского монастыря, в том числе Сертана, сошлют в Сибирь, репетиции не прекратятся. Потомки первых актеров продолжат дело отцов своих вплоть до тридцатых годов 20-го века.

Как живуч миф об исключительности человека. Вместо того, чтобы учить детей своих жить свободно от прошлого, актеры Сертана передавали детям свои роли. Из поколения в поколение люди не жили, но лишь репетировали жизнь, каждый раз считая, что именно их поколение будет последним и Христос наконец явится. Когда становилось ясно, что Он не придет, те, кто играл христиан начинали истребление "любимого народа" Христа, евреев, а точнее тех, кому достались их роли. Так актеры стремились поторопить Его пришествие. Спектакль вышел за границы декораций. Больше не было актеров были только роли. Именно они определяли статус человека. В итоге благодаря революции все евреи наконец-то были убиты. Все, кроме одного ребенка. Который мог бы вернуться дорогой предков к старой жизни, но додумался свернуть в сторону и прекратить бесконечные репетиции. Прервавшееся таким образом поколение "неверующих", ускорило пришествие Спасителя. И "скоро явится Он во славе Своей."

Откровенно говоря, читать этот роман морально тяжело. История начинается с главного героя, который предается воспоминаниям и резюмирует то, чему научился от Сергея Ильина и некоторых профессоров, которых повстречал в своей жизни. Далее герой находит дневник французского театрального режиссера Жака де Сертана, написанный в 1667 году и читатель переносится в дневниковую историю, которая местами кажется полнейшим абсурдом.

Как итог, книга читается тяжело из-за обилия исторических вставок (которые, надо заметить, скорее всего достоверны, так как Шаров был кандидатом исторических наук) и религиозных рассуждений. Я не верующий, не знаком с содержанием священных писаний и не знаю историю появления Иисуса Христа, поэтому приходилось отрываться от чтения, делать заметки и гуглить эти моменты. После завершения чтения, мне показалось, что автор настойчиво просит читателя уяснить одну мысль - людей убивают не только за их убеждения, но и за роли, в которые их обличает история, а не их собственное желание.