Текст книги "Сталинский Военно-Морской Флот. 1922-1937 годы"

Любопытно, что в мае 1928 года, в ходе верстки первой пятилетней программы, Сталин затребовал себе подробную справку о состоянии военного кораблестроения. 29 мая на его стол легла докладная записка Реввоенсовета за подписью Ворошилова. В записке подробно перечислялись проблемы, возникшие на достраивающихся старых (еще царских) и строящихся новых кораблях. Проблему касались недопоставок стального, чугунного и медного литья, срывов поставок стальной арматуры из-за границы (своей еще не было), неспособности отечественно промышленности освоить выпуск корабельных турбин и дизелей, отсутствия новейших приборов управления артиллерийским огнем, низкой квалификации конструкторов, инженеров и рабочих, а также неоправданно большой стоимости работ. После изучения записки Сталин в очередной раз убедился, что судостроение в стране фактически загублено и исправить положение дел отдельными закупками за границей невозможно. Было очевидно, что даже находящиеся в достройке два легких крейсера типа «Светлана» и три эсминца типа «Новик», как и находящиеся в постройке шесть подводных лодок типа «Декабрист» в указанные сроки в строй не войдут. К тому же бесконечное «латание дырок» не давало никаких результатов. Что уж тут говорить о новом серьезном флоте! Единственный выход – не продолжать напрасные потуги штучного кораблестроения, а бросить все силы на создание мощной судостроительной промышленности в рамках предстоящей индустриализации.

* * *

А флотскими делами Сталину приходилось заниматься все чаще. Так в январе 1925 года Сталина оповестили о заговоре на Балтийском флоте, т. н. дело «Моряков». Сигналом к началу реализации агентурного дела «Моряки» послужили данные, добытые Разведуправлением Штаба РККА, о намеченной англичанами на июнь массовой диверсионной операции, включавшей объекты Балтийского и Черноморского флотов. В свою очередь, чекисты заострили внимание наркома по военным и морским делам К.Е. Ворошилова на ряде аварий, произошедших на кораблях и судах и подозрительных в плане диверсий. В середине мая комиссии из представителей ОО ОГПУ и Разведупра Штаба РККА выявили на флотах несколько группировок бывших офицеров, отдельные члены которых участвовали в 1918–1920 годах в антисоветских организациях и некоторым образом были причастны к вышеупомянутым авариям. Для их разгрома К.Е. Ворошилов утвердил решение о проведении арестов и дальнейшей разработки дела. Одновременно планировалось проведение чистки комсостава Балтийского и Черноморского флотов с последующим выдвижением краскомов и назначению их командирами боевых кораблей. Начало операции и проведение групповых арестов по делу «Моряки» было утверждено И.В. Сталиным на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 14 июня 1926 года. В результате ОГПУ арестовало в Ленинграде 25 человек, из числа бывших флотских офицеров и 13 действующих командиров и запасников на Черноморском флоте. По итогам следствия из числа арестованных на Балтийском флоте 7 человек было расстреляно и 12 отправлены в лагеря. На Черноморском флоте за решетку было отправлено еще 12 человек.

В самом конце 1924 года произошло еще одно весьма любопытное событие в жизни И.В. Сталина, связанное с РККФ. В ходе начавшейся конкурентной борьбы с Троцким за лидерство в партии. 19 ноября 1924 года Генсек ВКП(б) И.В. Сталин выступил в Москве с речью на Пленуме коммунистической фракции ВЦСПС. Выступление Сталина на партактиве ВЦСПС было посвящено разоблачению версии Троцкого и его соратников об особой роли Льва Давидовича по руководству большевистской партии во время Октябрьской социалистической революции. Там же Сталин дал характеристику троцкизма как своеобразной идеологии, несовместимой с ленинизмом, и определил задачи партии, в связи с последними литературными выступлениями Троцкого, преследующими цель внести раскол в руководство большевистской партии. Текст этой речи под заголовком «Троцкизм или ленинизм?» был опубликован в газете «Правда».

Разумеется, что начавшаяся очередная фракционная война в руководстве ВКП (б) не осталась без внимания старых революционных матросов. Несмотря на серьезную зачистку Кронштадта после мартовского мятежа 1921 года, там еще находилось немало ветеранов и Октябрьской революции, и Гражданской войны. Матросы-ветераны неплохо разбирались в политических вопросах и, что немаловажно, живо ими интересовались.

Поэтому нет ничего удивительного, что напечатанная в газете речь И.В. Сталина привлекла внимание старых матросы революции. Началось активное обсуждение и статьи. И вообще ситуации со Сталиным и Троцким.

В результате этой матроской дискуссии, один из ее активных участников инструктор-электрик Кронштадтской гидролизной школы старшина Иван Зенушкин написал Сталину письмо. В этом письме он выразил свое удивление тем фактом, что выдвинутые Сталиным «положения, противоречат некоторым словам В.И. Ленина, а также «взглядам пролетариата на тов. Троцкого». В своем письме И. Зенушкин недоуменно спрашивал: как это так, что в «Популярном политсловаре» (1924 г.) оказались похвальные слова о Троцком, как об организаторе и руководителе восстанием Октябрьской революции, организаторе Красной Армии, руководителе победы над Колчаком и Деникиным. И. Зенушкин спрашивает Сталина: разве не из ЦК партии Главполитпросвет брал эти сведения? Ведь, не мог же Главполитпросвет намеренно извращать действительность и приукрашивать облик Троцкого? В своем письме Сталину Зенушкин упрекает генсека за то, что тот, сурово критикуя Троцкого, слишком снисходителен к оппортунистическим грехам Зиновьева и Каменева.

Получив это письмо, Сталин мог поступить по-разному. Он мог просто положить его «под сукно», мало ли кто ему пишет. Мог дать указание провести со слишком любознательным моряком разъяснительную беседы и т. д. Но Сталин поступает иначе. Он пишет аргументированный и обстоятельный ответ И. Зенушкину. Свое открытое письмо начал так: «Здравствуйте, тов. Зенушкин. Письмо Ваше получил. Хотя и мало у меня времени, однако постараюсь коротко ответить…»

Опубликованное в газете «Правда» ответное письмо Сталина было предназначено не только и не столько лично кронштадтскому старшине, но и всем кронштадтским матросам. В своем ответном письме И.В. Сталин успокоил старшину Зенушкина (а в его лице всех кронштадцев), встревоженного собственными логическими противоречиями. Сталин писал: «дифирамбы, воспеваемые Троцкому услужливыми «партийными» кумушками (его единомышленниками – В.Ш.), лишены почвы». Заслуги Троцкого «в организации Красной армии и победы над Колчаком и Деникиным преувеличены в трое, если не вчетверо». Но, «тяжкий грех т. Троцкого состоит в том, что он разрушал в продолжение 15 лет нашу большевистскую партию». Отметим, что Сталин не пытался увещевать старого революционного матроса, а убеждал его фактами. Характерная деталь. Свое письмо Сталин заканчивает словами: «С коммунистическим приветом. И. Сталин», тем самым подчеркивая, что для него и старшина Зенушкин и его товарищи-балтийцы являются соратниками по борьбе за общее коммунистическое будущее. Судя по всему, и старшина Зенушкин и его товарища были вполне удовлетворены ответом Сталина, т. к. во вскоре развернувшейся политической дискуссии кронштадцы дружно встали на сторону Сталина. Так что в данном случае, уважив простого матроса личным ответом, Сталин поступил исключительно верно и весьма дальновидно.

Заметим, что письмо Ивана Зенушкина неожиданно «всплыло» в 1936 году. На этот раз личностью И. Зенушкина заинтересовался начальник секретариата Генсека Л.З. Мехлис. По его распоряжению бывший матрос был найден, после чего Мехлис потребовал его объясниться по поводу давнего письма. 19 сентября 1936 года в ЦК пришел ответ от бывшего старшины И. Зенушкин, который, явно, будучи человеком весьма неглупым, написал: «От тогдашних мимолетных сомнений у меня не оставалось и следа. Мне и в голову не приходило рассказывать где-либо (на чистке, на проверке партдокументов) об этом письме. Для меня во всем этом эпизоде главное было одно: мне писал Сталин». Какими бы не были мотивы письма кронштадтского моряка в 1924 году, но в 1936 году Зенушкин уже понимал, что снова вступаться за изгнанного из СССР и объявленного врагом народа Троцкого не только глупо, но и небезопасно. Поэтому он на сей раз он, покаявшись в ошибках молодости, четко расставил свои политические приоритеты. После этого старого балтийца уже не тревожили.

Глава третья. Сталинские меры по укреплению флота

Надо признать, что не все для РККФ и после ухода с поста Наркомвоенмора Л.Д. Троцкого складывалось безоблачно. Авторитетный и грамотный М.В. Фрунзе не пробыл в должности наркома и одного года. Если его преемник К.Е. Ворошилов, как верный соратник Сталина, послушно и четко следовал всем его указаниям, в том числе и в вопросах постепенного укрепления мощи РККФ, то начальник штаба РККА будущий маршал М.Н. Тухачевский стал одним из самых последовательных противников развития флота. Он интриговал, как в отношении Ворошилова, так и в отношении флота. Заметим, что «ведущие стратеги» того времени начальник штаба РККА М.Н. Тухачевский и его заместитель В.К. Триандафиллов, увлекшись теорией глубокой операции, не нашли в ней места для флота даже на приморских направлениях. Они так не пожелали понять значения в будущей войне.

При этом внешне все обстояло вполне пристойно. Так в отчете народного комиссариата по военным и морским делам К.Е. Ворошилова на IV-м съезде Советов СССР в 1927 году говорилось: «В настоящее время на главных наших морях мы имеем хотя небольшую, но организованную военно-морскую силу… С развитием судостроительной промышленности Советского Союза для морского флота открываются новые перспективы в отношении усовершенствования его боевых средств.

В апреле 1926 года штаб РККА, под руководством Тухачевского, разработал «Соображения по вопросу организации Морских Сил», в которых отмечалось, что «вспомогательная роль морского флота в общей системе Вооруженных Сил СССР говорит за необходимость более тесной его связи с сухопутной армией и воздушным флотом». На деле Тухачевский, отводил РККФ сугубо вспомогательную функцию, лишавшую его самостоятельности и ставящую в полную зависимость от мнения армейских начальников. По замыслу Тухачевского флотским руководителям отводилась роль исключительно технических специалистов и слепых исполнителей воли руководства РККА. Исходя из этого посыла и выделяться материальные и финансовые средства на содержание РККФ должны были по остаточному принципу.

В апреле 1926 года Ворошилов, с подачи Тухачевского, ликвидировал штаб РККФ. Вместо него в штабе РККА был создан морской отдел, который, якобы, должен был заменить штаб РККФ, но так как данный отдел укомплектовали исключительно командирами Красной Армии, вреда от него было больше, чем пользы. Оставшихся моряков-штабистов согнали в учебно-строевое управление, которое, по мере возможностей, выполняло роль урезанного штаба РККФ. Командовал управлением видный теоретик флота из военспецов М.А. Петров, но авторитет его среди красных командиров был невелик. Р.А. Муклевич был низведен до уровня начальника одного из управлений и, несмотря на свою активность и строптивость, также мог немногое. К сожалению, такая ситуация устраивала и наркома обороны К.Е. Ворошилова. Суть рассуждений Тухачевского и его окружения была такова – цельность Советского Союза, как политическая, так и экономическая, не может быть нарушена морскими операциями противника. Морские операции могут иметь только вспомогательное значение, путем десантов, для развития в дальнейшем сухопутных действий. Оборона страны, путем строительства Вооруженных Сил, должна так использовать выделяемые государством средства, чтобы сухопутным и воздушным силам противников, были бы противопоставлены наши мощные средства борьбы. Затраты средств на создание могущества военно-морского флота имели бы оправдание в том случае, если бы были на много сильнее наших вероятных противников на суше и на море и, если бы мы могли создать флот, способный вступить в единоборство с английским флотом, а это явно невыполнимо. Вывод – военно-морской флот как таковой СССР не нужен.

По сути, в 1926 году Тухачевский, с подачи Ворошилова, попытался осуществить давно им задуманный разгром флота. Называя вещи своими именами, в данном случае деятельность Тухачевского по уничтожению флота следует рассматривать именно как деятельность настоящего врага СССР. Помимо всего прочего Тухачевский откровенно саботировал все потуги моряков хоть как-то обновить корабельный состав флота. Схема была такова: управление ВМС разрабатывало ТТД нового корабля, которое передавалось в наркомат тяжелой промышленности. Оценив затраты, наркомат тяжелой промышленности высылал в наркомат обороны документ с итоговой стоимостью разработки и постройки корабля, по представленным ТТД. Эта бумага попадала на стол Тухачевскому, который немедленно клал ее «под в сукно». Такие случаи происходили неоднократно. Знал ли о таком поведении Тухачевского Сталин? Скорее всего, знал, так как информация у него всегда была поставлена хорошо, хотя никаких конкретных документом в и воспоминаниях на сей счет до нас не дошло. Что оставалось в этой ситуации морякам? Только надеяться на то, что в руководстве государством найдутся здравомыслящие деятели, ну и высмеивать между собой дилетантские взгляды на флот своего главного недруга Тухачевского. Так на одной их его записок, в которой М.Н. Тухачевский рассуждал о ненужности линейных флотов, приводя в пример тот факт, что во время Первой мировой войны английский и германский флоты большую часть времени бесполезно простояли в своих базах, профессор Военно-морской академии М.А. Петров не без сарказма написал: «По мнению нашего многоуважаемого Михаила Николаевича только тогда средства использованы, когда морда в крови». Своей записью Петров констатировал, что Тухачевского в силу его ограниченности абсолютно не понятен важнейший стратегический принцип применения флота, как «Fleet in being» (сила флота в его наличии), т. е. что флот угрожает противнику уже самим фактором своего присутствия.

И все же у моряков нашлись защитники и среди грамотных военачальников РККА. Против упрощенных взглядов М.Н. Тухачевского на флот решительно выступил бывший генерал Генштаба, профессор А.А. Свечин, утверждавший, что РККФ является важнейшей частью вооруженных сил страны и должен использоваться для достижения общей стратегической цели, стоящей перед Вооруженными Силами СССР. Его поддержали такие видные военачальники и давние соратники Сталина, как А.И. Егоров и С.М. Буденный. Судя по всему, именно Егоров с Буденным донесли до Сталина суть проблемы. Обеспокоенный Сталин приказал Ворошилову провести по вопросу статуса РККФ специальное заседание Реввоенсовета СССР. При этом, скорее всего, Ворошилов понял куда дует ветер и быстро сориентировался.

Заседание Реввоенсовета СССР состоялось 8 мая 1928 года. Фактически от его итогов зависело быть советскому флоту или не быть. Неизвестно, по своей ли инициативе, или «по подсказке» Сталина, но Ворошилов вызвал на это заседание, помимо членов Реввоенсовета и руководящих должностных лиц штаба РККА, Управления ВМС и ряда центральных управлений, были приглашены командующие войсками округов, командующие и члены Реввоенсоветов морских сил Балтийского и Черного морей. Таким образом, морская фракция на заседании получилась достаточно большой. Следует отметить и то, что приглашенные на заседание моряки были настроены решительно и готовы были выступить против Тухачевского единой сплоченной группой. И хотя права решающего голоса, приглашенные не имели, для исхода решающего сражения за флот это имело большое значение. Сам И.В. Сталин лично на заседании не присутствовал.

Основной вопрос повестки дня заседания Реввоенсовета был: «О роли, значении и задачах морского флота в системе Вооруженных Сил СССР». Основной доклад на заседании делал М.Н. Тухачевский. Главным оппонентам ему стал командующий ВМС РККА (начальник Управления ВМС) Р.А. Муклевич.

В своем докладе М.Н. Тухачевский заявил, что военно-морской флот является дорогой и ненужной игрушкой для пролетарского государства, и даже в сегодняшнем его состоянии уже избыточен. По расчетам Тухачевского было вполне достаточно иметь на Балтике один крейсер, 6 эсминцев и 9 подводных лодок, на Черном море – 2 крейсера (один из которых учебный), 6 эсминцев и 8 подводных лодок. Таким образом, часть восстанавливаемых эсминце типа «Новик» были даже «лишними» и подлежали, консервации или утилизации. Что касается подводных лодок, то Тухачевский предполагал ограничиться только старыми подлодками типа «Барс» и не строить новых. Так же он рассуждал в отношении тральщиков и сторожевых кораблей. Фактически план Тухачевского являлся планом полного уничтожения РККФ.

Из выступления М.Н. Тухачевского: ««Цельность Советского Союза, как политическая, так и экономическая, не может быть нарушена морскими операциями противника. Морские операции могут иметь только вспомогательное значение, путем производства десантов, для развития в дальнейшем сухопутных действий. Оборона страны, путем строительства Вооруженных Сил, должна так использовать ассигнуемые государством средства, чтобы сухопутным и воздушным силам противников, были бы противопоставлены наши мощные средства борьбы. Затраты средств на создание могущества военно-морского флота имели бы оправдание в том случае, если бы были на много сильнее наших вероятных противников на суше и на море (что на деле, как раз наоборот) и, если бы мы могли создать флот, способный вступить в единоборство с английским флотом (что явно невыполнимо)… Вопрос о роли или, лучше сказать, о возможных средствах, которые можно расходовать на морской флот, ставится в продолжение последних 4–5 лет… ежегодно и нервирует обе стороны… До сих пор развитие морского флата не шло по какой-либо определенной программе, вызываемой планом войны. Программы… выражаясь грубо, протаскивались через Реввоенсовет под разными предлогами Наш морской флот является богатым наследством от царского флота. Но в наших условиях, по нашим ресурсам, с нашими планами войны это наследство не согласовано. Восстановление морского флота и развитие существующей большой морской программы происходит не в развитие плана войны, а в развитие… морского патриотизма наших морских работников… Мы находимся в положении прямо противоположном Японии и Англии. Морскими операциями даже самых мощных мировых империалистов нельзя нарушить ни нашей экономической, ни политической целостности. У нас нет такой внутренней коммуникации, которой могли бы угрожать морские флоты противника. Правда, нам может угрожать десант. Но, во всяком случае, не морская операция угрожает нашим тылам, а те сухопутные действия, которые будут развиваться в результате десанта… С точки зрения задач обороны… морской флот играет чисто вспомогательную роль при выполнении наших операций. Сухопутная армия и воздушный флот – вот основные киты, на которых фактически зиждется наша оборона страны. Чем больше средств мы здесь сосредоточим, тем больше выиграет дело обороны… Несомненно, при успешном развитии для нас войны и революционного движения в Западной Европе, можно себе представить такое положение, когда морской флот можно будет использовать с большим успехом, но пока об этом трудно говорить… В случае борьбы с Англией наш линейный Балтийский флот будет стеснен в своих действиях… при наличии английского флота наш флот будет заперт в узком заливе и не сможет сыграть большой роли… Оборонительные задачи, которые мы имеем, должны быть разрешены целым комплексом усилий… 1) подвижной береговой артиллерией… 2) соответствующим расположением запасных стрелковых частей и резервов главного командования, которые обеспечат фланги и смогут опрокинуть производящиеся десанты, 3) с помощью бомбовозной авиации, которая представляет колоссальную опасность для современных флотов, и, наконец, 4) самим морским флотом, рассчитанным в своем развитии для участия в общем комплексе береговой обороны…»

Примечательно, что в этой ситуации главный оппонент М.Н. Тухачевского – ведущий теоретик флота М.А. Петров вынужден был вначале даже оправдываться… за само существование ВМФ: «Все предложения Управления ВМС и намечающаяся программа судостроения никогда не преследовали и не преследуют идеи создания «большого флота», понимая под таковым флот, превышающий или равный флотам капиталистических государств… Во-вторых, что касается сил подводных, минных, миннопозиционных средств крепостной береговой обороны, то таковые предположены к развитию в минимальном размере, далеко не удовлетворяющем условиям действительной боевой потребности… Мы будем иметь возможность создать флот и это непременно будет, потому что мы создаем мощную технику и стремимся к экономическому развитию страны, которое потребует выхода на пути мировой торговли и т. д. Поэтому разрешите не так безнадежно смотреть на перспективы будущего нашего флота…» Далее Петров весьма убедительно аргументировал свою позицию, которые были более убедительными, чем те, которыми оперировал Тухачевский.

В частности, в своем докладе он заявил: «Как основную установку для развития и использования Морских Сил Союза, принимаем положение: При войне с коалицией крупных империалистических государств, главная задача ложится на сухопутную армию, и она будет решаться на сухопутном фронте. Задачей Морских Сил является обеспечение действий сухопутной армии со стороны морских театров… Вышеуказанное определяет курс на строительство малого (не решающего главных задач, действующего на второстепенном направлении, имеющего ограниченные цели) флота… Как основная данная обстановка на морских театрах принимается наличие превосходящих сил противника (участие английского флота). Поэтому, основной идеей для развития и использования является идея стратегической обороны. Но при этом должны быть предусмотрены случаи, когда в данный момент кампании, главные силы противника не производят наступательных действий…»

В целом М.А. Петров аргументированно отстоял концепцию развития разнородных сил флота при сохранении крупных кораблей в качестве главной ударной силы. После бурного обсуждения, Реввоенсовет фактически отверг все доводы Тухачевского и принял сторону Петрова, хотя и с определенными оговорками. При этом гнев Тухачевского был столь велик, что он тут же в зале заседания написал рапорт о нежелании занимать больше должность начальника Штаба РККА, после чего был перемещен командующим Ленинградским округом. По другой версии, написать рапорт об уходе с должности ему помог Сталин.

Битва за советский флот была выиграна. Постановление Реввоенсовета СССР, одобренное И.В. Сталиным, признавало необходимым укрепление и развитие Военно-Морских Сил в общем плане военного строительства. В развитии Военно-Морских Сил указывало на необходимость стремления к сочетанию надводного и подводного флотов, береговой и минно-позиционной обороны и морской авиации, отвечающему характеру ведения боевых операций на наших морских театрах в обстановке вероятной войны. Отныне на флот, береговую оборону и морскую авиацию были возложены конкретные задачи: содействие операциям сухопутной армии в прибрежных районах, оборона берегов в условиях совместного разрешения этой задачи средствами морских сил сухопутной армии, действия на морских коммуникациях противника и выполнение особых морских операций. Основной силой, придающей операциям флота боевую устойчивость и активность действий, были объявлены линейные корабли, а развитие легких сил должно было отныне отвечать требованиям современной морской войны. Отдельно оговаривалось необходимость развитие подводного плавания и минно-позиционных средств флота. При этом, в целом, строительство РККФ было ориентировано исключительно на создание легких надводных и подводных сил, укрепление береговой и минно-позиционной обороны, а также на создание морской авиации берегового базирования, причем все в достаточно ограниченном количестве. Кроме этого Штабу РККА совместно с Управлением ВМС было указано «принять участие в разработке плана строительства Волго-Донского канала в целях согласования его с задачами обороны». Учитывая внимание Сталина к данному заседанию Реввоенсовета, возможно предположить, что пункт о Волго-Донском канале был вписан по его рекомендации. В целом, несмотря на серьезную оппозицию, во главе с Тухачевским, «сталинцы» сумели отстоять флот, хотя и с определенными оговорками.

Следует отметить, что, помимо всего прочего, М.Н. Тухачевский, в свое время, приложил немало сил, чтобы отобрать у РККФ береговую оборону. Вообще, относительно использования береговой обороны в 20-х годах существовало два мнения. Первое (Тухачевского) сводилось к тому, что для организации обороны военно-морских баз и других важных приморских объектов в этих районах следует сосредоточить части РККА, передав в их распоряжение и береговые батареи. Сторонники другой точки зрения (Петров), основываясь на опыте Первой мировой войны, предлагали создавать береговую оборону как полноценный род сил флота, органически входящий в него и постоянно готовый вести борьбу во взаимодействии с корабельными соединениями. После вхождением РККФ в РККА его береговая оборона несколько раз меняла свое подчинение, переходя в ведение то сухопутного, то морского командования. При этом взгляды на ее использование также все время менялись. В результате этих постоянных переподчинений береговая оборона оказалась по сути бесхозной. Проведенная, после демонстративного ухода Тухачевского с поста начальника Штаба РККА, инспекция выявила полную не боеспособность и запущенность береговой обороны СССР. Получив доклад о столь удручающей ситуации, Сталин приказал Ворошилову строжайше наказать виновных и навести в данном вопросе полный порядок. Стрелочников, разумеется, назначили быстро и осудили, пристегнув их к делу «Весны». Разумеется, что начальники береговой обороны не были контрреволюционерами, как их объявили. Они просто попали под раздачу. Но таковы были правила того времени. При этом главная вина за развал береговой обороны лежала, прежде всего, на К.Е. Ворошилове и М.Н. Тухачевском, доведших береговую оборону до такого состояния. 27 марта 1930 года решением Реввоенсовета СССР береговая оборона была окончательно переподчинена ВМС РККА. Тухачевский потерпел поражение и в этом вопросе. Помимо этого, решено было выделить дополнительные финансы на строительство новых береговых укреплений, улучшить все виды снабжения береговой артиллерии, а командный состав усилить квалифицированными специалистами-артиллеристами, для чего 1931 году в Севастополе было создано Военно-морское училище береговой обороны имени ЛКСМУ. С этого момента начинается возрождение береговой обороны. О том, что Сталин принял участие в наведении порядка с береговой обороной, говорит тот факт, что в 1929 году, будучи в Севастополе, он специально посетил строящуюся на мысе Херсонес 305-ммм батарею № 35.

* * *

Между тем, заданный М.В. Фрунзе импульс по возрождению РККФ не пропал даром. Уже 5 марта 1927 года в Ленинграде на Балтийском заводе были заложены сразу три подводные лодки. Учитывая большое политическое значение начала создания нового советского флота на церемонии закладки лодок присутствовало сразу несколько высших руководителей государства. А первую заклепку в корпус подводной лодки «Декабрист», самолично забил первый секретарь Ленинградского губкома и горкома партии С.М. Киров. На цистернах быстрого погружения лодок были укреплены памятные серебряные таблички с надписью: «5 марта 1927 года на Балтийском судостроительном и механическом заводе Государственного судостроительного треста ВСНХ СССР начата постройка подводной лодки «Декабрист» в бытность: председателем РВС СССР наркомвоенмором К.Е. Ворошиловым, заместителем председателя РВС СССР и заместителем наркомвоенмора И.С. Уншлихтом, начальником ВМС РККА Р.А. Муклевичем, начальником Технического управления ВМС РККА Н.И. Власьевым, предкомнаба Балтийского моря А.П. Шершовым, председателем ВСНХ В.В. Куйбышевым, председателем правления Ленсудотреста Г.Д. Абрамовым, членом правления по технической части Судотреста В.П. Костенко, директором Балтийского завода К.Н. Коршуновым, помощником директора Балтийского завода по технической части А.К. Скорчеллети, заведующим постройкой подводных лодок на Балтийском заводе Б.М. Малининым». Так было положено рождению нового советского военно-морского флота.

И. Сталин и С.Киров

Всего к концу восстановительного периода, к 1927 года в СССР работало уже более трех десятков судостроительных и судоремонтных предприятий, валовый выпуск продукции которых оценивался в 70 млн рублей, а основные фонды составляли 190 млн рублей. Столь низкая фондоотдача свидетельствовала о слабой нагрузке оборудования и производственных площадей. Общий объем производства судостроительных заводов в 1926 году едва достигал 30 % от 1913 года, далеко не лучшего года для судостроения России. Основные фонды судостроительной промышленности при их оценке по полной восстановительной стоимости также оставляли желать много лучшего. Что касается износа технологического оборудования, которое фактически не обновлялось с начала Первой мировой войны, то он достигал 25–30 %.

Принятая Советом Труда и Обороны СССР в ноябре 1926 года, шестилетняя программа военного судостроения, предусматривала постройку кораблей, отвечающих задачам «новой школы»: 12 подводных лодок, 18 сторожевых кораблей и 36 торпедных катеров для Балтийского и Черного морей. Да иначе в тех тяжелейших экономических условиях и быть не могло.

При этом даже столь ущербная судостроительная программа была разделена на два этапа. В ходе первого из них (1927–1928 гг.) планировалось построить 6 подводных лодок, 8 сторожевых кораблей и 6 торпедных катеров. Одновременно планировалось достроить два легких крейсера типа «Светлана» и три эсминца типа «Новик». В ходе второго этапа выполнения программы (1929–1932 гг.) предусматривал строительство еще 6 подводных лодок, 10 сторожевых кораблей и 30 торпедных катеров, а также достройку еще одного крейсера типа «Светлана», одной подводной лодки типа «АГ», одного эсминца типа «Новик» и поврежденного пожаром линкора «Фрунзе».

К концу программы были реально введены в боевой строй три крейсера: «Червона Украина», «Профинтерн», и «Красный Кавказ», четыре эсминца и подводная лодка. Кроме этого построено 12 подводных лодок (6 типа «Д» и 6 подводных заградителей типа «Л»). Что касается восстановления и модернизации сильно выгоревшего линкора «Фрунзе», то это было признанно нецелесообразным.