Текст книги "Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.)"

Это стало реальным, когда 4 июля 1975 г. Нето, находившийся в Браззавиле, сообщил послу Афанасенко, что «НРК [Народная Республика Конго] позволила МПЛА использовать ее территорию для транспортировки оружия, военного имущества и других грузов, поставляемых движению Советским Союзом и другими дружественными странами… Для переправки грузов в Анголу они выделили порт и аэродром в Пуэнт-Нуаре»[200]200
  РГАНИ, ф. 5, оп. 68, д. 1962. Приходится, однако, делать обратный перевод, поскольку документ для отечественных историков в архиве недоступен. Soviet Ambassador to the People’s Republic of Angola E. I. Afanasenko, Memorandum of Conversation with President of the Movement for the Popular Liberation of Angola Agostinho Neto, 4 July 1975. URL: http://legacy.wilsoncenter.org/va2/index.cfm?topic_id=1409& fuseaction = home.document&identifier = 5 03 4C73 6-96B6 -175 C-9870170A35B7625A&sort=rights&item=cwihp.


[Закрыть].

Стокуэлл в своей книге цитирует офицера ЦРУ, занимавшегося Анголой: «Советские не сделали первого шага в Анголе. Это сделали другие. Китайцы и Соединенные Штаты»[201]201
  Stockwell J. In Search of Enemies. A CIA Story, p. 66.


[Закрыть]. Он утверждает, что Москва начала «значительные поставки оружия» МПЛА в марте 1975 г., а затем «в ответ на китайскую и американскую программы» организовала «массовые перевозки по воздуху», используя самолеты Ан-12 и гигантские Ан-22[202]202
  Ibid., p. 68.


[Закрыть]. Однако, как отмечалось выше, в середине мая основная часть вооружения все еще находилась в советских портах. Она включала «большое количество стрелкового оружия, 82-миллиметровые минометы и переносные Град-П»[203]203
  Беседы с Б. Г. Путилиным и А. А. Токаревым. М., 10 и 17 ноября
  2004 г.


[Закрыть].

Генерал «Нгонго» вспоминает, что массовые поставки оружия в Пуэнт-Нуар проходили в августе-сентябре 1975 г. После возвращения с учебы в СССР он был направлен в район Кифангондо, но затем получил задание выехать в Пуэнт-Нуар, чтобы разобраться в поставленном оружии: по крайней мере, он мог прочитать надписи на ящиках на русском языке и, в частности, найти взрыватели для минометов, чтобы отправить их в Бенгелу[204]204
  Беседа с Р. Монтейро «Нгонго». М., 17 июля 2002 г.


[Закрыть].

В Вашингтоне июль 1975 г. был месяцем принятия решений по Анголе. В меморандуме, подготовленном ЦРУ, говорилось, что «крупные поставки оружия Роберто и Савимби не гарантируют, что они смогут установить контроль над всей Анголой, но эта помощь позволит им достичь военного равновесия, которое позволит избежать легкой победы Нето»[205]205
  Stockwell J In Search of Enemies. A CIA Story, p. 52–53.


[Закрыть]. 16 июля Африканский отдел ЦРУ подготовил план тайных операций в Анголе. Вопрос, очевидно, рассматривался как весьма срочный, поскольку в тот же день президент Джеральд Форд одобрил его, а 27 июля к первоначально выделенным 6 миллионам долларов было добавлено еще шесть[206]206
  Stockwell J In Search of Enemies. A CIA Story, p. 55.


[Закрыть].

Однако решение о вмешательстве в Анголе на стороне противников МПЛА поддержали не все в американском истеблишменте. Например, Том Киллоран, генеральный консул в Луанде, полагал, что МПЛА наиболее квалифицированно, чтобы править в стране, и что его руководители искренне хотели установить мирные отношения с Вашингтоном. Вряд ли случайно он не был даже проинформирован о принятом в январе 1976 г. решении о финансовых вливаниях ФНЛА[207]207
  Ibid., p. 63–64. Гораздо раньше подобная же оценка была дана МПЛА английским консульством в Луанде: «…Из трех ангольских националистических движений, выступающих против португальцев в Анголе, МПЛА кажется наиболее эффективной как в настоящее время, так и потенциально в будущем». (National Archives, FCO 25/266. Portuguese colonies. 1968. M.P.L.A. Brit. C-te-Gen. Luanda, 9 July 1968).


[Закрыть].

Более того, руководитель резидентуры ЦРУ в Луанде Роберт Халт-слендер по существу, разделяет его мнение: «…МПЛА было движением, наиболее квалифицированным для управления Анголой…Хотя многие [в МПЛА] внешне придерживались марксизма, они были гораздо ближе к европейскому радикальному социализму, чем к советскому марксизму-ленинизму… Несмотря на несомненное коммунистическое прошлое многих руководителей МПЛА, они были более эффективными, лучше образованными, лучше обученными и лучше знавшими, за что борются. Рядовые члены также лучше знали это (особенно бойцы, которые сражались упорнее и с большей решимостью)… К сожалению, связи ЦРУ с ФНЛА и УНИТА портили его анализ. Как это часто бывает, когда сбор и анализ разведывательной информации привязывают к программе тайных операций, объективность и правда становятся жертвами политической целесообразности. Я полагаю, что так и было в Анголе. Никто не хотел верить докладам консульства, и смелый и точный анализ Киллорана игнорировали. Он пожертвовал своей карьерой в государственном департаменте, когда отказался приспособить свои доклады к политике Киссинджера»[208]208
  Piero Gleijeses’s Interview with Robert W. Hultslander, former CIA Station Chief in Luanda, Angola, URL: http://www.gwu.edu/~nsarchiv/NSAEBB/ NSAEBB67/transcript.html


[Закрыть].

Действительно, еще гораздо ранее в Вашингтоне выражали надежду на втягивание МПЛА в орбиту Запада. В июле 1963 г. госдеп направил в американское посольство в Леопольдвиле телеграмму, в которой говорилось: «Политика США не заключается, повторяем, не заключается в том, чтобы сдерживать сдвиг МПЛА (фракции Нето-Андраде) в сторону Запада и делать выбор между этими двумя [МПЛА и УПА] движениями»[209]209
  Marcum J. The Angolan Revolution. Vol. II, p. 16.


[Закрыть].

Мнение Халтслендера о ФНЛА и УНИТА также достаточно красноречиво: «Признаю, у меня появилось негативное мнение о ФНЛА и его лидерах, которое я никогда не пытался скрывать. Его связи с Мобуту только усилили мою оценку его как организации, руководимой коррумпированными, беспринципными людьми, которые представляют самое худшее в радикальном черном расизме. Мой личный опыт лишь укрепил меня в своем мнении. На меня отвратительное впечатление произвели информация, полученная в Киншасе, и мои встречи с лидерами и связными ФНЛА. Мою оценку подтвердила попытка (хотя и безуспешная) находившегося в контакте с нами видного деятеля ФНЛА использовать наши специальные возможности для перевозки украденных товаров.

У меня было мало прямых контактов с УНИТА. Мое знание этого движения было элементарным… в то время, когда я был там, присутствие УНИТА в Луанде, будь то политическое или военное, было небольшим. Тем не менее, я был глубоко обеспокоен сообщениями о связях УНИТА с Южной Африкой и создаваемыми этим проблемами. Тогда я, конечно, не знал, что США будут упрашивать Южную Африку непосредственно вмешаться, чтобы таскать каштаны из огня»[210]210
  Piero Gleijeses’s interview with Robert W. Hultslander.


[Закрыть].

Это интервью показывает также, что сведения ЦРУ о роли кубинцев были довольно ограниченными: «Я полагаю, что до нашего отъезда [кубинцы] не прибыли в Анголу в сколь-либо значительном количестве… Хотя бы отчаянно хотели найти кубинцев под каждым кустом, во время моего пребывания [в Анголе] их присутствие было незаметно, и, несомненно, ограничено несколькими советниками»[211]211
  Ibid.


[Закрыть]. Однако к 3 ноября 1975 г., когда персонал консульства США покинул Луанду, кубинская военная миссия, деятельность которой началась еще в августе, уже насчитывала несколько сот человек.

В своей политике по отношению к Анголе, кроме желания защитить свои экономические и политические интересы, Вашингтон был одержим стремлением «остановить продвижение коммунизма»; напомним, что именно 1975 год был годом окончательного (и позорного) поражения США во Вьетнаме и поражения «проамериканских» сил в Эфиопии.

В упомянутой беседе 4 июля Нето также сообщил Афанасенко, что МПЛА решило запросить дополнительную советскую военную и финансовую помощь и направить в Москву делегацию во главе с Ико Каррейрой. Эта делегация прибыла в августе, когда ситуация в Анголе стала для МПЛА более благоприятной. Кроме обсуждения военных вопросов в Министерстве обороны и Международном отделе, с делегацией, в состав которой входили также Педру ван Дунем и Кошта де Андраде, 19 и 21 августа состоялись беседы в СКССАА. Ангольцы обсудили с нами вопросы практической помощи по линии Комитета. К тому времени Комитет уже направил для МПЛА морем в Пуэнт-Нуар пять автобусов и десять вездеходов. Готовилось к отправке радиотелефонное оборудование для внутригородской связи и радиостанции с радиусом действия до 1 тыс. км. Но требовалось еще многое: горючее, продовольствие, медикаменты[212]212
  Запись беседы с делегацией МПЛА. М., 19 августа 1975 г. (ГА РФ, ф. 9540, on. 1, д. 704, л. 51–62); Запись беседы с делегацией МПЛА. М., 21 августа 1975 г. (Там же, л. 1–5).


[Закрыть].

Каррейра сообщил нам, что руководство МПЛА ожидало обострения ситуации, но полагало, что активные боевые действия развернутся позднее, в сентябре, а случилось это еще в марте[213]213
  Беседа с делегацией МПЛА во главе с Э. Каррейрой. М., 19 августа 1975 г. Джон Маркум пишет, что МПЛА послало Каррейру в Москву в июле 1975 г. с просьбой о помощи, но «советские только предложили, чтобы он попытался [ее получить] у кубинцев». (Marcum J. The Angolan Revolution. Vol. II, p. 443). Архивные документы и мои записи говорят, что он был неправ и в том, что касается сроков поездки, и ее итогов.


[Закрыть]. Говоря о судьбе переходного правительства, он подчеркнул, что ФНЛА саботировал его работу. Например, министерство сельского хозяйства, возглавлявшееся представителем ФНЛА, вывезло из страны 20 тыс. голов крупного рогатого скота. Противники МПЛА сорвали также создание единой армии, предусмотренное Алворскими соглашениями.

ФНЛА пытался усилить военное присутствие в столице Анголы, но потерпел поражение и к концу июня сосредоточил свои вооруженные силы в двух северных провинциях страны. Роберто пришлось согласиться на переговоры, которые состоялись в Кении, в г. Накуру, и на них 21 июня 1975 г. была достигнута договоренность о том, что каждое из трех движений будут иметь в Луанде не более 500 вооруженных лиц. Однако, по словам Каррейры, МПЛА пришлось принять меры, чтобы «очистить» столицу от «излишних войск ФНЛА», что и было достигнуто в течение 3–4 дней[214]214
  Важную роль в успехе МПЛА сыграли два БТР-60 ПБ советского производства, полученные, по словам «Нгонго», из Югославии, хотя Путилин полагает, что их направили в Анголу из Алжира.


[Закрыть]. В ответ ФНЛА объявил о начале войны и направил в Луанду колонну из 5 000 солдат, 11 БТР и 3 бронемашин «Панар», но она была остановлена силами МПЛА[215]215
  Беседа с делегацией МПЛА во главе с Э. Каррейрой. М., 19 августа
  1975 г.


[Закрыть].

Ко времени нашей беседы у ФНЛА все еще было больше войск, чем у МПЛА[216]216
  Схема, подготовленная ЦРУ для Комитета 40, напротив, указывала, что у МПЛА было 20 тыс. бойцов, а у ФНЛА – 15 тыс. Он пишет: «Роберто неоднократно утверждал, что имеет 30 тыс. бойцов, но мы произвольно сократили эту цифру вдвое, потому что никто из нас не верил ему» (Stockwell J. In Search of Enemies. A CIA Story, p. 91). Ясно, что ЦРУ преувеличивало численность ФАПЛА.


[Закрыть], но возможность мобилизации новобранцев была ограничена. Руководство МПЛА было озабочено, прежде всего, опасностью интервенции Заира и оно пыталось достичь соглашения с УНИТА, чтобы совместно противостоять ей, но Савимби колебался. Каррейра надеялся, что УНИТА пойдет на такое соглашение, если почувствует «силу МПЛА»[217]217
  Беседа с делегацией МПЛА во главе с Э. Каррейрой. М., 19 августа 1975 г.


[Закрыть].

Члены делегации ожидали, что международная общественность осудит «иностранное вмешательство в дела Анголы». В то же время они выражали удовлетворение тем, что суда из ГДР (оттуда поступили, в частности, автомобили скорой помощи и медикаменты), Польши и Югославии заходили в ангольские порты и полагали, что то же могут делать и суда из СССР.

В целом настроение у представителей МПЛА было оптимистическим. Они полагали, что, если МПЛА получит дополнительную материальную помощь, оно сможет усилить блокаду путей продвижения заирских интервентов, освободить прибрежные районы, контролируемые ФНЛА, а затем начать освобождение северных провинций[218]218
  Там же.


[Закрыть].

Отношение к УНИТА было другим. Представители МПЛА, посещавшие Москву в тот период, выражали мнение, что «будет нелегко провозгласить независимость Анголы без участия УНИТА»[219]219
  Беседа с делегацией МПЛА (Г. Биреш и М. Нето). М., 25 сентября 1975 г.


[Закрыть]. Однако переговоры между МПЛА и УНИТА, состоявшиеся в Португалии, окончились безрезультатно. Тем не менее даже после начала вооруженных столкновений МПЛА не хотело прерывать все связи с УНИТА. Еще в конце сентября 1975 г. его руководство полагало, что районы, контролируемые УНИТА, не представляли «серьезной военной угрозы» – здесь явно просматривалась недооценка опасности вмешательства ЮАР, которая всего лишь месяц спустя начала массированную военную интервенцию. Внимание его было сосредоточено, прежде всего, на угрозе с севера, со стороны Заира, хотя упоминались и «провокации южноафриканской армии»[220]220
  Беседа с делегацией МПЛА (Г. Биреш и М. Нето). М., 25 сентября 1975 г.


[Закрыть].

Действительно, еще 8 августа 1975 г. войска ЮАР вторглись на территорию Анголы под предлогом защиты плотины Калуэке на реке Кунене. К концу августа они продвинулись к г. Перейра де Эса (ныне – Нжива), центру провинции Кунене. В сентябре Претория начала поставки оружия УНИТА и ФНЛА и подготовку их бойцов в г. Рунду на севере Намибии[221]221
  Stockwell J. In Search of Enemies. A CIA Story, p. 185.


[Закрыть] и вскоре также направила своих инструкторов в отряды этих движений на территории Анголы.

И. Уваров на даче, уже в отставке.

Фото из архива семьи И. И. Уварова

День провозглашения независимости Анголы – 11 ноября, согласованный еще на переговорах в Алворе, приближался, и перед португальскими властями встала сложная проблема – кому же передавать власть? И здесь особую ценность представляет свидетельство участника событий. В один из октябрьских дней Уваров был приглашен на беседу португальским верховным комиссаром Лионелем Кардозу[222]222
  Адмирал Лионель Кардозу сменил на этом посту своего однофамильца
  5 сентября 1975 г.


[Закрыть], который сообщил ему, что за день до того португальские власти в Анголе информировали Политбюро МПЛА, что они не могут передать власть одному этому движению, и вынуждены передать ее «ангольскому народу». В этой связи Кардозу попросил Уварова сообщить в Москву, что передача власти должна иметь «совместный характер». Напомнив ему, что ранее португальские военные помогли МПЛА «вытеснить ФНЛА и УНИТА из Луанды», представитель Лиссабона даже высказал мнение, что если их лидеры прибудут в Луанду на церемонию передачи власти, эти организации могут быть «обезглавлены»[223]223
  Беседа с И. И. Уваровым. М., 23 октября 2003 г.


[Закрыть].

Наиболее критический момент в советско-ангольских отношениях, момент принятия решения, наступил накануне даты независимости. Как и во многих других случаях, историки «холодной войны» все еще ведут дискуссию о том, кто сделал «первый шаг» в Анголе: Вашингтон или Москва? Г. К. Корниенко, бывший первый заместитель министра иностранных дел СССР пишет в своих мемуарах: «В ангольском эпизоде “холодной войны” – подобно большинству ее эпизодов – “а” было сказано… Вашингтоном, но и в данном случае Москва недолго воздерживалась, чтобы сказать “б”»[224]224
  Корниенко Г М. Холодная война. Свидетельство участника. М.: Международные отношения, 1995, с. 166.


[Закрыть]. По его мнению, «с обострением советско-американских отношений в связи с Анголой застопорилось продвижение на переговорах по стратегическим вооружениям и, соответственно был отложен, а затем и вообще не состоялся визит Брежнева в США»[225]225
  Там же.


[Закрыть].

Однако я разделяю мнение В. В. Васева, работавшего советником-посланником в Вашингтоне, а затем заведующим Третьим африканским отделом МИД (который занимался Югом Африки), что если бы не было ангольской проблемы, США нашли бы другой предлог для «охлаждения» отношений с СССР[226]226
  Беседа с В. В. Васевым. М., 15 января 2001 г.


[Закрыть].

Реальная позиция Вашингтона видна из рассекреченного (хотя и частично) протокола заседания Национального совета безопасности США от 22 декабря 1975 г. Государственный секретарь Генри Киссинджер, говоря о противодействии Москве в ангольском вопросе, практически предложил прибегнуть к шантажу. «Если… мы будем угрожать им потерей разрядки, мы можем получить эффект», а директор ЦРУ Уильям Колби добавил: «Среди советских были некоторые колебания. Есть некоторые проблемы в их министерстве иностранных дел». «Давайте использовать это», – подытожил президент Джеральд Форд[227]227
  Minutes. National Security Council Meeting. 22 December 1975 (Photocopy from Gerald R. Ford Library), p. 2. Знать бы, каким источником пользовалась американская разведка!


[Закрыть].

Более того, я убежден, что было бы большим (и опасным) упрощением рассматривать события в Анголе и вокруг нее только через призму конфронтации между Москвой и Вашингтоном. Сложность ситуации показывает тот факт, что Мобуту, «проимпериалистический» президент Заира, в июле 1975 г. выслал американского посла, арестовал и даже приговорил к смертной казни нескольких человек, которые якобы являлись агентами ЦРУ и участвовали в попытке переворота против него[228]228
  Токарев А. А. ФНЛА, с. 110.


[Закрыть], в то время как Каунда, «прогрессивный» президент Замбии, практически стал действовать совместно с Преторией в поддержку УНИТА. Замбийская пропаганда тоже играла роль, хотя иногда довольно неуклюже: вспоминается, как в издаваемом в Лусаке журнале «Z» было опубликовано фото поля с маисом, сопровождавшееся утверждением о том, что именно этот маис, выращенный УНИТА в Анголе, помог Замбии справиться с засухой![229]229
  Бридгленд пишет, что УНИТА передал две тонны маиса Замбии еще в 1971 г., но если это и произошло, то было не чем иным, как «небольшим пропагандистским успехом» (Savimbi J A Key to Africa, p. 95).


[Закрыть]

Когда Москва принимала решения о массовой подготовке активистов МПЛА в СССР и расширении поставок оружия этому движению через Конго-Браззавиль, ей приходилось учитывать, что, в отличие от Нето, Холден Роберто мог полностью положиться на соседнюю страну – Заир, полтора десятка лет являвшуюся его надежной тыловой базой. Более того, именно в Заир Пекин направлял не только оружие, но и военных инструкторов для ФНЛА. Что же касается Замбии, то она продолжала поддерживать Чипенду, но постепенно «переключилась» на Савимби. Наконец, ЮАР, оккупировавшая Намибию, также была активным участником игры против МПЛА[230]230
  Претория внимательно следила за событиями в Анголе с начала вооруженной борьбы там; тот факт, что будущий главком САДФ генерал Йоханне с Гелденхейс с 1965 г. по 1970 г. был вице-консулом ЮАР в Луанде, говорит сам за себя.


[Закрыть]. Представители МЛПА уже в мае 1975 г. начали выражать беспокойство тем, что Претория снабжала оружием УНИТА, руководители которой, по их словам, были готовы начать «племенную войну»[231]231
  Беседа с делегацией МПЛА. М., 15 мая 1975 г.


[Закрыть].

Более того, было бы неверно полагать, как это нередко делают, что Советский Союз был сугубо «монолитной» структурой, где указания шли только «сверху вниз». Например, П. Н. Евсюков вспоминал, как после своего назначения на пост первого посла СССР в Мозамбике он был принят в Кремле Н. В. Подгорным, который интересовался его мнением о ситуации в Анголе и о целесообразности нашей всесторонней поддержи МПЛА, несмотря на ожидаемую негативную реакции. Вашингтона. В ответ Евсюков, хотя его отношение к Нето трудно назвать объективным, сделал все, чтобы убедить Подгорного занять твердую позицию по этому вопросу.

Корниенко писал о «печальных последствиях» двух начал в советской внешней политике – «государственного и идеологического» и связанной с этим «ведомственной неразберихой»[232]232
  Корниенко Г. М. Холодная война, с. 166.


[Закрыть]. По его словам, когда вслед за получением независимости (скорее, накануне ее) в Анголе «стала разгораться гражданская война, спровоцированная действиями США, руководством МИД совместно с Министерством обороны и КГБ была подготовлена и представлена в ЦК КПСС записка, в которой «предлагалось оказывать МПЛА всяческую политическую и определенную материальную помощь, но при этом ни в коем случае не вовлекаться в гражданскую войну в Анголе в военном плане. Политбюро целиком одобрило эти предложения». Однако несколько дней спустя Международный отдел ЦК, получивший просьбу руководства МПЛА о поставках оружия, подготовил предложения о ее удовлетворении, заручившись подписями маршала Гречко и Ю. А. Андропова. Корниенко не удалось отговорить Громыко от ее подписания, тем более что речь шла «о небольших масштабах поставок оружия»[233]233
  Там же.


[Закрыть].

А. Ф. Добрынин, который почти 25 лет был советским послом в США, отмечал, что Международный отдел играл «ведущую, если не решающую роль в советской вовлеченности в ангольскую авантюру… Советское министерство иностранных дел не имело никакого отношения к нашей первоначальной вовлеченности и смотрело на нее с некоторым скептицизмом»[234]234
  Dobrynin A. In Confidence: Moscow’s Ambassador to America’s Six Cold War Presidents 1962–1986. N. Y.: Times Books, 1995, p. 362.


[Закрыть]. Первое предложение, несомненно, верно, но все принципиальные решения по внешнеполитическим вопросам, даже если они «проталкивались» этим Отделом, принимались высшим руководством только по согласованию с МИДом, а нередко, в зависимости от их характера, также с КГБ и Министерством обороны.

Это подтверждается и приведенными выше словами Корниенко. Он не уточняет, когда именно принимались отличные друг от друга решения. Однако из воспоминаний Нажесткина ясно, что это произошло до провозглашения независимости Анголы. Он пишет, что

В. А. Крючков, в то время начальник Первого главного управления КГБ (то есть политической разведки), «в один из октябрьских дней 1975 года дал ему указание немедленно вылететь в Луанду»[235]235
  Азия и Африка сегодня. 1996. № 2, с. 33–34. Нажесткин также пишет, что до ноября 1975 г. у советской внешней разведки не было «разведывательных возможностей непосредственно в самой Анголе». (Новая и новейшая история. 2005. № 4, с. 38). Это, возможно, верно, но он «забыл» о других советских офицерах, которые были там.


[Закрыть].

По словам Нажесткина, до своего отъезда из Москвы сотрудники МИДа и Международного отдела рекомендовали ему «оказать влияние на Нето и побудить его примириться с Роберто и Савимби и восстановить тройственную коалицию»[236]236
  Азия и Африка сегодня. 1996. № 2, с. 34.


[Закрыть]. Но когда он прибыл в Браззавиль, его там ждали «более мягкие» инструкции, вместо «давления» на Нето он должен был лишь «прозондировать» у него возможность такого объединения. А через несколько часов он получил новое указание «за более высокой подписью». Теперь он уже должен был заявить Нето от имени советского руководства «о готовности признать Анголу в качестве суверенного независимого государства сразу же после провозглашения ее независимости руководством МПЛА»[237]237
  Там же.


[Закрыть].

Этот рассказ подтверждает слова Корниенко об изменении позиции высшего советского руководства. Однако правильнее здесь было бы указывать не на «два подхода в советской внешней политике», а на резкое изменение ситуации в Анголе, где иностранная интервенция, особенно со стороны ЮАР, становилась все более очевидной и опасной.

Некоторые подчеркивают, что для встречи с Нето был направлен не сотрудник МИД, а офицер КГБ[238]238
  Andrew C., Mitrokhin V. The Mitrokhin Archive II. The KGB and the World. London: Penguin Group, 2005, p. 452.


[Закрыть]. Но представляется, что для этого были веские причины. Как уже отмечалось, связи с национально-освободительными движениями не были прерогативой этого министерства, на политическом (а во многом и на практическом) уровне ими занимался Международный отдел. С другой стороны, такую сложную миссию лучше мог выполнить человек, лично хорошо знавший Нето. Такой сотрудник был в Международном отделе – «Камарада Педру», но он уже «паковал чемоданы», будучи назначен первым советским послом в Мозамбике. Кроме того, миссия эта была достаточно опасной, и с этой точки зрения офицер КГБ более подходил для нее, чем гражданское лицо.

Нажесткин прибыл в Луанду через Браззавиль 2 ноября и вечером того же дня встретился с Нето, который встретил новости «радостью и восторгом»: «Наконец-то у вас нас поняли. Значит, будем сотрудничать. Сотрудничать и бороться вместе»[239]239
  Азия и Африка сегодня. 1996. № 2, с. 35.


[Закрыть].

Такая реакция Нето, возможно, отражала сомнения, которые он и некоторые его соратники имели в отношении позиции Москвы. Об этом вспоминает и Путилин: «С Лусиу Ларой мы “лаялись” в сентябре 1975 года (прямо) на улице в Браззавиле. Он кричал, что мы разделили с Америкой мир и Ангола не входит в сферу нашего влияния. “Вы нам не помогаете, как следует”»[240]240
  Беседы с Б. Г. Путилиным и А. А. Токаревым. М., 10 и 17 ноября
  2004 г.


[Закрыть]. Неясно, на чем основывались подозрения Лары, но некоторые западные авторы, например, Симент, не ссылаясь на источники, выдвигают абсурдное утверждение, будто, по достижении независимости португальскими колониями, Москва и Вашингтон достигли «геополитических договоренностей», по которым «место Мозамбика стало в советской орбите, а Анголы – в орбите Запада»[241]241
  Ciment J. Angola and Mozambique: Postcolonial Wars in Southern Africa. N. Y.: Facts on File, 1997, p. 163. Несколько других авторов, например, Дж. Маркум, также писали о таком «американо-советском соглашении» (Магсит J. The Angolan Revolution. Vol. II, p. 229.)


[Закрыть].

Да и позднее, когда Путилин уже перебрался в Луанду, ангольцы спрашивали его: «Почему жену не привезешь?» – «Решение ЦК надо». – «Нет, говорят, – ты боишься юаровцев. Вы нас вообще хотите бросить»[242]242
  Беседы с Б. Г. Путилиным и А. А. Токаревым. М., 10 и 17 ноября 2004 г.


[Закрыть].

Не вызывает, однако, сомнений ложность утверждений, столь популярных многие годы среди западных ученых, журналистов, да и руководителей о том, что кубинцы действовали в Анголе как марионетки (proxies) Москвы. Даже спустя много лет, когда Джеральду

Форду был задан вопрос, считает ли он, «как патрон в 1970-х гг., что в Африке была война марионеток», бывший президент США ответил: «Да, несомненно, в этом случае, в случае Анголы, можно сказать, что Советский Союз, злоупотребляя, позволил марионеточным силам осуществить свои военные чаяния и цели на африканском континенте»[243]243
  Interview with Gerald Ford. Episode 16. Detente.


[Закрыть].

Однако архивные документы и свидетельства участников событий показывают, что Гавана самостоятельно приняла решение о направлении своих воинских частей в Анголу. Например, Корниенко и руководитель МИД Громыко, так же как Гречко и Андропов, узнали об этом из телеграммы от советского посла в Гвинее, который проинформировал Москву о предстоящих технических посадках кубинских самолетов с кубинскими войсками в Конакри[244]244
  Корниенко Г. M. Холодная война, с. 167.


[Закрыть].

Следует добавить, однако, что о первой стадии кубинского военного присутствия в Анголе, о направлении инструкторов в Москве знали и ранее. Вспоминается, как П. И. Манчха, тогда зав. сектором Африки ЦК, информировал президента СВАПО Сэма Нуйому о посылке туда с Кубы 500 инструкторов[245]245
  Записи автора на беседе с С. Нуйомой. Конец октября 1975 г..


[Закрыть].

В одной из своих статей Нажесткин ссылается на отчеты о беседе с Нето, в которой лидер МПЛА якобы объяснил свое обращение к кубинцам «прекращением советской помощи в начале 1975 г.», что «поставило МПЛА “на грань поражения”»[246]246
  Новая и новейшая история. 2005. № 4, с. 37.


[Закрыть]. Это довольно странное утверждение, так как в конце декабря 1974 г. Каррейра выразил нам удовлетворение своими переговорами в Министерстве обороны, и в Международном отделе[247]247
  Записи автора на беседе с Э. Каррейрой. М., 30 декабря 1974 г.


[Закрыть].

В тот период отношения Гаваны с Браззавилем значительно улучшились. По просьбе Нгуаби Куба направила в Конго инструкторов и боевую часть для защиты от возможной агрессии со стороны Заира[248]248
  Там же.


[Закрыть]. Советские представители знали об их присутствии и действиях. В частности, по словам Путилина, двое кубинских летчиков совершали полеты на небольшом самолете между Анголой и Браззавилем и кубинское судно под сомалийским флагом делало челночные рейсы между Пуэнт-Нуаром и ангольскими портами[249]249
  Беседы с Б. Г. Путилиным и А. А. Токаревым. М., 10 и 17 ноября 2004 г.


[Закрыть]. По его мнению, направляя военную технику с Кубы в Анголу, в том числе (позднее) два судна с танками Т-55, кубинцы были уверены, что получат взамен от СССР более современное оружие[250]250
  Беседы с Б. Г. Путилиным и А. А. Токаревым. М., 10 и 17 ноября
  2004 г.


[Закрыть].

Норвежский исследователь, один из руководителей Центра по изучению холодной войны при Лондонской школе экономики и политологии, О, яд Арне Be стад пишет: «В 1975 г. Фидель Кастро проявил инициативу по кубинской вооруженной поддержке Анголы без согласия или информирования Москвы, тем самым сведя роль советских руководителей в течение нескольких решающих месяцев до зрителей на войне, в которой кубинцы и их ангольские союзники шли на риск, не зная, будет ли им оказана советская поддержка для достижения победы»[251]251
  Westad О. A. Moscow and the Angolan Crisis, 1974–1976: A New Pattern of Intervention. Washington: Cold War International History Project. Bulletin 8–9,
  p. 21.


[Закрыть]. Он частично прав по первому пункту, но не прав по второму: отнюдь не будучи «зрителем», в течение этих самых «решающих месяцев» Москва снабжала МПЛА оружием и принимала его бойцов на военную подготовку в СССР даже еще до прибытия кубинцев в Анголу, а затем сразу после провозглашения независимости направила туда своих советников и специалистов.

Ангольский личный состав, подготовленный в СССР и использовавший оружие, поставленное из нашей страны, вместе с кубинцами участвовал в решающей «битве при Кифангондо» всего лишь в 30 км к северу от Луанды. Бывший руководитель группы по Анголе в ЦРУ Джон Стокуэлл пишет в своей книге, что кубинские 122-миллиметровые ракетные установки стреляли залпами по 20 ракет одновременно по войскам Заира и ФНЛА и, по данным «наблюдателей» из ЦРУ, находившихся на хребте к северу от поля, две тысячи ракет посыпались на наступавшую «небольшую армию»[252]252
  Stockwell J. In Search of Enemies, p. 215. Он также ошибочно называет
  11 ноября как день этого боя.


[Закрыть].

У этой «армии» были тяжелые орудия, причем в странной комбинации – советской модели, полученные Мобуту из КНДР, и западной, доставленные вместе с расчетами на корабле из ЮАР в порт Амбриз, занятый силами ФНЛА. Однако, по словам Стокуэлл а, их дальность стрельбы была вдвое меньше, чем у БМ-21[253]253
  БМ-21 – это «наследница» знаменитой «Катюши».


[Закрыть]. Кроме того, ракетные установки советского производства монтировались на грузовиках и могли быстро менять свои позиции. К тому же одно из северокорейских орудий взорвалось при первом же выстреле, убив его заирский расчет, а выстрел второго вывел из строя его расчет[254]254
  Stockwel J. In Search of Enemies, p. 214–215.


[Закрыть].

Как говорится, «у страха глаза велики», и эта поговорка, очевидно, справедлива и по отношению к «наблюдателям» от ЦРУ, потому что генерал «Нгонго» поведал мне совсем другую историю – непосредственно там, в Кифангондо, возле окопа на склоне холма, где находился его командный пункт.

Предыдущим вечером наступавшие войска Заира и ФНЛА и действовавшие вместе с ними наемники начали обстреливать нефтеперегонный завод и район Графанил в Луанде, где находились военные склады, используя тяжелые орудия, находившиеся на северной стороне возвышенности (вряд ли можно назвать ее «хребтом»). Затем утром сделанные во Франции бронетранспортеры, экипажи которых состояли из белых наемников, начали движение в сторону Кифангондо, в то время как пехота Роберто и Мобуту сосредоточилась в пальмовой роще немного севернее.

Мост через реку Бенго был взорван защитниками Кифангондо, а когда БТР подошли к нему, их встретил огонь 76 мм советских орудий со смешанными кубинско-ангольскими расчетами[255]255
  Беседа с «Нгонго». Кифангондо, 21 ноября 2004 г.


[Закрыть]. Применяли они и советские безоткатные орудия Б-10. Затем сосредоточение пехоты в роще было накрыто ракетами из шести переносных Град-П, которые в своем распоряжении имел «Нгонго» как начальник артиллерии 9-й бригады ФАПЛА[256]256
  По словам «Нгонго», «Град-П», перевозимый на велосипедах, впервые использовался МПЛА на Восточном фронте в 1974 г., после португальской революции, накануне прекращения огня.


[Закрыть]. Их позиция находилась юго-восточнее, за другим холмом, возле резервуаров воды, снабжавших Луанду, а командный пункт «Нгонго» – на его северном склоне, откуда хорошо было видно все поле боя.

Первоначально их задачей был вывод из строя тяжелой артиллерии противника, однако безуспешно, поскольку, вопреки утверждениям Стокуэлла, дальность их стрельбы (именно переносных «Градов») была меньше, чем у заирских и южноафриканских орудий. Затем, получив новый приказ от командира 9-й бригады Давида Мойзеша «Ндози», они обстреляли пехоту противника, выпустив примерно 60 (а отнюдь не две тысячи) ракет, по шесть (а не по 20) одновременно. После этого бригада перешла в наступление[257]257
  Беседа с «Нгонго». Кифангондо, 21 ноября 2004 г.


[Закрыть]. Что же касается ракетных установок БМ-21 с кубинскими расчетами, то, по словам «Нгонго», они использовались для обстрела более отдаленных целей, а также позднее, под Кашито в ходе контрнаступления[258]258
  Беседа с «Нгонго». Луанда, 8 декабря 2011 г.


[Закрыть].

Это наступление анголо-кубинских войск в северном направлении развивалось успешно, но не обходилось и без трудностей. Например, «Нгонго» вспоминает, что в то время как у артиллерийских подразделений была высокая дисциплина, пехотинцы из той же 9-й бригады иногда уходили с позиций в Луанду. Да и позднее, уже на подступах к порту Амбриз, его артиллеристы обнаружили противника на позициях, которые должны были быть уже заняты пехотой, и им пришлось стрелять по нему прямой наводкой[259]259
  Беседа с «Нгонго». М., 15 декабря 2004 г.


[Закрыть].

Много позднее генерал Йоханнес (Йанни) Гелденхейс рассказывал на конференции, состоявшейся в 2009 г. в Университете Монаш под Йоханнесбургом, что, прилетев в Амбриз за несколько дней до начала операции, он увидел там хаос. Он даже утверждал, что операция «была обречена задолго до того, как она началась, и у нее не было никакого шанса. И она полностью провалилась!»[260]260
  URL: http://www2.lse.ac.uk/IDEAS/programrnes/africaPrograrnme/ pdfs/southernAfricaJan09Sessionl.pdf. Сам Гелденхейс, будущий главком САДФ, тогда в звании бригадира, действовал на южном фронте.


[Закрыть]°. Однако с этим трудно согласиться, опасность прорыва в Луанду частей ФНЛА, заирцев и наемников была реальной.

Ожесточенные бои проходили и на южном направлении, где кубинцы и бойцы ФАПЛА противостояли южноафриканским интервентам, действовавшим совместно с отрядами УНИТА и ФНЛА (то есть бывшими бойцами МПЛА, «проданными» Чипендой Роберто)[261]261
  Эти боевые действия подробно рассмотрены в книге Пьеро Глейджесеса «Conflicting Missions. Washington, Havana and Africa». Трагично, что некоторые из сторонников Чипенды, включенные позднее в 32-й батальон САДФ (батальон «Буффало»), обучались ранее в СССР как члены МПЛА.


[Закрыть].

Что же касается советских граждан, то накануне независимости в Луанде было их лишь четверо. Уваров должен был вернуться туда еще в июле, но застрял на три недели в Браззавиле, ожидая возможности попасть в ангольскую столицу на самолете, «связанном с МПЛА»[262]262
  Беседа в И. И. Уваровым. М., 23 октября 2003 г. В своей книге Рышард Капущинский, известный польский журналист, утверждает, что в сентябре
  1975 г. в Анголе «был один человек из Восточного блока – я» (Kapuscinski R. Another Day of Life. San Diego, N. Y., London: A Helen and Kurt Wolff Book, Harcourt Brace Jovanovich Publishers, 1987, p. 7); по какой-то причине он «забыл» об Уварове, хотя они проживали в гостинице рядом.


[Закрыть]. Вслед за этим 25 октября туда вновь прибыл Олег Игнатьев[263]263
  Ignatyev О. Secret Weapon in Africa, p. 122.


[Закрыть], и затем и два человека с дипломатическими паспортами – Дубенко, который ранее также выезжал в Москву, и Нажесткин[264]264
  Беседа с И. И. Уваровым. 23 октября 2003 г.


[Закрыть].

На фоне рассуждений о «советских марионетках», рассказ Уварова о его первом контакте с кубинцами заслуживает особого внимания. По просьбе Нето он вылетел на старой «Дакоте» (ДС-3) в г. Энрико де Карвальо (ныне – Сауримо) на востоке Анголы. Оттуда уже ушли португальские войска, и МПЛА установила контроль над этим районом. Уварова просили выяснить, годен ли тамошний аэродром для переброски грузов. Взлетно-посадочная полоса была в порядке, но все навигационное оборудование вывезено или испорчено. На аэродроме Уваров встретил двух людей, на вопрос которых местный командир МПЛА почему-то сказал, что сопровождает корреспондента Франс-Пресс. Но когда Уваров в свою очередь спросил о них, командир признался, что эти двое – кубинцы, прибывшие, чтобы привести в порядок радиостанцию. С одним из них Уваров летел вместе обратно в Луанду и, между прочим, выяснил, что тот полгода провел в Москве, изучая отнюдь не радиодело.

Кубинец рассказал, что его группа состоит из семи человек – одного советника и шести инструкторов, которые обучают местные кадры. Всего же в то время (скорее всего, эта встреча произошла в сентябре) в Анголе уже было около 80 кубинцев, находившихся в прибрежных городах, контролируемых португальцами, симпатизировавшими МПЛА. Так был установлен первый контакт, и вскоре после возвращения Уварова в Луанду к нему в гостиницу прибыли кубинцы с автоматами Калашникова в руках и организовали его встречу с Раулем Диасом Аргуэльясом, который потом погиб в бою, а затем и со сменившим его на посту руководителя кубинской военной миссии «Поло» (Леопольдо Синтра Фриасом)[265]265
  Там же.


[Закрыть].

В последний момент для участия в церемонии инаугурации президента Нето в Анголу из Браззавиля в качестве членов официальной советской делегации прибыли посол Афанасенко и сопровождавший его Путилин, который довольно красочно описывает их визит: «Я, бедный, был при нем. Прилетаем мы в Луанду, а на аэродроме – никого. Садится этот наш Ан-12 военный (под флагом Аэрофлота[266]266
  Невольно вспоминается, хотя это происходило далеко от Анголы, как наши техники на самолетах Ан-12 сетовали, что им приходится рисовать на борту эмблему Аэрофлота вместо красной звезды, затем вместо нее эмблему местных ВВС, а позднее – все делать наоборот.


[Закрыть]). Опускают трап – а к кому идти? Выхожу – напротив шагах в десяти-пятнадцати стоит солдат с винтовкой американской самозарядной (М-16) (G-3), которая на веревке висит… и он внимательно держит руку на спусковом крючке и целится мне в живот. Приятно!