Текст книги "45-й президент. Сражение за Белый Дом"

Не скажу наш, но мой политологический опыт не пропал даром и время от времени стал просачиваться в мою газетную публицистику. Более того, сюжетный мой диапазон расширился. Не то чтобы все волновало нежный ум, но помимо России в круг моих интересов стали входить Европа, Ближний Восток, исламский терроризм и конечно же сама Америка с ее общенациональным спортом – президентскими выборами. В Москве у меня установились стабильные отношения с издательством «РИПОЛ классик», но время от времени я гулял налево – «Вагриус», Захаров, ACT, ЭКСМО, «Алетейя», «Совершенно секретно». В один из таких загулов я собрал свои ближневосточные статьи и статьи о ближневосточной политике Америки (в основном о провалах и ошибках, которые хуже преступлений) и, сцентрировав все это хозяйство вокруг модного антигероя того времени Осамы бин Ладена, только что казненного американским спецназом, выпустил нестыдную quickie. Хотя, конечно, жаль, что я сузил тему и адрес книги, назвав ее – по настоянию ЭКСМО – «Осама бин Ладен. Террорист № 1». Не он герой моей книги, хоть и антигерой, а только повод для проблемного, острого, актуального разговора об угрозе исламизма человечеству. Уже после выхода книги в конце 2011 года я продолжал писать на эту тему по мере того как угроза становилась реальностью. Надеюсь сделать еще одну книгу об этой, наверное, главной мировой и всемирной проблеме.

Вот, наконец, мы и подошли к этой книге, которую пишем сейчас вместе с Леной Клепиковой. Ее название «Дональд Трамп. Зеркало американской революции» хоть и знаковое и звучное, но тоже достаточно условное: Трамп – главный ее герой, но не единственный. Дело в том, что мы пишем, как я уже говорил, «пулю в полете», а это если не самое трудное, то самое рисковое из писательских занятий.

Менее всего соблазняет нас роль Нострадамуса, чьи центурии все-таки мнимо предсказательны: их символика настолько двусмысленна, что под нее можно подставлять любые значения. Нас интересует скорее технология власти в Америке – то, чем мы занимались в нашей политикохудожественной публицистике последние без малого полтора десятка лет, то есть все эти нулевые и десятые годы, когда писали не только о главных персоналиях американского Олимпа, президентских дебатах и выборах, но еще и о закулисной и подковерной борьбе. Вот-вот, о том, как делают в Америке президента.

А сложность заключается в том, что мы пишем эту книгу зимой 2016 года, а выходит она весной – за полгода до президентских выборов, когда предсказать ничего невозможно, а предсказуема разве что – повторяю – только непредсказуемость.

Predictable unpredictability.

Владимир Соловьев & Елена Клепикова

Президентская психея: характеры, темпераменты, комплексы

К черту политику – займемся лучше психологией. Или даже психопатологией. А может, и психоанализом. Раз на раз не приходится. Сейчас, когда мы мастерим эту книгу, психея ее героя стала злобой дня и не сходит с компьютерных и телеэкранов, с первых страниц газет и журнальных обложек. Не только и не столько в том смысле, что чужая душа – потемки. Это – у интровертов, а у Дональда Трампа вроде наоборот – все наружу. Типичный экстраверт: у него, как у пьяного, все на языке. Ляпнуть ему ничего стоит. «Я могу встать на Пятой авеню и подстреливать людей. И при этом не потеряю ни одного избирателя!» – заявил он на митинге своих сторонников в штате Айова и для вящей убедительности стал целиться в собственный электорат. И таких перлов у него – вагон и малая тележка. Рацпредложение: не пора ли выпустить его цитатник под красной обложкой, как когда-то карманную книжку Мао с его дацзыбао? См. в конце книги «Приколы от Дональда Трампа».

Трепло, баламут, пустомеля, пустобрех, краснобай, язык без костей, за словом в карман не полезет – что из его приколов домашней заготовки, а что экспромтом? Недаром русским он напоминает Жириновского. «Если Трамп сядет в Белый дом, мало не покажется. Представьте Жириновского в качестве президента США» – это реплика на «Эхе Москвы», а нью-йоркский журналист Владимир Козловский назвал его Дональдом Вольфовичем. Разве в том дело? Именно этой своей бесшабашной, безоглядной, болтливой откровенностью, отбросив хороший тон вместе с политкорректностью, Трамп и привлекает если не «любовь пространства» а тем более «будущего зов» – выборы покажут, – то уж американских избирателей непременно, судя по опросам: в его аудиториях отличная акустика и звучное эхо, его меткие словечки и лапидарные идиомы многократно тиражируются в СМИ и врезаются в сознание электората, даже если кто с ними не согласен. Так философствуют молотом, Заратустра со своим соавтором Ницше правы. В упрощенной формулировке: Трампу главное отмочить номер и прокукарекать. Зато в возвышенной, поэтической:

 
Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
 

Один в один – спасибо, Михаил Юрьевич! Такое на нашей памяти – а мы в Америке почти сорок лет – с кандидатом в президенты случается впервые: есть реальный Дональд Трамп – и есть бренд «Дональд Трамп». Кто из них метит в президенты США?

Всегда с открытым забралом, без тормозов, кажется, ничего за душой не остается, разве что на самом ее донышке, в подсознанке, в проговорах, в пробелах и в пропусках – то ли провалы памяти, типа амнезии, то ли опущения из инстинкта самосохранения или что еще? К тому же Трамп – писатель, книжный автор, исписал тысячи страниц о себе любимом. О, если бы каждого мемуариста на кушетку психоаналитика или к детектору лжи, чтобы узнать правду, только правду и ничего, кроме правды! Шутки в сторону, тем более речь идет о человеке, который претендует стать primus inter pares в нашем государстве и во всем мире – президентом Соединенных Штатов Америки. Мы должны – и имеем право – знать о нем по возможности все. А как иначе? В том числе упомянутое донышко, которое тоже есть объект нашего исследования. А что если этот человек с двойным дном? И какой человек не с двойным дном?

Не только верхи, но и корешки. Не только то, что сказано, но и то, о чем умолчено – намеренно или бессознательно. Стыдно ссылаться на клишированный айсберг, тем более как знать, какая его часть на поверхности, а какая под водой. И спросить не у кого – разве что у «Титаника».

И то правда, что своими зажигательными, бесшабашными, волюнтаристскими речами Дональд Трамп цепляет не только избирателей, но и психологов с психиатрами заодно. Один диагноз ему поставлен единодушно и обсуждению не подлежит: нарциссизм. Глянем на одни только заголовки статей о Трампе: от «Narcissist in Chief» («New York Times») до «Trump’s Narcisstic Personality Disorder» («Psychology Today»). Однако другой авторитетный здесь и в мире психологический журнал «Psychological Science» напечатал в 2013 году профессионально аналитическую статью о сорока трех американских президентах вплоть до Буша-млад-шего, где известные спецы обнаружили гипертрофированное эго у многих временных оккупантов Белого дома, а у двух – Линдона Джонсона и Теодора Рузвельта – в клинической форме: grandiose narcissism.

Где кончаются характеры и темпераменты и где начинается клиника? Вот в чем вопрос. Заглянем и мы в анналы американской президентской истории с психологической точки зрения, дабы поставить гипотетического 45-го президента США – возможно, Трампа – в один исторический и семантический ряд с реальными президентами.

Даже если прав Жан-Жак Руссо, и корнями своими все переплетено с политикой, то уж политика, в свою очередь, связана с психологией правителя напрямую – ого-го! Понятно, в автократиях и тоталитариях зависимость страны от характера самодержца-диктатора в разы больше, чем в демократиях, пусть самовластье и ограничено удавкой (поклон мадам де Сталь за меткую метафору), но когда как: некоторые деспоты – увы и ах! – умирают натуральной смертью без трагического прозрения: «Так вот где таилась погибель моя!» Роль «удавки» в демократических странах выполняют параллельные институты власти – от представительных и судейских инстанций до общественного мнения и СМИ. Особенно правителю не разгуляться! Тем не менее все мы люди, все мы человеки. Включая американских президентов. Возьмем наугад несколько перед тем, как перейти к нынешнему, а потом и будущему – возможно-невозможному, вероятно-невероятному: Трампу.

Кто только не побывал на американском Олимпе! Имею в виду равнинно расположенный Белый дом. Президентов с бзиками и отклонениями куда больше, чем более-менее нормальных. Нет на них Фрейда с его психоанализом или на худой конец Лабрюйера с его «Характерами»! Взять того же Никсона – чистый псих: психо– и социопат с комплексами и фобиями, из которых мания преследования – главная. Не верил никому, даже самому себе. Уотергейтский скандал в той же мере психиатрического, что и политического свойства. В самом деле, разве не нонсенс при высоком – и заслуженно высоком – рейтинге и уверенном обгоне соперника устанавливать подслушку в штаб-квартире Демократической партии? Ну, а потом, когда началось расследование, Никсон и вовсе спятил: к примеру, запирал кабинет своего министра юстиции и не пускал его на работу. Что говорить, одинокий волк, который чувствовал за собой погоню, когда ее еще не было, а когда началась настоящая травля и подтвердились его худшие предчувствия… ладно, чем это кончилось, общеизвестно. И вся карьера прахом, а ведь, объективно говоря, проявил себя на политическом поприще как один из самых профессиональных президентов, но его подозрительность, мнительность, эгоманиакальность стоили ему в конце концов Белого дома, и теперь, благодаря Уотергейту, Никсон стоит на последнем месте в оценке американцами своих президентов. Что по сути несправедливо.

Но даже если не брать крайности, типа маниакального психа Никсона, американские президенты были очень разными по темпераментам. Тот же Рональд Рейган, несмотря на то что голливудский актер, пусть и среднего пошиба, но привык лицедействовать, и тем не менее был крайне нервозным и, чуть что, ломал карандаши: помощники впрок клали карандашей на президентский стол в Овальном офисе в изрядном количестве, но, наломав дров (то есть карандашей), Рейган успокаивался и принимал взвешенное, разумное решение. Были паникующие президенты, как, например, Джимми Картер, который в сложных ситуациях, типа захвата американских заложников в Тегеране, впадал в стопор и из политического этого паралича по сути так и не вышел. А были уравновешенные, спокойные на вид президенты, но чего им стоило это внешнее спокойствие! Первый наш президент Джордж Вашингтон запомнился современникам как суровый и холодный лидер, хотя в юности был чрезвычайно возбудимым, эмоциональным и уязвимым человеком. Каким образом ему удалось стать прямой противоположностью самому себе? С помощью железной силы воли, считают его биографы. Миную Джона Кеннеди и Билла Клинтона, пусть они и были сдвинуты по фазе, но в самом что ни на есть банальном направлении: идефикс у обоих-двух были женщины – что и говорить, право, не стоит.

Перед тем как перейти к действующему президенту, задержимся, по причине дальнейших аналогий, на упомянутом ФДР – общеупотребительная аббревиатура Франклина Делано Рузвельта. Вот кто умел держать себя в руках, так это он! Что особенно бросалось в глаза по контрасту с его заокеанским другом Уинстоном Черчиллем, который, несмотря на присущий ему чисто английский юмор, был сверхэмоционален и, чуть что, вспыхивал как спичка. А Рузвельта так и называли: флегматик. Биографы, однако, расходятся в происхождении его флегмы. Возможно, он генетически унаследовал эту свою флегму от родителей, а может быть, все упирается в один ранний эпизод его биографии, на который указывают психоаналитики. Когда будущему четырехкратному президенту США было три года, он с родителями плыл на океанском лайнере «Германия», был шторм, корабль накрыла гигантская волна. «Кажется, мы идем ко дну», – холодно сказал его отец. Мать спокойно сняла с себя шубу и укутала им мальчика: «Бедный ребенок! Уж коли ему суждено утонуть, то пусть хотя бы в тепле». Хорошая закалка на всю жизнь – после такого «ужастика», даже если он ушел в подсознанку, никакие испытания не покажутся слишком тяжкими. В самые горячие моменты Рузвельт оставался холодным, несколько даже отстраненным от событий. На страну это действовало, как бальзам.

Несмотря на то что политическим идеалом чикагца Барака Обамы является чикагец Эйб Линкольн, нынешнего президента часто сравнивают именно с Рузвельтом – по темпераменту. Была карикатура в «Нью-Йоркере» с этим сдвоенным образом: во рту Обамы сигарета с длинным мунштуком, как обычно курил Рузвельт. К слову, как трудно было Обаме бросить курить, хоть он и дал слово не курить в Белом доме! Действительно ли Обама и Рузвельт схожи своими флегмами?

Рассказывают, что во время первой предвыборной кампании, когда Обаме особенно доставалось от политических супротивников за связь с бесноватым священником, его крестный отец эмоционал Дэвид Аксельрод, у которого отец застрелился, когда его бросила жена, чуть не плакал от этих диатриб, а Барак Обама оставался спокоен, «как пульс покойника», и всячески утешал главного стратега своей команды, хотя должно вроде быть наоборот.

Интерес к личности действующего президента понятен и оправдан. Отсюда оглушительная, бестселлерная популярность именно неавторизованных книг о нем. Не каких-нибудь там желтопрессных изданий с жареными фактами, интимной клубничкой и душком сплетни, а самых что на есть серьезных исследований таких уважаемых журналистов из престижных изданий, как Джоди Кантор из «Нью-Йорк тайме» («The Obamas») или Дэвид Маранисс из «Вашингтон пост» («Barack Obama»). В наши задачи не входит их рецензирование, да и факты личной жизни президента мы выуживаем отовсюду, блуждая по сусекам разных книг и статей, бумажных и интернетных. Но и не упомянуть снова эти биографические книги нельзя, они вызвали скандалы и даже опровержения со стороны «белодомовцев», включая первую леди, которая разобиделась, скажем, на упоминание ее расовых комплексов, хотя, как недавно выяснилось, один из ее прапрапрапрадедов был белым ирландским рабовладельцем. О Бараке и говорить нечего – он мулат-полукровка. Как у нас говорится, поскреби русского – найдешь татарина. А Барака Обаму и скрести не надо: мама – белоснежка из Канзаса, а папа – черный, как сажа, кениец из племени луо. Чего у президента точно нет, так это комплекса потомка рабов! За другие заковыки не скажу – к ним я вот-вот подберусь.

Что касается его флегмы, то сошлюсь на дневник австралийской красотки Женевьевы Кук, которая в 80-е годы была подружкой Барака Обамы. Потом они разбежались, и белая герла черного Барака одной из причин разрыва указывала на его холодность и отчужденность. Не думаю, что она первая обратила внимание на эти черты будущего президента США, но первой их печатно засвидетельствовала.

Если верить Мишель Обаме, то ключ к пониманию характера ее мужа – его детство, когда он вынужден был самовоспитывать себя, непрерывно занимаясь аутотренингом: сначала безотцовщина (непутевый отец рано бросил семью, Барак видел его редко, так что пресловутый эдипов комплекс у него возникнуть не успел), потом был отчим-индонезиец, с которым отношения не сложились. А не стал ли для него отцовской фигурой его «усатый нянь» – Дэвид Аксельрод?

С белым дедом отношения тоже не сложились – тот не был воинственным расистом, но чернокожий внук смущал его традиционно косное сознание. В отличие от белой бабушки, которая вырастила внука и до женитьбы Барака была ему самым близким человеком. Она умерла на Гавайях накануне выборов и так и не узнала, что ее внук стал президентом США, хотя успела проголосовать за него по открепительному талону. В разгар тогдашней кампании Барак Обама сорвался и слетал на Гавайи, чтобы попрощаться с ней, но известие о ее смерти не вызвало у него ни слезинки. Душевный дефект? Эмоциональная недостача? Он мог бы притвориться более отзывчивым, чем есть, но такая искусственная экзальтация была бы лицемерием, отдавала фальшью.

Отношение к смерти бабушки – личное дело Барака Обамы, но сколько громогласных упреков досталось ему за то, что он недостаточно эмоционально отреагировал на экологическую катастрофу в Мексиканском заливе. Ему в пример ставили даже Буша-младшего, а тот после 11 сентября заснялся в Нью-Йорке, обнимая пожарника. Почему Барак Обама так сдержан и спокоен на публике? Говорим об этом безоценочно – не в плюс и не в минус президенту. А пока что в политический лексикон вошла поговорка: «No Drama Obama».

Его хладнокровие выдает в нем реального, живого человека, каков он есть на самом деле.

А каков он на самом деле?

И есть ли такая уравновешенность синоним мужества? Вспомним, к примеру, летчика «Эр Канада», который летел из Торонто в Лондон и вынужден был посадить самолет на полпути ввиду возникшей критической и жизнеопасной для всех пассажиров ситуации: прямо над Атлантическим океаном у второго пилота случился нервный приступ, он полез в драку с первым пилотом, но тот не потерял самообладания и вместе со стюардом, тоже не робкого десятка, оказались на высоте положения (прошу прощения за невольный каламбур), удалили «возмутителя спокойствия» из кабины и после непредвиденной посадки в Ирландии, где буяна сдали полиции и врачам, полет продолжался.

Можно ли уподобить президента летчику? С той только разницей, что одному доверено несколько сот пассажиров, а другому – несколько сот миллионов сограждан? Тем более и летчик и президент должны быть всегда готовы к критической ситуации.

Все, однако, не так просто. Спокойствие профессионального летчика функционально и полезно. Спокойствие школьного учителя может быть неверно истолковано как отсутствие заботы об учениках. А спокойствие президента?

Многие квалифицированные наблюдатели склоняются к тому, что флегма Барака Обамы – обратная сторона невроза. Но Обама – не герой кинобоевика, его волевая выдержка имеет свои пределы.

Психологи, психиатры и психоаналитики гадают, в чем причина этого олимпийского спокойствия нашего 44-го президента. Одни полагают, что дело тут в наследственном темпераменте, то есть в генетике, что делает Барака Обаму если не суперменом, то все же неким сверхчеловеческим существом – редкий дар небес, так сказать. Другие метафорически объясняют его невозмутимость рыбьей кровью, которая в нем течет, и ссылаются на хрестоматийную классификацию характеров древнегреческим врачом Гиппократом (сангвиник, холерик, флегматик, меланхолик): Обама, скорее всего, флегматик, которого отличают самообладание, выдержка и сбалансированность внешних реакций. Или сама эта классификация несколько поустарела и теперь, к примеру, в моде так называемая Большая Пятерка, которая фигурирует под акронимом OCEAN: Openness (открытость), Conscientiousness (самосознание), Extroversion (внутренняя сосредоточенность), Agreeability (соглашательство, компромиссность) & Neuroticism (невротизм)? Наконец, третьи аналитики считают, что у Барака Обамы железная воля, которой он обуздывает свои эмоции, в то время как по характеру он типичный невротик, но с детства научился держать себя в руках. Своего рода самоконтроль, то есть аутотренинг.

С тех пор многое изменилось, и то ли надломился характер президента за время его пребывания в Белом доме (работа, что и говорить, не из легких!), то ли он разучился себя сдерживать, но мы теперь видим президента плачущим на людях. Прощаясь после победы на вторых президентских выборах со своей чикагской командой, президент прослезился и, за неимением платка, утирал слезы пальцем. История повторилась один в один, когда Барак Обама обращался к стране в связи с коннектикутским Армагеддоном: «Наши сердца сегодня разбиты… У погибших детей была впереди вся жизнь…» – и заплакал; казалось, что он не справится с эмоциями и не сможет говорить дальше. Куда подевалась его хваленая индифферентность? Вот тебе и No Drama Obama!

Пишем это не в похвалу и не в упрек: у слезоточивых нет преимущества перед сухоглазыми, как и наоборот. Слезливость или бесслезность – качества скорее все-таки физиологические, чем психологические, а тем более нравственные.

Что бы ни писал сам Барак Обама в своих мемуарах, идеализируя post mortem своих родителей, он рос в безлюбой атмосфере: отца знал разве что понаслышке, да и с матерью, когда жил у бабушки и дедушки, виделся только раз в году – в Рождество. В психоанализе есть понятие некролатрии: посмертный культ родителей, которых дети не успели даже как следует запомнить. Его ностальгирующий образ родаков – не какими они были на самом деле, а какими он бы хотел их видеть и помнить. Добавьте к этому американских однокашников, которые третировали и дразнили черного Барака, а он им врал на голубом глазу, что это он так сильно загорел в Индонезии. В какой-то мере эта атмосфера безлюбия повторилась и в браке Барака Обамы, который, по утверждениям его биографов, женился из карьерных соображений, когда до него дошло, что выдвинуться в люди он может только с чикагского политического дна – из черного коммюнити, где его и обнаружил Дэвид Аксельрод и втянул за длинные уши в Белый дом.

Вот как сформировался характер нашего президента, или, говоря по-русски, как закалялась сталь. Только какая там сталь: Барак Обама – человек, и ничто человеческое ему не чуждо.

Как, впрочем, и Дональду Трампу, который метит на его место и норовит превратить «the White House into the Trump House» (опасения американских комментаторов). По стилю и по сути полная противоположность действующему президенту, но американцы, как видно из их истории, избирают нового президента по контрасту с предыдущим, а не исходя из преемственности. В этом сказывается революционность их эволюционного сознания, и Трамп есть зеркало этой американской революции пока что в умах, но, кто знает, может оказаться, что и на деле – сделанное нами открытие еще на ранней стадии его предвыборной кампании и зафиксированное в нескольких статьях Владимира Соловьева по обе стороны Атлантики. Может, заменить слово «революция» на слово «смута»? Но тогда мы потеряем перифразную связь с ленинской идиомой. Да и грех править уже напечатанную статью – мы про статью Владимира Соловьева, а не Владимира Ленина. Как раз вылетевшее слово поймать еще можно, но не слово печатное.

Само собой, Трамп сейчас у всех на виду, на мировой авансцене под скрещением прожекторов пристального, как под лупой, внимания, острого, жгучего интереса и неуемного, а часто вроде бы неуместного любопытства: каждый его шаг, каждый его поступок, каждое его решение, каждое его слово отслежены и прокомментированы, одобрены или раскритикованы. А потому побоку пока что политику и идеологию, которые и без того все, кому не лень, мусолят в этот високосный выборный год, когда Дональд Трамп намылился в президенты. Интерес к нему выходит далеко за пределы его политической деятельности. Мы рассматриваем Дональда с человеческой точки зрения – его характер, его темперамент, его привычки, его замашки, заковыки и заморочки, его комплексы, тараканы и скелеты в шкафу.

Вот почему мы полагаем недостаточным указать на нарциссизм – даже если он зашкаливает в клинику – как на доминирующую черту характера Дональда Трампа. Кто спорит, эго у него гипертрофированное, раблезианских размеров. Но какова кормовая база этого титанического супер-эго? Что скрывается за его манией величия? А мания величия вроде не наигранная и отвечает страхам, фобиям, паранойе и панике американского общества – общественного сознания, психологии масс, – по крайней мере, какого-то значительного сегмента. Мания величия Супер-Трампа как следствие его личной ущербности, ущемленности и закомплексованности? Почему он не мыслит своего возвышения иначе как только за счет унижения и оскорбления других – кроет почем зря с нескрываемым садистическим удовольствием мексиканцев, инвалидов, мусульман, побывавших в плену американских солдат и всех своих политических соперников без исключения, женщин не просто включая, но их особенно и в первую очередь – в нарушение не только политкорректности, но и в обход обиходных правил приличия? Как, например, в его сексистских диатрибах республиканке Карли Фиорине – «никто за такое лицо не будет голосовать», «левачке» актрисе Рози О’Доннел – «жирная свинья» либо демократке Хиллари Клинтон, которая опоздала после перерыва на дебаты, задержавшись известно где: «Куда она делась? Дискуссию пришлось начинать без нее. Я знаю, куда она ушла. Но это отвратительно, и я не хочу говорить об этом!» – с соответствующей гримасой отвращения.

Ну, Хиллари вообще достается именно по женской части – ей можно посочувствовать. Но ты сама этого хотела, Жорж Данден, когда разыгрывала женскую карту! «Наличие матки – еще недостаточная квалификация для того, чтобы быть президентом Соединенных Штатов!» – шокируя аудиторию, воскликнул черный сторонник Берни Сэндерса рэпер Киллер Майк. Это уже на демократическом сборище – одно из многих свидетельств стилевого влияния Дональда Трампа на нынешнюю президентскую гонку. Если хотите, ее трампиздация.

Нет, не джентльмен. Отнюдь. Скорее наоборот: фрик, хулиган, шут гороховый, отморозок, трикстер. Тот самый грядущий хам, приход которого предвещал Мережковский? Либо просто жлоб, а в случае избрания его президентом – жлобократ? При этом теоретически подчеркивается отличие – в худшую сторону – жлобократии от охлократии, потому как жлоб не обязательно из низов и не образует толпу, но организует ее, становится вожаком. А вот и портрет самого Трампа – со ссылкой на теоретика жлобократии Игоря Яковенко, с которым мы не согласны, а приводим только объективности ради:

Жлобство в странах Запада, несомненно, присутствует, но является рецессивной, подавляемой культурой. Оно живет в быту, проявляется в частной жизни, прорывается в культуру и отчасти в политику. Вот прямо сейчас в американском политическом доме куролесит здоровенный жлоб, Дональд Трамп, который напрямую обращается ко всему американскому жлобству: я – ваш, посмотрите на меня, голосуйте за меня, и да настанет в Америке царство торжествующего жлоба. Не случайно тот же Дональд Трамп постоянно говорит, что он готов подружиться с Путиным, протягивает ему руку через океан. И Путин, почуяв родственную душу социально близкого, посылает ему ответные лучи приязни и поддержки.

Когда говорят, что Дональд Трамп – стопроцентный янки и потому близок американцам, это не совсем так. Трамп для многих – особенно в Европе – воплощение и квинтэссенция худшего, что есть в Америке и в американцах и что зовется американизмом, хотя, понятно, каждый вкладывает в это слово разные ингредиенты, но сплошь негатив и отрицаловку. Но это скорее все-таки социальный подтекст, а нам бы пока остаться в пределах психологии, пусть и с клиническим либо психоаналитическим уклоном. А потому поставим незамысловатый, рутинный в таких случаях вопрос: за какие-такие личные травмы отыгрывается Дональд Трамп на других людях?

Оговорим спервоначалу наше журналистское право диагностического исследования – скорее, чем расследования – психического казуса Дональда Трампа, потому как у профессионального врача это право отсутствует: согласно так называемому Goldwater rule, психиатр не имеет не только этического, но и юридического права ставить публичный диагноз заочно, без личного осмотра пациента. А сам этот принцип Голдуотера возник в 1964 году после решения Верховного суда удовлетворить иск к журналу «Fact» за публикацию статьи, в которой известные психиатры ставили под сомнение ментальную адекватность Барри Голдуотера на посту президента США, на который он претендовал как номинированный кандидат Республиканской партии. Журнал был оштрафован на один символический доллар («compensatory damages») + $75 000 («punitive damages») – дабы другим повадно не было. К журналистам это правило не относится, и мы вольны высказывать наше аналитическое мнение о раненой, травмированной психее Дональда Трампа. На профессиональном языке психиатров это называется «the narcissistic injury» или «vulnerable narcissism».

В показательной, образцовой, хоть на доску почета, семье Трампов среди сиблингов – двух сестер и трех братьев, согласно поговорке и супротив анекдоту «в хорошую семью для полной гармонии требуется урод», затесался-таки урод: красавец Фредди, первенец, которому по праву первородства и согласно обычаю майората принадлежали все наследственные права. Казалось бы, он должен был служить примером и образцом для подражания, а на поверку источником зависти и комплексов для младшего на целых восемь лет Дональда, да? Все вышло если не наоборот, то куда сложнее. Вместо того чтобы пойти по стопам отца Фредерика Трампа-старшего, сурового патриарха и основателя строительного бизнеса, в честь которого он и был назван, Фредди оказался бунтарем и блудягой – ну да, тем самым библейским блудным сыном, но без никакого возвращения в отческий дом. Он рано, с детства, взбунтовался против авторитарной диктатуры, властного диктата и волевого императива папаши – тирана, – пусть не эдипов, но отцовский комплекс налицо. Отец был из немцев – Фридрих Трумп, и когда приятель Фредди, тоже арийского происхождения, привел в их куинсовский этнически однородный анклав свою герлфренду итальянку Аннамарию Чифано, семья Трампов была в панике и всячески противодействовала его женитьбе на иноплеменнице.

Фредди повел себя в отношении этой арийской избранности самым решительным образом, и в Пенсильванском университете этот выпускник епископальной подготовительной школы демонстративно вступил в еврейское братство (fraternity), объявив себя евреем и своего отца еврейским эмигрантом из Германии, а когда его названные братья сомневались и насмешничали над его средним именем Крист, впадал в истерику. Еще один контраст к волевому и жестоковыйному отцу – Фредди был слабаком и истериком, что послужило поводом для новых отцовских издевательств и измывательств над ним. В сексологической терминологии: доминант и сабмассив. С той только разницей, что Фредди взбунтовался и вышел из-под опеки и контроля доминирующего, подавляющего отца, в отличие от Дональда, который подчинился его воле, но это подавление самого себя сделало из него комплексанта, который косит и камуфлирует под супермена. А что ему остается? Унижая и оскорбляя других, Дональд Трамп таким манером борется с унизительными подростковыми и юношескими травмами.