Текст книги "Таежная кровь"

День первый

Утро. Тихое, беззвучное, спокойное. Как штиль на море. Влажный воздух задремал на поникших лапах деревьев. Нахохлившиеся кустарники покрылись серебристым налетом плесени росы. Напитанная утренней марью трава склонила головы. Где-то далеко, в низине, однотонно булькает ручеек. Высоко в небе остановили свой бег русые облака. В узкие створы черных пихт протискиваются яркие стрелочки лучей восходящего солнца. Притихли, посветлели под ласковыми лучами небесного светила угрюмые горы. Ночные птицы спрятались в густых ветвях деревьев. А дневные, нахохлившись, нежатся, купаются в сладостном тепле наступающего дня.

И только комары без устали поют свою комариную песню, аккомпанируя себе звенящими крылышками. Их немного. Может быть, десять, двадцать. Но кровососущие твари настойчивы и неутомимы. Чувствуют запах крови и нагло лезут на открытые части тела. Стоит взмахнуть рукой, они разлетаются по сторонам. Но тут же возвращаются и нудно пищат, и вонзают острое жало в открытые участки тела…

Впрочем, что комары? Ну, вонзит свое тонкое жало самка, выпьет капельку крови. От человека не убудет. Может, даже лучше, когда взамен этой капельки организм выработает новую кровь, обновит кровообращение. Даже наукой доказано, что новая кровь молодит.

Вот, например, староверы. Возможно, самый замкнутый, скрытный народ во всей России. Живут в таежной глуши. Не признают современную медицину, блага цивилизации. А лечатся только своими, дедовскими методами: травами, природными мазями, другими естественными средствами, а не химией. Заболеет кто-то, делают кровопускание. Говорят: «Дурная кровь в теле заметалась, пускать надо». Пускают, и больной выздоравливает. С того момента, когда начинает обновляться кровь. В организме происходит естественная борьба здоровых клеток с пораженными. Так пусть покусают комарики, выпьют немного крови. Вот только как удалить боль, зуд, жжение в теле?

К комариным укусам Топ привык. Для него жизнь в тайге – явление само собой разумеющееся. Как воздух, вода, земля, небо. А комары – необходимое «дополнение» в летний период, без которого нельзя представить живой мир. Раз так, значит, надо относиться к ним так, как они к тебе. Кусают, а ты их не замечай. И они не будут на тебя наседать.

Когда-то Топ прочитал в одной умной книге, что человек при нервном расстройстве сжигает энергии в несколько раз больше, чем в спокойном состоянии. Организм работает в повышенном режиме. Отсюда – высокая температура тела, обильное потовыделение, ускоренное передвижение крови, что создает благоприятные условия для комаров. В такие моменты, отгоняя кровососущих, человек психует, злится. Этим еще больше привлекает их.

И Топ решил провести на себе эксперимент: стал относиться к комарам как бы равнодушно. И результаты не заставили себя долго ждать. Не сразу. Через какое-то время стал замечать, что комары «кидаются» на него гораздо реже, чем раньше. Невероятно, но факт!

А все же, что ему дались эти комары? Что из того, что летают над ним? Сейчас думать надо о другом: как выбраться из трагической ситуации, а не размахивать руками. Как спасти себя? На этот счет у него в настоящий момент не было каких-то мыслей. А подумать было над чем.

Почему-то Топ представил золото на скупочных весах. Что «весит» больше: золото или жизнь? Знают все – жизнь дороже. Но на деле большинство людей, увидев золото, необъяснимо меняются… В тайге жизнь старателя не стоит и грамма драгоценного металла… У Топа сейчас на одной чаше весов – надежда на спасение. На другой – его здоровье.

Да, при падении с лабаза смерть пощадила его. Топ остался жив! Но в каком положении?! Прошло несколько часов бесцельного ожидания, надежды на спасение и тревоги. Одна чаша весов была заполнена до предела. Может быть, это главное. Какое-то время она перевешивала вторую: потерю чувствительности, недвижимость, невозможность контроля над своим телом. Вначале думал, что просто отбил при падении спину, ноги и вот-вот к нему вернется прежнее состояние, он встанет и, как ни в чем не бывало, пойдет домой.

Нет. Не «отпустило»! Прошел час. За ним – второй, третий, четвертый… Топ дожил до рассвета, все так же оставаясь недвижимым. Вторая чаша весов, на которой находилось его здоровье, «золото», постепенно начала перевешивать жизнь.

Главное, Топ не мог понять, что с ним произошло. Он не мог двигаться. Более того – даже не в состоянии перевернуться на бок. В руках не хватает сил. Немощное тело залито свинцом. Печень, почки, сердце, легкие целы. Иначе Топ умер бы несколько часов назад.

Но внутри что-то хрустит. Где – не может понять. Как только начинает опираться руками, пытаясь перевернуться, по всему позвоночнику – глухой скрежет. Кажется, что сломаны ребра. Но почему нет боли? Наверное, вместе с потерей контроля над движением тела исчезла чувствительность. Но в результате какой травмы это все произошло?..

За эти часы Топ, кажется, попробовал все, что мог придумать его практичный разум. Стараясь перевернуться на бок, подтягивался руками, цеплялся пальцами за всевозможные корни, кочки, камни, уступы. Копал ножом землю. На ощупь собрал палки, пытаясь подловажить свое тело. Снял с пояса ремень, подвязал к пихте, пытался подтянуться к стволу дерева.

Однако результат оставался тем же. Он по-прежнему находился в изначальном положении, как после падения: лежал на спине, не сдвинувшись в сторону ни на сантиметр. Это состояние пугало, убивало, глушило разум. Бессилие вдруг натолкнуло на страшную мысль: а если он не встанет вообще?

И сознание мгновенно «ответило» шоком, как будто в голову налили кипяток. Наверное, было бы лучше, если бы он разбился насмерть. Мгновенная смерть – лучше, чем беспомощно лежать в ожидании своего часа. Никогда его не найдут, даже если и будут искать, так как никто не знает, куда пошел и где сейчас находится.

Эта мысль снова обожгла мозг, Топу стало плохо. Почти так, как бывает при потере в жизни самого дорогого, что у тебя есть. В таких случаях люди иногда на краткий миг теряют память, отключаются от происходящего. Видимо, это случилось и с ним, потому что дальнейший отрезок времени вспоминается смутно – опрокинутым небом с остановившимися облаками.

Когда Топ «включился», инстинктивно потянул за резиночку, вытащил часы, посмотрел время. Пятнадцать минут седьмого. Раннее утро зарождающейся «новой жизни». Молча поглядывая на циферблат, стал крутить колесико. Привык заводить часы всегда в одно время, после того как просыпался.

Сейчас был тот момент, когда надо было дать «работу» механизму еще на одни сутки. И заметил, какими слабыми стали его пальцы: с большим трудом проворачивает крохотное колесо, как будто скручивает воедино жилки двухмиллиметровой стальной проволоки. Это было непонятно и опять же – пугающе.

Впрочем, слабыми стали не только пальцы, но и руки. Его сильные, здоровые конечности, которыми мог спокойно поднять лодочный мотор «Вихрь» весом в пятьдесят килограммов. Теперь же ему казалось, что едва ли сможет оторвать от земли топор. Да что там топор? Работая руками, Топ чувствовал, как напрягаются в плечах мышцы, как будто поднимают двухпудовую гирю. А потом – усталость. Обескураживающая, слепая, непонятная, но реальная. Как будто в течение получаса ему приходилось беспрерывно закидывать в кузов машины тяжелые березовые чурки.

Топ завел часы, уронил руки на грудь. Хочется отдыхать и ни о чем не думать. Час, два, три… целый день или даже сутки… Всегда, когда заводит часы, думает о семье. Светлана и Аленушка. Жена и дочка. Милые, дорогие сердцу люди. Они еще ничего не знают. Не видят, что над ними склонилось черное крыло горя. И не только они. Мать, отец, братья, дяди, тети. Как все будет, если никто его не найдет?

Но нет. Он не станет допускать мысли о том, что умрет здесь один, в тайге, хотя и не представляет, как и кто его может найти. Неужели так и будет лежать на спине, беспомощный, как смертельно раненый зверь? Он даже не способен перевернуться и ползти!..

Лучше об этом не думать. Тревожит повышение температуры тела. А это еще и причина активности комаров. Вон опять зависла туча – знают, когда наседать на беззащитного человека. Как от них спрятаться?

Топ ощупал свое тело. Живот открытый. Надо подтянуть края телогрейки. На лицо надеть капюшон энцефалитки. А руки заткнуть в рукава. Так будет лучше. Комары не прокусят, и он спокойно отдохнет какое-то время, наберется сил. Ему бы только полежать чуток, хотя бы с полчасика. Тогда силы придут к нему, и он начнет действовать.

Надо будет покрепче ухватиться вон за тот пихтовый корень, с силой перевернуться, а потом, на животе, будет проще. Топ поползет вперед, вниз. Сначала до ручья. Очень уж хочется пить. Ну а дальше – по своему следу, как сюда пришел. Метр за метром. Препятствие за препятствием. Горка за увалом. И целый перевал. Только бы выползти до дороги. А там часто проезжают люди. Там – спасение. Но сколько отсюда до дороги? Пять, семь, десять километров? Пешком он шел сюда полтора часа. А сколько придется ползти? Нет, лучше об этом не думать.

Когда Топ поехал сюда, на солонец, на мотоцикле, сказал Светлане, что едет в Калпу. Не доехал, свернул на старую дорогу, в Безымянку. Загнал «турухтан» в тупик, в тайгу, где не сразу найдешь.

Короче – сам себе захлопнул капкан. Если его и будут искать, то совсем не там, где он сейчас находится. Светлана… Она первая, кто подумает о нем, спохватится, станет волноваться, а потом забьет тревогу. Но когда это будет? Сегодня вечером, завтра утром или даже послезавтра? И, может, его уже не будет. Но нет, лучше об этом не думать и представлять себе что-то другое, хорошее.

А летнее утро набирает свои права. В тайге праздно шествует продолжение жизни. Легкий ветер проснулся под теплыми лучами солнца, перескакивая с ветки на ветку, зашумел ароматной, смолистой хвоей деревьев. Затрепетали под игрой невидимой руки робкие березки. Раскачиваясь из стороны в сторону, «заговорила» трава.

Приветствуя доброе начало, раскрыли, испустили накопившиеся за ночь ароматы махровые жарки. Перепрыгивая с камня на камень, весело побежал вниз звонкоголосый ручеек. Существующий мир наполнился переливами пернатой живности. Отмеряя неумолимое время, по тайге шагает новый день.

Кажется, никому нет дела, что где-то под деревьями лежит человек. Все происходит так, как бывает всегда. Как было вчера, неделю, год, век, тысячелетие назад. Благоухает трава-дурнина, растут деревья, течет ручей, порхают с ветки на ветку птицы, осторожно шагают в чаще звери. Каждое и каждый сам за себя. По закону тайги. Как предписано матерью-природой испокон веков. Никто и ничто не поможет тебе, если ты не поможешь себе сам. Значит, надо надеяться только на свои силы. Иначе – погибель.

Но где их взять, силы? Где тот настрой, бодрость духа, выносливость, неутомимость, радость в передвижении? Куда в один миг исчезло здоровое тело, сильные, не знающие усталости ноги, крепкие руки? Почему его существо заполонила тягостная, ватная пустота? Отчего он не может встать, одним рывком вскочить на ноги, шагать по бурелому напрямик? На эти вопросы Топ не мог дать ответ. Он старался не допускать мысли, но начал понимать, что с ним произошло что-то непоправимо страшное.

Семь часов утра. Как во сне, Топ смотрит в небо, а видит свой дом. Родной и далекий. Желанный и недоступный. Светлана хлопочет по хозяйству, пошла доить корову. Поставила перед Дочкой немудреное пойло. Пока та склонила над ведром рогатую голову, присела на маленькую скамеечку, проворно промыла вымя, схватила цепкими пальцами твердые соски. Резко звенят о дно подойника плотные струи. Молоко пенится, звенит, пузырится, быстро заполняя белоснежной жидкостью эмалированную емкость.

Топ всегда удивлялся, как Светлана доит корову: ловко и быстро, как будто старается успеть отобрать у Дочки естественную драгоценность, что, впрочем, для ее характера является закономерным. Любое дело жена делает в таком ритме, как будто в ее сознании крутится юла, которая подталкивает, заставляет делать любую работу в ускоренном режиме. Как заведенная пластинка проигрывателя, которой положено крутиться тридцать три оборота в минуту, а какой-то невидимый «дирижер» переставил скорость на семьдесят восемь. Моет посуду – чашки отскакивают. Подметает пол – веник рябит в глазах. Книгу читает – страницы мелькают. Движения проворны, стремительны и одновременно точны. Ну, а если куда идет, не догонишь. Пятки «сверкают». Не идет, а бежит. Идти рядом невозможно. Спросишь: «Куда торопишься?» А Светлана удивляется: «Я нормально иду, это ты как черепаха ползешь!» И так во всем. Если вяжет, за несколько дней готов свитер или пуловер. Шьет руками как швейная машинка.

Но главная ее «коронка» – приготовление пищи. Как жена готовит, так только может матушка. Тут уж неизвестно, кто у кого учился: невестка у свекрови или наоборот. Жена знает, путь к мужу лежит через желудок. И во многом права.

Каждое воскресенье у Светланы – стряпной день. Торты, булочки, пироги – закон. Ему и дочке Аленке, остается только наслаждаться «вкуснотищей». И удивляться: «Когда это ты все успеваешь делать?»…Сегодня жена пообещала настряпать пельменей. К одиннадцати часам. К тому времени, когда Топ пообещал вернуться. Разговор был краток:

– Когда придешь? – спросила Света.

– Как всегда, – ответил он.

– Значит, к одиннадцати?

– Да.

И если Топ говорил, что придет к такому-то времени, значит, всегда возвращался точно в срок. И она, если сказала, что сегодня будут пельмени, значит, они будут готовы. Топ знает, что Света сдержит свое слово. Только вот он не придет сегодня к ним вовремя.

Эта мысль «огрела его кнутом», ошпарила кипятком, ударила оглоблей. Топ взорвался, дернулся: «Что же это я лежу? Меня будут ждать!» Отчаянно замахал руками, пытаясь приподняться на лопатках. Попробовал повернуть голову. Получается плохо. Крутится вправо, влево, но ограниченно. В лучшем случае видит соседние кусты. Чтобы окинуть взглядом землю, на чем лежит, надо использовать руки. Приподнять голову, а затем повернуть ее до определенного угла.

Вот Топ за что-то зацепился пальцами. Попробовал подтянуться, но едва оторвал от земли левую лопатку. Что это? Небольшой пенек пихты. Когда он делал лабаз, очищал под деревьями место, срубил деревце, но не под корень, потому что был снег. Остался небольшой двадцатисантиметровый пенек. Мелькнула холодная мысль: «А если бы приземлился чуть повыше да спиной на пенек?»…Значит, повезло. Теперь пенек можно использовать как опору.

Топ схватился правой рукой что было сил, потянулся ладонями за опору, и еще потянулся. Получилось, но плохо. Едва удалось оторвать от земли левую лопатку. Вместе с плечом приподнялась голова, что открыло «новый вид», обзор того, что находилось около него на расстоянии нескольких метров слева. Около бедра лежал походный рюкзак. Или, как его «окрестили» местные охотники, рундук. Сшитый дома из капронового материала вещмешок, в котором люди тайги переносят всевозможный груз, от продуктов до канистры с бензином. А еще дальше, за рундуком, валялась полуторалитровая пластиковая бутылка с водой.

Это открытие оказалось самым радостным за все утро. От мысли, что рядом находится вода, сильно захотелось пить. Может, так, как не хотелось ни разу в жизни. Похоже на острую жажду после соленой пищи. Последний раз вечером Топ ел сало с хлебом. Так сытнее, дольше не хочется есть. А воду из большой бутылки перед сном пил только один раз. Немного, несколько глотков.

Вид драгоценной жидкости… Нормальному человеку, с ногами и руками, достать воду не составит труда. Что такого? Потянулся да попил. Но для него даже эти действия оказались сложными. Бутылка с водой лежала за вещмешком. Прежде всего надо было убрать в сторону рундук, а потом достать полторашку.

Первое действие Топ сделал без особого труда, просто перекинул рюкзак через себя. Но намерение дотянуться рукой до воды оказались бесполезными. Во-первых, убрав руку с опоры, он вновь завалился на спину и теперь не видел, где что лежит. Во-вторых, как оказалось, бутылка лежала чуть в стороне и далеко, что огорчило. От кончика пальцев вытянутой руки оставалось большое, почти полуметровое расстояние. В его практически неподвижном положении воду не достать. Он почему-то вспомнил теорию Дарвина, что человек произошел от обезьяны, а не от свиньи. Потому что первая, чтобы достать банан, возьмет палку. А свинья будет ждать, когда еда упадет сама.

Палок вокруг него было много. Небольшие тонкие жерди, некогда служившие полом на лабазе, на которых Топ сидел, спал. А потом вместе с ними летел вниз. Одна или две из них лежат под ним. Это говорит о том, что сначала на землю упали палки, а потом, сверху, он.

Наверно, это очень больно – упасть на жерди. Если бы не отсутствие чувствительности, Топ об этом бы знал. Он выбрал одну из палок. Не самую длинную, но достаточную для того, чтобы коснуться бутылки с водой. Сначала «определил» полторашку, потом, в течение пятнадцати минут, наугад, пытался придвинуть ее к себе.

Устал, как горнорабочий мерин, выдавший из забоя на-гора полсотни вагонеток с рудой. Какое-то время, в предвкушении наслаждения живительной влагой отдыхал, чувствуя себя вполне счастливым человеком. Потом взял рукой бутылку и… застонал от разочарования. Это была не та бутылка, в которую Топ вчера вечером набирал свежей проточной воды из ручья. Та заполнена под горлышко. В его руках была другая, которую он оставлял на лабазе, когда сидел ночью год назад в это же время. В ней было не больше кружки воды.

Где вчерашняя бутылка с водой? Сколько раз Топ пытался приподняться, но так и не увидел. Возможно, отлетела куда-то в сторону, в кусты. Или за поваленную пихту, что лежит рядом с ним с левой стороны. Это «открытие» так взволновало, что над лицом завис троекратный рой комаров. Открутил пробку, сделал несколько глотков. Прошлогодняя вода казалась глотком свежего воздуха после угарного дыма. Никаких отрицательных привкусов, затхлости или застоя. Обыкновенная вода, как только что набранная из ручья: прохладная, чистая, вкусная. Может быть, это ему так казалось, потому что пересохший язык не чувствовал вкусовых качеств. Во рту – жжение, противный, липкий запах. В горле – пересохший «гофрированный шланг».

Вода не утолила жажду. Только промочила горло, тут же впиталась и… усилила потребность в питье. Что такое для человека сто пятьдесят – двести граммов воды, если он не пил со вчерашнего вечера, да к тому же ел солонину? Была бы возможность, Топ выпил литр или больше. Но он воздержался от искушения. Оставил половину запаса на будущее, которое (теперь он уже не сомневался) неопределенно! Закрутил пробку, положил бутылку около головы, чтобы всегда была рядом. Так надежнее.

Опять навалилась усталость, как после тяжелого перехода. Глаза закрываются, хочется спать. После легкого утоления жажды Топ не может отказать себе в желании отдохнуть несколько минут. Он знает, что после сна приходят силы. Так было всегда. «И так будет сейчас», – надеется он и, натянув от комаров капюшон, медленно закрывает глаза…

…Топ очнулся от внутреннего импульса, как от толчка, как будто через мозг пропустили небольшой разряд тока. Что это было, сон? Нет. Не спокойный, бодрящий тело и душу отдых. А сумбурный побег от снежной лавины… Что с ним? Посмотрел по сторонам, вспомнил все, что произошло. И опять на душу легла свинцовая чушка.

Почему проснулся? Медленно потянулся рукой за часами. Время – без пятнадцати одиннадцать. Это Светлана разбудила его своим воспоминаниями. Через расстояние и время. Она думает о нем, торопит домой. Может быть, немного нервничает: «Что так долго? Обещал к одиннадцати, а сам все не едет. Вон уже и вода второй раз закипает, пора пельмени сбрасывать».

Так бывает всегда, когда Света волнуется при его отсутствии. Проверено не раз. Когда Топа не бывает дома, жена зовет мужа своими мыслями. При встрече, немного нахмурив брови, спрашивает: «Тебе там не икалось?» «Да», – с улыбкой отвечал он. «Когда?» – допытывается она. «Вот в такое-то время», – уточняет он. «Точно. Это я переживала», – отвечает она и на короткое время умолкает, нарочито надувая губы. Однако ненадолго, от силы – на пять минут.

Характер у Светланы незлопамятный, отходчивый. Как сосулька под горячими лучами солнца: вроде заледенела, но тут же растаяла. А рядом, в комнате, играет Аленка. Она уже уничтожила свою порцию пельменей из четырех с половиной штук и теперь важно перетаскивает из комнаты в комнату свои игрушки. Или играет с котятами. И все у них хорошо, спокойно. Они еще не знают, что их ждет впереди. Последние, спокойные часы безмятежного счастья… Для них счастье – все, что происходит сегодня. А для него – то, что было вчера.

«Что же это я? Они там, а я здесь…» – удрученно думает Топ. Мысль, как выстрел в ночи: ослепила, оглушила, ударила, заставила действовать. Желая исправить ситуацию, Топ схватился правой рукой за тот пихтовый пенек, подтянулся, левой рукой ухватился за запястье правой руки. Какие-то мгновения, собираясь с силами, задержался. Затем резко дернулся, пытаясь перевернуться на бок. Кажется, получается. Вот от земли оторвались лопатки, даже приподнялась спина. Но – какой-то предел, невидимый рубеж, остановили, не пускают дальше, тянут назад. Неподвластное тело – как вагон жидкой ртути – не слушается его!

И Топ не может преодолеть непонятные ограничения в движении. Не хватает сил. Слабые руки трясутся от напряжения. Голова запрокидывается назад. Еще три-четыре секунды борьбы – и он сдается, медленно разжимает пальцы. Наверное, как утопающий, схватившись за соломинку, чувствует, что тонет. Топ отваливается назад, в исходное положение, на спину.

Едва не задохнулся от усталости, тяжело дышит, восстанавливая дыхание. Не хватает воздуха. Усилия были напрасны. Невосполнимая потеря энергии. Голова кружится. По ватному телу побежали муравьи. Раскинутые по сторонам руки онемели. Сознание заполняют отрешенность, безразличие. Не хочется шевелить даже пальцами. Он как стреляный глухарь на току, получивший смертельную пулю и упавший на спину, с угасающими глазами взирает на голубое небо.

Да, действительно, сравнение удачно, и Топ негромко засмеялся. Всю свою жизнь ему приходилось исполнять роль охотника. Стрелять в птиц, зверей, убивать живые души. Не ради спортивного интереса, а потому, что он родился охотником. Это его образ жизни, и в другой роли он не может себя представить. И вот теперь Топ пребывает в роли добычи: битой, беспомощной. Побывать в шкуре зверя, получившего смертельное ранение, удается не каждому…

В отличие от зверя Топ сам себе устроил ловушку, и вся вина за случившееся только на нем. Хотя в его положении глупо рассуждать о том, что надо было делать так-то и вот так, винить кого-то в ошибках.

Надо думать о том, как выбраться, постараться выжить. Для чего? Чтобы все повторить или свершить другие, может быть, более серьезные ошибки, промахи? Нет! Продлить свое существование ради того, чтобы твои ошибки не повторили другие. Выжить ради тех, кому нужен ты, кто помнит, заботится, ждет тебя. Потому что, если ты умрешь – сделаешь больно не себе, а тем, кто любит тебя. Так что прежде, чем сложить руки, представь лица близких тебе людей. И подумай, сколько горя ты принесешь им своей смертью.

Мысль – как удар палкой по спине. Больно, обидно, страшно. Но подстегнула к действиям: что же ты лежишь, как чурка с глазами? Давай шевелись, карабкайся, цепляйся за жизнь руками! Благо хоть они у тебя действуют. Топ повернул голову влево. Там, на расстоянии вытянутой руки лежит поваленная ветровалом пихта. Когда упало дерево? Скорее всего, в прошлом году, летом. Ржавые хвоинки успели умереть и осыпаться от времени. На сырых ветках остались тонкие прутики. Хлипкие ниточки годовой поросли, не успевшие превратиться в прочные наросты. Потянешь за них пальцами, а они рвутся, как липкая паутинка. А чтобы перевернуться на бок, нужна более прочная опора. Тугие, упругие руки-ветки – у основания ствола. Но для того, чтобы ухватиться за них, надо продвинуться на сорок сантиметров вниз. А это для него в его положении уже расстояние.

Топ зашевелил плечами. Пытался передвинуться на лопатках в нужном направлении. Но это не дало необходимого результата. Плечи двигались, но не могли сдвинуть верхнюю часть спины с места. Как будто спину ниже шеи прибили к земле прочными штырями. То расстояние, что Топ мог преодолеть в нормальном состоянии за один рывок, казалось скалой, через которую невозможно перелезть без лестницы. Он притих, соображая, что же можно предпринять в этой ситуации.

Как человек практичный, всегда привыкший надеяться только на свои силы Топ знал, что безвыходных ситуаций не бывает. Даже в тайге. В любом, казалось бы, безысходном положении всегда можно найти несколько способов, как выбраться из ловушки. Тем более – вокруг находится множество вспомогательных предметов: палки, камни, деревья, кусты, кочки, валежник, трава и даже вода. Стоит только немного подумать, как воспользоваться всем этим.

Сколько разных случаев бывает в тайге! Например, сломается лыжа. Можно прибить снизу палку, перевязать юксы на целое место, даже идти на заднике. В конце концов, остановиться и выколоть новую лыжу. Или сапог порвется. Тогда надо растопить еловую смолу, наложить заплату, стянуть тальниковыми волокнами дыру. Да мало ли способов на ту или иную «прореху»? Для того чтобы подтянуться, зацепиться, а потом перевернуться, Топ придумал еще один способ: надо просто оттолкнуться от ствола дерева вниз. От той пихты, что стояла у изголовья немного выше.

Топ протянул правую руку что есть силы, напрягся и, перебирая лопатками, пополз к поваленной пихте. Получилось! Даже небольшое расстояние в десять сантиметров казались ему однодневным переходом по скалистым перевалам. Но все же это была победа, пусть небольшая! На какой-то миг это придало силы духу, воодушевило. Отчаянно пытаясь продвинуться как можно дальше, используя силу вытянутых пальцев, Топ давил твердь дерева, пока это было возможно.

Устал… как будто вынес в перевал на плечах котомку весом в тридцать килограммов. В голове – «метельки». В висках кузнец долбит в наковальню. Затылок шумит речным перекатом. Отдыхая, на минуту раскинул руки. Пустые глаза смотрят в небо. Отрешенно. Смотрят и не видят, как по небу плывут мягкие пушистые облака.

Жарко. Сейчас Топ жалеет, что одет в теплую ватную телогрейку. Снять бы, да как вытащить из рукавов руки? Спина плотно прилегает к земле, он не может вытащить одежду из-под себя даже на несколько сантиметров. Со стороны посмотреть – лежачее огородное пугало, на палку которого надета старая ненужная рваная куртка. Хорошо ли это? Может быть – да, потому что земля сырая, а теплая одежда хоть как-то спасает от протягивающего холода. Наверное, в какой-то степени спасает почки, легкие, печень, позвоночник от переохлаждения. Но с другой стороны – жаркое солнце сверху прожигает тело знойными лучами. Поэтому все больше сушит жажда и хочется пить.

Топ пошевелил рукой, приподнял бутылку с водой. В полторашке осталось ее всего граммов двести. Много это или мало? Стакан воды. Можно ли утолить жажду? На короткое время – да, может, на час. А ему предстоит пролежать здесь неизвестно сколько. И пить хочется все больше. Была бы возможность – выпил бы целый литр или больше. Но за неимением лучшего приходится довольствоваться малым. Придется растягивать «удовольствие» на неизвестный срок. Он сделал два небольших глотка. Промочил рот, горло. Кажется, вода не докатилась до желудка. Мгновенно впиталась в пересохшие ткани слизистой оболочки рта и горла. Он только разозлил взорвавшуюся с новой силой жажду. Но придется терпеть, как бы ни было тяжко. Впрочем, это еще только начало «сухостоя». Что будет, когда опустеет бутылка?..

Нет, лучше об этом не думать. Надо «подогревать» себя хорошими мыслями. Такими, как надежда на то, что очень скоро он доберется до ручья. До которого, может быть, всего около ста метров. И Топ сделает это! Доползет до воды, чего бы это ни стоило. Ведь удалось сдвинуться на несколько сантиметров вниз. Стоит ухватиться за ветки, перевернуться на живот – и он поползет. Обязательно! Потому что знает, что на животе передвигаться гораздо легче.

Воодушевленный, протянул левую руку к поваленной пихте. Схватил пальцами жидкие веточки, попробовал подтянуться. Но они оказались настолько хлипкими, непрочными, как тело дождевого червя. От небольшого усилия, отмершая склизкая кора тут же отстала от некогда прочных тканей. Как только что пойманная рыба из руки. Чтобы зацепиться крепко, плотно, у основания сучка, надо продвинуться еще около двадцати сантиметров. Это несколько охладило пыл. Теперь отталкиваться не от чего. Ствол пихты отодвинулся назад на расстояние вытянутой руки.

Добиться скорой победы ему не удалось. Но и отчаиваться не надо. Можно придумать что-то еще. Например, опять же по-обезьяньи, взять в руки палку и, упершись в ствол дерева, толкаться ею.

И вновь – напряжение, упорство, сопротивление. Результат не заставил себя ждать. Плечи продвинулись еще на несколько сантиметров. Еще один маленький успех. Но все же недостаточный для победы. Пальцы скользят по мокрым веткам. Тонкие волокна рвутся. Для достижения желаемого результата не хватает вытянутой ладони. Расстояние в одну ступню.

Обидно, что Топ не может преодолеть два дециметра за одно дыхание. Но это так. Голова и туловище расположены под некоторым углом, вниз. Он чувствует, что лежит в «сломанном», изогнутом положении. Топу удалось продвинуть позвоночник в сторону. Теперь, недвижимым местом, «прикованным металлическим стержнем к земле», оказалась поясница, которую, кажется, не сдвинуть никакими способами.

Силы опять покинули его. Пока шевелился, толкался, подтягивался, изнемог от напряжения. Мышцы рук налились свинцом. Ноги гудят как электрические провода. В голове шумит. В висках «долбит». Не хватает дыхания. От недостатка кислорода темнеет в глазах. Сознание заполоняют настойчивые мысли: только бы лежать, не двигаться, закрыть глаза и наслаждаться полным покоем. Они так сильны, что Топ не может с ними не согласиться. «Немного полежу, а потом придумаю что-то еще», – думает он и, прикрыв лицо от комаров, быстро погружается в забытье.

…Медленно возвращаясь в реальность, Топ открыл глаза. Что это было? Сон? Последствия шокового состояния? Не помнит, что снилось. Какой-то черный сумбур: бегающие тени, грязная вода, крутая гора. Успокаивал себя, что все – только сон, и стоит открыть глаза, как Топ очнется у себя дома, на диване. Так было не раз, когда ему снился кошмар. Но…