Текст книги "Птицы"

В будочке на станции мистера Перри светились окна: старик, должно быть, сейчас готовил ужин. В некотором отдалении располагался «Фонарь констебля»; к нему вела дорожка из развешанных на проволоке фонариков. Зажигал их всегда мистер Перкинс, младший констебль, в то время как мистер Доддж, его старший коллега, считал это дело ниже своего достоинства, предпочитая сидеть в тепле и указывать помощнику, как правильно зажигать фонари, через рупор вещателя. Одинокий фонарь на кованой опоре висел и над входом дома № 17; в рыжих прямоугольниках окон колыхались темные силуэты жильцов…

Финч уже был неподалеку от своего дома, когда входная дверь открылась и из нее вышла женщина. Свет фонаря вырвал из темноты зеленое пальто с лисьей оторочкой и шляпку с загнутыми полями.

«Миссис Чаттни из шестой квартиры! – пронеслось в голове. – Интересно, куда это она направляется?!»

Ближе к вечеру в доме всегда начиналось все самое интересное: жильцы бродили по подъезду, громыхали дверьми, разъезжали на лифте, переругивались друг с другом и с миссис Поуп – можно было много чего унюхать и подслушать. То, что миссис Чаттни решила пропустить все это, показалось Финчу очень подозрительным…

Соседка поравнялась с ним. Уголки ее губ тронула едва заметная улыбка.

– Добрый вечер, миссис Чаттни, – поздоровался Финч.

– Добрый вечер, Финч, – кивнула соседка. – Как поживает дедушка?

Финч мог бы поклясться, что сказала она это как-то слишком уж многозначительно. Не просто «Как поживает дедушка? Как его здоровье и что он думает о последних новостях?», а «Как поживает дедушка? Хотя о чем это я, ведь мы оба прекрасно знаем, что он исчез, возможно, похищен, а возможно, и убит и больше никак и нигде не поживает».

Мрачные подозрения Финча подкрепило то, что она не стала дожидаться ответа, а просто прошла мимо.

Мальчик с трудом остановил себя, чтобы не броситься следом с расспросами. Да и что бы она ему ответила? Если миссис Чаттни в сговоре с Человеком в черном, он, Финч, только выдаст, что подозревает ее. Нет, нужно как следует все продумать и посоветоваться с Арабеллой. Может, вместе они найдут способ, как вывести соседку на чистую воду.

Финч направился к дому.

Он был уже на пороге и даже взялся за дверную ручку, когда та повернулась. В следующий миг дверь распахнулась, и на Финча налетела Арабелла в своей рыжей шапке, завязанной под подбородком.

– Финч! – радостно выдохнула девочка и махнула перед его носом конвертом. – Она написала! Фанни! Написала мне! Ты не поверишь, что в письме!

– А что ты здесь делаешь? – спросил Финч.

– Как «что»? – удивилась Арабелла. – Слежу за миссис Чаттни, конечно! Она вела себя очень странно. И я решила пойти за ней. Я подумала, что она…

– Идет на встречу с Человеком в черном? – закончил Финч.

Арабелла лихорадочно закивала, и мальчик испугался, что у нее сейчас отвалится голова.

– Куда она пошла? – спросила девочка.

– В конец улицы.

– Идем за ней?

– Конечно.

И они побрели следом за миссис Чаттни. Та, не оборачиваясь, шла по тротуару, спрятав руки в карманах пальто. Глядя на нее, Финч со все возрастающей тревогой думал о том, что не представляет, что делать, если она приведет их к Человеку в черном. А еще он очень устал, замерз и проголодался. Что касается Арабеллы, то ей все это, казалось, было лишь в радость. «Очередное приключение». Она, небось, уже поужинала и даже уроки сделала.

– Кстати, ты нашел? – спросила Арабелла, когда они остановились, наблюдая за тем, как миссис Чаттни перешла улицу и направилась к домам № 21, 22 и 23, стоявшим со стороны пустыря.

Финч продемонстрировал ей сверток.

– Это же замечательно! – еще больше обрадовалась Арабелла. – А я мимоходом намекнула миссис Поуп, что слышала шуршание и царапание на лестнице. Ой, как она взбеленилась…

– Наш план работает, – кивнул Финч. – Куда же она идет?

Это уже относилось к миссис Чаттни. Соседка нырнула в проход между двумя домами, преодолела его насквозь и, оказавшись возле путей, двинулась вдоль них обратно, в начало улицы.

– Не знаю, – сказала Арабелла. – Она целый час торчала у окошка миссис Поуп – делилась с ней рецептами приготовления супа из ворон, несмотря на то что все в доме знают: у нее аллергия на супы. А потом отправилась на шестой этаж и долго топталась там у двери мистера Франки. Притом что она его просто терпеть не может. А затем по лестнице спустилась на свой этаж. И там уже вызвала лифт.

– Да, все это очень странно, – согласился Финч. – Миссис Чаттни всегда была подозрительной, но после того, что мы узнали у мистера Джоди… Как думаешь, что ее связывает с Человеком в черном?

Арабелла закусила губу.

– М-м-м… Наверное, она шпионит для него.

– Это понятно. Но за кем? За мистером Франки?

– Не знаю, может, они хотят еще кого-то похитить?! – Девочка замолчала, испуганная собственными словами. – И это еще не все. В письме Фанни написала, что…

– Постой! – Финч вдруг замер и нахмурился.

Миссис Чаттни обошла трамвайную станцию мистера Перри и двинулась прямиком к «Фонарю констебля».

– Что она задумала? Она идет к мистеру Додджу?

Соседка, впрочем, у домика не остановилась и скрылась за ним.

Дети бросились бежать и вскоре оказались у небольшого одноэтажного строения из синего кирпича с темно-синей черепицей.

На самом деле «Фонарь констебля» был не совсем одноэтажным – над крышей возвышалось что-то вроде башенки наблюдательного поста, из которой торчал дымоход, там же поблескивали линзы в трубах перископа. На шпиле вертелся анемометр, над ним, поскрипывая, слегка поворачивалась кованая стрела флюгера.

Из иллюминаторов «Фонаря констебля» лился рыжий свет. Изнутри раздавался бас мистера Додджа, спорящего с диктором радиофора.

Дети, пригибаясь, чтоб их не заметили из окон, на цыпочках двинулись вдоль стены и зашли за угол.

Соседки нигде не было.

– Куда она делась? – прошептал Финч.

Миссис Чаттни как будто превратилась в снег. Финч невольно вспомнил про тех странных носатых существ: Рри из-под моста и толстяка на скамейке. Он испуганно поежился: неужели соседка тоже…

Додумать он не успел. За спиной вдруг хрустнул снег под чьими-то ногами, и кто-то грубо схватил Финча и Арабеллу за руки.

– Попались!

Миссис Чаттни и не думала превращаться в снег, она просто обошла «Фонарь констебля» вокруг и незаметно подкралась к Финчу и Арабелле. Стало очевидно, что она с самого начала знала о слежке и просто заманивала их в ловушку.

– Шпионите, маленькие проныры?! – зашипела миссис Чаттни. Соседка больше не выглядела добродушной и приторно вежливой, какой всегда казалась. С нее будто слезла маска, обнажив злобную, преисполненную яда и коварства женщину. – Очень зря!

– Пустите! – завопил Финч. – Пустите!

– Нет уж! Я вас не отпущу!

Соседка потащила детей к двери. Финч понял, что она хочет сделать, и похолодел от ужаса.

«Только не мистер Доддж! – пронеслось в голове. – Только не мистер Доддж!»

Арабелла тоже все поняла.

– Мы больше не будем! – взмолилась она. – Честно-честно!

Дверь «Фонаря констебля» распахнулась, и на пороге появился огромный человек в темно-синем мундире и шлеме с кокардой. Широкое бульдожье лицо полицейского багровело, в глубоко посаженных глазах поселился недобрый блеск, а черные бакенбарды, плавно переходившие в пышные усы, стояли дыбом.

– Что здесь за шум?! – грозно рявкнул констебль Доддж. – О, мадам!

Он увидел миссис Чаттни и поприветствовал ее, прикоснувшись к краю шлема.

– Мистер Доддж! – воскликнула женщина. – Тут двое детей, сэр! Я поймала их, когда они заглядывали в ваши окна и что-то вынюхивали!

– Дети, мэм?

– Да, сэр. Двое маленьких вредителей.

Мистер Доддж опустил взгляд и тут же поджал свои пухлые губы, не преминув также сморщить и нос, словно перед ним стояли никакие не дети, а две огромные, испускающие слизь из пастей блохи.

– Внутрь! – велел он и отошел в сторону.

Миссис Чаттни затащила упирающихся Финча и Арабеллу в «Фонарь констебля» и только после этого отпустила их.

Мистер Доддж упер руки в бока и с ног до головы оглядел детей. За его спиной маячило недоуменное лицо младшего констебля Перкинса. Высокий и худой младший констебль разительно отличался от своего старшего коллеги: его круглое мальчишеское лицо было чисто выбритым и казалось простоватым для служителя закона. Из-под шлема торчал вихор соломенных волос.

– Кто здесь у нас? – пробасил тем временем мистер Доддж. – Отъявленные негодяи?

– Это не мы негодяи! – заявил Финч. – А она!

– Молчать! – Констебль размахнулся и отвесил мальчику пощечину. – Не сметь оскорблять почтенную мадам!

Финч схватился за щеку и почувствовал, как к глазам подбираются слезы. Лишь неимоверным усилием воли он удержался, чтобы не заплакать, – нельзя было рыдать, как девчонка, в присутствии Арабеллы. Вместо этого он гневно засопел, с ненавистью уставившись на огромного злого полицейского.

– Они что-то замышляют, говорю вам, мистер Доддж. – Миссис Чаттни улыбалась настолько зловредно и лживо, что поверить ее словам мог бы только непроходимый тупица, ну, или старший констебль Доддж.

– Это она что-то замышляет! – попыталась все объяснить Арабелла. – Она связана с…

Констебль замахнулся, чтобы ударить и ее, но тут вмешался Перкинс. Он вынырнул из-за спины мистера Додджа и строго покачал пальцем:

– Никаких бездоказательных обвинений в «Фонаре констебля»!

После чего взял Арабеллу за руку и, подведя девочку к стене, усадил ее на стоявшую там грубую деревянную скамью. Судя по железным кольцам в полу, к которым должны были крепиться цепи кандалов, это место предназначалось для арестованных преступников.

Хмурился и ворчал Перкинс больше для виду. Было ясно, что он просто попытался защитить девочку.

Впрочем, его старший коллега этого не понял.

– Вот именно! – рявкнул он. – Никаких бездоказательных обвинений! Напраслина тоже считается преступлением, чтоб вы знали!

Миссис Чаттни кивнула.

– Вот-вот! – сказала она самодовольно. – Мистер Доддж, я настоятельно рекомендую наказать этих детей, а еще сообщить обо всем их родителям. Судя по всему, мистер Дрей, дядя этой наглой девчонки, недостаточно строго ее воспитывает.

Арабелла заплакала: она боялась даже представить, что ее ждет, если во все это вмешается дядя Сергиус.

– Да и к мистеру Фергину, деду несносного мальчишки, тоже следует заглянуть, – добавила миссис Чаттни. – Но, вообще-то, мне кажется, он решил последовать примеру родителей этого безнадежного ребенка и бросил его: я краем уха слышала о том, что мистер Фергин куда-то внезапно отбыл. Если это так, то стоит вызвать клерков из сиротского приюта.

Финч сжал кулаки и скрипнул зубами, но сказать ничего не решился.

– Что ж, я так и сделаю, мадам, – важно покивал мистер Доддж. – Мистер Сергиус Дрей – почтенный джентльмен строгих нравов и образец хороших манер, ему можно доверить наказание девчонки. А что касается этого оборванца, то мы и на него управу найдем. Благодарю за вашу помощь в поимке злоумышленников, мадам.

– Прошу вас, констебль! – с ложной скромностью потупилась миссис Чаттни. – Вы ведь знаете, что я всегда с радостью помогу представителям закона. Что ж…

Она кивнула и направилась к выходу.

– Мадам, – почтительно склонил голову мистер Доддж.

– Мадам, – кивнул и Перкинс.

– Попрощайтесь вежливо с мадам! – велел констебль Доддж детям.

– Не буду! – с вызовом уставился на него Финч. Арабелла лишь приглушенно всхлипнула.

– Ой! Больно надо! – заявила миссис Чаттни и покинула «Фонарь констебля».

Младший констебль Перкинс закрыл за ней дверь.

– Ты только взгляни, Перкинс! – Мистер Доддж схватил Финча за шиворот и швырнул его на скамью для арестантов рядом с Арабеллой. – Все черты закоренелого преступника наличествуют. Взгляд исподлобья, сжатые зубы, выпученные глаза, желваки на скулах. Так выглядит лицо будущего каторжника. Ухф… ухф… – Констебль шумно втянул носом воздух. – А это еще что за вонючая мерзость? – Мистер Доддж поморщился, обнюхивая Финча и Арабеллу. – Хоть я и всегда знал, что дети – маленькие вонючие создания, но это уж слишком!

Финч испугался, что сейчас у него отберут его добычу, и принялся лихорадочно придумывать отговорки. Он знал, что обнаружение у него кое-чего явно запрещенного, завернутого в коричневую упаковочную бумагу, лишь вопрос времени.

– Это дохлая рыба, сэр! – Финч сам протянул констеблю свой сверток. – Я ее достал на помойке для Мо, кошки миссис Поуп. Рыбка лишь немного подгнила и еще вполне вкусная…

– Перкинс, выброси эту дрянь за дверь! – Мистер Доддж буквально отпрыгнул от свертка, видимо, опасаясь подхватить от него какую-то заразу. – А этой хвостатой лысой мерзости придется поголодать! Моя б воля, уже давно на нашей улице не было бы ни одной кошки! Потравил бы их и глазом не моргнул бы! Разводят, понимаешь, нежности к этим блохастым кусачим тварям, когда по ним живодерня плачет. По ним и по детям!

Младший констебль забрал у Финча сверток и, приоткрыв дверь, вышвырнул его за порог.

– А это что такое? – спросил Перкинс, повернувшись к Арабелле. – Сэр! Девочка что-то сжимает в руке. Конверт.

– Нет! – завопила Арабелла. – Это мое! Не забирайте!

Она попыталась спрятать конверт за спину, но младший констебль ловко выхватил его из ее пальцев.

– Отправь в ящик с уликами! – велел мистер Доддж, усаживаясь за свой стол. – Потом разберемся.

Перкинс опустил конверт в деревянный ящик, стоявший на краю стола старшего констебля, и спросил:

– Что делать с детьми, сэр? Оформлять?

– После ужина, – ответил мистер Доддж. – А пока надень на них кандалы!

– Сэр, это же просто дети…

– Нет, Перкинс, это не просто дети, – убежденно ответил мистер Доддж. – Это непослушные, разбалованные сопляки, которые никогда не следуют правилам и для которых такого понятия, как закон, не существует! А родители их, безвольные и слабохарактерные, потакают им. В силу своей безнаказанности эти хорьки, которых ты называешь детьми, не проявляют никакого почтения ни к частной жизни, ни к частной собственности, ни к представителям закона.

– О чем вы, сэр?

– Вечно забираются куда не положено, воруют конфеты и рассказывают грязные шуточки про констеблей. Вот в былые времена родители били детей ротанговой тростью, запирали в чулане и не просто лишали сладкого, а лишали еды! И вот тогда из детей вырастали образцовые граждане, на которых полиция всегда могла положиться. А сейчас… да сейчас это разве ж наказания? Смех один. Не позволяй провести себя, Перкинс. Их лучше держать на привязи.

Перкинс нехотя снял с гвоздика на стене литые скобы-браслеты, соединенные цепью, просунул в них одну за другой руки Финча и закрутил винты. То же он проделал и с руками Арабеллы. Кандалы были огромными, тяжелыми, оттягивали запястья и больно давили. Финч почувствовал себя самым настоящим каторжником. Он вдруг подумал, что дедушке было бы за него очень стыдно.

– Но мы ничего не сделали! – попытался протестовать мальчик.

– Молчать! – прикрикнул мистер Доддж.

Младший констебль тем временем присоединил кандалы к большому железному кольцу, торчащему из пола. После чего тяжело вздохнул и направился обратно на свое место.

Для этого ему пришлось подняться по металлической лестнице, которая вела на огороженную перилами площадку наблюдательного поста. Взобравшись наверх, Перкинс сел за стол и вернулся к прерванному ужину.

В своем тесном логове в башенке он походил на ворону в гнезде. Развернуться там и правда было негде – на столе стояли: печатная машинка, телеграфный ключ и аппарат для приема сообщений, а также там разместились механизмы управления перископами. Создавалось впечатление, что мистер Доддж поселил там Перкинса за какую-то провинность.

Сам старший констебль с удобством сидел за большим дубовым столом, обитым темно-синим крепом. По левую руку от него (и подальше от арестованных) уютно горел камин, а по правую стояла тумба с радиофором. У стены за спиной полицейского примостился шкафчик картотеки, над которым висел план Горри. Возле карты кнопками были закреплены плакаты «Разыскивает полиция» с изображенными на них угрюмыми щетинистыми рожами. Рядом с ними соседствовали – Финч сперва даже не поверил своим глазам и кивнул Арабелле, указывая и ей тоже, – уже знакомые детям афиши. С них кокетливо улыбалась Фанни Розентодд.

Констебли будто бы забыли о присутствии детей. Перкинс доел суп и скрылся за газетой у себя наверху. А мистер Доддж догрыз мясо с кости жареной кроличьей ножки, вытер губы и пальцы салфеткой и подставил ухо под рог радиофора.

Оттуда раздавался заунывный, но вместе с тем несколько тревожный голос: «Метеорологическая станция в Бруберри передает, что ожидаемая снежная буря будет иметь весьма скверный характер. Согласно шкале Кейринга, это будет буря Третьего, а возможно даже, Второго порядка. Напоминаем, что снежная буря ожидается уже через три дня. Будьте готовы и следуйте установленным инструкциям!»

Финч наклонился к Арабелле:

– Что будем делать? – шепотом спросил он.

– Не знаю… – отчаянно ответила девочка. – Будет очень плохо, когда они все расскажут дяде Сергиусу.

Мистер Доддж бросил на них уничижительный взгляд.

– Не переговариваться! – громыхнул он и снова подставил ухо под медный рог радиофора.

Финч угрюмо отвел взгляд в сторону и уставился на план Горри, рассматривая на нем синие закорючки в виде полицейских шлемов, которыми были отмечены прочие «Фонари констебля».

«Неужели все полицейские здесь такие злобные, как этот Доддж? – подумал мальчик. – Как же выбраться? Что бы сделал мистер Кэттли?! Нет! Правильнее спросить: что он сделал?! Ведь он был в такой же ситуации: его схватили, но он сразу же освободился. Как же у него это вышло? Что он там говорил про обман?»

Незаметно даже для самого Финча его взгляд переполз с плана Горри на плакаты о розыске. «Может, среди них есть Человек в черном? Нет… конечно, нет. Вряд ли полиция вообще знает о его существовании».

Постепенно его вниманием завладела неунывающая (но только на афишах) Фанни.

«Интересно, что бы она сделала, угоди она в такие неприятности, как мы с Арабеллой? Как бы она выпутывалась? Обманывала бы, как мистер Кэттли? Или вскружила бы голову констеблю? Да судя по всем этим афишам, мистер Доддж и так в полной ее власти – прямо как те джентльмены в паутине и…»

И вдруг мальчика словно озарило.

Финч выразительно поглядел на Арабеллу. Та покачала головой, не понимая. Он кивнул в сторону афиш на стене. Девочка по-прежнему не понимала. Финч нахмурился из-за ее недогадливости и решил действовать первым – а она поддержит, если все же снизойдет и догадается, мисс первая ученица класса!

– Сэр… – начал он осторожно. – Эти афиши с Фанни Розентодд…

Констебль поднял на него взгляд, под которым, мальчик был уверен, всех арестованных мгновенно настигал инфаркт. Но Финчу было не до инфарктов – ему нужно было выпутываться из передряги.

– Что?! – Казалось, мистер Доддж сейчас просто лопнет от нахлынувшей на него ярости. – Даже не смей называть ее прелестное имя своим грязным детским ртом!

– Я вовсе не хотел вас обидеть, сэр! – воскликнул Финч. – Просто интересно: вы что, поклонник мадам Розентодд?

– Поклонник? – презрительно поморщился мистер Доддж. – Да у меня собраны все афиши с ее выступлений, есть даже коллекция редких открыток. Я больше чем поклонник! Что дети понимают?!

Разговор привлек внимание Перкинса. Он выглянул из-за газеты.

Арабелла поняла, к чему клонит Финч. И мгновенно оценила потенциал его затеи.

– Как это «что понимают»? – делано возмутилась она. – Мадам Розентодд наша подруга!

Констебли, не сговариваясь, рассмеялись.

– Что смешного? – оскорбился Финч.

Мистер Доддж откинулся на спинку кресла и сцепил кончики пальцев.

– Чтобы мадам Розентодд общалась с какими-то жалкими детьми! Ни-ни!

– Мы только сегодня с ней говорили! – заявил Финч.

– Правда? – лукаво поинтересовался Перкинс. – Тогда вы должны знать, какого цвета у нее сейчас волосы. Она часто меняет прическу в зависимости от сценического образа.

– Белые как снег! – сообщил Финч. – И подвитые волнами.

Перкинс опустил газету и вопросительно глянул на мистера Додджа. Тот посмотрел на него и удивленно кивнул. После этого оба полицейских перевели недоуменные взгляды на детей.

– Она наш добрый друг! – заявил Финч гордо.

– Очень близкий друг! – добавила Арабелла. – Она разрешает нам называть ее Фанни!

– И чем докажете? – На губах мистера Додджа появилась недобрая усмешка.

Арабелла кивнула на ящик для улик.

– Письмо, – сказала она. – Которое вы у меня забрали. Это от нее! Она мне написала! Можете прочитать его и убедиться.

Финч с ужасом поглядел на нее.

– Нет! – прошептал он. – Что ты делаешь?!

– Поверь мне, – так же шепотом ответила девочка. – Все будет хорошо.

– Ну что ж! – заявил мистер Доддж. – Пусть будет по-твоему. Только знаешь что? Если ты соврала, тебя ждут намного более серьезные неприятности, чем сейчас. Я не потерплю ложь представителю закона!

– Просто прочитайте уже письмо! – гневно воскликнул Финч.

Старший констебль ухмыльнулся, будто вел партию в трольридж, имея на руках все козырные карты, взял конверт из ящика и прочитал то, что было на нем написано:

– Адресовано Арабелле Джей, Горри, улица Трум, дом номер семнадцать, квартира номер девять. – Он бросил взгляд на обратный адрес и нахмурился. – Отправлено из… кабаре «Пересмешник».

– Сэр! – взволнованно воскликнул констебль Перкинс. – Что в письме?! Читайте же!

– И сам знаю, Перкинс, – проворчал мистер Доддж, доставая из конверта сложенный листок. – И сам знаю. Итак! – Он развернул бумагу и принялся читать вслух:

«Дорогая Арабелла!

Пишу тебе, как и обещала. Надеюсь, письмо застанет тебя в здравии и хорошем настроении.

Твой не-дядя отыскался довольно быстро. Он сидел за столиком у портьеры, слева от сцены. Заказал бокал “Идлен” – это очень плохой джин – и сигару “Хорр” – очень дешевый, отвратительный сорт. Ты была права, твой не-дядя – не слишком хороший человек: очень грубый, наглый и плохо воспитанный. Постоянно приставал к девушкам-разносчицам сигар, что-то орал пианисту и разбил бокал. Мистеру Доди, управляющему, даже пришлось сделать ему замечание.

Судя по всему, у твоего не-дяди была назначена встреча. И позже к нему присоединился незнакомец. Раньше ни я, ни девочки его не видели. Это был старик с короткими седыми бакенбардами – в цилиндре и черном пальто с воротником из вороньих перьев. При нем была трость с рукоятью в виде головы вороны. Этот человек показался мне намного хуже твоего не-дяди – из тех, кому лучше не переходить дорогу. К сожалению, таких людей нередко заносит в кабаре, поэтому я знаю, о чем говорю. Очень мрачный и пугающий тип. Как гробовщик на дне рождения.

Они с твоим не-дядей о чем-то говорили, незнакомец что-то от него требовал, кажется, угрожал. Я пыталась послушать, подошла поближе и разобрала, что речь шла о какой-то женщине. Мне ее фамилия ничего не сказала, может, тебе она как-то поможет. Мадам Шпигельрабераух. Я сразу записала это имя, чтобы не забыть…

Они поговорили, и незнакомец ушел. Наш вышибала мистер Боргало сказал, что видел, как тот сел в черный фроббин и уехал на нем в сторону Шелли. Твой не-дядя задержался еще ненадолго. Докурил сигару и был таков. Он очень нервничал и даже был испуган.

Дорогая, прошу тебя. Чем бы ты и твой друг ни занимались, будьте осторожны. Мне очень не понравился этот тип с тростью-вороной. Если он смог испугать и вывести из равновесия даже твоего не-дядю, он очень опасный человек.

В любом случае я сама весьма заинтригована. Напиши мне, помогло ли тебе мое письмо.

Всегда твоя, Фанни

По эпилогу: я начала писать новую песню. Она будет называться «Только снег». Спасибо тебе и Финчу за совет. Вы появились очень кстати. И я никогда не забуду вашу доброту.

По эпилогу эпилога: береги Финча и не давай его в обиду. Он очень наивный и без тебя пропадет.

Фанни Розентодд»

Повисла тишина. Было слышно, как гудит ветер в дымоходе и трещат дрова в камине. А также как булькает в животе у старшего констебля.

– Что все это значит? – наконец спросил мистер Доддж, с трудом оторвав взгляд от письма и направив его на детей.

Финч и Арабелла молчали. Мальчик уставился в пол, он не мог поверить, как все совпало. Человек в черном… Миссис Чаттни, теперь вот мистер Дрей…

Но хуже всего было то, что эти констебли обо всем узнали. И зачем Арабелла заставила мистера Додджа прочитать письмо? Глупая девчонка! Что сейчас будет…

– Вы действительно знаете восхитительную мадам Розентодд? – спросил мистер Доддж.

Дети не поверили своим ушам. Точнее, только Финч не поверил – Арабелла откуда-то знала, что так все и случится.

Старший констебль пребывал в оцепенении от прочитанного, но его, судя по всему, нисколько не волновало содержание письма – кажется, заботила его лишь подпись.

– Да, мы же говорили, – ответила Арабелла. – Фанни – наш хороший друг. Это мы посоветовали ей написать новую песню.

– Подумать только…

– Сэр! А как же письмо? – напомнил Перкинс. – Дети что-то затеяли! Там описываются весьма подозрительные вещи!

– Что? Прошу тебя, Перкинс! – снисходительно махнул огромной рукой мистер Доддж. – Какие-то не-дяди, незнакомцы-вороны! Ты, как всегда, упускаешь самую суть! Сразу видно, что опыта в таких делах у тебя маловато.

– И в чем же суть, сэр?

– В том, что там написано… – Мистер Доддж прошептал восторженно: – «Фанни Розентодд»!

Дети выжидающе застыли, позволяя шестеренкам в голове у старшего констебля крутиться.

– Почему вы сразу не сказали, что вы друзья великолепной мадам Розентодд? – спросил он.

– Мы пытались, но вы нам не верили! – со злостью в голосе ответил Финч.

– Да-да, забудем об этом! – Констебль вскочил на ноги и в возбуждении принялся ходить у стены с афишами.

– Мистер Доддж, – сказала Арабелла со всеми мягкостью и почтительностью, на которые была способна. – Если вы хотите, мы можем рассказать мадам Розентодд о… нашем хорошем друге, замечательном служителе закона констебле мистере Доддже.

– Правда? – Мистер Доддж замер. Глаза старшего констебля, казалось, сейчас выпрыгнут от восторга.

– Да! – добавил Финч. – И мы можем попросить у нее открытку с ее изображением, и на ней будет… ауто… аото…

– Аутографф! – мечтательно потер руки мистер Доддж.

– Да.

– Перкинс, чего расселся?! – воскликнул старший констебль. – Освободи же их скорее! Это ведь просто… дети, а не какие-то опасные преступники!

– Сэр? – удивленно проговорил младший констебль. – Вы уверены?

– Пошевеливайся, Перкинс, – велел мистер Доддж, едва не приплясывая на месте. – Не каждый день выдается шанс получить аутографф от самой… ах… Пусть напишет «для Варфоломеуса Додджа»!

– Тогда уж и «для Персиваля Перкинса», – добавил младший констебль и, сложив газету, спустился по лестнице.

– Не наглей! – одернул подчиненного мистер Доддж. – Можно только «для Варфоломеуса Додджа».

– Ну вот… – обиженно проворчал Перкинс.

– Так вы не сообщите нашим родителям? – с тревогой уточнил Финч. – Ну, что мы… в смысле…

– Нет! – воскликнул мистер Доддж. Перед его глазами вдруг весьма отчетливо встала пугающая картина, как детей наказывают, и они потом рассказывают несравненной мадам Розентодд о том, какой ужасный человек этот старший констебль Варфоломеус Доддж. – Зачем?! Вы ведь ничего толком и не совершили! К тому же вы друзья очаровательной мадам Розентодд. Все, что произошло, – исключительно глупое и досадное недоразумение! А недоразумения, мои дорогие дети, вовсе не преступления. И закон… закон к ним не имеет решительно никакого отношения!

Дети понуро шли к дому. Облегчения от освобождения из-под стражи не было.

– Он еще смотрит? – спросила Арабелла.

Финч обернулся и увидел в иллюминаторе лицо младшего констебля Перкинса, с подозрением уставившегося им вслед.

– Да.

– Он не такой глупый, как Доддж, – заметила Арабелла.

– И это плохо, – сказал Финч.

– Да, плохо.

– Злобная, мерзкая миссис Чаттни! – негодующе воскликнул Финч. – Она знает что-то об исчезновении дедушки. Если сама не принимала во всем участие.

– Но нам она ничего не скажет, – веско заметила Арабелла. – И шпионить за ней дальше опасно. Она очень подозрительная. А еще эта грымза может сделать так, чтобы за тобой приехали клерки из приюта.

Финч хмурился. Арабелла была права. Миссис Чаттни в одночасье стала их злейшим врагом. Она не просто была в сговоре с Человеком в черном, но, вероятно, поняла, что где-то прокололась и детям стало известно о ее делишках. Иначе она не решилась бы явить свое подлинное лицо коварной интриганки и злобной гаргульи. При этом мальчик понимал, что миссис Чаттни очень опасный враг: ей известна его тайна, и, если он попробует сделать что-то, что ей не понравится, она воспользуется своим преимуществом. Как там это называл дедушка? А, точно! Она как механик чужих судеб и жизней, сидящий за панелью с подписанными рычагами и в любой момент способный дернуть каждый из них. И как переиграть такого хитроумного, беспринципного взрослого?

– Пока что отложим миссис Чаттни на полку, – решил Финч. – При встрече будем с ней вежливы – сделаем вид, будто ничего не случилось. Но при этом нужно быть очень осторожными – теперь мы знаем, на что она способна. Следуем нашему плану. Нам надо узнать, как зовут Человека в черном. Узнаем – тогда попытаемся его разыскать и разоблачить. Разоблачим его – доберемся и до миссис Чаттни.

– Очень хороший план, – похвалила Арабелла.

– Для нашей… гм… проделки почти ведь все готово, – продолжил Финч и помахал перед носом девочки свертком, который он не забыл подобрать в снегу возле «Фонаря констебля». – Завтра «рыба», как говорит мистер Драммин из двадцатой квартиры, сыграет свою роль, но…

Финч внезапно замолчал.

– Что?

– Я поверить не могу, как все связано.

– Да, все жутко переплелось… – кивнула Арабелла. – Человек в черном, который как-то причастен к исчезновению твоего дедушки, связан с миссис Чаттни и еще… еще с дядей Сергиусом! Это все очень похоже на заговор.

– Или на то, что здесь орудует шайка преступников, – предположил Финч.

– Этому Человеку в черном что-то нужно было от твоего дедушки. Чтобы тот что-то сделал для какого-то Гелленкопфа. – Арабелла снова закусила губу. – И что же папа говорил об этом Гелленкопфе?.. Нет, не вспоминается. – Она раздосадованно сморщила нос. – А теперь ему что-то нужно от дяди Сергиуса. Кто такая… – девочка опустила взгляд на письмо, которое сжимала в руке, и перечитала сложное имя, – мадам Шпигельрабераух?

– Очень-очень знакомое имя… – пробормотал Финч. – Кому же оно принадлежит?

Он силился вспомнить и не мог. Нужное воспоминание было рядом – он чувствовал, но оно ускользало, пряталось от него. Это было весьма неприятное ощущение: как будто пытаешься что-то схватить, тянешься из последних сил, кончики пальцев уже касаются искомого предмета, но в самый ответственный момент они случайно задевают его и отталкивают еще дальше. Это было сродни тому, как пытаться вспомнить сон по пробуждении. Финч шел и злился на себя и свою дырявую, как решето, память.