Текст книги "Птицы"

Глава 4. Мелочи из карманов пальто

Финчу снилось, что его что-то ест. Это что-то отрезало от него ножом кусочек за кусочком, аккуратненько, подцепляло кусочки Финча вилкой и отправляло их себе в пасть. А он лежал на тарелке и вопил, и с каждой минутой его становилось все меньше.

Нож мерзко скрипнул по тарелке…

Финч проснулся и почувствовал, что живот свело от голода: в последний раз он ел вчера, еще на школьном обеде, а после возвращения домой у него во рту не было ни крошки. Нужно заглянуть в холодильный шкаф – там должно быть что-нибудь съедобное.

Он зевнул, потер глаза и вдруг понял, что сжимает что-то в руке.

Раскрыв ладонь, Финч увидел длинное черное перо. Откуда оно взялось? Мальчик покосился на подушку и задумался: «Может, я случайно вытащил его во сне?» То, что это слишком странное перо для набивки, его нисколько не смутило.

Финч поглядел в окно. За окном было утро. Мимо дома что-то проехало, лязгая и скрежеща. Кто-то гудел в клаксон.

«А когда я заснул? – спросил себя Финч. – После похода к мистеру Хэмму? Да, точно, было уже поздно. Я столкнулся на лестнице с этой плаксивой Арабеллой, потом вернулся сюда, надел пижаму, лег в постель и… Наверное, тогда-то я и заснул».

На душе было тяжко и неспокойно. Как будто ночью что-то произошло – что-то очень важное. Также Финча посетило ощущение, что он стал обладателем какой-то тайны. Вот только какой?

Финч попытался вспомнить свой сон. Кажется, он куда-то шел, с кем-то говорил и, кажется, там были часы… или трамвай?..

Нет, не вспомнить!

Финч бросил взгляд на дверь комнаты.

– Деда?! – позвал он на всякий случай.

Ответа не последовало.

«Значит, не приснилось, – с тоской подумал мальчик. – Его нет. Если бы он вернулся, то разбудил бы меня и…»

– О нет!

Финч резко поднялся и сел в кровати. Проспал! Дедушка не разбудил его в школу, как делал это всегда! Что же теперь будет?!

Посмотрев на часы, Финч с облегчением вздохнул: если он поторопится, то еще успеет на трамвай и тогда почти-почти не опоздает.

И тут Финч кое-что вспомнил и замер от охватившего его ужаса. Домашнее задание! Он даже не доставал тетради из портфеля!

– Вряд ли мне поверят, что я не сделал уроки, потому что мой дедушка похищен неизвестным Человеком в черном, – уныло проговорил Финч. – Миссис Оул точно продержит меня еще час в наказание. Может, не идти в школу? Ведь такое творится…

Хуже всего было то, что, если приплюсовать к наказанию миссис Оул дополнительные часы от пяти других учителей, выйдет приличный срок заключения в темных школьных классах. Да даже узники в тюрьме Кардхен не подвергаются таким мучениям и лишениям!

Финч гневно сжал зубы: о чем он вообще думает! Дедушка пропал! Какое еще домашнее задание?! Какая еще школа?! Тратить время на эти глупости вместо того, чтобы искать дедушку?! Нет уж!

Внезапно его посетила очень неприятная мысль: «Я не могу остаться дома. Если я не поеду в школу, как обычно, миссис Поуп что-то заподозрит. Вдруг она решит проверить, что происходит? Она узнает, что дедушки нет, и вызовет клерков из приюта!»

– Да и что я смогу сделать, если останусь дома? – проворчал Финч. – Глупо ждать, что у миссис Поуп случится сердечный приступ и она оставит свою книгу без присмотра.

Что ж, кажется, и правда ничего иного, кроме как ехать в эту унылую школу, не оставалось…

Выбравшись из постели, Финч побежал собираться. Вскоре он уже надел школьную форму, башмаки и пальто. Засунув в портфель коричневый пакет с лепешками, оставшимися от вчерашнего завтрака, он уже взялся было за дверную ручку, когда вдруг вспомнил: «Школьный билет заканчивается – еще одна поездка, и все!»

Финч похвалил свою память: если бы он забыл о билете, после занятий и наказаний ему пришлось бы обратно идти пешком, а это было бы просто ужасно и к тому же непередаваемо долго. Конечно, еще оставался вариант пробраться в вагон, по примеру мистера Кэттли, обведя кондуктора вокруг пальца, но Финч себя не обманывал – умений жулика из Шелли у него не было. В лучшем случае его просто отодрали бы за уши на глазах у всех, а в худшем сдали бы тамошнему громиле-констеблю.

Финч покосился на дедушкино пальто на вешалке. Дедушка частенько говорил ему, чтобы он сам взял деньги в кармане, когда отправлял его в лавку за покупками.

– Деда, я возьму у тебя немного денег! – сообщил пустой квартире Финч, как будто дедушка мог услышать. – У меня осталась всего одна поездка непробитая!

Денег в кармане пальто не обнаружилось. Вместо них там были какие-то бумажки и несколько пилюль. Одна из находок представляла собой кассовый счет из стекольной компании «Тэррити», свидетельствующий о покупке двух линз марки «Бриленз-14/34». Внизу счета чернела пропечатанная стоимость – две сотни фунтов. Финч выпучил глаза и перечитал сумму. Со второго раза меньше она не стала.

«Ого! – подумал мальчик. – Целые две сотни за какие-то линзы! Откуда у дедушки вообще такие деньги?»

Следующими тщательному изучению подверглись скомканные коричневые бумажки, которые на деле оказались обертками от пружин. На каждой стоял штамп: «Пружинная фабрика Нюберга».

«Пружины? У нас что-то сломалось? Но дедушка ведь не умеет чинить механические штуковины! Зачем ему пружины?»

Еще оставались круглые кремовые пилюли: на каждой была прорезана закорючка SI. Пилюли эти совсем не походили на те, которые дедушка принимал от мигрени.

Все эти предметы были очень странными, вызывали вопросы и вместе с тем вели к неутешительному выводу: дедушка действительно что-то скрывал.

Финч решил обыскать прочие карманы пальто – вдруг обнаружится еще что-нибудь интересное. В другом кармане он нашел всего лишь странной формы булавку в виде серебряного глаза и бордовую денежную купюру. Хотя, развернув последнюю и прочитав стоявшую на ней цифру, мальчик понял, что «всего лишь» к ней точно не подходило. Он глядел на целых сто фунтов.

– Ух ты! – восторженно прошептал Финч – таких деньжищ он никогда прежде в руках не держал.

Впрочем, восторг быстро отступил, и его место заняли подозрения.

«Нужно узнать, что это за линзы, зачем дедушке пружины и от чего помогают эти пилюли!»

Школа отменялась…

Финч засунул все находки в карман своего пальто, опрометью бросился в гостиную и открыл дверцы книжного шкафа – где-то здесь дедушка хранил карту города.

Немного пошарив по полкам, мальчик обнаружил конверт карты между словарем сложных слов и энциклопедией Болестуса Брауна. Финч поспешно развернул карту и пробежал взглядом по вычерченным районам, улицам, мостам и паркам города. К его огорчению, там не были указаны ни лавки, ни фабрики, ни даже аптеки. Что ж, придется узнавать все самому. Финч сложил карту и спрятал ее в портфель.

Выйдя из квартиры и заперев дверь, он оглянулся и задрал голову. Гудел, приближаясь, лифт – мистер Поуп кого-то спускал. Финч понесся вниз по лестнице, пытаясь обогнать кабинку. Он так часто делал: это было чем-то вроде игры – бега наперегонки.

Оказавшись на первом этаже, он протопал мимо окна консьержки, бросил быстрый взгляд на книгу учета посетителей дома, мысленно утешил себя: «Потом!» – и направился к выходу.

– Доброе утро, миссис Поуп! – воскликнул он на ходу.

Консьержка на его приветствие отреагировала странно. Обычно она игнорировала не заслуживающего внимания ребенка, но на этот раз вскочила со стула и просунула свою лысую голову через окошко.

– Эй ты! Мальчишка! – взвизгнула миссис Поуп, вызвав раздраженное шевеление ушей у лежащей тут же Мо. – А ну стой!

Финч испуганно замер и обернулся.

– Быстро признавайся, куда это ты ее вчера сопровождал!

– Кого, мэм? – не понял Финч.

– Не прикидывайся дурачком! Сам знаешь кого!

– Не знаю, мэм! Честно!

Губы консьержки расползлись в злобной улыбке. Ее глаза под полуприкрытыми фиолетовыми веками выражали крайнюю степень неприязни. Если бы Финч сейчас рухнул замертво, она, несомненно, была бы несказанно рада и, возможно, по такому случаю даже наградила бы себя дополнительной чашечкой утреннего какао.

– Уж я-то знаю, – сквозь зубы процедила консьержка, – что, когда дети говорят «Честно!», ни о какой честности речи идти не может! А ты еще смеешь стоять тут и нагло врать мне прямо в глаза! Никак в толк не возьму, как ты смог втереться к ней в доверие. Но знай, что меня не проведешь. Я за тобой пристально слежу. А теперь брысь отсюда!

Ничего не понимая, Финч толкнул входную дверь и вышел на улицу. Миссис Поуп никогда не отличалась добротой и приветливостью, но это было совсем уж несправедливо. И что она прицепилась к нему с утра пораньше? Понапридумывала, что он кого-то сопровождал… Может, она забыла принять свои успокоительные пилюли? Или просто не выспалась?

Искать ответы на эти вопросы он не стал, а просто пошагал вдоль дома. Снегопад, в сравнении с вчерашним вечером, усилился. К нему присоединился злой ветер. Ветер, наверное, тоже не выспался.

Отойдя от входной двери примерно на два десятка шагов, Финч развернулся и пошел вверх по стене дома в сторону крыши. Вернее, он попытался. Поставил ногу на кирпичный цоколь, сделал шаг и рухнул в сугроб. Не отчаиваясь, он поднялся, отряхнулся и попытался снова…

Дверь дома открылась, и из подъезда вышла Арабелла Джей. Рыжевато-коричневое пальто и два горбика на голове, где под вязаной рыжей шапкой прятались хвостики, делали ее похожей на вставшую на задние лапы лисицу с портфелем на спине.

Девочка увидела Финча.

«И что это он делает?» – удивленно подумала она.

Финч ее не замечал и лишь раз за разом, как заведенный, продолжал нелепые попытки забраться по стене дома.

Это был идеальный момент для мести. Арабелла наклонилась и, взяв в руки немного снега, принялась лепить снежок.

Дверь дома снова открылась, и на улицу вышел, на ходу застегивая черное в тонкую белую полоску пальто, неприятного вида мужчина. В тени под низко надвинутым на глаза котелком блестели снующие по сторонам цепкие глаза. Обладатель бегающего взгляда хмурился и раздраженно жевал губами, отчего его тонкие усики ходили ходуном.

Увидев его, Арабелла испуганно выронила снежок. Мужчина подскочил к девочке и схватил ее за воротник пальто.

– Ты что тут выжидаешь, маленькая дрянь? – прошипел он ей в самое лицо. – Шпионишь за мной?

– Нет, сэр… я… я просто… – едва не плача, ответила Арабелла.

– А ну, не смей реветь. – Мужчина с силой дернул ее за воротник. – И нечего здесь ошиваться. В школу! Бегом! И только посмей принести оттуда плохие отметки! Ты же не хочешь разочаровывать свою мать? Если она будет разочарована, то и я буду разочарован. Ты меня поняла? Говори, маленькая дрянь!

– Д-да, сэр, – залепетала Арабелла.

– Вот и славно. – Мужчина разжал пальцы, и девочка бросилась прочь, боясь оглянуться.

Арабелла выскочила на мостовую. Она была так испугана и так торопилась убежать поскорее, что не заметила приближающийся и пыхтящий дымом из выхлопных труб трофф молочника мистера Дерри.

Увидев выскочившую вдруг прямо ему под колеса рыжую фигурку, мистер Дерри лихорадочно загудел в клаксон и дернул рычаг. Глядя на стремительно приближающийся самоходный экипаж, Арабелла замерла посреди мостовой.

Трофф с диким визгом и скрежетом затормозил. Его радиаторную решетку и девочку разделял какой-то фут.

Пожилой мистер Дерри склонился над рычагом, тяжело дыша: кажется, у него прихватило сердце.

Арабелла отмерла и помчалась к трамвайной станции.

– Почти-почти, – усмехнулся мужчина с тонкими усиками. – Ну, может, в следующий раз.

Что-то насвистывая себе под нос, он развернулся и направился вниз по улице.

Пронзительные гудки вывели Финча из его странного оцепенения. Он вдруг осознал, что пытается сделать, обозвал себя совсем спятившим и помчался вглубь Горри.

Ржавый автоматон, скрипя, как взволнованное сердце, открыл большие дубовые двери и впустил мальчика в темное, наполненное мушиным жужжанием помещение. Из прорези рта механоида выполз билетик с номером. Финч взял картонку и поморщился – на ней значилось: «18».

В справочном бюро, или, как гласила вывеска над входом, адресной конторе Горри, было довольно людно.

Небольшой зал упирался в конторскую стойку, за которой на высоком стуле сидела женщина в очках. За ее спиной темнели ряды картотечных шкафов с какими-то обозначениями на сотнях одинаковых ящичков. К стойке выстроилась очередь зевающих жителей Горри, кое-кто из посетителей расположился за столами у стены, на которой висел большой план города, – джентльмены и дамы что-то записывали в блокноты, то и дело сверяясь с планом.

Приклеившись к очереди, Финч достал из портфеля химический карандаш и чистую тетрадь, приготовил свои находки. Заглянув за стоявших спереди людей, он с тоской прикинул, что доберется до стойки никак не раньше чем через полторы-две вечности…

Часы на стене словно забыли о том, что им надо идти, а женщина-клерк явно никуда не торопилась, и вместе с ней были вынуждены не торопиться все прочие.

Время от времени открывались двери, впуская новых посетителей, гудела решетка теплофора, очищая обувь входящих от снега, и очередь удлиняла хвост. Стучали клавиши печатного механизма – женщина за стойкой вбивала данные, которые сообщали ей посетители. Изредка над головой раздавался трескучий голос, озвучивающий номер дождавшегося счастливчика, что казалось Финчу совершенно излишним, поскольку очередь и так продвигалась. Он не понимал, зачем вообще нужны билетики с номерами и оповещение. Кажется, именно это дедушка называл унылым, как ком пыли под кроватью, словом «бюрократия».

От скуки Финч начал разглядывать людей, сидевших за столами. Старик в пенсне с механической собачонкой, устроившейся у его ног, обложился какими-то томами и, ежесекундно кашляя, переписывал что-то в пухлую тетрадь. Две дамы в шляпках с перьями, похожие, как сестры, спорили и гневно тыкали пальцами в план города – кажется, они пытались решить, в какой именно театр им стоит пойти. Похожий на клерка мужчина набивал записи на карманной печатной машинке, из которой, все удлиняясь, полз язык бумажной ленты… Клерк бубнил о том, что нужно успеть доставить заказы перед бурей…

Все эти люди, в понимании Финча, были неким продолжением занудности адресной конторы. Даже механическая собачка выглядела совершенно неинтересной – хоть бы вильнула хвостиком. Может, у нее просто закончился завод?

Очередь перед Финчем меж тем медленно, но укорачивалась. Женщина за стойкой сообщала посетителям адреса, дергала за рычаг кассового аппарата, принимая оплату, и надевала бумажные квадратики счетов на стоявшее перед ней шило. Большинство тех, кто получал нужные сведения, поспешно направлялись к двери, а кое-кто усаживался за один из столов и раскладывал письменные принадлежности.

Пятисотлетняя на вид старуха, которая, вероятно, интересовалась адресом похоронной конторы, отковыляла в сторону, и Финч неожиданно оказался прямо у стойки.

«Номер восемнадцать! Номер восемнадцать!» – тут же раздалось из бронзового вещателя под потолком.

Стойка была высокой, и мальчик поднялся на носочки. Прямо ему в нос уперлась медная табличка с надписью «С. Н. Крейслиц». Рядом висела еще одна табличка: «Справка – 1 фунт».

– Ваш билетик, – сказала мадам Крейслиц, не обратив внимания на маленький рост посетителя. Видимо, ей не было дела, кому требуется справка: ребенку или взрослому.

Финч протянул билет, и женщина внимательно сверила его с цифрой на ячейке очередимера, вмонтированного в стойку. При этом она сморщила нос и с подозрением прищурилась, как будто мальчишка пытался ее обмануть и влез без очереди. Что здесь казалось в принципе невозможным.

Наконец она подняла на него взгляд.

– Чем адресная контора Горри может вам помочь? – пробубнила мадам Крейслиц заученную за долгие годы работы фразу.

– Э-э-э… Я хотел бы… – запинаясь, начал Финч – он не знал, как себя вести и как обращаться к клеркам в подобных конторах. – Э-э-э… да, мадам… Я хотел бы узнать, где находятся места, которые мне нужны.

– Названия, – отчеканила мадам Крейслиц.

– Э-э-э… да. – Финч опустил взгляд на кассовый счет и мятую обертку, которые сжимал в руке. – Стекольная компания «Тэррити» и Пружинная фабрика Нюберга.

– Если у вас более одного адресного вопроса, следует сообщать их в алфавитном порядке.

– Простите, мадам, – сказал Финч, ожидая, что женщина тут же кивнет в ответ и пойдет искать его адреса. Но та осталась сидеть на месте и при этом продолжала на него выжидающе глядеть.

– Что? – не понял мальчик.

– Пожалуйста, озвучьте ваши адресные вопросы в алфавитном порядке, – занудно сказала она.

– Пружинная фабрика Нюберга, – четко и медленно выговорил Финч, раздраженный здешними канцелярскими порядками и этой дотошной женщиной. – Стекольная компания «Тэррити».

– «Нюберг», «Тэррити», – прокомментировала мадам Крейслиц. – «Н» – номер сто тридцать восемь бис и «Т» – номер двести восемнадцать.

А затем лениво пропечатала озвученные номера на пишущей машинке.

Как только клацнула последняя клавиша, у стоявшего за ее спиной автоматона зажглись глаза-лампы, и, покачиваясь на моноколесе, он пополз по тонкому рельсу к проходам картотеки.

Подкатив к одному из шкафов, механоид остановился. Его латунный хребет с жужжанием удлинился, как подзорная труба, и автоматон вырос едва ли не до самого потолка конторы.

Финч следил за каждым его движением, опасаясь, что сейчас что-то произойдет: или нужных адресов в картотеке не окажется, или еще что похуже…

Но нет. Скрипнул выдвинутый ящик. Пальцы автоматона стремительно пробежали по ряду карточек и ловко выхватили одну из них. Ящик задвинулся обратно, после чего механический клерк уменьшился и покатил к другому шкафчику – в дальнем конце прохода.

Вскоре он вернулся к стойке.

Мадам Крейслиц взяла протянутые карточки и, поглядев на них сквозь очки, прочитала:

– Пружинная фабрика Нюберга: Краекк, тупик Брэлл, дом номер одиннадцать. Стекольная компания «Тэррити»: Рривв, проспект Франдигорт, дом номер пятьдесят семь.

Финч полизал химический карандаш и поспешно записал все в тетрадь.

– С вас два фунта, – сказала мадам Крейслиц.

Финч неуверенно протянул женщине бумажку в сотню фунтов. Он очень боялся, что женщина за стойкой сейчас как закричит: «Эй ты! Грязный оборванец! Где ты взял такие деньги?! Поди украл! Полиция! Полиция!»

Мадам Крейслиц бросила на мальчика любопытный взгляд поверх очков, но ничего не сказала и просто дернула рычаг кассового аппарата. Тот зазвенел и выдвинул ящичек лотка. Выудив оттуда сдачу, женщина протянула ее Финчу.

Выползший из кассового аппарата счет был нанизан на шило поверх прочих, карточки вернулись к механическому клерку, а затем и в свои ящики.

Из вещателя раздалось: «Номер девятнадцать! Номер девятнадцать!» – и непритязательного вида мужчина в потертом пальто и с засаленным котелком в трясущихся руках оттеснил Финча в сторону.

– Салон Неллинга и бакалейная «Боули», – выдавил он.

– Если у вас более одного адресного вопроса, – неизменным тоном ответила мадам Крейслиц, – следует сообщать их в алфавитном порядке.

Финч усмехнулся и, подойдя к пустующему столу, достал из портфеля карту – большому плану города на стене он не особо доверял: тот был очень стар, покрыт пятнами, зиял пропалинами, а еще, казалось, там не хватало парочки районов.

– Так-так… – пробормотал мальчик. – Краекк.

Его палец заскользил по карте и остановился на районе, примыкавшем к Горри с юга. Тупик Брэлл обнаружился не сразу – он будто прятался от Финча, но в итоге все же был найден в лабиринте узких, запутанных улочек и отмеченных пунктиром проходов, проложенных внутри домов или под землей. Вскоре отыскался и дом номер одиннадцать. Финч обвел его кружочком. На очереди был второй адрес.

Рривв не примыкал к Горри. Более того, он не примыкал даже к Докери, где находилась школа Финча. Это был один из районов центральной части города, и Финч там никогда не бывал. Увидев на карте, как далеко располагается этот Рривв, мальчик закусил губу: предстояло в одиночку преодолеть такой путь, а он ведь и вместе с дедушкой дальше Докери не забирался!

Проспект Франдигорт отыскался без труда – это была широкая и длинная улица, пронизывающая весь Рривв. Дом № 57 также поселился в красном кружке.

Финч задумался: «Куда сначала? Я знаю, как добраться до Краекк. Он ближе. Но, может, лучше начать с самого сложного? Да, так и поступлю. Сперва поеду в Рривв…»

Сложив карту, Финч спрятал ее, тетрадь и карандашик обратно в портфель и направился на станцию.

«Вас приветствует Рривв! – сообщил вещатель в трамвае. – Вагон подходит к конечной станции “Кроувелл”. Выходя из вагона, не забывайте багаж, питомцев и детей!»

Трамвай остановился, двери разошлись, и пассажиры начали покидать вагон.

Финч ступил на платформу одним из последних. Чтобы добраться сюда, ему пришлось пересесть в Липпе, и в целом дорога заняла около часа. За это время он съел все лепешки и успел снова проголодаться.

«Ничего, – подумал мальчик. – Куплю что-нибудь съедобное на станции. Например, засахаренный кренделек. У них должно быть окошко лавки “Трутти”».

Впрочем, «Трутти» он так и не нашел. Да и о еде тут же забыл, стоило ему лишь оглядеться по сторонам.

Станция «Кроувелл» была не просто многоэтажной – она походила на целый город. Механические лестницы с подвижными ступенями соединяли этажи, на которых располагались десятки всевозможных лавок, кофеен, цирюлен и мастерских. Повсюду горели сотни ламп, гудели сотни разговоров.

Впервые в жизни Финч оказался в такой толпе. Несколько платформ принимали трамваи с разных направлений. По станции сновали прибывающие, отбывающие, никуда не едущие. Кругом все смешалось: дамские шляпки, джентльменские цилиндры, пальто, зонты, портфели, чемоданы. Постоянно носились туда-сюда автоматоны, по проходам важно расхаживали констебли, громко фыркали и исторгали пар из разверстых ноздрей громадные собаки, сопровождая своих хозяев.

Финч почувствовал себя совершенно потерянным и всерьез пожалел о том, что рискнул забраться так далеко.

«Что делать?! – в отчаянии подумал он. – Куда идти? У кого спросить дорогу?! Чтобы попасть на проспект Франдигорт, для начала нужно как-то выбраться со станции…»

И тут Финч, как нельзя вовремя, увидел столпотворение у начала платформы. Все, кто там был, задрав головы, разглядывали кованые стрелки-указатели на столбе.

Финч протиснулся через толпу и пробежал взглядом по каждой из стрелок: «Пути. Тарфилд», «Пути. Липп», «Фонарь констебля», «Адресная контора Кроувелл», «Кабинет начальника станции» и…

«О! – обрадовался мальчик. – Вот и он!»

Финч направился в ту сторону, куда смотрел указатель «В город», и вскоре оказался у огромных трехстворчатых дверей под большими часами.

Влившись в людской поток, мальчик вышел из здания станции и, кое-как выбравшись из толпы, осмотрелся кругом, пытаясь понять, куда идти дальше. А затем замер, широко распахнув рот. Все говорило о том, что он не просто попал в другой район, а оказался в другом городе. Финч мгновенно понял, что Горри по сравнению с Рриввом вовсе не сонный, а устаревший и впавший в кому. Их словно разделяли не мили, а года.

Он с восторгом глядел на Рривв и просто не мог поверить, что и правда сюда попал, – настолько все кругом казалось ему причудливым.

Начать с того, что даже снег здесь был не таким, как в Горри: мягкие и легкие снежинки тут почти не оседали на одежде, да и вовсе, казалось, не падали, а вместо этого будто просто висели в воздухе.

Но больше Финча восхитил сам Рривв.

Занимавший весь квартал дом напротив станции и прочие здешние дома не выглядели старыми, хотя в них и ощущалась старина истории: прошлое жило в колоннах, барельефах, в витиеватой гравировке на трубах и натертых до блеска дверных молотках. Черепичные крыши то и дело раздвигались, и прямо в дома залетали изящные воздушные экипажи с полированными бортами и большими иллюминаторами. Названия этих экипажей Финч не знал, но был уверен, что ржавые пыхтящие кнопфы, которые он видел каждый день по дороге в школу, сюда и на порог бы не пустили.

Еще в Рривв было очень шумно. По улице мимо станции в обоих направлениях ехали десятки экипажей, над крышами курсировали громадные дирижабли. Отовсюду раздавались трескучие голоса оповещений из бронзовых вещателей на столбах, на стенах домов, даже с аэробакенов в небе. А еще прохожие… Они все куда-то спешили, даже дамы, даже дети. Словно куда-то опаздывали, как будто само время здесь текло в другом потоке, с другой скоростью…

Как бы ни хотелось Финчу просто стоять и любоваться окружающими интересностями, он напомнил себе, что приехал сюда по делу.

Слева от входа в здание трамвайной станции расположилась станция общественных экипажей на шесть персон – флеппинов. Сейчас там стояло пять темно-зеленых громадин – напротив каждой из них на тротуаре разместился столбик с зеленым, окованным медью по углам ящиком. Над ящиками арками размещались вывески, указывающие направления маршрутов.

Финч выбрал «Станция “Кроувелл” – площадь Фейрвелл» (если верить карте, эта площадь была неподалеку от места, куда ему требовалось попасть) и подошел к ящику. В нем было прорезано две узкие щели. Возле одной висел шильдик «Билет», на который указывало изображение руки с вытянутым указательным пальцем. Шильдик возле другой щели сообщал, что внутрь нужно просунуть «5 ф».

– Целых пять фунтов! – огорченно воскликнул Финч.

Он нерешительно поглядел на флеппины, снова перевел взгляд на ящик. Судя по карте, от станции до проспекта было не менее десяти дюймов, что в переводе на шаги означало бы что-то близкое к «умереть можно, как далеко».

Выбора не оставалось, и Финч нехотя засунул в нижнюю щель пятифунтовую бумажку. В тот же миг в ящике что-то зашумело, зазвенело, и из верхней прорези вылез картонный билетик.

– Отдай сюда, жадина! – Схватив билет, Финч направился к ближайшему флеппину.

Экипажник в клетчатом пальто, котелке ему в тон и круглых защитных очках стоял на подножке и курил трубку. Завидев мальчишку, он тут же сообщил:

– Осталось последнее место.

Финч потоптался у открытой дверцы, всякую секунду ожидая, что его вот-вот прогонят. Он боязливо поглядел на экипажника. Тот высунул голову из облака табачного дыма, подбадривающе кивнул ему и, вытряхнув трубку на мостовую, исчез в рубке.

Собрав всю волю в кулак, мальчик схватился за поручень и быстро взобрался по металлическим ступенькам во флеппин.

Салон экипажа представлял собой небольшой вытянутый вагончик, в котором можно было даже стоять взрослому человеку, не пригибая голову. Но стоять здесь никто не собирался. Вдоль иллюминаторов расположились шесть кресел – по три с каждой стороны. Что касается пассажиров, то они ничем не удивили Финча – почти все уткнулись в раскрытые газеты. «Как будто там печатают хоть что-то, кроме мусора!» – подумал мальчик.

Вещатель, висевший над проходом, задрожал и голосом экипажника изрек: «Пассажиры, всем занять свои места! Флеппин маршрута “Станция ‘Кроувелл’ – площадь Фейрвелл” отправляется!»

Финч поспешно сел на единственное свободное место – в середине у левого борта.

Дверь закрылась, следом раздались глухой рокот паровой машины и скрип пружин. Издав протяжный гудок, флеппин выехал со станции и, свернув налево, двинулся вглубь кварталов.

Финч во все глаза глядел в иллюминатор.

Экипаж проезжал мимо высоких, представительных зданий из зеленоватого кирпича с темно-зелеными черепичными крышами. На некоторых крышах были разбиты скверы и устроены швартовочные площадки для воздушного транспорта. А какие здесь были лифты! Они соединяли не просто этажи одного здания, как в Горри, а разные дома – блестящие кабинки ползли над улицей на специальных рельсах, перемещались вдоль мостовой, порой ныряли под землю.

Впрочем, внимание Финча быстро переключилось с лифтов на кое-что менее приятное глазу.

В Рривв было много разных вывесок: указатели, афиши, расписания, меню, рекламные щиты и тому подобное. И все они будто обращались к Финчу напрямую. Одни предлагали ему завести прекрасного, почти не кусающегося питомца в зоологической лавке «Каргафф», другие советовали попробовать сто тридцать восемь неповторимых блюд в «У Дилиенн», третьи приглашали его посетить новый спектакль в Большом театре «Гондольфино», четвертые уговаривали взять на прокат кнопф новой модели под названием «Флаэнти». Были те, что требовали купить различные товары: автоматонов, домашние кухонные и гостинные механизмы, новый цилиндр или трость, карманные часы или саквояж.

Сильнее прочих в глаза бросались вывески, на которых дурно отзывались о конкурентах. К примеру, некоторые намекали на то, что, если пользоваться какими-то иными средствами от облысения, кроме «Партилюрр. Шевелюра шевелюр», у Финча могут начаться проблемы со зрением.

Помимо обычных вывесок, на домах и столбах висели портретные, с которых хмурилось одутловатое лицо господина Уолшша, сообщающее о том, что его гремпины по переработке снега лучшие в городе; тут и там ему соседствовало тощее и сморщенное лицо господина Горбиста с припиской о том, что Уолшш на самом деле мошенник и «Гремпины Горбиста» лучшие.

Впрочем, чаще всего Финчу на глаза попадались объявления о поимке гремлинов («Гремоловы из “Бигби и К°” избавят вас от гремлинов раз и навсегда») – видимо, в Рривв эти вредители были настоящим бедствием…

«Гремлины» сменялись «гремпинами» и наоборот, и вскоре Финч уже перестал различать мелких носатых вредителей и цеха снежных фабрик. Постепенно у него начало рябить в глазах из-за вездесущих вывесок, различных шрифтов, которыми они были вырисованы, и противоречивых заявлений в адрес конкурентов…

От наблюдения за улицей Финча вдруг отвлекло шумное и довольно навязчивое сопение справа. По другую сторону прохода сидела немолодая дама в белой шубе с легким фиолетовым отливом. Хотелось думать, что сопела не обладательница шубы.

Уловив шевеление у женщины на коленях, Финч опустил взгляд. Из шерстяной муфты торчал длинный узкий нос, над которым чернели здоровенные мокрые глаза. Финч понял, что это маленькое существо – собака. Правда, больше оно походило на откормленную мышь.

Хозяйка собаки отметила интерес мальчика и улыбнулась ему. Собака же глядела со злобой и едва ли не ненавистью – Финч не понимал, чем успел заслужить подобное отношение. Откуда ему было знать, что такое выражение морды вполне нормальное для собак этой породы.

– Фусси, – обратилась к питомцу дама, – поздоровайся с милым мальчиком.

– Тяв, – презрительно выдавила собака.

– Очень… очень красивый щенок, – как можно вежливее сказал Финч.

– О! Что вы, милый! – Дама улыбнулась. – Это не щенок! Фусси – взрослая собака. Гнаши – карликовая порода. Вы разве никогда не видели гнашей? Они очень модны в этом сезоне.