Текст книги "О носах и замка́х"

Доктор раздраженно оглядел свой костюм. Выражение его лица говорило, что он не успокоится, пока любые следы пребывания в зловонной балке не исчезнут. И правда: оказавшись на улице Даунинг, дядюшка тут же уверенно пошагал в сторону здания суда Тремпл-Толл, и Джаспер, в нетерпении покусывая губу, поспешил за ним. Он знал, куда дядюшка направляется.

Неподалеку от входа в цирюльню «Напудренный парик Финтифлюсса» стоял чистильный шкаф. Невысокая бордовая будка привалилась к зданию, как нетрезвый завсегдатай паба. Возле нее, задрав голову, стоял немолодой джентльмен в длинном сюртуке. Он глядел на рыжую лампу в небольшой нише под вывеской «Чистильный шкаф № 214» и, дождавшись, когда та потухла, отворил дверцу. Достав из шкафа пальто и цилиндр, джентльмен надел их и двинулся ко входу здания суда – судя по всему, это был какой-то адвокат.

Доктор Доу открыл дверцу чистильного шкафа, снял свои пальто и цилиндр. Пальто он надел на специальный манекен, цилиндр нахлобучил на его безликую голову. После чего затворил дверцу и, закинув в щель для монет, на которую указывало изображение вытянутого пальца, один фунт, потянул за рычаг. Шкаф заработал, из него раздались скрежет механизмов и шуршание щеток. Как и адвокат до него, Натаниэль Доу задрал голову и уставился на лампу.

Когда-то в Тремпл-Толл такие чистильные шкафы стояли на многих перекрестках, но сейчас, к особому огорчению доктора Доу, фанатичного приверженца идеального внешнего вида и порядка в одежде, по всему Саквояжному району их осталось не больше десятка. Нет, шкафы до сих пор стояли на своих старых местах, но на многих висели замки, в некоторых жили коты и нищие, еще какие-то были забиты всяческим хламом. Власти Тремпл-Толл занимались лишь придумыванием новых нелепых законов – им не было дела до ремонта и обслуживания чистильных шкафов, в то время как на Набережных, в Сонн и Старом центре все шкафы до сих пор исправно работали.

Наконец лампочка потухла, внутри шкафа загудела вытяжка пыли, и все затихло.

Доктор открыл дверцу и, сняв с манекена пальто и цилиндр, многозначительно поглядел на племянника.

Джаспер покачал головой. После чего, увидев, что многозначительность дядюшкиного взгляда не меняется, с тяжким вздохом снял свое пальтишко и, встав на цыпочки, надел его на манекен. Дядюшка закрыл дверцу, закинул в щель еще фунт и, проявив невероятную щедрость и вообще широту души, позволил Джасперу самому нажать на рычаг.

Сбоку от шкафа расположился со своими кремами и щетками мальчишка-чистильщик обуви. Когда туфли очередного адвоката, читавшего газету в процессе, были как следует отполированы, чистильщик поглядел на доктора Доу и Джаспера:

– Чистка обуви! Не желаете почистить вашу обувь, господа?

Каким бы заманчивым это предложение ни выглядело, доктор Доу был вынужден отказаться: чистить туфли перед тем, как отправиться туда, куда он собирался ехать, было так же бессмысленно, как подметать набережные у Пыльного моря, – все равно вскоре они снова покроются пылью.

Когда пальто Джаспера было извлечено из чистильного шкафа, доктор Доу и его племянник сели в один из стоявших на обочине кебов.

– Улица Пуговичная, мост Гвоздарей! – сказал Натаниэль Доу кебмену, и экипаж тронулся.

– Мы что, едем к мистеру Киттону? – Джаспер немного посветлел.

Он давненько не видел мистера Киттона и был бы не прочь с ним поболтать. Интересно, сколько новых историй скопилось у него за то время, что они не виделись? Наверное, целый мешок! А уж что бы Джаспер ему рассказал! И про Черного Мотылька, и про констеблей Глупса и Тупса, и про гремлинов… Да, было бы здорово наведаться к нему в гости.

Мистер Киттон относился к Джасперу уж точно получше дядюшки – как минимум ничего от него не скрывал. Он забавный и веселый, хотя мало кто понимает его юмор. С ним никогда не бывает скучно, и он не следует глупым дядюшкиным правилам «хорошего тона» и «поведения в обществе». Мистер Киттон говорит, что быть вежливыми с людьми – не норма, а признак особого отношения, благодаря которому мы отделяем тех, кого уважаем, от тех, на кого нам плевать. А вежливы со всеми исключительно снобы и ханжи. Джаспер причислил бы высокомерного, презирающего всех, но со всеми предельно вежливого дядюшку к первой категории. Ну, может, и отчасти к последней. Хотя… все же лицемером Натаниэль Френсис Доу не был – даже когда он говорил с вами крайне уважительно, вы бы не усомнились ни на мгновение, как именно он к вам относится.

К примеру, к мистеру Киттону дядюшка относился с неприкрытым раздражением. Всякое упоминание этого человека вызывало у него ноющую зубную боль и ощущение тревоги, какое случается, когда опаздываешь к строгой тетушке на чай. По его мнению, Джаспер напрасно полагал, будто Киттон и его прихвостни ему друзья. Доктор знал, что у таких людей друзей не бывает и все прочие для них делятся на два типа: подельники да жертвы. Он предпочел бы, чтобы племянник не общался с Киттоном и ему подобными, но тут поделать ничего не мог: так вышло, что его жизнь (и, соответственно, жизнь Джаспера) была тесно с ними связана.

– Мы едем не к мистеру Киттону, – сказал Натаниэль Доу, после чего замолчал, не желая давать какие-либо пояснения.

Джаспер разозлился. Это было уж чересчур. Он считал, что раз они занялись делом дохлого гремлина вместе, то дядюшка не должен от него ничего утаивать. Это было просто несправедливо! Нечестно!

– Вот почему ты все время так делаешь? – гневно спросил он.

Дядюшка не ответил, глядя в пустоту перед собой, а племянник продолжал:

– Ты постоянно скрытничаешь! А меня заставляешь все рассказывать! Ты ведешь себя так же, как другие взрослые ведут себя с обычными детьми! А ты говорил, что мы не такие. Ты говорил, что, как только ребенок выучивается говорить, к нему стоит относиться как к взрослому…

И верно: когда-то Натаниэль Доу так сказал – порой он делился с племянником своими глубокомысленными мизантропическими размышлениями. Там еще что-то было о том, что раз ребенок выучился говорить, то, соответственно, способен отвечать за свои поступки, а в таком случае для глупости и нелогичного поведения у ребенка не может быть оправданий, равно как и у любого взрослого…

По секрету, Джаспер считал, что когда дядюшка умрет и его вскроют, то вместо мозга внутри дядюшкиной головы обнаружат механическую вычислительную машину, а вместо сердца – датчик с проржавевшей стрелкой, указывающей на столь же ржавую табличку «Последовательность». Живя с дядюшкой, просто невозможно не научиться логике, но, в отличие от автоматона Натаниэля Френсиса Доу, его племянник обладал, помимо логического мышления, еще и хитростью – раз за разом он находил способы взломать эту машину, правда, сейчас Джаспер был так зол, что ничего не мог придумать.

– Что такого важного сообщил господин Когвилл? Ты расскажешь мне про эту балерину? Дядюшка?

Доктор Доу поглядел на него. Джаспер вырвал его из раздумий, словно холодным утром из-под теплого одеяла.

– Балерина, – напомнил Джаспер. – Ты же что-то узнал? Когда господин Когвилл сказал про балерину, ты что-то понял! Что еще за балет? При чем здесь вообще балет?

– Балет здесь ни при чем, – сказал Натаниэль Доу.

– Как это ни при чем?

Доктор Доу отвел взгляд. Джаспер испугался, что дядюшка снова не ответит, но он все же негромко проговорил, будто выдавая слова против воли:

– Дело, в которое мы ввязались, намного более опасное, чем могло показаться вначале. И прежде чем решать, что делать дальше, мне нужно как следует все обдумать.

– Что именно обдумать?

Доктор Доу не ответил и повернулся к окну.

Джаспер возмущенно засопел. До него донеслось лишь едва слышное, произнесенное одними губами: «Балерина… балерина…»

Когда кеб остановился у сломанного моста Гвоздарей, злости Джаспера уже не было предела. Но дядюшка этого словно не замечал. Он поднял воротник – дул довольно сильный ветер, да и стало накрапывать. Обойдя дом мистера Киттона, они двинулись к каналу.

Брилли-Моу, Подметка Брилли-Моу, Грязный канал, Чугунная вода… У этого канала было множество названий. Разделяя Тремпл-Толл и трущобы Фли, он походил на коридор между двумя старыми комнатами, куда сметают пыль и грязь из обеих: по его берегам высились горы мусора, гавани в Керосинной заводи стояли заброшенные, в окрестностях их обреталось отребье различного посола. Из семи мостов, прежде соединявших Саквояжный и Блошиный районы, целым остался один лишь мост Ржавых Скрепок – остальные были разрушены. А что касается места, куда направлялись доктор Доу и его племянник, так оно вообще считалось в Тремпл-Толл самой дырявой-предырявой дырой.

Канал на участке берега между мостом Гвоздарей и Хриплым мостом казался вымершим. Изредка мимо чадили трубами буксиры, загребая колесами грязную воду, но волнение, ими оставленное, быстро успокаивалось, и смоляная гладь вновь становилась неподвижной.

Натаниэль Доу морщился от стоявшего на берегу запаха (смеси скипидара и протухших яиц), при этом шел он довольно быстро, так что Джаспер едва за ним поспевал. Мальчик все выглядывал блох на том берегу Брилли-Моу, но ни одной, к своему разочарованию, не увидел: вероятно, днем они отсыпались.

– Ты мне расскажешь, куда мы идем, дядюшка? – спросил мальчик, когда они вышли к узкоколейному рельсовому пути, проложенному вдоль воды. – Если ты собирался все держать в секрете, то не нужно было меня звать, когда мадам Леру принесла того гремлина! Ты считаешь, что мне нельзя доверять?

– Не говори глупости, – сказал доктор. – Разумеется, я так не считаю. – Он поглядел на племянника и вздохнул. – Что ж, вероятно, ты прав. Я должен извиниться перед тобой, Джаспер.

Джаспер сперва даже не поверил своим ушам. Он уже хотел было выдать дядюшке список гневных заявлений, которые придумывал всю дорогу, но дядюшка повел себя непредсказуемо, и ему пришлось их все проглотить. Вкус у них, скажем прямо, был не очень.

– Ты расскажешь мне про балерину?

– Разумеется. Но немного позже. Я не планировал ничего от тебя скрывать, но мне действительно нужно было подумать, Джаспер. Я знаю, что мы окончательно впутаемся в это опасное расследование и пути назад не будет, как только я расскажу тебе о своих догадках. И меня это беспокоит: ты не сможешь остаться в стороне, когда все узнаешь, учитывая твою страсть к различным тайнам и приключениям, невзирая на риск.

Доктор Доу был прав: Джаспер обожал тайны, и сейчас слова дядюшки заинтриговали его еще больше. Что же такого тот узнал в лавке шестеренок?!

– Время близится к полудню, – добавил доктор. – Нужно будет найти место, где можно наверстать завтрак. Предлагаю там все подробно обсудить. Но прежде у нас дело на берегу.

Рельсы между тем свернули на ржавые мостки, которые вонзались в канал длинным носом. На самом краю мостков, в сотне ярдов от берега, стоял зеленый вагончик с круглыми окнами и дымящими трубами. У поворота рельсового пути в землю был вбит столб с указателем «Финлоу».

Они шли дальше…

Ветер стал злее. Джаспер поежился.

– И конечно, что это за дело на берегу, ты мне тоже не расскажешь? – спросил он.

– Отчего же? – сказал доктор Доу, обходя труп собаки. – Все дело в этих куклах…

– Куклах? – удивился Джаспер. – При чем здесь куклы? Мы ведь шли по следу гремлина!

– Боюсь, это неразрывно связано. Как ты помнишь, найденные в желудке мертвого гремлина крохи фарфора – это не до конца переваренные осколки куклы, которую, по словам мадам Леру, разбил гремлин. Я думаю, именно кукла была смазана гремлинской отравой.

– Это и так понятно, – пробурчал Джаспер. – Гремлин залез в окно к мадам Леру, попытался съесть куклу и отравился.

– Почти все верно, – кивнул дядюшка. – Кроме того, что гремлин залез в окно. Он уже был в комнате… Ты не обратил внимания, что в этой истории мы столкнулись с двумя куклами? Кукла мадам Леру и кукла Малышки Молли из Странных Окон – обе разбиты, и разбиты при странных обстоятельствах. Я думаю, что в каждой было по гремлину.

– Внутри кукол? – поразился Джаспер. – Но почему они были внутри кукол?

– Хороший вопрос, Джаспер. Полагаю, их привезли в Габен таким образом.

– Это сделал Фиш!

– Несомненно.

– А куда мы сейчас идем?

– Этих кукол, помимо их… гм… содержимого, объединяет кое-что еще. – Доктор Доу огляделся по сторонам, словно кого-то выглядывая. – Тот, у кого они были куплены, старьевщик мистер Бо. Нам нужно проследить путь куклы мадам Леру до момента обнаружения мертвого гремлина. Я хочу подтвердить свою догадку.

– Догадку?

– Пока что мы строим одни догадки, и нам нужны веские доказательства, чтобы двигаться дальше.

Джаспер кивнул:

– Ты всегда говорил, что, прежде чем брать в руки скальпель, нужно выяснить, в чем именно дело.

– Боюсь, мы режем посмертно, Джаспер, и это дело с самого начала было вскрытием. – Доктор вздохнул, угрюмо глядя на канал. – Все уже свершилось, а мы пытаемся угнаться за вчерашним днем…

Это было сказано настолько мрачно, что Джасперу стало не по себе.

– Угнаться?

– Ну, или хотя бы узнать о том, что произошло.

Канал был затянут дымкой. Там и здесь из воды торчали ржавые остовы давно разрушенных сооружений – никто и не упомнит уже, что это было. Подобные кованые конструкции высились и на берегу, напоминая ребра гигантских автоматонов. Между ними пристроились ветхие домишки, сколоченные из досок и крытые всевозможным тряпьем.

У этих неказистых строений суетились люди, чем-то похожие на больших горбатых мышей – с черными от сажи лицами, напялившие едва ли не сотню различных одежек, на головах у всех были бесформенные шляпы.

Доктор Доу не понимал, что эти люди делают, – для него они просто бесцельно ходили по берегу грязного канала, громко улюлюкали и дули в гнутые медные рожки, когда мимо тарахтел буксир или пакетбот. Чуть более осмысленным делом занимался мистер Бо.

Старьевщика было видно издалека благодаря фонарю, торчавшему из-за его спины и нависавшему над головой на длинной железной шее. Из-за этого фонаря он напоминал глубоководную рыбу.

Мистер Бо бродил у самой кромки воды, время от времени что-то подбирал с земли, пристально разглядывал найденное, после чего либо выбрасывал обратно, либо забирал с собой. За ним волочилась скрипучая тележка на ручке, полная добытых за утро сокровищ: чаще всего ему попадались старые зонтики и дырявые башмаки.

Доктор Доу и его племянник подошли к старьевщику и поздоровались. Тот поглядел на них испуганно и недоверчиво, но, убедившись, что никто, кажется, не намерен его бить или отбирать у него добытое, щербато улыбнулся.

Джаспер хмыкнул – старик показался ему презабавным.

На голове у мистера Бо была грязная вязаная шапка с длинными ушами, глубокие морщины покрывали лицо, коричневое из-за въевшейся в кожу за годы ржавчины, а крошечные, размером с пенни, круглые защитные очки лишь усугубляли и без того комичный вид старьевщика.

– Хотите чего-нибудь… кхе-кхе… прикупить? – сипло спросил мистер Бо. По его раскрасневшемуся носу было видно, что он простужен. В подтверждение этого старик достал из-под воротника латаного пальто клетчатый носовой платок и шумно высморкался. После чего платок вернулся на место.

– Боюсь, нам ничего не нужно, – с некоторой брезгливостью оглядел содержимое тележки старьевщика доктор, и мистер Бо тут же отшатнулся и скривил обветренные губы.

– Ну, тогда вам нечего здесь… кхе-кхе… делать, на нашем бережку. Нам не о чем говорить.

Джасперу стало ясно, что дядюшкина прямолинейность здесь не сработает. И верно: мистер Бо боялся высокого бледного джентльмена в цилиндре. Он считал, что таким людям на канале не место и уж если этот незнакомец сюда пришел, то ему точно что-то надо, и это «что-то» явно ничем хорошим для него, простого старьевщика, не обернется. По лицу мистера Бо и по его бегающим под стеклами защитных очков глазам Джаспер понял, что старьевщик всего в одном мгновении от того, чтобы либо броситься бежать, либо закричать, призывая на помощь своих береговых соседей.

– На самом деле мы ищем кое-что, мистер Бо! – поспешно сказал мальчик. Он попытался исправить ситуацию, пока дядюшка все окончательно не испортил. – Мы хотим у вас кое-что купить!

– Да? И что же вы ищете? – с подозрением в голосе спросил мистер Бо.

– Книгу. – Мальчик улыбнулся, пытаясь с помощью этой улыбки успокоить старика. – Мы знаем, что она у вас есть.

– Что еще за книга?

– Это справочник. «Вредители шестереночного дела».

Доктор Доу недоуменно поглядел на Джаспера. И все же он не мог не признать, что племянник очень ловко спас положение: старьевщик, кажется, уже не боялся. Или же, что более вероятно, просто не умел одновременно и бояться, и вспоминать.

Мистер Бо задумался.

– Что-то не припомню… кхе-кхе… никаких вредителей. А с чего вы решили, что такая книжка у меня может быть?

– Мистер Клокворк сказал, что когда-то вам ее отдал.

– О, так вы друзья Артура! Так бы сразу и сказали!

– Да, мистер Клокворк – наш друг.

Старик окончательно успокоился.

– Книги – неходовой товар, – пожаловался он. – Давненько их… кхе-кхе… не покупают. Я держу книги в сарае, использую на растопку. Порой у меня их выменивает Билл Гримсби – я даю их ему для топки его паровичка. Вы знаете Гримсби? – Мистер Бо ткнул рукой в перчатке-митенке вдаль.

Там, по берегу, дребезжа и грохоча, катило какое-то самоходное устройство с виду крайне ненадежной конструкции. Что-то в нем было от экипажа, что-то – от велоцикла. В движение оно приводилось здоровенной угольной печью и простейшей паровой машиной. Диковинный механизм, ворча и поругиваясь, катил на не менее чем дюжине разномастных колес – казалось, его владелец налепил эти колеса там и сям просто ради удовольствия, но именно благодаря им этот странный экипаж весьма бодро и проворно двигался по неровному, засыпанному ломом берегу. В кресле за рычагами сидел худосочный старик с клочковатой бородой. Время от времени он яростно сжимал грушу клаксона, разгоняя чаек.

– Тот джентльмен на берегу?

– Он собирает масло с канала, выцеживает его из воды и продает. Вот ему я и отдаю порой книги.

– А может, вредительский справочник все еще у вас? – с надеждой спросил Джаспер.

– Ну, пошаркали глянем, – сказал мистер Бо, и они направилась к его сараю.

Сарайчик старьевщика прислонился к одному из домишек на берегу. Ключа не было – лишь засов. Прежде чем войти внутрь, мистер Бо несколько раз крутанул рукоятку под мышкой, и тонкая шея фонаря со скрипом сложилась – фонарь теперь покачивался прямо над его головой.

Джаспер заглянул в сарай: книг там было множество – они высились до самой крыши, и найти нужную казалось чем-то невозможным. Но мистера Бо это не смущало, и он принялся воодушевленно разгребать завалы, откладывая просмотренные томики в сторону.

– А сколько вы мне дадите за книгу, если я найду ее? – спросил старьевщик.

– А сколько вы хотите?

– Ну… пенсов двадцать пять…

– Если вы разыщете ее, я готов заплатить вам пять фунтов, – важно заявил доктор Доу.

В «Книжной лавке мадам Бохх» на площади Неми-Дре самая дешевая книга стоила двадцать фунтов, и даже в чуть более скромном «Переплете» с Пыльной площади дешевле десяти фунтов книгу было не найти. Давать мистеру Бо меньше фунта, в понимании Натаниэля Доу, было грабежом. К тому же он рассчитывал купить заодно и немного благосклонности этого старика – ради дела.

Что ж, у него вышло. Старьевщик воскликнул: «О!» – и принялся перебирать книги с еще большим энтузиазмом – как будто кто-то подкинул в топку самого мистера Бо немного угля. Пока он искал, Натаниэль Доу решил завести речь о том, что его действительно интересовало. – Насколько мне известно, мистер Бо, – начал доктор, – какое-то время назад у вас были замечательные фарфоровые куколки, почти новые…

– Совсем новые! – уточнил старьевщик.

– Конечно-конечно. У вас еще есть такие? Думал сделать подарок племяннице моей экономки – она скоро приедет к ней в гости.

Отчасти это было правдой: скоро к миссис Трикк должна была приехать ее племянница, о чем она не уставала напоминать примерно по сто раз на дню. Правда, Натаниэль Доу не имел ни малейшего представления, играет ли она в куклы. Но, вероятно, все же играет: доктор считал, что девочки и куклы неразделимы, как человек и его склонность к самокопанию.

– Э-э-э, нет… – проговорил старьевщик, не поднимая головы от книг. – Они быстро разошлись.

– А сколько у вас их было?

– Да пять штучек всего. Раскупили в первый же день… кхе-кхе… Вот куклы – ходовой товар, и почему никто не берет непарные башмаки? Они ведь ничем не хуже!

Доктор сделал вид, что задумался, хотя следующий вопрос он заготовил заранее:

– Может, я смог бы купить такую куклу там, где вы их добыли?

– Э, нет, их там совсем не осталось. Я их сразу все и заполучил… кхе-кхе… Мистер Стиппли выкинул их, а я сразу почуял, что они чего-то да стоят. Мистер Стиппли пришел с ящиком на берег, открыл его ломиком. Он, видать, думал, что там что-то ценное, а внутри были только куклы, и он разозлился. Мистер Стиппли спустил ящик на воду и ушел, а я достал его багром, пока он не уплыл.

– Мистер Стиппли… Не тот ли это воришка с вокзала? Рыжий, с торчащими передними зубами? У него еще часто бывают сломаны пальцы.

– Он самый, сэр, – усмехнулся мистер Бо.

– А как вы думаете, где он взял тот ящик?

– Ну, видать, по почте получил… – рассмеялся старьевщик, считая шутку остроумной. – На ящике том было множество штемпелей, какие на посылки ставят.

– А у вас еще остался этот ящик?

– Я его порубил и в топочку отправил. Холодная ночь была в туманный шквал.

– Холодная, верно. Вы не припомните, какие штемпели там стояли?

– Не-а. Но там было много указаний, что внутри содержится что-то очень хрупкое. Так ведь речь о куколках шла! Конечно, они хрупкие. Ой… снова не то, – проворчал старик, откладывая очередную книгу с неподходящим названием.

– Никаких адресов на ящике не значилось? Может, был адрес получателя? – спросил доктор Доу, и Джаспер возмущенно округлил глаза, посмотрев на дядюшку, – мол, старик вот-вот почувствует, что его допрашивают.

– Не припомню, мистер. Я ж не особо вглядывался… Да где же этот справочник вредительский-то?! – в сердцах воскликнул мистер Бо и судорожно закашлялся. Достал платок, высморкался и продолжил поиск.

– Итого пять кукол… – негромко проговорил доктор Доу, словно записывая новые сведения в свой внутренний блокнот. – А кому вы продали тех кукол?

Его вопросы действительно могли бы показаться подозрительными, но мистер Бо не ожидал подвоха от друга мистера Клокворка, к тому же он был слишком занят поиском книги за целых пять фунтов.

– Одну купила мадам Леру, которая живет здесь неподалеку, заплатница и очень добродушная особа, – сказал старьевщик. – Еще одна досталась миссис Холлер из Странных Окон – она купила ее для своей дочурки Молли. Третью куколку я продал старушке, от которой сильно пахло кошками, а четвертую – пригожей молодой мисс у Рынка-в-сером-колодце. Последнюю забрал неприятный мистер с зеленым зонтиком. Я шел в харчевню «Подметка Труффо», когда он остановил меня, заинтересовавшись куклой в моей тележке. Их было двое, и другой мистер, печальный человек с длинным полосатым шарфом, спросил, зачем ему понадобилась эта кукла. На что мистер Зеленый Зонтик ответил, что это подарочек для их босса… – старьевщик на мгновение замер, обернулся и испуганно проговорил: – Брекенбока.

В том, что мистер Бо боится произносить это имя, не было ничего удивительного, поскольку принадлежало оно весьма жуткой персоне из Фли, хозяину уличного театра и просто крайне неприятной в общении личности, о которой даже в Саквояжном районе ходило множество мрачных слухов.

Что касается доктора Доу, то одно лишь упоминание Брекенбока заставило его поморщиться, словно ему под нос сунули нечто тухлое. У него с хозяином балагана из Фли были свои старые дела, и ему очень не хотелось писать этому злыдню с вопросами о кукле. Впрочем, доктор догадывался, что это излишне: видимо, кукла, доставшаяся Брекенбоку, так же разбита, как и все остальные куклы из ящика.

– О! Я нашел! – счастливо воскликнул старик. – Нашел вашу книжку! Пять фунтов мои! Пять фунтов мои!