Текст книги "О носах и замка́х"

Доктор вспомнил.

– Вы и есть П. У. Трикк?

– Полли Уиннифред Трикк, – кивнула девушка.

– Я думал, вы… младше, – сказал доктор Доу. И правда, он полагал, что племянница его экономки – девочка возраста Джаспера. Гостье же на вид было около двадцати пяти лет.

Любая другая мисс на месте Полли Трикк тут же вспыхнула бы, но гостья лишь изогнула бровь.

– Что ж, – задорно сказала она, – а я думала, что вы старше! Учитывая, как мне вас в письмах описывала тетушка.

– И как же она, смею поинтересоваться, меня вам описывала?

Доктор догадывался, что его острая на язык экономка не могла написать о нем ничего хорошего, и кажется, у миссис Трикк с ее племянницей наличие острого языка было семейной чертой. Что последняя тут же и подтвердила:

– Я-то ожидала увидеть старого хрыча, съевшего в доме все сухари и самого превратившегося в сухарь, но жизнь полна прекрасных разочарований! Вы предложите мне войти или хотите, чтобы я просочилась через дымоход?

Доктор окинул гостью подозрительным взглядом. Судя по тому, какой стройной и к тому же фамильярной была Полли Уиннифред Трикк, она вполне могла осуществить свою угрозу. И некоторое время он даже всерьез рассматривал данную перспективу, но в какой-то момент все же вздохнул и пропустил гостью в дом.

Когда Полли Трикк вошла в гостиную, Джаспер уставился на нее во все глаза. Он сразу понял, кто это, – как минимум потому, что всегда внимательно слушал миссис Трикк, а та целую тысячу раз предупреждала, что ее племянница приедет погостить. Но он и подумать не мог, что эта племянница будет настолько… необычной.

Джаспер ожидал увидеть чинную и очень строгую молодую женщину, похожую на их экономку, но ему предстало нечто совершенно невероятное. Начать с ее одежды: прежде он никогда не видел в этом городе подобных цветов – они были мягкие и… светлые. Глядя на эту девушку, мальчик подумал, что город вдруг странным образом порвался в том месте, где она стояла.

– Ух ты! – только и смог выговорить Джаспер, на что девушка звонко рассмеялась и бросила угрюмо подошедшему Натаниэлю Доу:

– Вот! Учитесь, доктор!

И голос ей очень подходил – мелодичный, певучий.

Услышав его, Клара зажужжала и взмыла в воздух – она тут же принялась кружить над гостьей, видимо, спутав ее с большим нежно-голубым цветком.

– Ой! А это что такое милое?! – восхищенно воскликнула девушка.

– Это Клара, – сообщил Джаспер. – Она здесь живет.

– Очень приятно познакомиться, Клара, – сказала гостья.

Мальчик вспомнил, что совсем недавно целый месяц провел у своей бабушки, которая с утра и до ночи наставляла его в манерах, поэтому вскочил со стула и представился:

– А я Джаспер. Джаспер Доу, мэм.

– Полли Трикк, – представилась гостья. – Но вы, юный сэр, можете звать меня просто Полли.

– Мисс Трикк… – начал было доктор, но Полли его прервала:

– Вы тоже можете называть меня Полли, доктор.

– Боюсь, это было бы неуместно, – проворчал доктор Доу, и Джаспер возмутился. Дядюшка и его занудство могли испортить впечатление этой невероятной Полли о них. Но та не подала виду.

– Тогда вы можете называть меня «мисс Полли», доктор. На такие жертвы вы готовы пойти?

Доктор задумался, после чего важно сообщил, что да, готов.

Дверь кухни распахнулась, и из облака пара вынырнула миссис Трикк.

– О! Полли! Ты уже здесь! Как я рада тебя видеть!

– Тетушка!

Они обнялись, после чего экономка, прищурившись, поглядела на доктора Доу: оценила его поджатые губы, грустное выражение лица и заключила:

– Вы уже, верно, познакомились с моей племянницей из Льотомна.

Натаниэль Доу ничего не ответил, и миссис Трикк повернулась к девушке.

– Я ожидала тебя только к вечеру! У меня сейчас так много дел…

– Я не буду тебя отвлекать. Если бы мой «Юго-западный экспресс» не задержался из-за какой-то поломки, я и правда прибыла бы только к вечеру.

– Но если он сломался, то как так вышло, что ты добралась раньше? – удивилась тетушка.

– О, это очень запутанная история, – сказала Полли. – Терять время и торчать на вокзале мне не хотелось, и я села на поезд до Черчилла, но оказалось, что кто-то подменил названия перронов, я ошиблась поездом и вместо Черчилла приехала в Дарлингтон. Подменили названия перронов, вы можете в это поверить?! Но я не отчаивалась и в Дарлингтоне купила билет на дирижабль «Шторнуэй», который следовал через Вороний кряж до Уиллабета. Во время полета над горами случилось еще одно неприятное происшествие: в кают-компании один пассажир перепутал наши саквояжи и сошел на маяке «Вороний глаз № 9». Я обнаружила это почти сразу после отлета, но было поздно, и пришлось ждать до следующей станции.

– Вам удалось вернуть саквояж? – спросил Джаспер, слушавший историю Полли с раскрытым ртом.

Девушка кивнула.

– Сойдя с дирижабля на станции «Вороний глаз № 12», я села в вагончик на рельсовой дороге, которая соединяет все горные маяки, и, добравшись до «Вороньего глаза № 9», нашла своего бывшего попутчика, рассказала ему о произошедшей путанице и вернула саквояж. Вот только я оказалась вовсе не там, где рассчитывала, да и следующего дирижабля пришлось бы ждать целую неделю. Тут пришло сообщение, что в горах началась снежная буря и «Шторнуэй» застрял на станции у Червивых пропастей – он все еще был на Вороньем кряже, вот только как добраться до него с девятого маяка во время бури!

– Парадоксально удачно и неудачно одновременно, – прокомментировал доктор. – Впрочем, очевидно, вы не стали дожидаться следующего дирижабля.

Полли улыбнулась.

– Мой бывший попутчик чувствовал вину из-за того, что мне пришлось сходить с дирижабля и возвращаться, и предложил помочь. Оказалось, что он был одним из семейства Шеллоу, которое добывает люмир на Вороньем кряже, а глубоко под горами есть еще одна рельсовая дорога – ею пользуются шахтеры. Господин Шеллоу выделил мне пародрезину, и за несколько часов я добралась до станции, где укрылся от непогоды мой дирижабль. Через два дня буря закончилась, мы отчалили и вскоре без происшествий преодолели оставшуюся часть кряжа, а еще через три дня прибыли в Уиллабет. Там я успела пересесть на уже отходивший поезд «Кранглин». Четыре с половиной часа в дороге, и я здесь. В итоге, как ни странно, я не только не задержалась в пути, но и опередила график.

– Настоящее путешествие! – восторженно заметил Джаспер.

– Для любителей пересадок, путаницы и суматохи, – хмуро добавил доктор Доу.

Часы начали отбивать девять утра. Пчела Клара уселась посреди стола, где принялась жужжать, требуя свой кекс.

– Мы будем пить чай! – сказал Джаспер. – Вы же присоединитесь к нам, Полли?

– О, какие манеры! – рассмеялась гостья. – Конечно, я с радостью приму приглашение.

– Миссис Трикк, вы составите нам компанию? – спросил доктор.

– У меня очень много дел, – напомнила экономка. – Я вам накрою к чаю и удалюсь, с вашего позволения. – Она поглядела на племянницу. – Полли, я очень рада, что ты приехала, после обеда я закончу с делами, и мы с тобой обо всем поговорим.

– Конечно, тетушка!

Полли повесила пальто и шляпку на вешалку в прихожей. Ее вьющиеся темно-русые волосы были собраны в узел на затылке, заколотый витыми булавками. Без верхней одежды, в своем голубом платье, она казалась еще невесомее. Тень от полей шляпки больше не падала ей на лицо, и обитателям дома № 7 предстали живые карие глаза, нос со слегка вздернутым кончиком и тонкие губы, которые она то и дело покусывала.

Невзирая на вялые протесты доктора, гостья решила помочь с приготовлениями к чаю. При этом она постоянно озиралась по сторонам, во все глаза разглядывая гостиную, в которую попала.

Особое ее внимание привлек варитель. Она сказала: «Какая забавная штуковина!» – но доктор Доу в своей машине для кофе и чая ничего забавного не видел: обычный варитель «Хноппиш», правда, уже довольно старенький. И все же, несмотря на свой возраст, работал тот прекрасно: шипел, фыркал, хлюпал, а механическая рука подавала собравшимся на чаепитие чашку за чашкой. Из кухни на стол в гостиной переместились кружевные салфетки (гордость миссис Трикк), приборы и блюдо с кексами. Джаспер запасся пачкой «Твитти».

Миссис Трикк проверила, достаточно ли подсахарено молоко в блюдце у Клары, и требовательно поглядела на доктора Доу, чтобы он убрал портсигар со стола. Затем одарила строгим взглядом Джаспера – просто так, чтобы сильно не расслаблялся. Перед тем как покинуть гостиную, экономка прошептала на ухо племяннице: «Не сломай мне доктора, прошу тебя, Полли», – после чего попрощалась со всеми и удалилась. Она действительно выглядела весьма занятой.

– Вы впервые в Габене? – спросил доктор Доу, когда все сели за стол.

Полли кивнула и подула на чашку. Джаспер глянул на нее с завистью – ему дуть на чашку запрещалось: дядюшка говорил, что это признак дурных манер.

– И как вы его находите? – Натаниэль Доу выразительно поглядел на гостью, надеясь, что она поймет его взгляд и прекратит дуть, но та лишь улыбнулась и продолжила дуть как ни в чем не бывало.

– Очень похож на Льотомн. Но в то же время и не похож. Экипажи другие, трамваи другие, какие-то причудливые музыкальные тумбы на перекрестках – синие, с трубами. Я давно хотела побывать в Габене.

– Правда? – удивился Джаспер. – Но здесь же уныло и скучно.

– Может, для жителя Габена так и есть, но вот мне, к примеру, очень любопытно поглядеть на ваш Старый центр, сплошь застроенный высотными домами. Это правда, что там улочки находятся так низко, что, стоя на них, почти не видно неба? И что можно постареть, если вздумаешь подняться на самый верхний этаж?

– Все правда! – радостно заявил Джаспер, но доктор на всякий случай уточнил:

– Если вы полагаете, что у вас вырастет седая борода от подъема на верхние этажи домов-башен Старого центра, то это не так.

– Ну, чтобы у меня выросла седая борода, это должен быть очень-очень-очень высокий дом. – Полли подмигнула Джасперу, и тот хихикнул.

– К тому же там есть лифты, – словно не услышав ответ гостьи, сказал доктор.

– А еще я очень хочу увидеть Пыльное море! – добавила Полли. – Целое море пыли – это же просто невероятно! Также в моем списке габенских достопримечательностей ваши знаменитые огромные блохи, которые, как я слышала, могут перепрыгивать с дома на дом.

– Уж очень сомнительные достопримечательности, – проворчал доктор Доу и, вооружившись блестящими приборами для чаепития, взялся за расправу над кексами. – Как по мне, действительно стоящим внимания в Габене являются лишь побочные эффекты.

– Какие еще побочные эффекты?

– Здесь изготавливают лекарства, которые обладают поистине уникальными вторичными свойствами, мисс Полли. Некоторые из этих свойств поистине поразительны. Подобного вы больше нигде не встретите. Рекомендую вам заглянуть в одну из наших аптек, полюбоваться на баночки и поговорить с аптекарями.

Полли хмыкнула:

– Непременно занесу в свой список мест для посещения аптеку, доктор. Что может быть занимательнее, чем стоять в темной пыльной аптеке и разглядывать баночки с лекарствами!

Доктор не уловил иронии и кивнул: лично он мог разглядывать лекарства часами.

У Джаспера меж тем накопилась целая коллекция вопросов, и он все пытался выбрать подходящий, но, как это часто и бывает, спросил совсем не то, что собирался:

– Так вы и правда из Льотомна?

– Правда-правда, – с неизменной улыбкой отвечала Полли. – А что, непохоже?

– Говорят, там живут одни странные люди, ну, вы знаете… чудаки.

Лишь сказав это, Джаспер тут же понял, как его слова могли прозвучать. Но Полли не обиделась:

– Сочту это за комплимент!

Полли отпила из чашки и втянула носом запах кексов, выстроившихся на кремовый парад на ее тарелке.

В то время как доктор Доу угрюмо глядел в свою чашку, словно открыл там целый невиданный прежде кофейный мир, населенный мрачными кофейными монстрами, Джаспер не мог оторвать взгляд от гостьи. Его интересовало буквально все, что с ней связано, ведь до этого он никогда не разговаривал с человеком из Льотомна, если не считать их экономку, ну, и мистера Фиша, само собой.

– А это правда, что у вас разговаривают коты? – спросил он.

– А у вас нет? – Брови Полли поползли вверх. – Поразительно! И что же они делают целыми днями? А как они совершают заказы в лавках? Или подают в суд? Или обсуждают театральные новинки?

– Ну… – Джаспер был сбит с толку, – они мяукают. И шипят. И воют. Но чаще мяукают.

– Ну, а у нас разговаривают, как вы и я. Я думала, это везде так. Коты у нас все говорят. Временами кажется, что лучше бы они помолчали. – Полли снова подмигнула Джасперу и взялась за кекс. – Старые добрые тетушкины кексы! Как же я по ним скучала!

– Так у вас там действительно всегда осень? – спросил Джаспер.

– Ну разумеется, – подтвердила Полли с таким видом, как будто это была обыденная, особо ничего не значащая вещь. – Сейчас заканчивается млевн, месяц туманов и первый месяц осени. А за ним последует…

– А вы знаете Фиша? – спросил неожиданно мальчик, и дядюшка вскинул на него злой взгляд.

– Джаспер, – сказал он, не моргая, – хватит засыпать мисс Полли вопросами.

– Но я совсем не против. Фиш, ты сказал? – Гостья на мгновение задумалась. – Нет, не знаю. А я должна его знать?

Джаспер и так понял, что сказал лишнее, смутился и попытался выкрутиться:

– Ну, он тоже из Льотомна.

– Ну не могу же я знать всех из Льотомна, это было бы очень… очень странно.

– Да, это было бы странно, – согласился доктор Доу.

В гостиную вернулась миссис Трикк. Экономка принесла блюдо, на котором красовался торт с миндалем – она посвятила ему все утро и большую часть ночи. Судя по всему, до нее дошла часть разговора.

– А что вообще происходит сейчас в Льотомне? – спросила миссис Трикк, поставив торт в центре стола и взяв на руки уже было сунувшуюся к нему Клару. – Давненько я не получала оттуда новостей.

– Ой, много чего происходит, тетушка, – сказала Полли. – Недавно состоялась громкая премьера в театре Людей-Кукол. Громкая потому, что прима-балерина стреляла в господина бургомистра прямо со сцены, представляешь? Полиция гоняется за каким-то писателем. В газетах пишут о том, что электриситет вернул кого-то к жизни. Город взбудоражен сильнее обычного.

– Все по-старому, – проворчала миссис Трикк и снова удалилась на кухню.

– А банки? – спросил Джаспер, бросив быстрый взгляд на дядюшку, который снова принялся хмуриться. – Мы слышали, что в Льотомне была целая череда ограблений банков! У нас тоже ограбили банк. А у вас поймали ваших грабителей?

– Нет, – сказала Полли. – Они очень ловкие и изобретательные.

– Правда? – улыбнулся Джаспер.

– У полиции были какие-то подозреваемые, но, насколько я знаю, дело не особо продвинулось. Говорят, грабители сбежали из города.

– Интересно, куда же они направились… – сказал Джаспер.

– А чем вы занимались в Льотомне? – спросил Натаниэль Доу, стараясь перевести тему. Джаспер в его понимании сейчас вел себя невыносимо, неосмотрительно и исключительно легкомысленно.

– О! – воодушевилась Полли Трикк. – Я летала на своем чудесном аэроцикле «Коржик» и доставляла открытки.

– Аэроцикле? – удивился Джаспер.

– А у вас их разве нет? Аэроцикл очень похож на велоцикл, только с пропеллерами и оболочками, как у воздушных шаров. Это самый простой способ подняться в небо в Льотомне.

– А что за открытки вы доставляли? С пожеланиями вроде «Желаю тебе споткнуться и свернуть себе шею, Джек»? – со смехом спросил мальчик.

– Что за ужасы, Джаспер?! – возмутился доктор.

– Мистер Киттон мне показывал, – сказал Джаспер. – Он собирался отправить ее одному из своих друзей.

Доктор Доу помрачнел, а невозмутимая Полли Трикк, наоборот, рассмеялась.

– Что это за мистер Киттон такой с такими вот друзьями?

Доктору меньше всего сейчас хотелось поддерживать разговор о мистере Киттоне.

– Значит, вы почтальон? – спросил он.

– Нет! Конечно же, нет! Я доставляю открытки! Я ведь уже сказала!

– Гм. И это, видимо, что-то иное.

– Конечно! В Льотомне открытки доставляют специальные курьеры. Это отдельная служба, хоть и приписанная к Главпочтамту Льотомна. Вот и я одна из них.

– Значит, вы не почтальон, – подытожил доктор Доу – он до сих пор не понимал разницы.

– Именно. Почтальоны доставляют закрытые письма, а мы – открытые. Это очень важная и ответственная работа – мы разносим мгновенные чувства и самые горячие эмоции: пожелания спокойной ночи или доброго утра, поздравления, напоминания и даже «Желаю тебе споткнуться и свернуть себе шею, Джек».

– А где сейчас ваш аэроцикл? – Джаспер бросил испытующий взгляд на саквояж Полли, стоявший на журнальном столике, словно чудно́е средство передвижения гостьи могло уместиться в сумке. – И почему «Коржик»?

На лицо Полли впервые наползла тень. По дрогнувшим губам и отведенному в сторону взгляду было ясно, что с ее аэроциклом произошло что-то очень печальное.

– Он остался в Льотомне, – тихо сказала она. – А «Коржик», – Полли тут же улыбнулась и посветлела, – ну, потому что он такой миленький, ну прямо как… как коржик!

У доктора Доу была аллергия на коржики, и отчасти как раз оттого, что они были «миленькими». У него все милое вызывало отторжение.

– Вы надолго в Габене? – В голосе доктора явно читалась надежда, что эта Полли Трикк забежала на мгновение поздороваться и уже спешит обратно на вокзал, чтобы отбыть в свой странный Льотомн.

– Дядюшка, – одними губами укоризненно сказал Джаспер.

Но Полли ничего не заметила.

– Скоро начнется ренн, месяц дождей, – сказала она. – Не люблю дожди. Это самый нервный месяц. Вот я и подумала: почему бы не погостить у своей любимой тетушки, пока он не закончится? Чудесная идея, не находите?

– Да, конечно, – буркнул Натаниэль Доу. – А сколько длятся эти месяцы?

– Каждый по-разному. Ренн длится восемьдесят шесть дней.

– О нет, – едва слышно проговорил доктор Доу, а Полли и Джаспер, не сговариваясь, улыбнулись.

– Я остановлюсь во флигеле у тетушки, – сказала Полли. – И, – она на секунду замолчала и каверзно поглядела на доктора, – не буду вас смущать.

– Меня невозможно смутить, – заявил доктор Доу, и племянник с удивлением обнаружил то, чего прежде в дядюшке не замечал, – легкое неловкое покраснение. Это было очень странно и необычно. А еще требовало детального изучения.

– Мы рады, что вы приехали к нам, Полли, – сказал мальчик.

– К своей тетушке, – уточнил доктор.

– И мы будем рады, если вы будете чувствовать себя у нас как дома, да, дядюшка?

Натаниэль Доу промолчал. Лично он не хотел бы, чтобы эта не поддающаяся законам логики и не знающая правил приличия особа чувствовала себя здесь как дома. А Джаспер словно затеял какую-то игру. Доктор не понимал, какую именно, но не собирался сдаваться и решил доказать племяннику, что его так просто не пронять и… не смутить.

– Разумеется, мы будем рады, – сказал он и поглядел на гостью. В ее карих глазах на миг промелькнул коварный блеск, словно она только того и ждала, а в улыбке отчетливо промелькнуло что-то недоброе.

В этот момент Натаниэль Френсис Доу понял, что с появлением Полли Трикк его жизнь вскоре коренным образом изменится и что это взбалмошное существо перевернет его дом кверху дном. Что ж, мог ли он знать в тот момент, насколько был прав.

Глава 2. Инкогнито

Вокзальные констебли Бэнкс и Хоппер решили взяться за ум. Они все обсудили и сошлись на том, что хватит с них рискованных затей и авантюр, да и терпение господина старшего сержанта совсем не резиновое. Как бы им ни хотелось наплевать на приказы и пуститься во все тяжкие, они понимали, что добром для них это не кончится. Ослушаться сержанта Гоббина, который велел им намертво прирасти к сигнальной тумбе и не отходить от нее ни на шаг? Нет уж, не такие они дураки.

Нынешнее положение, шаткое, будто одноногий канатоходец, было всяко лучше каких-то гипотетических благ, ради которых еще предстояло как следует расстараться. Вот они и замерли на посту, словно самые благонадежные и исполнительные служители закона, и вплоть до самого конца смены их никуда оттуда было не сдвинуть.

Очевидно, внушение господина сержанта не прошло зря, поскольку оба констебля не позволяли себе даже шелохнуться – а что уж говорить о том, чтобы расслабиться, присесть на скамеечку, раскрыть газету или побаловать себя чайком. Сегодня к ним придраться было решительно невозможно – и куда только делась их известная на весь Тремпл-Толл лень?

Жизнь на вокзале между тем шла своим чередом. На платформу «Дурчинс» подошел поезд из Хомстеда, а по вещателям объявили, что с платформы «Корябб» отходит поезд на Керруотер. Зал ожидания наполнился людьми, в вокзальном кафе было не протолкнуться, а в очереди за билетами у кого-то прихватило сердце, и он осел на парочку чемоданов. Рутина…

Никто на констеблей не обращал внимания. Никто, кроме маленького мальчика, которого держала за руку взволнованная дама с чемоданом, всматривающаяся в вывески над платформами. Мальчик тыкал пальцем в надутых от собственной важности полицейских и радостно восклицал: «Смотри, мама! Смотри!» Женщина велела сыну вести себя прилично и утянула его прочь.

В обычное время на тыкающего пальцами коротышку вокзальные констебли отреагировали бы в свойственной им манере, разразившись экспрессивной жестикуляцией и бурными ругательствами, но сейчас было не обычное время – стрелки на часах у обоих указывали на отметку «Стоять и не шевелиться!».

А между тем в паре кварталов от Чемоданной площади, у «Аптеки Медоуза», появились два господина – с виду обычные прохожие, ничем не выделяющиеся среди прочих.

Подошли к главному входу в аптеку они практически одновременно – один появился с улицы Граббс, другой – с Бромвью. Первый, весьма упитанный джентльмен в коричневом костюме в тонкую черную полоску, что-то насвистывал, вглядываясь в лица спешащих по своим делам людей; его широкое лицо раскраснелось, а глаза навыкате оценивали встречных нагло и бесцеремонно. Другой, высокий и массивный обладатель серого пальто, нервно озирал прохожих и, казалось, не совсем понимал, что делает и где находится; его прямоугольные плечи со стороны казались будто бы заправленными в тесный футляр, темно-серый котелок был ему откровенно мал.

В какой-то момент взгляды обоих встретились. Толстяк усмехнулся, а здоровяк облегченно вздохнул. Они подошли друг к другу и пожали руки.

– Недурно, – придирчиво оглядев мужчину в сером, выдал обладатель коричневого костюма.

– Весьма недурно, – ответил обладатель серого костюма. – Ты придумал себе имя? – Здоровяк боялся, что только он придумал себе имя, и не хотел выглядеть болваном.

– Разумеется, придумал, – развеял его страхи толстяк. – Мы же выступаем ин-ког-ни-то. – Последнее слово он произнес классическим заговорщическим шепотом. – Конечно же, нам нужны новые имена. Личности без имен – как плешивые без волос.

Его собеседник задумался было, а существуют ли плешивые с волосами, после чего, решив отложить этот сложный философский вопрос на потом, поинтересовался:

– И как тебя теперь зовут?

– Разрешите представиться: Монтгомери Мо.

– Где-то я уже слышал это имя… – Здоровяк попытался вспомнить, но на ум ничего не шло.

– Взял со старой афиши, – отмахнулся толстяк. – А тебя как звать-величать?

Громила набрал в легкие побольше воздуха и горделиво представился:

– Кенгуриан Берджес.

– Что? – Судя по исказившемуся в презрении лицу собеседника, тот не оценил. – Что за глупое имя?

– Ничего не глупое! – возмутился здоровяк. – И ничуть не хуже Монтгомери Мо!

– Кенгуриан? Такого имени вообще нет!

– А вот и есть!

– А вот и нет!

Спорить дальше не имело смысла, и об этом мистеру Мо и мистеру Берджесу своеобразно намекнули часы на столбе – они отбили полдень.

Мистер Берджес явно был оскорблен до глубины души и не спешил первым идти на примирение.

– Ну ладно-ладно, – сказал мистер Мо. – Кенгуриан так Кенгуриан. Будем спорить или уже пойдем?

Здоровяк все еще обиженно кивнул.

– Куда сначала?

– Нужно проверить наши новые личности… кхм… на пригодность. Ну и заодно перекусим.

– Ничего не имею против перекусить.

Они двинулись вниз по Бромвью, влившись в людской поток. Идти на своих двоих обоим было все еще не слишком привычно – обычно они не очень много расхаживали пешком.

Мистер Мо при этом подозрительно оглядывал спутника – тот так и не расстался со своим отвратительным колючим шарфом, который связала ему сестра. И это, по мнению мистера Мо, было весьма неуместно.

– Ты все сделал? – спросил он.

– Ну да. А ты?

Толстяк продемонстрировал бурый кожаный портфельчик.

– Все внутри. Не в руках же таскать. Взял портфель у соседа, старого мистера Кленси, – когда-то он служил клерком в какой-то занудной счетной конторе. Портфель подходит к образу, к тому же люди с пустыми руками вызывают больше подозрений и привлекают к себе ненужное внимание.

– Я как раз так и подумал, – сказал мистер Берджес, хотя было очевидно, что ни о чем подобном он и не думал.

В руках он держал холщовый мешок, не слишком-то сочетавшийся с его костюмом. В глазах мистера Мо серый обывательский костюм Берджеса с этим вот мешком выглядел так же органично, как крокодил на велоцикле.

– Что внутри? – спросил Мо.

– Сеть, – ответил Берджес. – Нам же нужно как-то его поймать.

– Что за бредни?! Ты всерьез думаешь, будто он попадется в сеть? Он же не рыба какая-то!

– Уверен, сеть пригодится, – упрямо проговорил здоровяк.

– Нет! Это полнейшая глупость! Ты болван!

– Ничего я не болван! И вообще, надоело, что тебе не угодишь. Имя ему не нравится, потом сеть. Мне вообще-то не с руки – вернее, не с ноги – блуждать там и сям.

– Ладно, не ворчи. Мы уже пришли.

«Пирожковая Патти Пи» на улице Бромвью представляла собой небольшую кухоньку с окошком-прилавком. Пирожки здесь пекли отменные – отравиться можно было не чаще десятка раз из сотни, что по меркам Тремпл-Толл значило никогда.

Как обычно в это время, у пирожковой толпилась очередь. Кенгуриан Берджес решительно двинулся было через нее, уже открыв рот для того, чтобы привычно разогнать столпотворение, но Монтгомери Мо его придержал.

– Ин-ког-ни-то, – прошипел он спутнику на ухо, и тот с недовольным видом встал в конец очереди.

Это было действительно мучительно. Люди у окошка никуда торопиться не желали – казалось, у них вся жизнь впереди, в то время как у Берджеса и Мо не было времени стареть в очереди. И тем не менее они терпеливо стояли и ждали, даже когда какая-то старуха почти пятнадцать минут пыталась решить, какой же пирожок взять, и перенюхала едва ли не все имевшиеся у мистера Пи.

Наконец старуха убралась восвояси, а очередь дошла и до них.

– Два пирожка с рыбой, – любезно улыбаясь, сказал Мо, а Берджес добавил слово, которое он пару раз в жизни слышал, но до сих пор никогда не произносил вслух:

– Пожалуйста. – Здоровяк не был уверен, правильно ли его вспомнил. Но доброжелательная улыбка, как любила говорить его сестра, исправит любую неловкость, и он улыбнулся настолько доброжелательно, насколько мог.

Патти Пи бросил на них испуганный взгляд, и оба напряглись: неужели ничего не вышло? Маскировка не сработала? Но лавочник не узнал их – его просто сбили с толку угрожающие оскалы этих типов.

– Два пирожка с рыбой, – проговорил он, заворачивая дымящиеся пирожки в коричневую бумагу. – С вас тридцать пенсов.

Громила Берджес не выдержал. Еще и платить?! После того как их заставили сперва топтаться в очереди, а после выговаривать различные недостойные слова?!

– Что? – возмущенно начал он. – Да как ты…

– Тридцать пенсов! Держите! – перебил толстый Мо и протянул лавочнику деньги, после чего взял пирожки и утянул спутника прочь от окна.

– Ты что, забыл? – процедил он, когда они отошли на достаточное расстояние, а Патти Пи уже занялся следующими покупателями. – Ин-ког-ни-то. А это значит, нужно платить по счетам, как все.

– Мне не нравится такая процедура, – хмуро ответил Берджес. – Она требует слишком больших жертв. Обычная процедура лучше.

– В нашем случае она невозможна, – напомнил Мо, – или ты хочешь отвечать перед… какое там у него кодовое имя?

– Приятный Малый.

– Да уж, с меня хватило нагоняев от Приятного Малого за глаза. Сперва эта старуха с ее кошками, потом Граймль, а потом и незаслуженное наказание. Так что у нас нет выбора – если мы хотим заполучить миллион, то его нужно сперва отыскать, а сейчас мы его можем отыскать только… при помощи чего?

– Ин-ког-ни-то, – надувшись, сказал Берджес.

– Вот именно.

Обед в виде пахучего пирожка с рыбой несколько унял дурное настроение мистера Берджеса. Правда, есть на ходу он не любил, к тому же его сестра часто говорила, что от этого тупеют. К сожалению, присесть на лавочку и спокойно заняться пирожком он сейчас не мог – Мо, который умял свой пирожок буквально за два укуса, терять время не хотел.

Они вернулись на перекресток и двинулись по Харт на восток, в сторону Бремроук.

Поедая свой пирожок, Берджес тем временем запричитал о том, как тяжело ему было объяснить сестре все происходящее, на что его спутник безразлично ухмылялся. Он считал, что придумал лучший на свете план, и едва ли не раздувался от гордости за него. Немного досаждало то, что некоторые детали в план внес Берджес. Больше всего сомнений вызывал тот фарс, который Берджес устроил у полицейского поста на вокзале. О чем он уже не в первый раз сообщил своему спутнику:

– Странная, конечно, была идея с подставными. И что, думаешь, никто не заметит разницы?

– Нет. А если все удастся, то плевать.

Сейчас на вокзале, у полицейской тумбы, констеблей Бэнкса и Хоппера заменяли весьма похожие на них мешки с соломой, одетые в мундиры и шлемы; на этих мешках были даже нарисованы краской лица, отдаленно смахивающие на лица констеблей. По задумке Берджеса, подставные должны были сыграть роль своих оригиналов и тем самым развязать им руки. И все же, несмотря на то что Мо сомневался в успешности данной инсценировки, как ни странно, до сих пор никто подмены не заметил. Проходя мимо тумбы, люди старались не таращиться – опускали глаза и пытались проскочить как можно быстрее.

– С Дилби трудностей не возникло? – спросил Берджес, когда они вышли на улицу Бремроук. Семафоры горели красным, мимо с грохотом проехал трамвай.

– Разумеется, нет. Это же Дилби, – ответил Мо, ухмыляясь.

И то верно: младший констебль Дилби не смог ослушаться приказа старшего коллеги и вынес тому из Дома-с-синей-крышей папку, в которой были собраны все материалы по делу ограбления «Ригсберг-банка». О возможном нагоняе для Дилби от начальства Мо не переживал – ему попросту было плевать.

– Так когда? – нетерпеливо спросил Берджес. – Когда мы уже изучим бумаги?

– Скоро. – Мо кивнул на загоревшийся синим семафор, и они шагнули на мостовую. – Сперва нужно кое-куда дойти и кое с кем встретиться.

– С кем? Ты посвятишь меня в свой план до конца?