Текст книги "Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций"

Казачий съезд и его решения произвели ошеломляющее впечатление на царскую администрацию [124]. Во время его работы вся деятельность местных гражданских и войсковых властей была практически парализована [125]. Спустя некоторое время опомнившиеся власти в спешном порядке ввели в Благовещенск вернувшийся с фронта из Маньчжурии Амурский казачий полк, однако казаки этого полка отказались выполнять приказы начальства о разгоне съезда и борьбе с местными забастовщиками. Командование вынуждено было выслать полк в Приморье, а в Благовещенск перебросить пехотные части, которые и подавили проходившую в городе забастовку почтово-телеграфных служащих и разогнали казачий съезд [126]. Его наиболее активные участники были арестованы и привлечены к судебной ответственности [127]. Расследование дела об организации, работе и постановлениях казачьего съезда велось военными властями во главе с командующим Приамурского военного округа. После окончания следствия был составлен «Обвинительный акт о лицах казачьего сословия Амурского казачьего войска, в числе 35 человек, преданных Приамурскому военному окружному суду командующим войсками Приамурского военного округа» [128]. В сентябре 1906 года военный суд приговорил 33 участников казачьего съезда к различным срокам заключения и другим наказаниям, из них, по одним данным, 9 человек [129], а по другим 24 [130], были осуждены на каторжные работы.

В декабре 1905 – январе 1906 года произошло серьезное волнение в станице Славянской Кубанского казачьего войска. В нем приняли участие местные казаки, крестьяне и примкнувшие к ним казаки 15-го Кубанского пластунского батальона [131]. Летом следующего года 20 казаков этого батальона были осуждены на различные сроки лишения свободы [132].

Всего за 1905 год брожения произошли в 17 донских [133], 40 кубанских [134], 12 терских, 7 уральских и в целом ряде оренбургских, сибирских, забайкальских и амурских казачьих станицах [135]. Всего же в этом году, по данным Л.И. Футорянского, было отмечено 488 волнений в 80 станицах различных войск [136]. В процентном отношении они в среднем охватили от 14 до 23% всех станиц [137].

Продолжались подобные события, хотя в гораздо меньших масштабах, и в следующем, 1906 году. Особенно значительных размахов во многих казачьих областях достигает крестьянское движение. Под его влиянием, а в Донской области и под воздействием мощного рабочего движения в ряде пролетарских и шахтерских центров, на территориях целого ряда казачьих войск вводится военное положение. Так, с 3 января 1906 года на военное положение была переведена Кубанская область, чуть позже – Терская [138]. В январе военное положение вводится и в пяти округах Донского войска [139]. Спустя некоторое время оно объявляется в Амурской области [140], затем в Забайкалье и во всей Сибири [141].

Аграрное крестьянское движение в ряде мест поддерживало и станичное казачество, например на Дону [142] и в других казачьих областях. В феврале 1906 года в Забайкальском казачьем войске были проведены дознания и следствия по фактам самовольного захвата «кабинетских» земель казаками станицы Титовской, по поводу беспорядков в 1-м военном отделе, привлечен к ответственности атаман станицы Сретенской, допустивший принятие на станичном сборе «приговоров», содержавших антиправительственные высказывания. По некоторым из приведенных фактов были возбуждены уголовные дела [143]. Летом-осенью этого же года донские казаки станиц Старочеркасской, Хомутовской, Котельниковской поддержали требования крестьян о разделе помещичьих земель [144].

Не ослабевали и требования станичного казачества об освобождении казачьих частей и подразделений от выполнения полицейских функций. Настоятельные просьбы по исполнению этих требований содержались в многочисленных «приговорах» и «наказах» станичных обществ, многие из которых направлялись в адрес Государственной думы. На сходе казаков терской станицы Незлобной был принят «приговор», в котором помимо политических требований имело место и положение об отмене полицейской службы казаков. При этом особо отмечалось единодушное мнение станичников: «Выразить чувство глубокой скорби по поводу вынужденной роли казаков в усмирении забастовщиков» [145]. Схожие по содержанию «приговоры» были приняты в станицах Ессентукской и Прохладной Терского казачьего войска [146]. «Наказы» с решительными требованиями освобождения казаков от полицейской службы в разное время были приняты и во многих донских станицах (Глазуновской, Егеревской и др.).

Драматические события, получившие большую известность и вызвавшие значительный общественно-политический резонанс как на Дону, так и далеко за его пределами, произошли в окружной станице Усть-Медведицкой. 17 мая 1906 года станичным атаманом был собран сход, на котором в соответствии с поступившими указаниями войсковых властей планировалось составить «приговор» об имущественном и семейном положении мобилизованных казаков льготных очередей. По сути дела, данный документ должен был одобрить призыв этих казаков в армию для несения «внутренней» службы. Однако в ходе станичного схода многие казаки выступили категорически против этого. Большое воздействие на собравшихся оказали страстные речи подъесаула Ф.К. Миронова и дьякона Н. Бурыкина. Сход практически единогласно отказался от навязываемого ему официального «приговора» и постановил не пускать находившихся на льготе казаков на службу. Более того, был составлен совершенно иной по содержанию «Наказ Усть-Медведицкой станицы Донским казакам», в котором говорилось о том, что полицейская служба недостойна звания казака, охрана помещичьих имений и интересов фабрикантов противны казачьим взглядам. Содержалось также требование «... казаков на службу не только не отдавать, но и возвратить уже забранных в полки 2-й и 3-й очереди» [147]. Этот так называемый «Усть-Медведицкий приговор», а тогдашняя печать и современники именно так называли «Наказ Усть-Медведицкой станицы Донским казакам», получил довольно большую известность и вызвал соответствующую реакцию и у казаков, и официальных лиц, и в различных слоях в целом.

Аналогичный по содержанию «наказ» был принят и на сходе казаков еще одной донской станицы – Усть-Быстрянской. В нем даже содержались более радикальные политические требования: провозглашение конституционной монархии и провозглашение Думы высшим законодательным органом. Отличались большой «левизной» и требования в социально-экономической области, особенно в аграрной сфере [148]. Однако данный «наказ» в силу ряда причин не получил столь широкой известности, как Усть-Медведицкий.

Настоятельные пожелания об освобождении от полицейской службы и роспуске казачьих льготных частей по домам выражались и в пяти «приговорах» кубанских казачьих станиц [149].

Такие же положения присутствовали и в «наказах» и «приговорах» многих станичных обществ, направленных во II Государственную думу уже в 1907 году. При этом, правда, общее количество обращений казачества к депутатам 2-й Думы было значительно меньше, чем к депутатам 1-й Думы. Данное обстоятельство можно объяснить двумя факторами. Во-первых, во время работы 2-й Государственной думы (20 февраля – 3 июня 1907 года) революционное движение в стране явно пошло на спад и, как следствие, существенно сократилось использование казачьих частей в качестве жандармско-полицейской силы. Характерно, что ряд депутатов от казачества (10 донцов и 7 кубанцев), объединившихся во 2-й Думе в так называемую «Казачью группу», свое основное внимание сосредоточили на попытках постановки и разрешения внутренних казачьих проблем, имевших, по их мнению, первостепенное значение. Это были вопросы аграрный и внутреннего войскового управления. В частности, этими депутатами даже был разработан особый проект переустройства войскового управления, предусматривавший значительное увеличение прав и функций местного казачьего самоуправления [150]. Во-вторых, для подавляющего большинства казаков к этому времени становится очевидным, что, несмотря на направленные в Думу просьбы и требования, ее депутаты оказались не в состоянии решить практически ни один из казачьих Заказов. Как следствие, наступает разочарование казачества в Думе как авторитетном и влиятельном представительном государственном органе, обращения к ней стали считаться бесплодными. Но даже, несмотря на все это, в Думу продолжали поступать разного рода «наказы» и требования. Так, в своем «напутствии» избранным депутатам 2-й Государственной думы от Области Войска Донского участники частного совещания выборщиков партии «народной свободы» (кадетов), выражая доминировавшие настроения донского казачества, особо отмечали, что «согласно закону 1874 года (имелся в виду „Устав о воинской повинности Донского казачьего войска“ 1874 г. – В. Т.) не допускать вывода с Дона второй и третьей очередей в мирное время, а употреблять их только для внешней войны, полицейская служба всех донских полков во внутренних губерниях должна быть отменена» [151]. Данное положение было включено в текст этого, носившего название программно-установочного, «напутствия» далеко не случайно. И обстоятельство, связанное с массовым недовольством казаков по поводу использования их в качестве полицейской силы, учитывали как депутаты Думы от казачьей курии, так и представители различных политических партий и организаций и их члены в Думе, стремившиеся привлечь широкие слои казачества на свою сторону.

Относительно общего количества выступления и проявлений тех или иных недовольств станичного и армейского казачества в целом по всем казачьим войскам страны и в каждом отдельном в период революции 1905–1907 годов существуют различные точки зрения, а приводимые конкретные данные являются далеко не полными [152].

Наиболее аргументированные и научно обоснованные сведения по этому вопросу на сегодняшний день имеются по Кубанскому, Забайкальскому и Амурскому казачьим войскам. Всего за годы революции на Кубани официально было зарегистрировано 119 проявлений различных брожений и открытого недовольства, 50 из которых были акциями исключительно казаков, а 69 – совместные с крестьянами. В них приняло участие казачество 58 кубанских казачьих станиц [153]. В местах нахождения кубанских и терских казачьих частей только на территории Северного Кавказа произошло более 20 выступлений армейского казачества [154]. В Забайкальском казачьем войске разного рода оппозиционные выступления охватили 15 казачьих станиц, т.е. 24% всех забайкальских станиц, и 7 казачьих поселков [155]. Третья часть станиц войска выступила с различными революционными «приговорами» [156]. Помимо этого в Забайкальском и Амурском казачьих войсках во время революции произошло 28 серьезных открытых антиправительственных выступлений как армейского, так и станичного казачества [157]. Приведенные данные свидетельствуют о весьма значительном влиянии революционных бурь 1905—1907 годов на самые разные социальные категории казаков. Конечно, по сравнению, скажем, с крестьянским движением в эти годы они выглядят весьма скромно. Но ведь и социальный статус, и мировоззрение, и социально-политические воззрения, и конкретные устремления казаков и крестьян в то время сильно различались.

В среде казачества доминировали тогдашние официальные политико-идеологические постулаты и вытекавшие из них конкретные установки. Воздействие на казаков в целом и на их отдельные социальные слои или группы каких-либо оппозиционных политических партий или организаций и их программных положений было крайне незначительным. Исключение составляла лишь небольшая часть казачьей интеллигенции, разделявшая далеко не все положения кадетской политической программы. Встречающиеся же в эмигрантской литературе утверждения о том, что «большинство казачьей интеллигенции пошло к кадетам» [158], представляются гиперболизированными. Возникавшие благодаря деятельности отдельных радикально настроенных представителей казачьей интеллигенции накануне и в период рассматриваемых событий общественно-неполитические группы, например, такие как «Казачья Воля», «Казачий Союз», «Донская казачья организация» и ряд других, были более чем немногочисленными по своему составу, окончательно неоформившимися по организационному принципу и неопределившимися по основным программным установкам, целям, формам и направлениям деятельности. С очень большой долей условности их можно определить как организации народнического типа. Их влияние на казачество, на его мировоззренческие установки, общие политико-идеологические взгляды и конкретные позиции были практически неощутимыми. В то же время сам факт их возникновения свидетельствовал о начале кризиса господствовавшей официальной идеологии в отдельных группах казачьей среды. В общем и целом революционные события периода 1905—1907 годов и участие в них казачества не прошли для него бесследно. Помимо довольно серьезного воздействия, оказанного революцией на устоявшиеся взгляды и представления казаков, их общие идейно-политические приоритеты и конкретные позиции, она породила и оппозиционные настроения в казачьей среде, носившие как скрытый характер брожений в казачьих воинских частях и станицах, так и открытые антиправительственные выступления, имевшие более радикальный характер.

Одно из последствий – события 1910 года. К этому времени в силу самых разных причин, каждая из которых имела свою конкретную подоплеку, обстановка в станицах Донского казачьего войска стала серьезно накаляться. Доминирующими факторами являлись социально-экономические проблемы казачества, прежде всего растущее недовольство ухудшающимся экономическим положением, малоземельем и т.п. Однако сказались и причины субъективные, а отчасти и мировоззренческие идеологические, связанные с отголосками революционных событий. Весной 1910 года настроения казаков Усть-Медведицкого и Хоперского округов области войска Донского, по агентурным сведениям, становились все более оппозиционными и взрывоопасными. (Как отмечалось в официальных документах, и агрессивными.) В одном из донесений жандармских властей указывалось: «...казаки высказывают сожаление, что подчинились начальству и усмиряли в 1905–1907 гг. бунтующих крестьян(выделено автором данного донесения. – В. Т.), которые и волнуются только потому, что их притесняет несправедливое начальство и богачи-помещики» [159].

В мае 1910 года произошла целая серия волнений в казачьих учебных лагерях на территории Донской области. Первое открытое выступление имело место 17 мая в учебном лагере Хоперского округа. Оно носило массовый характер. Непосредственное участие в нем приняли казаки 1-го и 2-го учебных полков. Причем в данном случае дело не ограничилось одними брожениями и даже открытыми проявлениями недовольства казаков существующим положением в лагерях и станицах. Во время возникшего инцидента произошло вооруженное столкновение с офицерами. При этом казаки пустили в ход пики, офицеры – шашки. Для расследования столь серьезного происшествия в лагерь прибыла специальная следственная комиссия. Во время начавшегося разбирательства, принявшего затяжной характер, один из членов комиссии в письменном донесении начальству отмечал, что «беспорядок был предварительно обдуман, а не явился вспышкой массового недовольства, требования, предъявленные казаками, привезены ими из станиц и с тех заводов и фабрик, на которых им пришлось стоять во время забастовок, соглашение заявить требования было между обоими полками и во главе „забастовки“ стояло несколько человек» [160]. Данное утверждение расходилось с выдвинутой официальной версией, согласно которой беспорядки возникли на почве плохих бытовых условий в лагерях и грубого поведения офицеров и носили случайный стихийный характер.

Чуть позже, но тоже в мае возникли волнения и в учебном казачьем лагере в 1-м Донском округе. В их ходе произошло открытое столкновение казаков с офицерами. В мае же подобные события развернулись и в учебных лагерях во 2-м Донском и Усть-Медведицком округах. Всего в ходе волнений в четырех учебных казачьих лагерях Донской области приняло непосредственное участие около 2 тысяч казаков. В результате проведенных следственных дознаний к военному суду было привлечено 407 казаков (279 человек в Хоперском округе, 110 – в 1-м Донском, 13 – во втором Донском и 5 – в Усть-Медведицком) [161]. По другим данным, к суду привлеклось 829 казаков [162]. Большая часть из них была осуждена на различные сроки тюремного заключения и каторжные работы (в некоторых случаях вплоть до пожизненного заключения и бессрочных каторжных работ), и лишь небольшое количество подсудимых приговорили к отбыванию различных дисциплинарных наказаний. Например, из 279 казаков, привлеченных к суду по делу о волнениях в лагере Хоперского округа, 215 человек получили разные сроки тюремного заключения, 9 – каторжные работы, один – пожизненное заключение, а 54 человека получили наказания в виде различных дисциплинарных взысканий. Правда, позже часть из осужденных была помилована императором.

Расследовавшие причины казачьих выступлений во всех четырех учебных лагерях служащие Донского областного жандармского управления в своем донесении в департамент полиции пришли к заключению, что «волнения не были результатом пропаганды, а имели почву в том настроении, которым казаки были охвачены в хуторах и станицах... Казаки пришли в лагеря готовые... благодаря бытовым условиям дома и на службе» [163]. Жандармские следователи констатировали, что революционные выступления в стране в предшествующий период (имелись в виду события 1905–1907 гг.), прошедшие на глазах казаков, а в лагерях в то время находились казаки 2-й очереди, большинство из которых непосредственно участвовало в различных усмирениях, не могли на них не отразиться [164]. Примечательно, что в конце донесения жандармские чины выделили основные вопросы, в наибольшей степени, по их мнению, волновавшие казаков: земельный вопрос, расширение местного самоуправления (по трактовке следователей, не сильно искушенных, видимо, в сущности, системе и принципах местного казачьего самоуправления, казаки якобы хотели «введения земского самоуправления». – В. Т.), улучшение общего положения дел в области образования и просвещения («стремление казаков к просвещению», как было написано в данном документе), улучшение значительно более тяжелых условий воинской службы казаков по сравнению с условиями службы в регулярных армейских частях (отсюда стремление к переводу их воинской службы «на общие основания»), отмена несения полицейской службы [165]. Озабоченное происшедшим правительство дало указание местным властям Области Войска Донского по возможному устранению причин недовольства казаков и улучшению условий их пребывания в учебных лагерях в будущем с целью недопущения каких-либо непосредственных поводов к неудовольствию. Но, несмотря на это, в следующем, 1911 году в некоторых донских учебных казачьих лагерях в Хоперском, Усть-Медведицком и Втором Донском округах вновь начались брожения. Правда, они носили локальный характер. Было очевидно, что ликвидировать основные причины не только местные, но и центральные власти не в состоянии.

Таким образом, бурные события революции 1905—1907 годов затронули и вовлеченное в них в той или иной степени и армейское, и станичное казачество. При этом и сами события, и уроки, извлеченные из них казаками, не прошли бесследно. Непосредственно в период революции в сознании казачества весьма отчетливо обозначились две противоречивые тенденции. С одной стороны – верность гражданскому и воинскому долгу, присяге, идеям законности и правопорядка, а с другой – внутреннее чувство солидарности со многими требованиями основной массы народа, нежелание выполнять насильно навязанные жандармско-полицейские функции. Однако подавляющее большинство казаков, несмотря на внутреннюю борьбу, послушно выполняло приказы командования по борьбе с революционными выступлениями, стойко выносило все тяготы возложенных на них полицейских обязанностей, осознавая негативную оценку общественности. И все же революция серьезно повлияла на традиционные идеологические и общественно-политические взгляды казачества. С известной долей осторожности можно говорить о том, что в сознании казаков, особенно тех казаков, кто находился в армии, постоянно усиливался мировоззренческий конфликт между чувствами гражданского и воинского долга и протеста. Недаром участились случаи волнений и выступлений и среди армейского, и среди станичного казачества.

При характеристике всех отмеченных аспектов допускать какую-либо гиперболизацию, впадать в крайность, переоценивать их, преувеличивать масштабы и значение, равно как и совершенно игнорировать или упускать из виду, сознательно замалчивать, преуменьшать их, совершенно недопустимо.