Текст книги "Княжеский крест"

15

День выдался солнечный, яркий. Небо было удивительно голубое, хрустально-прозрачное. Уже подступала осень. В этом году лето стояло дождливое и холодное. Солнышко не часто радовало русскую землю погожими деньками. В леса уже прокралась позолота, и кое-где рдела багряная листва рябины и кустарников. Птицы с утра собрались в стайки, облепив высокие березы, громко щебеча, перелетали с дерева на дерево; наверно, готовились к зиме и бурно это обсуждали на своем птичьем языке.

Русские дружины и ополчение плотным кольцом окружили город Торопец, в котором засели литовцы, и не могли решиться на его штурм.

После поражения князь Ярослав Владимирович боялся наделать ошибок. В голову приходили всякие мысли, как лучше штурмом взять город, но Ярослав не торопился их осуществлять. Он что-то выжидал.

К полудню он собрал всех старшин из ополчения и сотников из дружин. Все расположились на небольшой полянке, кто где мог. Кто сидел на телеге, кто на копне сена, а некоторые присели просто на землю. Князь встал с пенька, на котором сидел и что-то читал, развернув свиток пергамента. Он встал перед собравшимися и заговорил уверенно и жестко:

– Братия мои! Наконец наступило время отмстить нашим врагам, которые сожгли наши села и города, захватили наших людей в полон!

– Когда мы возьмем город? – выкрикнул кто-то из ополченцев.

– Пора бы наказать этих иродов! – добавил сотник дружины Гаврило.

Князь поднял руку с грамотой, призывая всех к тишине, и сказал:

– Спешить не будем, у нас есть еще время и, кроме того, к нам на помощь спешит Александр Невский. Это сообщение привез гонец. Он просит дождаться его, пока не брать город. Гонец сообщил, что сегодня он уже будет здесь.

– Коли Александр Ярославич будет с нами, тогда нам никакие литовцы не страшны, – опять крикнул Гаврило.

– Что и говорить, князь Александр – знатный полководец, одного упоминания его имени немцы и шведы пугаются. Знатно он им в свое время почесал бока. Да и до сих пор дает понять, кто хозяин в Новгородском княжестве, если они забывают, – произнес в ответ Ярослав.

– А как мы все-таки этот городок возьмем? Ведь литовцы оказались в мышеловке, и они будут сопротивляться до последнего, – поинтересовался Михаил, посланник Ярослава Всеволодовича.

– Может быть, попробовать их выманить за стены города или закидать смоляными факелами? Городок-то деревянный, живо вспыхнет, – предложил Гаврило.

Все заговорили, иные заспорили, обсуждая предложение сотника дружины.

Князь стоял и молча слушал, пока не вступая в разговоры, но поняв, что обсуждение о взятии города может продолжаться сколько угодно, заявил:

– Об этом, братия мои, мы можем говорить долго, но самое главное, я вот что вам скажу. Литовцы и так пожгли немало сел и городков, оставили людей без крова. А теперь и мы сами начнем жечь городок? Тогда сколько же людей мы оставим без жилища? Надо взять город так, чтобы он остался цел и люди могли там жить, – озабоченно произнес князь.

– Да… задачка!.. – почесывая затылок, вымолвил Михаил и заметил:

– Надо бы, ребята, об этом крепко подумать и не спешить сразу на рожон, не лезть на стены. Враг наш тоже готовится, и пока мы возьмем штурмом город, они погубят немало наших людей.

– Давайте подождем князя Александра. Он уж неоднократно громил литовцев и, наверно, знает, как это лучше сделать, – посоветовал один из старшин.

В это время галопом примчался конный дружинник и, вздыбив коня, крикнул:

– Александр Ярославич пришел нам на помощь! Глядите, вон идет его дружина вместе с новгородским ополчением… – и указал рукой на дорогу.

Все встали со своих мест, повернулись в сторону, откуда должен подойти Невский. И вот из-за холма показались дружина и новгородское ополчение во главе с Александром. Большая часть войска князя была верхом на конях, а лучники и пешие воины ехали в телегах. Оружие и доспехи сверкали на солнце холодным блеском.

Александр направил лошадь к Ярославу Владимировичу, легко соскочил с коня и пошел навстречу князю. Они крепко обнялись и стали обсуждать сложившуюся ситуацию.

– Ума не приложу, как взять городок, чтобы не сжечь его и как можно меньше людей погубить.

Невский позвал посадского Данилу и распорядился:

– Пусть люди отдыхают, готовятся к бою, а там с Божьей помощью и город возьмем.

Данила отправился выполнять распоряжение Александра, и уже вскоре все воины спешились, стали устраиваться на отдых, готовить на кострах пищу.

Князь Александр очень внимательно осмотрел стены города и, покачав головой, многозначительно произнес:

– Да… Ярослав Владимирович, взять такой укрепленный городок будет непросто. Тем более, чтобы его не сжечь и как можно меньше наших людей загубить.

– Затем, взглянув на стены города, вдруг заявил:

– А давай-ка, князь, садись на коня да объедем вокруг города да поглядим, может, что-нибудь и придумаем.

Князья уселись на своих лошадей и легкой рысцой поехали вдоль стен города. Всю дорогу Невский молчал, только очень внимательно рассматривал укрепления города. Ярослав ему не мешал, молча ехал рядом.

Наконец Александр остановил коня, стал разглядывать стену. Литовцы же внимательно следили за всадниками. Стреляли в них из лука. Но стрелы не долетали до цели.

– Вот и нашел я место, откуда мы будем брать город, – с усмешкой бросил князь.

– А почему ты вдруг решил, что отсюда? Ведь здесь стены нисколько не ниже, чем в других местах, – поинтересовался Ярослав.

– Тут важна не высота стены, а как она укреплена. А укреплена она слабо, сруб только в один ряд. У меня появилась хорошая мысль, как мы здесь возьмем город.

Спутник посмотрел на полководца с удивлением, не понимая, как это можно без штурма, по-другому взять город, и с улыбкой спросил собеседника:

– Интересно, как это ты собрался взять город? Поделись секретом.

– Пока тебе ничего не могу сказать, вот когда все детали своего плана продумаю, тогда и поделюсь, – серьезно ответил Невский.

Вернувшись в лагерь, князь Александр удалился в свой шатер. Там он сел у стола, велел слуге принести пергамент и уголь. После того как все ему предоставили, разложил пергамент на столе и стал что-то чертить, тихонько насвистывая какую-то песенку.

В шатер Невского вошел князь Ярослав. Он остановился у входа и спросил:

– Можно ли к тебе, Александр Ярославич?

– Можно, можно. Я только что хотел за тобой посылать. Присаживайся рядом, смотри и слушай, что я тебе буду говорить, – и подвинул рисунок собеседнику.

Князь Ярослав внимательно осмотрел рисунок, покачал головой и признался:

– Ничего, Александр Ярославич, не пойму, что ты тут начиркал.

Невский развернул чертеж и стал объяснять:

– Смотри, князь. Мы сделаем большую телегу на мощных колесах, подвесим огромное бревно на цепях, а сверху сделаем навес над этим сооружением. У татар он называется таран. Подкатим его к стене. Воины раскачают бревно и станут бить по стене. Через десять или двадцать ударов она рухнет, и наши ратники ворвутся в город.

– Да!.. – покачав головой, только и смог вымолвить князь и заметил: – Ловко ты придумал. Надо распорядиться, чтобы наши умельцы сейчас же приступили к работе, чтобы в ближайшее время взять город. Ведь там за стенами немало наших русских людей, которые страдают от литовцев.

Уже через некоторое время Невский отдал приказ своим лучшим плотникам для строительства нехитрого сооружения. Вскоре застучали топоры, и началось изготовление тарана. Работа продвигалась быстро, под личным наблюдением князя.

Из-за навалившихся на Александра забот по взятию крепости Михаилу Романовичу никак не удавалось передать грамоту от великого князя Ярослава Всеволодовича. Наконец, посланнику удалось поговорить с Невским, когда он присел отдыхать на срубленное дерево.

– Александр Ярославич, – начал разговор Михаил, вынимая из-за пазухи свиток пергамента, – я ведь послан к вам от вашего отца великого князя из Золотой Орды и привез от него послание.

Невский развернул послание, внимательно его прочитал, затем спросил:

– Сам-то ты откуда будешь? Расскажи о себе. Ведь мой отец о тебе очень хорошо отзывается и в дружину мою рекомендует принять. Да и князь Ярослав Владимирович тоже говорит о тебе хорошо, что смел и разумеешь в ратном деле. Мне такие, как ты, нужны. Вот посмотрю, как ты будешь воевать при взятии крепости, может, сотником поставлю, а то и тысяцким.

Князь Александр и Михаил долго разговаривали с глазу на глаз. Посланник поведал полководцу о своей непростой жизни, о татарском плене и о том, как он сбежал из неволи и как ему спас жизнь Ярослав Всеволодович. С интересом выслушал князь рассказ собеседника, затем, немного подумав, произнес:

– Нравишься ты мне, и, наверно, воин из тебя знатный. Поэтому беру тебя в свою дружину пока простым воином, а там посмотрим. А сейчас найди моего тысяцкого Василя, он тебе укажет, какую сотню ты завтра поведешь в бой.

* * *

Утро выдалось ясное, теплое и солнечное. Даже не чувствовалось наступление осени. После дождей природа как бы наслаждалась неожиданно пришедшим теплом. Птицы оживленно перелетали с ветки на ветку. Под дуновением легкого ветерка трепетала уже подернутая золотом листва на березках. Казалось, что ничто не может нарушить эту жизнь, она будет проходить спокойно и умиротворенно, что наступил еще один день мирной жизни и ничто и никогда его не сможет нарушить, что будет так всегда. Будет так же тепло и ласково светить солнце, и всем на этой огромной земле есть место для мирной и счастливой жизни. Но было это далеко не так. На самом деле люди готовились биться за свою землю, за своих братьев, сестер, за волю.

Русские воины занимались подготовкой к взятию крепости. Стенобитное орудие было уже готово, и ратники стали его подкатывать к стене, где князь Александр заметил слабое место в укреплении города.

Литовцы в это время тоже не дремали. По оживленному движению врагов на стенах городка видно было, что они готовятся к битве.

Когда таран подтащили уже к самой стене, неприятель стал обстреливать русских. Но под навесом они были недосягаемы.

Тогда литовцы стали метать в надвигающееся орудие горящие смоляные шары, пытаясь поджечь сооружение. Но хорошо смоченная наброшенная на навес свежая трава не загоралась, и огненные шары с шипением тухли. Наконец орудие подкатили к самой стене, и русские ратники стали раскачивать и ударять огромным бревном, подвешенным на цепях, о стену. И действиительно, князь Александр не ошибся, когда указал, что в этом месте стена слабо укреплена.

С первых же ударов она начала трещать. В это время по сигналу Невского русские воины, накрывшись огромными щитами, стали подходить к стене, готовые по первому сигналу ворваться в город в пробитый пролом.

Михаил по приказу князя вел сотню дружинников, готовых сразу же ринуться в бой. После нескольких ударов стена, наконец, подалась и часть ее рухнула. Сотник выхватил из ножен меч, который холодным блеском сверкнул на солнце, обращаясь к своим воинам, крикнул:

– Вперед, ребята! Сомкните щиты плотнее. Сейчас литовцы выпустят в нас град стрел. Смело в ногу двигайтесь вперед.

И действительно, по щитам ударил град стрел, которые отскакивали от металла или впивались в щит, если он был обтянут кожей. Ощетинившись копьями, сотня беспрепят – ственно ворвалась в город, увлекая за собой всех русских ратников, а те в свою очередь вступили в бой, на всех улицах города уничтожая врагов. Началась ожесточенная схватка.

Литовцы понимали, что им деваться некуда, и сопротивлялись до последнего вздоха. Кругом слышался жесткий лязг сабель, стоны умирающих и раненых. Опытный воин Михаил умело отбивал нападения литовских ратников, в то же время видел, что происходит вокруг, стараясь, чтобы как можно меньше гибло его дружинников.

Ворвавшиеся в город русские воины вскоре открыли городские ворота. Дружинники и ополченцы хлынули на улицы Торопца. Врагу не было пощады. Литовских воинов отыскивали везде и уничтожали. Часть из них небольшими отрядами во главе с несколькими князьями, заранее открыв восточные ворота, сумели пробиться через ряды русских и скрылись в лесу.

В этой битве погибли более десяти литовских князей со своими людьми. Неприятели потеряли не только свои жизни, но и награбленное добро, пленных, потерпели не только поражение, но и позор. Все это внушало уверенность многим русским, что коварных захватчиков проучили навсегда и они больше не сунутся в русские пределы.

На другой день утром в шатре у Александра Ярославича собрались князь Ярослав Владимирович, сотники дружинников, старшины ополчений и новгородские посадник и тысяцкий. Приглашенные, гордые своей победой, обсуждали детали штурма городка. Все были уверены, что на взятии Торопца битвы с литовцами закончились.

Александр Невский вышел из другой половины шатра бодрый и улыбался. Во всей его фигуре чувствовалась неиссякаемая энергия и уверенность в себе, как будто он не сражался так же, как простой воин, на стенах города, уничтожая врагов, умело владея мечом.

Все взоры присутствующих сразу же были обращены на князя. Он вышел на середину шатра. С интересом оглядел всех присутствующих, как бы пытаясь узнать, все ли целы и невредимы после жестокой сечи. Князь в досаде потер переносье рукой и произнес:

– Очень жаль, что на сегодня не все воины с нами, что некоторые сложили свои головы за Русскую землю, а некоторые сейчас страдают от ран и находятся на излечении. Но нам надо защитить свою землю и прогнать литовцев из наших княжеств! Уничтожение небольших литовских отрядов здесь не остановит их набеги на наши земли. Надо разгромить врагов здесь и задать им такую трепку, чтобы у них больше и мыслей не было приходить к нам с грабежами!

С места поднялся новгородский посадник Гаврило Иванович и заявил:

– Что ж мы теперь будем за ними гоняться по их лесам? Достаточномыимитут всыпали. После этогоуних едва ли появится желание снова прийти на наши земли.

– Сколько раз мы уже били этих непрошенных гостей, а они, тем не менее, снова и снова приходят в наше княжество, чтобы завладеть награбленным добром и людьми, чтобы превратить их в рабов! – жестко ответил Невский и добавил: – Пора с этим покончить навсегда!

– Александр Ярославич, не будем мы бегать по литовским лесам и болотам. После такого отпора, который им дали, у них теперь надолго отпадет желание к нам являться в гости. Поэтому владычный полк и ополчение мы с тысяцким и воеводами уведем в Новгород, – решительно заявил посадник Гаврило.

Князь Александр даже вспылил, но, овладев собой, спокойно ответил:

– Ну что ж, как хотите, можете возвращаться. Я же пойду следом за недобитыми отрядами, войду в литовские пределы и уничтожу врага, пока они еще не оправились. Мы пойдем к ним не захватывать их земли, а обороняться, чтобы навсегда покончить с их походами на Русь.

16

Ярослав Всеволодович, окрыленный успехом переговоров с ханшей, пришел в свой шатер в великолепном настроении. Уже посреди шатра был накрыт Анастасией стол с закусками, винами и всякими яствами.

Женщина, хлопоча у стола, разрумянилась и была просто очаровательна. Князь, радостный и возбужденный, не стесняясь никого, хотя в шатре было уже достаточно людей, поцеловал в щеку женщину. Анастасия с благодарностью взглянула на князя своими прекрасными голубыми глазами и нежно, ласково прижалась к нему. Но это произошло незаметно, так что многие на это даже не обратили внимание. Каждый из присутствующих в шатре был поглощен своими мыслями. Уже многие из них в мечтах были на Родине, в своем доме. Уж так им опостылела татарщина с ее дикими и странными обычаями, где женщины одевались как мужчины, а мужчины доили коров, где пили постоянно кислое молоко, смакуя и наслаждаясь им. Русским было невдомек, как можно бояться воды и не мыться совсем в бане. Все это удивляло, а иногда даже пугало их. Они воочию видели несметные полчища воинов с раскосыми и жадными глазами на низкорослых, лохматых, но очень выносливых лошаденках.

Великий князь, широко улыбаясь, пригласил всех за стол, сказав:

– Дорогие мои! Садитесь за стол и последний раз откушаем все вместе в этом проклятом Каракоруме, а завтра двинемся в путь назад, домой!

За столом было весело, все шутили, улыбались, радовались скорому возвращению на Русь.

Азарий, огладив свою окладистую бороду, молвил, обращаясь к князю:

– Я, по правде сказать, Ярослав Всеволодович, сегодня даже не надеялся, что у тебя так все хорошо получится, что ты договоришься с ханшей и получишь ярлык. А оно во как вышло! Уж больно Туракина нас невзлюбила, долго принимать не хотела. Я думал, что пробудем тут аж до самой зимы.

– Я и сам не ожидал, что у меня так получится. А тут почему-то вдруг ее гнев сменился на такую милость. Ведь во время разговора мне казалось, что все закончится ничем или даже хуже… Уж не знаю, что бы она там придумала. Я ведь не стал целовать край ее платья, на что она очень разгневалась, – ответил Ярослав.

– Она не просила тебя еще что-нибудь другое у нее поцеловать? – усмехнувшись в бороду, ввернул Алан.

Все за столом засмеялись, а князь, широко улыбаясь, спросил:

– А что, были случаи?

– Конечно, были и очень часто. Ходят такие слухи между посланцами, а кто не угождает, того или отравляют или держат тут годами.

Князь, брезгливо скривившись, отвел разговор в другое русло:

– Ну их к черту, этих татар! Давайте выпьем за матушку Русь! – и взяв наполненный вином золотой кубок, встал и продолжил: – Дай нам Бог всем благополучно добраться до дому, ведь у нас впереди тяжелая и длительная дорога!

Все встали и подняли кубки, а переводчик Борислав произнес:

– За счастливое возвращение!

После выпитого князь неожиданно почувствовал сильную слабость во всем теле. Голова закружилась, его затошнило. Он медленно сел на свое место. Лицо его побледнело. По всему телу шла мелкая дрожь. Его лихорадило, внутри все жгло как огнем.

Все сидящие за столом сразу же обратили внимание, что с князем творится что-то неладное.

Первая к князю подошла Анастасия и в тревоге спросила:

– Что с тобой, мой князь пресветлый?!

– Что-то мне плохо, Анастасиюшка, голова кругом идет, в груди все огнем горит.

– Может, простыл или лихоманка какая хватила? – с беспокойством поинтересовалась женщина.

– Положите меня на лавку, я не могу сидеть, – еле выговорил князь.

Слуга Еремей быстро постлал на широкую лавку волчью шубу, и дружинники аккуратно положили Ярослава. Тот устало открыл глаза и попросил:

– Пить! Дайте пить, все горит внутри!

Анастасия поднесла к губам князя ковш с водой.

Он сделал несколько глотков и закрыл глаза. Великий князь силился что-то сказать, но уже не мог, губы его беззвучно шевелились, лицо покрывалось синими пятнами.

Ученый писарь Алан наклонился над князем, внимательно и изучающе посмотрел на него и вымолвил:

– О Аллах! Она его отравила! Очень сильным медленно действующим ядом! Он умрет мучительной смертью!

Услышав эти слова, Анастасия упала перед князем на колени, рыдая, заголосила:

– Князюшка ты наш пресветлый! Да на кого ты нас покидаешь! Как мы будем жить без тебя и защищаться от наших врагов?!

Обливаясь слезами, женщина целовала руки великого князя.

Князь, видимо, услышав слова Анастасии, открыл глаза и внятно заговорил:

– Есть кому вас защитить, мой сын Александр сделает это, – затем напрягся и четко произнес: – Господь забирает меня! Прощайте, братья мои! Только не хороните меня на чужбине, а сделайте это на моей Русской земле, во Владимире, в Успенском соборе. Не хочу лежать среди этих поганых татар.

Великий князь тяжело вздохнул, устало закрыв глаза, дернулся и навсегда затих, забрав с собой все чаяния и заботы о матушке Руси.

Священник Азарий достал молитвенник и велел всем удалиться, затем скрестил руки великого князя на груди и начал отчитывать Ярослава Всеволодовича.

* * *

В это время сотник Анкур со своей сотней уже вихрем мчался по Каракоруму, выполняя приказ хана Батыя, пытаясь вовремя поспеть и предупредить русского князя об опасности. Ох, как поздно пришло известие! Как ни спешили нукеры, но их опередили враги Ярослава.

Уже оставалось до русских шатров рукой подать, как дорогу сотне перегородил хорошо вооруженный отряд. Анкур вынужден был остановить своих воинов. Богато разодетый хан, обращаясь к сотнику, потребовал:

– Подойди сюда, багатур, и ответь мне на вопросы. Откуда и зачем ты появился в нашем славном городе Каракоруме?

Анкур легко соскочил с коня и подошел к татарскому начальнику. Поклонился до самой земли и ответил:

– Дни и ночи не переставая скачу я со своим отрядом по поручению хана Батыя, везу грамоту от него русскому князю Ярославу.

– Ты верный слуга своего хана, – хитровато улыбаясь, сказал военачальник и что-то шепнул рядом находившемуся сотнику на ухо. Тот кивнул головой и, обратившись к гонцу, коротко бросил:

– Прикажи своим воинам спешиться, пусть они идут в юрты, там их ждет вкусная баранина и крепкий кумыс.

Посланник Батыя распорядился, обращаясь к своим воинам, выполнить желание каракорумского сотника.

– А ты, багатур, пройди вот в эту юрту и покажи, какую ты грамоту везешь русскому князю, – велел богато разодетый хан.

Анкур сразу же насторожился. На душе стало тяжко и боязно. Сейчас для него было важно остаться живым, но это уже было не в его воле. Посланник медленно вошел в юрту, ожидая чего угодно, он знал жестокие законы в татарском войске. Не успел он сделать и нескольких шагов по юрте, как его с обеих сторон подхватили сильные руки. Богатырского телосложения воин легко положил Анкура спиной на колено. Одно резкое движение, и безжизненное тело посланца уже валялось на толстой кочме юрты. Вскоре вошел монгольский военачальник, взял уже вытащенную исполнителями казни грамоту, развернул ее, пробежал глазами по написанному и произнес:

– Эй-вах-вах! – и вышел из юрты.

* * *

Весть о том, что русский князь умер, облетела весь Каракорум. Все понимали, что смерть эта произошла неспроста, но вслух говорить об этом побаивались, лишь перешептывались, и то лишь с теми, кому очень доверяли.

Тело князя Ярослава, облаченное в доспехи, лежало на широкой лавке, покрытой красным бархатом. Лицо бесстрашного воина было суровым как бы в назидание всем недругам, друзьям и близким, что дело, которое он начал по объединению Руси под одну властную руку, не умрет вместе с ним. Казалось, что князь лишь на короткое время прилег отдохнуть и скоро встанет и распорядится отправляться на родную Русь.

Почти вся жизнь Ярослава проходила в сражениях, где были поражения и победы. Ему нелегко было утвердить себя в правлении русскими землями, прежде чем стать великим князем, пришлось пережить неоднократные изгнания с княжения. Но неутомимый борец, желающий не только своего утверждения на Руси, но и подчинения ее под свою руку, будучи уже великим князем, он неоднократно защищал свою Родину от набегов западников, а когда пришло великое испытание от татар, помогал княжествам и городам восстановиться. Он положил душу свою за землю Русскую.

Посольство Ярослава Всеволодовича уходило из Каракорума ближе к полудню. Длинная вереница лошадей, запряженных в телеги, крытых сверху шкурами, и верховых дружинников медленно двигалась, уходя из ненавистного города. Даже татарские воины, которые обычно старались обобрать посланников, не подходили к русским телегам, а молча провожали унылую процессию.

На всем пути движения каравана из города стояли люди, как русские, так и иноземцы, а когда телега с телом Ярослава проезжала мимо русских, они снимали головные уборы, становились на колени, крестились и осеняли уходящее великокняжеское посольство крестом, негромко напутствовали:

– Спаси и сохрани, Господи, душу великого князя Ярослава Всеволодовича! Дай, Господи, им легкой дороги и благо – получно добраться до родной матушки Руси!

И столько в этих словах было тоски по родной сторонушке, которую они, наверно, уже никогда не увидят, столько было безысходного горя, что слезы текли по щекам, и люди их не стеснялись. Сейчас они прощались с маленькой частицей Русской земли, которую олицетворяло посольство великого князя.