Текст книги "Мономах. Смерть банкира"

А Юлия Свиридова никогда не была обделена любовью и вниманием. Она выросла в семье хозяйственника, директора одного из крупных военных заводов. И хотя отец бывал дома редко, Юлия знала, что он ее обожает и пойдет на все, лишь бы его дочь была счастлива. Мать, в прошлом экономист, относилась к Юлии весьма строго. Она не позволяла дочери задерживаться допоздна, никогда не баловала ее модными и дорогими нарядами, никогда не высказывала восторгов по поводу ее успехов. Естественно, что отца Юлия любила больше, но никогда не признавалась в этом. Мать, которая оставила свою карьеру ради воспитания детей, иногда раздражала ее. Юлии казалось, что ее мать пошла на неоправданные жертвы. Вместо того, чтобы успешно продвигаться вверх по служебной лестнице, она предпочитала стоять у плиты или ходить по магазинам.

После окончания института отец подарил Юлии квартиру. А через год умер от инфаркта. И вот тогда Юлия поняла, что все это время витала в каких-то розовых облаках. Все друзья отца, ранее клявшиеся в преданности и дружбе, перестали вдруг навещать их. Мать разрывалась между младшим сыном, которому недавно исполнилось семнадцать и работой, куда после долгого перерыва ей пришлось устроиться. Брат Юлии, нежный, тонкий юноша, привыкший сидеть на шее у родителей, ни в какую не хотел помогать матери и сестре, апеллируя тем, что его призвание – заниматься музыкой. Сбережения, оставленные отцом, таяли на глазах. Мать зарабатывала очень мало, и тогда Юлия решила окончить курсы референта и устроиться в коммерческую фирму. В то время профессия обыкновенного секретаря была самой модной и хорошо оплачиваемой.

Поработав в фирме два года и рассорившись с сексуально озабоченным директором, Юлия пошла на отчаянный шаг – открыла свое предприятие. Да не одна, а с немцами, и не какое-нибудь, а мебельный салон. Немцы поставляли ей гарнитуры, Юлия занималась рекламой, и благодаря своей раскованности и уверенности, быстро приобрела свою клиентуру – жен нуворишей, которым было все равно, какой мебелью обставлять свои апартаменты, лишь бы эти гарнитурчики делали «там», а не здесь.

Через полгода салон Юлии стал самым популярным в столице. У нее покупали мебель все – начиная от эстрадных звезд, заканчивая министрами. Свиридова умела найти подход к каждому клиенту, умела разрекламировать товар, уговорить поставщиков снизить цены и, что самое главное, подобрать себе в подчиненные настоящих фанатов своего дела. Вскоре в определенных кругах Свиридова заслужила репутацию умелого и изворотливого бизнесмена. Теперь, когда она прочно стояла на ногах и могла финансово помогать своей семье, еле-довало позаботиться о себе самой. Но личная жизнь Юлии складывалась не совсем удачно – ей попадались мужики слабовольные, инфантильные, при всем при этом не желавшие признавать свою никчемность и тайно мечтавшие подчинить эту сильную женщину себе.

Банкир Цаплин оказался единственным человеком, который в определенном смысле заслуживал внимания. По крайней мере, он ухаживал за Свиридовой не из-за ее положения в обществе и денег. Но Цаплин погиб, и Юлия вновь осталась одна. Правда, теперь ее жизнь нельзя было назвать серой и скучной – постоянные нервные встряски, плюс напряженный график работы. Да еще и этот мрачный тип из охранного агентства.

«Впрочем, если бы его приодеть, как следует, его неотесанность сразу станет менее заметной», – подумала Юлия, на миг оторвавшись от своих деловых бумаг.

И тут же заставила себя вновь вернуться к договору, решив, что телохранитель не заслуживает столь пристального внимания к своей персоне.

Глава 11

– Надеюсь, вчерашняя история не выбила тебя из колеи? – вместо приветствия поинтересовался Токарев, открыв дверцу машины перед приближающимся Кричевским.

– Все в норме, – натянуто усмехнулся тот, устраиваясь на заднем сидении рядом с полковником. – Работаем…

И хотя Кричевский старался держаться уверенно, нездоровая бледность на его лице и слегка суетливые движения говорили о том, что неудача не только больно ударила по профессиональному самолюбию майора, но и заставила изрядно понервничать.

– По-моему, сейчас тебе лучше выбросить все случившееся из головы и думать лишь о главном, – успокаивающе проговорил Токарев. – Ведь впереди самый напряженный и ответственный день от которого зависит очень многое.

Снисходительный тон полковника явно пришелся не по вкусу Кричевскому, и он резко сменил тему:

– Что вам удалось выяснить о задержанных?

– Немного, – полковник задумчиво опустил глаза. – Совсем немного…

– Не тяни, – поторопил Кричевский.

– Хорошо, – согласился полковник. – Один из арестованных – Сергей Иванович Пантелеев, тридцать пять лет, уроженец Пскова, не женат. Но это паспортные данные. Семь лет не работает. Бомжует, как он сказал. Сейчас данные уточняются. Пока совершенно точно могу сказать лишь то, что некто Пантелеев действительно получал паспорт в Ленинском райисполкоме Пскова десять лет назад. Данные, серия и номер совпадают. Снимок в паспортном отделе не нашли.

– Это все?

– Нет. Летом тысяча девятьсот девяностого, после смерти матери продал квартиру. О дальнейшей его судьбе в Пскове не знают.

– А что говорят родственники, знакомые?

– Родственников у него нет. А что касается знакомых, то, как сообщили соседи, Пантелеев вел достаточно замкнутый образ жизни. Не контактировал даже с ними. Думаю, не заинтересуйся мы им, так бы и дожил до смерти невостребованным.

– Чем он занимался эти семь лет?

– По его словам – ничем. Перебивался с хлеба на воду. Попрошайничал, разовые заработки, ну и все такое…

– Связи с криминальным миром?

– В списках арестованных и отбывавших сроки не числится… Осведомители тоже не в курсе…

– Что делал в аэропорту?

– Говорит, решил немного поработать носильщиком.

– Значит, из местной партии?

Токарев отрицательно покачал головой.

– Местные бомжи за своего не признают. Проститутки тоже говорят, что видели впервые.

– Второй?

– Второй из Азербайджана. Зная, что мы не можем ничего проверить, вешает всякую лапшу на уши. Подозреваю, что и паспорт липовый. Но это единственный источник информации о нем. Рустам Тарсанов, родился двадцать четвертого июля тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года в городе Физули. К сожалению, это все, чем мы располагаем.

– А что делал в аэропорту?

– Говорит, в Москве проездом. Неделю назад подвергся разбойному нападению. Остался без гроша в кармане. Родственников и знакомых в столице нет. Горя желанием возвратиться на родину, засучил рукава и принялся зарабатывать на билет всеми возможными способами… Твердо придерживается этой легенды. По крайней мере, ни разу не сбился.

– Связи?

– Тоже никаких зацепок. Одна из проституток утверждает, что неделю назад видела его в ресторане.

– Что в определенном смысле подтверждает его версию…

– Да.

– Как сошлись?

– Оба утверждают, что познакомились на стоянке такси.

– А сумка чья?

– Пантелеев говорит, что нашел. Порывшись в боковом кармашке, обнаружил сотню баксов. За потрошением сумки его застукал Тарсанов. Решили вместе замочить находку в буфете.

– Ну, а сумку-то зачем спрятали в камере хранения?

– Чтобы хозяин не опомнился.

– А как насчет жестяной коробки?

– Оставили на потом.

Кричевский досадливо покачал головой и посмотрел полковнику прямо в глаза:

– Ты веришь в эту сказку?

– Нет. Но пока иной информацией мы не располагаем.

– Поговорили бы с ними покруче, так, как это умеют делать наши ребята.

– Обижаешь, – лицо Токарева едва уловимо помрачнело. – Тарсанову, кажется, челюсть сломали…

– Да-а-а, – озадаченно протянул Кричевский. – Плохо. Столько усилий, и все впустую.

– Почему ты думаешь, что впустую? – приободрился Токарев. – Вполне можно допустить, что эти двое и готовили теракт.

– А мы его предотвратили, – подхватил Кричевский и тут же со скепсисом добавил: – Слишком уж все просто. Но в том, что эти ребята имеют какое-то отношение к интересующей нас группировке, я уже не сомневаюсь.

– Но в таком случае совершенно очевидно, что их подставили.

– Вполне возможно.

Токарев грустно улыбнулся.

– А доказательства? Ведь пока мы можем только предполагать, но ни в коем случае не утверждать. С таким же успехом можно сказать, что произошла ошибка, и эти парни никакого отношения к делу не имеют.

– Чушь! – раздраженно выпалил Кричевский.

Токарев не стал возражать.

– Единственное, в чем я уверен, – спокойно проговорил он, – так это в том, что разговор с этими парнями еще не закончен.

– Но у нас осталось всего три дня! – не сдержал своих эмоций майор. – Точнее два с половиной. А может, и того меньше.

– Ты считаешь, что следует усилить охрану и увеличить численность команды? – неожиданно спросил Токарев.

Кричевский вдруг почувствовал себя так, словно на него вылили ушат ледяной воды.

– Я думаю, что шести профессионалов вполне достаточно, чтобы обезвредить террористов, – с вызовом проговорил он. – А в случае необходимости мы всегда можем обратиться за помощью к службе безопасности аэропорта. Ведь теперь менты осведомлены о нашем существовании. Это сведет риск до минимума. Или ты считаешь иначе?

Токарев, видя, что майор занервничал, решил не нагнетать напряжения и успокаивающе произнес:

– Я всегда полагался на твой профессионализм. Делая ставку на тебя, я никогда не жалел о своем решении. Уверен – и на этот раз все будет на высоте. Запомни, никто не сомневается, что твои парни справятся. И давай больше не будем об этом.

Замечание полковника окончательно привело Кричевского в чувства.

– Ты прав, – согласился он. – Мы ушли в сторону.

– В общем, все что я хотел тебе сказать, я уже сказал, – признался полковник и по-дружески улыбнулся. – Надеюсь, здесь мы встречаемся в последний раз. Осталось совсем немного. И дай Бог, чтобы ничего не произошло.

– Выкрутимся, – уже совершенно другим тоном ответил майор. – Кстати, какие у тебя планы на воскресенье?

– Имеешь ввиду рыбалку? – догадался Токарев.

Кричевский утвердительно кивнул.

– Предложение принимается и обжалованию не подлежит, – заверил полковник и хитро подмигнул. – Бутылочку я уже припас.

– А вот это правильно, – в тон ему сказал Кричевский и бросил взгляд на здание аэропорта.

Поняв, о чем думает друг, Токарев негромко проговорил:

– Больше тебя не задерживаю.

– Ну, тогда все, я погнал, – нетерпеливо сказал Кричевский и, пожав руку полковнику, вышел из машины.

– Ни пуха, – бросил ему вслед Токарев.

– К черту…

«И все-таки, не нравится мне настроение Ивана… – подумал полковник, провожая взглядом Кричевского. – Что-то не так… Что-то с ним непонятное творится… Заменить команду?.. Уже поздно. Но о подстраховке, видимо, подумать стоит…»

Мысли майора текли в совершенно другом направлении.

Теперь, после разговора с Токаревым он был уверен на все сто, что готовящийся в Шереметьево террористический акт не чей-то дурацкий розыгрыш, а вполне реальная перспектива. Однако убеждать полковника в этом умышленно не стал. Ведь теперь, после прокола, накрыть банду было делом его чести. Токарев же мог прислать новую группу, оцепить аэропорт, и тем самым оказать медвежью услугу и Ивану, и управлению в целом. Ведь подобные действия руководителя операции могли испугать террористов и заставить их отказаться от своих планов или, что более вероятно, они могли произвести взрыв где-нибудь в другом месте. А это, по мнению Кричевского, было недопустимо. Данная же ситуация казалась весьма удачно складывающейся.

«Появление двух подставок – не случайность, – рассуждал Кричевский, – а вполне продуманный ход. Это очевидно. Причем, надо признать, что ход довольно-таки грамотный. Тактически оправданный. Они решили выяснить силы потенциального противника и провести тщательный осмотр места предстоящей операции. Следовательно, кроме двух откровенных идиотов вчера в аэропорту были и настоящие террористы. В качестве наблюдателей. Зачем?.. Чтобы исключить все факторы, которые могли бы негативно повлиять на конечные результаты операции. То есть, вчерашняя история была необходима для того, чтобы обеспечить полную безопасность тем, кому предстоит принести и установить настоящую бомбу… Вынужден признать, что предварительный маневр им удался на славу! Успех должен окрылить и укрепить веру в свою безнаказанность. Ведь теперь они точно знают, что кроме милиции в Шереметьево работает малочисленная бригада ФСБ. Но как они поступят дальше?.. Как бы я поступил на их месте?.. Самый надежный способ – устранить тех, кто может помешать. То есть нас. Можно поступить иначе – на какое-то время вывести из строя датчики тепловой локации или хотя бы один из них. Тот, который контролирует помещение вблизи одного из входов в здание. Только таким образом можно войти в аэропорт незамеченным и пронести с собой бомбу. Но что дальше? Куда пристроить груз? Максимум, минут десять-пятнадцать – и датчики будут восстановлены. Бомбу можно просто бросить (где, это уже не так важно) и быстренько возвратиться на автостоянку, сесть в машину и слинять. Реально? Нет. Если они не дураки, то понимают, что все трассы, ведущие в аэропорт, после взрыва будут мгновенно перекрыты. Тогда остается противоположное направление – сесть в самолет и улететь. Все равно куда. Однако пятнадцати минут для этого маловато. Что же делать?.. Можно усложнить конструкцию взрывного механизма. Но где гарантии, что мы не вложимся в пятнадцать – двадцать минут?.. А если прибегнуть к услугам снайпера и убрать того, кто станет обезвреживать бомбу. Нет, это было бы уж слишком внаглую. Проще, перед установкой взрывного устройства каким-либо способом блокировать нашу команду. Ведь нас – всего четверо. По крайней мере, засветились четверо. На их месте я решился бы на риск. Скорее всего, так поступят и они. Следовательно, встреча неизбежна. К счастью, о существовании Приказчикова и Скурехина им пока ничего неизвестно. Это большой плюс нам, и на этом можно сыграть…»

Занятый своими мыслями, Кричевский незаметно добрался до знакомой двери. Набрав код, майор открыл дверь и решительно направился к пульту.

– Есть какие-нибудь новости? – на ходу поинтересовался он у Скурехина.

– Все тихо, – устало проговорил тот.

– Отдохни немного, – Кричевский по-отечески похлопал компьютерщика по плечу. – Я посижу.

Казалось, Скурехин только и ждал этого предложения. Он быстро освободил кресло и переместился на диван. Через пару минут Кричевский услышал его тихое сопение.

«Завтра этому парню придется здорово потрудиться… – подумал майор, – Пусть хоть выспится, как следует…»

Затем он повернулся к мониторам и, остановив взгляд на газетном киоске, негромко позвал:

– Приказчиков.

– На месте, – лениво отозвался тот.

– Загляни ко мне.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Слушаюсь, – недовольно буркнул стрелок и, выйдя в холл, завозился с замком.

Потом, небрежно оглядевшись по сторонам, исчез из поля зрения камеры.

Не прошло и пяти минут, как Приказчиков переступил порог наблюдательного пункта.

– У меня такое ощущение, что мы зря здесь торчим, – поделился он своими мыслями. – Столько времени угрохали, и все впустую.

– А тебе пострелять хочется? – не оборачиваясь, с издевкой проговорил Кричевский.

– Я, конечно, понимаю – солдат спит, а служба идет, – парировал стрелок. – Но всему есть мера. Я уже почти две недели сына не видел и ради чего?

– Сядь и успокойся, – на этот раз в голосе Кричевского мелькнули нотки раздражения.

Приказчиков скорчил недовольную физиономию, но выполнил приказ.

– А теперь слушай внимательно, – Кричевский в пол-оборота повернулся к стрелку. – Нам предстоит, как ты выражаешься, проторчать здесь еще несколько суток. Но поверь мне, от того, как ты себя покажешь в эти сорок восемь часов зависит твое будущее.

Приказчиков недоумевающе покосился на командира. Его несколько смутил тот непривычный тон, которым разговаривал с ним Кричевский.

– Поступили какие-то сведения насчет послезавтра? – предположил снайпер.

– Да, – соврал майор. – Террористы должны появиться через два дня. И скорее всего, это будет выглядеть так. Вначале несколько человек, проникнув на вокзал через один из входов, постараются вывести из строя датчики тепловой локации. Это значит, что на какое-то непродолжительное время вся нагрузка ляжет на тех, кто работает в здании. То есть на Андреев, тебя и Попова.

– А почему бы не поставить около датчиков по пять постовых? – с легкой иронией спросил Приказчиков. – Все равно ментам делать нечего.

– Потому, что террористов мы должны взять живыми, – осек стрелка Кричевский. – Понятно?

– Теперь, да, – уступил тот.

– И еще один нюанс, – продолжил майор. – Борцов, меня и Попова террористы знают в лицо. Не исключено, что перед началом своей операции они попытаются кого-нибудь из нас незаметно убрать. Естественно, допустить это мы не можем. И поскольку тебе и Скурехину опасаться нечего, основная ставка будет сделана на вас. Так что с этого момента вы должны контролировать не только отведенную вам территорию, но и не упускать из виду своих товарищей.

– О появлении террористов будет как-нибудь оповещено?

– Да. Мы должны во всем опережать их на шаг. Как только отключится хотя бы один из датчиков, вы сразу же узнаете. Это сообщение можешь считать командой к началу операции.

– Что конкретно должен делать я?

– Человек со взрывным устройством, скорее всего, войдет через главный вход и сразу же после того, как прозвучит сигнал тревоги.

– Он будет один?

– Мне это неизвестно. Мы должны проводить его до того места, где он оставит «груз», а когда он отойдет метров на двести, произвести арест. Дальше бомбой займусь я. Но для вас важен не только человек, принесший бомбу. Как я уже сказал, действовать будет не одиночка, а организованная группа. Причем, группа профессионалов.

– Профессионалов? – недоверчиво переспросил Приказчиков.

– По крайней мере, у меня есть серьезные основания так считать, – в голосе Кричевского чувствовалась уверенность.

Приказчиков хотел было спросить напрямую: «можно ли будет пустить в ход пушку?», но, встретившись с колючим взглядом командира, несколько изменил формулировку вопроса:

– Значит, вы считаете, что может возникнуть боевая ситуация?

Несмотря на несколько по-еврейски поставленный вопрос, майор сразу понял, что имеет ввиду стрелок.

– И скорее всего такая ситуация возникнет, – без тени сомнения заявил он. – Террористы будут вооружены не хуже нашего. Не думаю, что они откажутся от своих планов, а уж тем более, от свободы. Так что разрешаю открывать огонь на поражение без предварительной команды.

– А если рядом окажутся посторонние?

– Тебя это не должно смущать.

– Но могут быть случайные жертвы, – возразил Приказчиков.

– Если мы не уложим террористов первыми, жертв будет значительно больше, – холодно ответил Кричевский и испытующе посмотрел в глаза стрелку. – Ты понимаешь, что в данной ситуации я надеюсь в первую очередь на тебя и твое мастерство. К тому же, уверен, более удобного момента проявить себя в ближайшее время у тебя не будет.

– Я постараюсь.

– Короче говоря, – подвел итог Кричевский, – завтра все террористы должны быть взяты под арест или отправиться на тот свет. Меня устраивают оба варианта.

– Все ясно, – кивнул стрелок.

– Тогда ты свободен.

После ухода Приказчикова «на ковер» был вызван Заводчиков, потом Полозков. Борцов сменил Попов и наконец персональное задание получил Скурехин. Оставшись довольным своей командой, Кричевский напоследок связался со службой охраны аэропорта и потребовал, чтобы утром на цокольном этаже было выставлено несколько парней в цивильном.

– Может быть, стоит усилить посты и объявить боевую готовность? – поинтересовался встревоженный командир охраны.

– Нет, это лишнее, – остановил его Кричевский. – Сил, которыми мы располагаем, вполне достаточно, чтобы справиться с группкой негодяев…

Часть вторая

Глава 1

Если по честному, то Дардыкин и думать не думал, что на презентацию банка «Алмаз» соберется такое количество знаменитостей. Вроде бы и банк был не такой уж и знатный, во всяком случае, по телеку ему не накручивали рекламу. Да и место, где высилось пятиэтажное здание из стекла и бетона, нельзя было назвать престижным – микрорайон Строгино, окраина столицы, рядом Троице-Лыковское кладбище и блочные девятиэтажки.

Правда, площадка перед зданием банка, явно предназначавшаяся для парковки автомобилей, была весьма внушительной. Сюда примерно в половине седьмого и принялись съезжаться самые разнообразные иномарки. Шестисотые «мерсы», «Роллс-Ройсы», «Ситроены» – голова кругом. Но гораздо больший интерес для Дардыкина представляли владельцы автомобилей, так называемые «сливки общества». Казалось, они прибыли на презентацию не для того, чтобы почтить своим вниманием хозяев проводимого мероприятия, а по несколько иной причине – повыпендриваться друг перед другом. Эстрадные певцы, киношники, звезды отечественной журналистики вели себя нагло и развязно. Женщины демонстрировали обнаженные спины (впрочем, это было вполне оправданно – стояла тридцатиградусная жара), мужчины «от искусства» всячески подчеркивали свою значимость, бросая на окружающих пренебрежительные взгляды.

Лишь «новые русские» чувствовали себя в этом аквариуме легко и свободно. Они даже не пытались всеми силами доказать собственное превосходство над окружающими, у них это получалось само собой. Нуворишей можно было узнать издалека – идет себе к входу в банк этакий толстячок, в правой руке сжимает сотовый телефон, причем неважно, звонят ему в этот момент или только собираются; с левой стороны от него вышагивает длинноногая красотка, увешанная бриллиантами; позади, как правило, пяток телохранителей со зверскими физиономиями, подозревающих всех и вся в совершении преступления против хозяина.

Леха здорово повеселился, наблюдая за этими клоунами, напрочь позабыв, что его хозяйка так же принадлежит к этой «высшей» касте. Впрочем, в отличии от всех остальных бизнесменов Юлия вела себя сдержанно и с поистине королевским достоинством. Она вышла из машины и спокойно направилась к круглой стеклянной двери. Леха держался метрах в двух позади, внимательно поглядывая по сторонам.

У входа в банк их остановил высокий охранник. Смерив Юлию с ног до головы заинтересованным взглядом, вежливо попросил:

– Ваше приглашение!

Свиридова показала ему небольшой кусок картона с золотистой эмблемой банка, и охранник дружелюбно кивнул. Как ни странно, но на Леху он не обратил никакого внимания. Видимо, нутром почуял, что Дардыкин – такая же рабочая лошадка, как и он сам.

Таким образом Свиридова и Леха беспрепятственно прошли на территорию, где должна была состояться презентация. От внимания Дардыкина не укрылся тот факт, что Юлия все время поглядывала по сторонам. Словно искала кого-то. Стреляла глазками направо и налево, нервно облизывала губы, поправляла прическу. Даже младенец мог догадаться, кого высматривала Свиридова. А уж Леха Дардыкин, знавший привычки и особенности характера хозяйки, и подавно. Игоря Блинова, кого же еще?!

Решив не докучать Юлии, Дардыкин отошел к правой стене зала, сплошь увитой экзотическими декоративными растениями. Небрежно сунул руку в правый карман и нащупал рукоятку пистолета. Внимательно огляделся и удовлетворенно крякнул – с этого места, выбранного им совершенно случайно, прекрасно просматривалось все помещение. На первый взгляд никто не обращал на него внимания – все пили, веселились, общались между собой. Свиридову тут же окружили какие-то прилизанные кретины в смокингах, принялись о чем-то шумно спорить. Однако спустя несколько минут парни отошли, причем, с кислыми рожами, и Юлия вновь осталась одна. Не вызывало сомнений, что Свиридова сама отправила слишком уж навязчивых поклонников, и Леха мысленно зааплодировал ей. Он был уверен на все сто – здесь, среди пестрой, галдящей толпы Юлии не грозит опасность. А нахальные донжуаны, будь они неладны, только мешали сосредоточиться на наблюдении, своими ухаживаниями вызывая в душе Дардыкина непонятную ревность…

Свиридова заметно нервничала, причем, не скрывала этого. Обычно равнодушная к спиртному, она уже два раза брала с подноса бокал с шампанским, залпом выпивала его и украдкой посматривала на вход. Лехе даже стало ее жаль.

В конце концов надежды Свиридовой оправдались – Игорь Блинов все-таки появился. Его высокая, спортивная фигура и волевое лицо сразу приковали внимание многих гостей женского пола. Да и мужики поглядывали на потенциального конкурента с некоторой опаской. Игорь легкой, танцующей походкой бездельника прошел через весь зал и, скользнув по Юлии равнодушным взглядом, направился к группе оживленно беседующих мужчин. Казалось, Свиридова вот-вот сорвется, но она, к удивлению Лехи, мгновенно успокоилась. С ее лица исчезло напряжение, на губах мягко засветилась улыбка, а настроение заметно улучшилось. Словно и не было тех напряженных минут ожидания…

Преображение Юлии заметил не только Дардыкин. К женщине тут же подскочил известный журналист, но не за тем, чтобы взять интервью, а за тем, чтобы поухаживать. И Свиридова с радостью приняла его игру, стала умело кокетничать, оживленно поддерживать разговор. Через полчаса к ней подошли еще двое, на этот раз «новых русских», потом еще один известный актер. Все они старались завладеть вниманием Юлии, откровенно не замечая остальных женщин. К сожалению, Дардыкин не слышал, о чем ведется разговор, но подозревал, что не о деле, и уж не о предстоящем открытии. Может быть поэтому, когда генеральный директор банка, откашлявшись, попросил минуточку внимания, окружение Юлии восприняло эту просьбу, как посягательство на их свободу. Недовольно переглядываясь, они выслушали торжественные речи, а затем потащились в соседний зал, где был накрыт стол. И вот тут началось самое интересное.

Юлия, отбросив в сторону стыд и комплексы, принялась откровенно заигрывать с высоким, статным мужчиной лет пятидесяти пяти. Ее отнюдь не жалкие потуги увенчались успехом – несколько секунд пятидесятипятилетний мужчина пристально разглядывал Юлию, а потом неторопливо подошел к ней и взял под руку. Ухажеры мгновенно погрустнели и быстро ретировались, оставив Свиридову наедине с этим «стариком».

Несмотря на возраст, «старик» держался вполне уверенно. Темно-серый костюм, по всей вероятности купленный в Париже, короткая прическа «ежик», открывающая слишком низкий лоб, свидетельствовали или о хорошем визажисте, или о прекрасном вкусе престарелого ухажера. Впрочем, Дардыкину было наплевать, с кем и почему Юлия собирается провести вечер. Старый или молодой, толстый или худой, богатый или бедный – было бы смешно, если бы хозяйка спрашивала у него совета. Дардыкин особо не любопытствовал, когда это не касалось его работы. Единственное, что очень интересовало Леху, так это реакция Игоря Блинова на слишком уж раскованное поведение Юлии. Он попытался отыскать Блинова в толпе, но с удивлением обнаружил, что того и след простыл.

«Ну и хрен с тобой», – подумал Леха и со скучающим видом принялся наблюдать за приглашенными.

Время от времени он бросал заинтересованные взгляды на Юлию, убеждался, что с ней все в порядке, и вновь погружался в свои невеселые мысли.

Когда маленькая стрелка часов перевалила за полночь, гости стали понемногу расходиться. Свиридова так увлеклась беседой со своим ухажером, что Дардыкин понял – хозяйка покинет фуршет в числе последних. Он не торопил ее, понимая, что не имеет никакого права вмешиваться в ее частную жизнь. Ведь он всего лишь охранник из агентства, не более того.

Примерно в половине первого Юлия напомнила о себе. Она повернулась к Лехе и подозвала его выразительным кивком головы. Дардыкин не заставил себя долго ждать – тут же подошел к хозяйке.

– Уходим? – уточнил он.

– Да, – согласилась Свиридова. – Проводи меня до машины, и до завтра…

– Как «до завтра»? – удивился Леха. Странное решение хозяйки его немного смутило.

– На сегодня твоя работа закончена. Ты мне больше не понадобишься, – в голосе Юлии появились металлические нотки. – Встретимся завтра утром в моем офисе.

– Понял, – кивнул Дардыкин, хотя честно говоря, вообще ничего не понял.

Покосился на «старика», стоящего рядом со Свиридовой, и хмыкнул про себя – судя по блаженному выражению лица, «старик» уже нарисовал в своем воображении все прелести предстоящей ночи.

Что-что, а представить Свиридову в постели с этим самодовольным кретином Леха никак не мог – не хватало фантазии. Юлия не была похожа на обыкновенную шлюху, хотя ее поведение в этот вечер не укладывалось ни в какие рамки. Раз за разом Дардыкин спрашивал себя, почему его хозяйка поступает так опрометчиво, и не находил ответа.

Дардыкин направился к выходу, следуя по пятам за «влюбленной» парочкой. Оказавшись на свежем воздухе, свернул за угол здания, то бишь сделал вид, что уходит. Сам же занял удобную позицию для наблюдения, так на всякий случай. Мало ли что могло случиться?

Престарелый ухажер Юлии оказался важной шишкой – на его иждивении находились двое амбалов-охранников, мирно покуривавших у белого «Мерседеса». «Старик» отдал им какое-то распоряжение, а потом вслед за Юлией забрался в салон ее машины. «Опель» вырулил со стоянки, широкоплечие охранники «старика» прыгнули в «Мерседес», который тут же сорвался с места.

«Слава Богу, что эти хмыри додумались поехать за ними, – с облегчением вздохнул Леха. – Правда, в случае чего, они кинуться защищать своего босса… А на мою хозяйку им будет наплевать… Эх, не удалось мне сегодня отдохнуть! А может послать все к чертовой бабушке и пойти в ночной кабак?»

Юлия спровадила его домой, недвусмысленно дав понять, что он – лишний. Чувство обиды едва не пересилило чувство долга. Дардыкин собрался было развернуться на сто восемьдесят, но вдруг вспомнил предостережения Мономаха.

«Никогда не оставляй ее, – говорил тот. – Не спускай с нее глаз ни днем, ни ночью. А когда она будет вместе с этим Блиновым, в особенности».

И хотя Блинова не было поблизости, и Юлия в данный момент находилась под охраной своего влиятельного друга, Леха заволновался. Он никогда не отличался быстротой мышления, разве что во время драки, но сейчас среагировал мгновенно. Выскочил на дорогу и взмахнул рукой, останавливая проезжающее мимо такси.

– Шеф, плачу десятку сверху, если не упустишь вон ту белую «шестисотку», – почти прокричал он, забираясь в салон старенького «Форда».

Водитель, молодой безусый юнец, едва не взвизгнул от восторга и согласно закивал головой. Как подозревал Дардыкин, королевские чаевые были здесь не при чем. Просто этот малыш, насмотревшись видеофильмов, был не прочь поучаствовать в выученных наизусть сценах погони.

– Сделаем, – пробурчал он и вдавил в педаль газа с такой силой, что машина рванула с места, взревев, словно раненый зверь.