Текст книги "Кляуза. Жизнь за квартиру (сборник)"

Эксперименты за гранью закона

Работники экономического лицея называли Александра Курносова, разумеется, за глаза, хулиганом и разбойником. Известная доля истины в этих словах имелась: этот 35-летний гражданин дважды побывал в местах не столь отдаленных за хулиганство и грабеж.

Что же толкало Александра на многочисленные подвиги? Главное в нем – это страсть исследователя. Ее не только не выветрило пребывание в колонии, а, похоже, наоборот усилило и сделало более изощренной. Если раньше рецидивист исследовал чужие физиономии и кошельки, то теперь его заинтересовали опыты в области… психологии.

Скажем, входит Александр вечерком в кафе «Новый бар» и прямиком подходит к столику, за которым выпивают и закусывают совершенно незнакомые Курносову люди. Не колеблясь ни секунды, экспериментатор наливает из стоящего на столе графина полный стакан водки и… залпом выпивает.

Цель его чисто психологического опыта такова: выяснить реакцию незнакомых людей в созданной им самим ситуации. Оказалось, посетителям кафе, и не только сидящим за «контрольным» столиком, поведение Александра не понравилось. На «исследователя» посыпались упреки, крепкие выражения и обещания набить морду. Но главный вывод экспериментатора был таков: подпитые клиенты хоть и повозмущались, но связываться с опытным представителем неизвестной пока науки не решились. Не только морду не набили, но и предпочли улизнуть из-за стола.

Курносов, получив в свое распоряжение необходимое оборудование, то бишь стол, стулья и пустые фужеры, уселся с видом победителя и продолжил эксперименты. Начал он с того, что потребовал водки у клиентов, сидевших за соседним столом, явно недовольных его поведением.

Получив отказ, Курносов швырнул в соседей фужер, затем второй… Фужеры падали и разбивались с печальным звоном, а Курносов при этом мрачно смеялся – все это, видимо, входило в условия его эксперимента.

Тут к «исследователю» перепуганных человеческих душ подошла администратор кафе Янаева и потребовала… – нет, не покинуть помещение! – уплатить за вход две тысячи рублей. Экспериментатор и тут не упустил случая произвести интересный психологический опыт: пригрозил администратору вилкой, многозначительно указав на шею. Результат: администратор немедленно исчезла.

А «исследователь» Курносов продолжал задуманные изыскания: бросил в ворчавших и уворачивавшихся соседей третий фужер, четвертый, пятый… Однообразие эксперимента, а главное, реакция посетителей кафе, ему, наконец, надоели. И он, решив усложнить условия опыта, ухватился за стул…

Тут надо сказать несколько слов и о поведении клиентов кафе. Среди них, по-видимому, оказалось немало людей с такими же исследовательскими наклонностями. За исключением нескольких слабых душ, покинувших зал сразу же после начала эксперимента Курносова, многие оставались на своих местах, с неослабевающим интересом наблюдая за ходом событий.

Лишь когда Курносов в исследовательском пылу швырнул в соседей стулом и тот разбился, как фужер, лишь тогда зачарованные наблюдатели догадались вызвать милицию.

Итог эксперимента: 5 разбитых фужеров (6 тысяч рублей), один сломанный стул (25 тысяч рублей). Испорченное настроение посетителей и работников кафе для Курносова не в счет: ведь они для него – лишь подопытные кролики!

И пока это преступление раскручивало следствие, Курносов задумал новый эксперимент. На этот раз – над своими ближайшими друзьями и знакомыми.

Вечером к магазину, что на улице Космонавтов, подъехал легковой автомобиль. Вышедшие из него мужчины и женщины направились в магазин. В их числе находился и известный нам «исследователь» Курносов. Обычно жаждущий всеобщего внимания, Александр в этот вечер скромничал и тушевался. И ему удалось, при всей его популярности, на некоторое время оказаться вне внимания продавцов и покупателей.

А это-то и было, оказывается, его желанной целью! Воспользовавшись тем, что его друзья увлеченно обсуждали с продавцами достоинства предполагаемых покупок, Курносов стибрил стоявший на прилавке электрообогреватель и незаметно выскочил с ним на улицу. Здесь пристроил похищенную вещь в багажник автомобиля, на котором он прибыл с друзьями, и быстренько вернулся в магазин.

Увлекательная беседа продавцов с покупателями продолжалась, и Курносову не составило труда прикинуться заинтересованным слушателем.

Тут, на его беду, начала обход торгового зала директор магазина и обнаружила пропажу электрообогревателя. Ведь прибор находился на прилавке не в качестве товара, a его назначение было в том, чтобы обогревать помещение.

Понятные «ахи» и «охи» продавцов, смущение невинных покупателей. Наконец, всей толпой они вываливают из магазина, продавцы подходят к автомобилю, открывают багажник…

С этого волнующего момента и начинается для Курносова результативная часть эксперимента. Внимательно изучает он лица ничего не подозревавших, «подставленных» им друзей! Эти родные лица бледнеют, вытягиваются, губы безнадежно что-то силятся произнести…

Но что тут скажешь в свое оправдание? Автомобиль принадлежит им, а похищенный электрообогреватель – магазину!

Однако Курносова моментально разоблачили. Выдали его не только пытливые взоры душеведа, но и свидетели его хитрой кражи, которых Курносов не заметил. В частности, водитель одного из припаркованных к магазину автомобилей видел, как экспериментатор прятал обогреватель в багажник машины.

Так завершились необычные опыты по исследованию психологии ближних ученого-любителя. Результат их тоже известен. Городской суд определил Курносову наказание: четыре года лишения свободы. Вполне достаточный срок для плодотворных научных и ненаучных размышлений!

Но экспериментатору вновь необычайно повезло. Наказание ему вдруг заменили на условное. За верного сторожа – дворника Курносова поручился директор лицея Танцуев.

Обознался

«Статья непременно должна была стать сенсационной! «Разврат в лицее», «Педагоги на… ковре»! Такие и подобные им заголовки мелькали в голове Пеньчука, когда он поспешал в учебное заведение. Взрыв бомбы! Небывалый скандал! Сенсационные разоблачения обещали смелому (и умному!) автору статьи определенную известность.

Экономический лицей находился в огромном старинном здании. Его фасад украшали мощные колонны. Прислонясь к древним столбам, приняв изящные позы или просто бродя вокруг, курили, смачно плевались и матерились девицы и юноши, учащиеся сего славного заведения. Погруженный в свои приятные размышления, Олег и не заметил сначала, что вход в лицей ему прочно загородила огромная, как древняя колонна, злая тетка. «Посторонним сюда нельзя!» – заявила она. Погибла задумка репортера: проникнуть в учебное заведение инкогнито, побродить по коридорам, присмотреться, послушать, о чем люди толкуют.

– Я не посторонний, я – журналист! Мне с директором поговорить надо!

– Ничего не знаю! Посторонним нельзя! – затвердила вахтерша.

– Пропустите прессу! – вдруг раздался откуда-то издалека повелительный окрик. Тетя отодвинула от фуникулера свои внушительные габариты, освобождая проход. Подбежавший человечек, а именно он кричал вахтерше, заискивающе улыбался репортеру. Поношенный, мятый пиджачок, несвежая рубашка, какая-то черная шишка на щеке. «Сантехник? Завхоз?» – гадал Олежка.

– А мы вас ждем, ждем! – бодро заверил человечек, отчего-то радостно потирая руки.

– Проводите меня к директору! – потребовал Пеньчук, не желая более терять драгоценное время на общение с техническим персоналом.

Сантехник и вахтерша переглянулись со значением.

– А документик у вас есть? – ехидно спросила тетка.

– Какой еще документик?

– Ну, удостоверение журналиста, скажем…

И тут с Пеньчуком приключился конфуз. Он никак не мог найти свои «корочки». Собравшиеся вокруг технички и другие любопытные личности заметно повеселели, видя затруднения газетчика.

– Не доверяю я этим бумагомаракам, собирателям сплетен, – затараторила одна противная баба, с удовольствием наблюдая, как Олег отчаянно шарит по карманам и в сумке, – как бы они там, эти писатели, себя ни называли…

Подала голосок и вахтерша:

– Ходят тут всякие, вещи пропадают…

Наконец-то проклятые «корочки» нашлись! Они застряли на самом дне сумки между книгой и папкой с бумагами.

– Нате вот, читайте! – Олег протянул удостоверение рукой, дрожащей от злости и нетерпения. К удивлению репортера, документ перехватил сантехник и принялся внимательно его изучать.

– Да в чем дело? – так и взвился Пеньчук. – Какое вам дело до моего удостоверения?!

– Как это – какое дело? – воскликнула вахтерша, умело изображая горестное изумление. – Да ведь это, – она с гордостью указал на читающего сантехника, – директор нашего лицея – Виталий Константинович!

– Вы?! – только и смог произнести Олег.

– Ничего, ничего, – ласково сказал Виталий Константинович, почесав свою страшную шишку на щеке. – Всяко бывает!

И нельзя было понять, оскорблен или польщен он потрясением журналиста.

– Вы ведь к нам по заданию главного редактора? – вежливо поинтересовался Виталий Константинович, когда они зашагали по огромному пустынному коридору.

– Да, – коротко отвечал Олег, не желая пускаться в объяснения на ходу.

– Это не по поводу Валерия Павловича? – продолжал любопытствовать провожатый.

– Нет, – неожиданно для себя соврал Олег, пораженный осведомленностью спутника.

– А вот и сам Валерий Павлович! – воскликнул Виталий Константинович, приглашая журналиста в кабинет, на дверной табличке которого золотом сверкало: «Заместитель директора В.П. Калиткин». Навстречу гостям поднялись хозяин кабинета, багровый толстячок и высокая худощавая дама.

– О, и Роза Васильевна с ним в придачу! – прокомментировал присутствие еще одной «известной» (благодаря анонимке!) персоны неунывающий директор.

И Виталий Константинович по собственной инициативе познакомил Олега с персонажами злополучного навета. Репортер счел своим долгом попристальней приглядеться к «героям» будущего фельетона.

– Что это он нас так старательно изучает? – нервно захихикала Роза Васильевна. – Какой забавный!

Но Пеньчук, нимало не смущаясь, решительно приступил пока лишь к визуальному расследованию типажей. Двуличный педагог Калиткин, как выяснилось, отличался зеркальной плешью (за что и получил в лицее меткое прозвище «плафон»). А у его предполагаемой любовницы Рундуковой лучшие годы остались далеко позади. Ничем не примечательная фигура, килограммы косметики, огромный белоснежный парик (прозвище – «болонка»!). Напрасно Роза Васильевна стреляла глазками и многообещающе улыбалась молодому неприступному репортеру.

– Валерий Павлович! Роза Васильевна! – устроившись в кресле Калиткина, провозгласил директор. – Вами заинтересовалась наша свободная пресса!

При слове «пресса» лицо Валерия Павловича исказила гримаса гнева, а Роза Васильевна испуганно вскрикнула. Но парочка тут же нашла в себе силы скрепиться и приветливо улыбнуться… директору.

На стоявших вдоль массивного стола мягких стульях Калиткин и Рундукова устроились довольно комфортно, скандальный дуэт повел себя просто вызывающе. Роза Васильевна расположилась только что не на коленях Валерия Павловича. При этом любовники обменивались такими откровенными ужимками и взглядами, что не будь здесь репортера с Танцуевым, эти ребята, пожалуй, стали бы взасос целоваться, а, может быть, перебрались бы и на ковер…

Они вели себя так – явно напоказ свободной прессе. А потому Виталий Константинович солидно покашлял, приглашая коллег образумиться, и приступил к чтению письмеца, которое ему вручил корреспондент. В особо щекотливых местах директор проводил по лицу ладошкой, словно умываясь, в подражание невинному котику. А, скорее всего, решил Олег, начальник прятал от подчиненных свою ехидную улыбку.

В эти же мгновения Рундукова стыдливо вскрикивала и ласково дергала за ухо своего «проказника». Директор прочитал анонимку до конца и недоуменно развел руками: «Какое странное письмо! Ничего не понимаю!»

– Это что же? – пропела Роза Васильевна, – нам сейчас устроят перекрестный допрос? И при этом кокетливо толкнула ногой Валерия Павловича.

– Да, дорогая моя, – нисколько не смущаясь, ответил тот, – желтую прессу, как видишь, заинтересовали наши интимные отношения!

Нет, автор анонимки вовсе не погрешил против истины! Олег Пеньчук хоть и был начинающим, но отнюдь не робким репортером. Рассвирепев от увиденного и услышанного, он начал свое сенсационное расследование с вопроса в лоб:

– Ну-с, расскажите, пожалуйста, как вы дошли до жизни такой?

При этом Калиткин и Рундукова добродушно рассмеялись, а Виталий Константинович насторожился:

– Что вы имеете в виду?

– Да вот, пишут же люди, возмущаются порядками в вашем лицее!

– Ах! – сказал как можно беспечнее Калиткин, – это вы, верно, про анонимку? Так это все – брехня!

– Кто же, по-вашему, – обратился журналист к директору, – написал обо всем этом в редакцию?

Виталий Константинович лишь пожал плечами:

– Наш лицей далеко известен за пределами области. И даже за рубежом. Определенные успехи нашего учебного заведения не дают покоя некоторым личностям, прямо скажем, завистникам. Нам достоверно известно, что вдохновитель и организатор грязного письма – мой заместитель по научной работе Сопелев Геннадий Федорович. Именно сегодня по поводу очередной его инсинуации в лицей прибыла комиссия из Москвы.

После такого исчерпывающего ответа вроде бы и разговаривать стало не о чем. Но репортер твердо помнил наставления редакционного начальства. В поисках каверзных вопросов Пеньчук заглянул в записную книжку и победно улыбнулся:

– А как же наша агентурная сеть? Стукачи – то небось, нам настукивают?

Директор явно не был готов к вопросу подобного рода. Он покраснел, побелел, почесал свою страшную шишку и потом нехотя выдавил:

– Кое-что, конечно, мне сообщают наши сотрудники…

– И о чем же они вас информируют?

– Я, знаете ли, не намерен с вами обсуждать наши внутренние проблемы! – окрысился вдруг Танцуев.

– Беда в том, – бойко продолжал допрос Пеньчук, вновь сверившись с блокнотом, – что ваши внутренние делишки становятся достоянием гласности и наносят общественной нравственности непоправимый вред!..

Вдруг из приемной донесся страшный крик и шум. Похоже, там дрались, похоже, кого-то пытались скрутить. Дверь в кабинет резко распахнулась и запыхавшаяся девушка крикнула:

– Виталий Константинович! Идите сюда! Сопелев ваш отчет украл!

Со сладкой парочкой наедине

Директор с неожиданной прытью выскочил из кабинета. Репортер остался с глазу на глаз с разнузданными, беспардонными персонажами, по-видимому, очень правдивого, хотя и безымянного письма в редакцию. Явно осмелев, Валерий Павлович обращался теперь только к своей подруге:

– И охота же людям такой ерундой заниматься – бегать, вынюхивать по поводу всякой кляузы!

– Дорогой, ты не прав! – сразу же пересев на коленки друга, заступилась за репортера Роза Васильевна, – людям тоже кушать хочется. Они себе таким способом на хлебушек и зарабатывают! Ты посмотри, какой наивный вьюнош, мальчик не целованный, а берется разбираться в столь двусмысленных ситуациях! Кстати, вы, молодой человек, сами статьи пишете или вам кто-то помогает?

Пеньчук твердо решил никак не реагировать на издевательские реплики «плафона» и «болонки». Но одна каверзная мысль заставила его поддержать беседу:

– Вас нисколько не удивило содержание анонимки? Что, действительно похоже на правду?

Тут Калмыков и Рундукова удивленно переглянулись, а последняя игриво взбила свой фантастический парик.

Валерий Павлович кашлянул для солидности и обратился к корреспонденту подчеркнуто официально:

– Правда это или не правда – вам – то какое дело? Это наша личная жизнь, понятно? Что вас интересует?

– Я, видите ли, по заданию редакции областной газеты «Рабочее слово». Мне хотелось бы, в первую очередь, переговорить с директором лицея…

– Ах – ха – ха! «Вопросы здесь задаю только я!» – Так, что ли, господин следователь? – язвительно улыбнулся Калиткин. – О чем же вы хотели побеседовать с Виталием Константиновичем? Уж не об авторе ли грязного письма?

– Вот именно! Скажите прямо, откуда вам стало известно об анонимке?

– Батюшки! Да кто ж про нее не знает? Был тут до вас один… корреспондентик, тоже все искал «жареные факты»!

«Кто бы это мог быть? – насторожился Олег, – неужели «Бизнесмен» и тут нас опередил?» А сам беспечно отпарировал:

– И что же он накопал в интимной жизни некоторых педагогов!..

– Вы… ваша газета, – вспыхнул Валерий Павлович, – еще совсем недавно у обкома партии задницу лизала! А теперь свободной прессой прикидываетесь!

– Там, в этой грязной кляузе, про кустарники пишут, – постаралась утихомирить спорящих Роза Васильевна, – в которых якобы видели нас с Валерием Павловичем. А вы подойдите к окну, посмотрите – растут у здания лицея хоть какие-нибудь кустики?

Олег был вынужден подойти и убедиться: действительно, под окнами не было ни одного куста. Но дотошного репортера трудно было сбить с верного следа:

– Это еще ровным счетом ни о чем не говорит!

– Что вы имеете в виду? – взвился Калиткин.

– А то, – Олег заглянул в записную книжку, – что иными неприглядными делами вполне можно заниматься и не в кустиках! А, скажем, на диване, на столе и даже… под столом!

– Ах! – Роза Васильевна изобразила страшное смущение, закрыв лицо руками. Благородный рыцарь Валерий Павлович схватил со стола массивное пресс-папье. И, наверное, первое журналистское расследование Олега Пеньчука стало бы и последним, если бы не своевременное возвращение директора.

– Уберите отсюда этого придурка, – прошипел своему руководителю Валерий Павлович, – а иначе я ему голову размозжу!

– Ради Бога, успокойтесь господа! – директор умиротворяюще поднял руки. – Сейчас мы во всем спокойно разберемся! Вы и сами увидите, что мы стали жертвами гнусных интриг и недоразумений.

Виталий Константинович вернулся не только с потрясающими новостями, но и с какой-то, должно быть, важной депешей, которой он победно размахивал, словно флагом. Заявление Танцуева и доставленный им документ заинтриговали обе враждующие стороны.

Визит незнакомки

Иные непутевые мужья, бывает, совершенно неожиданно исчезают. Бедным женам остается при этом лишь гадать, надолго ли пропал благоверный и скоро ли он вернется в очередной раз.

Но чтобы супруг исчез поздней вечерней порой, выйдя от знакомых в калошах на босу ногу? О таком Зоя Ермолова никогда не слыхала. Да и ничего подобного о своем примерном муже Геннадии подумать не могла.

Весь тот злополучный день Геннадий Ермолов помогал на собственном КамАЗе добрым знакомым в перевозке леса. Вечером Геннадий неоднократно заходил к Калининым, где они договорились встретиться с хозяином дома.

Но тот где-то задерживался. Ермолов «курсировал» от своего КамАЗа к дому Калининых в рабочей одежде – в болоньевой куртке, спортивных трико и ботинках на босу ногу.

И совершенно неожиданно исчез. Не появился более он в тот вечер в доме Калининых. Те особенно и не беспокоились, думая, что Геннадий заночевал в собственной автомашине, как и собирался сделать. Но наутро хозяева дома обнаружили пустой КамАЗ. Только тогда они забили тревогу…

С того вечера прошло двое суток, а от Геннадия – ни слуху, ни духу. Нужно ли говорить о том, что пережила, что передумала за это время его жена?

Но утро третьего дня принесло ей странную уверенность: сегодня что-то станет известно о Геннадии. Прежде всего Зоя поспешила в районный отдел полиции. Нет, там не обрадовали ее ничем.

Но только переступила порог бухгалтерии «Рабочего слова», где она работала, как подруги наперебой стали рассказывать ей о недавнем приходе незнакомой девушки. Та хотела побеседовать именно с ней, Ермоловой. Игнорируя многозначительные переглядывания сослуживиц, Зоя стала нетерпеливо расспрашивать, как выглядит незнакомка, не намекнула ли она, о чем хотела сообщить.

Душой Зоя чувствовала, что дело здесь вовсе не в амурных приключениях, что с мужем случилось непоправимое.

– Молодая такая, симпатичная, – поспешили успокоить несчастную супругу сослуживицы. – Не расстраивайся, что мы ее не задержали – уж очень она торопилась! Да вот: она записала твой номер телефона и обещала тебе вскоре позвонить. А зовут ее Ольга Денисова.

Два пистолета в одном кармане

В тот роковой для Геннадия Ермолова вечер Ольга Денисова совершенно случайно оказалась в одной компании с ним. Надо сказать, что вся короткая жизнь Ольги словно была соткана из случайностей и непредсказуемых ситуаций. Словно неслась эта молодая особа, без руля и без ветрил, покорная всем ветрам, навстречу столь же случайной и внезапной своей гибели.

Вот так же, совершенно неожиданно для себя, она стала подругой и любовницей Александра Курносова, отчаянного малого, уже имевшего несколько скандальных историй за плечами. Может быть, в глазах Ольги он чем-то отличался от ее многочисленных знакомых. Но эти отличия были явно не к чести Курносова: самовлюбленный, вспыльчивый и в гневе очень жестокий, как всякий ограниченный человек.

В этот вечер, 24 ноября, Курносов тоже успел «отличиться». После дискотеки он вместе с Ольгой возвращался домой. Вместе с ними чуть сзади шла толпа знакомых девушек и парней.

Вдруг раздались крики: «Ствол, у него ствол!» Обернувшись, Курносов увидел двух своих друзей, дерущихся с незнакомым парнем, и поспешил на выручку приятелям. А пьяный незнакомец уже рухнул от ударов на асфальт, держа в руках… пистолет. Ствол он направлял поочередно на перепуганных противников и даже успел передернуть затвор.

В этой ситуации не растерялся только отчаянный Курносов, сумевший вовремя отобрать пистолет у пьяного. Хладнокровно положил оружие в карман, где, кстати, у него находился еще один пистолет, и вместе с Денисовой они направились к железнодорожному вокзалу. Отсюда на частной автомашине поехали к дому Курносовых…

Впоследствии разыщут свидетеля, который видел Геннадия Ермолова последним – до его исчезновения. Военнослужащий Вялков, ушедший из части в самовольную отлучку, рассказал на суде о том, что познакомился вечером 24 ноября с водителем КамАЗа Ермоловым, и они распивали спиртное в кабине автомобиля.

Поздно ночью возле них остановился «десятка». Ермолов подошел к ней, поговорил с водителем. Сказав солдату, что скоро вернется, он сел в ту автомашину и уехал. Больше Ермолова военнослужащий не видел, а позднее узнал, что он в ту ночь пропал.

– Да, в «десятке», – припомнил Вялков, – была девушка.

Это была Ольга Денисова, направлявшаяся с Курносовым после дискотеки и драки в дом его матери.

…Как и обещала, Ольга позвонила 27 ноября жене Ермолова, Зое. Сообщила ей, что с Геннадием ночью 25 ноября случилось несчастье. О подробностях она собиралась сообщить при личной встрече.

Но в назначенное время не пришла. Не появилась и позже. Она исчезла.