Текст книги "Культура испытаний и культура успешности. Размышления о книгах успешных путешественников Дж. Слокама, Грэма Грина, А. Бомбара, У. Уиллиса, Ч. Блайта. Очерк."

Культура испытаний и культура успешности
Размышления о книгах успешных путешественников Дж. Слокама, Грэма Грина, А. Бомбара, У. Уиллиса, Ч. Блайта. Очерк.
Владимир Владимирович Залесский

© Владимир Владимирович Залесский, 2016

ISBN 978-5-4483-5306-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Краткое предисловие

Человечеству свойственно размышлять об успехе и успешности. Одним из подтверждений этого тезиса может быть написание Эратосфеном (ок. 276—194 до н. э.) трактата «Об искусстве жить, не скорбя».

Книги о правилах, закономерностях успеха широко представлены в мировой литературе.

Какие-то из них имеют чисто познавательный характер, другие – практически применимы.

Если Вы прочтете, например, книгу Брайана Трейси «Сто абсолютных законов успеха в бизнесе» [Трейси Б.], то не только узнаете что-то новое, но и, с большой долей вероятности, почерпнете какую-либо полезную практически применимую рекомендацию.

Аналогичное предположение можно высказать относительно чтения книг, в которых рассматриваются закономерности успешности выдающихся личностей. Назовем для примера книгу «Учебник писательского успеха. Часть I. Генрих Шлиман и его уроки».

Человечество формирует объем знаний об «успешности», практических рекомендаций о достижении успеха. Можно сделать вывод о существовании культуры успешности.

Рассмотрение культуры успешности – имеет практическую ценность? Использование автомобиля для целей передвижения вовсе не означает знания всеми водителями наименований всех элементов, конструктивных узлов, деталей автомобиля. В то же время для определенных ситуаций (обучение, модернизация, ремонт и других) такое знание (во всяком случае, ряда элементов, узлов и деталей) может оказаться необходимым или полезным. Совсем не обязательно успешный человек будет задумываться о закономерностях успеха. Генрих Шлиман, например, научился множеству иностранных языков практически без учителей и по собственной методике. Но это не отрицает полезности для многих людей – в ходе освоения языков – занятий с преподавателями по общепринятым методикам.

Аналогичным образом можно воспринимать размышления о культуре успешности.

Кто-то успешен интуитивно и в дополнительных знаниях не заинтересован. А кому-то полезен чужой опыт и обобщение чужого опыта.

В данном очерке рассматриваются тема «культура успешности». Естественно, автор не претендует ни на всеохватывающий анализ, ни на формулирование неких окончательных суждений. Ясно, что тема «культуры успешности» имеет значительный потенциал развития.

Для иллюстрации некоторых суждений используются книги успешных путешественников: Дж. Слокама, Грэма Грина, А. Бомбара, У. Уиллиса, Ч. Блайта. Но эти книги – не только средства «иллюстрации суждений». Эти книги стали одним из побуждающих факторов к написанию этого очерка.

В данном очерке использованы некоторые выводы из моей публикации «Успех и признание. К вопросу об успешных путешествиях Г. Ф. Байдукова, Ч. Блайта, А. Бомбара, Н. Г. Гарина-Михайловского, М. Горького, К. Г. Маннергейма, Дж. Слокама, Г. Хьюза».

2. Культура испытаний

Прогнозирование – необходимый элемент человеческой деятельности. Но, что бы прогнозировать, нужно знать, на какой потенциал можно рассчитывать. Человеку свойственно испытывать себя, проверять себя, свои качества. Испытание – это получение дополнительной информации о самом себе, о своих возможностях.

Культура испытаний складывалась с древних времен.

В Древней Греции широкое развитие получили спортивные состязания.

Испытания были частью религиозных практик. Вспомним монашество, обеты, послушничество. Наверное, и духовные подвиги святых, подвижников веры могут быть названы испытаниями.

Не забудем рыцарские турниры и состязания.

На рубеже 1400-х и 1500-х годов нашей эры в культуре испытаний произошли существенные изменения.

Длительный, многовековой, окрашенный пессимизмом период разрушения Римской империи завершился. 29 мая 1453 Константинополь был взят штурмом армией Османской империи.

Христианская европейская цивилизация оказывается под мощным напором с юга.

Поводов для пессимизма довольно много.

Внезапно и отчетливо выявляется взаимосвязь между (1) верой (духовная основа, стойкость), (2) знаниями (мореходная школа Генриха Мореплавателя), (3) дальними морскими плаваниями (практическая реализация знаний – путешествия, испытания), (4) приращением могущества и обретением благосостояния.

«Почти внезапно Португалия стала первой морской державой мира. Достижения ее моряков закрепили за ней не только новые области, но и целые материки. Еще одно десятилетие – и самая малая из всех европейских наций будет притязать на владычество и управление пространствами, превосходящими пространства Римской империи в период ее наибольшего могущества» [Цвейг С.].

Изменяются европейские центры силы, с уточнением географических карт меняется и политическая карта мира.

Оказывается, «испытание» – это не только путь духовного самосовершенствования, не только путь почета и чести – а часто и победы – на полях сражений, но и способ – не во всех, но в достаточно многих случаях – сделать свою жизнь более материально обеспеченной, насыщенной приключениями и впечатлениями, способ повидать мир.

3. Путешествие – (опережающее) испытание

В европейскую культуру прочно входит такой вид испытаний как относительно дальние, относительно долгие, относительно сложные и относительно трудные путешествия.

Конечно и уровень тяжести, и уровень сложности путешествий весьма различен.

Во-первых, весьма условная граница отделяет такие понятия как пешеходная прогулка, поездка, плавание по морю, или реке от понятия «путешествие».

Во-вторых, само «путешествие» для кого-то и в каких-то конкретных обстоятельствах перестает быть «испытанием» (впрочем, если вспомнить аварии колоссальных океанских туристических лайнеров, то можно представить, что маленький, латентный элемент испытания в путешествии, даже предельно комфортабельном, сохраняется).

Путешествия стали практичными, социально одобряемыми испытаниями.

Из числа дальних путешествий в отдельную «категорию» выделяются путешествия кругосветные.

4. Пессимизм и оптимизм

Итак, рубеж между 1400-ми и 1500-ми годами нашей эры.

Продолжается мощное давление на христианскую европейскую цивилизацию с юга. Еще впереди сражение под Веной в 1683 году и победа.

Но уже появляется совершенно не пессимистичный вид человека. В каких-то случаях можно увидеть итальянскую энергичность и подвижность (Христофор Колумб). В других случаях все более отчетливой является предельная решительность, по своей сути – оптимистичная (кто-то может заметить легкую меланхоличность – уж очень трудна была жизнь) (Фернан Магеллан). К энергичности, подвижности и решительности добавляется что-то вроде несокрушимого упрямства, упорства, превращающегося в эффективную твердость (Хуан Себастьян Эль-Кано). В историческом тумане прорисовывается веселая неодолимая хищная (надоело жить скудно!) авантюристичность и удачливость Фрэнсиса Дрейка.

По пятам за конкистадорами идут неутомимые представители торгового дома Вельзеров.

Деятельность нового – оптимистичного – человека документально освещается судовыми журналами и личными дневниками.

Рациональность и системность оказываются небезрезультатными.

Взяв на борт корабля «Надежда» в состав экспедиции «астронома» швейцарца Горнера, капитан И. Ф. Крузенштерн огибает мыс Горн, а затем и весь земной шар, за три года плавания не теряет умершим почти ни одного члена экипажа, и почти ничего из такелажа («На „Надежде“ во все время нашего плавания не потеряно не только мачты, ни стенги, ни рея, ни якоря, ни каната») (упоминает о некоторых оздоровившихся участниках трехлетнего плавания), из Камчатки отправляет в Петербург через Сибирь графа Федора Толстого, а после возвращения в Россию почти наполовину заполняет свою книгу о кругосветном плавании записями о навигационных исчислениях.

Вернемся мысленно к первому кругосветному путешествию (годы кругосветной экспедиции Магеллана 1519—1522). Фернан Магеллан отправляется в плавание. Состав экспедиции постоянно сокращается. Этот процесс «выбывания» «захватывает» и самого Магеллана, погибающего в ходе плавания. На смену упорству Магеллана приходит упрямство Х. С. Элькано. Возникает эффект накопления упорства. Это интегральное упорство оказывается успешным.

Можно задуматься и над таким гипотетическим вопросом: а если бы Х. С. Элькано остался на борту один, то могла бы экспедиция Магеллана завершиться в формате одиночного плавания? Смотря, конечно, какой был бы расклад обстоятельств. Но представим себе обнаруженную где-либо поблизости от испанского побережья каравеллу, на которой, поставив небольшой парус, стремится завершить кругосветное плавание упрямый (оптимистичный?) Элькано. А после плавания направляется со свечой в руке для молитвы в храм. В таком гипотетическом варианте нет ничего невероятного. И такой гипотетический вариант мог бы стать дополнительной иллюстрацией к тенденции нарастания потенциала успешности, возрастания уровня оптимизма.

«Прекраснейшая одиссея в истории человечества – это плавание двухсот шестидесяти пяти мужественных людей, из которых только восемнадцать возвратились на полуразбитом корабле, но с флагом величайшей победы, реющим на мачте», – пишет Стефан Цвейг об экспедиции Магеллана – Элькано [Цвейг С.].

Кому то может показаться, что вслед за путешествиями, за дальними морскими плаваниями в духовной жизни Европы все более отчетливо начинает проявляться оптимизм.

Не так много проходит времени с момента победы под Веной в 1683 году, а Европа, в общем, оптимистична. Вена кружится в танцах, слушает музыку Франца Йозефа Гайдна, Вольфганга Амадея Моцарта.

Но, наверное, оптимизм, танцы и музыка, не «списали в архив» воспоминания о «трудных временах», да к тому же никуда не исчезли практики испытаний, практическая польза от мобильности и динамичности.

5. Путешествие как суперспорт

Опережающие испытания – это занятия, все же, элитарные. Они – удел наиболее готовых, наиболее опытных, наиболее жизнеспособных людей. Они предполагают не только физические, но и духовные достижения. Один из признаков опережающих испытаний – необходимость действовать в измененной среде жизнедеятельности.

Спорт – это сопоставление достижений, выраженных в количественных показателях (в метрах, килограммах, секундах, баллах и т.д.). Испытание, путешествие тестирует состояние тела и духа.

Естественно, между спортом, с одной стороны, и суперспортом, испытаниями, с другой стороны, – нет непроходимой границы. Если согласиться, что спорт – это дистиллированные испытания, то ведь и степень дистилляции может быть разной.

В конце концов, и пешеходное путешествие можно дистиллировать до спортивного ориентирования длительностью в несколько часов. А марш-бросок можно усложнить и удлинить до уровня пешеходного путешествия. Спортивный марафон (более 40 км.) может на кого-то произвести впечатление небольшого путешествия.

6. От «испытаний» – к «опережающим испытаниям»

Культура (опережающих) испытаний в формате путешествий становиться неотъемлемой частью европейской культуры.

Культура испытаний – не только культура преодоления трудностей, но и культура опережающего познания и самопознания. В чем разница между «просто» испытаниями и «опережающими» испытаниями?

Можно составить историю катастроф, трудных ситуаций с описанием поведения людей в момент происходивших событий. Обобщить соответствующую информацию, составить рекомендации. В таком описании и обобщении присутствует полезное культурное движение.

Но культура опережающих испытаний, опережающего познания и самопознания предполагает не «ожидание» каких-либо катастроф или неблагоприятных ситуаций с их последующим осмыслением и анализом, а «выдвижение» навстречу этим ситуациям, опережающее накопление опыта, знаний, навыков, полезных качеств.

В том-то и дело! И трудности, и пессимизм нужно предупредить, опередить! А в этом опережении и состоит один из важных рецептов успешности.

Культура опережающих испытаний – это, с одной стороны, что-то эфемерное. С другой стороны, это что-то весьма реальное, становящееся достоянием всей европейской цивилизации.

В этом смысле массовая помощь путешественникам, о которой мы узнаем из книг Джошуа Слокама (первое одиночное кругосветное плавание на яхте «Спрей» [«Слокам, Джошуа»]), Уильяма Уиллиса (в одиночку переплыл Тихий океан на самодельном парусном плоту в 1954 и 1964 годах [«Уиллис, Уильям»]), Чэя Блая (одиночное кругосветное плавание на яхте «Бритиш стил» по весьма сложному маршруту без заходов в порты [«Chay Blyth»]), других одиночных мореплавателей – это не только филантропическое желание помочь, не только уважение к мужеству и отваге, но и, предполагаю, интуитивный прагматичный разумный эгоизм. Ведь путешественники ставят на себе прививку пессимизма, трудностей, испытаний и делают общекультурным достоянием оптимизм и успешность.

Отвлечемся от темы мореплавателей, но останемся в теме «путешествия», на некоторое время переключимся на (пешеходные) путешествия по Африке. Британский писатель (и государственный служащий – в некоторые периоды) Грэм Грин в своей книге «Путешествие без карты» описывает «прелести» путешествия по отдаленным районам одной из африканских стран в 1935 году: невозможно нормально есть и пить, отсутствуют общепринятые возможности обычных гигиенических процедур (пища не качественна, вода без фильтра не годна), невозможно нормально спать (крысы и насекомые), невозможно после сна беззаботно стать на пол (следует заражение тропической блохой), невозможно безопасно переправляться через реки, искупаться в водоемах (реальный риск заражения паразитами), само путешествие сопровождается различными расстройствами здоровья Грэма Грина и заболеванием его тропической лихорадкой. Вокруг Грэма Грина – массовая заболеваемость населения инфекционными болезнями. Тем не менее, путешествие Грэма Грина завершается достижением поставленных целей.

«Ранняя» история человечества демонстрирует формирование у человека вполне естественной потребности – «потребности в племени».

Проблемы безопасности и обеспечения питанием было практически невозможно решить вне сообщества.

Проходит время. Происходит накопление знаний, умений, опыта, культурного потенциала. Появляется фигура Александра Селкирка, уроженца Британии, проведшего на острове Хуан-Фернандес в полном одиночестве четыре года и четыре месяца (1704—1709). А за ним и литературный образ Робинзона Круза, созданный Даниэлем Дефо (один из вариантов датировки первой публикации «Робинзона Крузо» – апрель 1719 года).

Человек-то, оказывается, самодостаточен. Он способен к самооценке, самоорганизации. Он сам, самостоятельно, способен организовывать, устраивать, создавать, делать комфортной собственную жизнь.

7. От опережающих испытаний к (комфорту, удовольствию и) успешности

Любопытен качественный скачек в накоплении культурного потенциала опережающих испытаний в формате морских одиночных плаваний.

Морской опыт Дж. Слокама и У. Уиллиса (каждый из них «начинал» «простым матросом», постепенно увеличивая квалификацию, уровень «морской опытности»).

Дж. Слокам, как видно из его книги, вырос с уровня простого матроса до уровня капитана («капитан торгового судна»). С оттенком шутливости Дж. Слокам пишет о себе: «Я – старый моряк торгового флота…».

И Дж. Слокам, и У. Уиллис постепенно накопили мореходный опыт и стали мореходами.

И у Слокама и у Уиллиса имелся опыт кораблестроителя, корабела.

Каждый из них во многом самостоятельно моделировал свое будущее плавательное средство (Дж. Слокам – яхту, У. Уиллис – два плота для двух последовательных одиночных тихоокеанских плаваний).

Наибольшая квалификация кораблестроителя была, как видно из его книги, у Дж. Слокама. Фактически он самостоятельно восстановил из ветхого подаренного (или проданного за символическую оплату) экземпляра свою яхту (по сути дела – заново построил), а затем неоднократно ее ремонтировал и модернизировал (даже в период кругосветного плавания).

Кораблестроительный опыт Дж. Слокама позволил превратил само первое в истории трехлетнее одиночное кругосветное плавание в период накопления опыта и модернизации яхты.

А опыт «моряка торгового флота» позволил запустить бизнес-процессы, лекционные программы и обеспечивать себя финансами непосредственно в процессе плавания.

У. Уиллис почти самостоятельно построил свой первый плот (из семи бальсовых деревьев), и участвовал в строительстве второго (из металлических труб, заполненных затвердевшим полиуретаном).

Соединение опыта кораблестроителя и опыта морехода и в случае Дж. Слоками, и в случае У. Уиллиса дало свои результаты.

Во-первых, их опыт стал достоянием других мореплавателей.

Разве опыт Дж. Слокама не был творчески впитан и реализован, например, А. Бомбаром, производившим в процессе трансатлантического плавания на надувной лодке постоянные действия по поддержанию лодки в «дееспособном» состоянии? Можно полагать, что к моменту плавания А. Бомбара в 1952 году культура мореплавания абсорбировала опыт Дж. Слокама, и Ален Бомбар был отчасти психологически готов к постоянным действиям по поддержанию плавательного средства в рабочем состоянии.

Сам по себе ремонт судна в ходе плавания – не новость. Можно вспомнить, например, кругосветное (второе в истории) плавание Френсиса Дрейка. Но у одиночного мореплавателя – иной психологический контекст деятельности; у одиночного мореплавателя всегда есть набор вариантов, и когда он выбирает тяжелый ненормированный труд на своем плавательном средстве, то духовной опорой и культурным ориентиром для него являются примеры предшественников, нашедших в себе силы и сумевших решить возникающие по ходу плавания проблемы.

Во-вторых, если сопоставлять такой субъективный определяемый фактор как уровень удовольствия от плавания, то для Дж. Слокама и У. Уиллиса этот уровень был наивысшим.

Иными словами был накоплен такой культурный потенциал одиночного морского плавания, что испытание, не перестав быть таковым, превратилось в удовольствие.

Особенно отчетливо это видно по книге Дж. Слокама. Его первое в мире одиночное кругосветное плавание длилось почти три года. Оно было наполнено трудностями, удачами и удовольствиями. Его опыт морехода и конструкция построенной и неоднократно модернизированной им яхты позволяли ему на длительные периоды времени отвлекаться от управления яхтой (та шла в эти периоды самостоятельно по заданному курсу). У Дж. Слокама было время для сна, отдыха, чтения, приготовления и принятия пищи, текущего ремонта, обозревания морских видов, в общем, для комфортной жизни.

Достаточно отчетливо удовольствие от плаваний проявляется и в книгах У. Уиллиса.

А. Бомбар, Ч. Блайт не были конструкторами и строителями своих плавательных средств (Бомбар – надувной лодки, Блай – уникальной стальной яхты).

На мой взгляд, в их книгах существенно больше рассуждений о тех конструктивных проблемах, которые обнаруживались в ходе плаваний, чем в книге Дж. Слокама (и книгах У. Уиллиса).

И Дж. Слокам, и У. Уиллис, и А. Бомбар, и Ч. Блайт успешно завершили свои плавания. Грэм Грин успешно завершил свое африканское пешеходное путешествие, состоявшееся в 1935 году. Справились с испытаниями, стали успешными людьми.

Каждый из них либо в ходе путешествия, либо по его завершению получил признание.

Каждый из них продемонстрировал на практике работу модели «опыт плюс знания плюс стойкость в испытаниях равно успех».

8. «Опыт плюс знания плюс стойкость равно успех»

Индивидуальный успех воспринимался европейским сообществом с интересом, абсорбировался, становился коллективным успехом.

Такое утверждение может выглядеть гипотетическим.

Но вспомним ту модель успешности, которая реализовывалась в опережающих испытаниях: «опыт плюс знания плюс стойкость в испытаниях равно успех». Кто-то по этой модели делал открытия, проводя много лет в лаборатории. Кто-то, несмотря на усталость, во время военных действий ухаживал за ранеными. Кто-то выполнял свой долг в тяжелых, непривычных условиях. Культурный потенциал преодоления (опережающих) испытаний накапливался, появлялись комфорт, оптимизм, успех.

В каком-то смысле этот непрерывный процесс индивидуальных испытаний был процессом социального контроля за адаптированностью к среде обитания, был непрерывной перестройкой среды существования – перестройкой в сознании. Но в необходимых случаях изменение среды становилось реальностью.

Индивидуальная успешность становилась для многих наблюдателей возможностью «вовлечения» в успешность, возможностью консолидации в процессе признания успешности.