Текст книги "Арете-терапия. Психотерапия высоким смыслом"

Комментарии

Это не был успешный случай психотерапии в обычном смысле этого слова. Успех – это исцеление от недуга и «вечная жизнь в счастье, подтверждённая катамнезом» (шутка). На момент окончания лечения М. был психически здоров, в поведении была дисциплина и самоуправление, спокойствие и радость. Таким я его и запомнил. М. прощался с сотрудниками отделения, как матрос, который совершил невероятное путешествие из ада необитаемого острова и вернулся на родную землю: прощаясь, он возвращался в искомую норму. Да, были видны впечатляющие изменения в поведении, образе мышления, установках и предпочтениях М. Отец М. был счастлив. Он увидал своего прежнего сына, не испорченного «шпаной». Я и мои коллеги пребывали в радости от удачно проведённой имаготерапии. Почти год мы слышали «донесения» о том, что М. устроился на работу, а потом стал посещать школу рабочей молодёжи, что у него появилась девушка и т. д. Потом как гром посреди ясного неба: М. погиб в драке от удара ножом! По отрывочным сведениям можно было предположить, что М. кого-то защищал и погиб сам, спасая другого человека.

Надо признаться, что этот исход успешной терапии заставил меня тогда сильно задуматься – может, Жак Лакан прав, когда предупреждал своих учеников ни в коем случае не «влезать в мировоззрение» клиента, не стараться делать их счастливыми, нормальными и правильными, а только понимать их и тут же отпускать на волю: клиент должен полностью отвечать за свои поступки и жизнь в целом! Сохраняй нейтралитет!

Между тем зачем тогда психотерапия, и особенно арете-терапия? Ведь жизнь без одухотворяющих её ценностей не стоит ни копейки! Если бы М. не прошёл имаготерапию, не заразился бы революционным мировоззрением Павла Корчагина, ставшим для него образцом для подражания, то судьба сложилась бы так, как обычно складывается у криминальных личностей: украл, выпил, сел в тюрьму, вышел, снова украл, убил собутыльника, сел в тюрьму, там заболел туберкулёзом, умер… и т. д. Все люди умирают, поскольку все люди смертны. Важно прожить до смерти с честью и достоинством, по-человечески!

Провокация

Провокация, как общее понятие, это побуждение (от лат. provocatio «вызов») отдельного человека или групп лиц к действиям, которые они сами сознательно не планировали, но к которым в принципе были склонны или даже готовы. В криминалистике это – подстрекательство, побуждение отдельных лиц, групп, организаций к действиям, которые повлекут за собой тяжёлые, иногда губительные последствия. Есть признанный метод психотерапии, основанный на провокации нужных для преодоления затруднений реакций, – провокационная психотерапия Фарелли [2].

Кейс № 7 (учебный[33]33
  Случай, разыгранный на семинаре методом «симулятивного тренинга», когда проблема разыгрывается в чистом виде, т. е. без ссылки на личность пациента, чью проблему разбирают.


[Закрыть]). Страх публичного выступления

В.Ю.: Мне сказали, что у вас имеется страх публичного выступления. Вы готовы расстаться с этим страхом прямо сейчас?

П.: Готов, если это возможно!

В.Ю.: Расскажите, как именно наступает страх?

П.: Я – бард. Сочиняю песни и пою их под гитару. Когда поднимаюсь на сцену, меня охватывает страх, появляется мысль о том, что я ничего не смогу сделать, и тут же возникает спазм в горле, и я действительно не могу петь физически.

В.Ю.: На сцене у вас страх и спазм, а как дома? Вы дома поёте?

П.: Дома мне комфортно. Я обычно после душа в халате, возьму гитару, хожу по квартире и пою. Горло никогда не сводит, связки не слипаются. Всё хорошо!

В.Ю.: А если не в халате, а одеться как на сцену, представить себе зал, зрителей, которые пришли вас слушать, а вы пришли им петь, а не себе?!

П.: Я так никогда не делал.

В.Ю.: Это называется репетицией. Знаете, когда спектакль полностью готов, тогда последняя репетиция на сцене в костюмах, гриме, с декорациями и реквизитом, называется «прогон». Все играют так, как будто это официальный спектакль. Он идёт уже без остановок и замечаний режиссёра.

П.: Нет, я так ещё не делал. Я готовлюсь дома…

В.Ю.: В комфортной обстановке и поёте исключительно для себя?

П.: Ну да.

В.Ю.: Я правильно понял, вы хотите быть бардом и петь песни для публики?

П.: Ну да. Так и есть, для публики.

В.Ю.: И вы бы хотели, чтобы вас, певца, барда, публика с удовольствием слушала и любила, чтобы ваши поклонники и поклонницы приходили на ваши концерты, раскупая все билеты?

П.: Так и есть, но вот горло сводит…

В.Ю.: И прямо сейчас сводит, когда вы всё это мне рассказываете?

П.: Нет, сейчас горло не сводит и страха у меня нет никакого.

В.Ю.: Хорошо. Давайте создадим воображаемую ситуацию выхода на сцену. Это – мысленный эксперимент. Представьте себе, что вы готовитесь выйти на сцену, но у вас завязаны глаза и вы ничего не видите. Закройте глаза. У вас в руках гитара, а в голове текст и музыка новой песни. Вас ведут по знакомому маршруту на сцену, но ступеньки идут не наверх, а вниз, вы спускаетесь…

П.: Что, в подвал, что ли?

В.Ю.: Не знаю. Когда вы поднимаетесь на сцену, вам становится страшно, а сейчас вы спускаетесь.

П.: Ну, если в подвал, то я начинаю думать, что меня там пытать начнут…

В.Ю.: Так что лучше на сцену!

П.: Да, при таком раскладе на сцену! (Смех в аудитории, П. смеётся вместе со всеми.)

Кейс № 8. «Лепет ребёнка или бред больного человека»

Это мой случай. Всё произошло в 9-м классе. Как и все «шалопаи» нашего 9-го «А» класса, я практически не готовился к урокам. Домашние задания выполнял на коленках на очень длинных переменах, короче, социализировался как мог, вёл себя как все. Это относилось ко многим предметам, но особенно к алгебре. Вела алгебру очень старая и больная женщина, которая еле говорила, утомлялась от классного шума через 15 минут, и видно было, что всё, что она хочет, это окончания урока. Мы тоже этого хотели. Так продолжалось с сентября по декабрь. В начале декабря не было алгебры несколько уроков, что всех нас, придурков, очень радовало. А потом пришёл новый учитель. Это был очень грузный мужчина лет 60–65. Мы тогда совсем не разбирались в признаках возраста, и для нас все люди старше 45 лет казались стариками. Он входил в класс, еле волоча ноги. Устало усаживался на стул и не вставал до конца урока, а потом еле-еле покидал класс. Говорили, что он – профессиональный математик из какого-то института академгородка Новосибирска. Он нас презирал, но спокойно и без истерики – просто видел, что мы дураки и неучи, но молодые и жизнерадостные, а главное, безудержно здоровы. Он вызывал к доске очередного неуча, предлагал ему преобразовать алгебраическую дробь, тихо ждал, задумчиво глядя куда-то намного дальше потолка, пока очередной придурок не молвил: «Не знаю, что тут сделать!» Потом учитель обречённо отправлял ученика на своё место, приговаривая: «Это лепет ребёнка или бред больного человека». Эту «коронную фразу» услышал и я, когда беспомощно разводил руками перед доской, где вырисовывалась ужасно длинная и совсем непонятная алгебраическая дробь. Я со стыдом вернулся на свое место, где меня с радостью ожидал мой приятель Вадик.

– Ну что? Ты себя кем чувствуешь, ребёнком или больным человеком с бредом?

– Я себя никак не чувствую. Я думаю, что я такого дальше не допущу. Я выучу!

– Что ты выучишь? Алгебру? Не городи ерунды. Эту алгебру никто не выучит.

– Я выучу. Спорим! За зимние каникулы выучу!

– Ну, спорим. На что?

– Ни на что. Просто так. На совесть!

Мы заключили пари «ни на что», т. е. идеально, за высокую идею чего-то, чего мы ещё не понимали. Это была игра. Никто, собственно, ни за что не отвечал, санкций никаких не предполагалось. Мы были вдвоём при этом сговоре, никого не оповещали, поэтому отвечали за сказанное только вдвоём. Мы были друзьями и могли себе простить хоть какое нарушение договорённости. Но в моей голове звучали слова, обращенные только ко мне: «Лепет ребёнка или бред больного человека!» В тот момент у меня и в мыслях не было стать когда-то психиатром и психотерапевтом. Я мечтал о море, о морской стихии, о мореплавании и серьёзно хотел поступить в военно-морское училище. Я знал, что морякам следует хорошо знать математику, ориентироваться по звёздам, например, находить Полярную звезду в хвосте созвездия Медведицы, знать всякие виды навигации и т. д. Про «морскую алгебру» я ничего не знал и не мог знать, но идея, что выученная школьная алгебра поможет мне стать моряком, вдохновила меня.

В первый день зимних каникул я записался в областную библиотеку и ходил туда каждый день. Я заказал учебник алгебры для педагогических вузов первого курса. Это был толстенный учебник, страниц 500. Там было море заданий, и все правильные ответы были даны в конце учебника – легко всё найти. Меня это вдохновило. Я составил ежедневный план выполнения заданий: одно выполненное задание – один крестик – и окунулся в самообразование! Крестики в моей тетрадке самоконтроля росли как грибы. Это меня радовало, а значит, «позитивно подкрепляло», как я бы выразился сейчас. Через неделю таких занятий в библиотеке по два-три и более часов я вдруг полюбил алгебру! Это было для меня совершенно неожиданно: ненависть к алгебре преобразовалась в любовь. Кстати, это была первая «инициация» диалектики в моё неокрепшее сознание, однако!

Каникулы окончились. Занятия по алгебре возобновились. Никаких видимых успехов никто не показывал, наоборот, все сдали назад. Всё повторялось – бессмысленное топтание у доски с неперевариваемой формулой и торжественное: «Это лепет ребёнка или бред больного человека?» И тут вызывают меня! Формула сумасшедше сложная на первый взгляд – пятиярусная! Но не для меня! Я уже знал, как обуздать эту сложность – «подмена»! Какие-то части формулы я заменяю простым «х», какие-то на «у», какие-то на «2(а-б)» и так далее. Формула теряет всю свою «сумасшедшую сложность», становится знакомым для решения уравнением. Я его лихо решаю, а уж потом преобразую, переводя коды в первоначальные записи. Учитель удивлён и тихо обрадован, он не понимает, кто меня этому научил. Класс замер, как будто я произвёл на их глазах алхимический фокус – вывел одно вещество из совершенно другого! Пари выиграл! Но получил удовольствие не от выигрыша пари, а от добровольной волевой деятельности: захотел добиться и добился! Но пари тоже имело значение – как постоянный «глаз сверху», как Дружественный Наблюдатель для неверующего.

Метод «Триггер»

В момент написания этой главы по центральному каналу начался показ сериала «Триггер» о молодом психологе-психотерапевте, который использует «провокационную психотерапию» Фрэнка Фарелли, но не так, как сам автор этого подхода Фрэнк Фарелли, а более решительно и «киношно», бесшабашно и по-русски, в духе экшн и хеппенинг. Вот один из кейсов в моей редакции.

Кейс № 9. Киногерой со страхом успеха

Исследование проблемы. Рома – молодой менеджер, подающий надежды. Он талантлив. Его назначают начальником отдела – повышение! Ему надо явиться на заседание совета директоров и получить приказ о назначении. Он садится в лифт. Там много людей. Он всматривается в дверь лифта. Дверь медленно закрывается, и тут с Ромой происходит нечто! Какие-то тёмные воспоминания, связанные с закрывающейся дверью, врываются в его хорошо организованное сознание. У Ромы паника. Он вырывается из кабины лифта до того, как закроется эта проклятая дверь. Он выскакивает из лифта как пуля, но падает в изнеможении на пол и закрывает голову папкой для бумаг: он сломлен, он несчастный ребёнок, никакого повышения ему сейчас не надо.

Вот тут и появляется психолог-психотерапевт Стрелецкий, герой фильма. Он трудится и живёт в офисе в этом же здании. Он как раз в лифте чистил зубы – он всё делает попутно. Стрелецкий оказывает напуганному Роме быструю психологическую помощь методом Шапиро – ДПДГ (десенсибилизация посредством движения глаз): «Смотри на щётку. Вправо, влево. Враги здесь есть? Змеи здесь есть? Потолок сейчас рухнет? Реальной опасности нет!» Когда человек интенсивно двигает глазами влево-вправо и вверх-вниз, то создавать любые представления ему очень сложно, почти невозможно. Представления о предполагаемой опасности «гаснут» в сознании, прекращается и эмоциональное реагирование на мнимую опасность страхом или тревогой. Рома быстро успокаивается. Стрелецкий продолжает свой путь к кому-то, с кем договаривался, держа в руках зубную щётку. Роме подсказывают, что психолог, оказавший ему помощь, может вылечить его. Рома находит Стрелецкого в душе. Просит помочь. Пока Стрелецкий раздевается, обнюхивая себя и свои носки – он же психолог, Рома жалуется на клаустрофобию. Стрелецкий быстро выясняет, что сами по себе закрытые пространства Рому не беспокоят: в машине он закрывает окна, ездит без проблем в метро, в душе моется при закрытых дверях. Он поможет Роме. Следующая встреча в парке. Стрелецкий предлагает покататься в кабинке колеса обозрения. Никто сейчас не катается – и хорошо. Они будут там вдвоём. Колесо закрывается на «спецобслуживание». Всё идёт по плану Стрелецкого. Когда кабинка забирается на самый верх, колесо останавливается. На этой высоте Стрелецкий заводит серьёзный разговор с Ромой. Наступает «момент истины». Никакой клаустрофобии нет – это прикрытие Ромы. А что Рома прикрывает от ясного осознания и, так сказать, от просветления? Ну конечно, травму детства! «Хватит мне врать про клаустрофобию. Кто и где тебя запирал? Вспоминай! Давай!» – орёт на клиента психолог. Чтобы Рома быстрее вспоминал, Стрелецкий начинает интенсивно раскачивать кабинку. Рома вспоминает детство. Тут начинается настоящее кино, иллюзион. Они оба входят в воспоминания Ромы, как входят в экран кинозала 3D герои мультфильмов. Семья. Папа, мама, старший брат и Рома. Торжественный ужин. Родители дарят Роме игровую приставку. Старший брат дико завидует и ненавидит Рому, замышляет против Ромы расправу и осуществляет её – запирает брата в сарае и говорит: «Посиди. Отпразднуй свои пятёрки!» Оказывается, старший брат часто запирал Рому в сарае даже на сутки, когда Рома чего-то достигал: выигрывал в шахматы, брал первенство на олимпиадах и т. д. «Дверь взломать пробовал?» – спрашивает Стрелецкий. «Нет, я брата боялся». – «Завтра в 14:00 жду тебя у бизнес-центра. Купи всё для шашлыка», – завершает исследование Стрелецкий. Завтра будет исцеление методом хеппенинга.

Исцеление. Рома и Стрелецкий на родительской даче, где до сих пор стоит этот сарай, «тюрьма» для Ромы. Стрелецкий, как и когда-то старший брат Ромы, заманивает Рому в сарай и закрывает его там. Детская ситуация насилия и лишения свободы у Ромы вновь повторяется, т. е. «повторно актуализируется» в новом социально-психологическом контексте. Рома не верит в происходящее – неужели это всё устраивает психолог?! Он умоляет Стрелецкого выпустить его, но тот говорит только одно: «Надо что-то делать!» Рома беспомощно тыкается в дверь, он всё ещё хочет, чтобы его освободили. Он же ничего плохого ни для кого не делал, тем более для брата! Стрелецкий подливает масла в огонь – поджигает сарай с помощью средства для жарки шашлыка. Рома понимает, что в огне ему не выжить, и решается взломать дверь – просто берёт топор, который всегда был в сарае, и легко вырубает дверь. Он спасён! Но он взбешён! Почему его заперли, почему не выпустили. Рома бросается на своего «провокатора», они валятся на землю, которая быстро впитывает гнев Ромы. И вот они уже друзья: «Твой сарай сгорел. Ты свободен, Рома!»

Комментарии

Фильм «Триггер», как и многие другие сериалы, в которых показана работа психологов и психотерапевтов, конечно, не является учебным. Он создан не для образовательных программ по практической психологии и психотерапии, а только для эстетических целей, для возбуждения человеческих чувств: сопереживания горю и страхам, восхищения мужеством тех, кто осмеливается менять самого себя, любопытства в исследовании природы человека, который из всех своих сил пытается быть личностью в любых жизненных обстоятельствах. Однако с помощью так называемого «обратного конструирования»[34]34
  При обратном конструировании моделируется не физическое устройства, мозга, например, или иного физического объекта, а принцип деятельности это объекта или даже принцип его существования. В научной литературе описан так называемый принцип И. П. Павлова: великий физиолог полагал, что правильное изменение связей между элементами и структурами нервной системы является основой высшей нервной деятельностью человека. Этот принцип совсем недавно реализован в семействе компьютерных алгоритмов DeepLearning. При обратном конструировании мозга этот подход заключается в том, чтобы выяснить принципы работы нейронных систем, а не пытаться копировать их физическое устройство [Дунин-Барковский В. Л., Соловьева К. П. Принцип Павлова в проблеме обратного конструирования мозга, 2016 (https://www.researchgate.net/publication/304056467)]. В нашем случае «обратное конструирование» демонстрационного случая, кейса – это не копирование физических носителей проблем (психотерапевта Стрелецкого и его клиента Ромы), а создание модели проблемы в целом и её модельного решения.


[Закрыть] можно и из этой истории, сочинённой сценаристом со слов консультанта-психотерапевта, создать «модельное решение» некой типичной ситуации реальной психотерапии. Что такое модельное решение? Прежде чем пытаться разгадать тайны природы, учёные столетиями практикуют метод редукции сложного процесса к простой и понятной модели. На этой модели и отрабатывались решения практических и научных проблем. Модель позволяет подробнейшим образом изучить интересующее учёного явление и создать для размышления об этом явлении подходящую систему понятий.

Какое явление предъявлено в случае Ромы? Нам говорят с экрана: «Страх достижения». Красиво, вернее, хорошо, пусть так. Но у Ромы нет полного выключения стремления к достижению желанных целей. Он успешно движется к той цели, которую выбрал. На самом деле страха стремиться к цели, «к достижению», у него нет. Что же его на самом деле мучит? Скорее страх наказания! Что является самым страшным для человека наказанием? Конечно же лишение свободы! Смерть тоже наказание, но не для носителя жизни, а скорее для тех, кто остаётся жить и знает, что за преступления можно лишиться жизни. А за что наказывают лишением свободы? За различные преступления. С точки зрения старшего брата, Рома совершал преступление против личности: «лишал» брата части любви и восхищения родителей. Поэтому исходная мифологическая основа этого сюжета – легенда об Авеле и Каине, первая человеческая трагедия борьбы за внимание и любовь отца, трагедия человеческой зависти. Только любовь побеждает зависть. Стрелецкий спровоцировал у Ромы яростное сопротивление обстоятельствам, которые он привык терпеть и смиренно переносить с помощью защитного поведения – невроза. Впервые Рома не убежал от яростной борьбы за себя, однако терапия Ромы была не законченной. Он и после «катарсиса», когда «сарай окончательно сгорел» в его воспоминаниях, готов был «навалять старшему брату», т. е. продолжить борьбу за внимание и любовь символического отца, превращаясь из кроткого Авеля в брутального Каина. Но тут психотерапевт Артём Стрелецкий, уставший от провокаций и хеппенинга, очень просто объясняет Роме, что работник СТО, каким был брат Ромы, скорее одержит победу над офисным сотрудником и «наваляет» ему, Роме. Артём Стрелецкий – циник, он верит только в физическую силу и деньги, которые рулят в реальности. Он также верит в силу собственных знаний о людях, а не в Великие идеи человечества, высокие чувства и смыслы сильных переживаний. Для провокативной терапии этого достаточно, а для арете-терапии – нет.

Моделирование. Итак, задача «обратного конструирования». Идём от решения проблемы. Решение проблемы заключается в том, чтобы не бояться наказания за собственную инициативу, в данном случае – борьбу за свои права быть свободной личностью и выбирать достижения в жизни по своему усмотрению и предпочтению. А что такое проблема? Это неразрешимое противоречие между естественным стремлением взрослеющей личности превышать свои возможности, «рваться вперёд» и социальной установкой «слушаться старших» и бояться их «справедливого гнева».

В качестве протоистории мы взяли притчу «Авель и Каин». В чём смысл трагедии первых библейских братьев Авеля и Каина, чему учит их история? Каин убивает Авеля и получает «печать Каина», чтобы все знали, что так поступать нельзя. А почему возникла зависть, ведущая к убийству того, кто лучше перед отцом? Тут надо вернуться ещё дальше в «божественную историю», к первоначалу человеческих чувств и смыслов. Первые люди, Адам и Ева, как известно, смешали Добро и Зло, поэтому от них пошло воспроизводство «первородного греха», греха прародителей. При смешении понятий добра и зла нельзя точно различать символы добра и зла. Что произошло потом с братьями? Бог принял от Авеля овечью шерсть, а не лён, который выращивал Каин, тем самым показав, где добро (шерсть), а где зло (семена льна). Не различив эти символы, Каин испытал зависть и убил Авеля.

В интерпретациях практически всех кейсов психолога Стрелецкого в основе невротических симптомов почти всегда лежит детская травматическая ситуация или реакция горя во взрослом возрасте. И в случае с Ромой тоже: старший брат наказывал его, запирая в сарай, ограничивал его в свободе за отличные показатели в учебной и развивающей деятельности. Спрашивается, почему у Ромы не появился в результате таких испытаний героический характер? Почему осталась пресловутая «травма детства», травматический опыт детства? Какая была роль родителей в этом? Рома не жаловался родителям, а те «ничего такого и не видели». Вполне возможно предположить, что Рома мог научиться переносить этот «карцер», зная, что ничего страшного в этом временном одиночестве нет. Более того, зная «законы и понятия» старшего брата и обладая таким интеллектом, который он показывал на олимпиадах, он мог бы догадаться о предстоящем «наказании» и проводить профилактические мероприятия. Он мог сделать заранее тайный лаз из сарая, обеспечить себя комфортным пребыванием в сарае, обманным путём запереть и самого брата в сарае и т. д. Он совершенно осознанно, смиренно принимал наказание, понимал экстрапунитивные[35]35
  Вполне вероятно, что у старшего брата Ромы возникала фрустрация, когда родители награждали за отличную учёбу его младшего брата, а на фрустрацию молодые люди чаще всего реагируют экстрапунитивными реакциями, т. е. стремятся наказать обидчика.


[Закрыть] мотивы обиженного его успехами брата. Странно верить тому, что Рома «вытеснил» из сознания такие важные моменты своего личностного развития и «совершенно забыл» про сарай, который как стоял на их родовой даче, так и стоит до часа его «терапевтического поджога». Ещё более странным кажется быстрое восстановление осознания «забытых фактов» при опросе с пристрастием в люльке колеса обозрения: обычно так «вспоминают», вернее, выдают скрываемые факты при угрозе расправы на полицейских или армейских допросах. Стрелецкий, конечно, «провёл допрос на высоте» и вытряс то, чего хотел вытрясти, – признания в том, что Рому в детстве «кто-то запирал» в ограниченном помещении. Почему психолог так быстро догадался о том, что Рому в детстве могли «где-то запирать»? Да по очень простой причине – это весьма вероятное событие почти в каждой истории детства. Где детей запирают родители и их заменяющие люди, включая братьев и сестёр. Запирают дома («один дома», «один в квартире»), запирают в комнате, в чулане, в шкафу, в автомобиле. Для чего? Чтобы дети не вышли в опасное место (улица, двор, кухня с электрическими приборами), чтобы сохранили внимание на чтении, учёбе, работе. Более редко – в наказание за непослушание. Правду ли сказал Роман, что брат запирал его в сарае в качестве наказания? Может, и правда. А может, и нет. Возможно, Роман согласился с гипотезой психолога «из вежливости или из уважения», и они вместе разыграли спектакль «освобождения личности». Они, эти интеллигенты, прекрасно знали о том, что современная Европа – это детище Французской революции, а символом этой революции и падения монархии была и есть разрушенная до основания тюрьма Бастилия, где содержались «отличники мировоззрения», будущая элита и основатели Французских Республик. Всё очень прилично. Можно и без всяких неврозов и фобий периодически восстанавливать такое замечательное событие в ролевых играх и тимбилдинге. Или просто сжигать на Масленицу чучело Зла и заедать это зрелище блинами с икрой.

Итак, модельные решения в случае страха наказания. В концепции «провокативной терапии» это избегание наказания. В концепции арете-терапии – мужественное принятие наказания в его переосмыслении. Арете здесь – это великая борьба рыцаря Ромы и его оруженосца Стрелецкого с Сараем – злобным символом Несвободы и Нелюбви. Чем это хуже, ниже, слабее Ветряных Мельниц Дон Кихота? Известно, что Дон Кихот Ламанчский принимал ветряные мельницы за отряд рыцарей и вступал с ними в неравный бой с плачевными для себя последствиями, как и древнегреческий герой, который знал, что погибнет в бою со Злом, но вёл себя так, будто не знал, что погибнет. Победить Сарай – символ «тюрьмы народов» – есть величайшее мужество и честь в данном сугубо идеальном, мифопоэтическом контексте. В фильме об этом прямо не говорится, но на то кино и есть такое искусство, которое способно вызывать самые необычные ассоциации и самые возвышенные чувства. Всё зависит от того, как и для чего смотреть кино. Я смотрел это кино, чтобы моделировать вариант арете-терапии с помощью провокации.