Текст книги "Страна-анамнезия. Сатирический роман"

– Так что, получается? – спросил иностранец, – у вас каждый третий человек с высшим образованием?

– Угу! – ответил Брежнев, – и учтите высшее образование получено им бесплатно!

Неожиданно в кабинет вошла Верочка, ее невозмутимый и деловой образ оторвал Новостроева от беседы. Всем своим видом эта женщина выражала внутреннее возмущение, стараясь скрыть его под гримасой, в итоге у нее получилась улыбочка, как у палача перед казнью.

– Михаил Сергеевич, – произнесла она, – мне можно уходить или дождаться окончания… осмотра пациентов?

– А сколько времени? – спросил Новостроев, – ба, да уже почти семь часов вечера! Идите, конечно, Вера Петровна, Вы уже достаточно задержались сегодня!

Строчкин понял, что и ему пора уходить. Он поднялся, поблагодарив «самого лучшего из врачей» за душевную беседу и удалился к себе в палату. Михаил Сергеевич посидел некоторое время и тоже поехал домой. На один день приблизился его эксперимент, еще ближе он от начала уникального, по его мнению, опыта.

***

«Смотр» команды Долбиелдаева Новостроев продолжил с утра следующего дня. Приказав Верочке, возобновить вызов в порядке очередности следующих по списку пациентов. Михаил Сергеевич отложил все текущие дела и вновь окунулся в проблемы «российского сумасшествия». В практике он еще не встречал подобных случаев заболевания с явно выраженными причинами социального характера. Они сами по себе говорили о верности выбранной им деловой игры как метода психосоциального лечения.

Не стал исключением и следующий по списку пациент по фамилии Потребов Филипп Алексеевич. Причины его заболевания носили тот же характер, который можно дополнительно классифицировать как «жертва российской торговли и сервиса». Есть люди, которые молча платят за покупки и услуги, не обращая особого внимания на их качество. Толерантность этих людей способствует развитию низкопробного и никому не нужного (кроме самих владельцев) бизнеса. Но есть люди, которых возмущает каждый факт собственной неудовлетворенности качеством продукции. Таким покупателем и потребителем услуг был Филипп Алексеевич, справедливо считавший, что его деньги не должны поддерживать низкое качество и откровенную халтуру.

Ему приходилось ежедневно сталкиваться не только с низкопробной продукцией и сервисом, но и с наглым мошенничеством в сфере торговли. Это одно из самых древних криминальных занятий, которое и сегодня повсеместно распространено. Более того, преступники не отстают от времени – идут с ним в ногу. Появились изощренные виды банковского, торгового и компьютерного мошенничества.

Это живая стихия, постоянно меняющаяся и приспосабливающаяся к новым условиям. Если в магазинах и на рынках, покупатели сталкиваются чаще с прямым обвесом и обсчетом, то автоматизированные компьютерные системы, например, в супермаркетах позволяют жуликам применять десятки изощренных способов обмана. А кто проверит?

Обсчет и обвес остаются традиционными способами мошенничества в торговле. Нередко покупатель становится жертвой элементарной и наглой фальсификации – целенаправленное изменения качества товара с целью получения дополнительной прибыли: разбавленный бензин, поддельные ювелирные изделия, переклейка этикеток на бутылках, самодельная водка, масло, содержащее 90% парафина, молоко с добавлением коровьего… помета, встречается колбаса с содержанием мяса не превышающим 3-х процентов.

Добавьте сюда «безобидные» способы «от производителя» по уменьшению веса товара в упаковке на сто грамм «по прежним ценам», чтобы не вызывать «необоснованный рост цен», за который сегодня могут «нашлепать по попе». При этом «успешно работает» та же фальсификация – «разбодяживание» продукта водой и дешевыми наполнителями, изменение компонентного состава в сторону снижения себестоимости и прочие. Но цены все равно постоянно повышаются практически на все, пропорционально снижая качество. В результате покупатель платит больше, чем прежде за худшее качество. Дурдом, да и только!

Или скажем, автосервис, самый востребованный среди автолюбителей. Филипп Алексеевич как-то заехал в такой «автоцентр» поменять масло. Но, как позже выяснилось, ему заменили еще и сцепление – новое, что у него стояло, на старое, валявшееся «без дела» в мастерской!

Есть несколько причин частых случаев мошенничества в автосервисах. Во-первых, с 2001 года этот вид деятельности не лицензируется, а значит, никто не контролирует качество услуг. Во-вторых, положение усугубляется полным отсутствием квалифицированных мастеров. Чтобы поменять колесо, не нужно быть семи пядей во лбу, а вот разобраться в электронике современных машин может только специально обученный мастер на высококлассном оборудовании. Сами автомобилисты, стараясь сэкономить, поощряют открытие сервисов с «тюхами-матюхами» вместо специалистов.

И это далеко не исчерпывающий перечень российского мошенничества. Все к чему прибегают современные жулики можно классифицировать по направлениям: автомобильные, финансовые, брачные аферы, квартирные, туристические, страховые мошенничества, телефонные и другие лохотроны. Словом все виды экономической и иной деятельности поражены этим опасным и быстрораспространяющимся вирусом, постоянно мутирующим в питательной среде российского общества.

Особняком в этом преступном действе стоит «продвинутый» Интернет. Сегодня не хватит недели, чтобы рассказать о многообразии мошенничества в его среде, охватывающей практически весь мир. Не удивительно, что самыми алчными и доверчивыми субъектами «продвинутого мошенничества» являются российские граждане.

Филипп Алексеевич не был заядлым юзером, но как все современные люди имел компьютер и выход в Интернет. Он никогда не скачивал фильмы и музыку «на халяву», не увлекался другими, не относящимися к профессиональной деятельности поисками в необъятных его просторах и считал Интернет, большой специальной библиотекой и мощным источником информации. Но и здесь таилось разочарование. Он обнаружил мошенничество со стороны… провайдера.

Дело в том, что трафик, потребляемый им загадочно «увеличивался на глазах», как только он «пытался экономить» на расходах за Интернет. Но тогда сайты становились заметно «тяжелее» по объему. Как не крути, а трафик за проплаченную сумму выкачивался сам по себе. Потребов «вывел» даже математическую зависимость, согласно которой увеличение объема загрузки сайта находилось в прямой зависимости от платежей по трафику. Наверное, у провайдера процесс был автоматизирован в строгой зависимости от среднего расхода в 300 рублей в месяц по выбранному Потребовым тарифному плану.

Сам же провайдер «настоятельно» советовал перейти на безлимитный тариф, что он вскоре и сделал, те же 300 рублей, зато загружай «сколь хошь». Но не тут то было, «безлимитный Интернет» мог не работать день-два в неделю, а если «фурычил», то скорость связи была настолько низкой, что никак не получалось «загружать сколь хошь». Увековечить математическую зависимость Потребову не дано, в отличие от Пифагора. Доказать провайдеру «накрутку трафика» никому еще не удавалось, а выведенная математическая зависимость, могла заинтересовать только теоретиков этой науки.

Потребов разместил сайт с форумом для обманутых и обиженных Интернет-мошенничеством. Он дал ему неприличный домен, который образно описывал все размещенные на нем материалы www.naebalovo.ru, но сайт быстренько закрыл модератор хостинга, сообщив Потребову по электронке: «…по причине неблагозвучного домена». Сколько Потребов не «мылил» модератору хостинга о том, что он назвал сайт наименованием широко распространенного явления, существующего в сети, так ничего не добился.

Именно с этого у Потребова начались отклонения, которые можно назвать «манией обманутого человека». Она преследовала его везде и всюду. Он твердо решил «вывести всех мошенников на чистую воду». Покупая что-либо в магазине, вернувшись, домой, Филипп Алексеевич перевешивал, пересчитывал, перемеривал и высчитывал стоимость покупки у себя дома. Если случался обсчет или обвес, который имел место почему-то ежедневно, он тут же после проверки возвращался в магазин и требовал пересчитать стоимость в сторону уменьшения.

Вначале продавцы магазинов, находящихся в зоне шаговой доступности, картинно извинялись и возвращали незаконно удержанные деньги, но через определенное время это им надоело, и они отказывались обслуживать такого «придирчивого покупателя». Куда только не жаловался Потребов, ничего не изменилось, правда, хозяев магазинов наказали за отказ продавцов в обслуживании Потребова, которое было возобновлено, но ничем не отличалось от уровня прежнего.

Бои за права потребителя шли с переменным успехом – то ему удавалось доказывать обсчеты, то продавцы ухитрялись уходить от выплат незаконно полученных с покупателя денег. Когда Потребов заходил в какой-либо магазин, то кто-нибудь из продавцов обязательно громко говорил:

– Опять этот скряга заявился, снова начнет доказывать, что его обсчитали или обвесили, опять будет нервничать за какие-то десять пятнадцать рублей! Вот идиот – нервы же дороже стоят!

– А вы правильно считайте и взвешивайте…, – нервничал Потребов.

– Мужчина, Вы не нервничайте так по пустякам, – советовал кто-нибудь из сердобольных продавцов, – не то у Вас инфаркт будет!

– А у вас у всех отравление, – отвечал Потребов, ехидно посмеиваясь.

– Какое еще отравление? – дружно спрашивали продавцы, – чем это мы можем отравиться?

– Собственным ядом! – отвечал Потребов, посмеиваясь, – у вас, его столько, что змеиные мешочки у вас во рту не выдерживают повышенной секреции желез, выделяющих яд.

– А Вам если не нравиться, как мы Вас обслуживаем, ходите за покупками в другой магазин, – хором кричали продавцы.

И эти перепалки напоминали разговор глухого с немым. А как же конкуренция, спросите вы? Где борьба за покупателя? Есть, в конце концов, закон о правах потребителя! Где? Да здесь же, в этих трех монопольно торгующих магазинах все и находится! …на бумаге, и, конечно же, в идеале, к которому следует стремиться любому предпринимателю. Но жить нужно сегодня и каждый день кушать! Другие магазины находились далеко от дома Потребова, да и в них все могло быть точно также, страна ведь одна, народ тот же! Продавцы «магазинов шаговой доступности» вместе ополчились против «вредного дядечки», предварительно сговорившись.

Однажды Потребов пришёл в магазин после домашней проверки стоимости покупки для того, чтобы вернуть некачественный кефир. Срок годности его еще не прошел, но это вовсе не значило, что его можно пить. Продавец посмотрел на упаковку и сказал, что срок годности товара еще не закончился, поэтому он не собирается возвращать деньги.

– Если этот кефир годен, так выпей его сама, сейчас и при всех, – потребовал «вредный дядечка», – если выпьешь, тогда деньги не возвращай!

– И выпью, что думаешь, за мной заржавеет? – выдержала «удар» привередливого покупателя продавец.

Она почти залпом осушила литровую упаковку забродившего кефира. Победа над «врединой» одержана…, но ненадолго, около пяти минут не больше! А этот вредина Потребов как нарочно, специально не уходил из магазина, дожидаясь последствий употребления взрывоопасного кефира. И ждать ему долго не пришлось – вскоре схватившись за живот, продавец быстро побежала в туалет, находившийся где-то в недрах магазина, и не смогла благополучно завершить путь. Слышались только ее крики: «Ой, да что же так! О-о-й не добегу!». После этого случая продавцы принимали от Потребова некачественный товар без дегустации.

Но эта маленькая победа Потребова оказалась временной, «война» вновь продолжилась с нарастающей силой. Продавцы, завидев Потребова, заходящего в магазин, демонстративно покидали рабочие места под любым предлогом – «принимаем товар», «сверяем кассу», «старший продавец проводит собрание» и прочее. Оставалось, либо долго ждать, чтобы купить хлеба или снова скандалить.

Вскоре Потребов стал делать покупки в удаленных магазинах. Как он и предполагал – уровень сервиса тот же, если это называлось таковым, одинаков. Везде приходилось за свои деньги трепать нервы, продолжая борьбу за права покупателя.

Неизвестно, сколько бы продолжался этот неравный бой, но его психика не выдержала, не перенесла всех прелестей российского капитализма, идеологии свободного рынка и у него случился первый психотический эпизод, затем второй, а впоследствии он стал постоянным пациентом клиники. Выписываясь на амбулаторное лечение, он зачастую возвращался назад, не закончив его по той же причине.

Следующим по списку в кабинет вошел пациент по фамилии Теплолюбов Поликарп Васильевич с тем же диагнозом и клиникой болезни, что и у предыдущего. Разница заключалась в том, что причиной его первого психотического эпизода являлась другая сфера деятельности российского бизнеса – ЖКХ.

Все сегодня знают, что такое ЖКХ, эта аббревиатура в народном общении ассоциировала многие понятия: «Живите Как Холопы», «Жилищно Криминальное Хозяйство», «Живем Как на Хуторе», «Живи Как-то Хитрее», «ЖилКомХрень», «Жулики Кругом и Хамы». Каждое из этих пониманий относилось к конкретной категории потребителей.

Для тех, кому ЖКХ стало непосильной платой, употребляло его первое, кто возмущен воровским обдиранием жильцов за мнимые услуги – второе, у кого, что означает ЖКХ, осталась только оплата за него – третье, а тот, кто умудряется «откручивать» в обратную сторону счетчики электроэнергии, воды и газа, употребляют четвертое понимание.

Теплолюбов Поликарп Васильевич относился одновременно к первой и двум последним категориям потребителей жилищно-коммунальных услуг. Он с трудом переносил холод, а его фамилия как нельзя лучше соответствовала природной тепло кровности человека. Во времена, когда плата за услуги по отоплению квартиры была по плечу, и ее удельный вес в расходах составлял малый процент, он как-то мирился с псевдо услугой, называемой в платежных квитанциях «отоплением». Для чего широко применял в квартире электронагревательные приборы. Благо, что цена на нее в те времена была сносной, но все же ее расход на нагрев «уже отопленной ЖЭКом» квартиры больно «кусался» солидной суммой, и являлся необоснованным по причине повторной оплаты услуги – «отопление квартиры».

Но время шло и ситуация с некоторых пор стала быстро меняться в результате начавшихся реформ в системе ЖКХ. Эти «ряформы» обещал еще первый президент страны, убеждая всех, что в их результате оплачивать, придется за фактически потребленное количество и качество услуг, при этом умалчивая о сумасшедшем росте тарифов. Долго никто из правителей не решался тронуть эту дряхлую систему реформами, то ли боясь, что она тут же рассыплется, то ли опасаясь массового народного недовольства.

Но однажды реформы начались! Не сразу, а по мере нарастания политической и экономической стабилизации – чем спокойнее становилось в стране, тем выше взлетали тарифы на оплату. Всем жителям пришлось устанавливать в квартирах счетчики – на электроэнергию, воду, газ и только отопление оставалось долго «не оцифрованным» из-за высоких цен на приборы учета, называемых тепломерами. К тому же дорогие и «высокотехнологичные» счетчики были еще очень капризны. На другой стороне баррикады борьбы за «жилищно-коммунальный рай» также не «дремали» и вооружались, чтобы отстоять наступление грозного оружия, – счетчиков учета! Во-первых, всю сферу ЖКХ отдали в частные руки. Пусть теперь бизнесмен «лечит хозяйским расчетом» болезнь, запущенную государством за сто лет.

Во-вторых, внесли в законодательство норму – не платишь за услуги ЖКХ – вон из собственной квартиры! А то знаем мы вас, не захотите платить, начнете доказывать через суды-пересуды свои права, оплачивать только за потребленное количество…. В-третьих, частно-государственное партнерство в сфере ЖКХ предполагает манипулирование «правилами» во время самой игры, в случае если дебет с кредитом не будет сходиться. После такой «артподготовки» исход борьбы на баррикадах ЖКХ без труда прогнозируется одним вопросом: что сможет противопоставить оружие-счетчик мощному частно-государственному монстру? Пусть только попробуют!

Реформы вообще не направлены на ремонт и замену изношенных сетей теплоснабжения, водоснабжения, электроснабжения! Тариф предусматривает всего лишь расходы на обеспечение потребителя ресурсами и мелкие сопутствующие этому процессу ремонты, которые сводятся к забиванию «чопиков» в трухлявые водопроводные и теплоснабжающие трубы, отапливающие больше улицу и доносящие до потребителя малую часть тепла, любви и заботы снабжающей организации.

Все сети, находясь в муниципальной (порой и областной) собственности, не претерпевают кардинальных улучшений и остаются такими же «на ладан дышащими», дырявыми и не выдерживающими никакой критики и капризов погоды. Частник всего лишь арендует их у муниципалитета за символическую плату, которая тут же расходуется на содержание аппарата, осуществляющего контроль и «перспективное стратегическое планирование» развития этой сферы.

И произошло чудо! Нет, не на потребительской стороне баррикады, а на противоположной – сфера ЖКХ стала очень прибыльным бизнесом, ушедшим тут же «под крышу» городского начальства. За него даже стали происходить бои местного значения между муниципалами.

Как-то вдруг сами по себе, без участия потребителей «зарегистрировались» и стали активно «работать» всевозможные ТСЖ и управляющие компании, взимающие плату «за содержание жилья» и ничегошеньки за эти огромные бабосики не делающие.

Отчитываться, куда потрачены «добровольно внесенные» бабки никто не собирался! Содержим и все тут! Попробуй, дескать, сам без нас (управляющей компании) – тогда узнаешь, что «содержание» – это титанический труд, подобный стараниям Атланта держащего на плечах всю Землю!

Содержали-содержали, да не повысодерживали – через годик другой, крыши протекли еще сильнее, стены начали разрушаться, оконные рамы гнить, лифты «отказались» работать сверх установленных заводом-изготовителем сроков, подъезды остались без входных дверей и обшарпались в конец. Молодежь, расписывающая иногда стены подъездов краской из аэрозольных баллончиков, хоть как-то украшала, пусть даже матерными словами, лестницы в домах. Не то совсем труба!

Вот такой была изначальная дислокация сил в борьбе Поликарпа Васильевича за тепло в квартире. Он тут же применил первое эффективное оружие – не стал платить за отопление по выставляемым ему счетам. Судя по показаниям установленного у него прибора, суммы за потребленное тепло, мягко говоря, завышены (примерно в два раза).

Когда потребители оплачивали все услуги по абонентским книжкам, это могло возыметь определенное воздействие на теплоснабжающую организацию. Записал показания тепломера, высчитал расход, умножил его на тариф и плати, не хочу. Но такой самостийности на другой стороне баррикады не могли допустить и ввели свой порядок оплаты, выставляя потребителям квитанции, заполняемые компьютером.

Эти квитанции «провозгласили» наступление новой эры в оплате услуг ЖКХ. Если потребитель не согласен с суммой, выставленной в квитанции, то он может прийти в «контору и разобраться с платежами на месте», имея при себе последнюю оплаченную квитанцию. В «конторе» собирались огромные очереди желающих разобраться с начисленными суммами. Кому захочется все время «доказывать честность», простояв в очереди два дня (за один день сделать это невозможно «по техническим причинам»)?

Многие вообще не имеют такой возможности в связи с занятостью на работе, а многие не хотят «возвращаться в социализм» и стоять в очередях. Вот и «рисовали» в этих квитанциях любые цифири – большинство оплатит, никуда не денется! В квитанциях, помимо начисленных ресурсоснабжающей организацией сумм, иногда появлялся никому не понятный и неизвестно как, возникший «долг», отсутствие которого, потребителю очень сложно доказать. Доходило до того, что путались в оплаченных и текущих показаниях счетчиков не только потребители, но и сами работники коммунальных служб. Но на все претензии и вопросы эти работники «продвинуто» отвечали: «Компьютер начислял, он же не дурак! …Значит, правильно!».

Исправить в квитанции количество «нарисованных» гигакалорий на фактически потребленные нельзя – платежный документ, коим являлась квитанция, становился после исправления недействительным, и оплаченная по нему сумма попросту не учитывалась (но и не возвращалась). Теплолюбов обратился в снабжающую организацию с вопросом, в чем, так сказать, дело, почему устроили беспредел? Вы что не верите, опломбированному вашей же организацией тепломеру?

– Не верим! – спокойно отвечали Поликарпу Васильевичу, – все выпускаемые в настоящее время тепломеры приблизительно считают – не достигли еще наши ученые и инженеры того уровня, чтобы разработать и выпускать точные приборы учета тепловой энергии.

– Тогда зачем я платил огромные деньги за его установку, причем вашей же организации? – вопрошал ополоумевший Теплолюбов.

– А мы-то тут при чем? – услышал он ответ, – Вы пожелали, мы Вам установили, что Вы еще хотите от нас?

– Тогда расскажите, как вы рассчитываете потребленную гигакалорию? – не унимался Теплолюбов.

– Пожалуйста, – отвечал ему клерк, – вот по этой формуле!

И он протянул Поликарпу Васильевичу листок бумаги с какой-то мудреной формулой. Теплолюбов аккуратно переписал для себя эту формулу на листик, который положил в бумажник. Теперь-то он научно докажет расход по теплу!

– Но только мы считаем совсем по другой формуле, – предупредил его клерк.

– Это как же? – недоумевал Теплолюбов, – Вы же мне дали формулу, по которой можно все правильно подсчитать!

– Дал, но это теория, – ответил невозмутимый клерк, – а практически мы всю теплоэнергию, произведенную котельной делим на общую отапливаемую площадь. Получив средний расход на квадратный метр, и умножив его на площадь Вашей квартиры, мы выставляем счет на оплату. Понятно?

– Не понятно…, не понятно! – возмущался Теплолюбов, – у меня ведь счетчик стоит, а Вы рассказываете мне о расчете тарифа по норме жилой площади. Я не должен оплачивать потери при передачи тепла по голым трубам!

– Не морочьте мне голову, не хотите платить – не надо! – взбесился клерк, – Вам будет начисляться задолженность и пени, а если Вы и их не станете оплачивать – отключим от сети к едрени фени!

Теплолюбов и не думал сдаваться, наоборот он намеревался в суде доказать правоту, используя расчеты по предоставленной формуле. И это ему удалось, он скрупулезно подсчитывал ежедневный расход тепла, подставляя в формулу температуру атмосферного воздуха и в его квартире, которую актировал совместно с соседями. Они уж очень-то хотели посмотреть докажет ли что-нибудь в суде этот Теплолюбов.

Суд стал на защиту Поликарпа Васильевича, – наверное, в квартире судьи было также холодно, а платить за недопоставленное тепло приходилось наравне со всеми. Перерасчет сделали, но тут-то и громыхнуло главное орудие частно-государственного партнерства – изменение правил во время игры. Наше мудрое и очень умное Правительство «нацарапало» постановление на основании, которого в доме установили общий тепломер, счетчик воды и газа.

Теперь вся разница по оплате между показаниями общих счетчиков и индивидуальных по всему дому оплачивалась жильцами пропорционально коэффициенту, определяемому по формуле, записанной в этом правительственном документе. Все! Ни один суд не сможет назначить перерасчет по каким-то там теоретическим формулам! А как же тепломер, которому не доверяли ранее? А вот теперь он стал считать правильно…, на основании… «нацарапанного» постановления.

Через поправочный коэффициент, теплоснабжающая организация могла теперь «на законных основаниях» раскидывать на всех потребителей все, что ей «недоставало» по нормативу, а это еще выгоднее, чем раньше.

Тарифы на все энергоресурсы снова устремились вверх, вода в городе – шестьдесят рублей за кубометр, тепло по цене, намного превышающем прежний расчетный норматив по жилой площади. Но кто теперь сможет что-либо доказать частно-государственному монстру? Теплолюбов впал в депрессию, но не сдался и не стал оплачивать «навязываемую» ему не потребленную им теплоэнергию.

Не смотря на все это, теплее в квартире не стало, наоборот частный сервис ЖКХ, чувствуя мощную поддержку «государственного партнера» стал еще хуже отапливать. Поликарпу Васильевичу, как и многим жителям этого «коммунального рая» пришлось купить… печку-буржуйку и к угасшей войне с теплоснабжающей компанией добавились битвы с пожарным надзором.

«Незя!» – говорили пожарники и штрафовали Теплолюбова за ретро-отопление. Дрова, заготавливаемые на зиму, тот складывал поленьями в прямо на кухне штабелем. Буржуйка производила столько тепла, сколько не давали его квартире все вместе взятые теплоснабжатели за все прошедшие годы. Поликарп Васильевич научился «избегать встреч» с пожарнадзором, не открывал дверь инспекторам и вскоре те махнули рукой на его ретро-отопление.

Когда же за три года его задолженность «за отопление» превысила сорок пять тысяч рублей, теплоснабжающая организация на законных основаниях потребовала возмещения ущерба через суд, который уже не мог принять иного решения, как взыскать с неплательщика все долги, чтоб другим неповадно было!

Но Поликарп Васильевич не стал исполнять решение этого самого гуманного в мире суда, и дело дошло до того, что его выселили из занимаемой площади без предоставления другого жилья. Во время принудительного выселения у Теплолюбова случился первый психотический эпизод, после которого он был помещен в клинику.

Выписавшись после курса лечения, он узнал, что его квартира продана с аукциона по смехотворно низкой цене, которую купил брат начальника теплоснабжающей организации. Теперь понадобилось уже постоянное психиатрическое лечение, которое он получал в клинике.

…Следующим членом команды Долбиелдаева была представительница слабого пола со стажем муниципального служащего Ирина Анатольевна Погремушкина. Она превосходно выглядела для своих лет, никогда не была замужем и старалась грамотно и доходчиво излагать мысли. Эту тридцатипятилетнюю больную Новостроев назвал «жертвой борьбы противоположностей».

Ирина Анатольевна занимала скромный пост в городской администрации, работая ведущим специалистом департамента экономики в отделе по проведению конкурсов на муниципальные заказы. Она слыла очень исполнительным работником, жизненным кредо которой являлся лозунг: «Экономика должна быть вне политики!».

Скромной выпускницей университета Ирина пришла работать в администрацию города по протеже ее маминой подруги, которая работала председателем городского суда и имела серьезное влияние на многих высокопоставленных чиновников городской администрации. Это имеет практически каждый федеральный судья, которому не могут отказать в любой просьбе, по причине возможной встречи с ним в зале суда в качестве обвиняемого.

Лозунг ее жизненного кредо на практике имел обратное значение, с которым Ирине пришлось столкнуться в самом начале служебной деятельности. Политика местного пошиба руководила всеми сферами жизни города, и в первую очередь его экономикой в части проведения тендеров на получение муниципальных заказов.

Погремушкина вскоре поняла, что «выигрывать конкурсы» на муниципальные заказы могут только «нужные компании» и, будучи исполнительным человеком, от природы, выполняла все поручения «по подготовке конкурсов». Но, кредо…, оно же руководит действиями человека на протяжении всей его жизни и внутренне борется с тем, что ему не соответствует. Так в одном человеке боролись две противоположности. Со временем эта борьба обострялась и ширилась.

Подчиняясь инстинкту служебного самосохранения, Погремушкина не могла возражать начальнику отдела, который далек от борьбы противоположностей и четко приказывал, что и как необходимо исполнить. Но внутренне Ирина сопротивлялась мысленно, сопровождая каждое распоряжение начальника крамольным внутренним голосом: «Свободу экономической деятельности в условиях конкуренции хозяйствующих субъектов!».

Борьба противоположностей вызывала появление патологической двойственности (амбивалентности), когда человек «раздваивался», думал одно, а выполнял другое. Эта амбивалентность пропадала на время после того, как Ирина получала долю «благодарности от проверенной надежной компании» за выигранный ею конкурс. К начальнику Погремушкина испытывала ненависть и любовь одновременно, причем после его четких указаний возникало первое чувство, а затем второе, пропорциональное ее «доли благодарности».

Ирина внутренне возмущалась собственным поведением, все чаще задавая себе вопросы, возникающие в ходе борьбы противоположностей: «Зачем я принимаю эти деньги, ведь они содействуют уничтожению конкуренции на рынке?»…, но стыдливо продолжала брать их после каждого проведенного конкурса. Эти благодарности зачастую превышали ее служебное жалованье и позволяли содержать дорогую квартиру в центре города, иметь автомобиль «Нисан», счет в банке и другие атрибуты сегодняшних муниципалов. Борьба противоположностей делила весь доход Ирины на два: официальный – на хлеб насущный и наваренный – на ссученный.

Далее по логике развития патологии у нее должны появиться абулия – отсутствие волевых стремлений, апатия, аутизм с уходом в себя и разорванность мышления с соскальзыванием мыслей. Неизвестно, как сложилась бы ее дальнейшая судьба, если бы в ход борьбы противоположностей не вмешалась мамина подруга, председатель городского суда. Она однажды гостила у Погремушкиной-старшей и сделала необычное предложение для Ирины. И не потому, что хотела вырвать её из рядов муниципалов, предложение было продиктовано реформированием судебной системы, в которой все большую роль стали играть суды присяжных.

Председатель суда предложила Ирине стать одним из присяжных заседателей в городском суде.

– Зачем это мне? – спросила Погремушкина.

– Как зачем? – не поняла председатель суда, – во-первых, этим ты послужишь правосудию, а во-вторых, заседания в суде не помешают твоей работе, а наоборот дадут тебе часть судебного иммунитета, которым обладает каждый засудитель.

– Ирина, ты должна слушать опытного человека, – вмешался отец, – раз говорят надо, то соглашайся!

– Да, Ирунчик, – подхватила мама, – тебе же лучше, а плохого никто не желает, тем более что моя подруга так много уже сделала для тебя!

Так Ирина Погремушкина стала присяжным заседателем в городском суде. Это ее общественная работа, которую она совмещала с обязанностями ведущего специалиста отдела по проведению конкурсов на муниципальные заказы. Неожиданно для себя, Ирина почувствовала кураж этой общественной работы, потому что ей теперь дано право судить. Пусть даже не единолично, ее голос в любом вердикте всего лишь одна двенадцатая приговора, но само право вершить чьи-то судьбы, настолько удовлетворяет собственное самолюбие, что вскоре это становиться своеобразным наркотиком.