Текст книги "Большой психологический словарь"

КРИЗИСЫ ВОЗРАСТНЫЕ(англ. age crises) – условное наименование переходных этапов возрастного развития, занимающих место между стабильными (литическими) периодами (см. Возраст, Периодизация психического развития). К. в. рассматриваются в концепциях, признающих стадиальность развития (Э. Эриксон – К. в. как разрешение основной задачи возраста; З. Фрейд – смена основных стадий психосексуального развития).

В отечественной психологии термин «К. в.» введен Л. С. Выготским и определен как целостное изменение личности ребенка, регулярно возникающее при смене (на стыке) стабильных периодов. По Выготскому, К. в. обусловлен возникновением основных психологических новообразований предшествующего стабильного периода, которые приводят к разрушению одной социальной ситуации развития и возникновению другой, адекватной новому психологическому облику ребенка. Механизм смены соц. ситуаций развития составляет психологическое содержание К. в. Поведенческие критерии К. в. – трудновоспитуемость, конфликтность, упрямство, негативизм и др. – Выготский считал необходимыми и выражающими единство негативной (деструктивной) и позитивной (конструктивной) сторон К. в.

Д. Б. Эльконин полагал, что эмансипация от взрослого, составляющая основу любого К. в., является основой качественно нового типа связи со взрослым, и потому К. в. необходимы и закономерны (включая и характерные негативные черты поведения). Исследования последних лет подтверждают, что выраженное негативное поведение в отношении к «старой» соц. ситуации в определенной мере обеспечивает полноту готовности к действованию в новой соц. ситуации развития.

Существует, однако, и др. т. зр. на негативизм, отрицающая его неизбежный, необходимый характер и рассматривающая его как показатель неправильной системы отношений ребенка и взрослого. Так, А. Н. Леонтьев считал конфликтность поведения при К. в. свидетельством неблагоприятного течения кризиса.

Хронологически К. в. определяются границами стабильных возрастов: кризис новорожденности (до 1 мес.; с т. зр. Выготского, до возникновения комплекса оживления), кризис 1-го года, кризис 3 лет, кризис 7 лет, подростковый (11–12 лет) и юношеский К. в. Отдельные авторы признают также наличие К. в. у взрослых (напр., кризис 40 лет), однако достоверных экспериментальных данных на этот счет не существует. (К. Н. Поливанова)

КРИМИНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ – см. Психология криминальная, Психология правовая, Психология юридическая.

КРИПТОМНЕЗИЯ (англ. cryрtomnesia; от греч. kriрtos – тайный, скрытый + mnesis – воспоминание).

1. Нарушение памяти (типа парамнезии), при котором больной утрачивает способность к различению между воспоминаниями о реально пережитых событиях (непосредственный опыт) и воспоминаниями о событиях, которые представлены в содержании сновидений, либо о тех, о которых больной узнал опосредованно (слышал, видел, читал). См. Памяти расстройства. Ср. Конфабуляция.

2. Нарушение памяти у нормальных людей, при котором действительное воспоминание (о слышанном, виденном, читанном) человек принимает, а иногда и выдает другим за собственную оригинальную идею, изобретение, открытие; м. б. причиной неумышленного плагиата. (Б. М.)

КРИСТАЛЛИЗОВАННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ (англ. crystallized intelligence) – совокупность знаний и интеллектуальных навыков, накопленных в течение жизни. В отличие от флюидного интеллекта К. и. в норме не имеет спада на протяжении жизни. Термин предложен Р. Б. Кеттеллом. (Б. М.)

КРИТЕРИЙ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ (критерий наблюдателя) (англ. criterion of decisionmaking) – одно из основных понятий современной психофизики, пришедшее из теории обнаружения сигнала, ТОС (см. Психофизическая модель ТОС); означает критическое значение в континууме наблюдений, служащих испытуемому основанием для суждения о наличии или отсутствии сигнала в каждой экспериментальной пробе. Наблюдения, превышающие К. п. р., относятся испытуемым к классу сигналов (см. Сигнальная проба), а наблюдения, не достигающие К. п. р., – к классу пустых проб.

Каждому К. п. р. соответствуют свои вероятности обнаружения и ложной тревоги. Перемещая К. п. р. вдоль оси наблюдений, можно получить взаимозависимость этих 2 вероятностей для широкого диапазона наблюдений. Эта зависимость, называемая рабочей характеристикой приемника, является, согласно ТОС, основной характеристикой работы сенсорной системы. Обычным экспериментальным приемом, вынуждающим испытуемого перемещать точку локализации К. п. р. в нужном для экспериментатора направлении, является варьирование таких условий опыта, как задача наблюдения; априорная вероятность подачи сигнальной и пустой проб; величина премий и штрафов за верные и ошибочные ответы.

Понятие «К. п. р.» близко по смыслу к классическому понятию сенсорного порога, поскольку означает точку деления континуума наблюдений на 2 класса, соответствующих разным ответным реакциям. Но если порог рассматривается как нижний предел чувствительности сенсорной системы, то понятие «К. п. р.» отражает участие в работе системы различных внесенсорных факторов, таких как мотивы, установки, тенденции к угадыванию и т. п. При одном и том же уровне чувствительности испытуемый может устанавливать для себя совершенно различные К. п. р., что будет непосредственно сказываться на показываемых им результатах, меняя уровень обнаружения и ложной тревоги. С т. зр. психофизической модели ТОС недостатком прежних психофизических методов измерения чувствительности сенсорной системы является то, что они не позволяют дифференцировать случаи изменения собственно чувствительности от случаев изменения К. п. р. (К. В. Бардин)

КРИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ (англ. critical рsychology) – направление зарубежной (г. о. нем.), марксистски ориентированной психологии, возникшее в конце 1960-х гг. (К. Хольцкамп, У. Хольцкамп-Остеркамп, Г. Ульманн, О. Дрейер, К. Х. Браун и др.) и ставившее своей основной целью создание общей психологии (в смысле Л. С. Выготского) как общего теоретико-методологического фундамента психологической науки, или, как говорил Выготский, психологического «Капитала», что предполагает критический анализ всех школ и направлений в психологии и выработку нового категориального аппарата с учетом достижений и изъянов имеющихся концепций. При этом К. п. широко использует марксистскую методологию и ряд концепций сов. психологии. Особенно большое внимание уделяет К. п. критике и дальнейшему развитию теории деятельности А. Н. Леонтьева, в частности исследованиям деятельности и «образа мира» в социогенезе, а также онтогенезу и актуалгенезу психики у представителей разных классов, групп, слоев современного общества, что практически не рассматривалось в теории деятельности.

Одна из ключевых категорий К. п. – понятие способность к действию, под которой понимается способность индивида благодаря его участию в жизни общества контролировать и произвольно регулировать свои собственные условия жизни, т. е. способность стать подлинным субъектом своей деятельности. Развитие этой способности имеет 2 альтернативные возможности (исходно определяемые конкретным типом общественных отношений и местом индивида в них, а также сложившимися в ходе его жизни установками): 1) ограниченное развитие, которое выражается в приспособлении индивида к существующим условиям путем подавления своих истинных интересов с использованием различных защитных механизмов; 2) полное развитие, когда индивид осознает свои подлинные потребности и интересы и борется за те условия жизни, в которых каждый может реализовать свои «сущностные силы».

Все психические процессы рассматриваются в К. п. как аспекты этой общей «способности». Так, указанная дихотомия находит свое выражение в противоположности неадекватного («утопического» и т. п.) восприятия реальности и адекватного (реалистического) ее восприятия; в области мышления – в противоположности «толкования» (обыденного мышления со свойственными ему упрощениями, фетишизмом, персонификациями и пр.) и «понимания» (подлинного проникновения в суть вещей); в области эмоций – в противоположности страхов, депрессии и т. п. эмоциональных состояний и полноценной эмоциональной жизни. При этом в К. п. не ограничиваются теоретическим и экспериментальным анализом таких дихотомий, а разрабатывают психотерапевтические и педагогические рекомендации. Задачей психокоррекционной работы является, с этой т. зр., воспитание такой личности, которая могла бы ясно осознавать свои подлинные потребности, интересы, смыслы, установки и т. п., мыслить и действовать самостоятельно, свободно развивая свои сущностные силы, что необходимо предполагает участие в жизни общества и активную деятельность по преобразованию общественных условий, если они не способствуют положительному самоосуществлению индивидов. (Е. Е. Соколова)

КРИТИЧЕСКАЯ ЧАСТОТА СЛИЯНИЯ МЕЛЬКАНИЙ (сокр. КЧСМ; critical flicker frequency, или critical fusion frequency, cff) – пороговая частота, выше которой стационарный мелькающий свет не воспринимается как мелькающий (становится неотличимым от непрерывно включенного света). Зависит от ретинальной локализации светового стимула, его интенсивности и размеров, адаптационного состояния зрительной системы и т. д. Такая неустойчивость КЧСМ серьезно подрывает рекомендации применения КЧСМ в качестве показателя свойства н. с. См. Закон Тальбота. (Б. М.)

КРОССКУЛЬТУРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ (англ. cross-cultural psychology) – изучение взаимосвязей между факторами культуры, с одной стороны, и психологическими фактами – с другой. К.-к. п. позиционируется как коррекция чрезмерных обобщений традиционной общей психологии, основные факты и понятия которой разработаны на ограниченных выборках примерно однородных по типу культур. Основой методологии К.-к. п. служит кросскультурное сравнение. Психологические исследования, сравнивающие представителей разных культур, проводятся с конца XIX в., однако Межд. ассоциация К.-к. п. основана в 1972 г. Ср. Культурная психология, Культурно-историческая психология. (Б. М.)

КРОССКУЛЬТУРНОЕ СРАВНЕНИЕ (англ. cross-cultural comparison) – исследование, в котором проводятся синхронные сравнения характеристик личности, поведения и/или развития людей между различными культурными или субкультурными группами.

КРОССКУЛЬТУРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ (англ. cross-cultural research) – сравнительные исследования, направленные на выяснение сходств и различий между разными культурами и обществами. В частности, кросскультурные психологические сходства и различия изучает кросскультурная психология.

КРОССМОДАЛЬНОЕ СРАВНЕНИЕ (англ. cross-modality matching) – процедура психологического измерения, в которой вместо числовых или категориальных оценок одной модальности стимулов используются субъективные величины, связанные с некоторым рядом стимулов др. модальности. Напр., при измерении субъективной яркости монохроматического излучения испытуемый подбирает к данному стимулу др. стимул (звуковой тон) такой, чтобы интенсивность ощущения света была бы равна интенсивности ощущения звука (С. Стивенс). (Ч. А. Измайлов)

КРУГ ПЕЙПЕЦА (Papez’s circuit) – концепция единой анатомической системы, составляющей мозговой субстрат эмоций, которую разработал амер. анатом и физиолог Джеймс Пейпец (Papez, 1883–1958). К. П. представляет замкнутую цепь и включает: гипоталамус, передний таламус, поясную извилину, гиппокамп, маммилярные тела и волокна, связывающие их. Позднее П. МакЛин (1952) создал на этой основе концепцию лимбической системой. До К. П. идея кольцевой связи между диэнцефалоном (промежуточным мозгом) и корой головного мозга выдвигалась в таламической теории эмоций Кэннона – Барда (см. Кэннона – Барда теория эмоций). (Б. М.)

КСАНТОПСИЯ (от греч. xanthos – желтый + oрsis – вид, зрение) – аномальное видение предметов как бы в желтом свете; имеет место при желтухе, некоторых отравлениях. См. Хроматопсия.

КСЕНОГЛОССОФИЛИЯ (англ. xenoglossophilia) – любовь к использованию малопонятных иностранных слов и терминов, как правило, без пояснения их значения и обоснования необходимости. Против. ксеноглоссофобия – общее негативное отношение к иностранным терминам.

КСЕНОФОБИЯ (от греч. xenos – чужой + фобия).

1. Навязчивый страх перед незнакомыми лицами (см. Навязчивые состояния).

2. Негативное отношение, в частности недоверие и даже ненависть, к иностранцам, иностранному, чужому. Ср. Кайнофобия.

КУБИКИ КОСА (англ. Kohs Block Design Test) – методика для диагностики наглядно-действенного интеллекта (см. Мышление наглядно-действенное); разработана амер. психологом С. Косом (Kohs, 1923). До сих пор широко используется: напр., входит в тест Векслера (см. Векслера шкалы), в методический арсенал нейропсихологии (особенно полезны для диагностики конструктивной апраксии) и специальной психологии. (В рос. литературе эту методику называют также «Кубики Кооса» и «Кубики Косса».) (Б. М.)

КУБ НЕККЕРА – см. Двойственные изображения.

КУВАДА (фр. couvade – высиживание яиц) – обычай, в силу которого муж во время и после родов жены представляется больным, ложится в постель, принимает особую пищу и т. д.; широко встречается в традиционных культурах чуть ли не по всему миру (среди ряда племен юга Африки, в Южной и Северной Америке, на острове Фиджи, в Индии; его следы наблюдались в культуре рус. крестьян во второй пол. XIX в.). Под этим названием обычай впервые описан в книге австрийского иезуита Мартина Добрицгофера «История абипонов» (Вена, 1784), который 7 лет миссионерствовал среди племен абипонов в Западном Парагвае.

КУКЛА (англ. doll) – детская игрушка в виде фигурки человека или животного. Маленькие дети воспринимают К. анимистически (как живое существо). Можно предположить, что наиболее древние детские К. символизировали самих детей и использовались для воспитания у девочек материнских чувств и умений. На это указывает, напр., тот факт, что в латыни одно и то же слово означало и девочку и К. – рuрa. См. Анимизм детский. (Б. М.)

КУЛЬТУРА (англ. culture) – ценности, нормы и продукты материального производства, характерные для данного общества. Понятие «К.» (так же как и понятие «общество») чрезвычайно широко употребляется в человекознании: социологии, психологии человека и др. гуманитарных науках (особенно в культурной антропологии, этнографии). К. – одно из наиболее характерных свойств, присущее любому устойчивому объединению людей (Э. Гидденс). Син. (неполные) культурный опыт, общественно-исторический опыт, соц. наследственность. Существуют сотни определений К. Лучшим из них остается классическое, квазиформальное определение Э. Тайлора: К. слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых др. способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества.

К. все превращает в знак, посредством которого транслируется опыт К. Более полное представление о К. дают приводимые ниже живые метафоры: «Культура – это плодотворное существование» (Б. Пастернак). «Рост мира есть культура» (А. Блок). «Слово есть архетип культуры; культура – культ разумения; слова – воплощение разума» (Г. Шпет). «Культура – это язык, объединяющий человечество; культура – это среда, растящая и питающая личность» (П. Флоренский). «Культура – это связь людей; цивилизация – это сила вещей» (М. Пришвин). «Культура – это усилие человека быть» (М. Мамардашвили). «Человек в качестве человека не может существовать без культуры. Культура – это то, что дает человеку возможность разговаривать с самим собой, а потому даже для отшельника такой проблемы не существует» (С. Аверинцев). «Вся человеческая культура до сих пор остается протестом против смерти и разрушения…» (Вяч. В. Иванов). «Эстетическая культура есть культура границ и потому предполагает тонкую атмосферу глубокого доверия, обымающую жизнь» (М. Бахтин). «Современные дикари – не остатки примитивного человека, а дегенераты когда-то бывших культур» (А. Белый). «Культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом» (Ф. Ницше). «Культура – это заклятие хаоса» (А. Белый). След. определение выражает существо дела, схватывает и задает способ построения К., характеризует культурный акт как таковой: собственно культурным актом является созидательное действие, посредством которого мы извлекаем logos некоего объекта, до этого момента являвшегося необозначенным (Х. Ортега-и-Гассет).

Приведенные метафоры, хотя и не приближают к научному определению К., зато дают почувствовать, что самая верная их защитница – это К., а самый опасный враг – это бескультурье. К сожалению, это значительно лучше известно людям, крайне далеким от К., которые умеют все обернуть себе на пользу, даже К. К. непосредственна, искренна и скромна, а бескультурье расчетливо, притворно и нагло. К. бесстрашна и неподкупна, а бескультурье трусливо и продажно. К. совестлива, а бескультурье хитро, оно стремится рядиться в ее тогу. Причина этого в том, что К. первична, непреходяща, вечна, а бескультурье подражательно, преходяще, временно, но ему, при всем своем беспамятстве, больше, чем К., хочется в вечность. К. непрактична, избыточно щедра и на своих плечах тащит в вечность Неронов и Пилатов, что, впрочем, не оказывает на их последователей отрезвляющего влияния. К. ненавязчива, самолюбива и иронична, а бескультурье дидактично, себялюбиво и кровожадно: «Невежда начинает с поучения, а кончает кровью» (Пастернак).

Сила К. в преемственности, непрерывности ее внутреннего существования и развития, в ее порождающих и творческих возможностях. Творчество в любой сфере деятельности должно быть замешано на дрожжах К., пользоваться ее памятью. Только преемственность и форма могут обеспечить обновление и откровение. К. находится «на границе» прошлого и настоящего, настоящего и будущего. История К. – это «летопись не прошедшего, а бессмертного настоящего» (О. Фрейденберг). К. обеспечивает движение исторического времени, создает его семантику, мерой которой являются мысли и действия. Без К. время застывает и наступает безвременье или времена временщиков. Но поскольку движение истории продолжается, значит, защитный механизм К. даже во время остановок этого движения (которым Аверинцев дал удачное наименование «хронологической провинции») права голоса не утрачивает, хотя и становится едва слышим.

Приписывание К., идеальной форме, соц. среде функций источника или движущей силы развития вынуждает К., помимо ее воли, быть агрессивной, оставляет неясной роль в развитии самого развивающегося индивида. А он не только не пассивен, но сам становится источником и движущей силой развития К., порождения новых идеальных форм, переосмысления старых. К несчастью, он иногда слишком энергично вносит вклад в изменение окружающей среды, в т. ч. и К. Отношения организма и среды, человека и К. следует признать взаимно активными, коммуникативными, диалогическими. Диалог м. б. дружественным, напряженным, конфликтным, он может переходить и в агрессию.

Человек может принять вызов со стороны К. или остаться равнодушным. К. также может пригласить, а может оттолкнуть или не заметить. Между К. и индивидом существует разность потенциалов, что и порождает движущие силы развития. Эти силы находятся не в К. и не в индивиде, а между ними, в их взаимоотношениях. (В. П. Зинченко)

КУЛЬТУРА У ЖИВОТНЫХ (англ. animal culture) – по мнению японского приматолога Кинджи Иманиши (Kinji Imanishi, 1952), «социально передаваемое адаптивное поведение». Эту т. зр. поддержали многие западные ученые, в частности специалист по соц. поведению приматов Франс де Ваал (de Waal F., 2001). В сообществах многих видов животных можно обнаружить существование длительной, осуществляемой на протяжении нескольких поколений, массовой передачи жизненного опыта негенетическим путем. Наиболее типичными способами передачи традиций являются импринтинг и подражание. Своего максимального развития это явление достигло в сообществах приматов. Впрочем, еще Макс Шелер отделял «традицию» от «передачи опыта с помощью знаков» (см. Философская антропология). Последний способ передачи он считал исключительно человеческим, тогда как традиция действует и у соц. животных. Кроме того, он заметил: «Известный прогресс возможен уже благодаря традиции. Но всякое подлинно человеческое развитие существенно основывается на разрушении традиций». Рос. ученые также предлагали иные термины для фактов передачи опыта одного животного другим членам сообщества. Так, М. Е. Лобашев (1961) писал о «сигнальной наследственности»; др. авторы употребляют термины «протокультура» и «протокультурные традиции» (напр., Бутовская М. Л., Файнберг Л. А.). (Б. М.)

КУЛЬТУРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ (англ. cultural psychology) – междисциплинарный подход, объединяющий психологов, антропологов, социологов и др. представителей соц. наук, к проблемам влияния культуры на когнитивные способности, личностные черты, а также их развитие. В отличие от кросскультурной психологии, преимущественно нацеленной на этик-черты, К. п. демонстрирует ярко выраженную направленность на эмик-черты (см. Эмики и этики). Ср. Культурно-историческая психология. (Б. М.)

КУЛЬТУРНОЕ ВОСПРОИЗВОДСТВО (англ. cultural reрroduction) – передача (трансляция) культурных ценностей и норм от поколения к поколению (см. Культура). К. в. подразумевает механизмы, с помощью которых непрерывно во времени сохраняется и усваивается культурный опыт (см. Усвоение). Одним из основных механизмов К. в. в современных обществах является процесс обучения, который происходит не только на официальном уровне. Особенно сильное влияние на К. в. оказывает скрытая программа — аспекты поведения, которым индивиды обучаются на неформальном уровне. (Э. Гидденс)

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ (англ. cultural-historical рsychology) – виртуальная (неинституционализированная) отрасль знаний и исследований, которую формально можно считать разделом столь же виртуальной культурной психологии – дисциплины, изучающей роль культуры в психической жизни (М. Коул). По поводу виртуальности К.-и. п. в научном фольклоре есть след. шутка (Chaiklin S., 2001):

– Что старше 75, но все еще младенец?

– Культурно-историческая психология.

Логично считать, что К.-и. п. сфокусирована на глобальной проблеме роли культуры в психическом развитии как в филогенезе (антропогенезе и последующей истории), так и в онтогенезе. В то же время Коул предпочитает использовать термин «К.-и. п.» для обозначения одного из вариантов культурной психологии, к которому он причисляет себя и ряд рос. психологов (г. о. Л. С. Выготского и его школу). Принципиально неверно отождествлять К.-и. п. с исторической психологией, изучающей общественную историю с психологической т. зр. и разрабатывающей проблему психологического (в т. ч. личностного) фактора в истории.

Коул, посвятивший свою книгу К.-и. п., назвал ее наукой будущего, но, как следует из истории культуры, в т. ч. и из истории психологии, К.-и. п. – это также наука прошлого. Более того, с нее начиналась практическая психология, решавшая задачи управления поведением и деятельностью людей и возникшая задолго до научной психологии. Подобное утверждение лишь кажется парадоксальным. Примером может служить мнемотехника, хорошо известная и практиковавшаяся как минимум с античности. Ее задачи вполне можно сформулировать в терминах К.-и. п. в версии Выготского, как разработку и овладение знаковыми средствами, которые превращают память из натуральной психической функции в культурную, в т. ч. высшую психическую функцию. При этом речь шла не о зарубке, бирке или «узелке на память», а о внутренних, идеальных средствах запоминания, которые вырабатывались в ходе упражнений памяти. В «Федре» платоновский Сократ рассказывает о встрече древнего божества Тевта с царем Египта Тамусом. Тевт показал царю многие свои изобретения, в т. ч. письмена, которые сделают египтян мудрыми и памятливыми, т. к. найдено средство для памяти и мудрости. На что царь сказал: «Ты, отец письмен, из любви к ним придал им прямо противоположное значение. В души научившихся им они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых».

Как мы видим, эта история вполне современна. За 2,5 тыс. лет люди (и психологи!) так и не решили, что лучше: богатая память или средства припоминания? На этот вопрос не ответила и современная нам К.-и. п., для которой понятие опосредствования стало центральным. Но оно было таковым и для диалектики (Гегель). Без опосредствующей роли символа невозможно превращение вещи в идею и идеи в вещь (П. А. Флоренский). Не опосредствованные взаимно, изолированные или «чистые» психические функции (если таковые встречаются в жизни, а не в лаборатории) являются механическими и не имеют перспективы развития. Они, по словам Гегеля, остаются соединением, смесью, кучей. Нужно сказать, что это в полной мере относится и к взаимно не опосредствованным знаниям, представляющим собой функциональный орган индивида. Об этом недвусмысленно пишет Гегель: «Механический способ представления, механическая память, привычка, механический образ действия означают, что в том, что дух воспринимает или делает, недостает присущего ему проникновения и присутствия». Мертвым механизмом является процесс взаимодействия объектов, «которые непосредственно являли себя как самостоятельные, но именно поэтому на самом деле несамостоятельны и имеют свой центр вовне себя» (Гегель).

Своеобразной реакцией на недостаточную объяснительную силу схем взаимодействия психических функций, предлагавшихся классической психологией, можно считать появление призывов к органическому мировоззрению, добавление к психическим функциям, состояниям, феноменам эпитета живой: «живой образ», живое движение, «живое слово-понятие», «живое знание» (см. Знание живое), даже «живое чувство», «живая память».

В чем же состоит заслуга К.-и. п., если о включенности памяти в культурный контекст и ее средствах размышляли испокон веку?

К-и. п. сделала плодотворную попытку вернуть в культурный и жизненный контекст вырванные из него классической экспериментальной психологией психические функции. Ее можно считать новым и закономерным этапом развития психологии: если бы классическая психология не накопила материал, не изучила изолированные функции, не построила онтологию психики, нечего было бы окультуривать и одухотворять, возвращать в жизнь и культуру. Важно, что этот возврат происходит не умозрительно, а практически и экспериментально. Отсюда и концептуальный каркас К.-и. п., оперирующей понятиями психологических орудий, инструментов, средств, медиаторов, артефактов. Основными психологическими орудиями в учении Выготского являются знаки (особенно слово), проявляющие себя в знаково-символической деятельности, различные формы которой были предметом его внимания. Полный перечень медиаторов включает в себя знак (в более узком смысле), слово, символ (см. Кассирер Эрнст, Флоренский Павел Александрович), смысл, миф. Огромную роль в развитии играют персонифицированные медиаторы, к которому м. б. отнесены боги, родители, учителя, вообще значимый другой. Этот «инструментальный набор» медиаторов наглядно демонстрирует принципиально междисциплинарный характер концептуального и методологического аппарата К.-и. п., с чем, собственно, как правило, и связываются хронические трудности на пути институционализации этой науки.

Главной причиной затруднений в развитии К.-и. п. считается не отсутствие эвристичной теоретической платформы (таковой, по мнению, напр., Коула, вполне может служить концепция Выготского), а неподготовленность психологов к междисциплинарному сотрудничеству, что, в свою очередь, связано с глубокой раздробленностью научного человекознания. Как пишет Коул, психологам «трудно сохранять культуру в поле внимания потому, что, когда психология институционализировалась как социальная и поведенческая наука, процессы, играющие решающую роль в формировании психики, были поделены между несколькими дисциплинами: культура отошла к антропологии, общественная жизнь – к социологии, язык – к лингвистике, прошлое – к истории и т. д.» (Коул М., 1997). При этом Коул не ставит под сомнение междисциплинарный подход Выготского. На достоинства и плодотворность последнего указывали и др. авторы (напр., Асмолов А. Г., 1996; Верч Д., 1996). Выготский действительно показал массу впечатляющих примеров использования историко-культурных, этнографических, лингвистических, дефектологических, педагогических, неврологических и психиатрических источников для интерпретации и реконструкции психологических фактов. Не ставится под сомнение и способность концепции Выготского служить теоретическим и методологическим основанием для междисциплинарной К.-и. п. Тем не менее для развития К.-и. п. этого оказалось недостаточно. Кардинально должна быть перестроена сама рабочая структура человекознания, т. к., по мнению Коула, сложившееся в XIX в. разделение наук на социальные и гуманитарные, каковы бы ни были его достижения, исчерпало себя. Эта структура и соответствующее разделение труда препятствуют организации сотрудничества между разными ветвями «древа познания» человека. Эту позицию поддерживает и Д. Верч (1996): существующее «разделение труда приводит к созданию слишком сложной головоломки с огромным количеством деталей, собрать которые вместе не получается: параметры явления определены так, что принципы и единицы анализа каждого параметра препятствуют их рекомбинации в более общую картину».

Однако несмотря на все трудности в становлении К.-и. п., отношение к ней должно быть пролептичным (см. Пролепсис), по аналогии с нормальным человеческим отношением к младенцам: их будущее состояние должно быть гипостазировано в настоящем и прошлом, т. е. к ним надо относиться так, как если бы они уже были тем, чем должны стать. К.-и. п. есть возвращение психологии к культурным истокам. В гегелевской терминологии, К.-и. п. – это поиск пути от абстрактного к конкретному, воспроизведение конкретного посредством мышления. Внутри К.-и. п. зародился деятельностный подход в психологии, в котором получили развитие многие идеи К.-и. п. Неслучайно в зарубежных источниках уже прижился термин «культурно-историческая теория деятельности» (CHAT – Cultural Historical Activity Theory). В перспективе намечаются контакты между К.-и. п. и когнитивной психологией, продолжающей аналитическую работу, начатую в классической психологии, и ищущей свои пути к целостному пониманию человека и его психики. (В. П. Зинченко, Б. Г. Мещеряков)