Текст книги "Духовник президента. Рассказы о священниках, повлиявших на умы и души правителей России"

Тишайший государь

Государь Алексей Михайлович Романов и его правление

Государю Михаилу Федоровичу, первому правителю из династии Романовых, долгое время не везло в личной жизни, пока он не женился в возрасте 29 лет на Евдокии Лукьяновне Стрешневой.

«Со Стрешневой Михаил счастливо прожил всю оставшуюся жизнь. В семье было десять детей: семь дочерей и трое сыновей. Первенец – наследник Алексей (1629–1676).

Семья была дружной, любящей, богомольной. Царь заботился об образовании детей; причем стремился дать им светское воспитание. Хорошо образованный боярин Борис Иванович Морозов (1590–1661) был определен воспитателем к наследнику престола. Царевичи не только читали светские книги, учили иностранные языки, но и носили одежду немецкого покроя. Постепенно западная культура проникала и в быт царской семьи. И все же многое было в укладе семьи от старой Руси. Так, детей редко выпускали гулять: боялись “сглазу”, много времени семья проводила в богомольях, путешествиях по монастырям» (А. Сахаров. Личность царя Михаила Федоровича).

В такой обстановке вырос государь Алексей Михайлович, прозванный впоследствии за христианское смирение и добродушный нрав Тишайшим. Хотя и ему не чужды были твердость, решительность и вспышки гнева.

«Царь Алексей Михайлович при вступлении на престол имел важное преимущество пред своим родителем: он был уже не избранным, а наследственным государем, – пишет граф М. В. Толстой, автор “Рассказов об истории Русской Церкви”. – Бояре и народ привыкли смотреть на него от колыбели с благоговейным уважением, как на будущего законного царя. Он наследовал государство, многолетнею деятельностью его родителя успокоенное внутри, огражденное безопасностью извне».

Рано лишившийся родителей юный государь вступил на престол в шестнадцать лет; время, в которое он правил, характеризуется целым рядом экономических, политических и религиозных кризисов. Страну то и дело охватывали волнения, изнурительные войны с Польшей усугубляли положение, поэтому XVII век в истории России принято называть «бунташным». Однако Алексей Михайлович так или иначе выводил страну из трудного положения, утверждая «тишину и покой» и оправдывая один из царских титулов – «Тишайший» (вольный перевод с латинского «clementissimus»).

Историки полагают, что перу Алексея Михайловича могут принадлежать некоторые литературные произведения, в том числе «Повесть о преставлении патриарха» и «Послание на Соловки».

Во время правления второго государя из династии Романовых были достигнуты большие успехи во внешней политике – воссоединение Украины с Россией, возвращение некоторых исконно русских земель (Смоленск, Северская земля со Стародубом и Черниговом), продвижение в Сибирь и основание там новых городов. Происходили изменения и во внутренней политике, были основаны новые центральные учреждения.

«Именно в годы правления Алексея Михайловича Россия стала считаться истинно православным царством, куда из других земель свозились православные церковные реликвии, спасенные от мусульман.

Самодержавный русский царь Алексей Михайлович, судя по его письмам и отзывам иностранцев, обладал замечательно мягким, добродушным характером, умел отзываться на чужое горе и радость. Он много читал, писал письма, составил первое в русской истории руководство для охотников “Уложение сокольничья пути”, пробовал писать воспоминания о польской войне, упражнялся в версификации. При нем во дворце был создан театр. Алексей Михайлович Тишайший со своим семейством часто присутствовал на многочасовых представлениях.

Алексей Михайлович умер 30 января 1676 года в возрасте 47 лет. По завещательным документам еще в 1674 году наследником престола стал его старший сын Федор. Своим сыновьям царь Алексей Михайлович передал в наследство мощную державу, признанную за рубежом. Одному из его сыновей – Петру I Великому – удалось продолжить дело своего отца, завершив формирование абсолютной монархии и создание великой Российской империи».

Царские духовники в семнадцатом столетии

Время правления Алексея Михайловича Романова – это XVII век. От этого времени сохранилось немало документальных свидетельств об участии благовещенских протопопов – духовников государевых – в государственных и семейных церемониях.

«Подробно расписана роль царского духовника при венчании на царство. В день венчания царь приходил в Золотую палату и посылал на Казенный двор за регалиями бояр и своего духовника, благовещенского протопопа. В 1645 г. при венчании Алексея Михайловича это был Стефан Вонифатьев. С Казенного двора протопоп нес животворящий крест, бармы, шапку Мономаха и цепь, “а нес на главе на златом блюде под драгою пеленою с драгим камением с великой честию, со страхом и трепетом, и с вящим благоговением и тихо и зело стройно, а поддерживали благовещенские два дьякона”. Приложившись к бармам, царь распределял регалии между приближенными для переноса их в Успенский собор, и благовещенский протопоп нес животворящий крест и бармы. Во время торжественного шествия в собор “благовещенский протопоп Стефан шел в патрахили перед Государем Царем и Великим Князем с крестом и святой водою и кропил святой водою его царский путь”. После венчания царь обходил соборы, в Благовещенском храме его встречал протопоп и благословлял животворящим крестом», – рассказывает И. Я. Качалова в работе «Благовещенский протопоп – духовник великого государя», ссылаясь на дошедшие до нас описания обычаев XVII века.

«Духовники принимали участие во всех семейных обрядах, – продолжает И. Я. Качалова. – При бракосочетании они благословляли жениха и невесту, совершали обряд венчания в Успенском соборе, поучали молодых “по священному писанию”, а затем первыми “здравствовали” их. При родах царицы духовник давал молитву “родильнице и младенцу и бабке и иным при том другим женам” и нарекал имя новорожденному. Крестили царских детей чаще всего в Чудовом монастыре либо патриарх, либо царский духовник. На Рождество духовник являлся славить Христа к царю и царице. На Пасху цари приходили в Благовещенский собор одаривать духовенство яйцами, при этом царь целовал духовника “в уста”, а остальных священников допускал до руки. Вероятно, последней обязанностью духовника было вложение при погребении в руку усопшего разрешительной грамоты. Во всяком случае, когда патриарх Иоаким вложил в руку покойного царя Алексея Михайловича “прощальную грамоту”, духовник Андрей Постников, считавший это своей обязанностью, громко кричал в соборе о нарушении чина погребения» (И. Я. Качалова. Благовещенский протопоп – духовник великого государя).

В документах отмечены также случаи, когда царский духовник принимал активное участие в церемониях государственного характера.

Стефан Вонифатьев – глава кружка «боголюбцев»

Действительно, в то время, когда правил Алексей Михайлович, религия была важной составляющей не только частной, но и общественной жизни. Видные религиозные деятели были также деятелями государственными. Это утверждение вполне применимо к царскому духовнику Стефану Вонифатьеву (1645–1656), о котором сохранилось немало воспоминаний современников. Это был деятельный богобоязненный человек, ратующий за чистоту веры и духовное просвещение, собравший вокруг себя кружок «боголюбцев», в который входил будущий патриарх Никон и сам царь Алексей Михайлович. «Члены кружка почитали Вонифатьева за широкую образованность и стремление следовать законам справедливости. О нем говорили, что он увещевал бояр судить честно, не глядя на лица. Алексей Михайлович часто посещал его в ночные часы и вел длинные беседы. Для работы по изданию богослужебных книг Стефаном Вонифатьевым были приглашены в Москву Епифаний Славинецкий и другие. Практическая деятельность “боголюбцев”» имела целью искоренение суеверий, укрепление правовых норм в церковной жизни. Инициатива Вонифатьева – капитальная перестройка здания Печатного двора, издание “Кормчей”, “Азбуки”, “Часовника”, “Псалтыри”, “Грамматики” Мелетия Смотрицкого и других книг. Вонифатьев ввел чтение проповедей в церквях, организовывал школы и училища. Царские духовники обладали таким общественным значением, что нередко вступали в конфликт с патриархами. Так, Стефан Вонифатьев игнорировал патриарха Иоасафа, который писал царю в 1649 г. на него челобитную, впрочем, оставленную без внимания. Позже Вонифатьев вступил в конфликт с Никоном» (И. Я. Качалова. Благовещенский протопоп – духовник великого государя).

Ярко обрисовал личность царского духовника Стефана Вонифатьева Н.Ф.Каптерев – русский церковный историк, доктор церковной истории, член-корреспондент Императорской Академии наук. Он писал: «Благовещенский протопоп Степан Вонифатьевич, выдвинувшийся на первое место в наших церковных делах с восшествием на престол царя Алексея Михайловича, как его духовник, по одному современному известию, был “муж благоразумен и житием добродетелен, слово учительно во устах имеяй”. Свою учительность Стефан направлял прежде всего на самого юного царя. Он “всегда входя в царские палаты, глаголаша от книг словеса полезная, увещевая с слезами юного царя ко всякому доброму делу, и врачуя его царскую душу от всяких злых начинаний”. Даже ночью царь приходил к своему духовнику, чтобы принять от него благословение и побеседовать с ним наедине. В видах воспитания и нравственного воздействие на царя Стефан или сам читал пред царем, или давал ему самому читать те или другие назидательные и учительные книги…»

Свадьба царя Алексея Михайловича по требованию его духовника совершилась «в тишине и страсе Божии, и в пениих и песнех духовных»

«Как сильно и заметно было влияние Стефана на молодого царя и окружающих его лиц, – отмечает историк, – это, между прочим, видно из следующего обстоятельства: старинный, свято всеми соблюдавшийся обычай требовал, чтобы свадьбы праздновались возможно пышно, шумно и весело, чтобы на них все пело, плясало, много пило и всячески веселилось, и никто не решался отступать от установившегося взгляда на характер свадебного пира, – иначе и свадьба была бы не в свадьбу. Царские свадьбы доселе носили тот же характер. Но когда Алексей Михайлович вступил в брак с Мариею Милославской, “тогда честный оный протопоп Стефан и молением и запрещением устрой не быти в оно брачное время смеху никаковому, ниже кощунам, ни бесовским играниям, ни песнем студним, ни сопельному, ни трубному козлогласованию”.

И хотя это требование благочестивого духовника шло решительно вразрез с вековыми обычаями, всеми свято соблюдаемыми, “моление и запрещение” глубоко уважаемого духовника взяло верх: свадьба царя Алексея Михайловича действительно совершилась “в тишине и страсе Божии, и в пениих и песнех духовных”: вместо прежних “песней студных” на ней пели “строчные и демественные большие стихи, также и триодей драгие вещи”».

Поучая и назидая царя, заботясь о том, чтобы царский дом в своей жизни, во всем своем домашнем обиходе был примером и образцом для подданных, Стефан Вонифатьевич в то же время не упускал случая действовать своими поучениями и на окружающих царя вельмож, чтобы и в них взрастить семена благочестия и подвигнуть их к строгому соблюдению правды и справедливости в их общественно-государственной деятельности.

Поучения и назидания кроткого и миролюбивого царского духовника не только никого не раздражали и не возбуждали против него, но царь и бояре «в сладость послушаше его любяше всею душею, яко истаго си отца».

Стефан заботился о научении и назидании не только царя, бояр, но и всех тех лиц, которые могли и любили почитать книги учительного и назидательного характера.

За свой высокий нравственный характер, за свою кротость и миролюбие, за свое смирение, соединенное с глубоким благочестием, Стефан Вонифатьевич пользовался величайшим уважением не только царя, Ртищева, Никона, но и всех вообще близко знавших его лиц. Иоанн Неронов

в своих письмах называет Стефана «мужем, строящим мир церкви», «подобным Давидови незлобием и кротостию», заявляет, что он «дивится его смирению и простонравию блаженному». Игумен Феоктист в письме к Стефану от 15 июля 1654 года величает его «великий отче и дивный моему смирению покрове, пачеже стено по Бозе и заступниче, вселюбезный наш по Бозе пастырю и учителю». Протопоп Аввакум, не имевший обычая говорить доброго слова о тех, кто не согласен был с ним в убеждениях, несмотря на то что Стефан «всяко ослабел», то есть стоял на стороне Никона, сохранил о нем, однако, самое доброе воспоминание – время Стефана всегда представлялось ему самым лучшим и светлым. В челобитной государю, по возвращении из Даур, когда Стефана уже не было в живых, он пишет: «Добро было при протопопе Стефане, яко вся быша тихо и не мятежно ради его слез и рыдания и негордого учения: понеже не губил никого Стефан до смерти, якоже Никон, ниже поощрял на убиение. Тебе свету (т. е. царю) самому житие его известно». Рассказывая о своем заключении в Андроньевском монастыре, где он три дня сидел без пищи и питья, Аввакум замечает: «Тут мне пищу принесе ангел за молитвы святого отца протопопа Стефана». <…> Дьякон Федор называет Стефана, в противоположность Никону, добрым.

«Книжностью, учительностью, борьбой с общественными пороками и недостатками отличались и другие лица белого духовенства, выдвинутые Стефаном, и получившие благодаря ему протопопские места по разным городам», – продолжает Н.Ф.Каптерев. Эти священники должны были «учить, наставлять и обличать своих пасомых, смело и неустанно бороться с народными пороками, недостатками, с народными грубыми развлечениями, с народными языческими игрищами и суевериями, с недостатками в народе настоящей религиозности и церковности». Стефан Вонифатьевич всегда готов был «поддержать ревнителей в их трудном и ответственном служении, оградить их от обид и насилий, предстательствовать за них пред царем и доводить до сведения государя их ходатайства о тех или других мерах, проведение которых они считали необходимым для успеха их нравственно-просветительной деятельности в народе».

Весьма важной была роль царского духовника и в подготовке церковных реформ, ознаменовавший религиозную жизнь XVII века. «Решив привести русскую церковь к полному единению с тогдашней греческой церковью, – пишет Н.Ф.Каптерев, – и ради этого совершить проверку наших церковно-богослужебных книг с греческими подлинниками, нашу церковно-обрядовую тогдашнюю практику объединить с современной греческой, царь Алексей Михайлович и его духовник Стефан Вонифатьевич постарались подготовить почву и средства для задуманной ими церковной реформы, которую потом суждено было приводить в исполнение Никону. Таким образом, еще до патриаршества Никона книжная справа у нас, благодаря царю и Стефану Вонифатьевичу, уже прочно была поставлена на совершенно новых началах: при издании церковно-богослужебных книг стали справляться с греческими книгами, ими проверять наши прежние издания и, в случае разногласия славянских переводов с греческими подлинниками стали давать решительное преимущество последним. Кроме греческих книг стали прибегать еще к сличению московских изданий с южнорусскими, как более исправными в некоторых отношениях, чем старые московские. Очевидно, Никону впоследствии приходилось только продолжать книжные исправления в том духе и направлении, как это было налажено уже до него… И в сфере чисто церковных установлений царь и Стефан Вонифатьевич, еще за несколько лет до патриаршества Никона, уже выступают на тот путь церковных исправлений, какие потом стал производить Никон» (Н.Ф. Каптерев. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович).

Андрей Саввинович Постников – любимый духовник царя

Предваряя рассказ о царском духовнике Андрее Саввиновиче Постникове, исследователь его жизни Н. Д. Извеков пишет:

«Среди многочисленного московского духовенства в XVII веке первое место принадлежало настоятелям Благовещенского собора – духовникам царским. Ни одно из важнейших событий в семейной жизни царя не обходилось без участия духовника государева… Впрочем, имена царских духовников встречаем очень нередко в государственных официальных документах и по другим более или менее важным обстоятельствам придворной жизни XVII века. Такое высокое положение духовника при царском дворе находит себе объяснение прежде всего в его духовной близости царю, как к своему духовному сыну, сокровенные думы которого ему были ведомы. В силу своей высокой обязанности – руководить царем по пути устроения его духовного царства – и каждый духовник должен был иметь сильное влияние на царя…»

Известно, что 25 марта 1666 года, в день праздника Благовещения Пресвятой Богородицы «в Ея же пречистом храме, у государя на сенех, поставлен в протопопы Ея пречистыя церкви Благовещения Пресвятыя Богородицы священник Андрей Савин от церкве святителя Григория Чудотворца Неокесарийского, что за Москвою рекою… И по Божию благоволению и царскому изволению и духовник той Андрей учинен царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу».

Н.Д. Извеков предполагает, что избрание Андрея Саввиновича царским духовником «состоялось ввиду его учительности, которою он превосходил весьма многих современных ему московских священников своего времени». Его имя нередко упоминается в государственных актах XVII века. Например, Андрей Саввинович участвовал в заседаниях собора 1666 года – «в облачении стоял в царских покоях у аналоя с Евангелием, которое целовал царь в знак верности своему обещанию, при заключении договора с послами польского короля! В 1668 г. 7 июня протопоп Андрей ехал вместе с царем в карете из Москвы в Николоугрешский монастырь, держа в руках икону Пресвятой Богородицы, которую Алексей Михайлович поднес при прощании на струге антиохийскому патриарху Макарию. 22 января 1671 г. духовник Андрей венчал в Успенском соборе царя Алексея Михайловича с Натальей Кирилловной, а 29 июня 1672 г., по случаю крещения в Чудовом монастыре первого будущего русского императора, – вместе с чудовским архимандритом Иоакимом совершал в монастырской церкви литургию». Автор биографии протопопа Андрея не без основания полагает, что будущего Петра I, так же как впоследствии и его сестру Наталью Алексеевну, крестил именно Андрей Саввинович.

«Что касается до отношений протопопа Андрея Саввиновича, – пишет далее Н.Д. Извеков, – то мы с полным правом можем сказать, что ни один из царских духовников XVII века не пользовался таким особенным расположением государя, как Саввинов». Биограф полагает, что «приязнь царя к своему духовнику» должна была усилиться еще и потому, что Саввинов, «будучи учителей и обладая энергетическим характером», не был в то же время таким ригористом, как Стефан Вонифатьев. «И в то время как последний старался о том, чтобы при самом дворе царском строго соблюдался порядок жизни, установленный “Домостроем”, протопоп Андрей не только не был против того, чтобы царь по временам проводил время весело, “забывался” от дел правления на пиру с своими боярами, но и сам нередко принимал в этих пирах непосредственное участие».

Андрей Саввинович не только принимал участие в развлечениях государя, но поощрял его увлечение театром и музыкой. Благодаря особому расположению государя протопоп Андрей пользовался от царских щедрот материальными благами в такой мере, как ни один из бывших до него и после него царских духовников. «Но было бы несправедливо думать, что протопоп Андрей пользовался царскими щедротами только для себя, – отмечает Н.Д. Извеков. – Против этого предположения возопили бы стены благолепного храма Божия во имя св. Григория Неокесарийского, что на Полянке, который был воздвигнут Саввиновым на месте прежнего деревянного, в котором он раньше служил, причем в святом деле построения сего храма живое участие принимал и сам царь. Благодаря своему высокому положению при дворе и особенному расположению к себе со стороны государя, протопоп пользовался большим почетом и среди московского духовенства. На это указывает уже тот факт, что на погребение жены его Удиании, 16 марта 1670 г., собрался великий собор высшего духовенства во главе с самим патриархом, а погребение дочери его Анны, возле церкви св. Григория Неокесарийского, 3 марта 1672 г., было совершено архангельским епископом Иоакимом. Но высокое положение духовника государя и его близость к нему естественно создала ему и завистников среди самого же духовенства, во главе с новым патриархом Иоакимом».

Между патриархом Иоакимом и царским духовником разыгрался нешуточный конфликт. Поводом недоброжелателям к всяческим нареканиям и обвинениям отца Андрея в недостатке добродетели мог послужить широкий образ жизни, какой вел духовник, принимая непосредственное участие в царских увеселениях, а также и его вдовство, в силу прежнего закона, хотя и отмененного на Соборе 1666 года, обязывавшее его принять монашество. Конфликт «продолжался несколько лет и лишь после смерти Алексея Михайловича в 1675 г. патриарх смог собрать

Собор, лишить протопопа сана и сослать в монастырь» (И. Я. Качалова. Благовещенский протопоп – духовник великого государя).

Как видим, в таких несхожих личностях двух выдающихся людей, двух духовников царя Алексея Михайловича, отражается целая эпоха, время Московской Руси, с ее противоречивостью, взлетами и падениями, но неизменным движением вперед и ввысь – к Господу.