Текст книги "Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать"

Глава 7

Всю дорогу до городских владений Грейстока и я, и он хранили молчание. Разговаривать с Кристофером в таком маленьком замкнутом пространстве, как кеб, могло быть чревато. Например, в пылу разговора я могла попытаться выцарапать ему глаза или он, испытав острое желание стать вдовцом, вытолкнул бы меня из мчащегося на полной скорости экипажа.

Вариантов было немало.

Хальдорская знать предпочитала жить в центре столицы, но Кристофер и здесь отличился – облюбовал для себя особняк на окраине Инвернейла. Старый дом в конце широкой, обсаженной вишневыми деревьями улицы, выглядел впечатляюще; темный, мрачный, он казался заброшенным и необитаемым. Ему явно не хватало изящества и блеска Уайтшира. А еще хорошего садовника – вон во что клумбы превратились.

Кованая ограда черным кружевом оплетала старый дом, и где-то на крыше уныло поскрипывал флюгер.

– Так вот она какая, холостяцкая берлога его светлости, – протянула я, выходя из экипажа и обозревая старинное здание, сурово глядевшее на меня темными провалами окон.

– Нравится? – Кристофер отпустил мою руку.

– Тебе подходит.

– Говорят, в этом доме раньше водились призраки, – толкая калитку, отреагировавшую на его прикосновение недовольным скрипом, проинформировал меня Кристофер.

– Как бы тебе в скором времени к ним не присоединиться, – тихонько проворчала я.

– Ты что-то сказала?

– Говорю, очень колоритное место. Готика так и прет из всех щелей.

Мощеная дорога привела нас к крыльцу, обрамленному четырьмя колоннами. Они удерживали веранду, полукругом нависавшую над парадным входом. Наверное, на нее можно попасть из хозяйской спальни.

О которой я думать точно не стану! Лучше сосредоточусь на насущном: на том, как пережить вечер с этим… человекомужем. Пусть говорит все, что хочет мне сказать, и я пойду спать. В Монтруар.

О совместной жизни под одной крышей не могло быть и речи. Это я даже не стану обсуждать.

В холле, таком же мрачном и темном (даже светильники на стенах не спасали положение), нас встретил пожилой дворецкий. Поклонился хозяину, вежливо поприветствовал его гостью и поинтересовался, желаем ли мы отужинать.

– Да, пожалуйста, Альберт, – начал было Кристофер.

Но я его перебила:

– Лучше принесите в гостиную каких-нибудь закусок. Долго наслаждаться обществом мистера Грейстока, увы и ах, у меня не получится.

Кристофер прожег меня взглядом, таким, что даже до костей пробрало, но при дворецком развивать полемику не стал. Кивнул и сказал:

– Как будет угодно леди.

Смотрите, какие мы вежливые.

Поклонившись, дворецкий не спеша двинулся на кухню, а мы прошли в гостиную. В доме было прохладно, поэтому затопленный камин пришелся очень кстати. Скинув мантилью, я не без интереса огляделась. Минимум мебели: диван, два кресла, кофейный столик, заваленный газетами. В углу обнаружился сервант орехового дерева, резкие очертания которого смягчал густой полумрак. Перед камином темнела шкура медведя. Ни одной вазы с живыми цветами, ни одной картины. Только на жардиньерке в дальнем углу пылилось несколько семейных портретов.

Интересно, для леди де Морвиль там тоже нашлось место? Отсюда не разглядеть.

– Здесь даже не пахнет духом Эдель, – заметила я, устраиваясь в кресле и ожидая, когда Кристофер плеснет мне в бокал бренди.

– Она здесь никогда и не бывала, – ответил он, колдуя над бокалами.

– Любовницы?

– Что – любовницы? – не понял Грейсток.

– Ты их сюда приводил?

– Вообще-то я собирался стать семейным человеком. – Он тихо усмехнулся. – И таки стал им.

Меня аж передернуло.

– Когда ты со мной, не смей произносить это слово.

– Какое? – Приблизившись ко мне, Кристофер протянул бокал.

– Семья. Налагаю на него строжайшее вето.

На миг наши пальцы соприкоснулись, и меня передернуло снова. Ну или прошило током. Подозреваю, это одно и то же.

– А когда-то ты этого хотела. – Кристофер занял соседнее кресло возле камина, так что теперь мы сидели друг против друга, словно дуэлянты, вместо пистолетов (жизненно необходимых мне в эти мгновения) держащие в руках бокалы.

– Когда-то я была не в себе.

По лицу его светлости пробежала тень, но он быстро справился с эмоциями, снова принял невозмутимый вид и проговорил:

– Так вот, благодаря гипнозу я все вспомнил. Хочешь, завтра отвезу тебя в управление? Много времени сеанс не займет.

Стоило только подумать о том, что должна буду вспомнить, как я покачала головой:

– Нет, спасибо. Не горю желанием.

– А ночью очень даже горела, – заявил этот наглец, беззастенчиво скользя по мне взглядом.

– Вмазать бы тебе.

Наше непринужденное общение прервало появление служанки. Пока она, переложив газеты на диван, расставляла на столике незамысловатое угощение, я смотрела куда угодно, но только не на Грейстока. Любовалась тарталетками, пылью на каминной решетке, вышивкой на собственной юбке. Все лучше, чем смотреть на это чудовище, продолжавшее бесцеремонно меня разглядывать.

– Уже и забыл, насколько ты красива, Лорейн, – негромко проговорило чудовище, когда за служанкой закрылась дверь.

– Не отклоняйся от темы. – Я потянулась за тарталеткой. Есть хотелось неимоверно. Наверное, всему виной стрессы, вернее, один большой стресс в лице Грейстока.

Кристофер протянул к пламени ноги.

– Знаю, ты этого не хочешь, но нам придется жить вместе. Ты должна постоянно быть у меня на виду. Для твоей же безопасности.

– И для твоей репутации. – Я негромко хмыкнула. – Лучше поговорим о разводе.

– У магов не бывает разводов. – Грейсток помрачнел еще больше.

– Я не маг, а значит, мне плевать.

– Как же с тобой будет сложно, – вздохнул безнадежно, после чего залпом опрокинул в себя крепкий напиток. – Хорошо! Предлагаю компромисс: раз ты не хочешь переезжать ко мне, я переберусь в Монтруар.

– Решил попробовать себя в роли альфонса?

– Скорее в роли внимательного и чуткого мужа, – съязвил этот самый муж. – Для меня мотаться из пригорода на работу не проблема. А ты продолжишь возиться со своими лошадьми.

Возиться со своими лошадьми…

Как же порой хочется его пристрелить.

– Пока не проявится брачный узор, нам вообще не о чем говорить. Что бы ты там ни вспомнил, а мне нужны наглядные доказательства. Но их нет! Видишь! Ничего не… – Я перевернула руку ладонью кверху и продемонстрировала ее Грейстоку. Отблески пламени коснулись светлой кожи, замерев на проступавшей прямо у меня на глазах брачной татуировке: первые буквы наших имен, сплетенные воедино. «К» наслаивалось на «Л», создавая серебристое мерцание у меня на коже. – Видно… – закончила пораженно.

Нет, нет и еще раз нет! Я брежу, снова пьяна или продолжаю находиться под какими-то чарами. Это не может быть правдой! До последнего не хотела верить, отказывалась принимать жестокую и такую несправедливую ко мне реальность, тешила себя надеждой.

А спустя, наверное, вечность напряженного молчания и моего отчаяния, вынесла самой себе приговор:

– Значит, мы все-таки женаты.

– Женаты, – подтвердил Кристофер, левая ладонь которого тоже была отмечена брачной татуировкой, и посмотрел на меня в упор. – Теперь будем договариваться?

– Теперь придется, – мрачно ответила я и прикрыла глаза.

Проще было сказать, чем сделать. Потому что договориться с Грейстоком… Да я скорее уговорю его величество вручить мне купчую на королевский дворец в качестве подарка на день рождения, чем сумею убедить Кристофера, что совместное проживание не обязательно и нервозатратно. А еще мебель жалко, особенно вазы. Раз уж он порывается жить в Монтруаре.

– Смотри! Я тоже умею идти на компромисс, – решила в кои-то веки побыть хорошей девочкой. – Согласна на Кэрролла и Одли в своем доме. Тем более что они почти не разговаривают, и их можно запросто принять за дополнение к интерьеру. Могу даже пообещать, что голой они меня больше не увидят. Честное слово! Видишь, какая я… компромиссная. Поэтому вашей светлости нет нужды менять место жительства.

Кристофер подавился крепким напитком.

– Они тебя какой видели?

– Голой, – не сумев отказать себе в маленьком удовольствии, невинно уточнила я. – Я купалась в озере (не купаться же, в самом деле, в одежде), а они меня сторожили.

Грейсток изменился в лице.

– Я переезжаю и это не обсуждается! – прорычал, подаваясь ко мне.

А вот таким он мне совсем не нравится. Опять раскомандовался.

Справившись с эмоциями, заявила ему тихо, но твердо:

– Я не жду тебя в своем доме, Кристофер. Твоих людей – еще куда ни шло, с ними я готова мириться, пусть охраняют себе на здоровье. Но я не готова мириться с тобой в своей жизни.

– Или я переезжаю к тебе, или ты переедешь ко мне. – Резко поднявшись, герцог пошел за добавкой.

Плеснул себе в бокал бренди или скорее выплеснул в бокал все содержимое графина.

– В Уайтшир перееду? А леди Делайлу ты уже поставил в известность? То-то она мне обрадуется…

– Мою мать это не касается. И нет, Лори, ты бы переехала сюда, в мой дом.

– Лорейн, – поправила сдержанно. – Лучше – леди Ариас.

– Уже Грейсток, – напомнил он мне о самой большой катастрофе в моей жизни.

Вспомнив о том, что я теперь герцогиня, решила, что на сегодня с меня достаточно эмоциональных качелей. Поднялась с кресла, коснулась кольца, представляя, что уже через каких-то несколько секунд окажусь дома. Одна.

Красота.

– Уже поздно, и я устала. Предлагаю отложить этот кошмар до завтра.

Кристофер поставил бокал на жардиньерку (все-таки нет там портрета бывшей невесты) и приблизился ко мне.

– Мне нужны будут все твои вещи… с того вечера.

– С того – это которого? С вечера, когда ты почти женился на Эдель? – переспросила на всякий случай. Мало ли что он подразумевает под этим словом.

На скулах герцога, и без того выразительных, обозначились желваки, а взгляд традиционно потемнел.

– Обязательно вести себя так все время?

Я пожала плечами:

– Не обязательно, но мне нравится.

Почувствовала себя неуютно, когда Кристофер приблизился ко мне вплотную. Не люблю, когда он оказывается так близко. Вторгается в мое личное пространство (видимо, вторжения в мою личную жизнь ему оказалось недостаточно), заставляет нервничать и смотрит так, словно…

А вот понять его взгляд было сложно, если не сказать невозможно: от него то становилось невыносимо холодно, то нестерпимо жарко. А чаще – все вместе.

Невозможные ощущения, и он в принципе невозможный.

– Лорейн, в наших интересах действовать сообща. Поэтому будь так добра, подготовь всю свою одежду с вечера, когда мы поженились: платье, обувь, украшения. И нижнее белье тоже.

– Извращенец.

Сказав, что туфли остались в Уайтшире, а все остальное, так уж и быть, соберу к завтрашнему утру, я поспешила проститься. Опасаясь, что Кристофер продолжит насаждать свою идею о совместном проживании под одной крышей, подхватила мантилью и сбежала через надлом в пространстве в свое холостяцкое поместье. Мне действительно необходимо было отдохнуть, хорошенько выспаться, собраться с мыслями.

Говорить с Грейстоком о разводе бессмысленно. Это я уже уяснила. Но это не значит, что я смирюсь с участью до конца своих дней оставаться его женой (а вдовой он меня делать что-то не торопится) и безропотно впущу его в свою жизнь.

Пусть ищет ублюдка, толкнувшего нас на это безумство. А я буду искать любую, даже малейшую возможность развестись. Придется порыться в законах, прошерстить историю Хальдора. Чем хорд не шутит, вдруг прецеденты уже имелись. Сейчас я буду рада любой соломинке.

Как бы там ни было, а я это так не оставлю и сидеть сложа руки тоже не стану. В конце концов, я ведь Ариас! Ариас и останусь. И плевать мне на голословные заявления о том, что у магов не бывает разводов.

Значит, будут.

Глава 8

Сколько себя помню, я всегда была ранней пташкой. В мои привычки не входит подолгу нежиться в кровати, ни в одиночку, ни в приятной мужской компании. Но сегодня вставать совсем не хотелось. Не хотелось просыпаться, возвращаться в безрадостную реальность, в которой я теперь считалась замужней дамой.

Это же надо было так вляпаться…

Я бы с удовольствием провалялась в постели все утро, но судьба продолжала играть со мной злые шутки. Какое-то нездоровое у нее чувство юмора, я бы даже сказала извращенное.

Сначала в сознание, окутанное утренней дремой, проникли такие знакомые звуки: скрип колес и перестукивание лошадиных копыт по гравийной дорожке. А спустя несколько минут холл заполнили голоса, поднялась какая-то суета. Кто-то затопал, забегал, и я даже, грешным делом, решила, что снова попала в гостиницу.

Открыла глаза – нет, спальня моя, и я, хвала Создателю, в ней одна. Все как всегда: на окнах колышутся занавески (люблю на ночь оставлять ставни открытыми), по стенам, затянутым светлым шелком, скользят отблески солнца. Вон любимый трельяж, заставленный шкатулками и расписными флакончиками, за которым я провожу непростительно мало времени. Одна из основных заповедей хальдорских леди – всегда выглядеть безупречно. Но из меня леди, как из Грейстока порядочный мужчина, так что…

Стоило вспомнить об этой нечисти, и сон как рукой сняло. Я села на постели, нашарила ногой домашние туфли, а следом за ними, уже руками, нашарила пеньюар. На ходу завязывая на груди кружевные ленты, вышла из спальни и отправилась выяснять, кого хорды принесли в такую рань.

Надеялась, это Одли и Кэрролл явились отбывать трудовую повинность, но вместо молчаливых агентов перед моим заспанным взором предстал его хордова светлость. Я так и застыла на лестнице, не веря своим глазам: Грейсток уже вовсю командовал моей прислугой, которая с утра пораньше вынуждена была таскать его манатки: выгружать из кареты тяжеленные саквояжи и заносить их в дом.

Кристофер не шутил, когда говорил о переезде. Мало того что притащил с собой кучу одежды, так еще и какие-то коробки приволок, которым в моем доме точно не было места.

– Осторожнее! – еще и прикрикнул на моего конюха. – Не разбейте!

Правильно, не надо. Лучше я потом сама это, чем бы оно ни было, разобью. Не лишайте удовольствия хозяйку.

– Ты что творишь? – Я скрестила на груди руки.

Его светлость наконец меня заметил, бесстыже скользнул по мне взглядом, напоминая, что в этом полупрозрачном наряде можно гулять только на территории спальни, максимум – будуара.

– То, о чем мы вчера с тобой договорились, – заявил невозмутимо, продолжая взглядом инспектировать мое неглиже. Ну или то, что оно с горем пополам прикрывало. – Доброе утро, Лорейн.

– А тебе – злое. Мы вчера так и не…

– А вот это поставьте сюда, – скомандовал Грейсток, поворачиваясь ко мне своим аристократическим задом.

– Ваше сиятельство! – Дворецкий посмотрел на меня с мольбой, явно раздираемый дилеммой: как быть? Продолжать терпеть этот беспредел или попытаться поставить незнакомца на место.

– Все в порядке, Додвелл, – хмуро бросила я. Спустившись с лестницы, подошла к Грейстоку. – Вообще-то дом у меня не резиновый, и ты все равно надолго здесь не задержишься. Зачем столько вещей?

– Там личное, одежда и всякая мелочь, здесь – рабочие документы, – махнул он, указывая на приставленные к стене коробки. – Мне, кстати, нужен будет кабинет. Можно без сейфа. Без моего разрешения к этим бумагам все равно никто не притронется.

– Что тебе нужно, так это немного скромности.

– Приготовила то, о чем тебя просил? – никак не отреагировал на мое справедливое замечание герцог.

– Все и даже белье, – огрызнулась я, мечтая натянуть ему на голову те самые панталоны, которые ему так не терпелось доставить в свое любимое управление для проверки.

Жаль, придется на время расстаться и с кулоном. За последние дни я так к нему привыкла. И если это чудовище его посеет…

– За бриллиант отвечаешь головой.

– Подарок какого-нибудь любовника? – с мрачным выражением на свежевыбритом лице спросил Грейсток.

– Ну хоть не зря тебя сделали главой разведки.

Наш бестолковый разговор прервало появление Одли и Кэрролла. Не желая больше смущать и шокировать бедолаг, я направилась к лестнице, чтобы переодеться.

– Подготовьте для его светлости гостевую комнату, – бросила на ходу, обращаясь к дворецкому.

Шагнула было на первую ступеньку, когда сзади раздалось недовольно-удивленное:

– Гостевую?

– Скажи спасибо, что не селю тебя в конюшне! – рыкнула, обернувшись. Пожелав недомужу скорее проваливать на работу или куда угодно, поспешила к себе, психовать и одеваться.

Психовала долго, как и одевалась. Не было никакого желания снова встречаться с Грейстоком и уж тем более с ним разговаривать. Сразу после завтрака отправлюсь в город к мистеру Ришу. Побеседую с ним о законах и брачных татуировках. Жаль, Кэрролл с Одли наверняка доложат начальнику, куда меня сопровождали. А тот не идиот, сразу поймет, зачем я помчалась к семейному адвокату.

Ну что за утро такое гадкое!

Но это я погорячилась. Гадким по-настоящему оно стало часом позже, уже когда Грейсток укатил на работу. Услышала, как ворота снова распахнулись, пропуская очередного гостя. Вернее, гостью.

Я как раз заканчивала с прической, когда в спальню постучали и показавшаяся на пороге служанка, Энни, сделав книксен, сказала:

– Ваше сиятельство, в гостиной вас ожидает леди Делайла Грейсток. Просит уделить ей немного времени.

Глубоко вдохнув, досчитала до трех. Сейчас что-то будет… Я и Делайла в одной комнате – это даже хуже, чем я и Кристофер в одной постели.

– Скажи змее, сейчас спущусь, – с трудом улыбнулась девушке. Поняв, что только что сказала, поправилась: – Ее светлости, конечно же. Скажи, сейчас буду.

Даже разменяв шестой десяток, леди Делайла Грейсток оставалась примером для подражания. Истинная леди, аристократка в хорд знает каком поколении – вот кто не жалел времени на просиживание перед зеркалом. Ее внешний вид и манеры всегда оставались безупречными. Когда-то я даже мечтала быть на нее похожей. На эту высокую, стройную женщину с безукоризненным вкусом и всегда такой идеальной прической. В любое время дня, в любую погоду. Понятия не имею, как ей это удается.

Волосы у вдовствующей герцогини темные, как и у Кристофера, а вот глаза – холодные, льдисто-голубые. Когда была помладше, мне казалось, в них не хватает искры жизни. Как будто ее светлость была куклой на шарнирах. Или как вариант – фарфоровой статуэткой. Даже мелкие морщинки в уголках губ и глаз не делали ее живее.

Когда я вошла в гостиную, она стояла возле портрета моих родителей. Смотрела, не шевелясь и не сводя глаз, еще больше напоминая статую.

– Ваша светлость, – приветствовала я свою как бы свекровь. – Надеюсь, вам уже предложили чаю. Или, может, согласитесь со мной позавтракать?

Я и сама сейчас напоминала себе заведенную игрушку. Говорила то, что говорить совсем не хотелось, выказывая фальшивое радушие. А я терпеть не могу фальшь в людях. Особенно в себе.

Наверное, поэтому зачастую такая прямолинейная. Непозволительное качество для леди.

– Благодарю, Лорейн, – обернулась ко мне герцогиня и добавила, в кои-то веки изменив своей установке оставаться эталоном вежливости всегда и везде: – Я приехала не чаи распивать, а получить объяснения.

С этими словами она протянула мне газету. Всю первую полосу «Утренних хроник» занимала обширная статья, посвященная мне и Грейстоку.

«И снова расстроенная свадьба: прошлое повторяется!»

Фотографии тоже имелись, куда же без них: я на прошлогодних скачках, Кристофер под ручку с Эдель на празднике по случаю несостоявшейся свадьбы и самая крупная – мы с ним и Купером вчера в ресторане.

Да уж, всем сенсациям сенсация.

– За объяснениями вам следовало обращаться к его светлости.

Вернув Делайле газету, я жестом предложила ей устраиваться в кресле. Сама опустилась на краешек дивана, испытывая стойкое ощущение, будто мне иголки вонзаются в одно место.

– Моего сына не так-то просто поймать.

– Вы с ним только что разминулись.

Ее светлость перекосило. На одно лишь мгновение, а потом она взяла себя в руки и с бесстрастным видом проговорила:

– Сначала я бы хотела услышать, леди Ариас, как так вышло, что вместо леди де Морвиль Кристофер женился на вас?

– И об этом вам тоже стоит спрашивать у него. Ведется расследование.

Велев показавшейся на пороге Энни принести нам чаю с рогаликами (мне срочно требовалось сладкое, чтобы перебить желчь во взгляде и в голосе собеседницы), я нехотя посмотрела на Делайлу.

– То есть вы не знаете, почему вышли замуж?

Вот не стану я удовлетворять ее любопытство. Хочет ответа – пусть идет терроризирует Кристофера. В конце концов, чья это мать? Правильно, не моя (хвала Создателю). Вот ему от нее и страдать.

– Все произошло спонтанно и очень неожиданно.

Делайла нахмурилась, отчего морщин у нее на лице заметно прибавилось – наглядное напоминание о настоящем возрасте этой дамы.

– В отличие от вас, леди Ариас, мой сын не склонен к спонтанным поступкам и не страдает легкомыслием.

– А раньше очень даже страдал. Когда бросил меня у алтаря.

Не стоило этого говорить. Ведь поклялась больше никогда не ворошить прошлое! Не думать, не вспоминать, забыть раз и навсегда.

Но это было до того, как прошлое ворвалось в мою жизнь все сметающим на своем пути ураганом, намерившимся превратить ее в руины. Спасибо, не надо. Достаточно и того, что семь лет назад я собирала осколки сердца. Разбивать его снова, рушить свой мир больше не позволю.

– Понимаю. – Герцогиня кивнула, словно действительно что-то там понимала, хотя в ее остекленевшем взгляде не было ни намека на это самое понимание. – Семь лет назад мой сын сделал вам больно. Но я рада… – Она горько усмехнулась. – По крайней мере была рада тогда, что он одумался. Видите ли, о вашем союзе радел мой муж, Джеральд. На тот момент мы очень нуждались в деньгах, а граф Ариас давал за вас хорошее приданое. Очень уж вашим родителям хотелось породниться с нами…

Всегда задавалась вопросом: что чувствует лошадь на аукционе? А теперь, кажется, поняла. Семь лет назад лошадью, выставленной на аукцион, была, оказывается, я. Для Грейстоков и – даже думать об этом больно – для моих родителей.

– К счастью, Кристофер вовремя опомнился. Ему тогда как раз неожиданно предложили должность агента в управлении. Хорошо помню его слова. Он пообещал мне и Джеральду, что сумеет поправить бедственное положение нашей семьи своими силами, не жертвуя собой ради подачек ваших родителей, и расторг этот нелепый союз. И ведь сумел же. Справился самостоятельно. И вот теперь он глава разведки, – не без гордости закончила эта стерва.

Нелепый союз…

Вежливый тон, но сколько яда в каждом слове. Его бы вполне хватило отравить половину Хальдора, а может, и весь белый свет отправить к хордам.

– Если вы так печетесь о своем добром имени, то почему де Морвили? – Я недоуменно посмотрела на герцогиню. – Принцесса крови составила бы его светлости куда более подходящую партию.

Раз уж он себе цены не сложит.

Делайла снисходительно улыбнулась:

– Пусть де Морвили не настолько богаты, как мы, да и влиянием особым в Хальдоре не обладают, но это славный древний род. Старая кровь. А Эдель – чудесная девушка с безукоризненными манерами. Настоящая леди. С которой будет не стыдно показаться в свете.

Старая кровь, Старая кровь… В свое время меня тошнило от этих слов. Для хальдорского общества Ариасы по-прежнему, даже спустя много лет, оставались выскочками, безродными, и в чем-то я даже понимала своих родителей, стремившихся возвыситься за счет Грейстоков.

Но я отказывалась понимать Кристофера, согласившегося жениться на деньгах.

Я поднялась, взглядом велев Энни, в тот момент переступившей порог гостиной, уносить рогалики обратно.

– Что ж, ваша светлость, вам остается только посочувствовать. Вместо девушки с безукоризненными манерами, с которой будет не стыдно показаться в свете, у вас в невестках совершенно невоспитанная особа. С новой кровью. А так как у магов не бывает разводов… – Я издевательски хмыкнула. – И да, впредь прошу обращаться ко мне «леди Грейсток», раз уж мы с вами носим одну фамилию.

Вот теперь ее уже точно перекосило. Оставалось надеяться, что надолго. В идеале навсегда. Делайле очень шло это выражение лица. С ним она была настоящей, истинной Делайлой.

Своими планами по поводу развода я с ней делиться, разумеется, не стала.

Пусть пострадает, гадина.

– Жаль, что вы так и не удосужились ответить на мои вопросы, Лорейн. – Ее светлость тоже поднялась, недовольно поджав тонкие губы.

– Заглядывайте вечером. Когда муж будет дома. Он ответит на все ваши вопросы, – мстительно пообещала я.

Заметила, как у герцогини дернулся правый глаз, и посоветовала ей не принимать все близко к сердцу, ведь это плохо сказывается на ее внешности.

Стоя на ступенях крыльца и провожая экипаж стервы взглядом, я ругалась. Пусть и в мыслях, зато со вкусом, придумывая все новые и новые словосочетания с именем Кристофера.

Из-за приданого, значит, хотел жениться? Денег захотелось? А как необходимость в них отпала, ушли и чувства к невесте.

А ведь как самозабвенно в любви признавался… Мерзавец! Как хотел меня, как желал… Подлец и гад!

Жить он у меня собрался? В свое удовольствие и припеваючи? Решил поиграть в семейную жизнь?

Что ж, я тоже люблю, а главное, умею играть.

Посмотрим, Грейсток, как ты запоешь у меня через пару недель!

Кристофер

– Мне действительно жаль, что все так вышло. Ты этого не заслужила.

Он готовился к разговору с Эдель все утро, проговаривал про себя фразу за фразой – извинялся, сожалел, объяснял все случившееся. А пробившись к ней, несмотря на протесты пожилого барона и угрозы прострелить ему голову, забыл все, что собирался сказать.

«Мне действительно жаль», – единственные слова, прозвучавшие в гостиной за минувшие полчаса.

Эдель на него не смотрела. Стояла, отвернувшись к окну, устремив потухший взгляд на сад или, быть может, на белокаменную беседку, проглядывавшую сквозь листву деревьев. Она обожала проводить в ней время. Особенно вечером.

С ним.

– И это все? – Леди де Морвиль все-таки заставила себя обернуться и даже подняла на него взгляд. Лишь на мгновение, после чего снова его отвела.

– То, что произошло в храме… Я этого не планировал. И уж точно не собирался тебя предавать.

Девушка резко выдохнула, закусила губу, силясь сдержать рвущиеся наружу чувства и слезы, заблестевшие в уголках глаз.

– И тем не менее я чувствую себя преданной. Униженной. Обманутой. Оскорбленной!

– Я разберусь с тем, кто все это затеял. Обещаю.

Всю ночь он как одержимый просматривал старые дела, вспоминал имена всех, кто желал ему зла. Когда-то в далеком прошлом и сейчас, в настоящем. Список врагов впечатлял. Некоторых недоброжелателей уже давно не было в живых (в основном благодаря посильному участию людей Грейстока или самого герцога, если на то была воля его величества). Другие исчезли бесследно в тюрьмах Хальдора. До некоторых было не добраться – они находились под защитой иных государств. Но оставались и те, с кем он мог и обязан был связаться.

Список лежал в нагрудном кармане жилета, ждал своего часа. Эдель значилась на повестке дня первой, после – встреча с часовщиком, имя которого он планировал узнать у бывшей невесты.

– Разберешься, не сомневаюсь, – горько усмехнулась девушка, а потом вдруг спросила: – Скажи, ты ее любишь?

Этот неожиданный вопрос застал герцога врасплох.

Попытка приблизиться к бывшей невесте была тут же пресечена. Леди де Морвиль отшатнулась от него, словно он был земным воплощением хорда, и Кристоферу пришлось остановиться.

– Эдель, между мной и Лорейн ничего не было.

– Но ты ее любил? – повторила она, нервно заламывая руки. – Тогда, семь лет назад, когда вы были помолвлены. Пожалуйста, ответь!

Молчать было глупо, а лжи Эдель не заслужила. Правда же могла ее ранить. Хотя, наверное, сделать ей больнее, чем уже сделал, просто невозможно.

– Да, я испытывал к ней чувства, – бесстрастно ответил Кристофер, стараясь заглушить в себе ураган эмоций, что проносился в душе всякий раз при мысли об Ариас.

И ведь успокоился же, отпустил. Для этого у него было семь долгих лет. И вот она снова стала частью его жизни. Теперь уже неотделимой.

– Испытывал, но почему-то бросил… Скажи, это у тебя хобби такое – бросать невест в день свадьбы?

Кристофер поморщился от досады. Он имел неплохие шансы стать посмешищем для всего Хальдора. Об этом его «хобби» уже успели упомянуть в утренних газетах, а вечером наверняка будут говорить во всех частных клубах и светских салонах. Еще и ставки шутя небось начнут ставить – кто станет следующей жертвой его непостоянства.

Впрочем, следующей жертвы быть не могло – брачная татуировка на ладони напоминала о нерушимости связавших их с Лорейн уз.

– То, что случилось тогда, к тебе никак не относится. Я действительно хотел на тебе жениться и…

– Потому что любил? – Эдель обхватила себя за плечи, словно ей было холодно, хотя солнечные лучи, струившиеся сквозь занавески, наполняли комнату последним летним теплом. – Потому что… любил? – повторила чуть слышно, с трудом произнеся последнее слово.

И снова искренний ответ мог ее ранить, а изворачиваться у Кристофера не было никакого желания.

– Ты бы стала мне хорошей женой, и я бы сделал все, чтобы ты была счастлива.

– Но ты меня не любил… – Девушка опустилась в кресло, плечи ее поникли.

Эдель старалась держаться. Хотела смотреть в глаза тому, кто ее так больно ранил, с высоко поднятой головой. Но не находила в себе сил даже поднять глаз. Сидела, разрываясь между такими противоречивыми желаниями. Одно уже истерзало ей всю душу – Эдель мечтала броситься к Кристоферу, надеясь, что он обнимет ее, скажет, что Ариас для него ничего не значит, что все это фарс, глупая шутка и они прямо сейчас отправятся в храм. Другое было таким же отчаянным, ослепляло, туманило разум – хотелось подскочить к нему, чтобы посильнее ударить.

Ни тот, ни другой порыв был недостоин леди, поэтому Эдель де Морвиль осталась на месте.

– Те часы, что ты мне подарила… Мне нужен адрес ювелирного магазина, в котором ты их купила.

Огорошенная столь внезапной сменой темы разговора (еще минуту назад они говорили о чувствах, и вот он интересуется каким-то магазином!), леди де Морвиль все же подняла на Грейстока взгляд.

– Я заказывала их у частного мастера, мистера Милса. Но если мне не изменяет память, он скончался несколько месяцев назад.

Кристофер мысленно выругался. Он надеялся, что разберется со всем по-быстрому, но кто-то там, наверху, видимо, не спешил облегчать ему жизнь.

– И все же мне будет нужен его адрес.

Эдель потерянно кивнула, как во сне назвала улицу и номер дома. А спустя мгновение вздрогнула, встрепенулась, словно внезапно очнулась.

Прошептала, чувствуя, как в груди замирает сердце:

– И что? Вот так просто и внезапно все изменится? Ты теперь будешь с ней?

– А разве у меня есть выбор? – мрачно усмехнулся Кристофер.

– Только в этом причина? В том, что у тебя нет выбора? Ты колдун, а значит, не сможешь расторгнуть этот… этот ужасный союз! Скажи, в этом все дело?