Текст книги "Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать"

Но Кристофер никак не отреагировал на мое заявление. Увы, мой утренний набег на магазины не произвел на него должного эффекта. Неужели у Грейстоков настолько хорошо идут дела? Или просто старается держать лицо?

Впрочем, сдержанность не входила в число его добродетелей. Значит, действительно сумел поправить финансовое положение семьи, не обременив себя женитьбой на выскочке Ариас.

Какой молодец! Вернее, гад.

Часть меня (совершенно незначительная, но все же) порадовалась бы этому браку, если бы Кристофер рвал и метал и сокрушался по поводу того, как ему не повезло с женой. Мое внутреннее «я» вволю бы назлорадствовалось, даже несмотря на то, что замужество с Грейстоком стало для меня той еще карой.

Но к моей безмерной досаде, его совершенно не смутила рокировка. Эдель он явно не любил, она была ему нужна исключительно как племенная кобыла, которая производила бы на свет божий породистых жеребцов, то есть маленьких Грейстоков. Вот только с леди де Морвиль не сложилось, зато снова подвернулась я. Пусть все та же безродная выскочка, но с немалым состоянием (чем не приятный бонус?), и его светлость легко смирился.

Придя к такой мысли, я окончательно убедилась в том, что терпением не отличаюсь. И ладно если бы была в гостях у Кристофера – уже давно бы что-нибудь разбила. Но у себя дома приходилось сдерживаться.

Поднявшись, сказала:

– Пойдем покажу твою спальню, и на этом разойдемся. На сегодня с меня достаточно твоего общества.

Кристофер положил на стол салфетку.

– Я бы сначала выпил бокальчик бренди у себя в кабинете. Нужно просмотреть кое-какие документы.

У себя в кабинете…

Послал же Создатель на мою голову хамелеона, легко приспосабливающегося к любым обстоятельствам. Я такими приспособленческими качествами не обладала, и, наверное, к счастью. Потому что привыкать к Кристоферу в своем доме и в своей жизни не собиралась.

– Ну, значит, проведу в кабинет, – улыбнулась нахалу.

В холле прихватила с резной консоли подсвечник – что я, зверь какой, чтобы оставлять его светлость без источника света? В гостиной добавила к подсвечнику бокал и пузатый графин, всучив последний Грейстоку.

– Не составишь компанию? – непонятно зачем решил он продлить этот пыточный вечер.

Коснулся моего локтя, стоило мне остановиться возле двери, ведущей в кладовую… то есть в кабинет. В кладокабинет. На миг прижал к себе, с локтя перейдя на талию, и прошептал на ухо, опаляя своим дыханием:

– Я правда хочу наладить с тобой отношения, Лори. Начать все заново.

– Боюсь, вдвоем нам там будет тесно, – стараясь не обращать внимания на скользящую по бедру ладонь, заметила я.

– Еще скажи, что не можешь дышать одним со мной воздухом, – убирая руку, с досадой проговорил герцог.

– Я имела в виду, будет тесно в буквальном смысле.

С этими словами я толкнула дверь. Та поддалась легко, правда, с недовольным скрипом. Полностью не открылась, напоровшись на преграду в виде письменного стола. На нем уже громоздились коробки Кристофера, в углу темнел стульчик скромных размеров.

Ну вот, все есть, все на месте.

Умостив рядом с коробкой бокал и подсвечник, попыталась просочиться в щель между мрачным Грейстоком и скрипучей дверью. А просачиваясь, старалась не смотреть ему в глаза, те полыхали так, что никакая свеча уже была не нужна.

– И что, во всем этом огромном доме не нашлось ни одной комнаты, которую можно было бы выделить мне под кабинет?

– Ну почему ни одной? Нашлась эта, – чувствуя, что сладкий реванш уже близок, ответила я.

Если б еще, пробираясь обратно в гостиную, не приходилось тереться о Кристофера, вообще было бы чудесно.

– Это кладовка, а не кабинет! – все-таки потерял терпение Грейсток.

– Это кладокабинет.

– Кладокабинет? – переспросил угрожающе тихо, да еще с таким видом, словно у него в руках была мухобойка, а я вдруг уменьшилась до размеров мошки.

– Кладокабинет, – кивнула подтверждая. Сделав последний рывок, выбралась на свободу и сказала: – Приятного вам времяпрепровождения, дорогой супруг. Как закончите с работой, попросите кого-нибудь из слуг, вам покажут вашу спальню.

– Не уверен, что хочу, чтобы мне ее показывали, – мрачно буркнул Кристофер.

Я безразлично пожала плечами и отправилась к себе готовиться ко сну. Настроение немного улучшилось, и я даже поверила, что сумею довести Кристофера до побега.

Конечно, понадобится время, терпение и фантазия. Но главное, я была полна энтузиазма, а как известно, все остальное приложится.

Переодевшись в ночную сорочку, я устроилась за туалетным столиком. Расчесывая волосы, планировала завтрашний день. Перво-наперво наведаюсь к Родману, допрошу его лично, потом заеду к семейному магу и закажу какой-нибудь защитный артефакт. Чтобы никакие ментальные чары больше на меня не влияли. Во второй половине дня буду заниматься с Вендеттой и Молнией. А ведь еще собиралась прокатиться на Карме…

Неторопливый ход моих мыслей прервали не то грозовые раскаты, не то звериное рычание:

– Лорейн!

Кажется, герцог все-таки добрался до спальни.

Сначала до своей, а потом и до моей. Нет бы постучаться, как делают все вежливые люди. Но вежливость и Кристофер были понятиями несовместимыми. Вот интересно, в каких джунглях его воспитывали?

Дверь распахнулась, лишь чудом не поцеловавшись со стеной, и на пороге возник его мрачная светлость. Настолько мрачная, что полумрак за его спиной больше напоминал первые сумерки в летний день.

– Я все понимаю, ты на меня злишься, – трепеща ноздрями (ну или как это называется), начал зловерный. Благого в Грейстоке отродясь не было.

Я его невозмутимо перебила:

– Ошибаешься, Кристофер, я на тебя никогда не злилась.

К выражению суровой мрачности на физиономии Грейстока добавилась капелька удивления. Он дернул бровями, а я меж тем добавила:

– Раньше я тебя ненавидела. Сейчас же ровным счетом ничего к тебе не испытываю.

Себе об этом тоже следовало иногда напоминать. Для профилактики всяких нежелательных болезней вроде сердечных.

– И поэтому ведешь себя, как ребенок? – прорычали с порога.

Я отложила щетку.

– Разве тебе не понравилась твоя комната?

– К сожалению, Лорейн, я не дальтоник, – проскрипел зубами глава разведки.

– Ой, подумаешь, – махнула рукою, – розовые обои! Зато ты заметил, какая она просторная?

– В отличие от кладокабинета?

– Как же сложно угодить вашей светлости! – Поспешила перекинуть волосы на плечи, потому что сорочка из тонкой ткани не оставляла простора для фантазии. – При желании, Кристофер, ты всегда можешь вернуться к себе, в привычную обстановку. Как видишь, я тебя в Монтруаре не удерживаю.

На этом свете, к слову, тоже.

Я все еще рассматривала такой вариант развода.

Пройдя в комнату, Грейсток хищно огляделся.

– Или я могу занять спальню, на которую имею полное право. – Его взгляд остановился на кровати, и меня окатило яростью. – Эта постель мне тоже больше нравится.

Ну, знаете ли…

– Я, конечно, все понимаю, наглость – второе счастье, – медленно поднялась. – Но я и предположить не могла, что в тебе столько г… этой самой наглости. После всего, что между нами было, ты еще смеешь говорить мне о своих правах? После того, как бросил меня у алтаря!

Толку переливать из пустого в порожнее, но не сдержалась. Слова вырвались вместе с каким-то утробным рычанием и горячим желанием плюнуть на вазы. Вернее, плюнуть хотелось в чью-то отмороженную рожу, а вазы разбить о голову. Кристофера. Все до единой.

Ничего! Накуплю новые. Надо же на что-то спускать его деньги.

Сама не заметила, как оказалась с ним рядом. Просто никакая ваза под руку так и не попалась, и я решила воспользоваться этой самой рукой и влепить ему пощечину.

Особенно когда услышала холодно-безразличное:

– Так было нужно, Лорейн.

Удивительно, но он не остановил меня. Пощечина вышла звонкой, я вложила в нее все свои эмоции. Ладонь закололо тысячами иголок, в то время как сердце кололи какие-то острые осколки.

– Так было нужно тебе!

Не скажу, что стало легче. Хотелось повторить и ударить снова.

– Ну да, особенно мне. – Грейсток поморщился. – Возвращаясь к твоим фокусам: я не стану форсировать события, Лорейн, поэтому потрудись выбрать для меня нормальные комнаты. Иначе выбором придется заняться мне, – припечатал резко.

– Знаешь, наверное, я все-таки погорячилась, – глухо процедила я. – Нет, точно погорячилась. Когда сказала, что больше ничего к тебе не испытываю. Оказывается, это неправда. Я все еще тебя ненавижу.

Меня смерили таким ледяным взглядом, как если бы я разговаривала с ожившим айсбергом.

– Спокойной ночи, Лорейн.

– Кошмарных снов, Кристофер!

Стянув с кровати подушку, швырнула ее, увы, в уже успевшую захлопнуться створку. Ничего легко бьющегося по-прежнему не видела. Вообще ничего не видела из-за застилавшей глаза черной пелены.

В тот вечер ни одна ваза так и не пострадала. Но что-то мне подсказывало, что это вазовое благоденствие скоро закончится.

Глава 11

Не знаю, снились ли плохие сны Грейстоку, а меня так точно всю ночь кошмары мучили. С его участием. Подсознание рождало страшные, ну просто-таки ужасающие картины: храм, и мы с Кристофером стоим у алтаря, взявшись за руки. Смотрим друг другу в глаза и клянемся любить вечно, а он в довесок ко всему еще обещает оберегать меня от всякого зла.

Лучше бы поберег от себя.

Самое ведь настоящее зло в чистом, первозданном виде. Хорды по сравнению с ним все мягкие, белые и пушистые.

Кстати, насчет мягкого. Жуткая картина свадебного ритуала где-то под утро сменилась еще более устрашающей: я лежала на простынях, совершенно нагая перед склонившимся надо мной мужчиной. Прохладный шелк остужал разгоряченную кожу, в то время как жар сильного мужского тела воспламенял каждую мою клетку. Под ним я горела.

Проснулась в холодном поту. Не исключаю, что с воплями. Села на постели, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. Огляделась. Как же тут душно-то…

Оказывается, я забыла оставить окно приоткрытым, а без свежего воздуха всегда спала отвратительно.

А все Грейсток! Выбил меня из колеи своими требованиями-претензиями, испоганил ночь и продолжает поганить мне жизнь. Комнаты, видите ли, ему не понравились… Ну тогда пусть ночует в коридоре!

В конюшню не пущу – там лошади. Их-то за что наказывать? Они ведь ни в чем не виноваты.

Пребывая в самом скверном расположении духа, позвала Дейзи и велела помочь мне скорее собраться.

– Герцог уже проснулся? – поинтересовалась хмуро, когда камеристка заканчивала колдовать над моей прической.

– Да, ваша све… сиятельство, – спешно поправилась девушка.

– Убрался?

– Насколько мне известно, завтракает.

Я издала раздраженное «гр-р». Видеться с ним не хотелось, но и прятаться в своей комнате тоже не выход. В конце концов, кто здесь хозяйка?

Когда спустилась в столовую, застала его светлость в обществе газеты и кофе. Дополнением к ним шла горка тостов, сваренные вкрутую яйца, сок и несколько видов джемов.

Видимо, миссис Флауэр посчитала, раз я не отдавала никаких распоряжений насчет завтрака, можно с чистой совестью нормально покормить приживальщика.

– Доброе утро, Лорейн, – приветствовал меня приживальщик.

Как сидел с раскрытой газетой, так и остался сидеть, даже не удосужившись на меня посмотреть.

– Увы, не могу пожелать тебе того же, – беря пример с Грейстока, потянулась за свежей прессой, которую Додвелл всегда оставлял для меня на обеденном столе.

Потянулась не потому, что так интересовали последние новости – мне с головой хватило вчерашних, но еще одна преграда между мной и Кристофером точно не помешает.

– Я попросил приготовить тосты с яйцами и беконом, – сказал он. – Помнится, ты их тоже раньше любила.

– Раньше я вообще много какой дряни любила, – сообщила невозмутимо, переворачивая страницу.

– Что любила – это хорошо.

У-у, креманку тебе в рот!

Страницы газет традиционно пестрели нашими с ним фотографиями. По крайней мере «Утренние хроники», которые держала в руках, переключаться на что-нибудь другое явно не собирались. Хорошо имя Купера хотя бы больше не всплывало. Зато непонятно откуда взялся снимок трехлетней давности со мной и мистером Экботом – моим бывшим. Зацепившись за фотографию, я пробежала глазами по статье и чуть не заскрежетала от злости зубами. Почти вся страница была посвящена моим прошлым… хм, увлечениям. Имена реальных любовников успешно соседствовали с теми, о существовании которых я даже не подозревала.

Да если бы я встречалась со столькими мужчинами, ни на что другое времени у меня бы просто не оставалось. Я бы попросту не выбиралась из спальни. Какое уж тут призвание и любимая работа, которой посвящала себя с утра до вечера.

Мужчины вроде Шона время от времени появлялись на моем жизненном горизонте, но не то чтобы очень часто. А теперь весь Инвернейл решит, что леди Ариас меняет любовников как перчатки.

Ерунда какая-то.

– Ты уже добрался до пятой страницы? – обратилась к Кристоферу.

– Еще нет. А что?

– Мой тебе дружеский совет: не добирайся, пока не закончишь завтракать. Испортишь себе аппетит.

Мой так точно испортился. А все благодаря какому-то лживому писаке, скрывавшемуся под псевдонимом Глас правды.

Пристрелила бы гада.

Разумеется, Грейсток тут же перевернул страницу и впился взглядом в разворот газеты, едва не выплюнув на нее свой кофе.

– Это правда?

Заметила, как пальцы колдуна скомкали края газеты. Швырнув ее на стол, Кристофер просверлил меня мрачным взглядом.

– Все эти личности… – проговорил брезгливо, после чего резко повторил: – Это правда, Лорейн?

– А разве ты не знал, что пресса – это истина в последней инстанции? – раздраженно сказала я и поднялась.

Все равно теперь уже не до завтрака. Лучше отправлюсь в «Ле Кристаль», допрошу его хозяина.

– Могу я спросить, куда ты собралась? – явно не удовлетворившись моим ответом, но решив не развивать щекотливую тему, хмуро спросил Грейсток.

Оглядел меня с ног до головы, задержавшись взглядом на маленькой лавандового цвета шляпке, венчавшей прическу, после чего пополз дальше – по наряду простого кроя в тон головному убору. Платье было без всяких турнюров и сложной отделки, неброское и удобное.

– Я не обязана отчитываться перед тобой за каждый свой шаг. Достаточно и того, что за мной по пятам ходят твои люди.

– К Родману собралась, – догадался Грейсток. Допив кофе, тоже поднялся, заставив меня внутренне напрячься.

Пусть только попробует сказать, чтобы сидела дома. Тогда я за себя уже точно не ручаюсь. Как пить дать сорвусь и все тут к хордам собачьим разнесу!

Но вместо этого услышала другое:

– Поехали вместе. Вдвоем его расспросим. С Одли и Кэрроллом встретимся уже в городе.

– А как же твои любимые гренки?

Грейсток бросил взгляд на потерявшую презентабельный вид газету.

– После пятой страницы есть как-то расхотелось.

– А я ведь предупреждала.

Его светлость помог мне забраться в ландо, хотя если бы мне предоставили выбор, я бы лучше вложила свою руку в лапу огнедышащего дракона или какого-нибудь саблезубого тигра. Рядом с одним из них (да хоть с двумя сразу), уверена, чувствовала бы себя куда более расслабленно и безопасно.

До города ехали молча. Грейсток, правда, пытался вернуться к обсуждению мистера Экбота и ему подобных, но я сразу пресекла эти порывы докопаться до истины, заявив:

– Мое прошлое тебя не касается. Настоящее и будущее, кстати, тоже.

– С последним не соглашусь, – мрачно заметил колдун.

– Можешь не соглашаться, сколько твоей душе будет угодно. Для меня это ничего не меняет.

Откинувшись на спинку сиденья, Кристофер прикрыл глаза.

– Наверное, Создатель послал мне тебя для тренировки терпения.

– Или просто так изощренно наказывает меня за что-то.

Почувствовала на себе укол взгляда, но поворачиваться не стала. Сосредоточилась на деревенских пейзажах, а потом, когда въехали в город со стороны доков, стала «любоваться» фабричными трубами, выраставшими на фоне неба, обложенного седыми тучами. Неужели наконец-то пойдет дождь?

Мистер Родман был на месте – торчал у себя в кабинете, в котором обычно принимал наиболее финансово выгодных клиентов. При виде нас глаза толстопуза засияли от счастья. Наверное, решил, что мы явились выбирать себе брачные кольца.

Как будто татуировки на левой ладони мне было мало.

Сейчас ее скрывала ажурная митенка. С ними я не собиралась расставаться и в помещении. Жду не дождусь осени, когда можно будет носить более плотные перчатки. Потому что кружево мало что прятало.

– Ваша светлость и… ваша светлость, – в поклоне приветствовал нас ювелир. – Чем обязан такой чести?

– Мы пришли за…

Но Грейсток меня перебил:

– За ответами, мистер Родман. Садитесь, – предложил заметно сникшему ювелиру устраиваться в его же собственном кресле. – Нам надо с вами поговорить.

Ненавижу эту его привычку назначать себя главным в любых ситуациях.

– Я хочу знать все о бриллианте, который несколько недель назад купила у вас моя жена.

Последнее слово прозвучало особенно громко (или, может, мне так показалось), и меня передернуло.

Мистер Родман послушно кивнул, потянул за ворот рубашки, словно ему воздуха не хватало, и… начал нас разочаровывать. В том смысле, что, как сказал бы какой-нибудь детектив, его рассказ завел нас в тупик.

Мистер Родман выкупил подвеску у частного коллекционера, который якобы нуждался в деньгах, потому и решил продать бриллиант. Имени клиента хозяин ювелирного магазина не знал – с ним связался посредник коллекционера, через него же заключалась сделка. Посредник назвался мистером Джонсом. Самая распространенная в Хальдоре фамилия. Его словесный портрет, предоставленный Родманом, тоже едва ли мог помочь в поисках нечестивца: коренастый, кареглазый, темноволосый мужчина средних лет. Так выглядел каждый второй хальдорец. Никаких шрамов, никаких родинок ювелир не запомнил. К тому же существовали артефакты морока, страшно дорогие, но все же. Поэтому мистер Джонс мог быть кем угодно и выглядеть как угодно.

А это было очень, очень плохо.

Я была далека от сыщицкой деятельности, как небо от земли, а потому даже смутно не представляла, как в таком случае следует действовать дальше. В каком направлении двигаться? Куда идти, кого допрашивать?

Кристофер, к слову, не выглядел раздосадованным или разочарованным. Скорее задумчивым и очень сосредоточенным.

Проговорив с мистером Родманом около часа, мы покинули «Ле Кристаль».

– А тебе с помощью чего мозги промыли? – спросила, когда мы вышли из ювелирного магазина.

– На меня воздействовали через карманные часы – подарок Эдель, – рассеянно оглядываясь на сверкающую драгоценностями витрину, ответил Кристофер.

– Считаешь, она может быть в этом замешана?

Бредовое, конечно, предположение. Настолько, что я сразу же пожалела о том, что это сказала. Нет, ну правда ведь глупость!

– Думаю, Эдель такая же пешка в затеянной кем-то игре, что и мистер Родман. К сожалению, часовщик, которому она заказала подарок, умер. Якобы от инфаркта. Сейчас мои люди обыскивают его дом.

Возле ландо нас уже поджидали Одли и Кэрролл. Они приехали в казенной карете, в которой Кристофер и отбыл на работу. Я же отправилась к мистеру Найману заказывать защитные артефакты. Семейный маг жил в центре города, на одной из самых шумных и неспокойных улиц. Я бы здесь мигренью с утра до вечера страдала, а он ничего, не жаловался.

Рассказав Найману, что именно мне нужно, причем в самое ближайшее время, не стала у него задерживаться, хотя экономка мага, миссис Фитц, все пыталась напоить меня и «двух замечательных джентльменов» чаем с рогаликами. Но мне следовало возвращаться домой, к работе. Возможно, тренировки помогут отвлечься хотя бы ненадолго.

– Поехали в Монтруар, – обрадовала я агентов, когда нам все-таки удалось вырваться из заботливых пухлых ручек экономки.

Сделала несколько шагов по направлению к экипажу и едва не распласталась на тротуаре – меня чуть не сбил с ног пробегавший мимо мальчишка-газетчик, горланивший на всю улицу:

– Свежие новости! Самые свежие новости Инвернейла!

– Осторожней! – рыкнул на него Кэрролл.

– Простите, мисс! – останавливаясь, выпалил мальчишка. И тут же снова сорвался с места, помчался еще быстрее.

– Вы в порядке, ваша светлость? – поддержал меня под руку Одли.

– Все хорошо, – кивнула я, машинально заправив за ухо выбившуюся из прически прядь, и попросила: – Лучше называйте меня просто Лорейн. Пока у меня не начался нервный тик.

Не знаю, поняли ли они, что я имела в виду непривычное и нежеланное для меня обращение, но спорить не стали. Помогли забраться в ландо, а сами устроились напротив.

Вернувшись домой, я первым делом отправилась переодеваться. Сняла платье, открыла сумочку, чтобы достать купюры и убрать ее к остальным ридикюлям. Вместе с деньгами из сумочки выскользнул сложенный вдвое клочок бумаги, на котором корявым почерком было выведено странное послание:

«Леди Ариас, я могу оказать вам посильную помощь в решении вашей проблемы. Советую побывать на новомодном спектакле».

И с красной строки стояло:

«Завтра я найду вас в театре».

Снова вчитавшись в короткое послание, нахмурилась. Кажется, игра продолжается.

Вот только мне совсем непонятны ее правила.

Кристофер

Мать не пыталась с ним связаться. Видимо, ждала, когда он сам явится к ней каяться и объясняться. Но у Кристофера сейчас на это не было времени, да и желания особого не возникало. Семь лет назад Делайла Грейсток отчаянно противилась женитьбе сына на наследнице Ариасов, и когда ему пришлось от нее отказаться, ее светлость была вне себя от радости.

А сейчас она, скорее всего, вне себя от гнева. Рвет и мечет. Для полного счастья не хватало только женской истерики.

С него вполне хватило и женских выходок. Кладовая вместо кабинета, спальня с отсыревшими стенами, пересоленный суп, который с таким трудом удалось в себя протолкнуть. Кристофер задавался вопросом, когда у Лорейн иссякнет фантазия. Скорее всего, терпение он потеряет раньше. Прежде, чем она отступится от своей затеи выжить его из Монтруара.

Но у нее ничего не выйдет.

Теперь она его жена и рано или поздно должна будет с этим смириться. Общественность тоже со временем поутихнет, и ее светлости придется свыкнуться с мыслью, что ее невесткой все-таки стала нелюбимая графиня.

Сейчас вообще нужно думать не об этом. Следовало сосредоточиться на расследовании. Понять, зачем кому-то понадобилось сводить их вместе. Найти ублюдка и наказать. До суда он точно не доживет, прямиком из тюрьмы отправится к хордам. А может, и до тюрьмы не доедет. Его светлость не исключал и такого варианта развития событий.

Он думал об этом, пока ехал в редакцию «Утренних хроник» разбираться с еще одним идиотом. Глас правды! В ближайшее время имевший все шансы лишиться голоса.

Выйдя из экипажа, Кристофер взбежал по ступеням, что вели в серое безликое здание. Толкнув дверь, лавируя между столами, направился прямиком в кабинет главного редактора. На пискнувшую что-то нечленораздельное секретаршу даже не обратил внимания. Как и на то, что в кабинете мистера Кинга проходило совещание.

Стоило ему переступить порог, как все повернули головы в его сторону. Гомон стих, и в образовавшейся тишине шаги Грейстока прозвучали словно набат, возвещающий о приближении катастрофы. Для «Утренних хроник» в целом и хозяина газеты в частности этой катастрофой был герцог. Приблизившись к столу, Кристофер бросил перед Кингом газету, заблаговременно раскрытую на пятой странице, и проговорил ровным голосом:

– Мне нужно видеть автора этой статьи.

– Но… – заикнулся было редактор, вмиг покрываясь испариной.

Остальные журналисты сидели не шевелясь, явно мечтая слиться с окружающим интерьером.

– А вам нужно как можно скорее отозвать весь сегодняшний тираж.

– Но ваша светлость… – попытался возразить мужчина, теперь уже не только потея, но и бледнея.

Кристофер подался вперед, упираясь ладонями в заваленную бумагами столешницу, в то время как хозяин «Хроник» вжался в спинку кресла с таким усердием, как будто надеялся стать с ней единым целым.

– Мистер Кинг, у меня есть связи и возможности, которые вы даже представить себе не можете. Ничего не имею против вашей газетенки, пусть себе и дальше кормит Инвернейл сплетнями. И чтобы вас в будущем не закрыли, а это может случиться очень скоро, если на то будет моя воля, сейчас вы позовете сюда ваш Глас правды.

– Узнаю, на месте ли он… – промокая лоб платком, пропыхтел мистер Кинг.

– В ваших же интересах, чтобы он был на месте.

Редактор кивнул одному из журналистов, и тот выскочил из кабинета, чтобы вскоре вернуться в сопровождении щупленького очкастого мужчины. Волосы мышиного цвета и глаза такие же – серые, совершенно невыразительные. Не то что у Лорейн, в иное время напоминавшие грозовое небо, например, как сегодня, но чаще сверкавшие чистым серебром.

Отогнав от себя совершенно лишнюю сейчас мысль о строптивой жене и ее прекрасных глазах, Кристофер коротко бросил:

– Оставьте нас!

Мистер Кинг нехотя поднялся, но мрачный взгляд главы разведки придал ему ускорение, как и остальным сотрудникам газеты.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – судорожно сглотнув, осторожно поинтересовался журналист.

– Можете. Извинившись перед моей женой в своей завтрашней статье и признав, что солгали.

– Я никогда не лгу! – неожиданно осмелел мужчина. – Я Глас правды и… кх, кх…

У Кристофера перед глазами потемнело от гнева. Сам не понял, как оказался возле журналиста. Не понял, как схватил того за горло и, толкнув к стене, сдавил пальцы вокруг тощей шеи.

– Уже сегодня у меня на столе будет лежать информация о каждом джентльмене, чье имя вы упомянули, – проговорил он жестко. – И если выяснится, что хоть один из них не имел ничего общего с ее светлостью, можете попрощаться со своей печатной машинкой. Она вам больше не понадобится. Ну разве что вы научитесь печатать ногами.

Его светлость разжал пальцы, и Глас правды пополз вниз по стене.

– Вы… вы… – просипел он тихо.

– Я жду.

– Я немного приукрасил правду, – нехотя признал мужчина.

– Немного?

Послышался хриплый, судорожный вздох.

– Точно знаю, леди Ариас была… э-э-э… знакома с мистером Экботом и мистером Купером и еще с тремя джентльменами. А остальные… Я их просто выдумал.

Справившись с желанием еще немного придушить сказочника, Кристофер бросил:

– Жду завтрашнюю статью. Сделай так, чтобы она мне понравилась. Чтобы мне не пришлось делать тебя калекой.

– Я все напишу. Извинюсь! – испуганно пообещал журналист, растирая саднящее горло, и все-таки осел на пол, когда за Грейстоком захлопнулась стеклянная дверь кабинета.

До обеда его светлость осматривал дом часовщика и слушал отчеты экспертов. Потом, наспех поев, отправился в королевский дворец. Его величество опять жаждал его видеть, но, как всегда, пришлось два часа простоять под дверями монаршего кабинета, прежде чем Виктор VI соизволил его принять.

До своего собственного кабинета Грейсток добрался уже ближе к вечеру в совершенно отвратительном расположении духа. Мысли об Экботе, Купере и еще трех джентльменах никак не давали ему покоя.

Пять… Пять любовников за несколько лет! Какого хорда она с ними делала?! Нет, Кристофер, конечно, понимал, чем Лорейн могла заниматься с этими недоджентльменами, но от этого понимания становилось только хуже, он зверел еще больше, чувствуя, что вот-вот сорвется.

Не хотел, но отругал секретаршу, принесшую недостаточно горячий кофе. Ругал, а думал совсем о другом. О том, как же хочется найти каждого и превратить в евнуха. Купер в списке потенциальных евнухов значился первым.

Счета из магазинов настроения не подняли – видимо, Лорейн решила ни в чем себе не отказывать, а отчет Одли и Кэрролла за вчерашний день стал последней каплей.

Мерзавка опять от них сбежала! Сначала затаскала по магазинам, а потом тайком улизнула из примерочной. Они, конечно, сделали вид, что ничего не заметили, но…

А если она моталась к Куперу?!

Желание кастрировать жокея имело все шансы перерасти в навязчивую идею, и, чтобы не поддаться искушению, его светлость поспешил переместиться в Монтруар. Лучше допросит Лорейн и выяснит, куда она вчера тайком сбежала от его людей.

С Шоном ему сейчас опасно видеться. Вернее, Шону опасно видеться с ним.

– Где она?! – рыкнул на дворецкого, с которым столкнулся в коридоре второго этажа.

От неожиданности тот отскочил к лестнице, едва не покатившись по ступеням. В последний момент успел ухватиться за перила и проблеял:

– Ее светлость отдыхает после тренировки.

После тренировки она отдыхает… Или опять куда-нибудь сбежала? Например, навестить любовника в спальне.

Тут Кристофер понял, что контроль над собой он все-таки потерял, и решительно направился в спальню Лорейн.

– Ваша светлость, но ее светлость сейчас отдыхает! Вам нельзя вот так к ней врываться! – донеслось ему в спину.

Но Кристофер уже никого не слышал. Дойдя до конца коридора, толкнул дверь в спальню и едва не зарычал: Лорейн в ней не оказалось. Собирался уже выйти (следовало спуститься вниз, чтобы прибить своих ни на что не годных людей), когда услышал доносящийся из соседней комнаты плеск воды.

Сделав несколько стремительных шагов, дернул на себя дверь, а переступив порог ванной, понял, что погорячился. Лорейн только закончила купаться. Стоя в ванне, тянулась за полотенцем, собираясь в него завернуться. Вот она сняла его с крючка и только сейчас поняла, что в комнате не одна.

Грейсток же понял другое: отвернуться и уйти он уже не сможет. Просто не хватит силы воли.

– Какого хорда! – Лорейн побелела от гнева и швырнула в него полотенце, оставшись перед ним обнаженной.

Он видел, как по ее телу, такому манящему и совершенному, истаивая, скользит пена. Как блестят на коже капли воды и сверкают яростью прекрасные глаза, о которых думал все утро.

Сумасшедшее зрелище. Отозвавшееся в нем сумасшедшим желанием оказаться рядом.

Здесь и сейчас.

Полотенце полетело на пол. В два шага преодолев короткое расстояние, Кристофер приблизился к ванне.