Текст книги "Меня всё бесит! Как преобразовать гнев в созидательную энергию"

6. Пошлите упакованный гнев адресату

После того как вы упаковали гнев, вы можете послать его адресату. Сделать это лучше всего в несколько этапов.

1. Скажите о своих чувствах от своего лица, не обвиняя в них собеседника.

«Сегодняшние события меня просто взбесили. Сейчас я уже не злюсь, но час назад просто кипел».

«Я очень устала и немного зла».

Да, некоторые люди, даже не слыша обвинений в свой адрес, могут воспринять спокойное сообщение о вашем гневе как обвинение. И даже сорвать на вас свой гнев в ответ: «Ты зла?! И что я с этим должен делать?! Я должен тебя успокаивать?!»

Для таких людей гнев нужно упаковывать очень тщательно. После того как они несколько десятков раз услышат от вас «изящно упакованные» сообщения и убедятся, что конфликт с вами – это не страшно, что вы их не обвиняете, не нарушаете их границы, не едите их мозг и не колете их больные места, – они перестанут огрызаться в ответ.

Не ждите, что это получится с первого раза. Люди постепенно учатся на своем опыте. Возможно, первые десять или двадцать раз реакцией на ваше спокойное сообщение будет ответный гнев.

Ниже я подробнее расскажу о том, как еще можно разговаривать с человеком, который не готов слышать даже об упакованном гневе и признавать ваше право отстаивать ваши интересы.

2. После того как вы сообщили о своих чувствах, перейдите к своим потребностям.

«Я бы хотела, чтобы мне вовремя сообщали о поломках оборудования».

«Я очень нуждаюсь в том, чтобы ты не критиковала меня, когда я веду машину».

Таким образом, вы говорите, что ваш гнев имеет причину. Он сигнал того, что ваши потребности не удовлетворены. Например, вы не можете в одиночестве принять душ, потому что никто не готов подержать на руках беспокойного ребенка.

Говоря о потребностях, не надо их стесняться. Даже если они выглядят не так насущно, как описанная. Примерьте на себя или подумайте о своих желаниях: «Мне необходимо по пятницам пить пиво с друзьями в баре. Поэтому я не хочу ехать на дачу вечером». «Весной я обязательно должна послушать крик павлина. Это обязательное условие моего хорошего настроения». «Я хотел бы, чтобы вы повысили мне зарплату на 20 %».

Это очень-очень важно! Если не хотите прятать гнев и дальше, нужно учиться говорить с окружающими о своих желаниях. И не только о насущных потребностях, но и о таких желаниях, которые можно назвать капризами или мечтами.

3. Предложите программу совместных действий.

«Давайте заведем общий чат, куда можно быстро писать в случае форс-мажора».

«Подумаем, когда ты можешь мне помогать с ребенком по вечерам?»

«Давай ты поедешь на дачу завтра, а я присоединюсь в субботу после полудня. Или можем поехать вместе, но только в субботу днем».

Сработает ли все это? Вполне возможно, что нет. Ваше дело – отослать посылку. Что с ней будет делать адресат – это уже его проблема. И если человек много-много раз предпочел оставить посылку нераспакованной, то есть проигнорировать ваш гнев, ваши потребности, ваши интересы, – вы тоже можете сделать по этому поводу свои выводы.

Так чувства регулируют наши отношения. В этом процессе следует действовать аккуратно, но честно и прозрачно.

• • •

Кратко суммируем еще раз, как следует обращаться с гневом:

1. Поймите, что гнев не делает вас хуже.

2. Замечайте гнев вовремя.

3. Переживите и прочувствуйте гнев.

4. Определите, кому адресован ваш гнев.

5. Упакуйте свой гнев.

6. Пошлите упакованный гнев адресату.

Если у вас получится поступить по этому краткому плану, ваш гнев принесет пользу вам, а может быть, и вашим близким и вашему сообществу.

Как быть с обидой

А теперь поговорим о тех случаях, когда посылку отправить некому. Например, мы гневаемся на малыша, животное, злую судьбу или безличную бюрократическую машину. Или боимся посылать ее адресату, потому что зависим от него и при этом знаем, что адресат совершенно безнадежен и не захочет распаковывать нашу посылку.

Что происходит в таких случаях? Иногда нам удается пережить злость и спокойно ехать дальше. Однако иногда мы чувствуем не только гнев, но и обиду.

Обида отличается от гнева тем, что в ней есть большая примесь бессилия. Когда мы по каким-то причинам не можем как следует разозлиться, мы накапливаем горечь обиды.

Конечно, обида, наряду со стыдом и завистью, очень токсичное, ядовитое и вдобавок неясное, смутное чувство. С нами поступили несправедливо, мы заслуживали большего, но не можем об этом попросить или тем более чего-то потребовать. Мы находимся в слабой позиции. Возможно, мы точно знаем, что не получим желаемого, поскольку много раз пробовали. Возможно – не хотим унижать себя просьбами. А возможно, сами не вполне уверены в том, что наши притязания справедливы, или не до конца понимаем, чего именно хотели бы, – знаем только, что сейчас все неправильно…

Обиде свойственно накапливаться, такое уж это чувство. Она вообще не бывает единственной, а у некоторых людей есть как бы мысленный «свиток обид», на котором записаны все несправедливости, когда-либо им причиненные. Каждая новая несправедливость не просто обижает сама по себе, но заставляет этот мысленный свиток развернуться. Все ситуации из прошлого встают перед человеком как живые.

Саша:

Я знаю, что я злопамятный и обидчивый, но не могу понять, что с этим делать. Я просто действительно все помню. Иногда смотрю на человека в спокойную минуту, а в голове вертится: и это ведь ты мне тогда, четырнадцать лет назад, сказал вот это и сделал вон то. И ничего с этим не поделаешь.

Марина:

Когда со мной плохо обходятся, я плачу, и приходят мысли о том, что в моей жизни все, решительно все плохо со мной обращались, не уважали, смеялись, воспринимали не всерьез. Умом я понимаю, что это не так и что у меня не меньше хороших воспоминаний об отношениях, победах и достижениях, но в такие моменты кажется, что меня вообще никто не ценит.

Такие переживания – общечеловеческие, они когда-нибудь настигали каждого, некоторых чаще, некоторых реже. Так происходит потому, что наша эмоциональная память, к сожалению, лучше сохраняет воспоминания о приятных эмоциях, чем о неприятных. Мозг человека, спроектированный в полные опасностей первобытные времена, имеет такую прошивку: он считает, что запоминать всякие гадости полезнее, чтобы в следующий раз знать, как иметь с ними дело. Мозг не совсем прав, и приходится делать поправку на его «хардкорные» особенности, регулируя их «софтом».

Как же поступать с обидой, чтобы она не накапливалась?

1. Вовремя замечать обиду.

Все так же, как и с гневом. Заметили – значит, есть шанс с ней справиться.

Многие просто проглатывают обиду, почти не замечая ее или пытаясь удерживать где-то на периферии внимания. Но гораздо лучше, если вы будете замечать свою обиду и называть ее по имени, считать себя вправе обижаться. Право на обиду – это часть нашего права на гнев. Если обиду «засунуть подальше», она запишется в ваш мысленный свиток и будет напоминать о себе и беспокоить вас в дальнейшем.

2. Не сравнивать страдания.

Не считайте свою обиду неважной. Даже если она маленькая, но беспокоит вас, – она важна. Здесь есть много переживаний по поводу «голодающих детей Африки» и «проблем сытых людей»: нам стыдно испытывать сильные чувства по поводам, которые объективно не так уж серьезны. Но что поделаешь – мы люди! Мы переживаем по поводу отказа в визе или колкости, отпущенной другом. Это не значит, что наши страдания огромные или самые главные на свете. Но то, что вокруг люди страдают сильно, не лишает вас права на гнев, обиду и другие чувства даже по мелким поводам.

К тому же повод может быть лишь поводом. Иногда у него есть более глубокие причины. Поэтому не беспокойтесь о том, что повод ничтожен. Обижайтесь спокойно!

3. Найти поддержку.

Есть, конечно, вещи, которые невозможно забыть. Но, уверяю вас, многие неприятности, которые с вами случились, вы не помните или они не вызывают у вас беспокойства. Это потому, что вам удалось их пережить.

Мы не помним те детские обиды, которые нам помогли пережить взрослые люди. Например, мороженое упало или вы упали с велосипеда – поплакали, вас утешили, и все прошло. А вот если, например, ребенка заставили соскребать это мороженое с асфальта и при этом бранили, называя никчемушником, – непрожитый гнев и бессилие могут и не пройти, запишутся в свиток.

Да, обида такое чувство, в котором всем нам нужна поддержка другого человека. В ней есть элемент бессилия, когда мы чувствуем, что не можем справиться сами. Поэтому обида и воспринимается как «детское чувство»: мы все обижаемся как дети, или, вернее, когда мы обижаемся, мы дети. И главное в этом процессе – найти поддержку, помощь.

Не только маленькие, но и очень крупные обиды могут ощущаться как пережитые, если человеку повезло получить поддержку.

Зоя:

Я думаю о том, почему изнасилование не стало для меня настолько серьезной травмой, как для многих. Знаю, что многие девушки потом боятся мужчин или с трудом получают удовольствие от секса. У меня такого нет, как нет и флешбэков или каких-то особенно сильных эмоций. Есть грусть, стыд, сожаление, но все это вполне переносимо и ощущается как нечто давно прошедшее, эпизод из прошлого. И знаете, что я думаю? Это потому, что моя семья защищала и жалела меня, что молодой участковый даже и не подумал стыдить или отпускать гадкие шуточки, что, наконец, насильника привлекли к ответственности и он получил по заслугам. Странно так говорить, но мне во многих отношениях повезло. Если бы со всеми было так, то насилие воспринималось бы как беда и драма, но не как нечто невыносимое.

Зоя чувствовала гнев и бессилие, но эти чувства получили поддержку, и другие люди помогли Зое выразить их. Они отнеслись к ее беде с уважением и помогли восстановить справедливость. Поэтому Зоя намного легче перенесла изнасилование, чем те девушки, которых матери называли шлюхами и над которыми в полиции только поржали, а заявление не приняли.

Если вас обидели, даже если обида кажется вам маленькой и «недостойной внимания», значит, вы испытываете чувство бессилия, ваш гнев не нашел выхода. То есть вы в каком-то смысле не можете полностью справиться с нею сами. Обида – серьезная штука; ищите поддержки. Попросите о ней друга или подругу, расскажите о своих горестях, можно в полушутливом тоне. Пусть они «мелкие и ничтожные», это неважно.

4. Не стесняйтесь рассказывать о «мелких» неприятностях.

Олег:

Мне однажды банк заблокировал важный перевод и заставил ехать на край города, к черту на рога, чтобы доказать, что я не верблюд. Приезжаю, а они закрываются и не захотели меня принять! Было ужасно обидно! Звоню подруге и в процессе понимаю, что у нее в личной жизни полный ад творится – и серьезное горе, и куча крупных проблем. Ну разве ей до моего банка? Но поздно, дозвонился. Сначала, конечно, расспросил, как она. А потом говорю: «Вот, хочу с тобой поделиться, сегодня банк меня обидел». В конце разговора подруга сказала: «Спасибо, что дал возможность отвлечься, мне было так одиноко!»

5. Ворчите вслух и ругайте обидчиков.

Маленькие дети ревут от обиды. Если принять гипотезу о том, что обида – «детское чувство», то и справляться с ним мы можем так же, как они. Для некоторых поплакать от обиды или стукнуть кулаком по стене бывает очень целительно. Другим это совсем не помогает. Опытным путем найдите, что́ помогает вам выпустить обиду наружу. Вы можете ругать обидчиков, обвинять их; можете ныть и жалеть себя. Ничего из этого не стыдно, особенно если вы делаете это наедине с собой.

Если верите в Бога, можно пожаловаться ему – вот уж кто точно не посчитает ваши обиды недостойными и мелкими.

6. Спросите себя: возможно, стоит побороться?

Может быть, у вас есть возможность и решимость все-таки перейти от обиды к гневу. Попробуйте понять, так ли вы бессильны, как вам кажется. Возможно, побороться стоит? Возможно, надо высказать свою злость, послав ее адресату? Даже если ваша посылка не дойдет, вы, по крайней мере, будете знать, что отправили ее, и это придаст вам сил и повысит самоуважение.

Михаил:

Помните эту шутку про рай для айтишника и ад для айтишника? Вот меня пересадили как раз на то самое «адское» место, рядом с фикусом. Вроде бы обижаться не на что, но почему-то обидно. Как всегда, вспомнились все случаи, когда на меня сваливали чужие косяки… В общем, я решил, что хватит терпеть, собрался, разозлился хорошенько и пошел. «А можно, – говорю уверенным тоном, – мне мое место обратно?» Мне отвечают с некоторым удивлением: «Нет, оно уже занято. А что, тебе неудобно там, где ты сейчас?» – «Неудобно!» – «Ну, посиди пока в отдельном кабинете, а потом что-то тебе подыщем». Смешно получилось.

Как не копить обиды в отношениях

Я говорю о том, что каждый из нас имеет право на гнев.

Но как реализовать это право на практике?

Взять, например, простой совет: не копить обиды на супруга или супругу и сразу выкладывать все, что нам не нравится.

Совет простой, а выполнить его трудно. Мы копим обиды по одной простой причине: нам страшно ссориться и конфликтовать с близкими.

Даже если мы признаем свое право на гнев в других областях, с близкими можем вести себя иначе, так как очень дорожим отношениями и боимся их испортить.

А иногда мы уже по опыту знаем, что любимый человек будет огрызаться и не примет никаких наших возражений. Не потому, что он плохой, а потому, что очень чувствителен к ситуациям, в которых ему кажется, что его обвиняют или чего-то от него требуют.

Мы понимаем, что «поднимать негатив» значит сделать себе плохо прямо сейчас. Да, хорошо бы не копить обиды. Но ведь обиды, в сущности, такие маленькие и ничтожные по сравнению с отношениями. А если не очень маленькие – напоминать о них тем более страшно. Проще их простить, чем постоянно пилить близкого человека, рискуя его потерять.

Кроме того, обычно к данному конкретному моменту обиды уже успели накопиться. И, начав разговор, мы рискуем открыть шкаф, набитый скелетами, и вслед за актуальной проблемой начнем припоминать друг другу проблемы прошлые.

Между «поссориться сейчас» и «взять обиды себе и разобраться с ними когда-нибудь потом» практически все (особенно женщины, которые не пользуются своим правом на гнев) выбирают второе.

И обиды – ну да, копятся. И девать их в конце концов становится некуда.

Как же следовать этому непростому совету?

Ответ прост и сложен одновременно: только вместе, вдвоем.

Чтобы не копить обиды на конкретного человека, с которым у вас близкие, теплые отношения, вам нужна помощь этого самого человека.

Ваши близость и тепло должны помогать вам избавляться от обид, а не быть помехой для обсуждения трудных вопросов.

Чтобы это случилось, необходимо обязательно пройти следующие важные этапы.

1. «Разбор завалов» – ревизия уже накопившихся обид.

Если, по вашим ощущениям, особых скелетов в ваших шкафах нет, вы можете рискнуть сделать это вдвоем. В хорошую погоду. В хорошем настроении. При полном обоюдном желании и согласии.

Как правило, выясняется, что скелеты есть или что один из супругов (чаще это мужчина) не хочет заниматься «выяснением отношений». В этом случае стоит предложить парную психотерапию. Супруг и здесь может ответить несогласием.

Но предположим, что вам так или иначе удалось очистить ваш почтовый склад и у вас действительно больше нет взаимных нераспакованных претензий, болей и обид.

2. Снятие страхов.

Почему многих (особенно мужчин) бесит «выяснение отношений»?

Да очень просто: потому что за этим им мерещатся шантаж и требования.

От меня чего-то хотят, меня собираются приспособить под свои нужды.

Очень часто бывает так: женщина боится, что мужчина ее бросит, а мужчина боится, что женщина будет его использовать, порабощать, есть ему мозг, требовать и внушать чувство вины. Он боится эмоционального дискомфорта в отношениях.

Этот страх нужно снимать вместе.

Нормально бояться конфликтов, если точно знаешь, что в ходе конфликта партнер сделает тебе больно. Это верно для обеих сторон.

Нужно договориться о том, что можно и чего нельзя делать в конфликтах, чтобы обсуждение острых моментов не было страшным. Очень важно, что это должны сделать оба, по обоюдному согласию.

– Окей, – говорит Федор, – ты можешь говорить о том, что тебе не нравится. Но только тогда, когда я согласен тебя выслушать.

– А когда ты будешь согласен? – спрашивает Аня.

– Я не знаю. Я не хочу себя ограничивать.

– Но тогда я буду говорить об этом в любое удобное мне время. Я тоже не хочу себя ограничивать.

– Ну не заводить же нам специальный график!

– За чаем после ужина – годится? Не дольше двадцати минут.

– Хорошо. Но у меня есть право вето. Я могу не захотеть ни о чем таком говорить.

– Но им нельзя пользоваться каждый день. Если сегодня не хочешь, значит, завтра поговорим точно.

– Окей.

Разговор похож на торговлю: гнев Ани против гнева Федора.

Кроме определенного времени разговора нужны и другие правила, которые позволят Федору не злиться. Аня предлагает: я должна иметь возможность выразить свой гнев по поводам, которые меня не устраивают, но ты можешь выбрать форму, в которой я буду это делать. Выбери такую форму, которая тебя не бесит.

3. Практика и повторение.

Важно помнить, что все это не сработает сразу. Возможно, Аня будет давить, а Федор – слишком сильно защищаться. Но, если поле для диалога создано верно, если им удалось предусмотреть свои эмоциональные реакции, рано или поздно Федор обнаружит, что ему тоже хочется высказаться. «Кстати! Почему говоришь только ты? У меня тоже есть кое-что, что я хотел бы обсудить». И это будет началом конструктивного диалога.

Люди, которые блокируют гнев, боятся споров, ссор, конфликтов. Возможно, таков их жизненный опыт. Например, когда они начинали ссориться с мамой, та жестко «подавляла бунт», переставала разговаривать на три дня или объявляла: «Ты меня в гроб вгонишь». Конфликт кажется многим людям чем-то страшным, потому что они боятся, что за ним сразу последует разрыв отношений. Они не верят, что можно поссориться, а потом спокойно помириться, и тем более – что можно просто, не ссорясь, обсудить свои разногласия.

Никто не должен брать на себя ответственность за эмоции супруга. Никто не должен терпеть, когда ему едят мозг, и никто не должен избегать разговора только потому, что партнер злится на любые попытки поговорить. Я точно знаю, что научиться говорить о конфликтных ситуациях можно, даже если вы раньше не умели, потому что я психотерапевт и видел много пар, которые научились этому с нуля.

Глава 2. Как отличить гнев от других чувств

Как отличить гнев от страха

Если некоторым трудно осознавать и переживать гнев, то другие люди, наоборот, прячут за гневом те чувства, которые им не нравится испытывать.

Очень часто за гневом прячется страх. Он ведь тоже может быть «чувством с плохой репутацией».

Например, если в детстве кого-то учили, что бояться стыдно, что мужчина должен быть бесстрашным и свирепым, такой человек может мгновенно заменять страх гневом и даже не замечать этого.

Впрочем, связка страха и гнева вообще очень характерна. Вот лишь несколько частых примеров.

– Мать испугалась за подростка, который отключил телефон и пришел поздно, и вместо того чтобы рассказать ему, как тревожилась и как он ей дорог, отчитывает его. Или шлепает трехлетку, в последний момент сняв его с подоконника.

– Жители маленького города боятся наводнивших его мигрантов и первыми начинают стычки с ними.

– Начальник боится, что нанятый им эксперт уничтожит его авторитет, и обращается с ним высокомерно, подавляюще, «ставит на место».

Иногда гнев заступает на место страха очень быстро, и мы даже не успеваем понять, что испугались. Так жили наши предки. Напади первым, укуси, пока не укусили тебя. Напугай непослушного, чтобы тому впредь было неповадно делать опасное. Покажи, что ты страшный, – все будут бояться и не узнают, что ты слабее. Кто сильнее разгневается, за тем и останется победа. Трус отступает, агрессивный побеждает.

Почему это неправильно, если это «естественно»? Кажется, в природе это работает, так почему бы не оставить все как есть?

Да потому, что социально и эмоционально адекватные человеческие реакции не всегда совпадают с биологическими.

Возьмем самый простой пример – с ребенком. Мать испугалась за ребенка и гневается на него. Кажется, что гнев должен предотвратить непослушание. Но у людей так не работает. Дети, особенно в наше время, слушаются родителей не потому, что боятся их, а потому, что привязаны к ним. На маленького ребенка гораздо сильнее действует страх матери. Его эмпатия пока примитивна, и он способен понять только одно: мама испугалась за меня, а раз даже ей страшно, то и мне уж подавно следует опасаться! Это гораздо более действенная и прямая защита от опасности, чем гнев. Отшлепанный ребенок может продолжить удовлетворять свое любопытство и вновь полезть на окно, только на сей раз он постарается, чтобы мама не увидела. А вот если мать заразит его своим страхом да к тому же объяснит на доступном ему уровне, почему ей было страшно, – будьте уверены, ребенок еще и младшего брата научит не лезть в опасные места. Конечно, страхом нельзя злоупотреблять, он нужен для действительно важных вопросов.

У детей постарше, начиная с 5–8 лет, развиваются более сложные виды эмпатии, чем простое «заражение чувством другого». Теперь ребенок способен сочувствовать матери – он привязан к ней и не хочет причинять ей горе. «Мама плакала, когда я сбежал из школы и потерялся!» Это поражает и заставляет изменить поведение. Ребенок видит, насколько он важен для мамы, и понимает, что ему самому тоже очень важны чувства близкого человека. Многие родители не удерживаются от соблазна таким образом манипулировать ребенком, но мы сейчас не об этом, а о том, почему гнев действует не так сильно, как искренний, напрямую выраженный страх.

Человеческий мир – это мир сложных ситуаций, в которых «естественные реакции» далеко не всегда применимы. Это относится и к страху перед чужаками, который в человеческих обществах принимает характер ксенофобии – агрессии по отношению к приезжим, мигрантам, вообще «не таким, как мы». Бояться чуждого естественно, но между страхом и гневом нужно сделать паузу.

В этой паузе мы успеваем спросить себя: чего мы боимся? Действительно ли это так страшно? Реальная ли перед нами угроза или скорее мнимая? Мы можем исследовать вопрос, можем напомнить себе, что чужаки – такие же люди, как мы, отделить прямую угрозу от иллюзорной (внушенной, преувеличенной).

Если гнев следует за страхом почти автоматически, можно легко совершить несправедливость: обвинить невиновного, навредить слабому. Связка «страх – гнев» не оставляет места для великодушия.

Вот пример ситуации, с которой я лично не сталкивался, но не раз слышал о подобных случаях от знакомых и читал о них в СМИ.

В обычный школьный класс приходит ребенок с особенностями, и родители «обычных» детей начинают возмущаться и писать петиции, требуя «убрать ненормального туда, где ему самое место». Эту просьбу обосновывают как тем, что новичок «опасен для наших детей», так и тем, что «ему нужны особенные условия, пусть и учится дома или в коррекционной школе».

За гневом здесь, безусловно, стоит страх. Особенно если речь не просто об аутизме или синдроме Дауна, а о ребенке со сложным, необычным поведением, с проявлениями агрессии. «Почему наши дети должны страдать и терпеть присутствие ваших уродов?!» – заявляют родители. Если же кто-то заступается за такого ребенка, ему возмущенно возражают: «А если он вашему глаз выколет, вы будете так же прекраснодушны?»

Родители, которые просят «убрать неудобного куда подальше», испытывают страх. Этот страх многомерен.

Во-первых, они боятся непредсказуемости, неопределенности. Они плохо представляют себе, как проявляются те или иные особенности, они незнакомы с конкретным ребенком, и желания знакомиться ближе у них нет. А если нет знакомства, то нет и понимания, а значит – есть страх.

Во-вторых, родители ощущают себя пострадавшими и обделенными, иногда – заранее. Это происходит, даже если особенный ребенок не проявляет агрессии. Родители протестуют, например, против того, что «он будет отнимать у учительницы время, предназначенное для наших детей». «Почему мы должны за это платить?» «Мы сами нуждаемся! У нас у самих мало!» – вот подспудный мотив возмущения. Страх лишиться дефицитного ресурса против своей воли, страх невозможности защитить свои границы, отстоять безопасность своего ребенка и его право на образование.

Под всем этим лежит глубинное и порой небезосновательное недоверие к школьной системе – «они неспособны справиться даже с обычными детьми, а уж при наличии трудного в классе точно начнется кавардак».

Так страх лишает людей великодушия, мгновенно превращается в гнев и толкает на жестокие поступки. Ведь лишение права на обучение в обычной школе, на социализацию в среде себе подобных, безусловно, жестокий поступок по отношению как к самому особенному ребенку, так и к его родным.

Конечно, медиатором тут должна выступить школа: успокоить родителей, показывая, что учитель имеет подходящие методики, может справиться с неудобным поведением ученика или удовлетворить его потребности, не обделяя других ребят. В некоторых случаях возможно добиться, чтобы на занятиях присутствовал тьютор, и т. п. Но и от родителей тоже требуется шаг навстречу: чуть больше информированности, великодушия и сочувствия – с их помощью страх и гнев могут быть снижены.

«От меня не убудет», – говорят люди, когда считают, что могут поделиться своим ресурсом без ущерба для себя. Иногда очень важно правильно, не занижая, оценить свои ресурсы и понять, что «от меня не убудет», тогда связка «страх – гнев» перестанет быть такой жесткой. Это и есть механизм сочувствия. Мы можем сочувствовать только тогда, когда перестаем бояться, что у нас отберут самое необходимое.

Почему одни люди щедры, а другие скупы? Почему многие считают щедрых «святыми, не от мира сего» или просто дурачками? Щедрость, способность отдавать любые ресурсы (время, силы, деньги) не напрямую зависит от их количества. Скорее она зависит от нашего самоощущения. Если мы считаем себя маленькими и бедными, то не можем быть щедрыми – нам нечего отдать, и мы будем бояться, что у нас кто-то что-то отберет: «самим мало». Если же, адекватно оценив свои ресурсы, мы видим, что их не так уж и мало, то можем позволить себе быть щедрыми и сочувствовать людям. Сочувствие и помощь другим в любой форме дают уверенность в себе и повышают самооценку. В этом нет ничего плохого – наоборот, это очень хорошее вознаграждение. Но нужно быть способными понять, что это не «у нас отнимают последнее», а мы можем сами, по своей воле делиться тем, чем хотим.

Еще один шаг – понять, что в некоторых ситуациях то, чего мы боимся, на самом деле не отнимает у нас ресурсы, а дает их. Общение с особенным ребенком не только отнимает внимание учителя у других детей, но и развивает их эмоционально и социально. Если в городе живут люди с разных концов света, это не только отнимает рабочие места у старожилов, но и создает новые, а еще – обогащает культуру города. Понимание этого позволяет «сменить гнев на милость».

Пример с начальником и авторитетным экспертом особенно показателен. Если начальник боится умных людей рядом с собой, это снижает эффективность его работы, ведь он не может близко сотрудничать с теми, кто мог бы дополнить его в том, чего он сам не умеет или не знает. Люди с уязвленным самолюбием окружают себя посредственностями – это безопаснее. Хороший обратный пример – царь Александр III: он не был особенно талантлив, но ничуть не переживал по этому поводу, не боялся за свой недосягаемый авторитет и окружал себя умнейшими министрами, многое сделавшими для процветания России. К сожалению, его правление оказалось недолгим, а Николай II был гораздо менее уверенным в себе человеком и болезненно относился к необходимости отдавать министрам решение важных вопросов.

Если сделать паузу между страхом и гневом, а в этой паузе немного потрудиться (повысить свою информированность, лучше познакомиться с тем, чего боишься, пробудить в себе сочувствие, понять, что у тебя больше ресурсов, чем ты думал раньше), это поможет снизить страх, а значит, и необходимость реагировать на него гневом.