Текст книги "Основная миссия"

Эпилог

19 февраля 1994 года.

Тридцать пять километров северо-западнее Сталинграда.

Окрестности деревни Малеевка

В лесопосадке стояла совершеннейшая тишина – даже птиц не было слышно, и только снег тихо поскрипывал под лыжами. Я, размеренно двигая руками и ногами, совершал еженедельный обязательный моцион в семь километров – от хозяйства Завидова до Синицыных прудов и обратно. Вот кто бы мне раньше сказал, что буду находить удовольствие от бесцельного хождения по лесу, ни в жизнь бы не поверил. А сейчас уже привык к этому прописанному врачами действию и уже лет пять, как не представляю себя без этой лыжной или пешей прогулки. Сзади почти так же бесшумно скользил мой телохранитель – Миша Ребров.

Михаил, в свои младенческие двадцать четыре года был старшим лейтенантом МГБ, а также ужасным занудой и, не побоюсь этого слова – педантом. В начале прогулки я, по устоявшейся традиции, зная его нелюбовь к пустому времяпровождению, коим он считал подобные вылазки, посоветовал Реброву не тащиться следом, а сгонять в Малеевку и купить в магазине сметану с местной молокофермы. Уж очень она там вкусная, с нашей городской – не сравнить. Но так же традиционно парень только укоризненно посмотрел на меня и, осуждающе качая головой, отправил в деревню водителя, а сам, пристегнув лыжи, замер в ожидании начала движения. Трудоголик, однако. И к работе подходит со всем тщанием. С одной стороны, он прав – генерал-полковник Лисов, пусть и в отставке, является очень лакомой фигурой для иностранной разведки. С другой – просто смешно предположить хоть какие-то действия иностриков в этом направлении. Гораздо вероятнее, что меня в очередной раз инопланетяне похитят…

Вспомнив «зеленых человечков», которые запихнули меня в эту реальность, я только усмехнулся. Да-а-а… вроде это и со мной было, а вроде и не со мной. За десятками прожитых лет я как-то совершенно забыл, что может быть другое время и другая жизнь. И тем более в этой жизни я никак не рассчитывал прожить столько лет. Ведь постоянно помнил слова Мессинга насчет смерти после выполнения какой-то миссии. И в Китае помнил, и в Латинской Америке, и в Африке. А в Ливане, когда на наше представительство навалился чуть не полк местных повстанцев, думал, что кирдык просто неизбежен. Только вот не мог понять, а в чем же тогда эта миссия заключается? Неужели в успешном договоре с Могабит-шейхом?

В долине Бекаа тоже подобная мысль мелькала, особенно когда место дислокации объединенного советско-израильского штаба дивизии неожиданно атаковали арабские войска, густо напичканные английскими инструкторами. Тогда, в бардаке наступления, штабные, в чье число входил и я, остались без прикрытия, а тут как раз элитная бригада «Мучеников эль Такра» нарвалась на наше расположение. Эти недомученные «мученики» от нас бы мокрого места не оставили, но вовремя подошедший моторизованный батальон Армии обороны Израиля, усиленный ротой Т‑44, отложил пророчество на неопределенный срок. Интересно, сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как замкомвзвода из этого батальона, Лёвка Шпицельман, забыв с переполоху так и не выученный толком иврит, поднимал бойцов в атаку, привычным ему еще с Отечественной войны кличем «За Родину, за Сталина!». И евреи, многие из которых были из Америки и из Европы, и соответственно даже не знали русского языка, один черт отлично поняв своего командира, мощным ударом отбросили арабов с англичанами от мазаных домиков, в которых держали оборону штабные.

Да-а-а, жарко тогда приходилось… И вообще – пятьдесят четвертый год был «веселым»… В отличие от моего времени, наше военное присутствие осталось только в Германии (не считая нескольких баз в Норвегии и Австрии), и страны недообъединенной Гитлером Европы, чуть-чуть очухавшись от немецкой, а потом непродолжительной советской оккупации, тут же приступили к разборкам. Видно – накипело… Польско-чешская напряженность, чуть не переросшая в вооруженный конфликт по поводу Тешинской Силезии, венгеро-словацкая «борьба флагов», югославо-албанский конфликт…

На востоке тоже все было не слава богу: первая Китайская война (когда Южный Китай с Центральным бодаться начал), индийское восстание. Хорошо что СССР этот бардак никоим образом не касался, так как все эти страны не находились под протекторатом Союза. Зато через два года вспыхнуло у нас. Точнее чуть не вспыхнуло, но Иван Петрович успел первым. Ведомство Колычева четко отслеживало реакцию как верхов, так и низов на происходящие в стране перемены. И вот что интересно – далеко не всем эти перемены пришлись по вкусу. Особенно из верхов и особенно на местах. Брать на лапу им и в голову не приходило, так как расстрельная статья с конфискацией имущества висела над потенциальными мздоимцами дамокловым мечом. Но представьте себе реакцию секретаря обкома, когда он узнает, что частный предприниматель товарищ Климов одних только партийных взносов заплатил около тысячи рублей? В смысле не за всю свою жизнь, а за один месяц. А уборщица его же предприятия, комсомолка Журавлева, за этот же месяц оплатила членский взнос в размере ста рублей!

Кстати, такая интересная пропорция получилась потому, что опять-таки, исходя из статьи закона, частник не мог себе назначать зарплату, больше чем в десять раз превышающую оклад своего самого низкооплачиваемого работника. В развитие своего дела или куда-то еще он мог вкладывать сколько угодно, но вот размеры оплаты труда были четко между собой взаимосвязаны. А сам закон был настолько хорошо продуман, что исключались все возможные махинации с субподрядами и прочими лазейками, позволяющими его обойти.

Только тому секретарю обкома было плевать, что Климов и мозгами работает и пашет день и ночь, чтобы обеспечить себе и своим работникам ТАКОЙ доход. Секретаря заел сам факт. А еще больше заело поведение Климова на партсобрании, когда глава областного комитета начал его учить жизни. Настолько заело, что этот «новоявленный капиталист» был исключен из рядов ВКП(б). Но последней каплей стало то, что серьезные ребята из Центральной комиссии контроля после тщательного разбирательства, не обращая внимания на слова председателя, восстановили Климова в партии, а обкомовцу вынесли строгий выговор с занесением в учетную карточку.

А так как и «Климовых», и самых разных функционеров всех мастей на просторах нашей страны хватало, то и конфликтных ситуаций становилось все больше и больше. Нет, в центральных регионах страны шла активная замена некомпетентных людей на руководителей нового типа, но кадровый голод давал о себе знать, и поэтому на окраинах часто творился беспредел. Только Москва на каждую жалобу «наверх» реагировала с завидным проворством, и в конце концов конъюнктурщикам на местах это надоело. Постепенно созрела идея заговора. Они хотели убрать как «предателя Кобу», так и всю команду Машерова, которая не давала им спокойно жить.

Вот только не учли того, что проводимые реформы хоть и давали очень много воли людям, но Министерство государственной безопасности тоже не зря ело свой хлеб. И поэтому сразу после смерти Иосифа Виссарионовича, в июне тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, когда заговорщики решили воспользоваться ситуацией, начались неожиданные для них «чистки». Как говорили в газетных интервью немногие успевшие сбежать и вынырнувшие в Англии «новореволюционеры»: «кровавая сталинская клика со смертью своего главаря развернула новый террор против собственного народа! Лучшие сыны и дочери России томятся в застенках! Так пусть все прогрессивное человечество сомкнет ряды в едином порыве гнева и осуждения».

Было, правда, несколько непонятно, почему лучшим сыном России с их точки зрения был инструктор райкома, который, вымогая взятку у кооператора и попав под следствие, с радостью примкнул к заговорщикам, рассчитывая после переворота уйти от ответственности. И с какой стати лучшей дочерью России стала заведующая медицинским складом, которая активно приторговывала лекарствами «налево» и ни в каких заговорах вообще не участвовала. А ведь и их фамилии были названы по Би-Би-Си в числе прочих «пострадавших от рук сталинско-машеровских палачей»

Но, как говорится: собака лает – караван идет. Мы и это прошли, тем более что выпускниками Академии управления, при Совете Министров СССР, вскоре смогли заткнуть практически все дыры, образовавшиеся после чисток или просто увольнения некомпетентных руководителей…

Слева, неожиданно громко застрекотала белка. Глянув в ту сторону, я увидел, как бело-коричневый комочек метнулся вверх по стволу. А оттуда, взамен лесной паникерши, свалился большой пласт снега, оставив в воздухе искрящееся на солнце облако. Проследив за медленно оседающим инеем, я обратил внимание на торчащий из снега куст, который внешне сильно напоминал гаолян. У меня непроизвольно заломило в левом подреберье, там, куда в сорок пятом попал осколок японской гранаты, и воспоминания нахлынули с новой силой…

Март сорок пятого у меня ассоциируется именно с гаоляном, песней «Высокое небо Хингана» и японскими камикадзе, атакующими нашу технику с минами на бамбуковых шестах. А также всепроникающей пылью… Но, наверное, самая яркая картинка той войны – это то, как огнем главного калибра «Калинина» сдуло с припортовой площали Пусана целую роту солдат противника, которые с истошным криком «Банзай!» выперлись прямо под стволы. Точнее говоря, выскочили они не просто так, а с целью захватить транспорт, который стоял на причале и, выгружая оружие, готовился принять на борт раненых. Японцы же, накопившись за домами, рванули в атаку. Впереди, как и положено, бежал офицер с уставным мечом в руках, а за ним густая толпа солдат с винтовками. Я думаю, они рассчитывали быстро сломить сопротивление взвода прикрытия и, прорвавшись на причал, обезопасить себя от огня кораблей поддержки. Других вариантов у них не было, так как не увидеть громаду крейсера, стоявшего в паре километров от берега, они просто не могли… Но на «Калинине» моментально среагировали (видно заранее просчитав такую возможность), после чего его орудия сказали «Ф‑ф‑ухба-н‑нг‑г»!!! И в общем-то всё – живых на площади не осталось. Да и сама площадь, как бы так помягче сказать – значительно расширилась…

А еще, при воспоминании о войне на востоке, перед глазами стоит недоуменно растерянная физиономия Змея, который первый раз в жизни наткнулся на представителя японского дворянства при полном параде. А если говорить точнее, то на Женьку напал какой-то хмырь, выряженный в средневековые доспехи. И как доложил удрученный Козырев, когда я высказал претензию о том, что противника надо брать живьем:

– Товарищ полковник. Этот недоделок из‑за фанзы на меня с саблей прыгнул. Ну я от удара ушел и в ухо его слегка приголубил. Кто же знал, что он такой хлипкий окажется? Сразу взял и помер… – И в смущении трогая носком сапога свежий труп, добавил: – Судя по прикиду, точно – сумасшедший. Вон, сколько железяк на себя нацепил. Хотя, с другой стороны, вроде и псих, но сабля-то какая острая… И хатимаки[33]33
  Хатимаки (яп.) – головная повязка цветов национального флага Ямато, символизирующая у японцев непреклонность намерений. В частности их повязывали камикадзе.


[Закрыть] на голове…

Я, забирая у Змея трофейное холодное оружие, пояснил:

– Это не сабля, это меч. Катана называется. Хотя… – Оглядев поблескивающую полоску стали, которая формой несколько отличалась от виденных мною в фильмах японских мечей, поспешил добавить: – Может, и нет, я в них не разбираюсь. Но не сабля – точно. А завалил ты, похоже, самого настоящего самурая. Я точно такого же на картинке видел. Только тот в шлеме был.

Змей удивился:

– Ого! Интересно, а для чего он так оделся? И чего ему вообще надо было?

Я хмыкнул:

– Ну, чего он хотел, предположить не мудрено – росиадзину[34]34
  Русские (яп.).


[Закрыть] башку снести. А вот почему в таком виде рассекал… Хм, если бы ты поменьше своими грабалками махал, то можно было бы узнать точно. А теперь – фиг его знает. Может, действительно крыша поехала. А может, от отчаяния. Увидел, что армии Страны восходящего солнца капут настал, одел дедушкины доспехи и выперся на улицу. На свой, так сказать, «последний и решительный бой»…

Козырев покачал головой:

– Странные они какие-то. Я бы на его месте нормальное оружие добыл и партизанить ушел. Или в крайнем случае засел бы на пагоде с пулеметом и показал врагам «козью морду». А этот…

Философски пожав плечами, я ответил словом из популярного анекдота:

– Азия-с…

А через пару дней мы узнали о еще более занимательном случае, связанном с японскими историческими персонажами. На этот раз ими оказались самые настоящие ниндзя, из школы Момоти Тэнсё. «Скрывающие личность»[35]35
  Нин – скрывать, дзин – личность (яп.).


[Закрыть] тогда появились ночью в расположении штаба восемнадцатой горнострелковой дивизии. Нет, случись это чуть раньше, они бы наверняка смогли провести разведку, а возможно и диверсию, без проблем. Уж очень ловко прятались. Но ученики Тэнсё не учли прогресса, а именно – ПНВ на оружии дежурного пулеметчика. Молодой солдат, накрученный старшиной, а еще больше недавним нападением японского смертника на расположение стоящих неподалеку мотострелков, зорко оглядывал в прибор свой сектор. И как только заметил три полусогнутые фигуры, стелющиеся над землей, тут же влепил по ним очередь. Часовой не заморачивался выстрелами в воздух и уставными: «Стой, кто идет?». Он просто, уперев сошки РПК поудобнее, с сорока шагов срезал всех, кто попал в зону обстрела. Контрразведчики подобной меткостью были очень недовольны, так как в результате испуганно-ворошиловских действий бойца образовалось целых два трупа и всего один раненый. Раненый, вооруженный исключительно холодным оружием, шипя и плюясь, умудрился подрезать связывающего его сержанта, а потом заткнулся и гордо молчал, не отвечая на вопросы. Молчал до тех пор, пока не появились волкодавы из СМЕРШа. Те и мертвого разговорят, поэтому уже через полтора часа ночной незнакомец принялся активно колоться. Вот тогда-то и стало известно и про ниндзя и про Момоти Тэнсё. А результатом этих историй стало то, что я и поныне японские фильмы про суперменистых средневековых воинов смотреть без усмешки не могу. Сразу вспоминается козыревское «взял и помер…» и философское старшинское, сказанное про ниндзя: «И куды они с голыми задами супротив пулемета поперли?»

Хотя, честно говоря, тогда было вовсе не до смеха. И вовсе не из‑за вражьих диверсантов, которые по сравнению с немецкими глубинными разведчиками были словно дети малые. Просто конкретно наша группа занималась поисками Исии Сиро. В смысле не его одного, а всего «Отряда 731». И вот когда под Муданьцзяном нашли брошенные лаборатории, у нас чуть крыши не поехали. Нет, мы, конечно, знали, что этот отряд занимается исследованиями, связанными с бактериологическим оружием. Разумеется, наивными мы тоже не были и вполне предполагали, что опыты будут проводиться не на каких-то банальных мышках и обезьянах, а на пленных да мирных жителях. Вот только никак не думали, что этих самых жителей в лабораториях просто на лоскуты резали, расчленяя на самые мелкие запчасти еще живых людей. Бр‑р… Зрелище было еще то, а я сделал вывод, что доктор Менгеле[36]36
  Ёозеф Менгеле – лагерный врач, ставивший опыты над людьми в Аушвитце. Известен по кличкам «Доктор Смерть» и «Ангел смерти».


[Закрыть] из Аушвитца[37]37
  Комплекс немецких концентрационных лагерей «Аушвитц-Биркенау», располагавшийся недалеко от города Освенцим.


[Закрыть] просто сопляк по сравнению с командиром «Отряда 731».

Поэтому, когда в семидесяти километрах от Шеньяна «Отряд 731» был окружен приданным нам двадцать девятым десантно-штурмовым батальоном, от смерти Сиро спасло только то, что Гусев ударил меня по руке, выбивая пистолет, и сказал, что этот гад быстрой пули вовсе не заслужил. Дескать, нехай живым помучается, в ожидании трибунала и смерти…

М‑да… А ведь до начала войны я про этого Исию и не слыхал. И имел все шансы не слышать дальше, так как в феврале, еще до начала боевых действий, СССР предложил Японии свои услуги посредника в переговорах с США. Но поклонники кодекса бусидо категорически отказались. Да еще и (явно не подумав) устроили провокацию под Детели-Нуром. Ну и заполучили… Дальневосточный фронт маршала Горбатова за три недели наголову разгромил Квантунскую армию и вышел к Желтому морю. После чего произошло не менее молниеносное освобождение Кореи. А потом император Хирохито, поняв, что трындец не просто близок, а уже наступил, в срочном порядке послал свою делегацию в Москву.

В конце концов, после почти двухнедельных переговоров, было заключено перемирие, а затем и трехсторонний мир. А результатом этого мира неожиданно для меня стал распад Китая на четыре независимые государства. Маньчжурию, которая впоследствии вошла в состав СССР, Уйгуристан, Центральный Китай и Южно-Китайскую республику.

Последствия этого распада периодически икаются до сих пор, особенно когда вечно голодный центр начинает очередную склоку с богатыми и процветающими южанами. А мы можем в очередной раз оценить дальновидность Сталина, который был категорически против вхождения Уйгуристана в состав СССР. Ведь одно дело – взять псевдонезависимую страну под свой полный контроль и совсем другое – иметь непосредственно на границе Союза толпы нищих китайцев. Что характерно – получилось все очень замечательно, так как Уйгуристан поныне отлично выполняет роль буфера между СССР и скандальным южным соседом.

Да и вообще мир стал совершенно другим по сравнению с моим временем. В странах, активно поддерживавших Гитлера, был введен двадцатипятилетний режим денацификации. А остальные начали жить по собственному разумению. Разумеется, за исключением Германии, которая полностью отходила под опеку СССР. В результате этого в пятьдесят втором году, за счет вхождения в состав моей страны Болгарии и Маньчжурии, количество республик в Советском Союзе увеличилось до четырнадцати. Спросите – почему так вышло? Было шестнадцать, добавилось две и получилось четырнадцать? А очень просто – Карело-Финская ССР в рамках общесоюзной административной реформы стала просто автономией. Что же касается других, то там все было гораздо сложнее. Карелию-то объединили лишь для удобства и не более того, но вот ее западным соседям пришлось конкретно отвечать за свои действия во время войны. Под денацификацию попала вся Прибалтика. Уж очень «кортые и сфопотолюпифые» граждане Литвы, Латвии и Эстонии всех достали. Особенно когда, массово записавшись в войска СС и шутцманшафтбатальоны, зверствовали почище немецких карателей. И так как это было чисто внутреннее дело Советского Союза, то и режим денацификации был гораздо более жестким. Этих республик просто не осталось. Нет, никого никуда не выселяли, никого из своих домов не гнали, никого не арестовывали (разумеется, кроме бывших вражеских пособников). Просто часть территории отошла Белоруссии, часть – РСФСР, и на этом прибалтийский национализм закончился. Во всяком случае, внешне. А через тридцать лет, когда произошла смена поколений, и не только внешне…

А с остальной Европой были самые обычные отношения. С кем-то лучше, с кем-то хуже. С Грецией и Югославией так вообще вась-вась. С греками сразу как-то нормально сложилось, а вот на северных Балканах все наладилось лишь после того, как Тито, погибшего в автокатастрофе, сменил Ранкович. Были у нас подозрения, что главе Югославии помогли улететь на его «мерседесе» в пропасть, но Ранкович вполне устраивал СССР, и поэтому все были удовлетворены результатами официального расследования.

Что же касается противостояния с бывшими союзниками, то оно, конечно, было. Особенно с Англией, когда «лайми» поняли, что Союз вовсе не собирается уходить из Ирана. То есть тогда мы первый раз влезли на Ближний Восток, нагло потеснив «лимонников» там, где они давным‑давно чувствовали себя как дома. А после того, как в Женеве, в штаб квартире ООН, СССР пропихнул резолюцию о создании подконтрольного себе государства Израиль, островитяне просто взбеленились. Прямой войны, разумеется, не было, но Англия пакостила где только могла. И даже сейчас, через пятьдесят лет, не может нам простить той потери…

И с Америкой сильные разногласия случались. Только у буржуинов не было главного козыря – идеологического. Коммунизм у нас хоть и продолжал считаться наиболее прогрессивным учением, но был объявлен делом далекого будущего, когда его основной лозунг «от каждого по способностям, каждому по потребностям» станет объективной реальностью. А пока мы просто строили социализм в отдельно взятой стране. Социализм, который вовсе не исключал ни частной собственности, ни свободного предпринимательства, ни прочих положений, принятых во всем мире. А уж когда в СССР, помимо коммунистической партии была зарегистрирована народно-демократическая партия, то есть появилась многопартийность, растерялись даже основные хулители нормальных отношений.

Так что ни НАТО, ни Варшавский договор, ни «холодная война» в этой действительности так и не случились. Гонка вооружений – была, тут уж никуда не денешься. И вершиной этой гонки стала разработанная в Штатах программа «космического зонтика». Точнее миллиардные затраты и практически полная неэффективность. Но иного и ожидать было странно, потому что первоначальные утечки по этой программе были организованы в нашем МГБ. Целых три секретных института старались предоставлять такие данные, чтобы они были очень похожи на реальные и в то же время, чтобы достичь их было либо невозможно, либо очень затратно. И амеры купились на эту «утку». А наши на протяжении почти семи лет поддерживали уверенность штатовцев в том, что в СССР вот-вот появится этот «зонтик» и Америка в очередной раз может опоздать.

После первого полета Андрея Соколова в космос, который произошел в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, янки любое упоминание об этом самом космосе воспринимали как личный вызов. Они на годы опоздали тогда, позже для них шоком стала наша высадка в шестьдесят третьем на Луну, когда Юрий Гагарин и Георгий Гречко впервые в истории ступили на иную планету. Короче – штатовцы больше не собирались опаздывать. Не собирались, даже несмотря на почти десятилетнее отставание в этом вопросе. Поэтому и вбухивали огромные деньги, стремясь хоть сейчас опередить русских, пусть даже ценой урезания бюджета и засвечиванием практически всей своей агентуры в Советском Союзе. И ведь опередили! Первыми вывели на орбиту свои практически бессмысленные с военной точки зрения установки и тут же гордо оповестили об этом весь мир!

А мы ничего особенного не выводили, хоть и тоже потратились. Может, потому что вкладывались вовсе не в то, о чем думали стратеги из США… Просто в семьдесят шестом году, одновременно с завершением программы их «космического зонтика», в СССР появилось спутниковое телевидение нового поколения, которое могло вещать на весь мир. Тверитин, помню, на пупе от восторга извертелся, осознавая, какую силу он теперь держит в руках.

Только вот основные деньги, вполне сравнимые с затратами американцев, мы вложили даже не в космос. Пока штатовские военные объясняли своим налогоплательщикам на хрена они выбросили кучу баксов на столь экзотическое оружие, которое к тому же (теоретически) достаточно легко сбивается русскими «Березами», Союз выпустил в массовую продажу первые персональные ЭВМ.

Нет, до этого, конечно, существовали электронно-вычислительные машины. И даже достаточно компактные. Но стоили они запредельно и производительностью обладали сравнительно небольшой. А сейчас, при нормальной цене, с процессором в 40 МГц и операционной системой «Радуга» эти «эвээмки» стали доступны практически всем желающим. И мир перевернулся…

Все уже привыкли, что в Советском Союзе постоянно появляются какие-то новинки: от транзисторных приемников, цветных телевизоров и карманных калькуляторов до мини-вертолетов и мощных вездеходов. Но персональная ЭВМ ломала вообще весь привычный стиль жизни…

Хм… вспомнив про вездеходы, я усмехнулся. Вот интересно – почему так получается? Джипы у нас такие, что хоть на Эверест заедут, но вот обычные автомобили немецкие товарищи делают и лучше и комфортней? Пусть и с нашей электроникой, но все равно лучше. Вон, сравнить хотя бы «Дон» и «Фольксваген». Вроде одного класса, но «фолькс» мне нравится больше. Правда, последняя «Волга» на выставке в Париже признана лучшей машиной года, оставив за флагом и «Мерседес» и «Форд». М‑да… а японцы в очередной раз пролетели… Черт его знает, может, в моем времени на них так сказались последствия ядерной бомбардировки и американская оккупация, но сейчас они ничем не блещут. Та же «Тойота», это вообще – кака на колесиках и по нашим дорогам ездить однозначно не сможет…

Да уж… с дорогами тоже интересно получается – столько денег в них вбухивается, а с европейскими трассами не сравнить. И ведь не воруют дорожники, это я точно знаю, просто климат такой, что по средней полосе и Дальнему Востоку лучше на джипах ездить. Ну или передвигаться на получившей огромнейшую популярность еще в конце шестидесятых легкомоторной авиации. Хотя сейчас легкомоторной эту авиацию назвать довольно сложно. Особенно после того, как лет семь назад в свободную продажу поступил реактивный «Ка‑33». Камовская вертушка в своем классе переплевывала большинство иностранных моделей, а уж по критерию цена-качество ей просто не было равных. Наверное, поэтому этот вертолет является чуть ли не единственной дефицитной вещью, которая есть в Советском Союзе. Уж очень много желающих его купить. Причем от лицензионных, выпущенных в Германии, Аргентине или на Кубе, наши люди отказываются и упорно стоят в очереди к отечественному производителю.

* * *

В этот момент из кармана раздалась мелодия звонка и, достав трубку, я услышал в ней голос Лешки, своего внука. Этот малолетний хулиган учился уже в пятом классе, и только хорошие оценки спасали химика-естествоиспытателя от непрерывных репрессий. Вот и сейчас он ошарашил меня вопросом:

– Деда, привет! Слушай, я у тебя хотел узнать, а сколько времени нужно нитровать толуол, чтобы получить качественный тротил?

Задохнувшись, я завопил в ответ:

– А ну немедленно позови мать к телефону!!!

Лешка довольно засмеялся и удовлетворенно сказал:

– Какой ты доверчивый! Опять купился. Но ты не бойся, я этими штуками уже года два не занимаюсь. Что я маленький? – И без перехода добавил: – Папа сказал, что ты завтра к нам придешь. Ты с собой свой пистолет возьми, чтобы я его разобрал и смазал. Хорошо? Только не браунинг, а «грач» бери. А то Витька Самойлов говорит, что у восемнадцатизарядного пистолета рукоятка будет такой толстой, что ее держать неудобно. А я говорю – что удобно! Возьмешь?

Я перевел дух и ответил:

– Возьму…

– Спасибо! Пока, деда!

Покрутив головой, я подумал, как мало надо пацану для полного счастья. Принесет дед новый ствол, которым можно похвастаться, и он рад до невозможности. Хотя пистолетом, винтовкой или автоматическим карабином в этой реальности удивить кого-либо очень сложно…

Это сразу после войны началось, когда всем бойцам террор-групп и просто офицерам, званием от майора и выше, штатные пистолеты при увольнении оформлялись как наградные. И право им пользоваться для самообороны или защиты законности было четко прописано в соответствующей статье УК. А уже при Машерове был принят общий закон об оружии. Тогда, помню, долго судили-рядили, но боязнь чиновниками своего народа к началу шестидесятых сошла почти на нет и поэтому сейчас хоть одного ствола в доме нет только у ленивого или уж у совсем отъявленного пацифиста. Так что оружием советского штатского человека удивить мудрено. Если уж только совсем эксклюзивным и недавно появившимся, вроде моего «грача».

Подумав про новый пистолет, я вспомнил слова Лешки и огорченно сплюнул. М‑да, совсем Лисов старым стал, так как последние три года постоянно ловится на приколы собственного внука. Правда, если вспомнить слова из анекдота, насчет того, что «внуки отомстят за детей», то все становится на свои места. Но с другой стороны, он подобными шутками до кондрашки меня доведет когда-нибудь. Хотя это еще ничего. Пучков, помню, жаловался, что его пацан решил посмотреть, как выглядит Южный Крест, и вместе с двумя друзьями рванули из дома. Начитались Сабатини и рванули. Пиратской романтики им захотелось… Но тогда и время романтическое было: в середине шестидесятых мальчишки были совсем другими – не утомленными Интернетом и гораздо более легкими на подъем.

А Гек на ушах стоял до тех пор, пока в Генуе троих путешественников не сняли с сухогруза. Да‑а‑а… Гек… До генерал-майора старый друг дослужился. Только вот уже два года, как его нет. Да и вообще из нашей легендарной спецгруппы Ставки всего двое в живых осталось – я и Даурен Искалиев. Но это и не удивительно. Жан у нас экстрасенсом заделался и вот уже лет сорок активно лечит людей, мотается по разным Тибетам и является главой целого исследовательского центра. В принципе, именно благодаря ему я пять лет назад дуба и не дал. Хотя до сих пор в шутку обзываю его Тутанхамоном и говорю, что хитрый казах каким-то образом умудрился вживую заспиртовать себя в пятидесятилетнем возрасте и с тех пор вообще не меняется. На что Жан только усмехается и тут же начинает грузить лекциями о здоровом образе жизни…

А остальных уже нет. Кто умер, кто погиб. Грустно сейчас об этом думать…

Иван Петрович Колычев умер своей смертью в семьдесят втором. Серега Гусев возглавлял МГБ аж до олимпийского 1976 года, а потом и на нем сказались полученные раны… Максимилиан Шмидт погиб во время совместной операции, проводимой немецкой Штази[38]38
  Ministerium fur Staatssicherheit (нем.) – МГБ Германии.


[Закрыть] и нашим МГБ в Испании. Женька Козырев навсегда остался на Кубе, прикрывая отход группы «барбудос», в которой находился сам Эрнесто Гевара. И теперь в Гаване, в память о советском «невидимке» есть площадь, названная именем камарадо Куэлебре[39]39
  В испанской мифологии – крылатый змей.


[Закрыть] с бронзовым памятником, в чертах которого можно легко узнать нашего Змея…

А Шах… Да‑а‑а… Марат Шарафутдинов был очень популярной фигурой. Причем во всем мире. Ведь именно он возглавлял отдел «Т» Министерства государственной безопасности. И занимался этот отдел тем, что проводил спецакции по всему земному шару.

Хотя, наверное, надо по порядку. Все началось с того, что советские люди получили возможность ездить за границу. Конечно, далеко не все. Но сдерживающим фактором была вовсе не «кровавая гэбня», а наличие финансов и личное желание. Поначалу, когда подобных туристов было мало, то все было нормально. Только вот по мере роста благосостояния у народа, желающих посмотреть «на заграницу» или едущих «за бугор» по рабочим вопросам становилось все больше и больше. И вот тут начались проблемы. В некоторых странах все было нормально, а вот в других, особенно в странах «третьего мира», с нашими гражданами стали происходить неприятные вещи. Вплоть до убийств и взятия их в заложники с целью выкупа, или с последующим выдвижением политических требований. Нет, это вовсе не было целенаправленной охотой за советскими людьми, и вовсе не выбивалось из общемировой статистики происшествий с иностранными туристами, но это были НАШИ граждане.