Текст книги "МоделBiblos. Модельный бизнес по-русски"

– Слушай, Борь, давай перенесем, а? – Принц мысленно подпрыгивал от нетерпения.

– Да куда переносить, стариииик, поездка сорвется. Визы надо делать – сам знаешь, как телкам визы дают! Выбрать же… обработать… чтоб знали, зачем едут.

– Ты ж говорил, что трахаться не надо?

– Ну, надо, не надо – на месте разберутся. Я ж говорю, что они все мечтают о содоме, а строят из себя целок! Но просто бывает, знаешь, что телки едут, а сами считают, что их взяли туда и еще денег платят за красивые глаза, а не для того, чтобы клиенту было приятно в их обществе. Начинают даже шашни заводить с какими-то пришлыми хранцузиками в ресторациях. Представляешь?

– Да… да… конечно. – Принц был далек от обсуждений.

– Да какая муха тебя укусила? – Боря заржал. – Ты втюрился? Ты, у которого отбоя нет от моделей с самого начала этого гребаного модельного бизнеса!

Принц изобразил на длинном утином лице уныние и покорность судьбе, от чего еще больше стал похож на взъерошенного Дональда Дака. Принц слыл красавчиком. Именно его утиный нос больше, чем смуглая кожа, кучерявящиеся волосы и неплохая комплекция, привлекал девочек. Да еще богемный имидж, подчеркиваемый постоянно то навороченной бейсболкой, натянутой на бритую голову, то антикварным моноклем на золотой цепочке, то длиннющим вязаным кашне, обмотанным вокруг длинной утиной шеи, то, как сейчас вот, тростью со слоновьим набалдашником, отполированным до блеска.

– Борь, ты достал! – Принц мог быть жестким, когда надо. Еще каким жестким! Невзирая на лица и авторитеты.

– Ты чего, дружище? – Боря опешил. – Не хочешь заработать? И помочь не хочешь? Так не хами тогда! Или крыша съехала? Могу прислать чинщиков – быстро наладят!

– Ты меня тут не стращай. Я, знаешь, какой пуганый!

– Вот ведь как обернулось, – бормотал Боря, покидая офис «069» под недоуменные взгляды секретарши Нины и ор Принца, несущийся из кабинета:

– Достали вы меня все, достаааааалииии!!!

Соня

Мауро чертыхнулся и в который раз дал отмашку на пульт звуковика.

– Да поймите вы, бестолковые, первая десятка еще не ушла, а вторая начинает двигаться к центру сцены. Идете быстро и ррррррраз…

Мауро кособоко проскользнул между стройными девичьими телами в лоснящихся черных купальниках, как краб между рядами морских львов на калифорнийском побережье в час отлива.

– В этот момент первая шеренга уходит вправо, а вы останавливаетесь и принимаете позицию. Если вы начнете уходить раньше, – он ткнул в возглавляющую первую десятку Анжелину Гатову, – то столкнетесь и будет очень некрасиво.

Он в упор ощупал глазами ее соседок: вечно унылую на лицо, но уверенно, как автомат повторяющую все его указания финку Анику; белокожую, но с черными как смоль волосами представительницу Бельгии (Ингрид, кажется) и знойную Магду, пухлогубую блондинку из Венгрии. Тонкая майка с логотипом конкурса «Model’StarS» обтягивала ее грудь, так же как плавки Мауро под джинсами сейчас обтягивали его рвущийся наружу детородный орган. Несмотря на полное погружение в рабочий репетиционный процесс, ХоХу Мауро, как он ласково называл свой член, пребывал в боеспособном состоянии. Иначе зачем ему все это? Постоянная смена лиц, карусель стран и городов, череда женских рук и ног, хоровод (как говорят русские, khoravod – он прицокнул языком, вспомнив недавний визит в Москву) участниц…

Мауро уже давно был связан с одним из самых престижных конкурсов для начинающих моделек – «Model’StarS». Проводящийся в разных странах мира с целью выявить наиболее перспективных для модельной карьеры девушек, этот конкурс стал визитной карточкой крупного международного агентства «Pourquoi Pas», основанного еще в начале семидесятых годов бывшим инженером Винсентом Буке, неожиданно сообразившим, что любовь к женщинам и зарабатывание денег можно совместить в бизнесе, и открывшим одним из первых модельное агентство сначала в Париже, а потом расширившим свою сеть до четырех филиалов в Милане, Барселоне, Лондоне и Нью-Йорке. Со временем Лондонское отделение пришлось закрыть из-за непомерных налогов, испанские партнеры тихо-тихо увели агентство из-под контроля Винсента и стали действовать самостоятельно и под другим названием, а с Нью-Йорком тоже назревал кризис из-за перманентного несовпадения взглядов на перспективы и направление развития бизнеса, о чем патриарх модельного бизнеса думал последнее время постоянно и все с большим раздражением. «Мальчишки, без году неделя в бизнесе, и туда же… учить меня вздумали!»

Фактурный, седовласый, с крупным, местами словно обветренным, до темноты загорелым лицом, Винсент за двадцать пять лет не пресытился ни работой, ни женским полом. Его большие чуткие глаза, словно оправой очков обрамленные седыми густыми бровями, почти смыкавшимися на переносице и продолжавшими их линию мешками, глубоко залегающими от крыльев орлиного носа к скулам, по-юношески сияли, и лишь иногда в них можно было заметить признаки усталости. Чаще всего это случалось, когда что-то не ладилось. Тогда кожа на его лице еще больше темнела, а мешки под глазами набухали и придавали ему сходство с постаревшим Бельмондо. На вопрос о возрасте Винсент предпочитал отшучиваться, а когда припирали, соглашался на пятьдесят пять, хотя по слухам ему было далеко за шестьдесят.

Мауро был его другом, неудавшимся фотографом, организатором большинства новых проектов, которые рождались в его голове гораздо чаще, чем вспыхивал блиц забытой теперь фотокамеры. Несмотря на внутреннюю неуравновешенность и не очень высокий уровень интеллекта Мауро, идеи были вполне здравые. Вот только причины, по которым он стремился воплотить их в жизнь, были далеки от бизнес-планов и заботы о становлении и упрочении позиций модельного бизнеса в мировом масштабе. Урвать свой кусочек от финансового пирога, покрыть пару-тройку не подозревающих опасности самок, набить утробу и смачно рыгнуть смесью моцареллы и копченой курятины – нехитрый набор, из которого слагалось шествие по жизни отпрыска знатного итальянского рода.

Он не был лишен конечно же определенных романтических иллюзий. Любил складывать по коробкам купленные в разных странах открытки, смешные сувениры и природные свидетельства пребывания в той или иной части света. На стеллаже, отделяющем кухню от гостиной в его небольшой квартире на юге Италии, громоздились кипы журналов, а также деревянные поделки, привезенные из Финляндии, головоломки в виде переплетенных согнутых гвоздей, подаренные бывшей подружкой из Праги, эротические пепельницы с обнаженными красотками, между ног которых следовало располагать сигарету, эфиопская маска, египетские статуэтки, небольшая копия храма Василия Блаженного из последней поездки в Москву и масса других столь же бесполезных, но милых сердцу безделиц. Мауро любил увешивать стены картинами, подаренными друзьями-художниками, и шепотом говорить, сколько бы стоила та или иная работа, будь она продана автором.

Те, кто оказывался в ванной комнате экс-фотографа, дивились грудам гостиничных шампуней и гелей в разномастных упаковках, которые лежали в плетеных корзинках для косметики вместе с упаковками влажных салфеток и мылец с логотипами различных отелей и авиакомпаний. Мауро никогда не тратился на шампуни, предпочитая пользоваться этими, благо большую часть жизни проводил в поездках.

Винсент относился к нему философски. Не позволял занять официальный статус при агентстве (даже миланском филиале – туда Мауро вообще вход был заказан: там был свой Мауро – Луиджи Права), но допускал участие зарвавшегося итальяшки в организации конкурсов «Model’StarS», скаутинге и предоставлении перспективных лиц для работы в агент ствах «Pourqoui Pas» (Россия, вернее, вояж по российским городам в поисках новых лиц – одна из последних идей Мауро), всевозможных контактах с киностудиями, которые Мауро в свое время приобрел, делая репортаж о великих продюсерах для журнала «ALLURE».

Зарабатывал Мауро в основном поставками фотоаппаратуры из Италии в страны Восточной Европы, а из Америки в Италию. Интерес к России был, в частности, и предопределен открытием нового рынка сбыта. Но прохвост итальянец практически ничего не делал, пользуясь российским рынком дефицита, где любое мало-мальски приличное профессиональное оборудование уходило влет, и серьезно имея в виду только одну составляющую своих вояжей. Девушки в Москве, а особенно в непуганых провинциях манили его своей доступностью и легковерностью. Жаль, что на этот конкурс он не успел присмотреть финалистку от России. Да и дорого было везти в ЮАР, где в этот раз проходил финал «Model’StarS», русскую девочку. Платить за перелет сам Мауро не собирался, а агентства в России не были столь мощными, чтобы позволить себе отправлять только ради престижа своих воспитанниц на международный конкурс, проходящий так далеко.

Мауро имел, правда, встречу и разговор с одним из боссов в Москве, но тот, тертый калач, быстро смекнул, чего можно ждать от ушлого итальяшки, и указал ему на дверь. Спасибо не зазвездил в челюсть. Истории о нем слышал Мауро одну другой ужаснее. Оказалось, что Борец (а речь шла, несомненно, о нем) уже и так имеет контакты с конкурсом и даже проводит отбор в России, но в этом году делегировать на финал никого не собирается по разным причинам, о которых говорить итальянцу не считал нужным.

Мауро сообразил, что уже минуту стоит перед утомленными долгой репетицией конкурсантками и не дает никаких указаний.

– Теперь примерка! – завопил он, выныривая из воспоминаний и устремляясь к концу зала, куда свозили передвижные кронштейны с вечерними коллекциями для финального выхода. Он сам отбирал платья накануне в одном из бутиков, желающих прорекламироваться в ходе конкурса.

Девушки лениво побрели к кронштейнам. Только некоторые из них ускорились, так как прекрасно понимали, что от того, в чем они будут в завершающем конкурсном эпизоде, в немалой степени зависит впечатление и отношение членов жюри, а стало быть, и их оценки. Теперь они пытались отыскать среди одежд «свое» платье, способное сделать из обладательницы им победительницу конкурса и триумфатора вечера. Остальные попадали кто на пол, кто на зрительские места и попытались дать отдых уставшим ногам, стараясь задрать их повыше на спинки рядом стоящих кресел. Зрелище не для слабонервных. Тридцать длинноногих красоток на привале.

Рядом с Магдой и литовкой Расой примостились участницы из разных городов ЮАР, сидевшие плотной группкой и чувствовавшие себя несколько менее в своей тарелке в компании настоящих моделей, уже понюхавших пороху в реальных модельных делах. Здесь же, на юге Африки, всех больше заботили расовые политические коллизии, и один из друзей Винсента, которого он знал еще по прежней, не связанной с моделями жизни, пробивал идею конкурса «ModelS’tarS» несколько месяцев, потратив, наверное, все свои нервы на эту нелегкую задачу. Его прельщала перспектива, подобно Винсенту, связать один из лучших периодов в жизни мужчины, от сорока до пятидесяти, с новыми возможностями, которые откроет для него собственное модельное агентство. В первую очередь постоянное вращение среди модельных фигурок и юных лиц, стремящихся попасть в звездную обойму девчушек, а также те дополнительные двери, которые можно открывать, имея под рукой такой лакомый кусок, как агентство, состоящее из готовых к карьерным победам и вместе с тем наивных и управляемых девушек со свежими телами и неискушенными лицами. И в политике, и в бизнесе, и в светской иерархии ты будешь на первых ролях. В конце концов, правительственные бонзы смекнули, что проведение международного конкурса красоты на территории, объятой распрями и ненавистью, может благотворно сказаться на статусе страны в целом, и дали добро, а также выделили нереальный даже по европейским меркам бюджет на организацию мероприятия, приглашение девушек со всего света и обеспечение безопасности их на территории ЮАР, начиная от встречи в аэропорту и заканчивая тройным кольцом оцепления отеля, выделенного для проживания моделей-участниц.

* * *

– До конкурса три дня. Вы с ума сошли! – негодовал главный режиссер конкурса, темнокожий Пьер, которого уже достали выкрутасы Мауро, совавшего свой итальянский нос во все вопросы.

Он дегустировал блюда за обедом, распределял и раздавал вещи из коллекций для выходов, тасовал фотографии участниц для буклета и так и эдак. Но когда он стал вмешиваться в процесс постановки, Пьер терпеть не стал. А теперь… он хочет вставить в конкурс только что прилетевшую участницу. Ну и что ж, что она из модной ныне России?! Слабая девочка, не видела подиума настоящего, опыта – «зеро». Другие тоже новички во многом, но, по крайней мере, они уже больше десяти дней занимаются и репетируют на сцене «Даймонд-Холла», где и будет проходить финал конкурса.

– Да она потенциальная победительница – разуй глаза! – Мауро тоже горячился не по-детски.

Глаза б его не видели этого черномазого! Он и сам бы мог срежиссировать выходы участниц. Никакой особой науки тут не надо. А этот вертится под ногами, мешает наводить мосты с девочками. Мауро уже трех пытался заманить к себе в номер. Тупая финка, с трудом подбирая английские слова, отказалась, сославшись на усталость, а бельгийка (как же ее зовут-то?) и Анжелина поднимались к нему.

Правда с Анжелиной пока не получилось. Он угощал ее вином, привезенным якобы из Италии, а на самом деле купленным в duty free, показывал какие-то свои фотографии с прошлых конкурсов и различных поездок, а потом словно бы невзначай положил руку ей на плечо и попытался запрокинуть голову для поцелуя. Девушка явно не ожидала такого поворота событий и расплакалась как маленькая. Он утешал ее, вытирая слезы салфетками, пытался объяснить, что в этом бизнесе принято симпатизировать фотографам, тем более если они имеют отношение к оргкомитету конкурса, который может круто изменить ее судьбу, даже принес воды. А когда та чуть успокоилась, снова атаковал ее. Ему удалось уложить ее на кровать, но дальше дело не пошло. Анжелина все время одергивала юбку, успевая при этом защищаться от его рук, лезших под футболку с надписью «Model’StarS», и в конце концов, взбрыкнув тонкими ногами, вскочила с кровати и отступила к окну. «Раз не уходит, значит, есть шанс», – думал Мауро и, дав девушке передышку, повторил попытку. Но даже поцелуя не удалось ему добиться от сжатых губ. Только обещания, что она зайдет к нему еще раз.

Зато с бельгийкой (все-таки ее зовут Ингрид!) все прошло как нельзя лучше. Он сразу объяснил ей, что шансы на победу равны у всех девушек, но у нее предпочтительнее. И он может замолвить словечко. Да что там! Он сам, конечно, вместе с Винсентом принимает решение. Поэтому после ужина он представит ее лично владельцу конкурса и агентства «Pourqoiu Pas». До разглядывания фотографий дело не дошло. Ингрид сама потянула его к двуспальной кровати, и он сумел оценить в полной мере красоту ее линий и гладкость кожи. Мауро нравились еще Магда, Анжелина, Кадри и Элизабет. Но тут появилась никем не ожидаемая участница из России – Соня. Где же взять время на всех!

Соню, вопреки всем прогнозам, привез на конкурс, с трудом достав билеты – никогда бы не подумал, что из Москвы в Кейптаун может не оказаться мест, – Лисов. Впервые увидев Соню на конкурсе, где она стала королевой своего города, Лисов сразу разглядел в ней врожденный талант притягивать взгляды, который кроется далеко не в каждой женщине, пусть даже на многих мужики будут бросаться пачками. Нет, магнетизм Сони заключался не в ярко выраженной броской внешности, не в сексуальности и не в скрытом эротизме, который может проявиться в голосе или движениях. Нельзя было объяснить этот феномен и от противного. Есть природная чистота, ясность взгляда, невинность облика, которые тоже заставляют мужчин терять голову. В Соне было другое. Редчайшее качество. С одной стороны, она была хороша той интеллигентной красотой, для которой даже слово «породистость» будет звучать грубовато. С другой – не выглядя моложе своих лет, она смотрелась очень свежо и юно. Ее лицо не цепляло каким-то особым разрезом глаз, пухлостью губ, пышностью волос. Нет, все это присутствовало в ней, но очень цельно и первозданно. Наверное, такой могла быть Ева, если бы родилась в ХХ веке. Как будто компьютер просчитал пропорции лица и создал образ идеальной женщины на все времена и для всех народов. «Скорее всего, она и станет победительницей. Скорее всего», – судорожно подумал Мауро, глотая маслинку целиком, когда Соня, сопровождаемая Лисовым, вошла в ресторан, где обедали участницы, и, может быть, впервые в жизни в его зудящем сознании возникло желание не овладеть девушкой немедленно, а обладать ею постоянно. Правда, это чувство улетучилось так же стремительно, как и возникло. Он вскочил с места и подлетел к вошедшим:

– Откуда? Как вы добрались сюда? Какие молодцы!

Лисов посторонился, дав возможность итальянцу запечатлеть троекратный поцелуй на щеках Сони. Затем он получил свою порцию приветствий и рассказал, что им пришлось пережить в Москве, чтобы все-таки приехать и участвовать в конкурсе, а также с какими сложностями они столкнулись в дороге. Мауро усадил их за стол и, подозвав официанта, стал бурно заказывать всевозможные кушанья, путая итальянские, английские и русские слова и негодуя, что подходящий к концу обед уже не оставляет возможности сделать хороший выбор экзотических блюд, чтобы поразить и так слегка оторопевшую от его натиска русскую участницу.

Соне же было ни до чего. Перелет действительно оказался утомительным. Мало того что она никогда до этого не летала, так еще и пришлось сидеть в самолете два часа безо всяких объяснений. На не искушенную в таких вопросах Соню это не произвело впечатления, зато Лисов весь извертелся, и его нервозность в конце концов передалась девушке. Следующие два часа полета он то успокаивал ее, то, напротив, рассказывал различные истории, связанные с авиационными крушениями и трагедиями, нарушая все законы путешественников. Затем, видя расширяющиеся от ужаса глаза Сони, Лисов снова успокаивал ее, пока она не забылась нестойким сном на его плече под гудение двигателей. Стюардессы разбудили их, раздав контейнеры с обильным завтраком. Лайнер пружинисто коснулся бетонной полосы, означавшей, что полет закончился благополучно, – и вот они приехали сюда, с трудом объяснив чернокожему водителю, какой отель им нужен.

Следующие несколько часов Мауро потратил на борьбу с режиссерской группой, чтобы убедить всех в целесообразности включения русской в конкурсную программу, а Лисов с Соней расселялись и приходили в себя после перелета. В результате чертыхнувшийся Пьер снял с себя всю ответственность, и уже в вечерней репетиции Соня принимала участие наряду с остальными тридцатью финалистками. Мауро вновь мельтешил и пытался, используя скудный набор русских и английских слов, ввести Соню в курс дела, подбирал ей костюмы для выходов, советовал, как лучше появляться из-за кулис, как отвечать на вопросы. Благодаря природной сметке и опыту, полученному на предыдущем конкурсе, Соня быстро втянулась и к концу изнурительных прогонов, завершившихся за полночь, практически не отличалась от готовившихся целых две недели участниц. Ей казалось, что репетиции и сценография российского конкурса, после которого на нее надели корону «Мисс», были намного сложнее примитивных выходов, которые Пьер и Мауро выдавали за вершину режиссерской мысли.

Без ног Соня каждый вечер добиралась до своей комнаты, которую ей пришлось делить с мадьяркой Магдой и представительницей Китая. За весь предыдущий подготовительный период девушки не обмолвились между собой ни словом, зато теперь, с появлением русской, все утро до завтрака и потом во время сборов на репетицию пытались жестами и каждая на своем языке отвечать на вопросы Сони.

Лисов, прорвавшийся в перевозивший участниц автобус, несмотря на протесты администратора конкурса, лоснящейся африканки Тью, отвечавшей за девушек, и присутствовавший теперь на репетиции, с удовлетворением отметил, что Соня ни фактурой, ни подиумной подготовкой, ни умением держаться на сцене не хуже остальных девушек. Было бы обидно после всех мытарств, связанных с этой поездкой, не попасть в финал и не добиться успеха. Вся история с конкурсом произошла спонтанно, как и многое, что составляет жизненные коллизии и сопровождает принятие решений у людей, населяющих планету Земля.

Познакомившись во времена работы в Доме моды с руководителем миланского отделения «Pourqoiu Pas» Луиджи Права, куда тот приехал помогать Классику организовывать выезд коллекции и манекенщиц в Италию на показ, Лисов хранил его визитку. Он напомнил о себе, предложив притащить в финал «Model’StarS» представительницу России, чего за долгую историю конкурса еще не бывало. В свою очередь, Луиджи, не упускавший случая сделать козу кичившемуся своей организаторской незаменимостью Мауро, приложил максимум усилий, чтобы русская приехала в обход всех правил, и не раскрывал до конца этот факт перед оргкомитетом. Луиджи даже оплатил русским билеты, настолько опростоволосить Мауро считал делом чести. Сам Луиджи прилететь на конкурс смог только в последний момент, поэтому удовольствия присутствовать в минуту триумфа над извечным соперником не испытал, но, сидя за столиком жюри, время от времени бросал на метавшегося за сценой и по залу Мауро (того к принятию решения не допускали) победные взгляды. Это, однако, будет позже. Пока же Соня активно включалась в подготовительную работу, Лисов старался оценить ее шансы и приглядывался к другим участницам.

В обед он сел рядом с ней и попытался как-то отвлечь от мыслей, скакавших газелями в очаровательной головке. Соня медленно отщипывала от хлебной лепешки кусочки и складывала их по краю тарелки. У нее никогда не было проблем с фигурой, но мучное она старалась не употреблять. Сейчас, прихлебывая из стакана воду EVIAN, Соня боролась с желанием вытянуться прямо на расставленных вокруг обеденного стола стульях и отдаться сну. Акклиматизация и усталость от бесчисленных прогонов не могли окончательно прибить закаленную шестью годами танцевальной школы Соню, хотя ее организм испытывал огромные нагрузки.

Мауро любовался ладной фигуркой девушки, которая даже во время репетиционных пауз не присаживалась, как остальные участницы, на ступеньки лестницы, спускавшейся из-под потолка на сцену с двух сторон и переходившую в подиум. Он пытался приободрить ее во время репетиции несколько раз, похлопывая по спине и придерживая за локоть, что-то говорил своим распевно-гундосым голосом, но на третий раз Соня, непроизвольно тряхнув плечами, сбросила его руку и пошла дальше, пытаясь обернуться, чтобы объяснить, что она не хотела показаться грубой. Мауро проглотил это и за обедом подсел к русским. Вереща, как ни в чем не бывало, он снова советовал какие-то закуски и говорил одно и то же, словно забыв, что уже напутствовал Соню в первый день, открывая ей, как ему казалось, какие-то секреты и принципы участия в массовых шоу, работы в модельном бизнесе Европы. Все это прекрасно было известно и Лисову, который уже инструктировал девушку в самолете, но итальянец то ли сам страдал слабой памятью, то ли держал русских партнеров за слабоумных. Он повторял уже в третий раз, что важно отличаться от других участниц, быть уверенной в своих силах, не переживать, если что-то сделала не так на сцене, и улыбаться, улыбаться, улыбаться. Уже помощница Пьера, маленькая широкобедрая Тью, созывала девушек в автобус, чтобы снова отправляться на репетицию, а итальянец все зудел над ухом девушки, пока Соня не отодвинулась от стола и, кивнув Лисову с улыбкой, отправилась догонять группу участниц. Мауро остался сидеть с полуоткрытым ртом, словно в полутрансе, после, сунув в него оливку, как ни в чем не бывало побежал к автобусу под насмешливым взглядом Лисова.

В этот вечер Соня зашла к Лисову, который снимал номер попроще в другом крыле отеля. Цены здесь все равно зашкаливали, но Лисов решил, что живем один раз, и выложил на стойку четыреста пятьдесят долларов без сожалений. Он наслаждался махровыми полотенцами, наборами для бритья и душа, аккуратно упакованными в фирменные коробочки с логотипом отеля, просторной ванной комнатой, жесткими матрасами, спать на которых было одно удовольствие (он даже посмотрел, отогнув край белья, название компании, которая делает столь удобные постельные принадлежности, чтобы когда-нибудь приобрести такие же для дома), спутниковым телевидением, где тут же отыскал порноканал, который, правда, показывал лишь три минуты, а затем требовал оплаты, видом из окна на островки пальм с разбросанными между ними прямоугольниками теннисных кортов (номер с видом на океан стоил на пятьдесят долларов в сутки дороже), наконец, прекрасной телефонной связью, соединявшей его в мгновение с Москвой (при этом слышимость была такая, будто собеседник находится в соседней комнате). Лисов, правда, не злоупотреблял звонками на родину, зная, что международные звонки из отеля влетают в копеечку. Лучше потратить свои миллионы на мороженое, сувениры и другие приятные мелочи типа дешевых музыкальных записей, переизданных местными рекорд-компаниями (Лисов покупал все понравившееся ему, ориентируясь на обложки дисков, и открыл для себя таким образом совершенно нереальные группы «Pavlov’s dog» и «Beautiful south»), и потрясающе вкусного мяса на гриле, обжариваемого на каждом углу негритосами.

Соня, несмотря на усталость от каждодневных затяжных репетиций, была воодушевлена другими, девичьими радостями: возможностью неограниченно и бесконтрольно стоять под горячим душем (дома мама почему-то считала это недостойным занятием), натираться расставленными на полочке в ванной лосьонами и кремами с добавками каких-то растительных масел, единственно известным из которых было алоэ, полюбоваться на слонов во время экскурсии на ферму и конечно же окунуться в воды океана, куда их однажды отвезли, в основном для того, чтобы члены оргкомитета могли понаблюдать за совершенными и не очень фигурками моделей-участниц с целью составить впечатление об их потенциале для работы и шансах на победу в конкурсе. Лисов тоже бродил по берегу, вдыхая насыщенный солью воздух и собирая тропические раковинки, разбросанные по песку, а ночью коротко подрочил в гостиничное полотенце, представляя разнузданную задницу Тью – две шоколадные булки, разделенные розоватой щелью, отличающейся по цвету от остального тела так же, как ступни и ладошки, которыми она бесстыдно елозила по мелководью, а потом собирала хлопками участниц в автобус, встряхивая кучерявой головой.

* * *

В отель прибывали новые и новые гости. Сегодня это были директора агентств и представители девушек, участвовавших в конкурсе, а также их родня. Конкурс проходил в конференц-зале отеля, и Лисов впервые подивился размаху мероприятия – стоило селить участниц в столь престижном месте, готовить их целых две недели, трубить о конкурсе на все страны, а провести финал в зальчике на триста мест практически без телевизионного освещения (по залу пока бегали лишь два оператора с «бетакамами» на плечах; ни монтажки на улице, ни кранов или других приспособлений в зале для полноценной трансляции Лисов не обнаружил). Ну, может быть, эти триста мест отданы самым богатым людям страны, думал Лисов, прикидывая, куда бы присесть, чтобы не быть с позором изгнанным обладателями баснословно дорогих билетов. Ему самому обещавший пригласительный с указанным местом и обязательным посещением послеконкурсного фуршета Мауро так и не удосужился выдать, хотя Лисов дважды подходил к итальянцу. Каждый раз тот, ссылаясь на занятость, просил подойти попозже, и Лисов в результате оказался в зале без билета.

Лисов прошел через кордон охраны, которая, правда, ни у кого не спрашивала билеты, а только молчаливо внушала спокойствие и безопасность гостям. Их было пока немного, но зал постепенно наполнялся, и Лисов не замечал местных нуворишей и всемирно известных личностей, присутствие которых на конкурсе обещал Мауро. Подъедут позже, решил Лисов и присел наконец в одно из кресел в не самом близком к сцене, но и не последнем ряду. Там он и оставался до конца действа. Никто не претендовал на занятое им место, хотя зал оказался заполнен. Из обещанных VIP-гостей на местах жюри рядом с Винсентом восседали восходящая звезда Летиция Каспер, которую тот везде таскал за собой, выстраивая ее карьеру (через несколько лет, уже в ранге топ-модели, она даст скандальные интервью о том, что Винсент насиловал ее каждый день в счет оплаты прилагаемых им усилий), и певец Рикки Мартин, неизвестно как выкроивший в своих мировых турне паузу для перелета на конкурс в ЮАР (видимо, страсть к женскому полу возобладала над стремлением к наживе, а может, гастрольный маршрут проход ил через Кейптаун). В середине шоу Мартин с гитарой показался на сцене, где выдал скромно принимавшей его публике несколько своих латино-хитов, после чего снова занял место в жюри. Летиция же выходила на сцену только в финале для награждения. Лисов подивился ее невысокому росту и внушительным объемам не только в области груди, что было бы понятно, но и бедер, а самое главное – полному отсутствию талии. На фоне участниц по большей части худых и высоченных это было особенно заметно и смотрелось комично, но тут как раз зал следил за каждым ее движением и овацией встретил момент вручения короны. Корона была оригинальная. Маленькая, но с тремя расходившимися по центру лучами, на кончике центрального из которых блистал огромный бриллиант, символизирующий, очевидно, ту самую звезду, что была обещана участницам в самом названии конкурса – «Model’StarS».

Эта звезда оказалась на голове Сони – к полной неожиданности последней и к огромному восторгу Лисова. Он мог ожидать чего угодно, но только не такого волеизъявления профессионалов, которые могли предложить контракт и некоронованной участнице, а призовые места раздать тем, кто трудился не только на репетициях, но и в гостиничных покоях. Лисов переместился поближе к сцене, обходя рукоплещущих гостей в смокингах и вечерних туалетах, и увидел слезы счастья на щеках Сони. В этот момент он перехватил взгляд обернувшегося Луиджи, хитровато скосившего глаза на статистов – членов жюри, словно бы говоря: «Они тут ни при чем, это я все провернул!» Соня конечно же была достойна титула, но, зная, как свершаются победы, Лисов все равно был поражен справедливостью результата. Теперь на него сваливались новые заботы. Надо было понять, что делать с неожиданными перспективами, да и перспективы ли это, что дают они непосредственно Лисову или его миссия завершена и остается только наблюдать за плодами своих трудов, не в силах вкусить от них хотя бы малую толику.