Текст книги "Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир"

Тебя, Маришка, мне не спасти, – но отомстить, в своем мире я сумею сполна! Все сделаю, чтобы мразь, которой не нравятся коммунисты и «москали», и кто способен вот так, толпой насмерть забивать безоружную девчонку – у нас и вылезти не смела, головы не поднять, ну а кто решится, тому лучше будет сразу ползти на кладбище! Нелюди никакого права не имеют, и на жизнь в первую очередь!

Если у тебя горе – плакать должна не ты, а тот, кто в этом виноват!

Ой, слышу, Владик проснулся, сейчас захнычет! С кровати вскакиваю, поспешно, но осторожно, чтобы моего Адмирала не разбудить, пусть выспится, отдохнет, ему же на службу с утра! Ребенку пеленки поменяла, качаю, чтоб заснул. Ты в Советском Союзе будешь жить, самой лучшей стране на Земле. Где не будет никакой «перестройки», – а что надо, мы в рабочем порядке поменяем, государство не руша. Все у тебя будет хорошо, жить ты будешь долго и счастливо – может быть, тоже моряком станешь, как отец? Хотя сказал мой Адмирал, пусть тем займется, к чему талант будет.

Спи, Лазарев Владислав Михайлович. И пусть тебе никогда не приснится то, что видела я!

Подполковник Цветаев Максим Петрович,

56-я гвардейская танко-самоходная бригада.

Китай, возле города Цаньчжоу. Сентябрь 1945 года

 
Еще немного, еще чуть-чуть.
Последний бой – он трудный самый.
 

Скляр гитару мучает. А снаружи дождь хлещет, как всемирный потоп. Кстати, опасность тут абсолютно реальная, только недавно случившаяся аж дважды – в 1931 и в 1938 годах. Когда утонуло в первый раз от одного до четырех миллионов человек, во второй раз всего миллион – и считается еще, что официальные цифры занижены. Реку Хуанхэ недаром называют «проклятьем Китая» – вырываясь на великую Китайскую равнину, она течет выше ее уровня на несколько метров, удерживаемая дамбами, строящимися с незапамятных времен. И когда дамбы прорывало, по природным или искусственным причинам (как в тридцать восьмом, когда они были взорваны, чтобы остановить японское наступление), сначала заливается огромная территория, а после река меняет русло, переместившись в сторону (максимально – до восьмисот километров вбок). Хотя если подумать, что тогда, семь лет назад, река влилась туда, где ей положено быть по законам рельефа, а не дамб, то вроде сейчас прорываться нечему? А если просто переполнится от дождей и опять разольется, как море, по равнине? Не знаю, эти соображения играли роль для командования Забайкальского фронта, остановившего наши войска километров за сто к югу от Пекина, не достигнув Великой реки, как ее зовут китайцы.

А мы-то надеялись, когда нас в Порт-Артуре в эшелоны грузили – что наконец-то домой! Японцы капитулировали, мир подписан, чего еще надо? Но вместо того чтобы в Союз – прямо сюда проскочили, почти не задерживаясь по дороге. И встали, границу охранять. Вернее, демаркационную линию, между Советской армией, и теми, кто на юге.

Я восьмого года рождения, так что мальцом еще даже царское время помню, и Гражданскую – архангельские мы, в двадцатые наша семья на Тамбовщину перебралась. Но у нас такая нищета лишь в те страшные годы и была, а тут, в Китае – кажется, на двадцать лет назад вернулся. Хотя если вспомнить, что тут творилось, – ну вот представьте, как бы у нас Гражданская не закончилась в двадцатом, а тянулась бы до сорок первого, когда немцы бы напали, не разбирая, кто красные, кто белые, все одинаково унтерменши и рабы? А для Китая так и было – революция в 1911-м, а после непрерывно воюют, и друг с другом (как в двадцатые, эпоха милитаристов, в каждой провинции по генералу-диктатору, один такой на нашу КВЖД пасть разинул и без зубов остался), и белые с красными (Гоминьдан и КПК), и японцы, сначала Маньчжурию откусили, затем все остальное хотели проглотить. Какая жизнь в стране при этом, представляете? Уже целое поколение выросло, не видевшее мира. Хорошо, японцы не немцы, и числом армия поменьше, и танковыми клиньями воевать не умеют. Но тридцать лет непрерывной войны – вот так и выглядит в Китае «эпоха перемен», жить в которую здесь считается жутким проклятием!

На севере, в Маньчжурии, при японцах был порядок – экономика функционировала, заводы работали, люди в большинстве не голодали – другое дело, что японский террор по жестокости не уступал нацистскому. Но все же внешне там не было такой нищеты, как я увидел в самом Китае, такого огромного количества бродяг в лохмотьях, имеющих вид столь истощенный, словно вчера вышли из Освенцима. Много было калек – особенность китайского правосудия: тут нарушителей закона в тюрьму редко сажают, поскольку их кормить надо, а предпочитают за провинность какую-то часть тела отрубать, если смертную казнь не заслужил. Но самый страшный вид имели те, кого сами китайцы называли словом «пока живые мертвецы», любители опиума – нам сказали, что при японцах они прятались, чтобы не быть убитыми на месте, а теперь вылезли все на свет. Скляр, когда мы его погоны обмывали (мамлея, но все же, дали как лучшему из командиров машин) сказал, от себя чарку отодвинув:

– С водкой завязываю. Это ведь то же самое, по сути: дозу примешь, и витаешь счастливый, как в раю, – в мечтах. А в реальности – как вспомнишь этих, разлагающихся, так водка в горло не лезет!

Ну, не знаю – я так считаю, что в малом количестве и к месту никакого зла в спиртном нет? Но тех, кто совсем непьющий, тоже уважаю. Что до опиума, то по войскам Забайкальского фронта (который впору в Китайский переименовать, так же как 1-й Дальневосточный в Корейский, 2-й Дальневосточный в Маньчжурский) вышел приказ, кого поймают за употреблением, тому трибунал, а за распространение так сразу расстрел (последнее относилось и к китайцам, кто попытается продать отраву нашим солдатам). И слышал, что случаи были, но не в нашей бригаде.

А китайские города, при всей их древности, совершенно не впечатляли. Обычно наличествовала городская стена (первой бросалась в глаза подъезжающим), выглядевшая внушительно и неприступно… для армии века семнадцатого. Внутри иногда сохранилясь какие-то храмы и дворцы, где-то рядом мог быть европейский квартал. А преобладающая часть любого китайского города это скопление ветхих лачуг, в один, два, три этажа, теснящихся друг к другу так, что улицы были похожи на узкие канавы, без всякого признака освещения и мостовых, ноги утопали в грязи по колено, а небо едва виднелось над головой между почти смыкающихся крыш (вот раздолье разбойничкам!). Такой город очень плохо оборонять или защищать, когда он свой, – но чрезвычайно легко брать, если он чужой, и не нужно заботиться о его сохранности и жизнях населения: после качественной бомбежки и обстрела пустить танки (и лучше огнеметные) прямо сквозь эти конуры, пехоте же просто сжигать и взрывать все на пути, стреляя во все, что шевелится. Японцы так и поступали!

 
Вновь на границе неспокойно.
Над Римом грянула гроза.
 

Эй, Скляр, а это откуда? Что говоришь, товарищ из осназа спел – в Италии служивший? И что ничего неправильного нет – те римляне, хоть и рабовладельцы были, но с тевтонцами воевали, предками нынешних нацистов. И вообще, честно тянули солдатскую лямку, что уважения заслуживает. Ну, раз замполит одобрил, ладно!

Видел я здесь и «наших», отряды китайских коммунистов – даже винтовки не у каждого, пулеметы хорошо если десяток ручных и пара станкачей на батальон, и вся противотанковая оборона это под гусеницы с гранатой, а если едет позади одна-две пушки-сорокапукалки (которые у нас с вооружения сняты, поскольку броню немецких кошаков не пробивали), то это просто идеально! И это регулярная китайская Красная Армия, а отряды местной самообороны (аналог наших «истребительных батальонов») в большинстве палками вооружены, одна винтовка на пятерых, а то и на десяток. Хотя были тут в их Гражданскую и славные дела. Как, например, Великий поход, когда Красная Армия вынуждена была оставить территорию Свободного Советского района в Южном Китае, и целых два года прорывалась на север, через предгорья Тибета, пройдя вечные снега и множество бурных рек, пройдя с боями больше десяти тысяч километров – в тридцать шестом, в новый Советский район в Шэньси дошел лишь один из каждых десяти, но дошли ведь! Но в то время и гоминьдановская армия мало отличалась от скопления неорганизованных и разномастно вооруженных банд. Теперь же, видел, чанкайшисты с той стороны подкатывают на американских бронетранспортерах, все в новенькой американской форме и с «томпсонами» – да, продолжись тут Гражданская, «наших» быстро разобьют!

Ну вот, и тут война! Посты с передовой доносят, что слышат с той стороны шум боя, причем приближается к нам. Нас по тревоге подняли – передний край, как по уставу положено, пехота держала, 66-я стрелковая дивизия 18-го гвардейского корпуса, которому и мы были приданы в оперативное подчинение. Мы выдвинулись, в полной боевой. Что гоминьдановцы решат нас на прочность попробовать, это вряд ли, все же союзники официально, а вот что не все японские войска в Китае, особенно в удаленных районах, сложили оружие, было фактом, так, может, кто-то из самураев не навоевался еще?

И выходит как раз на наш участок целая делегация, с белым флагом, как положено. Что я удивлен был, увидев, это мягко сказано: старший назвался, «товарищ Фэнь», коммунист, – а рядом с ним японский офицер! Причем этот Фэнь по-русски говорит очень даже хорошо – «Коминтерн, Москва, двадцать пятый год». Оказалось – на гоминьдановской территории чанкайшисты за наших, коммунистов, взялись всерьез – хватают, бросают в тюрьмы, расстреливают. А японцы и в самом деле из числа не разоруженных – объявил их император о капитуляции, ну а сдаваться кому, нас и американцев рядом нет, а китайцы самураев в плен брать не будут. Чему я верю, поскольку видел сам еще в Маньчжурии – идет толпа пленных японцев, охраняемая чисто символически, едва десятком наших солдат, а вдоль дороги китайцы толпой, наш конвой уважают, но стоит какому японцу от строя отстать, тут же на него набрасываются, и нет самурая! Так что сидели японцы в Китае в гарнизонах, сохраняя нейтралитет и ожидая, кто их по правилам в плен возьмет… и досиделись! Три дня назад прибыла целая дивизия армии Чан Кай Ши, и разговоры пошли, что разоружать и расстреливать одинаково будут, японцев с коммунистами рядом – так вчерашние враги как-то сумели договориться! Хотя я слышал, что как раз «красные» с японцами воевали мало, все же Советский район, где власть КПК, сильно к западу был, не дошли самураи до Шэньси, так что нечего было особенно им делить.

И японец говорит, а капитан-пограничник переводит: «мы знаем, что вы, русские, убийства своих не прощаете. Но тогда вы должны оценить и помощь, жизни двух тысяч китайских коммунистов, которых мы проводили до границы». Хотя как посчитали после, было там не две тысячи, а полторы с хвостом, и не все члены КПК, а еще и семьи, и просто попутчики, сочувствующие, присоединившиеся – кто от власти Чан Кай Ши ничего хорошего не ждал.

А с той стороны стрельба усиливается. И японец говорит, что воины микадо храбры и умелы, но у них мало боеприпасов. И он будет очень благодарен уважаемому русскому генералу, если его людей и китайцев впустят на советскую территорию – пока не поздно. Товарищ Фэнь поддерживает.

На карту смотрю и принимаю решение. Вот тут место удобное – долина меж двух высоток, очень удобно там перекрестным огнем накрыть, если какая провокация. У нас людей меньше, зато артиллерии и танков достаточно. Да и в пехотном бою японцы нам не противники, проверено уже. Тем более условие будет – чтоб все оружие клали сразу по переходе границы. Тьфу, «демаркационной линии», но вот все у нас ее «границей» называют.

Самоходки выдвинули на фланги. Проход обозначить – что между ними можно, а вот за них только тем, кому мы дозволим. Первыми шли китайцы, гражданские, без оружия, были среди них и женщины с детьми. Японцы отходили последними, в боевом порядке, даже раненых своих уносили. Чанкайшисты же оказались понятливыми, не сунулись – хотя мы готовы были, если не поймут, огнем отсечь.

Дальше – как положено, и как обещали. Оружие собрали, японцев и китайцев (раздельно) распихали в склады товарной станции, в пяти километрах от нас. Из корпуса одобрили, обещали вагоны прислать – поедут самураи на стройки советского народного хозяйства, ну а китайские товарищи (личность товарища Фэня вечером подтвердили) к себе в Шэньси, или еще куда, ну это уже не моя забота. Разобрались?

На следующий день – приезжают «белые». «Виллис» с начальством, американский броневик, три грузовика с полусотней солдат. И чего вам у нас надо, в таком количестве?

Требуют от нас, чтобы мы вернули им японцев (хотя на этом особенно не настаивали) и «преступников-предателей» (а вот этих требовали очень упорно!). Для чего и прихватили солдат – это, оказывается, конвой. Солдаты сытые, здоровые, форма новенькая, даже не обмята, американские каски, автоматы – если бы не раскосые рожи, то можно было бы за американцев принять! А офицер держится нагло, как хозяин – и даже пытается угрожать! Ну, я им и выдал (оказавшись, так получилось, старшим по званию на «переговорах»).

– Я подчиняюсь приказам только своего, советского командования. Все прочие – мне не указ. И у меня приказ: вот эту территорию, вот по эту границу, оборонять от любых посягательств. Все, что тут находится – во власти нашей, а не вашей. Не нравится – можете жаловаться кому угодно. Пусть ваш Чан пишет в Москву – если там согласятся, пожалуйста! А пока прошу покинуть территорию. И скажи своим гаврикам, чтобы за оружие не хватались, ради их же здоровья!

Они там у машин толпятся, посреди деревенской улицы. А тут рядом мой командирский Т-54, и еще две самоходки из первой батареи как бы случайно встали, стволы на китайцев нацелив. И автоматчики из охраны штаба заняли позиции во дворах. Так что, одно слово – и не будет гоминьдановцев. Чего тут непонятного?

Офицер, однако, упрямый. Или ему сказали, что если с успехом не вернешься, то секир-башка? Предлагает подняться на тот холмик, откуда видна сопредельная территория. Ладно – отчего бы и не согласиться, тем более что там наш НП? Идем туда, китаец на часы смотрит, с торжествующим выражением на морде. Что он там чирикает – «было условлено, что если мы через час не вернемся, то…». А вот что, мы сейчас и посмотрим!

Ну и картина! Китайцы что, решили Бородинское сражение переиграть? Из-за горизонта показались, маршируют, а вот и артиллерия их, занимает позиции, колесо к колесу, подивизионно! Даже танки вижу – ну это несерьезно, легкие американские «стюарты», и всего десяток! А вот бронетранспортеров побольше, в боевых порядках… а чего вы грузовики туда же поставили, идиоты? Психическую атаку решили разыграть, как я помню, немцы под Харьковом, так тогда шло на нас три сотни их танков с «тиграми» впереди, и не меньше двух полнокровных полков мотопехоты, и то мы тогда заставили фрицев кровью умыться, а еще японцы так любили развлекаться возле нашей границы в сорок первом, нервы наши испытывали на крепость, ну и что с самураями стало теперь, ведь не забываем мы ничего, всегда после приходим, чтобы расплатиться! И если эти не понимают – ну тем хуже для них, надвигается орда (числом явно побольше дивизии) медленно, так что и у нас давно все к бою готово… вот телефон уже хрипит, «сокол, я гвоздика» – это дивизион «катюш» на позициях развернулся, целеуказания запрашивает, вот начнется сейчас мясорубка – господи, и кто же столько трупов будет хоронить? Ну и что ты, китайская рожа, хотел нам показать – этот цирк?

А он щебечет: вы что, не понимаете, что сейчас станете виновником войны между нашими государствами? И отчего вы смеетесь?

– Да как же не смеяться? – отвечаю. – Переведите ему, что мы все через такую страшную войну прошли, какой никогда еще не бывало на земле. После нее самураев, с которыми вы тут четырнадцать лет возились – нам хватило, лишь на месяц размяться слегка. И это ты нас – войной пугать будешь? Короче, передай своим – всю падаль, сколько мы сейчас накрошим, вы сами будете убирать, чтоб у нашей границы не смердело. И еще, после с вашего Чана уплатить потребуем, за потраченные на вас боеприпасы и солярку.

Ну, он и скатился к своим! Рванули назад, на ту сторону – только грязь из-под колес летит. Понимал ведь, что как начнется, он первый кандидат в мертвецы? А нам тоже позицию сменить – все же видел этот наш НП? Нет, не стоит – уж очень тут обзор хорош, и блиндажик укрытый, а калибры у них, насколько видно отсюда, три дюйма, максимум сто пять, только прямое попадание опасно. А первым залпом без пристрелки хрен накроют, а второго залпа им сделать не дадут – идиоты, это кто же сейчас артиллерию на виду у противника ставит, впрочем, вы же с закрытых позиций наверняка не умеете стрелять? У нас кроме «катюш» (что для не окопавшегося противника на открытом месте сущий ад) еще и гаубичный дивизион и минометчики – до ближних китайских батарей даже они достанут! А десяток легких «стюартов» и с полсотни броневиков против батальона тяжелых танков и полка 122-мм самоходок это даже не смешно – наши калибры их тонкую броню даже при близком разрыве осколками пробивают, а прямое попадание просто разносит коробочку в пыль, и за прицелами у нас все фронтовики, мазать не будут. После пехоте по открытому полю атаковать, без артиллерийской и танковой поддержки – это особо изощренное самоубийство – самураи, наверное, рискнули бы, и может даже кто-то до наших позиций и добежал, но китайцы в излишней храбрости никогда не были замечены, это у них ведь говорят, «из хорошего железа не делают гвоздей, а из достойных людей солдат». Так что не блефовал я – стоит мне приказ отдать, и не будет там, впереди, на поле, ничего живого – кто от снарядов уцелеет, тех на гусеницы намотают, когда мы в контратаку пойдем, тяжелые танки в первой линии, самоходки во второй, «катюши» и гаубицы поддержат – и все это против толпы китайского пехотного мяса, уже прореженного артподготовкой! Научены мы, если уж начнется, то чтобы недобитых не оставлять, которые могут завтра на нас снова!

Ну а после? Так ведь если будет иметь место открытая китайская агрессия – а мы лишь ответили? И никто нам не отдавал заранее приказ «огня не открывать», как на дальневосточной границе в сорок первом – сорок втором было. Не мы сейчас должны бояться провокаций – нас должны бояться не спровоцировать, если я правильно понял политический расклад!

Нет, все же не решились. Не полные дураки. Остановились, постояли – и пошли назад. Ну и ладно, живите – мы добрые, пока!

А после я узнал, что японский майор просил вернуть его солдатам оружие. Чтобы, если «китайские свиньи» посмеют напасть, поддержать нас. И тогда я окончательно понял – что завершилась эта война. Раз уже вчерашние враги объединяются – значит, те противоречия в прошлое канули, а новые, совсем иные, и между другими сторонами появились. Кончилась бесповоротно эта война – и кажется, надвигается новая. Но справимся и сами – без японцев.

Их отправили эшелоном через три дня. Затем разъехались и китайцы. Но не все – «товарищ Фэнь» остался, после того как с ним побеседовал приехавший товарищ из Особого отдела, вместе с какими-то китайскими мордами. Официально, для связи с местным населением, и как переводчик. Хотя подозреваю, что наши на той стороне тоже что-то секретное проводят – ну, когда надо, и меня озадачат, сообщат.

Пока что «товарищ Фэнь» ведет беседы с нашими офицерами. Разливается в благодарности к СССР, за освобождение от японской оккупации – и настойчиво интересуется, собираемся ли мы уходить из Китая. А еще озабочен, что мы линию раздела зон «границей» назвали – значит ли это, что Сталин решил Маньчжурию и Пекин забрать себе?

Отвечаю – про Пекин речи не было. А Маньчжурия это вообще-то Маньчжоу-го, такое же суверенное государство, как Монголия (как нам в политотделе разъяснили). Был это изначально забытый богом край империи Цин, и подняли его сначала мы, русские, построив Харбин и КВЖД, затем японцы, вкладываясь в Маньчжурию, – ну а ваше там что, кроме какой-то части населения?

Говорит – КВЖД и русские концессии были по отношению к Китаю колониальным бизнесом русского царизма. А коммунисты не должны своим признавать наследие царского режима. Оттого мы рассматриваем эти территории лишь как временно утраченные, и благодарны Советскому Союзу за то, что он взял их на сохранение в столь трудное для Китая время, но будет по справедливости, когда мы у себя восстановим порядок, то нам будет все возвращено.

– Про это ничего не знаю, – отвечаю я, – как товарищ Сталин решит, так и будет. Кто мы такие, чтобы волю Вождя не исполнять?

И не о чем дальше спорить! А то помню, еще в Маньчжурии какой-то местный кадр, тоже коммунистом назывался, и по-русски говорил хорошо, но спрашивал, а намерен ли СССР Китаю Монголию вернуть и Тувинский край. Доложили о том в Особый отдел, как положено – и того типа как корова языком слизала. А после особисты еще и наших трясли, с кем тот толковал – так что лучше язык не распускать! Достаточно того, что товарищ Сталин в своем программном труде «Государство и социализм» разобрал подробно национальный вопрос в современных условиях! Сказав, что марксово «пролетарии не имеют отечества» было справедливо в веке девятнадцатом, когда уровень развития ведущих промышленных государств был примерно одинаков. А когда развитие пошло неравномерно, что и сделало возможным победу революции в одной стране, как заметил Ленин, – то и национальные границы между миром капитала и коммунизма обрели характер линии фронта между общественными формациями. Но и внутри – вот есть же целесообразное разделение территории между армиями, корпусами, дивизиями? Именно так и следует рассматривать границы между дружескими странами социализма – по принципу полезности для общего дела. Ведь очевидно же, что Китай сейчас, даже при победе наших «красных», будет слишком слаб, чтобы еще и за Маньчжурию взять ответственность, вести ее по правильному пути? А вот СССР это по силам!

Хотя это пока мои личные размышления, о которых промолчу. А вдруг товарищ Сталин со своей высоты другое видит, а я в чьи-то умы смуту и разлад внесу?

Так что наше дело малое – обеспечить, чтобы как Вождь и партия скажут, чтобы так и было. А что по этому поводу будут за бугром думать, это не наши проблемы!

 
А я в Россию, домой хочу.
Я так давно не видел маму.
 

Думаешь, Скляр, мне в свой Тамбов не хочется? Скорей бы тут прояснилось, в Китае – воюем или нет? Если да, то разнести тут всех врагов к чертовой матери, и домой скорее. А если нет, то сразу домой.

Новости по радио нашему, московскому – весь СССР сейчас, как большая стройка. О восстановлении городов и заводов говорят, как прежде о боях и победах. Скоро уже раны этой войны залечим, и вперед к коммунизму пойдем. Прямым курсом, а не как Китай, с его тридцатью годами Гражданской, переросшей в Отечественную!

Мао Цзе Дун.

Освобожденный район Шэньси, сентябрь 1945 года. То, что не вошло в мемуары

Разве тигр ненавидит добычу, которую убивает, чтобы съесть?

Еще полтора века назад Китай был самой большой и богатой державой Азии, а может, и мира. Население Поднебесной было почти четыреста миллионов человек – больше, чем во всей Европе. В таких городах, как Нанкин, жило больше миллиона в каждом – и небо над ними было всегда закрыто дымом от очагов и мануфактур. А в долине Янцзы люди жили на воде, потому что суши на всех не хватало. И это было, когда Британия еще не стала империей, над которой не заходит солнце.

«Вы, живете далеко, за многими морями – но, смиренно желая приобщиться к благам нашей цивилизации, прислали свое посольство, почтительно доставившую нам ваше послание. Почтительное смирение с вашей стороны, которое весьма похвально. Что касается вашей просьбы об аккредитовании одного из ваших подданных при моем небесном дворе для наблюдения за торговлей вашей страны с Китаем, то это противоречит всем обычаям моей династии и никоим образом не может быть дозволено. Если я распорядился, чтобы дары дани, присланные вами, о государь, были приняты, то это было сделано, исключительно принимая во внимание чувства, побудившие вас прислать их издалека. Великие подвиги нашей династии проникли во все страны Поднебесной, и государи всех наций суши и морей посылают свои ценные дары. Мы же имеем абсолютно всё. Я не придаю цены странным или хитро сделанным предметам и не нуждаюсь в изделиях вашей страны. Трепеща, повинуйтесь и не выказывайте небрежности».

Это ответил император британскому посланнику, в 1818 году. И англичане приняли как должное! Хотя, должно быть, уже тогда составили свои черные и подлые планы. А мы тогда не поняли – что «хитро сделанные предметы» могут быть оружием. И не смогли противостоять варварам, когда они пришли с войсками, через двадцать лет.

Если ты не можешь дать отпор – тебя едят. Англичане, французы, затем к ним присоединились американцы, немцы, японцы. И русские варвары с севера – ведь именно из-за поражения Китая во второй «опиумной» войне Россия присоединила земли, на которых стоит Владивосток. Если англичане и японцы грабили открыто, то американцы и русские подло навязывали дружбу – и действительно помогали, вот только ради своей собственной выгоды, а не блага несчастного Китая! Впрочем, бескорыстной помощи не бывает – тот, кто тебе помог, после обязательно потребует что-то взамен, и это может обойтись дороже, чем изначальный расчет по самой грабительской цене! Что ж, мы возьмем ваше, чтобы стать сильнее! И тогда – пойдет совсем другой разговор.

Ведь коммунизм – это такой же путь к императорскому трону, как восстание каких-нибудь «красных» или «желтых» повязок века и тысячелетия назад. Или мятеж тайпинов – кто знает, если бы он кончился удачей, то не стал бы аналогом японской революции Мейдзи? Когда повелитель, в борьбе с соперником, опирается не на знать, а на народ, – не о том ли писал и европеец Макиавелли? И он, Мао, когда воссядет на трон (или как будет называться место правителя), то будет не худшим властителем Китая – значит, его победа в высших интересах Поднебесной.

Да, варвары сильны. Они за месяц раздавили японскую армию, терзавшую Китай восемь лет, – сполна отомстили за Маньчжурский инцидент, за Шанхай тридцать второго, за Нанкинскую резню. Но, в отличие от «опиумных» времен, когда европейцы выступали совместно – да, какие-то разногласия были, по поводу дележа добычи, но не настолько, чтобы привести к войне! – то сейчас русские и американские варвары смотрят друг на друга с большим подозрением. И есть шанс стать обезьяной, смотрящей с дерева на смертельный бой двух тигров. А когда тигры убьют или предельно ослабят друг друга, мудрая обезьяна станет победителем, даже сама не сражаясь!

Американцам уже отправлено предложение о сотрудничестве. Что обеспечит пространство для маневра – может быть, и русские станут уступчивее, очистят наконец Маньчжурию и Пекин? Только и другие стороны тоже ведут дипломатическую игру – информация, пришедшая от советских, и подтвержденная своими источниками на юге, говорит, что янки намерены использовать ни к чему не обязывающие переговоры со мной лишь для того, чтобы надавить на Чан Кай Ши – коррупция в его войсках и госаппарате приняла такие размеры, что если лишь одна десятая часть американской помощи доходит по назначению, а не в чей-то карман, это считается очень хорошим результатом! Что ж, мерзавец еще ответит за все, когда придет время.

А пока что русские это более серьезная проблема. Нагло оторвали от Китая Монголию и Тыву, теперь еще и на Маньчжурию нацеливаются? Не спешат выводить оттуда свои войска, публично ссылаясь на «международное признание» суверенитета Маньчжоу-го, а втихую оправдываясь, что совсем не заинтересованы отдавать территорию у своих границ гоминьдановцам – поскольку у Красной Армии Китая нет сил и возможностей удержать этот регион? Что ж, значит надо требовать у Сталина больше помощи – оружия, техники, советников, – обосновывая тем, что иначе мы не сможем противостоять армии Чан Кай Ши. А когда боевая мощь Красной Армии достигнет нужной величины – бросить ее не на юг, а на север! О нет, не воевать с СССР – может быть, когда-нибудь и придет время требовать у русских утраченные территории, но точно не сейчас! Всего лишь заявить, что пришли за своим законным – и советским трудно будет отказаться, чтобы не выглядеть наглыми агрессорами. Впрочем, полезно будет оставить в договоре право на ввод их войск в Маньчжурию – если дела на гоминьдановском фронте пойдут плохо. В идеале, конечно, чтобы русские освободили нам весь Китай и после убрались, – но будем реалистами, Сталин вовсе не такой дурак, чтобы согласиться!

Ну а после – этот японец, Танака, был вполне прав, утверждая, «кто владеет Китаем, владеет всей Азией»? А там посмотрим и насчет господства над миром.

Де Голль, президент Франции (рассматривая карикатуру в газете «Правда»)

«Жак, корова твоя, ты ее кормишь, содержишь, охраняешь. А доим мы ее все вместе!»

То есть в наши колонии совершенно свободно влезают янки и британцы, со своими товарами и концессиями. А все расходы, включая усмирение недовольного населения – за наш счет! Мерзавцы, подонки, торгаши! Обошлись с нами, как с каким-то Китаем двадцать лет назад – равные права с кем-то, на собственной территории! Мы великая держава, или уже нет?

В Африке бунтуют в основном на востоке, в британских владениях, где повоевать успели. Слава Господу, что все эти черные «фюреры» так и не сумели договориться между собой, не вышло у них нового Чаки, грызутся друг с другом с таким же рвением, как режут белых. Распустились без хозяина – ничего, война в Европе кончилась, теперь мы придем и порядок наведем!

Зато в Индокитае – хуже некуда! Коммунистический мятеж привел к полной утрате нашей власти. Проклятые японцы ликвидировали нашу администрацию и разоружили наши колониальные войска, а после все это оружие попало к повстанцам. И у Франции нет там поблизости вооруженной силы, и нет флота, чтобы ее перевезти. Конечно, янки и британцы по-дружески предлагают помощь. На таких условиях, что полвека назад нечто подобное едва не привело к англо-французской войне[46]46
  Сиамский кризис 1893 года.


[Закрыть]! Теперь же мы вынуждены молча терпеть.

Англия предоставляет сорок тысяч висельников, по которым плачет веревка. США – корабли и материально-техническое обеспечение. За это мы, после умиротворения Индокитая, предоставляем там «равные права» всем заинтересованным сторонам. Даже здесь, во Франции, в парламенте и прессе поднялся вой – не слишком ли дорого нам в итоге обойдется сомнительное право считаться номинальным хозяином Вьетнама, Лаоса, Камбоджи, не выгоднее ли отпустить их на волю, как поступили британцы с Индией?