Текст книги "Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде"
Автор книги: Владислав Шейченко
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
3. 2. Немножко (чуть-чуть) о пытках
Сам процессуальный закон (статья 95.2 УПК) оставляет оконце для возможности посещения подозреваемого операми.
Сейчас для этого достаточно письменного разрешения следователя. В таком Разрешении будут указаны лишь формальные поводы и основания для встреч, например, необходимость проведения оперативно-розыскных мероприятий либо беседы. Действительные мотивы и намерения скрывают, а в случае крайней нужды, например, допроса самих оперов как свидетелей, могут спрятаться за формат секретности оперативной информации.
Новейшее законодательство (с 2002 года) существенно сократило сроки допустимых задержаний и содержания подозреваемых в ИВС. Соответственно сузилась и возможность пыточной добычи доказательств по ментовским подвалам. Ныне операм приходится поспешать, действительно работать оперативно. На всё про всё – 10 дней и столько же ночей. Вот раньше было раздолье, когда санкции на арест давали прокурорики заочно и сроками не поджимали. Забирали мерзавчика из тепла, из суеты бытовой и опостылевшей, в своё удовольствие лупили его в кровь по казематах, пока не расколется или не убедятся в его непричастности. Редкая овца доплывала до середины Днепра.
Но и с новым УПК и Законом о содержании под стражей перетаптывались не долго. Уж чем сильны отечественные мусора, так это находчивостью, новаторством и изощрённостью. На мой вопрос о перспективах и проблемах Юра Бурцев (тогда суперследователь Тверьоблпрокуратуры) откровенно поведал: Добывать нужную информацию от подозреваемого возможно и без официального задержания, ареста и прочих предварительных ласк. Вполне практичен и вариант, когда «клиента» в лес вывозят «братки» или под их видом опера, а в тех лесах дремучих (болотах, пустырях) языки и развязывают. И не поймёт «клиент», с кем дело имеет, насколько реальны угрозы расправы, воспринимать их будет на полном серьёзе. Пусть жалуется потом, увечья демонстрирует. Похитителей-истязателей не обнаружат, да и искать-то не станут, а информация о преступных подробностях уже получена, в том числе и с технической записью. Вслед за этими признательными откровениями того же «клиента» задержат, якобы, уже официальным порядком или «из рук в руки» (из Варяг в Греки) или как ранки заживут.
Особик Юра Бурцев не врал. С середины 2003 года действительно широко внедрилась практика подобных вне процессуальных допросов (хотя такое изредка и раньше наблюдалось). Одновременно в обойме мусоров появились и другие оригинальные приёмчики. А пытки «на стороне» стали более жестокими, вплоть до летальных исходов. Пытаться (только лишь пытаться) избежать их возможно путём резкого сокращения одиночного нахождения и передвижения. Если на улице тебя приглашают в незнакомый авто левые морды, лучше бы отказываться, какие бы причины не указывали и срочности. При ордерном задержании с подозрением на фальшивость происходящего желательно устроить публичный скандал, истерику с целью привлечь внимание окружающих. Быстрее всего похитители в такой ситуации ретируются и будут искать другие пути изъятия твоего тела, а то и вовсе откажутся от затеи такой. Преодолеть попытки и обороняться от надругательств возможно путём массовых жалоб во все концы, желательно с привлечением очевидцев. Нет ничего постыдного, если сообщать о прямых угрозах истязаний, даже в отсутствие таковых, а любые намёки излагать как факт. Полагаю, что в этих случаях все средства хороши. Менты на дух не переносят склочников и истеричек, их омрачают жалобы и разбирательства. Повторюсь, лучшим (и проверенным) является для таких случаев предупредительность, то есть меры по упреждению ситуаций. Заблаговременная жалоба об угрозе насилия и пыток, об обстоятельствах угроз, как правило, отбивает желание использовать насильственные методы дознания и на будущее, когда те же средства могут примениться и в тюряге. Незачем корчить из себя героя. Герои с отбитыми потрохами и наболтавшие против себя всяких глупостей смешны.
Всё сказанное относится и к пыточным опытам в условиях изоляторов или ментовских кабинетов. По отношению к стойким деревянным солдатикам, подкреплённых надёжной защитой, мусора действуют вероломно и бурно. А к тщедушным ссыкунам, не обеспеченным нормальной бронькой, могут использовать и приём ожидания, когда человека плющат психически одной лишь длительной угрозой пытки, держа тем самым в напряжении до срыва. Примером первого варианта укажу случай с гражданином Л. Менты знали, что он держит удар и терпит боль, что защитник его регулярно посещает, и в случае наездов бучу поднимет несомненно. Поэтому Л. в Убойный Отдел выдернули из изолятора нежданчиком, не только без предупреждений, но и под обманным предлогом. По прибытию к месту казни всё творили молча и угрюмо: отбили сердце, подвесили в растяжку, пожгли ручонки и прочие физические неудобства причинили. И никаких вопросов о признаниях не задавали, вообще причин расправы не указывали, не объясняли поводов всего. Вот только, как бы между прочим, оставив Л. одного в кабинете после очередной порции надругательств, под дверью устроили меж собой разговор. Так чтобы «нечаянно» слышно было и жертве. Мол, этот хрен всё равно ничего не расскажет, но нам и так известно – это его рук дело, ещё немножко попрессуем, а если подохнет, падла, вывезем его труп в лес, а задним числом оформим его освобождение от ареста, пусть думают, что другие грохнули, а делюгу закроем в связи со смертью виновного. В случае с Л. такой приём не сработал из-за мужества и ума этого парня. Но некоторые другие под впечатлением реальности происходящего, да ещё от не выдержки болей, ломаются всё же и соглашались на саморазоблачение. В пример второго варианта желаю привести следующую ситуацию. В Твери репутацией пыточного заведения заслуженно пользуется ИВС на улице Грибоедова (знал бы Грибоедов об этом – вот бы обрадовался!). Многие случаи издевательств над заключёнными в этом «Клубе садистов» активно обсуждаются в среде следственно-арестованных, так сказать, в рамках федеральной программы обобщения опыта и впечатлений. И когда после таких обсуждений арестованного выдёргивали этапом в ИВС «Грибоедовка» на следственные действия, в этом видели перспективой не поедание грибов, а неизбежные пытки. Поэтому слабонервные и мнительные уже ко времени прибытия в ИВС так прокачивались страхом, что срывались уже при первой встрече с ментами и давали требуемые показания.
Кабинетные пытки отличаются изощрённостью. Здесь умеют мучить, но насмерть забивают крайне редко. И это радует. Времена не те, знаете ли. Поприжали заплечных дел мастеров. Всё больше практикуют они бескровные методы: удушения, выкручивания, зажимухи, электростимуляция, отбивание ливера – неполный арсенал неопалачиков. Расчёт на крайнюю болезненность и бесследность. Жертве открыто демонстрируют его беззащитность, ментовскую полную власть, подавляют волю и деморализуют. Проходя через страдания и унижения обычный человек в полной мере осознаёт, насколько отвратительна и животна по сути мусорская власть в этой, мать её, Российской Федерации, и приобретает чувство встречной ненависти к представителям этой власти, искреннее желание ответной расправы при первой возможности. Другими словами, в этих ломках рождаются обострённый патриотизм и пылкая любовь к отечеству в лице его властных ублюдков, Любви в физически-половом смысле.
Может быть у тебя есть защитник, способный заявляться не только по вызову следака, при том, что в будние рабочие дни меньшая вероятность пыток. Скорее все кайфовые процедуры отнесены будут на выходные и праздничные дни, когда в ИВС не проводится встреч и мероприятий. Но для оперов не существует таких ограничений, для них такие времена как раз самые что ни на есть – будни. И всё же опасения следов телесных повреждений (синяки-гематомы, шрамы, переломы, травматика прочего пошиба) указывают на некоторую боязнь ментов со стороны прокурорско-судебного надзора. Тогда сама угроза пыток пропорционально уменьшается вниманием надзорщиков. В крайнем случае, когда уже терпежа не хватает, до горькой редьки надоели процедуры измывательств, вспомни об их опасениях и вырубайся, калечь себя сам. Не ссы. Ну да, прямо во время пыток, а лучше до них. Например, разбей себе башку, расквась морду, руку сломай о какой-нибудь угол и подобное. Желательно с потерей сознания. Хорошо бы, чтоб повреждения были наиболее обширны, с синевой и кровушкой обильной, и на самых видных местах тела. Проверено – это работает безотказно, это лучше, чем терпеть страдания и унижения. Подобный поступок, конечно, требует воли, но наверняка отобьет у ментов желание связываться с таким психом. Как минимум, на пресечении пыток будут настаивать сами ИВСовцы и медперсонал этой конторки, которым суициды и прокурорские наезды на фиг не нужны. Откуда им знать действительные твои намерения. Ты только, курсант, если включился в такую движуху, не тормози, заднюю не включай, а по всем последствиям и происшедшему пеняй на оперов и следака, их приславшего. Несмотря на угрозы. У тебя преимущество явное. Как правило, сами пытки согласовываются и контролируются следаком, и в их протяжении следак будет находиться где-то рядышком, как, например, в моём случае – в соседнем кабинете, с чаем-лимончиком, в ожидании результатов. В журнале посещений будет отмечен и его приход: когда, к кому (а ведь выходной, а ведь без вызова защитника). Много вопросов и подозрительностей обнаружиться при проверке. И по всем пунктам жалоб им отовраться не получиться. Увы.
Когда после двух первых пыточных дней я заявил защитнику Бойковой: меня, видите ли, бьют, требуется и её вмешательство (только на моей стороне, а не наоборот), давай-ка подруга-подпруга жаловаться сообща, её реакция была мне неожиданна. «Бьют? Это хорошо. Значит, нет у них доказательств против тебя. А жалобы бесполезны. Терпи». Очень ёмкая эрекция на ситуацию.
Верно – опера не пустые садюги и имеют мотивы действиям своим. Значит, не устраивает их расклад по делу, коли прибегают к крайностям. А вот по жалобам она не права, кляузы вовсе не бесполезны. В тот раз адвокат просто зассала, а я не знал, что она давно у ментов на крючке. Я самостоятельно бомбил их до крайней возмоги и уважать себя заставил, принудил к соглашениям и уступкам. Это тоже результат: о насилии более и не помышляли.
Ну так вот, если неизбежным стало применение пытки, не угадал её инициации, то терпи. А кули делать? Иначе утрёшься кровавыми соплями не за хрен собачий. Терпи. Слабаков и трусов грузят по полной, а воля камешки точит. Вон, моему сокамернику Гришке Петрову, не смогли фэшники язык развязать, уж к каким злодействам они только не прибегали. Так со злости мотор отбили, без следов, но чтобы через месяц кони двинул. А он через дух свой выжил и кусался с ними до последнего. Так, что даже фэшники те перед судом признали, что Гришка – мужественный чел, «нам бы таких!». Это также повлияло на решение суда в благоприятную сторону. Так что терпи. Если нет других вариантов. Хотя…
Когда обычные и доступные средства защиты не действуют, а такое имеет место в условиях произвола и беззакония властей, избираются формы протеста крайних форм. Такие акты противодействия, как голодовка, членовредительство, попытки суицида порой оказываются единственно доступными и оказываются вполне эффективны. Конечно, это крайне опасные мероприятия, так как могут повлечь необратимый вред здоровью и даже смерть. Сколь бы не были лицемерны силовики в своём отношении к подобным мерам самообороны, выказывали бы равнодушие, незначимость, безрезультатность, а то и отдельное преследование – всё это лишь дешёвый понт. За любой случай неестественных травм, тем более смерти, их взыскивают вплоть до уголовки. И если по одному эпизоду может быть и отоврутся кое-как по итогам неизбежной проверки, но повторы, рецидив, да ещё по разным, не связанным делам, неизменно влекут выводы о системности в действиях. (Если мент бьёт тебя, значит, он может прибегать к подобному и в отношении других). Подозреваемый же не признан психически нездоровым, склонным к самобичеванию, значит, нет других причин для столь внезапных и крайних поступков, кроме происходящего сейчас с ним в неволе. Всегда отмечается различие, и на это обращают внимание, насколько был здоров человек на время задержания и каким его же здоровье стало в застенках. Принимаются во внимание и отдельные периоды – за время допроса, содержания в ИВС и т. д. Кое-как, но учитывается и позиция Евросуда о том, что за здоровье человека в неволе ответственны власти, так как в этих случаях государство обязано обеспечить охрану и этому. И отсутствие со стороны государства вразумительных объяснений о причинах ухудшения здоровья, когда человек находился в полной зависимости от действий властей, всегда презюмирует вину государства. Эти обстоятельства также заставляют мусоров действовать с оглядкой.
В нашем случае логическая связь между причиной (пытки, насилие, бездействие властей) и последствием (акт протеста, вред здоровью, угроза вреда) должны заявляться прямо и недвусмысленно. Все события и обстоятельства должны объясняться и поддерживаться через другие формы воздействия (защиты): письменные обращения по инстанциям; требования медицинских освидетельствования и экспертиз; требования о привлечении к ответственности виновных именно в уголовном порядке; требования о возмещении вреда. Безусловно настаивай на активном содействии защитника. Все такие аспекты твоего поведения только лишь нервным срывом по причине ареста и боязнью уголовной ответственности гонители твои объяснить не смогут. Это не убедительные доводы. Активное противодействие встряхнёт мусоров и принудит их вести расследование в более тактичном русле.
В любом случае пыточные чудачества не продляться более трёх дней. Эти дни и необходимо выдержать. Откуда такой расчёт? Из практики. Считай: как уже сказано, пытки более доступны по выходным дням – с вечера пятницы до утра понедельника. Так? С другой стороны ныне каждый вывод на допрос в ИВС сопровождают медосмотром, где можешь письменно сообщить о состоянии и о претензиях. Периодически, два-три раза в неделю прокурорские люди делают обход всех камер, и в их адрес ты можешь указать об угрозах насилия, о беспределе. Те же прокурорские явятся по твоему вызову, а нет, то в течение трёх суток, когда объявишь голодовку, и, как миленькие, примут твои заявления и разборки устроят. И намного шустрее они жопами задвигают в случаях петель на шее и вскрытых вен. Предупреждения от прокуратуры опера и следователь проигнорировать не смогут. Точно тебе говорю. На тебе свет клином не сошёлся, кресло и карьера дороже, а их ответственность за твои жизнь и здоровье реальна. Они это помнят, хотя в пылу истязаний и заигрываются порой. Другие негативные для них последствия от насильственных действий – перспективы признания и исключения доказательств, полученных незаконными методами выпытываний, ввиду недопустимости таких доказательств.
Нас же интересует происходящее с точки зрения неизбежности и последствий от этого. Человеки не равны по силе духа и волевым качествам. Не всякий в силах выдержать боль и страдания. Уточним – это редкое качество. А если и способен, то время выдержки всё ж не резиновое. Полагаю, что соизмерять свою силу выдержки, терпеть и сносить возможно в пределах, соизмеримых с терпежом острой зубной боли. Через какое предательство по отношению к себе и другим ты готов переступить, чтобы прекратить эти сладкие ощущения? Известен ли тебе лимит условий, которыми ты поступишься ради сохранения собственной ничтожной шкурки? Но ведь тебе до конца не ведомы истинные помыслы и способности твоих палачей. С чего ты взял, что добившись через определённый пыточный объём от тебя нужных результатов, при обещании их прекратить, псы сдержат слово, а не используют твою слабость безгранично и далее, уверовав в эффективность этого способа получения доказательств?
Уже само по себе твоё согласие сотрудничества и уступки в признаниях и других желанных им сведений будет в дальнейшем являться косвенным свидетельством причастности и вины. Это не мало, если учесть, что даже сами пытки и полученная в ходе них информация могут быть записаны, а записи, как негласные улики, продемонстрированы по инстанциям вплоть до судьи, а качестве компромата – перед другими участниками. Да-да, ты не обчитался, подобная «оперативная» информация без стыда и смущений доводиться даже до судей (!) и влияние имеет против тебя. Положительные результаты от пыток и твоим мучителям набавляет уверенности в правильности выбора версии, и становятся оправданием самих методов такой добычи информации. Так что не думай, что если не сдержался и ляпнул лишнего на словах, то это останется сугубо порожней болтовнёй.
Ещё более серьёзные последствия нагрянут, если ты под пытками сделал письменные признания (удостоверения) каких-либо фактов (заявления, объяснения, явка с повинной и прочее). Такие сведения уже могут приниматься прямыми доказательствами (статья 74.2.6 УПК). Их укрепят сведениями от других источников, и в дальнейшем их достоверность оспорить будет затруднительно. Добиться в результате пыток (выпытать) письменную информацию от первоисточника, да затем продублировать её же через протокол допроса перед следаком – это конечная цель палачей. Твоя проблема выльется тем, что все последующие отказы от таких признаний, если только не найдёт твёрдого подтверждения сам факт пыток, суд не примет во внимание. Так что же реально можно противопоставить беспределу этому? По опыту других выясним некоторые оберёги.
Подозревая насилие, арестанты в вечерние часы и в выходные дни отказывались выходить из камеры на допросы и любые встречи по вызову. Отвергали устные заверения о присутствии адвоката, пока его наличие не продемонстрируют. Как продемонстрируют? – это Их проблемы, но это в пределах камерных продолов невозможно по существующим порядкам. А без этого посылали всех к чёртовой бабушке, не объясняя, где эту бабушку искать и какова её роль в процессе. Условия ставили только о рабочих дневных часах любых посещений. На всякие попытки изъятия арестованного из камеры силой или обманом, отвечали только равносиловым противодействием. Этот отказ по причинам-опасениям указывался открыто.
Силовой отказ выражался в физическом сопротивлении, когда человек и сам препятствовал себя перемещать. При этом в отношении себя творили всё, что считали возможным, но насилие против ментов исключается, так как последнее может быть квалифицированно как «нападение» на представителя власти «при исполнении». Им только повод дай. Но сопротивление – это не нападение. Сопротивленцы же не стеснялись собственных телесноповреждающих действий. Даже от замкнутых наручников оставались серьёзные раны на запястьях. Если всё же силой (на руках) до кабинетов доставлять их умудрялись, а там левые оперские рожи тусовались, так буйства и истерики не прекращались. Администрация места содержания дальше этого стрёма идти не решалась. Этакие страсти были для них непреодолимы. Ну, побуцкают для порядку бедолагу немножко, да в камеру возвращали. После одной-двух попыток обламывались. Далее воцарялось затяжное стояние противников, но в рамках обычных мероприятий расследования, что для защиты гораздо терпимее.
Режимное лишение свободы путём заключения под стражу в условиях СИЗО само по себе является пыткой. Здесь различают активную и пассивную. Активная – когда человека намеренно помещают в «пресс-хату» и обученные ментами сокамерники добиваются от жертвы нужной информации или поведения. Пассивной пыткой является создание длительных условий нравственных и физических страданий, когда мучительное состояние может быть облегчено только через признание или другие уступки по требованиям органа расследования.
Пресс-хаты организуются на постоянной основе по конвейерной системе, и через такую хату поочерёдно пропускают «отбойное мясо». Либо же такие вместилища создают специально, под конкретную овцу. И те и другие хатки применяются очень избирательно, в общем-то по исключительным случаям, если, допустим, овца очень упряма, а ментам руки марать нет желания, и весь беспредел можно списать на внутрикамерные разборки частного порядка. Когда бы следовать логике моего бывшего защитничка Бойковой, то решение о применении пресс-хаты должно означать крайнюю недостаточность улик, вплоть до того, что только признания и позволят провести обвинение, выяснить краеугольные аспекты обстоятельств преступления.
По всей специфики применения пресс-хат можно бы отдельную книженцию сварганить, так как это яркое и самобытное явление российской оперативной действительности очень объёмно в обсуждении, любопытно по содержанию. Здесь же ограничусь лишь краткими визгами.
В одну хату (камеру) сводят от двух до четырёх человек, вернее нелюдей во плоти и в роли палачиков из числа ранее судимой сволочи: подследственные, осужденные прикомандированные или, что намного реже, подсадные опера. Сюда же закидывают жертву, к кому следует применить воздействие. Беспредельщиков заранее инструктируют о качествах жертвы, о слабинах в его личности, способностях, здоровье, по сути подозрений против него, о характере искомой или требующей подтверждения информации. Возможен и вариант получения иной полезности: заставить молчать, придерживаться определённой позиции по делу. Заранее оговариваются порядок и величина оплаты пыточных услуг и гарантии прикрытия действий и последствий от них. Например, зека-беспредельщики могут быть мотивированы значительными поблажками за собственные грехи, регулярными свиданками со шлюхами, наркотой, пойлом, и прочее.
Наёмники, в силу дикости своей природной, редко когда прибегают к долгим уговорам и убеждениям, всё более им милее методы открытой агрессии через тотальное насилие по принципу «для достижения результата все средства хороши». Палачи из местных быков гуманностью и интеллектом не блещут.
Им даётся полная свобода творчества с единственным ограничением – не убивать, не калечить до инвалидности. Их психика тяжело контролируется, то есть нет условий жёсткого внешнего (и внутреннего) контроля действий в ходе пыток. Опера стараются, но реально не могут постоянно наблюдать за происходящим. А потому не возможно подробный установить сценарий, предсказывать его и своевременно вносить коррективы в «работу» исполнителей такого рода. Поэтому, при возникновении всяческих «нештатных» ситуаций, когда клиент, например, упрям чрез меры, а экзекуторы в психозе перегибают палочки, последствия карнавалов зачастую непредсказуемы. В крайнем случае, всё бремя риска и ответственности за здоровье и саму жизнь жертвы ляжет на долю самих беспредельщиков, как результат частного конфликта или несчастного случая. Хотя средства и методы истязаний и наездов примерно согласованы, частенько даже действия отдельного участника в команде мучителей или самого испытуемого вытекают за рамки договорённостей по причине стихийности развития событий.
Реалии таковы, что возможен любой исход (не путать с библейским Исходом) и приёмы обращения с жертвой. Человека могут запросто отъебать, обоссать, харей в говно укатать. Применимы любые воздействия, вплоть до тупого избиения, – всё, что в башку Их больную взбредёт, подскажут опыт и практика. Естественно, будут демонстрироваться намерения к умерщвлению или калечинью. Открыто показывают полную власть над здоровьем и беззащитность жертвы. Бывает, что реально тяжкие последствия наступают, как бы за пределами изначального умысла (передушили, мотор не выдержал и т. д.). Не всякий выдержит, вот ведь.
Именно в таких ситуациях, где здоровье и жизнь на кону, а мозги запирает от крайних унижений и боли, выбор методов противодействия также упирается в крайности. Приведу известный мне случай. Парнишка в Тверском централе, в бытность, когда там свирепствовал полкан Базулев, был в пресс-хату водворён. Так он не стал дожидаться расправы, но припасённой мойкой (лезвием от бритвы) сам почикал котов при первом удачном моменте. Несостоявшаяся жертва всем видом продемонстрировала, что будет их сечь до последней возможности. Чем и загасил агрессию, причём малой кровью, не своей. Я считаю его правым, а действия оправданными вполне, так как они были экстремально оборонительные. Людишки животной породы других доводов и не внимают, признают только силу и волю. Сострадания или снисхождения в таких не обнаружишь, движимы они только личной корыстью, обещанными благами и скотством своим. Но они же наделены, в них присутствует и животный страх за собственную шкурку. Поэтому, бей первым, Джонни! Это твои жизнь, здоровье и возможность свободы, а там – как жребий падёт. Прокурорам объяснишь как-нибудь свои поступки единственной в них преградой угрозам и пыткам.
К менее жёстким средствам спасения относятся «выламывание из хаты» и уже упомянутое членовредительство. Первое осуществляют в ходе различного рода выводов из камеры самой жертвы, когда жертва отказывается возвращаться, или вывода сокамерников, и вообще, при любом отпирании камерных дверей, когда арестант внезапно и силой вырывается наружу и отчаянно отказывается, препятствует возврату в ту же камеру. Уместны любые действия: и устный отказ, и силовое сопротивление, и вызов оперативного дежурного с объяснением причин неповиновения, и угрозы жалоб во все инстанции. Бедолага должен убедить всех в твёрдости своих отчаянных порывов, в своём состоянии крайности мер сопротивления возврату, несмотря на все «черёмухи», дубиналы и пинки. Не следует стесняться ситуации, своего внешне униженного поведения, чьих-либо мнений по этому поводу. Пошли они все в жопу! Это всё происходит и при их попустительстве или согласии. Приемлемо всё, например, вопли о беспределе, призывы помощи. Рядом, в соседних камерах и кабинетах, какие ни есть, а находятся люди. По коридорам имеются видеоконтроллеры. Инцидент с твоим участием обрастёт свидетельствами происшедшего. А твоим палачам и их подстрекателям лишние улики о бесчинствах не нужны. Как минимум ты можешь запомнить облик дежурного инспектора и ссылаться на него. Его смена, а значит и их должностная ответственность, фиксируются в журналах учета. Ему, так или иначе, придётся составлять рапорт о происшествии, собирать объяснения и самому их давать. Всё это – доказательства. А при большом скоплении «очевидцев» всем им врать, изворачиваться в непротиворечивой форме крайне затруднительно. Весь этот кипиш им на фиг не нуден, а тебе только на пользу. Чем шире скандал, тем лучше. В этой обстановке значителен шанс избавления от прежних сокамерников. Далее действуют через надзорную прокуратуру, защитников, тюряжное начальство. Любые пыточные акции опера проводят фактически «на свой страх и риск». Реальная перспектива персональной ответственности руководства места заключения под стражей заставит их самих принять меры к прекращению оперских движух. Пусть они косвенно и в союзе с мусорами других мастей, но не до такой степени, чтобы откровенно покрывать чужие преступления (а это преступления) и свою сраку подставлять.
Размер членовредительства, как средства защиты, соразмерен лишь твоему духу-решительности и воображению. Но чем существеннее повреждение и объёмнее его следы, тем лучше. Палачи вполне определяют мнимость намерений и серьёзность настроя. Царапины мойкой или стекляшками по поверхности рук не впечатляют. Но вот вдребезги разбитое лицо, подозрения на пролом черепа, проникающие ранения в области расположения жизненно важных органов с обильным кровоизлиянием на тело, одежду и окружающие предметы – это отрезвляющая картина и зримый акт влияния.
Не менее эффективным приёмом самозащиты от пыток является и вождение за нос, то есть тонкий и комбинированный обман мучителей. Возвращаемся к их основной цели – выпытывание доказательств и принуждение к определённому поведению. Опера желают получить от тебя информацию, которая, значит, им не известна или требует значительных уточнений, подтверждений. В любом случае сокамерникам-палачам ещё в меньшей степени известны подробности по обстоятельствам дела. Тогда твоё согласие действовать согласно их требованиям будет достаточным поводом для пресечения домогательств. Но тебе самому что-то может быть и известно по данному поводу, общие знания могут прийти хотя бы уже из характера и содержания вопросов. Сопоставляя информацию, ты в определённых пределах способен представлять возможные и правдоподобные обстоятельства по делу и творчески применить свои знания, понимание и воображение в угоду гонителям, а себе не во вред. Значит настало время хороводов с элементами жмурок (Чур, ты не жмурик!). Через непродолжительное пужание изображаем малодушие и искренний испуг. Как бы уступая требованиям, сообщаем устно и на письме собственную версию событий, выдавая её за действительность. Предлагаемые обстоятельства должны быть правдоподобны, внешне логичны и явно ущербны для тебя – нормальный человек не облил бы себя такой грязью, и это произошло только под давлением (якобы). Но эти сведения, при их дальнейшей проверке (ты знаешь) не должны подтвердиться, должны вступить в явное и не устранимое противоречие с вновь поступающими доказательствами, опровергаться ими.
Как это может выглядеть на примере. Допустим, речь идёт об убийстве, в совершении которого подозревают Борю. Исходя из имеющейся у Бори информации и уходя от пыток, он выдаёт страшные подробности: Вечером, около 18–30, 29 февраля он встретился с потерпевшим Федей на квартире его знакомой по имени «Надюха» по адресу: улица Нахимова дом 27 квартира 116; втроём выпили, поговорили, подрались; мотив конфликта: Федя ревновал Надюху к Боре, а кроме того, Федя продал Боре Авто «Ауди» и Боря остался должен ещё 200 у.е., но отказался рассчитаться в ближайшее время, вопреки ранней договорённости; в ходе драки Боря выбил Феде зубопротезный мостик и порвал на его куртке рукав; затем они вышли в подъезд дома вдвоём, где драка продолжилась; Боря дважды ударил лежащего Федю ножиком в горло; нож был кухонный с односторонней заточкой на клинке и зубцами на передней части, длинной…, шириной…, цветом рукоятки…; Этот нож Боря заранее и втихаря взял на кухне у Надюхи; Фёдор скончался на месте последней драки; после этого Боря вытащил тело на детскую площадку у дома и уложил красиво в кустарник; двум, сидящим у подъезда тёткам, одна из которых – дворничиха, объяснил, что просто дружбан упился вдрибодан, пусть на свежем воздухе отдуплится немного; Борькина одежда (спортивный костюм 1Пке)была сильно испачкана кровью, и она сейчас в чёрном пакете у Борьки в гараже. И так далее, и другие подробности. Но Борюсик то знает и это выяснится позднее, что: не существует по указанной улице таких дома и квартиры, и никакая «Надюха» в знакомых жертвы и Бори не числиться; в феврале было только 28 дней; в 18–30 вечера всех последних дней февраля Боря находился при свидетелях в другом месте (алиби); эксперты определят, что раны на шее потерпевшего хотя и колотого характера, но нанесены сбоку и явно не ножевым клинком, а скорее всего, отвёрткой; зубной аппарат у потерпевшего естественный, целый а в области лица вообще нет повреждений; предложенные свидетели (подъездные опер-бабки) не наблюдали странных картин выноса бухих тел из подъездов; в подъездах не выявлено следов крови, борьбы, волочений; сам труп обнаружен с тыльной стороны здания в яме; телесные повреждения причинены в месте обнаружения, причём в момент ударов потерпевший находился в вертикальном (стоячем) положении, лицом к нападавшему; причин для ревности в отношениях Боря-Федя не выявлено (Федя – импотент); Ауди, хотя и продана, но другому лицу; кровавых одежд в гараже не оказалось, да и все свидетели утверждают в голос, что Борька никогда не имел и не рядился в спортивные костюмы. Такая петрушка.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?