Текст книги "Братство магов. Мертвый некромант"

Глава 11

– Фридрих, это слишком длинно, – заключил Марвин, раскладывая вещи по полкам. – Будто ты не студент, а старый пердун с лысиной, одышкой и курткой в заплатах.

– Это ты давно понял или тебя только сейчас озарило? – ехидно поинтересовался Бати, устраиваясь на подоконнике и доставая из принесенного Малькомом куля свежий бублик с маком.

– Ты только не обижайся, – поспешил извиниться Байк, вешая на плечики в узком дощатом шкафу единственный выходной сюртук. – Но, вот смотри, как звали великих магов прошлого? Ор Победоносный. Мак Всевидящий. Лун Целитель.

– Ора звали Орландино, но он стеснялся своего имени, так как считал, будто оно женское, – пожал плечами Фридрих. – Мак, иначе Макелрой, был так назван, потому что изначально переписчик на воротах его имя неправильно внес. Лун же и вовсе был степняком, а у них, как правило, имена несложные.

– Откуда ты это знаешь? – Мальком удивленно выглянул из-за дверцы шкафа и с новым интересом посмотрел на приятеля.

– Книжек много читал. – Откусив бублик, Фридрих принялся прожевывать сладкую сдобу. – Ну да ладно, какие у тебя, гения, были варианты?

– Фрид, – тут же с воодушевлением закивал Байк. – Вот прямо так и вижу, будто наяву. Фрид Грозный! Каково?!

Хмурый завхоз принял из рук Фридриха бумагу, где уже оставили свой росчерк три уважаемых мага, и, положив ее на стол, придирчиво осмотрел нового студента.

– Худой какой, – заключил он. – Вас там что, не кормят на юге? Странно, брат говорит, что вы за год по три урожая умудряетесь собрать.

– Кормят, – обиделся за матушкину стряпню Бати, – это просто я расту быстро.

– Растет он, видали, какой языкастый, – шмыгнув носом, заведующий хозяйством удалился в подсобку и вскоре вынес оттуда стопку одежды. – На вот… Получите и распишись.

В эту самую секунду из обычного претендента Фридрих стал самым настоящим студентом магического факультета. В ворохе одежды нашлись рубашка и брюки, неброского серого цвета, но сшитые на совесть. К ним прилагалось две пары чулок, матерчатая сумка из грубой ткани и широкополая шляпа, но особый восторг у мальчика вызвали туфли. Сделанные из телячьей кожи, с блестящими медными пряжками и на квадратном каблуке, они были верхом мечтаний любого деревенского подростка.

– Проходи, не задерживайся, – кивнул мужчина, пряча в густую рыжую бороду довольную улыбку. – Если каждый, вот прям как ты, рот разевать будет, то я и до вечера не управлюсь.

Следующей остановкой будущего мага стала комната коменданта общежития, полного лысого старикашки, начисто лишенного растительности на лице. У него не было ни волос, ни бороды и усов. Брови, и те отсутствовали, и без них лицо коменданта общежития приобретало какое-то потустороннее выражение.

– Бумагу давай, – произнес тот хорошо поставленным командным голосом. – Так, значит, Фридрих Бати. Замечательно. – Оглядев с головы до ног потрепанную фигуру паренька, он нахмурился, но без бровей это получилось настолько забавно, что мальчик чуть не расхохотался. – Весело тебе? – пророкотал комендант, пытаясь испепелить Бати взглядом. – Если нет, вот тебе повод для смеха. Обычно я правила проживания в кампусе не озвучиваю, их любой желающий при входе в свой корпус прочесть может. Но для тебя сделаю исключение. В шесть утра выход на зарядку. Любой оставшийся в корпусе без уважительной причины зачисляется в наряд по корпусу. То же относится и к тем, кто решил прийти в гости после двадцати двух ноль-ноль. Если в корпусе, в вашей комнате, будут найдены посторонние без моего на то разрешения, опять наряд вне очереди.

– Господин комендант, – уже жалея о свой несдержанности, осторожно поинтересовался Фридрих, – а что это за наряд такой?

– В комнате три койки, следовательно, три человека. Наряд состоит из трех студентов. В обязанности наряда входит подметание территории перед корпусом, уборка снега или листьев, смотря по сезону, мытье полов и окон в самом здании и вынос мусорных корзин. Если наряд будет пренебрегать своими обязанностями, то все его участники заступают повторно, и так до того момента, пока я не сочту их работу удовлетворительной. Теперь о случаях выселения из общежития.

– А могут и выселить? – ужаснулся от страшной новости Фридрих.

– Проще простого. Выставить вон могут за крупную порчу имущества, хранение вина или пива, пребывание в корпусе в хмельном состоянии. Все, ступай. Твой корпус номер шесть, комната двенадцать. Ключ получишь у вахтера при входе.

* * *

До клетушки, которую Фридрих с Марвином снимали на чердаке «Жареного гуся», комнате номер двенадцать было далеко. Она была еще меньше. Три крохотных тумбочки, три кровати, три конторки и один высокий, почти до потолка шкаф занимали все свободное пространство. Табуреты, окончательно загромождавшие комнатушку, были составлены шаткой пирамидой в углу.

Правда, одно неоспоримое преимущество все же присутствовало. В комнате имелось огромное, в человеческий рост окно с наглухо заделанными щелями и заколоченной фрамугой, из-за чего летом в комнате было жарко, а зимой невыносимо холодно. Дневной свет позволял не пользоваться дорогими стеариновыми свечами и вовсе отказаться от магических огарков. На кроватях, обычных топчанах на деревянных чурках, имелось по матрасу, набитому несвежей соломой, и тонкому шерстяному одеялу, на вид таких ветхих, что ими вполне могли укрываться в пору своего студенчества самые первые великие маги и магистры, о которых теперь писали в книгах.

Сев на первую попавшуюся кровать, Бати тут же задумался о постельном белье, которое отыскалось достаточно быстро – серая влажная стопка на широком подоконнике. Первое, что было нужно, это переодеться. Но влезать в чистое, предварительно не сходив в баню или просто не облившись из лохани, мальчику не хотелось. Положив вещи рядом со скрученным в трубку матрасом, он вышел в коридор и отправился на поиски ванной комнаты.

– Фридрих! – Показавшийся из-за поворота Байк радостно помахал рукой. – И ты тут? Вот повезло так повезло. Знаешь, кого я видел у ворот? Малькома! Он явился на день раньше в полной уверенности, что прав. Эх, ты бы видел этого бедолагу. Его выгнали чуть ли не пинками, а он упирался и все твердил, что пришел вовремя.

– Тебя куда заселили? – поинтересовался Фридрих У друга.

– Двенадцатая.

– И я там же.

– Вот повезло, – Марвин подошел к двери с нужным номером и оторопел от открывшегося за дверью зрелища. – Как в казарме, только не воняет, – подытожил он, с тоской оглядывая облупившийся потолок и потемневшие от времени крашеные стены. – У меня старший брат в стражу поступал, потом в военные, и мы с отцом раз ездили, когда они приносили присягу королю. Так там вонь стояла от немытых ног, только демонов и отпугивать.

– Ладно, чего уж там, – весело отмахнулся Бати. – Бывало и хуже. Но главное, главное, что мы с тобой поступили и даже будем жить в одной комнате!

– Тогда, как студентам, нам следует переодеться в выданное платье, – кивнул Байк и, прикрыв дверь, начал стягивать через голову накрахмаленную рубаху.

– А баня? – вспомнил Фридрих, но Марвин только отмахнулся и, усевшись на среднюю кровать, сбросил с ног башмаки с деревянными подошвами.

– Какая баня, дружище? – усмехнулся Байк. – В конце по коридору есть ряд деревянных лоханей, в которых можно умываться по утрам. Как говорится, спасибо, что не во дворе, а в баню ходят всем курсом, строго по расписанию с субботы на воскресенье.

– Эх… – Фридрих сел на кровать и, скинув обувь, полюбовался большой дыркой на носке, откуда загадочно выглядывал большой палец. – Грязь – не сало, потер, и отстало.

Глава 12

Оставшись вдвоем, командор и рыжебородый прибавили темпа и уже через день покинули леса предгорья.

Наемники ночевали прямо на земле, подложив под голову меч, под одним плащом. Огня не разводили, чтобы не привлекать лишнего внимания разбойничьих шаек, в последнее время заполонивших вековые леса. Кто-то из лихих людей бежал с поселений, иные сами уходили от неподъемных налогов и поборов чинуш, третьи же были просто жадны до чужого добра.

– Слава богу, – Нирон с облегчением вздохнул и, пришпорив коня, выскочил из леса навстречу серой, едва очнувшейся от зимней спячки степи. – Эге-ге-гей! – кричал он, размахивая над головой мечом. – Банши вас подери!

– Тише, Нирон, тише. – Наддав, Аскольд поравнялся с разбушевавшимся бородачом. – Летучим отрядам лесных братьев ничего не стоит отправиться в рейд по степи и взять нас тепленьким на очередной ночной стоянке.

– Ну не знаю, командор. – Одним ловким движением вогнав меч в ножны, рыжий хохотнул, продемонстрировав редкие зубы, и, встряхнув нечесаной шевелюрой, указал за спину: – Они же лесные, так чего им в пустоши делать? Тут холодно, тоскливо и негде укрыться, а если и случится конный отряд, то заметить его не составит труда и слепому.

– А главное, Нирон, тут можно нарваться на стражников королевского кордона, – напомнил наемнику Аскольд. – То-то они порадуются такой находке. Аскольд Азарот и Нирон Магнус собственной персоной. Те самые парни, за головы которых префект северного округа обещал отсыпать по тридцать золотых. За трупы наши заплатят столько же, так что особых церемоний от них не жди.

– Умеешь ты, командор, испортить настроение, – печально вздохнул рыжий. – Я только порадовался, что мы выбрались из леса, миновав всю эту гниль и дожди, и тут такое. Суни ждать будем?

– Нет, он скорее доберется до столицы, причем раньше нас. Старик ничего не говорил о сроках, но просил торопиться.

– Этот таинственный наниматель, – в сомнении закусил ус Нирон. – Откуда он взялся? Приехал ночью, в гостиницу заселяться не стал, а предпочел сеновал. Но главное, денег с собой видимо-невидимо. Мечта любого разбойника.

– Был бы добычей, если бы не носил синий плащ…

Аскольд вдруг насторожился и, остановив коня, приподнялся на стременах.

– Нирон?

– Что, командор?

– Боюсь, что зрение подводит меня. Посмотри на небо, уж не почтовый ли сокол нарезает там круги?

Рыжебородый встал рядом с Аскольдом и, задрав голову вверх, прищурился, прикрывая глаза руками. Командор оказался прав. В самой серо-голубой вышине степного неба, будто маленькая черная точка, кружила хищная птица. Видимо, решив поохотиться на степную живность, сокол заходил на вираж и, спустившись почти к самой земле, вдруг стремительно уходил вверх, словно подброшенный катапультой.

– Нет, – пожал плечами Нирон. – Соколы так не охотятся. Наверное, ждет хозяина.

– И потому кружит? Уж не мертвец ли там?

– Как-то много за последний месяц мертвецов, – попытался пошутить здоровяк, но командору было не до шуток. Он ударил пятками по бокам своего рысака, и тот, сорвавшись в галоп, понесся в то самое место, куда раз за разом падал, а затем вздымался ввысь пернатый почтальон.

И действительно, не прошло и получаса, как наемники выскочили на хорошо утоптанную прогалину, посередине которой чьей-то аккуратной рукой из больших овальных камней было выложено огромное кострище. Лошадиные следы подсказали командору, что тут становился на ночевку конный отряд. Вокруг стоянки были разбросаны объедки и обгоревшие поленья, а чуть поодаль, привалившись спиной к вбитому в землю тотему – трем уродливым карликам, стоящим друг у друга на плечах, – сидел человек.

– Мертв, – Нирон спрыгнул с коня и, подойдя к телу, с головы до ног затянутому в кожаные доспехи с большими медными пластинами на груди, приложил к его горлу два пальца. – Судя по состоянию, не более суток. Степняки, наверное, захватили соколиного мастера, а потом порешили в степи, чтобы не возиться.

– Зачем степнякам соколиный мастер? – не слезая с коня, командор внимательно осматривал окрестности, пытаясь заранее предугадать угрозу, но куда бы он ни обращал взгляд, вокруг простиралась до горизонта угрюмая мрачная пустошь с редкой грязно-серой травой. – Все отлично знают, что, чтобы воспитать почтового сокола, надо не менее трех лет, и за это время пернатый хищник настолько привязывается к своему воспитателю, что умирает от тоски, если с хозяином случается беда.

Бородач грустно взглянул вверх, где над брошенной стоянкой заходил на новый вираж крылатый воин, и, вздохнув, покачал головой.

– Вот это верность. Не птица, а королевский гвардеец, – криво усмехнулся Нирон. – Побольше бы нам таких, горы бы свернули.

– Но что касается степняков, так это были не они. Тут либо стража, может, наемники, но не сыны ветра.

– С чего ты взял?

– Присмотрись. – Спрыгнув на землю, командор присел на одно колено и поманил товарища рукой. – Видишь лошадиные следы? Степняки своих лошадей не подковывают, а тут обычные, армейские, на шесть дырок под гвозди.

– Ну и что? – легкомысленно отмахнулся бородач. – Украли коня или взяли в бою. По весне, когда запасы провизии у кочевых племен заканчиваются, узкоглазые не брезгуют набегами и грабежом.

– Допустим, – легко согласился Аскольд. – Но посмотрим дальше. Место явно хоженое, тотем и добротное кострище, обложенное валунами, которых в пустоши днем с огнем не сыщешь. Место уважаемое и почитаемое, но посмотри, сколько мусора воины оставили после себя. Скажи мне лучше, Нирон, если бы ты пришел в храм, где поклоняются твоим богам, стал бы ты плевать на пол или разбрасывать обглоданные кости?

– Конечно, нет, – встрепенулся рыжий, неосознанно касаясь золотой серьги в ухе. – Богов надо почитать, а то они обидятся…

– И я о том, а тут… – Командор, вытащив из ножен длинный узкий четырехгранный клинок, поддел им куриную кость, втоптанную в землю, и продемонстрировал товарищу. – Где поели, там и бросили. Если поискать, то, думаю, найдем, куда нужду справляли.

– Не стоит, – замахал руками Нирон. – Переживу.

– Значит… Что мы имеем, – не обращая внимания на возражения наемника, командор выпрямился и, заложив руки за спину, принялся расхаживать вокруг каменного кострища. – Пять всадников…

– Почему пять? – встрял в череду рассуждений рыжебородый. – Я насчитал как минимум десять…

– …Ездовая и подменная… Не отвлекай… – сурово глянул на боевого товарища Азарот. – Всадники ночуют в степи. У них выходит спор или что еще похуже, и отряд лишается одного, и не просто воина, а соколиного мастера. Ладно, это понятно, но какого черта эти всадники делали тут, в священном для степняков месте? Почему они так насорили и не сбили чертову птицу? Она же своим присутствием кричит на всю пустошь о святотатстве.

– Кстати, о нем, командор, – Нирон поежился и боязливо осмотрелся вокруг. – Не пора ли убираться отсюда? Если это место и правда для узкоглазых что-то значит, не хотел бы я попадаться им в руки. Они же долго разбираться не будут, кто тут объедков накидал. Привяжут за ноги к двум лошадям, и поминай как звали.

– Подожди. Надо прикончить сокола, ему все равно не жить.

– А мне что делать?

– Осмотри соколиного мастера. Может, найдешь что интересное.

Бородач кивнул и нехотя поплелся к мертвецу, а Аскольд, подойдя к коню, принялся отвязывать от седла чехол с боевым луком.

Старый добрый лук, с тонкой, как волос, тетивой, не раз выручал своего хозяина. Самый первый свой боевой лук, составной и многопластинчатый, он сломал еще в первом бою, когда, прорвавшись за стену, нежить вздумала пообедать живой плотью. Этот же, из единого сука каменного дерева, с тетивой, сплетенной из гривы единорога, он купил на свои кровные, отдав жадному оружейнику тридцать золотых монет. Впрочем, о трате этой он потом не пожалел ни разу. Тетива не имела привычки намокать и даже в самый лютый мороз или проливной дождь не теряла натяжения и эластичности, а дерево-камень, из которого обычно делали таранные головы да двери в золотых хранилищах, могло устоять хоть под колесами телеги, хоть попав в спицы боевой колесницы восточных королевств.

Нирон тем временем добрался до привалившегося к тотему трупа и с омерзением начал выворачивать его карманы. Стандартный набор соколиного мастера обнаружился при первом же осмотре. Дудка для вызова питомца, длинная кольчужная перчатка и колпачок для глаз птицы оказались в небольшой суме на правом боку На поясе мертвеца был острый палаш с резной ручкой из кости слона, вещь редкая и не особо полезная в бою. Оружие это предназначалось для статуса, а не для драки. Но вдруг что-то блеснувшее под мертвой рукой, прямо в жухлой прошлогодней траве, завладело вниманием Нирона. Отбросив холодную кисть в сторону, наемник с удивлением обнаружил полновесный золотой. Герб на нем был королевский, но какой-то странный и неправильный. Если у нынешнего монарха он был вписан в круг, тот тут шло простое добротное тиснение.

– Нашел, командор. Монета, золото. Старая-престарая. Кажется, я понял, о чем тут разгорелся сыр-бор. Они нашли старинный клад и не поделили золотишко.

– Подожди, – достав из колчана длинную черную стрелу с белым оперением, Аскольд наложил ее на тетиву и, прищурившись, резко вскинул лук. Тонкая смертельная молния, направленная верной рукой хозяина, взмыла ввысь и пробила парящего в небе хищника насквозь.

– Просто и незатейливо, – пожал плечами Азарот, с удовольствием слушая восхищенные возгласы рыжебородого. Картинно поклонившись, он вновь посмотрел вверх, где еще секунду назад парила птица, и, прикинув примерное место падения, решил подобрать добычу на ходу.

– Все, закончил. Кроме ножика и монеты, ничего у него нет ценного.

Наемник встал и, брезгливо отряхнув руки, направился к своему коню, нетерпеливо гарцующему неподалеку.

– От чего он умер? – затягивая узлы на чехле оружия, поинтересовался Аскольд.

– Да пес его знает, – поймав коня под уздцы, Нирон вставил ногу в стремя и, одним рывком оказавшись в седле, подъехал к хлопочущему у поклажи командору.

– Птицу надо подобрать. Она ключ ко всему. Если бы соколиный мастер умер, не отпустив хищника, это одно. Однако сокол в небе мог нести секретную записку.

– А почему головорезы не порешили клювастого?

– Ты думаешь, так просто попасть в парящую птицу? – Справившись с последним узлом, Аскольд тоже оказался в седле и, легонько ударив коня по бокам, поехал к месту падения.

– А ловко ты его, – вновь восхитился Нирон. – Никогда такого не видел. Бац, и в яблочко. Сколько до него было, метров пятьсот в высоту?

– Если быть точным, не больше четырехсот, – снисходительно улыбнулся лучник.

– Ну дела, ну дела, – ударяя себя ладонями по бедрам, восхищался бородач. – Я-то думал, присказка это, но ведь и вправду говорят.

– Что говорят, дружище?

– Как что? Королевские стрелки не промахиваются!

* * *

Аскольду часто снился один и тот же сон, события тех времен, когда он еще не был Аскольдом-наемником, человеком с острым мечом и верной рукой, готовым за деньги сделать любую грязную работу. Во сне он был прежним Азаротом Злым, командиром роты королевских стрелков, тридцать лет назад вступившей в бой с огненной стеной бунтующих магов. Услужливая память, мгновение за мгновением, вздох за вздохом, возвращала его в давно забытые смутные времена.

В ту памятную ночь, когда его королевское величество отдал приказ об атаке, Азарот шел в головном дозоре вместе с десятком разведчиков зеленого полка. Под покровом ночи преодолев выжженное молниями поле, группа оказалась у подножия холма.

– Азарот? – Седой мужик в сером плаще, закрывающем его с головы до ног, силясь увидеть что-то в темноте, подполз к залегшему около редкого кустарника стрелку. – Твоя рота справится без тебя?

– Будь уверен, разведчик, – снисходительно кивнул Асколъд. – Лучники – единый слаженный организм. Если командор отсутствует, всегда есть его заместитель, который в любую минуту скоординирует действия и отдаст правильный приказ.

– А ты-то сам какого ляда тут забыл? Непривычно видеть таких, как ты, на передовой.

– Надо осмотреть местность, – пожал плечами стрелок. – Одно дело – стрелять по чужой указке, не видя местность, и совсем другое – составить собственную картину.

– Однако… – разведчик усмехнулся и, откатившись в сторону, начал вполголоса переговариваться с товарищами, оставив Асколъда одного.

Вдруг Асколъд насторожился и, припав к земле, впился взглядом в появившуюся на холме фигуру. Там совсем недавно был установлен сигнальный колокольчик, и лучнику осталось только удивляться, насколько близко они подошли к лагерю противника.

Маг, а это был именно он, легкомысленно подставив спину луне, молча смотрел в небо. На лице его играла легкая улыбка, взгляд был безмятежен и спокоен, и, если бы не обстоятельства, при которых Асколъд увидел некроманта, можно было подумать, что человек просто вышел полюбоваться ночным небом.

– Эй, стрелок. – Разведчик вновь подполз к Асколъду и потянул его за рукав. – Из лагеря прибыл посыльный с приказом от главнокомандующего. Решено наступать.

– Маг. – Командир лучников указал на закутанную в синий плащ фигуру.

– Вижу, сними его.

– Сделаем.

– Только бей наверняка, а то поднимет шум, и прости-прощай наше преимущество.

В ту ночь Асколъд так и не понял, где допустил промашку. То ли пехотинец хрустнул веткой, а может, тонкий слух некроманта вдруг различил в тишине скрип натягивающейся тетивы, но парень вдруг присел, и первая смертельная молния, разорвав воздух, прошла на два пальца выше головы. Перекатившись, маг бросился к треноге с колоколом и, схватив за веревку, дернул.

– Пижон, – рыча от бешенства, набросился на стрелка разведчик. – Почему вы бьете в голову? Стреляй в тело, так вернее.

– Не мешай. – Асколъд закусил губу и, встав на одно колено, дернул из колчана вторую стрелу. Тем временем маг изо всех сил дергал веревку, заставляя колокол заходиться в звенящей истерии, подняв на уши весь лагерь магов. Где-то завыли сигнальные рога, забили барабаны, и сразу с десяток огненных шаров, взметнувшись в ночное небо, ярко осветили будущее поле брани. Но было уже поздно, стройные ряды панцирной пехоты, прикрываясь щитами с королевским гербом, уже подошли к самой границе лагеря и готовы были устроить кровавую баню. Маги, обученные в академии Мраморного Чертога, не могли применять свои умения на тех, кто носил на одежде королевскую печать. Максимум, на что был способен любой из них, так это раз за разом тратить силы на заградительную магию или вступить в рукопашный бой.

Но Асколъд этого не видел. Он вновь прицелился в некроманта и разомкнул пальцы, сжимавшие тетиву. В этот раз выстрел вышел достойный Азарота Злого. Несчастный, не успев даже вскрикнуть, рухнул на землю, как подрубленный, и там затих.

– Отлично, – расхохотался разведчик и, сбросив плащ, оказался в парадном мундире с королевской печатью на груди. – Ну что, стрелок? В бой!

– Сколько их? – поморщился Азарот, наблюдая, как, прорываясь сквозь неровный строй магов, панцирная пехота оставляет после себя груды искалеченных тел. – Пять? Шесть сотен? В одном нашем полку только полторы тысячи человек, а львиная доля магов сроду оружия в руках не держала.

– Бой! – заорал разведчик, и девять дюжих глоток его товарищей слились в одном грозном реве.

– Бой, – вновь поморщился лучник, набрасывая стрелу на тетиву. – Легко идти в бой против мага, имея на груди королевскую печать. Не бой это, бойня.