Текст книги "Романовы. Семейные тайны русских императоров"

Свадьба Великого князя Владимира Александровича и принцессы Марии Мекленбург-Шверинской

После благополучного разрешения беспокоившей его непростой проблемы с детьми из «малой семьи» Александр II занялся подготовкой к свадьбе Великого князя Владимира Александровича.

Владимир родился 10 апреля 1847 года и был третьим после покойного Николая и цесаревича Александра сыном императора. Его будущей женой стала Великая герцогиня Мекленбург-Шверинская – Мария-Александрина-Елизавета-Элеонора.

Император Александр II почему-то разрешил ей не принимать православия и остаться протестанткой. Этот случай был первым в доме Романовых и стал прецедентом для некоторых других невест из протестантских семей. Однако в 1908 году Мария добровольно перешла в православие, по глубокому внутреннему убеждению.

16 августа 1874 года Мария Павловна и Владимир Александрович обвенчались. По мнению многих, они представляли собой прекрасную пару. Владимиру было 27 лет, Марии – 20.

Несмотря на молодость, Мария Павловна многим придворным напоминала Екатерину Великую: она была прекрасно образованна, необычайно умна, очень самостоятельна и даже слыла вольнодумствующей.

Патриот и русофил Александр III не любил ее за то, что она осталась в протестантстве, и считал Марию германофилкой.

Двор Марии Павловны был очень влиятелен и активно формировал общественное мнение высшего света. Кроме того, Мария Павловна широко привлекала на свои приемы банкиров, торговцев и промышленников, которые из-за своего неаристократического происхождения не могли попадать ко двору. А у Марии Павловны они охотно становились благотворителями, с удовольствием отдавая на добрые дела много тысяч рублей.

Через год после свадьбы, 19 августа 1875 года, Мария Павловна родила первенца – Александра, который, однако, не прожил и полутора лет. Но 30 сентября 1876 года появился на свет второй сын, названный Кириллом.

А вообще к январю 1882 года – за семь лет – Мария Павловна выполнила «августейшую норму», произведя на свет пятерых детей: после Александра и Кирилла Великая княгиня родила Бориса (12 ноября 1877 года), Андрея (2 мая 1879 года) и Елену (17 января 1892 года), которая в 20 лет вышла замуж за Николая – Великого князя Греческого из династии Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбург.

После восшествия на трон Александра III Владимир Александрович стал вторым человеком в дворцовой иерархии, соответственно и его жена оказалась старшей среди Великих княгинь царской фамилии. (Среди женщин только императрица-мать сохранила перед невесткой Марией Павловной несомненное главенство.)

Мария Павловна с умом и тактом использовала свой статус, но в тех вопросах, которые она считала важными, ее позиция всегда оказывалась неколебимой.

Вместе с Великим князем Николаем Михайловичем – внуком Николая I и сыном Великого князя Михаила Николаевича – Мария Павловна была самой важной персоной так называемой «великокняжеской фронды» – прямой оппозиции Николаю II и особенно императрице Александре Федоровне. Николай Михайлович был выдающимся историком, создателем и первым председателем Русского исторического общества, существовавшего с 1909 до 1917 года. Он понимал, что монархия в России обречена, и видел главное зло в Александре Федоровне и опутавшем ее проходимце и авантюристе Распутине.

И Николай Михайлович, и Мария Павловна одинаково относились к тому, что происходило на их глазах, и Мария Павловна сочувственно и с полным пониманием воспринимала постоянно произносимую Николаем Михайловичем фразу «наш дурачок Ники».

(В 1918 году Михаил Николаевич был заключен в Петропавловскую крепость и 28 января 1919 года расстрелян большевиками.)

Великий князь Владимир Александрович очень походил на своего отца – императора Александра II. Он был отлично сложен, красив, умен и хорошо образован, однако, как многие русские вельможи, считал, что он всегда прав, не терпел возражений и позволял в крайнем случае перечить себе только наедине.

Как почти все Великие князья, он с младых ногтей был приписан к гвардии, однако этим не исчерпывались его служебные обязанности. Он страстно любил живопись и с 1867 был президентом Академии художеств. Не следует думать, что Владимир Александрович был крупным искусствоведом: с 1843 года императорская Академия художеств находилась в ведении Императорского двора и ее президентами были только особы царской крови. Точно так же, не будучи ученым, Владимир Александрович был избран почетным членом Российской Академии наук. Принадлежность к царской семье обеспечивала Великому князю беспрепятственное прохождение по лестнице чинов и званий как в военном ведомстве, так и в гражданской службе. В середине 70-х годов Владимир Александрович возглавлял Комитет по созданию офицерских собраний армии и флота.

Забегая вперед, скажем, что Владимир Александрович к концу жизни, – а скончался он 4 февраля 1909 года – был генералом от инфантерии, генерал-адъютантом, членом Государственного Совета и президентом Академии художеств. Кстати, в 1909 году президентом Академии художеств стала его вдова Мария Павловна.

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов – войны за освобождение Болгарии от турецкого ига – Владимир Александрович стоял на левом фланге Рущукского отряда, командуя 12-м корпусом, отразившим 14 и 30 ноября 1877 года наступление главных турецких сил, что принесло Владимиру Александровичу славу подлинного полководца.

После войны Великий князь с 1884 года был Главнокомандующим российской гвардией, а потом и Петербургским военным округом. В 1905 году он стал организатором расстрела демонстраций, состоявшихся в Санкт-Петербурге 9 января.

Эсеры приговорили Владимира Александровича к смерти, но покушения на него оказались безуспешными.

Великий князь умер 4 февраля 1909 года от болезни почек.

Миротворческая миссия

После свадьбы сына Александр II недолго пробыл в Петербурге. События в Европе развивались таким образом, что уже весной 1875 года царь вынужден был поехать в Берлин. Его отъезд объяснялся единственной причиной – серьезным опасением начала новой войны между Германией и Францией.

К этому времени Франция уже выплатила Германии чудовищную контрибуцию в 200 миллионов золотых франков и, более того, сумела не только восстановить, но и значительно увеличить свою военную мощь. Этим обстоятельством был чрезвычайно обеспокоен Бисмарк, полагавший, что если Германия еще раз не разгромит Францию, то сама может стать ее жертвой.

В Берлине Александр II решительно заявил кайзеру Вильгельму, что не потерпит нападения на Францию. Вильгельм, не признаваясь в агрессивных замыслах, закончил беседу тем, что переадресовал царя к своему канцлеру. Александр принял Бисмарка на следующий день и столь же категорично заявил ему, что в случае войны Германии с Францией Россия не останется нейтральной. Позиция Александра серьезно повлияла на отношения двух держав – Бисмарк не только пообещал оставить Францию в покое, но и на самом деле прекратил всякие враждебные по отношению к ней действия.

Однако, не дав затянуться одному узлу международных противоречий, Александр не смог предотвратить затягивание другого узла – восточного.

Турция все еще жила, хотя и была таким же «тяжелобольным человеком», как и в царствование Николая. Она все еще была центром империи, в которую входили многие христианские народы Балкан, традиционно воспринимавшие Россию как защитницу и освободительницу. Этот узел проблем возник несколько веков назад и давал знать о себе, как только православные народы брались за оружие, пытаясь сбросить с себя ненавистное османское иго.

Ненависть этническая дополнялась ненавистью религиозной, а это оказывалось в совокупности такой гремучей смесью, от которой мог взлететь на воздух не только Балканский полуостров, но и вся Европа.

Спасение мира и благонравия в собственном доме

Уладив, как мог, дела внешнеполитические, Александр занялся «домашним устроением». И неизвестно, где потребовались от него большие усилия – в Берлине или же в Петербурге, ибо все сильнее разраставшаяся императорская семья порождала все новые и новые заботы.

Здоровье императрицы не улучшалось. Ее заботило все то же – судьба детей и внуков, а также ставшая неизбывной проблема неверного мужа и его невенчанной жены с двумя маленькими детьми. Старший сын, цесаревич Александр, свято хранил верность жене и благополучно растил троих детей – семилетнего Николая, четырехлетнего Георгия и только что появившуюся на свет Ксению. В семье второго сына императора и императрицы, недавно женившегося Владимира, ждали первенца. Следующий сын – двадцатипятилетний Алексей, женат не был, увлеченно служил во флоте и, совершив в 1871—1872 годах кругосветное путешествие, мечтал не о женщинах, а о море, и потому хлопот родителям не доставлял. Единственная дочь императора, Мария, как мы знаем, жила в Англии, а двое младших сыновей – Сергей и Павел – были еще юношами восемнадцати и семнадцати лет.

Гораздо более, чем дети, доставляли императору хлопот его младшие братья – Константин и Николай, и старший из племянников – Великий князь Николай Константинович, к этому времени уже двадцатипятилетний мужчина.

Объясняя, отчего почти все великие князья становились бонвиванами и шалопаями, А. А. Толстая писала в 1899 году: «Почему все они или почти все ненавидят свои классные комнаты? Да потому, что они видят в этой гимнастике ума невыносимое ярмо, давящее на них, тогда как они отнюдь не убеждены в его необходимости и стараются не утруждать себя понапрасну… Боязнь скуки преследует кошмаром наших Великих князей, и эта боязнь идет за ними из детства в юность и к зрелому возрасту становится обычной подругой их жизни. Только этим я могу объяснить некоторые связи, возникающие во дворце и принимающие невероятные размеры… Очень часто участники таких фарсов не имеют иных достоинств и пользуются весьма незавидной репутацией, но это не мешает общению с ними.

Словом, нельзя упрекнуть кого-либо персонально за сложившийся порядок вещей. Такова судьба сильных мира сего, они ведут совершенно ненормальное существование, и нужно быть гением или ангелом, чтобы суметь противостоять ему».

А они не были гениями, но, уподобляясь ангелам, избрали своим земным раем Императорское театральное училище, которое придворные и офицеры между собой чаще называли «придворным гаремом», ибо именно оттуда, особенно из балетного отделения, рекрутировались любовницы Великих князей.

Николай Николаевич Старший – брат Александра II – был покорен бывшей воспитанницей балетного отделения мадемуазель Числовой. Это случилось в 1865 году, когда прошло уже девять лет со дня свадьбы Николая Николаевича Старшего с Александрой Петровной Ольденбургской. Однако отношения Великого князя с балериной интрижкой назвать было нельзя: у них возникла большая семья, и Николай Николаевич в этой семье был по-настоящему счастлив.

Еще один брат императора, Великий князь Константин Николаевич, сам стал жертвой неверности и порочных склонностей своей жены, Великой княгини Александры Иосифовны, которую он однажды на время вынужден был отправить за границу. Говорили, что поводом к изгнанию Александры Иосифовны были излишне нежные отношения ее к бывшей ее фрейлине Анненковой. «Невероятности» такого рода случались с Александрой Иосифовной и за границей. Обыватели швейцарского города Веве рассказывают, что Великая княгиня Александра Иосифовна во время своего проживания там в пансионе «Эрмитаж» имела недоразумение с двумя матерями девочек 14 и 16 лет и что матери этих девочек получили от нее по 8 и 10 тысяч франков, чтобы не давать дальнейшего следствия этим скандальным «недоразумениям». По утверждению князя С. Д. Урусова, Александра Иосифовна была весьма неравнодушна и к мужчинам и даже доводила адъютантов своего мужа до истощения.

История сохранила и ее роман с великим музыкантом Иоганном Штраусом, когда он в 1856 году был приглашен в Россию и в вокзале Павловска дирижировал концертами, привлекшими к «королю вальса» огромное стечение публики. Александра Иосифовна, как и многие другие, до такой степени была им очарована, что даже вышила Штраусу его подтяжки. Это чувство она сохранила к великому композитору на всю жизнь, выписав его в Петербург на очень непродолжительное время, когда он был уже стариком.

В большой императорской семье были и другие подобные истории, скандалы и казусы, но автор будет рассказывать лишь о тех из них, которые касались членов династии Романовых и представителей немецких владетельных домов.

Освобождение Болгарии

В апреле 1876 года началось восстание в Болгарии, к лету безжалостно подавленное турками. Это вызвало необыкновенно сильное сочувствие к братьям-болгарам, а затем и к другим славянским народам Балкан – сербам, черногорцам, боснийцам.

Видный французский историк и крупный дипломат академик Жорж Морис Палеолог писал: «Красноречие Аксакова, Самарина, Каткова, Тютчева взволновало общественное сознание и оживило идеи панславизма. В опьяняющей атмосфере Московского Кремля говорили лишь о Византии, о Царьграде, Золотом Роге, Святой Софии и об исторической миссии русского народа. Вскоре все слои общества, от дворянства до крестьян и от интеллигенции до купцов, были охвачены националистическим бредом. Немногие уцелели от этой заразы. Еще меньше было тех, кто открыто с ней боролся». К числу тех, кто долго противился этому панславистскому дурману, принадлежал и Александр II. Однако сила общественного мнения была столь велика, что царь не мог более ей противиться, и 12 апреля 1877 года, в годовщину начала Болгарского восстания, Россия объявила войну Турции.

Россия основательно подготовилась к новой войне и загодя отмобилизовала против турецких войск две армии – Бессарабскую и Кавказскую.

В день объявления войны Турции Бессарабская армия, находившаяся под командованием великого князя Николая Николаевича Старшего, перешла Прут и двинулась к Дунаю. Одновременно с нею в Армению вступила Кавказская армия, которой командовал другой брат царя – Великий князь Михаил.

В день начала войны Александр прибыл в Кишинев, где стоял штаб его брата Николая Николаевича и находилась его собственная ставка. Среди местных жителей здесь были тысячи бессарабских болгар. Император сам подписал приказ о выступлении против турок и провожал войска, двинувшиеся в поход.

Затем и сам Александр выехал в действующую армию и, подобно Петру Великому, делил с солдатами и офицерами все тяготы войны, нередко ночуя в избах и хатах, питаясь из солдатского котла, бесстрашно стоя под пулями неприятеля.

Братья царя не блистали воинскими талантами, и царь назначил командующим Передовым отрядом генерал-адъютанта И. В. Ромейко-Гурко, показавшего себя выдающимся полководцем. Столь же блистательным военачальником был и командующий Западным отрядом генерал Криденер.

Передовой отряд генерала Гурко, состоявший всего из 12 тысяч солдат и офицеров, перейдя Дунай, стремительно бросился вперед и, разбив под Карабунаром турецкую конницу, 25 июня освободил древнюю столицу Болгарии – Тырново, и вскоре занял Шипкинский перевал, ставший ареной длительных и тяжелых боев с быстро подошедшими сюда турецкими силами.

Александр шел по Болгарии вместе со своей армией. Английский военный атташе полковник Веллеслей, участник этого похода, доносил своему министру: «Царь Александр живет в разрушенном болгарском доме с земляным полом и земляными стенами. Он целые дни посещает раненых, появляясь лишь во время завтраков с двумястами своими офицерами в обширной военной палатке, воздвигнутой среди поля… Александр выглядит усталым и осунувшимся. И хотя его заставило предпринять эту войну общенародное рвение, не было у него к ней личного вдохновения и был он глубоко озабочен оборотом, который принимала военная кампания».

* * *

…Среди русских военачальников в действующей армии находился храбрый и талантливый молодой офицер – принц Александр Баттенбергский, племянник императрицы Марии Александровны. Отцом принца был родной брат императрицы – Александр, считавшийся, как и она сама, сыном швейцарского барона Людвига де Гранея и великой герцогини Гессен-Дармштадской Вильгельмины. Юный шурин цесаревича Александра Николаевича появился вместе с сестрой в Петербурге, когда ему было пятнадцать лет. Юноша очень понравился императору Николаю I своей статью, ловкостью, немецкой подтянутостью и исполнительностью. Кроме того, юный принц оказался еще и прекрасным кавалеристом.

Все это склонило Николая I дать мальчику чин ротмистра конной гвардии. После помолвки сестры с цесаревичем Александром юный принц получил чин полковника, а в 1843 году новый восемнадцатилетний родственник царя стал генерал-майором. К счастью, принц оказался не из тех, кому чины достались понапрасну. Он не был паркетным шаркуном и рвался на войну. В 1844 году Николай разрешил ему отправиться на Кавказ, в армию князя Воронцова, где принц стал командующим всей кавалерией Кавказской армии. В 1845 году он отличился при штурмах крепостей Анди и Дарго, подтвердив еще раз репутацию храбреца и рубаки.

Вернувшись в Петербург, молодой генерал влюбился во фрейлину императрицы Марии Федоровны – Юлию фон Гауке. Она была дочерью польского военного министра, генерала от артиллерии графа Морица фон Гауке, служившего вместе с великим князем Константином Николаевичем в Варшаве. В 1830 году, во время восстания, когда Константин Павлович чудом избежал смерти, граф Гауке пал от руки мятежников, и его дочь Юлия осталась сиротой. Пятилетней девочкой ее поместили в Смольный. Оттуда юная графиня попала во дворец, став фрейлиной императрицы, где и увидел ее принц Александр.

В 1851 году она стала его женой, как считали многие, окрутив храброго, безоглядного и влюбчивого молодого человека, бывшего к тому же тремя годами младше предприимчивой польской графини. Как только они поженились, император Николай тотчас же выслал их за границу, назначив молодым супругам приличную пенсию. Они уехали в Гессен, где Великий герцог, формальный отец принца Александра, пожаловал ему титул графа Баттенберга, в дальнейшем дав им титул светлейших князей Баттенбергов. Следует заметить, что все их сыновья заключили необычайно удачные браки.

Светлейшая княгиня Юлия родила четверых сыновей. Людвиг-Александр стал вице-адмиралом британского флота и в 1884 году женился на Гессенской принцессе Виктории – старшей сестре жены императора Николая II Александры Федоровны. Второй сын – Александр, о котором подробно пойдет речь дальше, – служил в русской армии, показав себя не меньшим храбрецом, чем его отец, отличившийся в Кавказской войне. Третий сын – Генрих – стал основателем рода герцогов Маунтбаттенов, женившись на принцессе Беатрисе, дочери английской королевы Виктории. Именно от этой супружеской пары впоследствии пошла ветвь английского аристократического рода – герцогов Маунтбаттенских, занимающих и до сего дня выдающееся положение в Англии. Достаточно сказать, что муж королевы Елизаветы II герцог Эдинбургский и Маунтбаттеннский Филипп – прямой потомок Юлии и Александра Баттенбергов. И, наконец, четвертый сын – Франц-Иосиф, служивший в болгарской армии в чине полковника, стал мужем Черногорской принцессы Анны, еще раз породнившись с домом Романовых, так как они тоже были в династических связях с домом владетельных князей Черногории.

…Итак, в 1877 году Александр Баттенберг, двадцатилетний светлейший князь, племянник императора Александра II, делал первые шаги на военном поприще. Родившись в Германии, он там же получил и военное образование, едва успев к 1877 году закончить офицерское училище в Дрездене. В русскую армию он пошел не просто добровольцем, князь был ревностным поборником идеи освобождения Болгарии и потому храбро дрался и на Шипке, и под Плевной (ныне Плевен).

А между тем именно под Плевной русскую армию постигла первая неудача – Осман-паша разбил войска Николая Николаевича, неудачно осаждавшие город.

Через десять дней турки, овладев инициативой, нанесли еще один сильный удар. Александр отдал приказ об отступлении и перенес свою Ставку в деревню Горний Студень, лежавшую в 25 километрах от Дуная. Отошла на север и штаб-квартира Николая Николаевича, и войска Гурко, оставившие перевалы.

Плевну взяли лишь 28 ноября 1877 года после пятимесячной осады и нескольких безуспешных, кровопролитных штурмов.

Важную роль при взятии Плевны сыграл сорокатысячный румынский корпус, который находился под командованием князя Румынии Карла I Гогенцоллерна.

В 1877 году, когда пала Плевна, Карлу I было 38 лет. Он был избран князем Румынии всенародным плебисцитом в 1866 году и с тех пор, вот уже одиннадцать лет, успешно, хотя и не без трудностей, управлял государством.

Победа над Турцией очень сильно подняла авторитет Румынии, которая 26 марта 1881 года стала королевством, а Карл I Гогенцоллерн – ее королем (под именем Кароля I).

В декабре 1877 года русские войска в двадцатиградусный мороз, сбивая турок с хорошо укрепленных позиций, перешли Балканы и вступили в Центральную и Южную Болгарию. Через месяц турки попросили перемирия, но Александр приказал продолжать наступление, и 19 января 1878 года передовые отряды Гурко и молодого генерала Михаила Дмитриевича Скобелева оказались всего в тридцати километрах от Константинополя.

Разгром Турции и военная победа России на Балканах требовали дипломатического подтверждения всего достигнутого, а сделать это было нелегко, прежде всего из-за решительного противодействия Англии и особенно самой королевы Виктории.

И в этом отношении характерен следующий эпизод.

…На рейде Константинополя стоял английский флот, в составе которого находился военный корабль «Султан» под командованием герцога Эдинбургского Альфреда – родного сына Виктории и зятя Александра II, три года назад женившегося на его дочери, великой княжне Марии Александровне.

Герцог счел возможным пригласить на свой корабль Александра Баттенберга, племянника российского императора и, соответственно, двоюродного брата своей жены. Кузен, служивший во вражеской армии, не преминул воспользоваться предложением и пожаловал на рейд Константинополя, а затем и на борт «Султана». Королева Виктория расценила этот визит как шпионскую акцию русских, чьим агентом она считала Александра Баттенберга, тем более что герцог Эдинбургский представил ему всех офицеров высшего ранга и даже была продемонстрирована новейшая, только что изобретенная и потому совершенно секретная торпеда. Королева потребовала от Британского Адмиралтейства сместить ее сына с поста командира корабля, пока «Султан» стоит у Константинополя.

Разгорячившись, Виктория написала своему премьер-министру Дизраэли, что «если Англия будет продолжать лизать русские ноги», то она откажется от престола. Но Дизраэли, сторонник мира с Россией, проявил благоразумие и на обострение англо-русских отношений не пошел. Однако королева настаивала на ужесточении британской позиции, и ее премьер-министр вынужден был послать флот к Принцевым островам, лежащим в Мраморном море между проливами Босфор и Дарданеллы.

В ответ русские войска двинулись вперед и вышли к местечку Сан-Стефано, расположенному в десяти километрах от Константинополя.

19 февраля в Сан-Стефано русские уполномоченные граф Н. П. Игнатьев и А. И. Нелидов и турецкие уполномоченные Сафвет-паша и Саадулла-бей подписали мирный договор. По этому договору Сербия, Румыния и Черногория получали полную независимость, а Болгария, Босния и Герцеговина становились автономными территориями. Болгария освобождалась от присутствия турецких войск и получала право избрать собственного князя. Кроме того, Россия возвращала себе земли и города, отошедшие к Турции по Парижскому договору 1856 года.

В тот же день – 19 февраля – Николай Николаевич послал царю телеграмму, в которой, поздравляя брата с заключением мира, писал: «Господь сподобил Вас окончить начатое Вами святое дело: в самый день освобождения крестьян Вы освободили христиан от мусульманского ига».

Однако великие державы – все, кроме Франции, – были напуганы и не удовлетворены итогами Сан-Стефанского мира. Для того чтобы низвести успехи России до минимума, Англия, Австро-Венгрия, а также и Бисмарк, не простивший Александру его позиции по отношению к Германии в 1875 году, развили бешеную инициативу и 1 июля 1878 года, всего через три месяца после подписания мира, сумели созвать в Берлине конгресс, на котором присутствовали представители Германии, Англии, Австро-Венгрии и России. Франция, Италия и Турция были приглашены в Берлин без права решающего голоса. Инициаторы созыва конгресса обкорнали и расчленили Болгарию, отняли у Румынии часть Бессарабии и свели дело к тому, что глава русской делегации канцлер Горчаков должен был с горечью констатировать: «Мы потеряли сто тысяч солдат и сто миллионов золотых рублей в этой кампании, и все наши жертвы были напрасными».

Итог переговоров объяснялся тем, что в казне на ведение войны не было ни копейки, а ряды армии беспощадно косила эпидемия тифа.

Еще за двенадцать дней до начала Берлинского конгресса Горчаков 18 мая вынужден был подписать с англичанами тайное соглашение, предопределявшее содержание заключительного документа конгресса, а 23 и 25 мая Англия подписала конвенции с Турцией и Австрией, зафиксировавшие общую политическую линию в переговорах с Россией. Так как все предварительные переговоры велись в глубокой тайне, то результаты Конгресса оказались для русских неожиданными и ошеломительными. И когда в России и Болгарии узнали обо всем произошедшем, то у множества даже далеких от политики людей это вызвало не просто разочарование, но сильнейшую ненависть к правительству и самому императору Александру, которого считали виновником нового национального позора России.

* * *

Однако следует подчеркнуть, что борьба европейских держав на Балканах и в соседних с полуостровом странах и территориях привела в XIX веке к таким результатам, которые объективно усилили роль немецких династий в этом ареале.

По разным причинам – чаще всего в результате поисков политических компромиссов – на престолах некоторых государств оказались короли из владетельных домов Германии. Так, в Болгарии князем стал Александр Баттенберг, о котором рассказывалось выше, а затем трон перешел к династии Кобургов (Фердинанд I).

В Греции в 1832 году королем стал Оттон I из баварской династии Виттельсбахов. И хотя в 1862 году Оттон I Баварский был низложен в результате национального греческого движения, ему наследовал еще один иностранный принц, – на сей раз датский, – но из немецкой династии Глюксбургов – Вильгельм-Георг. (Из этой же династии Глюксбургов происходила и принцесса Дагмара – в России Великая княгиня, а потом и императрица Мария Федоровна.) Став королем Греции, Вильгельм-Георг, на греческий лад, стал называться «Георгиосом I».

В Румынии в 1866 году к власти был приведен принц Карл I, ставший в Бухаресте Каролем, из династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов – так называемой «швабской» линии Прусской королевской семьи.

Что же касается непосредственно Балкан, то там существовали две собственных славянских королевских династии – Карагеоргиевичей и Обреновичей. Один из потомков династии Карагеоргиевичей – Александр – встал во главе организованного им в 1918 году Государства сербов, хорватов и словенцев, которое до Второй мировой войны часто называли Королевством Югославия.

В этом неравном «Союзе трех» ведущая роль принадлежала Сербии. Однако следует иметь в виду, что на Балканах существовала и еще одна очень авторитетная славянская династия – Петровичей-Негошей, управлявшая с конца XVII века Черногорией, наиболее решительной противницей Турции и другом России. Две принцессы из дома Негошей – «сестры-черногорки» – российские Великие княгини Анастасия и Милица Николаевны, стали женами Великих князей Николая Николаевича Младшего и Петра Николаевича – внуков Николая I. Однако эти персоны не будут предметом нашего внимания, так как они не имеют отношения к немецким династиям. И только в тех случаях, когда сюжетные линии с участием «сестер-черногорок» или их мужей пересекутся с действиями других персонажей книги, автор упомянет о них.

Необходимо иметь в виду и то, что почти все другие области Балкан, попав в свое время под власть Оттоманской империи, были отняты у нее Австро-Венгрией и потому оказались под сильным влиянием дома Габсбургов, хотя Австрия не вводила на этих территориях персонального автократического протектората. Это относилось к территориям, занятым и сербами, и хорватами, и боснийцами, населяющими Балканы, независимо от того, какую религию они исповедовали.