Текст книги "Романовы. Семейные тайны русских императоров"

Рождение сына и дочери в «малой» семье императора

Вечером 29 апреля Долгорукова почувствовала, что уже близятся роды. Она быстро вышла из дома, села в наемную карету и поехала в Зимний, в старый кабинет Николая I, как она заранее условилась с царем.

В 10 часов утра 30 апреля у нее родился мальчик, которого тут же тайно увезли на квартиру генерала Рылеева.

Мальчик был здоров и красив. Через несколько дней его крестили и назвали Георгием.

Узнав о случившемся, члены «большой» семьи Александра II единодушно заявили, что ни Георгий, ни его мать никогда не войдут в царскую семью и останутся вне династии.

Позицию «большой» семьи разделяла и вся русская родовая знать.

Пересуды еще не замолкли, как вдруг Александр и Долгорукова подбросили еще одну охапку хвороста в жарко пылавший костер сплетен: в конце 1873 года Екатерина Михайловна родила еще одного ребенка. На сей раз это была девочка, названная Ольгой.

Здесь уже страсти ревнителей семейной чистоты закипели так сильно, что начальник Третьего отделения граф Петр Шувалов должен был поставить царя в известность, что говорят о нем и его личной жизни в Петербурге, в России и за границей.

Царь холодно выслушал Шувалова и надменно дал ему понять, что в свою личную жизнь не даст вмешиваться никому.

Эта непрошеная инициатива стоила Шувалову места – через несколько месяцев Александр, не спросив у него ни совета, ни согласия, совершенно неожиданно для Петра Андреевича назначил его послом в Лондон. А на его место поставил дотоле скрывавшегося в тени, скромного и незнатного службиста, виленского генерал-губернатора генерал-майора Александра Львовича Потапова. Был Потапов весьма маленького роста и потому имел среди товарищей прозвище «Потапенок». Однако он обладал большим умом, великой хитростью и неуемным стремлением к власти, коей добивался тонкими интригами и огромным трудолюбием. Кроме того, был он честен, ко взяточникам совершенно безжалостен и более всего предан карьере и службе, а отсюда и государю как верховному распорядителю этой власти.

Да и Шувалову – человеку, безусловно, преданному царю и весьма способному – в Лондоне тоже было что делать: ему предстояло укрепить русско-английский династический союз, который, как и все династические союзы Европы, был густо перемешан с немецкой кровью.

Достаточно сказать, что и сама правящая тогда королева Англии и императрица Индии Виктория была отпрыском Ганноверской династии, а ее муж Альберт – принц-консорт и отец ее пятерых детей – происходил из династии герцогов Саксен-Кобург-Готских.

Брак дочери Александра II Великой княжны Марии Александровны с Альфредом – герцогом Эдинбургским, герцогом Саксен-Кобург-Готским

В 1874 году состоялась свадьба дочери Александра II Марии и второго сына английской королевы Виктории Альфреда Эрнеста Альберта, герцога Эдинбургского, герцога Саксен-Кобург-Готского, графа Кентского и Ольстерского.

Старший сын Виктории – Альберт-Эдуард, будущий король Англии Эдуард VII – в 1863 году женился на датской принцессе Александре – родной сестре будущей цесаревны Марии Федоровны, а тогда еще принцессы Дагмары.

Когда Дагмара в 1866 году венчалась в Петербурге с Великим князем Александром Александровичем, ее сестра, тогда уже герцогиня Уэлльская, была на последних месяцах беременности и из-за этого не смогла приехать на свадьбу. В Петербург на свадебные торжества приезжал ее муж, принц Уэлльский Альберт-Эдуард.

Альберт-Эдуард был весьма радушно принят при дворе, получил от Александра II чин полковника русской гвардии и стал из-за всего этого ярым сторонником России. Прощаясь, он пригласил цесаревича и цесаревну в Лондон, и молодые с радостью приняли его приглашение.

А еще через восемь лет второй сын Виктории, Альфред-Эрнст-Альберт, герцог Эдинбургский, а по отцу и герцог Саксен-Кобургский, решил жениться на дочери Александра II Марии Александровне.

Виктория приняла этот замысел в штыки, объясняя свою позицию прежде всего тем отвращением, которое вызывает у нее низкая нравственность отца невесты – императора Александра, позволяющего себе скандальную связь с женщиной, которая на тридцать лет младше его.

Александр II тоже сначала не слишком одобрял этот брак, потому что Мария была его единственной, и к тому же горячо любимой, дочерью, и разлука с ней представлялась отцу настоящим несчастьем. Однако Марии нравился принц Эдинбургский, с которым она виделась в Германии, в Югенгейме, у их общих немецких родственников, и она наотрез отказалась выходить замуж за кого-либо другого.

После переписки с Викторией, в которой обсуждались вопросы брака, принц Эдинбургский приехал в Петербург с еще двумя членами английского королевского дома. Виктория была возмущена тем, что ей даже не показали будущую ее невестку, хотя она и настаивала на этом, и, негодуя, выразила свое возмущение тем, что послала невестке в подарок веточку мирта – символ мира – и молитвенник. Императрица Индии, дарившая бриллианты своим горничным, на сей раз предстала перед своими новыми родственниками старой ханжой-пуританкой.

Встреча принцев была необычайно торжественной и пышной. На сей раз красные ковры были постланы уже на вокзале, а само венчание, состоявшееся 11 января 1874 года, превзошло все, случавшееся до сих пор.

Свадебные столы были накрыты в Георгиевском зале Зимнего дворца, превращенном по этому случаю в огромную оранжерею, и пока звучали тосты, на каждый из них отвечали артиллерийским салютом пушки Петропавловской крепости: за здравие их императорских величеств и ее величества королевы Великобритании и Ирландии – 51 выстрел и за каждый последующий тост – по 31 залпу.

«Ничего нельзя представить более великолепного, чем этот торжественный банкет, – писал английский посланник в Петербурге лорд Лофниус. – Блеск богатейших драгоценностей смешивался с блеском мундиров, золотых и серебряных блюд и роскошного севрского фарфора. Во время всего обеда пели талантливые артисты итальянской оперы – Патти, Альбани и Николинни, что придавало еще больше великолепия этой сцене несравненной красоты, которую трудно описать».

После бала, в котором участвовало три тысячи гостей, молодожены поехали на вокзал, где их ожидал поезд – первую брачную ночь и медовый месяц они решили провести в Царском Селе.

1874 год для императорской семьи оказался богат на свадьбы: в мае должно было состояться бракосочетание племянницы Александра II Великой княжны Веры с герцогом Вюртембергским Вильгельмом-Евгением, а в августе намечалась свадьба брата императора – Владимира Александровича с дочерью Великого герцога Мекленбург-Шверинского принцессой Марией.

Конечно же, все эти браки готовились заранее, и, несмотря на то что любовь, как правило, в каждом из них играла известную роль, все же немаловажное место занимала в них и международная политика, а также расширение и укрепление междинастических связей – нередко уже давно ставших родственными.

Брак Великой княжны Веры Константиновны с герцогом Вильгельмом-Евгением Вюртембергским. Поездка Александра II в Англию

Сразу после свадьбы Марии и Альфреда Александр с головой ушел в так называемую «большую политику». В Петербург пожаловал – впервые в истории – австрийский император, сорокачетырехлетний Франц-Иосиф I, незадолго перед этим довольно враждебно настроенный по отношению к России. Его визит знаменовал собою конец этой вражды и окончательное примирение двух держав.

В мае того же 1874 года Александр отправился в Штутгарт на свадьбу своей племянницы Веры Константиновны с герцогом Вильгельмом-Евгением Вюртембергским.

Вера Константиновна была внучкой Николая I, дочерью Великого князя Константина Николаевича и его жены – Великой княгини Александры Иосифовны, до принятия православия принцессы Александры Саксен-Альтенбургской.

Вера Константиновна родилась 4 февраля (в день памяти святой Вероники) 1854 года, и к моменту свадьбы ей было 20 лет.

В детстве Верочку старшие двоюродные братья и сестры называли просто «маленькой», без имени. Несмотря на то, что Вера, ее старшая сестра Ольга и брат Константин были любимы всеми родственниками, – а таковых было предостаточно, – детям не хватало отца – адмирала Константина Николаевича, который по долгу службы постоянно был в разъездах. С пяти лет Вера начала писать отцу трогательные и полные любви и нежности письма.

Оказываясь в Санкт-Петербурге или в его окрестностях, Константин Николаевич, всегда очень занятый чтением и делами, урывал каждую минуту, чтобы побыть как можно дольше с детьми.

Разумеется, Великий князь посещал и светские рауты, но делал это неохотно, предпочитая обедать и ужинать у родственников, с удовольствием вводя в мир взрослых и своих детей, чтобы они постепенно приобретали навыки общения, необходимые в обществе.

17 сентября каждого года, начиная с пяти лет, Вере отмечали именины, как взрослой: с утра все Великие князья с женами и детьми приезжали к обедне, поздравляли именинницу, а потом все вместе садились завтракать, держа девочку в центре внимания. Все были серьезными, и она тоже вела себя сдержанно и степенно, с каждым разом все лучше понимая, что такое Великая княжна. Этому же способствовали и частые визиты в царскую семью, где поведение было особенно чинным.

С этого же возраста отмечали ей и дни рождения, 4 февраля обязательно устраивая обедню, правда, не всегда в церкви, а иногда и дома.

Религия, службы, церковные книги и особенно пример родственников, чаще всего искренне и глубоко верующих, сделали и Веру доброй христианкой, с детства соблюдавшей посты и все предписания православия. А ее отец, прекрасно игравший на рояле и виолончели, хорошо знавший музыку, приобщил дочь к игре на разных инструментах.

Родители часто брали детей в театр, и Вера с детства полюбила и оперу, и балет, и драматическое искусство.

С детства Веру и Олю приучали к прогулкам в окрестностях Санкт-Петербурга, поощряя к знакомствам с простыми людьми. Правда, им не разрешали делать это самостоятельно, но под присмотром учителей и фрейлин они часто гуляли по соседству с теми загородными дворцами, в которых жили.

Летом 1860 года Константин Николаевич получил в подарок «американский кабриолет» – одну из первых разновидностей автомобиля – и быстро его освоил, с удовольствием катая в нем детей. А 1 июня 1860 года у Веры появился брат Дмитрий, и она стала заботливой нянькой.

Вместе с первой радостью – обретением нового родного человека, шестилетняя Верочка поняла и то, что случаются и невозвратные потери, – в ночь на 20 октября 1860 года скончалась ее 62-летняя бабушка, вдовствующая императрица Александра Федоровна. 29 октября Александру Федоровну похоронили в Петропавловском соборе, и Вера в первый раз присутствовала при погребении, а 10 марта 1861 года девочка впервые исповедалась, и это тоже произвело на нее психологически сильное впечатление.

Вера обожала свою мать. Когда 2 июня 1861 года Александра Иосифовна уезжала в Киль, на родину, Вера, хоть и понимала, что мать вскоре вернется, но рыдала столь безутешно, что, жалея ее, плакали и взрослые.

Становясь взрослее, она переживала обычные метаморфозы роста, но к юности характер стал у нее ровнее, и она превратилась в милую девушку, сохранив все положительные черты, которые были у нее в детстве.

С Вюртембергским домом у Романовых были давние родственные связи: Павел I вторым браком – с 1776 года – был женат на Софье Вюртембергской (в православии императрице Марии Федоровне). Их дочь Екатерина с 1816 года была женой короля Вюртемберга Фридриха-Вильгельма, а их младший сын – Михаил – был женат с 1824 года на принцессе Каролине Вюртембергской (в православии – Елене Павловне). Внучка Павла I, дочь Николая I, Великая княжна Ольга, с 1846 года была королевой Вюртемберга, так как ее мужем был король Фридрих-Карл.

И, наконец, внучка Николая I – стало быть, правнучка Павла I и Марии Федоровны и, таким образом, четвертое поколение в доме Романовых, роднящееся с Вюртембергской династией, – Великая княжна Вера Константиновна, обвенчавшаяся с Вюртембергским герцогом Вильгельмом-Евгением.

* * *

Прежде чем продолжать наш рассказ далее, необходимо вспомнить о событиях, происходивших в Германии и Вюртемберге в 60-х – начале 70-х годов XIX столетия.

Следует иметь в виду, что среди множества государств, находившихся на территории, населенной немцами, лишь два из них – Пруссия Гогенцоллернов и Австрия Габсбургов – были державами, претендовавшими на ведущую роль. В результате длительной борьбы между Пруссией и Австрией за господство в Германии летом 1866 года начался конфликт из-за Шлезвиг-Гольштейна.

В это время все еще существовал Германский союз, созданный после падения Наполеона в июне 1815 года Венским конгрессом.

К 1866 году в Германский союз входили 32 немецких государства. Кроме того, свои династические интересы защищали в нем короли Англии и Голландии, так как они владели Ганновером и Люксембургом, а также и датский король, владевший Гольштейном и Лауэнбургом.

С самого начала существования Германского союза господствующую роль играла в нем союзница Наполеона Бонапарта – Австрия. 14 июня 1866 года Германский союз по предложению Австрии принял решение мобилизовать союзную армию против Пруссии.

Однако это решение Пруссию врасплох не застало: еще раньше прусский канцлер Отто фон Бисмарк договорился с Россией и Францией о нейтралитете, а в апреле 1866 года заключил секретный военный союз с Италией, объединению которой мешала Австрия.

Прусская армия находилась в постоянной боевой готовности и потому 16 июня вторглась в Ганновер, Гессен и Саксонию, а 20 июня 250 тысяч итальянских войск вступили в занятую австрийцами Венецианскую область.

Война была быстрой и победоносной для Пруссии и Италии. Уже 23 августа в Праге был подписан Мирный договор. По этому договору Австрия соглашалась на роспуск Германского союза, обещала не вмешиваться впредь в дела немецких государств и давала согласие «на новое устройство Германии». Австрией было признано и присоединение Венецианской области к Италии. Бисмарк тут же основал вместо Германского союза Северогерманский союз. Договор о его создании был подписан за четыре дня до подписания Пражского мирного договора – 18 августа. В него вошли Пруссия и еще 17 северогерманских государств, к которым со временем присоединялись все новые, в том числе и южногерманские.

1 июля 1967 года вошла в силу конституция Северогерманского союза, по которой Президентом союза был король Пруссии, семидесятилетний Вильгельм I Гогенцоллерн. В компетенцию союза входили: военное дело и иностранные отношения, монетная система, почта и железные дороги.

Были определены права Рейхстага – Государственного собрания – и Бундесрата – Союзного совета, – органа представительства земель. Оба эти совета играли весьма второстепенную роль, руководили же всем король Пруссии и его канцлер, в данном случае – Бисмарк.

В Северогерманский союз не входили некоторые государства Южной Германии, в том числе и Вюртемберг, оставаясь относительно нейтральными. Однако, когда в июле 1870 года между Пруссией и Францией началась война из-за того, что Франция препятствовала объединению Германии, в Вюртемберге поднялась волна националистических выступлений в поддержку Пруссии.

То же самое происходило и в других южногерманских государствах. Понимая, что их позиция должна быть изменена, Бисмарк до начала франко-прусской войны подписал договор о передаче под контроль прусского генерального штаба армий Баварии, Бадена, Вюртемберга и Гессен-Дармштадта.

И как только война началась, все южногерманские войска приняли в ней участие на стороне Пруссии.

В августе 1870 года французская армия была разгромлена в ряде сражений, и 2 сентября Франция капитулировала. В плен попал и император Наполеон III.

А в ноябре все немецкие государства, дотоле не входившие в Северогерманский союз, вошли в него (последним, 26 ноября 1870 года, вступил Вюртемберг). И, таким образом, было устранено последнее препятствие для создания Германской империи.

9 декабря Рейхстаг Северогерманского союза постановил, что будущее государство будет называться «Германской империей».

И 18 января 1871 года она была провозглашена в Версале.

День провозглашения Германской империи был выбран не случайно: 18 января 1701 года бранденбургский курфюрст Фридрих Гогенцоллерн был коронован в Кенигсберге (ныне Калининград) и стал королем Пруссии под именем Фридриха I.

А 18 января 1871 года в Зеркальной зале Версальского дворца была провозглашена Германская империя во главе с кайзером Вильгельмом I.

Провозглашенная империя занимала площадь в 540 тысяч квадратных километров. Ее население превышало 41 миллион человек. Империя состояла из тех же регионов, что и Северогерманский союз, а вскоре основой конституции новой империи стала прежняя конституция Северогерманского союза.

Все прежние феодальные государственные образования сохранили свои названия, их правители не утратили свои титулы, звания и достоинства, не утеряв и многих своих прерогатив.

В империю входили 4 королевства, в их числе и Вюртемберг, 6 Великих герцогств, 12 герцогств и 3 Вольных города.

Конституция Германской империи была принята имперским Рейхстагом 14 апреля 1871 года.

Внешне либеральная и даже весьма демократическая конституция на самом деле представляла полное торжество военного деспотизма, бюрократически сколоченного и строго охраняемого полицией.

Власть сосредоточилась в руках трех человек: императора, Бисмарка, ставшего канцлером империи, и начальника Генерального штаба, фельдмаршала Мольтке-Старшего, автора плана победоносной франко-прусской войны. Среди 25 старых государств, вошедших в империю, руководящая роль принадлежала Пруссии и привела к торжеству ее государственных, военных и моральных принципов, к успеху идеологии прусского юнкерства.

Королевство Вюртемберг как было раньше, так и осталось при императоре Вильгельме во многом автономным государством.

Что же касается Германской империи, то ее появление было встречено в Европе по-разному: кто радовался этому, кто негодовал, а многие – особенно ее соседи – откровенно боялись этой новой огромной силы.

И как бы подводя итог шестидесятым – началу семидесятых годов XIX столетия, в самом начале 1873 года на европейский континент пришло сообщение, что 9 января в маленьком английском городке Чизихёрсте, близ Лондона, скончался бывший император Франции Наполеон III – отпущенный на волю вскоре после капитуляции его армии, он уехал в Англию, где и умер в изгнании.

Такой была обстановка в Европе и в Германии, когда Вера Константиновна приехала в Штутгарт.

Город, конечно же, показался ей убогим и маленьким по сравнению с Санкт-Петербургом или Москвой, хотя и считался одним из крупных политических, торговых и культурных центров Германии. Старый город мог похвалиться двумя-тремя дворцами, старой ратушей да парой исторических соборов.

Однако в области культуры его прославили поэты Шиллер и Шубарт, а в области науки – философ Гегель.

Не слишком роскошной была и свадьба. Если бы не царское приданое невесты, то брачные торжества могли показаться более чем скромными, несмотря на то что титулованных немецких родственников на свадьбе было предостаточно.

После свадьбы Александр II отправился в Англию, выполняя вторую часть поездки, которая была задумана им еще в Санкт-Петербурге, до того как поехал он в Штутгарт.

Официально было объявлено, что русский царь едет в Лондон, чтобы повидаться со своей любимой дочерью – Марией, совсем недавно ставшей герцогиней Эдинбургской.

Однако свидание с Марией Александровной было лишь соблюдением дипломатической формальности.

На самом же деле царь решил во что бы то ни стало добиться симпатии англичан и посеять на островах семена русофилии, заглушив будущими всходами бурные сорняки традиционной для Англии русофобии.

Александр ехал с пристани в открытой коляске, и тысячи любопытствующих англичан находили русского царя не азиатским владыкой, а настоящим джентльменом.

Королева Виктория встретила царя у входа в Виндзорский дворец и потом лично сопровождала его по городу.

Визит Александра в Англию оказался успешным, хотя Англия и не стала союзницей России, она все же стала склоняться к тому, что в будущем такая позиция может стать для нее не только приемлемой, но и необходимой.

Светлейшие князья Юрьевские

Вернувшись в Петербург, Александр озаботился и статусом своих незаконных детей – Георгия и Ольги. В силу своей самодержавной власти, российский император имел право издавать любой закон, причем независимо от того, противоречит новый закон прежним или только дополняет их. Поэтому Александр был волен дать своим детям любой статус, и он избрал оптимальный вариант – 11 июля 1874 года в Царском Селе он издал указ: «Малолетним Георгию Александровичу и Ольге Александровне Юрьевским даруем Мы права, присущие дворянству, и возводим в княжеское достоинство с титулом Светлейших. Александр».

Он решил, что давать детям фамилию их матери не следует, ибо их могли не признать другие Долгоруковы; дать имя Романовых он не мог, так как Екатерина Михайловна не состояла с ним в церковном браке, который, единственно, мог бы дать ей и детям его фамилию. И Александр решил назвать сына и дочь Юрьевскими, потому что основателем рода Долгоруковых был князь московский Юрий Долгорукий, восьмой сын Великого Киевского князя Владимира Мономаха. А так как «Долгорукий» было не более чем прозвищем князя Юрия, то не справедливей ли было назвать этих его потомков, отдаленных семью веками, светлейшими князьями Юрьевскими, дав тем самым простор новой ветви древнего генеалогического древа?

Написав указ, Александр, однако, не отослал его в Сенат, а, сохранив в тайнике, вручил генералу Рылееву, приказав хранить его до того времени, когда и понадобится его опубликование.