Текст книги "Шпага и кнут"

Глава восьмая

Завернувшись в шерстяные одеяла, сидя у пылающего камина, Катарина и Лионелла мелкими глотками прихлебывали горячий грог.

Река выбросила девушек на мельничное колесо. На их счастье предусмотрительный мельник застопорил мельничный механизм, опасаясь, что внезапно усилившийся поток сорвет колесо с оси. На этом колесе они и просидели чуть ли не до самого вечера – позвать на помощь обеим не позволяла гордость. Лишь с наступлением сумерек, когда вода спала, мельник заметил странных гостей и, призвав на помощь своих работников, снял замерзших девушек с их насеста.

– Грейтесь, девочки, грейтесь, – приговаривала сердобольная жена мельника, собирая на стол. – Сейчас супчику горячего похлебаете. Проголодались, поди?

– Ага, – подтвердила Катарина.

Сам мельник – пузатый кривоногий мужичок, теребил свой длинный ус и качал головой, глядя на девушек. Он был немало удивлен, узнав, что к нему на мельницу таким странным образом попали девицы благородных кровей – шутка ли сказать, дочь герцога какой-то там Ламберании (черт знает, где она находится) и настоящая баронесса.

– Да-а, угораздило же вас, барышни, – промолвил мельник, по-прежнему покачивая головой и наматывая на палец собственный ус. – Давно наша речка так не бурлила. А все из-за вчерашней грозы. Шутка ли, такой ливень прошел. Ровно наколдовал кто.

Катарина и Лионелла переглянулись. Обе не проронили ни слова, но каждая про себя пообещала, что при следующей встрече обязательно прибьет Мирингельма.

Радушных хозяев так и распирало любопытство, каким таким образом две юные дамы дворянского сословия оказались на их мельнице. Катарина совсем не испытывала расположения удовлетворять любопытство случайных знакомых, хоть и была преисполнена благодарности к этим простым людям за свое спасение, Лионелла же наплела что-то про выезд на пикник, где их врасплох застала неожиданная гроза, причем, была так убедительна, что Катарина даже сама чуть не поверила в ее россказни. Все-таки язык у цыганки подвешен что надо, умеет людям головы заморочить. В самом деле, ни к чему мельнику и его жене знать, что две несмышленые девчонки отправились в дальние края на поиски похищенного принца, возомнив себя лихими рыцарями. Насмехаться над незадачливыми путешественницами благородного происхождения простолюдины вряд ли посмеют, однако уважения к таким странным гостьям может и поубавиться.

Не утомляя девушек долгими разговорами, хозяева дома предоставили им просторную чистую комнату, куда гостьи и отправились на ночлег после сытного ужина. Сил у обеих не осталось даже для обычных препирательств, так что Катарина и Лионелла просто мирно уснули.

Утром Лионелла проснулась первая. При взгляде на посапывающую Катарину первой мыслью, посетившей предприимчивую цыганку, было: покинуть спутницу и потихонечку смыться. Все-таки, как-никак, соперница. Час ранний, хозяева наверняка еще спят, так что не составит особого труда незаметненько собрать припасы в дорогу и обзавестись хотя бы мулом из хозяйской конюшни. А там пусть эта изнеженная дворяночка сама выкарабкивается. Более привычная к дальним странствиям Лионелла легко отыщет путь к морю, найдет принца и пожнет все лавры победительницы, а там, глядишь, и сама станет принцессой без всяких помех. А вот конопатой придется тяжко без поддержки.

Лионелла быстро и бесшумно оделась, но, снова бросив взгляд на спящую попутчицу, вдруг устыдилась. Ведь эта девчонка спасла ее, рискуя собственной жизнью. Хоть и наслушалась цыганка от нее потом всякого далеко не лестного, но все-таки именно Катарине обязана своим спасением. Да и радушные хозяева дома не заслуживают того, чтобы их обокрали самым наглым образом. Она-то сейчас сбежит, а вот отдуваться за все придется несмышленой белобрысой девчонке.

Проклиная себя за благородство, Лионелла толкнула соперницу в бок.

– Эй, подруга, хватит дрыхнуть. Нам пора.

Катарина с трудом разлепила веки и пробормотала:

– Угу.

Что-то в облике герцогской дочурки показалось Лионелле странным. Цыганка приложила ладонь ко лбу Катарины и воскликнула:

– Да у тебя жар! Ты, часом, не заболела?!

– Нормально все, – буркнула Катарина, отстранив руку спутницы.

Она с трудом села на постели, спустила ноги на пол и попробовала встать. Перед глазами тут же все поплыло и девушка почти сразу опустилась обратно на постель.

– Да ты точно больна! – всполошилась Лионелла.

Вот, новая напасть! Как теперь бросишь эту конопатую? Ведь заболела-то она наверняка из-за нее, простудилась во время вчерашнего вынужденного купания. Хотя, подорвать здоровье вполне мог и проливной дождь, вызванный Мирингельмом. Эти дворянчики такие изнеженные…

– Что-то меня знобит, – пожаловалась Катарина, поежившись. – И голова немножко кружится.

– Ничего себе, немножко! – воскликнула Лионелла. – Да ты на ногах не стоишь!

– Сейчас пройдет, – заверила ее Катарина, предприняв новую попытку подняться, что далось ей весьма нелегко. – Я сильная.

Лионеллу эта детская бравада ничуть не убедила. Бесцеремонно толкнув Катарину обратно на перину, цыганка заявила:

– Будешь лежать, пока не поправишься! Я тебя на себе тащить не собираюсь.

– Я и сама идти могу, – оскорбилась Катарина. – А будешь толкаться, так в нос дам…

– Лежи уж, – фыркнула Лионелла. – Тебя сейчас и муха с ног собьет, а туда же, в драку лезешь.

Чуть ли не насильно она уложила Катарину обратно в постель и закутала в одеяло.

– Лежи смирно, – приказала цыганка. – А я сейчас хозяев разбужу, может, у них настойка какая есть, которая тебя на ноги поднимет.

Катарина больше не протестовала. Силы и в самом деле покинули ее настолько, что оставалось только смириться. Любое движение отдавалось болью во всем теле, в голове словно стучали сразу два десятка молоточков, а перед глазами все плыло, того и гляди обморок случится.

Когда на зов Лионеллы явились мельник и его жена, Катарина и в самом деле пребывала уже в полубессознательном состоянии – ослабший за время долгого и трудного пути организм девушки сдался недугу.

– Да у девочки жар! – обеспокоенно воскликнула хозяйка, пощупав лоб Катарины.

– Можно как-нибудь побыстрее ее на ноги поднять? – поинтересовалась Лионелла. – Нам идти надо.

– Да что вы, сударыня?! – возмутилась жена мельника. – В таком-то состоянии?! Тут от трав толку мало будет, как бы девочке совсем худо не стало…

– Я что, умру? – пробормотала Катарина, не открывая глаз.

Сил у нее не осталось даже на то, чтобы испугаться такой перспективе и вопрос был задан скорее так, для поддержания разговора, чтобы не казаться совсем уж безжизненным поленом.

– Я те умру, – зло пригрозила Лионелла.

Она вновь обратилась к хозяевам дома:

– Так что делать-то? Так и будем стоять и смотреть?

Впервые цыганка пожалела, что рядом нет Мирингельма. Колдун хоть и изрядный тупица, но наверняка знает толк в разных лечебных снадобьях и, если его должным образом подпнуть, смог бы оказать какую-нибудь помощь. Сама же Лионелла, несмотря на то, что частенько зарабатывала на жизнь гаданиями, приворотами, знахарством и прочим шарлатанством, на деле не знала об этом абсолютно ничего.

– Вот, что я вам скажу, барышня, – произнес мельник, как обычно мучая свой длинный ус. – Тут лекарь нужен. Придется вам в город ехать. Это в двух милях отсюда. Там лекарь очень толковый, ученый человек. Его зовут сеньор Келистиано. Там спросите, любой покажет, где его дом.

– У вас найдется лошадь? – спросила Лионелла.

– Я дам вам мула, сударыня.

Не медля ни минуты, Лионелла оседлала мула и поспешила в город, по указанной мельником дороге. Хотя, поспешила – это слишком громко сказано. Сама девушка, конечно, очень торопилась и прилагала для этого все усилия, однако их оказалось недостаточно, чтобы придать должное ускорение мулу, степенному и медлительному животному, привыкшему к размеренной неторопливой сельской жизни. Всю дорогу цыганка пинала мула в бока и отчаянно ругалась, что в общем-то мало способствовало ее скорейшему прибытию в город, но в конце концов достигла намеченной цели. Разузнав у прохожих, в какой стороне проживает уважаемый сеньор Келистиано, Лионелла наконец оказалась перед воротами двухэтажного особняка.

Похоже, ученый лекарь жил совсем неплохо. Если бы Лионелле не сказали, что это именно его дом, она подумала бы, что здесь обитает какой-нибудь богатый купец.

Слуга проводил девушку в дом, где в просторной гостиной ее взгляду предстал человек средних лет с аккуратными усиками, в парике и пенсне.

– Чем обязан? – поинтересовался сеньор Келистиано.

Не вдаваясь в подробности, Лионелла поведала городскому лекарю о своей проблеме, вернее, о проблеме своей попутчицы.

– Вы, наверное, приезжая? – мягко предположил сеньор Келистиано.

Его вкрадчивый голос источал обаяние и располагал к себе.

– Да, это так, – подтвердила Лионелла.

– Тогда вам, должно быть, не известно, что я крайне редко совершаю выезды на дом, тем более, в окрестности города и делаю это лишь в исключительных случаях.

– Благородная леди чуть не при смерти! – в негодовании вскричала Лионелла. – Разве такой случай не исключительный?!

– Охотно вам верю, – все так же мягко и вкрадчиво ответил Келистиано. – Однако опять же должен вам сообщить, что я не выезжаю к больным без предоплаты.

– Предоплаты? – обескуражено переспросила девушка.

– Предоплаты, – не теряя спокойствия, подтвердил лекарь.

Проникшаяся было в первый момент доверием к столь учтивому господину, на сей раз Лионелла была готова задушить лекаря его же шнурком от пенсне.

– Я обязательно заплачу, – пообещала Лионелла. – Но чуть позже. Сейчас я не взяла с собой кошель. Очень торопилась.

– И снова охотно вам верю, – Келистиано одарил девушку широкой белозубой улыбкой. – Чуть позже я и навещу вашу больную.

Цыганка едва сдержалась, чтобы не проделать кулаком пару брешей в улыбке лекаря.

– И как велика предоплата? – осторожно осведомилась девушка.

Услышав сумму, она сжала кулаки и скрипнула зубами, как это обычно делала Катарина. Теперь понятно, на какие средства лекарь обзавелся столь великолепным жилищем. Да он же попросту наживается на несчастьях других. Катарина там мечется в жару и почти в бреду, а этот холеный гад занимается тут чистым вымогательством. Да за такие деньги можно полгорода излечить от холеры. И мельник хорош, не мог предупредить, что лекарь такой сквалыга.

– Я привезу вам предоплату, – пообещала Лионелла. – Очень скоро.

Сеньор Келистиано вновь расплылся в улыбке, блеснув ровными рядами крепких зубов.

– Я буду ждать вас с нетерпением, сеньорита.

Судя по взгляду, лекарь определенно пришел к выводу, что больше не увидит в своем доме эту юную особу. Гостья могла называть себя как угодно, однако своим внешним видом нисколько не напоминала благородную баронессу, а это, в свою очередь, вызывало сомнения, что в доме мельника ее ожидает спутница столь же благородного происхождения. Так что вряд ли бездомная бродяжка наскребет сумму, требуемую для оплаты визита.

Однако, вопреки ожиданиям ученого лекаря, Лионелла побеспокоила его снова, и весьма скоро. Вернувшись через полчаса, девушка высыпала в ладонь Келистиано несколько золотых монет.

– Теперь вы готовы ехать?

– Теперь готов, – согласился лекарь, впрочем, довольно-таки неохотно, чего даже не смог скрыть за своей улыбкой, что на сей раз выглядела очень натянуто.

Через несколько минут возок доктора Келистиано, запряженный гнедой лошадкой, направился к мельнице вслед за Лионеллой, восседающей верхом на муле.

По приезду в дом мельника доктор потребовал, чтобы его оставили наедине с больной. Оставшись в гостиной, в обществе мельника и его жены Лионелла в нетерпении покусывала губы.

– Что он там с ней делает? – бормотала девушка, борясь с желанием ворваться в спальню и лично убедиться, что спутнице ничего не угрожает.

– Не беспокойтесь, барышня, – попытался успокоить ее мельник, как обычно накручивая ус на палец. Похоже, это было его любимым занятием. – Доктор Келистиано очень ученый человек, он наверняка знает, что делает.

– Ага, очень ученый, – недовольно пробурчала Лионелла. – И очень жадный. Разбойники и те меньше берут.

Мельник лишь пожал плечами, его жена тоже промолчала.

Через полчаса лекарь вышел к ожидающим его вердикта Лионелле и хозяевам дома.

– Как там девочка? – поинтересовалась сердобольная хозяйка.

– Организм молодой, крепкий, так что ничего страшного, она быстро поправится, – заверил ее Келистиано.

– Она уже может идти? – нетерпеливо спросила Лионелла.

– Сеньорита, я всего лишь врачеватель, а не волшебник, – ответил доктор. – Я не творю чудеса. Вашей спутнице придется провести в постели еще пару дней, не меньше. Да и потом она будет еще очень слаба. Я оставил микстуру, проследите, чтобы больная принимала лекарство по одной ложке три раза в день.

Лионелле подумалось, что следует возблагодарить небеса за то, что Келистиано не является волшебником. Хватит с нее уже одного чародея – тупоголового Мирингельма.

Попрощавшись с мельником, его женой и их гостьей, доктор Келистиано покинул дом. Лионелла тут же поспешила к своей спутнице. Несмотря на всю неприязнь, порожденную неслыханным стяжательством, девушка была вынуждена признать, что лекарь является мастером своего дела – Катарина выглядела уже значительно лучше и можно было надеяться, что через пару дней она поднимется на ноги, как и пообещал доктор.

Катарина мирно спала, ее веснушчатые щеки порозовели. Теперь, когда здоровью и будущему попутчицы явно ничего не угрожало, можно было подумать о том, чтобы оставить больную на попечение хозяев и продолжать путешествие самостоятельно.

Однако задуманным планам цыганки не суждено было осуществиться. Едва она собралась попрощаться с мельником и отправиться в путь, во двор ворвались несколько всадников в шлемах и кирасах, вооруженные алебардами.

– Альгвазилы[1]1
  Альгвазил – в средневековой Испании стражник, полицейский.


[Закрыть]! – ахнула жена мельника.

Сопровождавший стражников кривоногий пухлый человечек тут же указал дрожащим пальцем на Лионеллу и взвизгнул:

– Вот она! Эта девка обокрала меня и избила!

Правый глаз толстяка и в самом деле заплыл, красноречиво свидетельствуя о том, что совсем недавно этот человек подвергся физическому насилию.

– Арестовать, – коротко распорядился командир альгвазилов, молодой смуглолицый человек с маленькими усиками, удивительно похожий на кота-гуляку.

Мельник, его жена и прочие домочадцы и работники, оказавшиеся поблизости, пребывали в полном недоумении – все узнали в кривоногом человечке ростовщика сеньора Гериссио. Лионелла же сразу отлично поняла, чем вызвано столь пристальное внимание городской стражи к ее скромной персоне, и сдаваться без боя не собиралась.

О шлем первого альгвазила, чересчур неосторожно и самоуверенно попытавшегося исполнить свои служебные обязанности, раскололось деревянное ведро. Другой растянулся на земле, обняв полмешка пшеницы. Третьего сбил с ног удар кнута.

Поднялась суматоха, все смешалось в беспорядочной суете и беготне. Судя по всему, альгвазилам не часто выпадал случай хорошенько размяться, и ловкая цыганка оказалась для них слишком трудным противником, стражники попросту не ожидали от нее такой прыти. Сразу два альгвазила набросились на Лионеллу с двух сторон, но юркая девушка проскользнула меж их кирас и стражники, шмякнувшись друг о друга своими панцирями, упали на спины, как две большие черепахи. Лионелла же, благополучно избежав объятий еще троих стражников, легко запрыгнула на круп коня одного из альгвазилов. Девушка пришпорила жеребца и тот легко перепрыгнул через изгородь – видимо, был в гораздо лучшей физической форме, чем его хозяин.

Лионелла уже готова была торжествовать победу. Пока нерасторопные альгвазилы взберутся в седла, пока выедут за ворота… Есть очень даже неплохие шансы оторваться от погони и скрыться.

Однако хрупкая надежда на спасение была разбита практически в прямом смысле слова, да еще самым грубым образом – поленом, запущенным меткой рукой предводителя альгвазилов. Полено с такой силой ударило девушку в затылок, что перед глазами сначала все вспыхнуло, а через мгновение все померкло. Еще через мгновение несостоявшаяся беглянка вывалилась из седла и со всего размаху ударилась о землю. Когда Лионелла сообразила, в каком положении оказалась, и смогла подняться на ноги, стало уже слишком поздно – подоспевшие альгвазилы крепко схватили ее за руки.

– От меня еще ни один преступник не убегал, – самодовольно заявил ей начальник стражи, подъехав верхом.

– Я не преступница! – гордо заявила Лионелла.

– Попробуйте убедить в этом судью, сеньорита, – невозмутимо посоветовал командир альгвазилов.

Лионеллу запихнули в темные недра закрытого возка, пропахшие потными телами тех, кого перевозили тут раньше, после чего альгвазилы взобрались в седла и вся кавалькада потянулась к городу.

К мельнику, совершенно ошарашенному случившимся, наконец, вернулся дар речи. Взглянув на задержавшегося в его дворе ростовщика, он недоуменно спросил:

– Уважаемый сеньор Гериссио, что все это значит?

– Я вам поражаюсь, – отозвался в ответ ростовщик. – Вы приютили у себя воровку и даже не заметили этого. Ваше счастье, что она и вас не обчистила. Хотя, советую проверить, не пропало ли у вас чего.

– Как?! – ахнула жена мельника. – Такая вежливая скромная девочка…

– Вы видели, как эта скромная только что набросилась на стражей законности?! – в негодовании воскликнул сеньор Гериссио. – А меня вообще избила до полусмерти, еле жив остался. Вот, видите?

Он продемонстрировал мельнику и его супруге свой заплывший глаз. Коснувшись пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями, своего ранения, которое, впрочем, не выглядело столь ужасно, что могло бы свести получившего его в могилу, он болезненно поморщился и добавил:

– Еще и ограбила. Почти все, нажитое непосильным трудом, из дома вынесла.

Мельник сочувствующе покачал головой, хотя про себя подумал, что давно пора было кому-нибудь почистить закрома зажравшегося ростовщика, вогнавшего в долги уже не одну семью и в городе, и в его окрестностях. Между тем сеньор Гериссио, воодушевившись вниманием слушателей, продолжал описывать несчастия, так неожиданно свалившиеся на его голову в образе юной воровки и драчуньи:

– Как только я пришел в сознание, сразу же направился к сеньору Келистиано. Каково же было мое удивление, когда слуга доктора сообщил, что его хозяин уехал к вам и сопровождала его девушка, по описанию точь-в-точь похожая на ограбившую меня воровку. Представляете, как я начал беспокоиться за доктора? Кто знает, зачем выманила его эта разбойница из собственного дома? Самые страшные мысли полезли в голову. Совесть честного человека не позволила мне оставить доктора в беде и я тут же сообщил обо всем судье, он и направил сюда отряд альгвазилов во главе с благородным доном Альгерадо. По пути мы встретили доктора, который и подтвердил, что эта самая воровка находится здесь. Кстати, а зачем она вообще вызывала сюда нашего уважаемого лекаря?

Занятый обычным наматыванием уса на палец и размышлениями о том, откуда бы взяться у продажного ростовщика совести честного человека, мельник не успел ответить на вопрос – за него это сделала жена:

– Один из работников сильно поранил ногу гвоздем, вот и пришлось призвать на помощь доктора Келистиано, – солгала женщина. – Мы попросили нашу гостью оказать услугу и съездить в город. Нам она показалась добропорядочной девушкой.

Мельник удивленно взглянул на жену. Похоже, его супруга решила скрыть от ростовщика, что арестованную альгвазилами девушку сопровождает спутница. Впрочем, озабоченный собственными переживаниями, да вдобавок еще и окривевший сеньор Гериссио не заметил недоумение мельника.

– Вы послали за доктором ради работника? – озадаченно переспросил ростовщик.

– Он очень хороший работник, – поспешил выгородить жену мельник.

– Вижу, дела у вас идут слишком хорошо, если вы в состоянии пользоваться услугами такого дорогостоящего лекаря, как доктор Келистиано, для своего работника, – заметил ростовщик. – В прошлом году вы не очень-то спешили рассчитаться со мной по долгам и уверяли, что очень ограничены в средствах.

– Да, сейчас дела идут немного получше, – согласился мельник, про себя от души пожалев, что арестованная постоялица не выбила ростовщику оба глаза и десяток зубов в придачу.

Еще некоторое время посетовав на тяжелые времена, при которых так трудно жить порядочному честному человеку, ростовщик, в конце концов, забрался в свой экипаж и покинул двор.

Мельник взглянул на жену и пробормотал:

– Ладно ли мы сделали? Если судья узнает…

– Не узнает, – отмахнулась женщина. – Через пару дней девочка поднимется на ноги и уедет. Не знаю, что там в городе случилось, но у меня больше доверия к нашим гостьям, чем к этому прощелыге. Даже если все и правда, поделом ему. Ты вспомни, как в прошлом году он чуть не обобрал нас до нитки, кровосос.

– Это да, – согласился мельник.

– А девочке пока ничего не скажем, ни к чему ей лишние переживания.

К девочке, то есть к Катарине, и в самом деле через два дня силы вернулись практически полностью. Доктор Келистиано хоть и драл за свои услуги три шкуры, однако, надо отдать ему должное, дело свое знал исправно. Впрочем, выздоровлению способствовала еще и собственная злость девушки. Не видя рядом с собой Лионеллы, Катарина пребывала в полной уверенности, что неверная подруга попросту бросила ее на произвол судьбы, сама же отправилась дальше. Догнать теперь цыганку не представлялось возможным – Катарина даже не знала в какую сторону ехать и где искать пропавшего отпрыска короля Фернара. Оставалось признать собственное поражение в соперничестве и с позором вернуться домой. Конечно, пальцем в нее никто тыкать не будет, но сама-то Катарина теперь знает, что бесславно потерпела поражение от простой цыганки-бродяжки.

Однако, узнав от мельника и его жены истинную причину отсутствия Лионеллы, Катарина тут же решила повременить с возвращением в отцовский замок. В первое мгновение, чего греха таить, девушка испытала злорадное удовлетворение – наконец-то негодная воровка попалась и получит по заслугам. Но, хорошенько подумав, Катарина пришла к выводу, что в случившемся есть изрядная доля и ее вины. Не так уж трудно догадаться, чего ради Лионелла обтрясла городского ростовщика и чем и за что расплатилась с доктором Келистиано.

Попрощавшись с добрыми хозяевами мельницы, давшими ей приют, Катарина подхватила свою шпагу и кнут Лионеллы, сохраненный мельником, и направилась к городу.

В городе девушка оказалась как нельзя более вовремя. Как она узнала от прохожих, именно сегодня был так называемый день судебных разбирательств и как раз сейчас на центральной площади перед королевской резиденцией начинались эти самые разбирательства.

На площади толпился народ – похоже, горожане были охочи до подобных зрелищ. Впрочем их можно было понять – какое-никакое, а развлечение. Конечно, сейчас не то, что в былые времена – никого принародно не вешают, головы не рубят, не четвертуют и на кострах не сжигают, но и просто посмотреть, как кого-то секут плетьми за провинности, бывает занимательно, лишь бы самому не оказаться на его месте.

На возвышении стоял большой дубовый стол, за которым с важным видом восседал пожилой человек в черной мантии. Округлая фигура и пухлое лицо без признаков какой-либо растительности, даже бровей, в обрамлении курчавых локонов рыжеватого парика делали его удивительно похожим на женщину. Из разговоров в толпе Катарина узнала, что это сам его честь Гардилерго – единственный, а потому главный судья города.

С краешку за тем же столом скромно примостился щупленький тощенький писарь-канцелярист. Перебирая свитки, писарь во всеуслышание оглашал суть рассматриваемого дела зычным басом, совсем не вяжущимся с его тщедушным телосложением. Похоже, все здоровье клерка ушло в глотку.

Дела рассматривались самые обычные: трое подвыпивших ремесленников учинили драку в кабаке и побили посуду, бондарь не вернул вовремя долг соседу, два брата оспаривали друг у друга скромное наследство своего отца… Рассматривались и мелкие кражи вроде того, как мальчишка сорвал пару яблок в соседском саду. В общем, ничего такого, чем можно было бы удивить или хотя бы развлечь скучающих обывателей. Тихая мирная жизнь накладывала свой отпечаток на повседневный быт. Такие преступления, как убийство, смертельные поединки дворян на дуэли, конокрадство, разбой и тому подобное остались лишь в преданиях времен послевоенного хаоса, когда правители королевств, наконец, окончательно поделили свои территории и определились с границами собственных владений.

Слушая разбирательства, Катарина лихорадочно напрягала мозг, соображая, как бы ловчее разрешить сложившуюся ситуацию. Мирного решения никак не находилось, на ум приходили планы один авантюрнее другого, за попытку осуществления каждого из которых можно было запросто самой предстать перед судьей и не надеяться на скорое освобождение. Но и отказаться от спасения Лионеллы из рук местного правосудия Катарина не могла себе позволить. Пусть цыганка излишне заносчива, пусть соперница и вообще несносна, но ведь пошла-то она на преступление ради нее, Катарины. Так что благородство обязывает. Так сказать, дело чести. Такое даже отец одобрил бы. Правда, вряд ли досточтимый лорд одобрил бы методы, к которым собиралась прибегнуть его дочь, но это уже дело десятое – все равно некому посвятить герцога в подробности похождений его неразумного чада, а уж Катарина-то по возвращении домой благоразумно умолчит о многих своих подвигах.

Приняв окончательное решение, Катарина направилась в обход толпы на край площади, где у коновязи топтались несколько оседланных лошадей, принадлежавших альгвазилам, что следили за порядком.

Наконец, настал черед Лионеллы предстать перед грозными очами судьи Гардилерго. Когда тощий клерк огласил суть рассматриваемого дела, люди в толпе чуть оживились. Многим уже довелось угодить в долговые сети ростовщика и мало у кого вызвали сочувствие его жалобы на грабеж и побои. Некоторые откровенно посмеивались, глядя на перекошенное, опухшее от удара в глаз лицо Гериссио, который гневно требовал от суда справедливости и взывал к суровому правосудию.

Внимательно выслушав истца, судья попробовал повернуться всем своим корпусом к обвиняемой. Объемное пышное тело Гардилерго колыхнулось, однако не повиновалось своему владельцу, поэтому судье пришлось ограничиться тем, что в сторону Лионеллы обратился лишь его взгляд.

– Желаете сказать что-нибудь в свое оправдание? – вопросил судья.

Лионелла безразлично пожала плечами. Отпираться все равно не имело смысла – это ясно, как белый день. Кроме того, в данный момент все мысли девушки были заняты побегом, правда, безуспешно – ничего дельного в голову не приходило. Запястья стягивала пеньковая веревка, а неподалеку стоял строй альгвазилов под предводительством молодого красавца Альгерадо, который зорко следил за арестанткой. Похоже, вырваться на свободу будет совсем непросто.

– Ну, что ж, если обвиняемая полностью признает свою вину, это существенно облегчает суду его обязанности, – провозгласил судья. – Оглашается приговор! За дерзкое нападение на дом почтенного сеньора Гериссио, нанесение тяжких побоев и грабеж обвиняемая приговаривается к десяти ударам плетью немедленно и году каторжных работ с вычетом в пользу истца.

В толпе вновь возникло оживление. Хотя многие из присутствующих, в основном женщины, сочувствовали осужденной – все-таки такая молоденькая девочка, большинство с удовольствием приготовилось к зрелищу публичной порки. Какое-никакое, а все ж таки развлечение. Если же не считать каторги, то наказание вообще нельзя было считать слишком уж суровым – в былые времена за кражу и разбой запросто рубили правую руку, а то и голову.

Два альгвазила подвели девушку к месту экзекуции и освободили ее запястья для того, чтобы привязать каждую руку в отдельности к двум столбам и, растянув таким образом, подготовить к порке.

В этот момент послышался лихой свист. Разметав строй альгвазилов и не отказав при этом себе в удовольствии отвесить пару пинков попавшимся под ногу стражам порядка и законности, на центр площади ворвалась Катарина верхом на лошади. За собой девушка тянула за повод еще одну оседланную лошадь.

Лионелла подалась назад, шмякнув все еще державших ее за руки альгвазилов друг о друга.

– Держи, подруга! – крикнула Катарина, бросив цыганке ее кнут, свернутый кольцом.

Лионелла на лету перехватила кнутовище и взмахнула своим оружием, лишний раз наглядно продемонстрировав, что владеет им мастерски. Кнут развернулся свистящей змеей и устремившиеся к цыганке двое альгвазилов, получив удар под колени, одновременно рухнули на землю.

Толпа радостно взревела. Конечно, проявлять столь откровенный восторг при виде явного нарушения законности и публичного посрамления стражей порядка противоречило всяческим правилам приличия и законопослушания, но зрелище того стоило. Такого развлечения для себя никто не ожидал и многие посчитали, что сегодня не напрасно пришли на площадь, а уж вечером в трактире за кружкой доброго пива или завтра с утра пораньше во всех подробностях расскажут соседям, оставшимся дома, что здесь происходило, добавят, конечно, и кое-что от себя, и пусть те кусают локти от досады, что сами ничего этого не видели, и давятся черной завистью.

Удар кнута выбил табурет из-под тощего седалища канцеляриста и писарь кубарем покатился по земле под звуки всеобщего ликования. Толпа взорвалась восторженными криками, свистом, даже аплодисментами, словно на выступлении бродячих комедиантов.

Лионелла вскочила на стол, самым бессовестным образом потоптав сапогами свитки с жалобами истцов прямо перед носом почтенного судьи, оттуда запрыгнула в седло. Пришпорив коней, девушки стремительно помчались прочь с площади.

– По коням! – скомандовал своим подчиненным опомнившийся Альгерадо.

Однако запрыгнувшие на своих лошадей альгвазилы тут же рухнули на землю вместе с седлами, что вновь вызвало безудержный хохот толпы, откровенно потешавшейся над незадачливыми стражами порядка.

– Кто-то перерезал подпруги, – обескуражено сообщил один из альгвазилов своему командиру.

– Я даже догадываюсь, кто! – со злостью отозвался тот, на время утратив невозмутимость.

– Дон Альгерадо! – окликнул его судья. – Эти девчонки откровенно насмеялись над законами королевства. Правосудие требует призвать преступниц к ответу и покарать самым суровым образом. Схватите их, Альгерадо! Это ваш долг!

– Так точно, ваша честь! – ответил молодой командир альгвазилов.