Текст книги "100 великих подвигов России"

Битва у Ольгинского кордона: Лев Тиховский

18 января 1810 г.

Ольгинский кордон… Сейчас подвиг горстки его защитников помнят разве что специалисты по истории Кавказских войн да духовные наследники тех, кто совершил этот подвиг – казаки. И тем не менее о вдохновителе беспримерной обороны кордона – полковнике Л.Л. Тиховском – известно немало. Имя этого храброго офицера по праву стоит в одном ряду с такими героями Кавказа, как Цицианов, Котляревский, Ермолов…

Лев Лукьянович Тиховский был сыном полковника, участника штурма Измаила. В военную службу он вступил 10 апреля 1789 г. в звании казака, затем, согласно послужному списку, стал хорунжим (октябрь 1789 г.), есаулом (май 1791 г.), поручиком (август 1795 г.), полковым есаулом (ноябрь 1802 г.) и, наконец, войсковым полковником (3 февраля 1809 г.) Участвовал в штурме замка Гаджибей, городов Аккерман, Бендеры, Измаил, а также «в чинении закубанским черкесам 1804 и 1807 годов репрессалий». Орденов на службе полковник не нажил, зато в октябре 1804 г. так отличился в сражении при Нагой Горе, что получил из рук императора Александра I золотые часы – такой милости в те годы удостаивался далеко не каждый генерал!..

К 1810 г. полковник 4-го конного полка Л.Л. Тиховский командовал Ольгинским кордоном, небольшим укрепленным пунктом, построенным в июне 1794 г. и входившим в состав Черноморской кордонной линии – цепи укреплений, тянувшихся по правому берегу реки Кубани от Усть-Лабинской крепости до Бугаза. Эта линия прикрывала русские земли от нападения горцев, не признававших власти императора России. Кордон был защищен от нападения глубоким рвом и валом, на котором стояла вышка с «маяком» – высоким столбом, обмотанным соломой. В случае приближения горцев караульный поджигал «маяк», давая другим кордонам знать о начале нападения. Гарнизон Ольгинского кордона состоял из 150 солдат и казаков при одном орудии.

Ночью 18 января 1810 г. кордон подвергся нападению 4-тысячной толпы черкесов, которые переправились на правый берег Кубани. Ольгинский почти сразу был взят в блокаду; на помощь гарнизону сумели прийти только 50 казаков во главе с есаулом Гаджановым.

Сначала гарнизон кордона думал обороняться под защитой рва и вала. Но когда полковник Тиховский увидел, что толпы горцев бросились грабить казацкие станицы и уводят в плен стариков, женщин и детей, он решительно приказал идти на вылазку. Полковник прекрасно понимал, что устоять против противника на открытом пространстве вряд ли удастся. И тем не менее двести казаков под прикрытием одного орудия яростно врубились в ряды нападавших. Иначе поступить они просто не могли…

Ожесточенный бой кипел с 8 часов утра до полудня. Когда черкесы уже начали уступать и победа казаков казалась близкой, с левого берега Кубани неожиданно переправился еще один отряд горцев. А когда были израсходованы все снаряды, на отряд Тиховского обрушилась еще и черкесская конница… Казаки во главе со своим командиром дрались до конца. Только 30 обессилевших от ран человек были взяты горцами в плен, остальные доблестно погибли в бою. Тела павших были так изуродованы черкесами, что их с трудом смогли опознать.

Сейчас точно известны имена всех героических защитников Ольгинского кордона. Тогда в бою со славой пало семеро офицеров (полковник Лев Тиховский, хорунжий Иван Кривков, зауряд-хорунжий Григорий Жировой, сотенные есаулы Федот Гарнага, Василий Черный, Михаил Нестеренко и Семен Шкуропацкий), 135 казаков и один «сын полка», еще четверо казаков умерло от ран. Число убитых горцев превысило полтысячи.

^{Основание памятного креста в честь подвига казаков на Ольгинском кордоне}

Всем оставшимся в живых казакам из Ольгинского кордона – Федору Шмалько, Ивану Костенко, Сергею Минько, Марку Бондаренко и Куприяну Белому – 5 сентября 1810 года на Крепостной площади Екатеринодара были торжественно вручены Знаки отличия Военного ордена. А спустя больше чем полстолетия, 23 ноября 1869 г., на братской могиле героев-ольгинцев был установлен памятник в виде большого каменного креста. Сохранилось описание его первоначального вида: «В середине креста, с восточной стороны, вделана икона Спасителя, а с северной – медная доска, на которой вырезана надпись… Наверху надписи рисунок, изображающий обнаженную казацкую шашку, скрещенную с ножнами, и крест, попирающий луну, окруженный лавровым венком. По углам доски – пальмовые ветви. Памятник окружен каменным постаментом, на котором утверждено 12 кирпичных выбеленных столбов, покрытых сверху листовым железом и выкрашенных красною краскою; между столбами красивая железная решетка, такого же красного цвета». Со временем братская могила была утрачена, но в 1973 г. восстановлена стараниями историка Виктора Соловьева.

На открытии памятника войсковой старшина В.С. Вареник произнес: «Пройдут века, сменятся поколения, природа еще более изменит свой вид, а память о наших героях не изгладится и не умрет в казачестве и его преданиях». Казачий офицер оказался прав: ежегодно казаки со всей Кубани съезжаются на Тиховские поминовения, где вспоминают героев Ольгинского кордона. Особенно торжественно было отмечено 200-летие подвига бессмертного гарнизона в 2010 г. – рядом с местом, где со славой пали казаки полковника Тиховского, прошел казачий парад.

«Примером своего мужества поощрял воинов…»: О. Василий (Васильковский)

15 июля и 12 октября 1812 г.

Василий Васильковский родился в 1778 г. После окончания Севской духовной семинарии в 1804 г. он был рукоположен в сан священника и служил в Ильинской церкви в г. Сумы. После смерти жены батюшка остался с малолетним сыном Семеном на руках. 15 июня 1810 г. священник был назначен полковым пастырем 19-го егерского полка. Спустя полгода шеф полка полковник Т.Д. Загорский в «Списке о поведении полкового священника» отмечал прекрасную образованность отца Василия, его познания в математике, физике, географии, истории, владение латинским, немецким, французским и греческим языками. Отечественную войну 1812 г. о. Василий встретил в своем полку (19-й егерский числился в 24-й пехотной дивизии 6-го корпуса 1-й армии).

Боевое крещение военный пастырь принял под Витебском. 15 июля 1812 г. там разгорелся тяжелейший бой – арьергард армии, в который входил и 19-й егерский полк, прикрывал отход основных сил 1-й армии к Смоленску. Упорное сражение продолжалось с раннего утра до 17 часов – т. е. по продолжительности было равным Бородинской битве.

В ходе этого боя о. Василий проявил себя настоящим героем. С самого начала сражения он находился в первых рядах своего полка, исповедовал и причащал Св. Тайнами умирающих. В один из таких моментов священник был тяжело ранен в левую щеку ядром, но, несмотря на потерю крови, не оставил рядов. Вскоре о. Василию пулей оторвало мизинец, вторая пуля ранила его в ногу. Только после этого обессилевший от ран служитель церкви оставил поле сражения.

18 августа 1812 г. командир 24-й пехотной дивизии генерал-майор П. Г. Лихачев обратился к обер-священнику армии и флота протоиерею И. С. Державину с просьбой о достойном награждении отца Василия за проявленное мужество в бою под Витебском: «Во вверенной мне дивизии 19-го егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ г. Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом, благословил полк, потом в самом жарком огне, поощряя всех на побеждение неприятеля, и исповедовал тяжело раненных, где от рикошета ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию; я долгом поставляю о таковой отличности священника Васильковского сообщить Вашему высокопреподобию и просить покорнейше за ревность его к вере и пользе Монаршей о исходатайствовании пристойного награждения, которого он по всей справедливости заслуживает». Наградой отважному пастырю стала камилавка – головной убор «белого» духовенства.

Второй свой подвиг о. Василий совершил уже в октябре, во время преследования отступающих французов. В ходе Малоярославского сражения 12 октября 1812 г., по свидетельству генерала Д. С. Дохтурова, о. Василий «шел впереди полка с святым крестом и примером своего мужества поощрял воинов к поражению неприятеля, при чем он получил рану пулею в голову; сверх того отличился он подобным же поступком в сражении при г. Витебске».

Подвиги священника были настолько значительны, что М. И. Кутузов доложил о них императору Александру I. А тот распорядился наградить о. Василия боевым орденом Святого Георгия IV степени. Это был первый случай, когда учрежденной в 1769 г. высокой награды было удостоено духовное лицо. 17 марта 1813 г. орден был вручен отцу Василию.

В течение XIX столетия военным священникам орден Св. Г еоргия был вручен еще 3 раза. А всего в 1813–1916 гг. этой награды за заслуги на поле боя были удостоены 18 русских священно-служителей.

^{Бой за Малоярославец. Художник Н. Самокиш}

Дата смерти священника-героя в точности не известна. По одним данным, он умер от ран 24 ноября 1813 г., по другим – «во время похода во Францию», т. е. в 1814 г. А кипарисовый крест первого священника – Георгиевского кавалера еще долгое время хранился в походной церкви 19-го егерского, а затем – сформированного на его основе 109-го пехотного Волжского полка. В нижней части этого креста была закреплена французская пуля и сделана надпись: «Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому».

«Был Бородинский день, день жаркий, боевой…»: Петр Вяземский

26 августа 1812 г.

День Бородинского сражения – один из славнейших дней русского оружия. Но за этой фразой стоят десятки, сотни конкретных подвигов, совершенных русскими офицерами и солдатами. Один из таких подвигов совершил герой этой главы – человек, совершенно не военный по складу ума и характера…

Князь Петр Андреевич Вяземский происходил из древнего и знатного русского рода – в 25-м колене он являлся потомком Рюрика. Петр родился в Москве 12 июля 1792 г. в семье генерал-поручика князя Андрея Ивановича Вяземского и его жены, княгини Евгении Ивановны (урожденной Дженни О’Рейлли, ирландки по национальности). Семья была образованной и высококультурной – среди близких знакомых Вяземских были знаменитые писатели Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, В. Л. Пушкин, В. А. Жуковский… Неудивительно, что молодой князь начал пробовать перо уже в 10-летнем возрасте, а в 16 лет дебютировал стихотворением «Послание к… в деревню» в журнале «Вестник Европы». К 1812 г. 20-летний Вяземский был известен на всю Москву как автор популярных эпиграмм, один из самых модных молодых людей, любитель весело провести время и азартный карточный игрок.

Никто не заставлял этого знатного и богатого юношу идти в армию. У Вяземского были и вполне объективные причины не воевать – у него с рождения было очень плохое зрение. К тому же князь только что женился и его жена ждала ребенка. Но вторжение Наполеона в Россию перевернуло мир молодого аристократа. Не слушая знакомых, которые хором отговаривали его от необдуманного шага, Вяземский решительно записался в народное ополчение и в чине поручика поступил в 1-й Конный казачий полк, который формировал на свои средства московский аристократ граф М. А. Дмитриев-Мамонов.

В боевых действиях эта воинская часть участия так и не приняла – в ней числились всего лишь 59 офицеров и немногим более сотни рядовых. Но отсиживаться в тылу в бедственный для Отечества час Вяземский не желал и накануне Бородинского сражения получил место адъютанта генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Боевое крещение новоиспеченного поручика пришлось на день Бородина – 26 августа.

^{П. А. Вяземский. Рисунок А. С. Пушкина}

Всю первую половину дня Вяземский сопровождал своего начальника по полю боя, передавая войскам его распоряжения. Это было нелегким делом – Милорадович отличался отчаянной храбростью, появлялся в самых опасных местах и ни минуты не сидел на месте. В один из таких моментов Вяземский попросту потерял генерала из виду. Он оказался в расположении 23-й пехотной дивизии, которая перестраивалась в каре, готовясь к атаке, и неожиданно встретил своего знакомого по московским светским гостиным – командира дивизии, генерал-майора Алексея Николаевича Бахметева 3-го.

О дальнейшем рассказал сам П. А. Вяземский в очерке «Воспоминание о 1812 годе» (1869):

«Милорадович вел в дело дивизию Алексея Николаевича Бахметева, находившуюся под его командою. Под Бахметевым была убита лошадь. Он сел на другую. Спустя несколько времени ядро раздробило ногу ему. Мы остановились. Ядро, упав на землю, зашипело, завертелось, взвилось и разорвало мою лошадь. Я остался при Бахметеве. С трудом уложили мы его на мой плащ и с несколькими рядовыми понесли его подалее от огня. Но и тут, путем, сопровождали нас ядра, которые падали направо и налево, пред нами и позади нас. Жестоко страдая от раны, генерал изъявлял желание, чтобы меткое ядро окончательно добило его. Но мы благополучно донесли его до места перевязки».

В пересказе подвиг выглядит довольно-таки скромно. Но представим себе, каково было 20-летнему князю, до этого в жизни не слышавшему даже пистолетного выстрела, под пушечным огнем выносить с поля боя раненого генерала!..

И неудивительно, что за спасение А. Н. Бахметева Милорадович представил поручика князя П. А. Вяземского к одной из почетнейших боевых наград России – ордену Святого Владимира IV степени с бантом. М. И. Кутузов утвердил это представление, о чем Милорадович сообщил Вяземскому 12 ноября 1812 г. Впоследствии князь получил также памятную медаль на Владимирской ленте с надписью: «Не намъ, не намъ, а имени Твоему».

Дальнейшая биография Петра Андреевича Вяземского не была связана с военной службой. Он стал выдающимся русским поэтом, журналистом и историком, ближайшим другом А. С. Пушкина, дослужился до чина тайного советника, прожил долгую и интересную жизнь. Но вплоть до последнего дня – а его Вяземский встретил 86-летним старцем, в 1878 году – князь особенно гордился своим единственным «боевым крещением», которое стало поистине героическим.

«Идем, братцы, и разобьем!»: Петр Котляревский

19 октября 1812 г.

Когда 12 июня 1782 г. в селе Ольховатка Харьковской губернии в семье местного священника родился сын Петр, ничто не намекало на то, что он станет прославленным полководцем, одним из храбрейших русских генералов. Карьера военного нашла его сама, нашла благодаря… снежной буре. В зимнюю метельную ночь 10-летний Петя звонил в колокола сельского храма, чтобы странники не сбились с пути в завьюженной степи. Этот звон, как выяснилось, спас жизнь подполковника И. П. Лазарева, направлявшегося на Кавказ. А тот решил отблагодарить своего спасителя и через год, вызвав мальчика в Моздок, записал его рядовым на военную службу. Еще через четыре года 15-летний сержант Котляревский уже принял участие в штурме Дербента. Лазарев не забывал оказывать своему протеже поддержку и в дальнейшем – в 1799-м Котляревский в чине подпоручика состоял при нем адъютантом.

^{П. С. Котляревский. Гравюра XIX в.}

В 1804 г. Котляревский отличился при штурме крепости Ганжа, за что получил орден Святой Анны III степени, а вскоре – и чин майора. Год спустя Петр Степанович дрался в составе 17-го егерского полка полковника Карягина (об этом см. отдельную главу в нашей книге). А 1810-й ознаменовался двумя славными победами Котляревского: взятием персидской крепости Мигри и турецкой – Ахалкалака. Как писал русский военный историк А. А. Керсновский, «по всему Кавказу прогремело имя Котляревского».

Но самый блестящий подвиг молодого русского генерала был еще впереди. 19 октября 1812 г. произошло Асландузское сражение.

Ситуация для России на Кавказском фронте была тогда очень невыигрышной. Почти все военные силы страны были скованы боями с Наполеоном, противостоять большой, отлично вооруженной персидской армии было некому. Александр I был готов идти на любые уступки персам, лишь бы не мешали бороться с французами. И в эту тяжелую минуту именно 30-летний Котляревский проявил величайшее мужество политика и полководца, приказав двинуть на основные силы противника отряд, состоявший из гренадер Грузинского и егерей 17-го егерского полков. К солдатам Котляревский обратился по-суворовски ярко и лаконично:

– Братцы! Вам должно идти за Аракс и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас стоит десяти, и чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!

Русских было 2221 человек при 6 орудиях, персов – 30 тысяч при 12 орудиях и 50 фальконетах. По пути одну русскую пушку, пришедшую в негодность, пришлось бросить. «Эх, братцы, если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем персиян и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно», – сказал Котляревский. Унтер-офицер, бежавший из плена, предложил провести войска к той стороне лагеря, где не было артиллерии. «На пушки, братец, на пушки!» – коротко отвечал Котляревский.

Не опасавшиеся малочисленного противника, персы спали. Потому удар русских оказался неожиданным и сокрушительным. Потери русских составили всего 28 человек убитыми и 99 ранеными. По приказу Котляревского персов не щадили, поэтому они потеряли 9 тысяч убитыми. В донесении Котляревский указал, что потери противника составили только 1200 человек. «Напрасно писать 9 тысяч – не поверят», – объяснил он.

Так перестала существовать персидская армия, угрожавшая России с юга. Перестала существовать только благодаря дерзости и храбрости генерала, получившего от подчиненных заслуженное прозвище «генерал-метеор».

Остается добавить, что буквально через два месяца после асландузского триумфа отряд Котляревского блестящим штурмом овладел неприступной персидской крепостью Ленкорань, уничтожив при этом 3737 неприятелей. Во время этого боя сам Котляревский получил несколько тяжелейших ран (две пули засели у него в голове, правый глаз вытек, лицо было разрублено сабельным ударом, нога раздроблена). Назад, к основным силам, солдаты триста верст несли обожаемого командира на своих плечах…

17 ноября 1813 г. Гюлистанский мир положил конец затяжной – девятилетней – русско-персидской войне. Убедительной «точкой» в этой войне стали именно победы Котляревского. В результате боевых действий к России ото-шли Карабахское, Ширванское, Гянджинское, Шекинское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и часть Талышского ханства.

Из-за тяжелых ран П. С. Котляревский не смог продолжать военную службу. В 1813-м герой получил чин генерал-лейтенанта, в 1826-м – генерала от инфантерии. Николай I предлагал Котляревскому возглавить армию во время новой войны с Турцией. «Уверен, что одного лишь Имени Вашего достаточно будет, чтобы воодушевить войска», – писал ему император. Но подорванное здоровье ветерана не позволило ему вернуться в строй.

Скончался герой русско-персидской войны генерал от инфантерии П. С. Котляревский в возрасте 70 лет 21 октября 1852 г. недалеко от Феодосии. Он не оставил никаких сбережений – всю свою пенсию генерал тратил на поддержку инвалидов войны.

Герой «Битвы народов»: Леонтий Коренной

4 октября 1813 г.

В Русской императорской армии солдат-героев, ставших легендами, можно было перечислить по пальцам. В это число неизменно входил и Леонтий Коренной, обессмертивший свое имя в день «Битвы народов» – сражения под Лейпцигом 4 октября 1813 года. Более того – это был единственный русский солдат, кому в столице империи, Санкт-Петербурге, был воздвигнут персональный памятник.

Службу Леонтий начал в Кронштадтском гарнизонном батальоне, а с января 1808 г. числился в рядах в лейб-гвардии Финляндском полку. Это был опытный солдат, заслуживший за Бородино высшую награду для нижнего чина – Знак отличия Военного ордена № 16 970. В день Бородинской битвы, как сказано в описании подвига, Коренной и пятеро его сослуживцев «во все время сражения с неприятелем находились в стрелках и неоднократно обстреливали усиливающиеся его цепи, поражая сильно, и каждый шаг ознаменован мужеством и храбростью, чем, опрокинув неприятеля, предали его бегству и, выгнав его на штыках из лесу, заняли то место, которое ими несколько часов упорно было защищаемо».

В ходе Лейпцигского сражения 3-й батальон финляндцев, в котором служил Коренной, вырвался далеко вперед, был отрезан французами от основных сил и прижат к каменной стене. Почти все офицеры и солдаты полка были ранены и не могли самостоятельно перебраться через эту стену. Тогда унтер-офицер Коренной помог преодолеть препятствие командиру батальона подполковнику Жерве и, крикнув однополчанам «Не сдаваться, ребята!», вызвался прикрыть отход остальных товарищей. Вместе с ним остались несколько солдат, но в яростной схватке все они погибли. На выбранном им рубеже остался один Коренной. Расстреляв все патроны, он разил французов штыком, а когда тот сломался – прикладом. Разъяренные враги нанесли герою 18 (!) штыковых ран. Лишь после этого истекающего кровью богатыря-гвардейца удалось взять в плен.

^{Подвиг Леонтия Коренного. Художник П. Бабаев}

О несгибаемом русском солдате вскоре узнал сам Наполеон. Он навестил пленного в госпитале и после беседы с ним приказал… вылечить и отпустить. А сам подготовил приказ по французской армии, в котором Леонтий Коренной был назван примером для подражания, образцом доблести и героизма.

После возвращения из плена Коренному были пожалованы чин подпрапорщика и уникальная серебряная медаль для ношения на шее с надписью: «За любовь к Отечеству». В родном полку он стал знаменосцем – этой чести удостаивались лучшие из лучших.

Подвиг Л. Коренного стал широко известен в России. Художник П. Бабаев посвятил ему картину, а Тульский оружейный завод даже выпустил партию револьверов, рукоятки которых были украшены гравировкой с изображением подвига бесстрашного унтера.

В 1903 г., в год столетия лейб-гвардии Финляндского полка, в Санкт-Петербурге на средства офицеров полка был установлен памятник Леонтию Коренному. В 1930-х он был снесен, но его постамент до сих пор находится в сквере у музея А. В. Суворова. А солдаты-финляндцы сложили о герое своего полка песню:

 
Мы помним дядю Коренного,
Он в нашей памяти живет,
Бывало, на врага какого
В штыки с ребятами пойдет,
Тогда булат зашевелится,
Бой рукопашный закипит,
Ручьем кровь вражья заструится —
А Коренной вперед валит…