Текст книги "Счастливое завтра"

1.

На часах было 5:45. Джейн Самерс лежала на кровати и, в ожидании звона будильника, смотрела, как солнечные лучи медленно ползли по стене комнаты. Она не спешила вставать. Лежа в кровати, Джейн собиралась с мыслями, поскольку день обещал быть не простым. Как и любой другой, он был распланирован по минутам. И сейчас, женщина медленно пробегала по всем пунктам запланированных мероприятий.

Ровно в 6:00 слащавый голос радио ведущего нарушил тишину комнаты.

"Доооооброе утро, Карл-Хилл! За окном сегодня 12 сентября, воскресенье. Прекрасный осенний денек, которой обещает стать еще лучше, если вы начинаете его вместе со мной и потрясающей песней молодого исполнителя из Нью-Йорка…"

Резко голос энергичного радио ведущего оборвался, поскольку это утро, Джейн решила начать в тишине и покое.

Опустив ноги с кровати, она ощутила ворс белоснежного ковра, который напоминал ей холодное покрывало ее родины – Аляски. Сжимая ворсинки пальцами ног и расплывшись в улыбке, Джейн позволила себе унестись вслед за воспоминаниями ее далекого детства, в те времена, когда ее мать еще была жива. Но сегодня был важный день, поэтому отбросив воспоминания о прошлом до лучших времен, женщина резко встала с кровати и принялась ее заправлять.

Это была одна из черт ее характера. В ее квартире невозможно было увидеть разбросанных вещей, кучи грязной посуды, стоящей в раковине, как попало сложенных книг на полках, или годами не тронутой пыли. Можно было смело сказать, что дом Джейн занимал второе место, в списке самых чистых мест города, уступая лишь хирургическим палатам в местной больнице.

Кто-то мог бы сказать, что за такой щепетильностью к чистоте может скрываться психологическое расстройство, но хозяйка дома считала:

«Чистота в доме – чистота в душе!»

Добившись идеальной симметрии подушек, Джейн оглядела кровать и расплылась в одобрительной улыбке. Если бы в этот момент кто-то был в комнате, то он мог бы расслышать тихий скрежет ручки о бумагу, с которым был вычеркнут первый пункт мероприятий в ее голове.

Джейн подошла к стулу, на котором лежало идеально выглаженное бежевое платье А-образного силуэта. Платье было выполнено в ретро стиле, но при этом молодило свою хозяйку. Прислонив его к себе одной рукой, а второй взяв его за подол, женщина, словно маленькая девочка, стала любоваться собой в зеркале. Вот только в отражение, на нее смотрела уже давно не молодая особа.

Женщине в зеркале было уже 63 года. Она была среднего роста и довольно полной. Глубоко посаженные глаза, нос греческой формы и пухлые щечки, придавали ей вид решительной и волевой женщины. Волосы были средней длинны, зачесаны в пышную прическу – "привет из 80-х". Кое-где в русых волосах начала пробиваться седина, но, как считала сама Джейн, это придавало ей некий шарм. В целом женщина имела приятную наружность, по крайней мере, не отталкивающую. Если вам посчастливилось не быть с ней знакомым, то, скорее всего, при первой встрече вы поймаете себя на мысли, что слушая ее писклявый голос, перебираете в голове причины, чтобы поскорее закончить с ней разговор. Однако, разговор с Джейн заканчивается лишь тогда, когда она сама это решит.

Немного покривлявшись перед зеркалом, Джейн аккуратно положила платье обратно на стул, повернулась к распятью, висевшему над кроватью, и, сложив руки в замок, сказала:

– Господи, дай мне спокойствие духа, чтобы принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить, и дай мне мудрость отличить одно от другого.

Водные процедуры были успешно выполнены. Источая сладкий аромат духов, которые не менялись уже третий десяток, Джейн, в бежевом платье, как тюремный надзиратель, медленно проходила владения своего дома. Взглядом пробегая по мебели, шкафам и полкам, она делала в голове пометки, где ей нужно будет навести порядок в понедельник.

На кухне она достала баночку с молотыми зернами кофе. Пока кофе машина тихонько шумела, Джейн подошла к календарю. Она посмотрела на дату, аккуратно обведенную красным кружком – 12 сентября. Взяв черный марке, она перечеркнула ее жирным крестом.

«Вот он, этот день. Наконец. Сегодня начинается новая, история нашей страны. Новая история Карл-Хилла. Новая жизнь!», – думала Джейн, теребя нательный крестик на груди.

Писк кофе машины заставил ее очнуться. Достав литровую термокружку, она перелила туда черный кофе. Добавив три ложки сахара и взяв коричневую сумочку, которая была одного возраста с хозяйкой, она вышла во двор.

Сев в свой старенький, но великолепно сохранившейся, Cadillac Brougham, пристегнув ремень и проверив зеркала, Джейн повернула ключ зажигания, давая «Старой подруге» прогреться. Через пару минут серый Cadillac тихо прошуршал по пустой дороге, унося хозяйку навстречу долгожданному дню.

2.

Кейт Смит в это воскресное утро тоже не спала. Только волновало ее совсем не запланированные мероприятия, а то, успеет ли она испечь еще один черничный пирог. Семь пирогов уже были готовы и завернутые в фольгу стояли в холодильнике. Кейт мучил лишь одно:

“Хватит ли семи?”.

Перекатываясь с одного бока на другой, она мучилась этим вопросом и старалась найти, давно ускользнувший от нее, сон. Не в силах больше лежать, женщина встала с кровати и стала надевать уже довольно потертый халат, который был её «махровым другом» на протяжении уже 17 лет.

Надевая его, она попадала в те далекие времена, когда она не была еще заботливой матерью трех детей. В те времена, когда они с Сэмом наслаждались любовью в этом большом, принадлежащим им одним, огромном доме. Затягивая пояс, она вспомнила, блестящие глаза мужа, смотрящие на нее с любовью и желанием, когда она медленно расстегивала халат, обнажая свое голое и еще упругое тело. Это было здесь, в этой самой комнате.

А сейчас её муж, Сэм, тихо храпел, лёжа на спине. За 17 лет он набрал пару лишних килограммов, стал менее чутким и заботливый, да и блеска и желания в его глазах Кейт уже давно не видела, но все же, даже спустя столько лет, она его любила. Пусть он стал не таким внимательным по отношению к ней, но зато он был очень заботлив к детям. Глядя на то, как много времени он уделяет мальчикам и, как сильно он любит их, Кейт понимала, что просто не имеет права на него обижаться. Но все же, в такие моменты, как это утро, ей так хотелось бы вернуться на 17 лет назад, и ощутить прикосновение его губ у себя на животе, поймать его взгляд, полный желание, и понять – что она вся его жизнь.

Но сейчас, глядя на своего мужа, Кейт ощущала лишь злость.

“Конечно. Он может спать. Ему ведь, достаточно будет разжечь ржавый мангал, да жарить сосиски, и все уже будут счастливы. Ему не надо стоять пять часов подряд на кухне и печь эти дурацкие пироги!”.

С досады Кейт хлопнула дверью спальне. В глубине души она хотела, чтобы от шума Сэм проснулся и, испугавшись что ее нет рядом, бросился за неё вслед. Одетый в белую шелковую рубашку и черные брюки, он догнал бы её в коридоре, обнял и спросил:

– Куда ты ушла, милая?

– Я должна испечь еще один пирог, – эротичным голосом ответит она. Сама она будет в красном коротком платье, имеющее не прилично откровенное декольте, которое с трудом сдерживает ее второй размер.

– К черту пирог! Пойдем в спальню. Дети еще долго будут спать. У нас полно времени, – посмотрев ей в глаза, он страстно поцелует ее в губы. Сильно прижав ее к себе и, взяв на руки, он потащит ее в кровать. Где своими сильными руками сорвет красное платье и уткнется губами…

Кейт стояла за дверью и слышала, как ее муж лишь повернулся на бок и продолжил храпеть.

«Ох, милая. Тебе просто секса не хватает», – с грустью подумала Кейт.

Идя по коридору женщина заглянула в комнату мальчиков. Билл и Колин спали в своих кроватях, тихо сопя.

“Всего 11 лет, а уже точные копии своего отца”.

Все стены комнаты были завешаны знаменитыми бейсболистами, забиты битами, перчатками и мечами. Каждый год мальчики находили себе новый любимый вид спорта, которому они готовы отдаться всем сердцем. В этом году это был бейсбол. В любом начинании их всегда поддерживал Сэм.

«С нетерпением жду, когда они уже перейдут в старшие классы. Там их ждет футбол. Он у них в крови! Поверь мне» – говорил муж.

В глубине души, Сэм уже представлял, как после школы, за Биллом и Колином бегают скауты почти из всех футбольных команд страны. Как спустя всего год, его сыновьям вручают награды лучших игроков года, и как со сцены, не скрывая слез, они благодарят его. Но до старших классов было еще полно времени, поэтому отцу приходилось довольствоваться меньшим.

Глядя на мальчиков, Кейт вспомнила, с каким трудом ей вчера удалось уложить их в кровати. Сегодняшний день, был началом нового бейсбольного сезона, который Билл и Колин ждали с нетерпением.

“В это воскресенье в гости к нашим “Тиграм” приедут “Скауты”, из соседнего города Норс-Рок. Жаркая встреча двух молодежных команд состоится на центральном стадионе в 13:00. А перед матчем для всех гостей и жителей нашего города, в парке перед стадионом будут организованы разного рода развлечения. Каждый найдет что-нибудь интересное для себя и для своих детей. Вас жду, прохладительные напитки и легкие закуски, сладкая вата и хот-доги. Приходите и приводите своих друзей!”, – в голове звучал голос радио ведущего, который вчера вечером освещал план мероприятий на воскресный день.

Закрывая дверь в комнату мальчиков, мать с грустью осознала, что давно уже потеряла связь с ними. Что ее муж, имеет куда большую над ними силу. Конечно они ее любят, но Сэма, они просо обожали. Отец и персональный тренер в одном лице. Кейт знала, что она сама в этом виновата.

Напротив комнаты мальчиков находилась комната Скарлет.

Говорят, что родители любят своих детей одинаково, но Кейт прекрасно понимала, что чувства, которые она испытывает к дочери, совсем другие, нежели те, что она испытывает к мальчикам. Быть может, это было потому, что Скарлет была девочкой, или первым ребенком? Или потому, что в каждом ее движение, в каждой улыбке, в каждой черте ее лица – Кейт узнавала себя.

С самого раннего возраста, мать с дочкой были не разлей вода. Пока Кейт была рядом, Скарлет никогда не плакала и не кричала. Казалось бы, чем старше становился ребенок, тем слабее становилась ее связь с родителями, но в случае со Скарлет, все было наоборот. Дочка всегда всем делилось с матерью всем. Они с легкостью могли болтать обо всем на свете. Они были словно две подруги.

Может быть, Сэма захлестнуло чувство ревности, или в один момент он почувствовал себя одиноким, или ему просто захотелось чтобы у него был наследник, которому он смог бы передать все его пыльные школьные кубки и старый форд мустанг. Сложно сказать, что произошло с Сэмом, но в один из дней, он решительно заявил, что Кейт должна родить ему сына.

"Именно, что «себе», – думала Кейт.

Как только Скарлет исполнилось 5 лет, и семейные дела более-менее выровнялись, Сэм стал каждую ночь пытаться сделать себе сына. В те временна Кейт чувствовала себя какой-то «свиноматкой», от которой только и ждут, что деторождения. Спустя два месяца она забеременела.

"Господи, что было бы, если бы я снова родила девочку? Наверное, он бы долбил меня, пока из меня не вышел маленький человек с причиндалами на перевес".

Кейт с грустью посмотрела на дверь. Через каких-то девять месяцев, ее любимая дочь соберет свои вещи и уедет в один из тысячи университетов, разбросанных от Карл-Хилла на сотнях и тысячах километров.

“Только не сейчас. У тебя полно дел. Сейчас, я не буду об этом думать”.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, Кейт пробегала глазами по семейным фотографиям. Счастливая пара, мужчина в смокинге держал на руках миленькую девушку. Самая красивая пара в городе. Он – звезда школы, лучший спортсмен, которому пророчат блестящие будущие. Она – самая прилежная ученица, с отличием закончившая школу, которую с распростертыми руками ждет любой колледж в стране.

Глядя на эту фотографию, Кейт часто думала о том, как бы сложилась её жизнь без него. Где бы она сейчас была и с кем? Где бы работала?

Иногда женщина и задавала себе подобные вопросы, но ответов никогда не находила.

Спустившись на первый этаж, Кейт взяла ключи и накинула куртку. Она посмотрела на себя в зеркало.

Ей было уже 35 лет. Конечно, время брало свое, но все же, она оставалась очень привлекательной женщиной. У нее были большие голубые глаза, пышные губы и, как она считала, пухлый нос. На самом деле, с ее носом все было в порядке, просто когда-то давно, над ней подшутил, и это врезалось в ее память навсегда. Поэтому, когда она смотрела на дочь, она с радостью отмечала, что нос у нее отца. («Хоть какая-то польза от Сэма»). Под глазами уже красовались, становившиеся заметными, морщины. Однако, для своего возраста, она оставалось весьма привлекательной женщиной. Глядя на располневшего Сэма, она с гордость отмечала, что в случаи чего, ей куда проще будет найти себе нового мужа, чем ему жену.

Стоя в старом халате и черной куртке, Кейт с грустью посмотрела на себя в зеркале.

– Эх, дорогая. А еще пять лет назад, ты бы скорее застрелилась, чем вышла в таком халате из дома, – с ухмылкой сказала она себе и, откинув золотистые волосы назад, вышла из дома.

Она завела большой семейный Chevrolet, который десять лет назад заменил ее красную BMV M3, которую подарил ей Сэм на пятую годовщину их совместной жизни. В той красной машине, Кейт была не мамой троих детей, а красивой женщиной, которая приковывала взгляды мужчин всех возрастов.

А сейчас, Кейт спокойно выходила из дома в одном старом халате. Заводя мотор она с грустью вспомнила:

“Красная, быстрая BMV. Как же я по тебе скучаю”.

Мотор приветливо зарычала. Приборная панель замерцала разными цветами, показав эмблему автомобиля и время – 04:45. Через пару минуту минивен увозил хозяйку дома на 2nd Street в круглосуточный супермаркет за тестом и черничным джемом.

3.

В доме на 2nd Street мучилась бессонницей не только Кейт. На втором этаже крутясь в кровати лежала Скарлет. Почти всю ночь она просидели в телефоне, безуспешно пытаясь договориться о встрече. Смотря в потолок, она ощущала, как все ее тело пробивает дрожь, когда она снова и снова начинала думать о будущем.

Скарлет была звездой школы. Отличница, капитан по черлидингу, глава школьного комитета. Если сказать проще – Королева школы. Ей пророчили блестящие будущие, со всеми признанным королем школы – Джони Тейлор.

Звезда футбола, всеобщий любимчик, самый красивый парень в школе.

«Кто если не он, должен быть с тобой?», – говори Скарлет подружки.

Лежа в темноте в кровати, она с отвращением вспоминала этого хваленого Джони в постели.

«Десять минут боли и страданий – вот и весь мой первый сексуальный опыт. Спасибо, Джони!».

Скарлет провела рукой по своей груди, которая казалось даже сейчас, болит от рук этого «самца».

Скарлет вспоминала, как он вес ее домой после того вечера.

– Ну что детка, тебе понравилось? – с ухмылкой говорил он, ведя свой Dodge RAM.

Она не могла на него смотреть. В тот момент об был похож на павлина, распушившего хост и ожидавшего лестных слов за свои телодвижения, за свои стоны и кряхтение у нее под ухом. Вспоминая это, все тело покрыли мурашки, а во рту начинал срабатывать рвотный рефлекс. Скарлет смотрела в окно, как за ним виднелись дома, стоящие во тьме на ее родной улице. Стараясь все сильнее сжать ноги, в этот момент она хотела лишь одного, что бы отступила эта жгучая боль.

Перед глазами стояло воспоминание о серьезном разговоре с матерью. Ей 12 лет. Она вся красная сидит на кухне. Перед ней лежит порножурнал, который они нашли с подружкой Моникой. Хотя, правильнее будет сказать, Моника своровала его у своего отца и принесла его в домик на дереве, находившейся на заднем дворе дома Смит. Пору дней они с подругой рассматривали его, читали, изучали. На тот момент, каждая их них была уже весьма наслышана о том, что скрывается за магическим словом «секс». Подружки уже делились мыслями, с кем и когда каждая из них займется в первый раз.

А потом она сидит на кухне. Ладони мокрые. В голове лишь одна мысль:

«Скажи, скажи, что журнал принесла Моника. Что ты не причем».

Опустив глаза, Скарлет смотрит себе под ноги, на потертую кухонную плитку. За окном она слышит смех братьев. Они с отцом играют в бейсбол. Хоть Скарлет никогда и не нравилась эта игра, но сейчас, она отдала бы все на свете, чтобы оказаться сейчас там, с отцом. Потными руками она отдирает себе на пальцах заусенцы, ощущая щипающую боль.

Она слышит, как перед ней опускается кружка. Запах горячего шоколада ударяет ей в нос.

– И долго ты, так собираешься сидеть?

Скарлет слышит голос матери, который спокойный и тихий. Она чувствует, что мать не собирается ее ругать, но поднять глаза она не смеет.

– Скарлет, все хорошо. Выпей горячего шоколада. Я лишь хочу с тобой поговорить.

И она поднимает глаза. В них стоят слезы. Скарлет чувствует, еще мгновение и они польются рекой, и тогда сюда сбегутся братья и отец.

– А вот этого нам не надо, – мать заботливо вытирает с ее глаз слезы. Она грустно улыбается. В этот момент, Скарлет чувствует, что она защищена от всего мира, ей одной. Чтобы не случилось, она всегда ее простит и напоет горячим шоколадом.

– Давай, сделай пару глотков, и мы просто поговорим.

– Вот так. Все хорошо, – мать берет порножурнал и начинает медленно листать, при этом удивленно закатывает глаза, стараясь скрыть улыбку. Всего пару страниц, и журнал уже убран под стол. – Думаю, отцу, знать об этом не обязательно.

Скарлет лишь с благодарностью смотрит на нее.

– А сейчас, ты мне расскажешь, все, что ты знаешь, – и мать бережно берет и пожимает ее руку.

И она рассказала. Все. Спокойно, неторопливо. Мать внимательно слушала. А когда Скарлет закончила, она встала, и налив им еще по чашке горячего шоколад, сказала:

– Ты уже такая взрослая. Когда ты успела так быстро повзрослеть, я не понимаю? Ну раз уж настало время, я расскажу тебе все. Все, как есть.

И вот теперь уже Скарлет слушает. Внимательно, пытаясь запомнить все. Она помнит, как уже в тот момент представляла, как этим же вечером, слова ее матери будут рассказаны в домике на дереве, где ее подруги, открыв рты, будут внимать каждому слову.

Но тогда, сидя на переднем сиденье, Скарлет думала лишь о том, почему ее мать не сказала ей, что это настолько больно и мерзко.

«Почему, ты не сказала?!».

Она чувствовала, как в ней нарастает злоба.

– Ну, так тебе понравилось? – говорит его мерзкий голос.

«Господи, такое может понравиться только самке дикой гориллы, но уже точно не девушке».

– Да, было потрясающе, – с трудом выдавливает она из себя.

Она видит как его мерзкая рожа расплылась в самодовольной улыбке.

Машина медленно подъехала к дому. Скарлет видит, что на кухне еще горит свет.

«Кончено, она не ложилась».

– Слушай, я хотел сказать…

– До завтра, – Скарлет на дает закончить фразу и через минуту, она уже стоит на кухне и смотрит на мать, которая читает книгу по кулинарии, в 3 часа ночи.

– Почему ты не спишь?! – дрожащим голосом спрашивает Скарлет.

Мать медленно поднимает глаза и смотрит на нее.

– Зачиталась. Как вечеринка?

Слезы подступают к глазам. Между ног все горит. Скарлет чувствует себя грязной шлюхой, которой просто воспользовались. Ей мерзко, что она сейчас должна оправдываться и сочинять всякую чушь, хотя ее мать уже все прекрасно понимает.

– Все хорошо. – с трудом сдерживая слезы, говорит она. – Я пойду в душ и спать.

– Хорошо, – кивая головой, отвечает мать. – Я еще немного почитаю.

Она лежит на кровати, мокрая после душа. В комнате пахнет шампунем и кремом для тела. Скарлет лежит, и старается не думать о том, как он трогал ее, как касался своим мерзким языком ее шеи. В горле стоит ком, глаза в слезах, но она не может разрыдаться. Мать еще не спит. И она знает.

Скарлет слышит, как тихо открылась ее дверь. Она делает вид, что уже спит. Слышно, как стакан опускается на тумбочку перед кроватью, источая сладкий аромат шоколада. Скарлет чувствует, как мать аккуратно перелазит через нее и ложиться за ее спину. Как своими теплыми руками, она обнимет ее. Теперь она больше не в силах сдержать слезы. Скарлет знает, что может все ей рассказать, но слова словно прилипли к небу. Горячие слезы зальют подушку, и девушка тихо уснет, согреваемая материнскими объятьями. А на следующие утро, каждая из них сделает вид, что ничего не было.

Почему сейчас она это вспоминает? Может это неосознанное сравнение, к которому она каждый и раз возвращается, словно говоря себе:

«Ты же знаешь, что лучше его нет! Признай себе! Признай, что ты его…»

Скарлет берет с тумбочки свой телефон. На дисплее 4:45.

«Куда она поехала в такую рань?».

Она заходит в сообщения. Ничего. Как и всегда. Скарлет убирает телефон и садиться на кровать. На улице уже светает. Глаза слипаются, но ее сон, как и сон ее матери, безвозвратно ушел.

Встав с кровати, Скарлет накинула длинную серую кофту, которая напоминала халат, и посмотрела на себя в зеркало.

Одной из причин, почему Скарлет была самой популярной девушкой в школе – была ее притягательная красота. Она была молодая девушка среднего сроста. Ее лицо имело правильные черты лица, которые сразу приковывали к себе. Даже сейчас, проведя без сна всю ночь, она была безумно красивой. Скарлет смотрел на свои большие голубые глаза, маленький слегка вздернутый носик, пухлые губы и красивые светлые волосы, которые были еще взлохмачены после длинной бессонной ночи. Она распахнула кофту и посмотрела на свое тело. Уже сформировавшаяся упругая грудь второго размера выступала сквозь ночнушку, длинные спортивные ноги, результата бесчисленного числа тренировок по черлидерсту, которые сейчас она вспоминала с отвращением.

Любая девушка в школе хотела бы выглядеть как она. Однако в это воскресное утро, Скарлет Смит, отдала бы все на свете, чтобы не быть собой. Чтобы ежедневно не находиться под пристальным влиянием всей школы. Чтобы детям по всему городу не ставили ее в пример. Не быть той, которую все знают и обожают.

«Хотя, может уже и не обожают…» – усмехнувшись, подумала девушка, листая социальную сеть. – «Разве не этого ты хотела, Скарлет, всю свою жизнь? Ты же хотела быть в центре внимания, быть номером один, быть примером, быть идеалом, быть совершенством? А что стало сейчас? Неужели, это он, так на тебя повлиял?»

Скарлет опустила глаза и грустно улыбнулась, словно говоря:

«Какая же я дура!».

Входная дверь тихо открылась в 5:10. Кейт несла два большими пакета из супермаркета. Она прошла на кухню и увидела за столом сидящую дочь, которая, попивая кофе, усталыми глазами смотрела на нее. Почему-то, в этот момент, Кейт ощутила странное чувство, словно в ее дочке что-то поменялась. Словно, на нее смотрел совсем другой, совершенно не знакомый ей человек.

– Почему не спишь? – спросила Кейт, ставя бумажные пакеты на стол.

– А ты?

– Да я вот подумала… – Кейт стеснялась сказать про черничный пирог, который не давал ей спокойно спать этой ночью. Сейчас, увидев себя глазами дочери, она поняла, что выглядит слегка «сумасшедшей», с этим чертовым пирогом. – Да я вот подумала, что в такой день, вам следует съесть чего-нибудь праздничного с утра.

– Врешь, – улыбаясь, сказала Скарлет. – Я не могу припомнить ни одного воскресенья, за последние лет 7, в котором мы завтракали перед походом в церковь.

– Ну да, – неловко сказала Кейт, а затем, собрав остатки смелости выпалила. – Я просто хочу сделать еще один черничный пирог. Не уверена, что семи хватит.

«Что с тобой стало?» – грустно подумала Скарлет.

В его голове до сих пор жил образ ее матери, смелой и эффектной женщине на красной BMV M3, которая легко и непринужденно ведет ее в первый класс. Как она останавливается у школы, приковывая взгляды уставших и замученных мамаш, которые завистливо смотрят на нее. Кейт выходит из машины в легком синем платье, на высоких черных туфлях. Она подходит к ней, к Скарлет, которой еще далеко до общей любви всей школы. Сейчас она маленькая и напуганная, смотрит на свою маму. Впереди у нее первый класс, первые уроки, первые знакомства, первые победы и поражения. Она трясется от страха и, по обыкновению, сдирает заусенцы с кончиков пальцев. Кейт подходит к ней и садиться на корточки. Ее волосы аккуратно завиты, от них пахнет знакомым ей с детства ванильным гелем и легким ароматом духов. Она что-то говорит ей, но сейчас Скарлет не может вспомнить что именно. В ее глазах лишь стоит эта невозмутимая, источающая успех и уверенность женщина. И глядя на нее, Скарлет понимает, что она не может спасовать, она не имеет права бояться, она дочь этой женщины, а значит, в ней в тоже есть эта решимость и это бесстрашие.

А сейчас, она стоит перед ней в старом, поношенном халате.

«Разве, вышла бы ты в таком на улицу? Или даже из спальне?».

Да, ее мать все такая же красивая, но вот только, что-то в ней надорвалось. Какая я то шестеренка внутри нее сломалась, и из-за этого перестал работать весь механизм.

«С каких пор, тебя интересует, хватит ли черничных пирогов?».

Но глядя на нее, Скарлет лишь сказала:

– Я могу тебе помочь. Все равно, я уже не усну.

– Было бы замечательно, – с благодарностью сказала Кейт.

И вот они уже вместе начинают разбирать пакеты и готовить восьмой черничный пирог. А за окном, по залитой утренним солнцем дороге неспешно проезжает Cadillac Джейн Самерс.

4.

Так почему же весь город с таким нетерпением ждет это воскресенье? Почему все так готовятся к нему? Чтобы лучше понять, что это за день и что за ним скрыто, необходимо унестись на десять лет назад, в те времена, когда Кейт Смит еще управляла красной BMV M3 и даже не помышляла о каких-то черничных пирогах, или чтобы в воскресенье в восемь утра сидеть в церкви и слушать унылые заповеди их проповедника.

Десять лет назад в Соединенных Штатах Америки было все замечательно. Экономика выровнялась после кризиса начала двухтысячных. Во главе тогда стоял, всеми любимый и обожаемый, Руперт Гринн. Лозунги о блестящем и светлом бедующем звучали отовсюду. Люди с нетерпением ждали его, лелея свою «американскую» мечту. Безработица котилась вниз, зарплаты росли вверх, поэтому воодушевленные таким оптимистичными прогнозами, не желающее больше ждать, люди понабирали кредитов, чтобы уже потрогать это «светлое» будущие. Казалось, еще никогда не было так легко и свободно жить.

В тоже самое время, в Южной Америки, в одной из стран, жизнь тоже поменялось, резко и не сказать, чтобы в лучшую сторону. Причиной, послужившей началу истории, которая станет причиной тысяч и тысяч смертей, отразиться на жизни людей в нескольких странах и спустя десяток лет, получит название «Нефтяное гостеприимство» в учебниках истории – станет обычная человеческая жадность и чувство справедливости.

Небольшая страна Укаяли, находившаяся между Перу и Бразилией, была на затворках «третьего мира», и единственным, чем она была известна всем остальным, так это благодаря продаже марихуаны и кокаина, и остатками цивилизации Инков, на которые, время от времени, приезжали посмотреть туристы.

В остальном, страна была одной из самых бедных в Южной Америки.

Однако, в начале 2000-х, Укаяли сильно повезло. Оказалось, что земли страны богаты черным золотом. Всего за каких-то пару лет, благодаря инвестициям США, на месте тропических лесов, выросли нефтяные заводы, трубы от которых растянулись на сотни и сотни колориметров, охватив не только всю Южную Америку, но и достав до берегов США.

Выйдя в топ три, по добычи нефти, жители Укаяли стали рисовать свою будущее, представляя, как теперь они заживут. Как всю страну покроют новыми дорогами, как на месте потрепанных бараков вырастут небоскребы, в которых будут расположены офисы самых известных компаний, как сотни и сотни туристов заполонят страну.

И пока люди мечтали о счастливом завтра, с экраном телевизоров им говорили, что Укаяли выходит на первое место по добычи нефти, вот только вокруг ничего не менялось. Все те же старые дома, все та же нищета и нехватка продуктов, все те же молодые люди стояли на улицах и продают дешевые наркотики. Все осталось таким же, как пять и десять лет назад.

Может быть, это был заранее подготовленный план, или люди просто устали от всего того, что творилось вокруг них, но однажды, небольшая горстка людей, собралась у парламента. Всего около сотни, усталых, злых, голодных, треть которых просто проходили мимо и решили остаться. Не было никаких требований, никаких плакатов, никаких лозунгов. Толпа просто стояла и ждали. Но чего? Наверное, никто из них и сам не знал.

Проще всего, было бы разогнать или просто сделать вид, что площадь перед парламентом пуста, что никаких митингующих не существует. Но в понедельник, двадцать первого июня, в день летнего солнцестояния, центральная площадь Пукальпы, окрасилась в алые тона.

В девять утра, были вызваны два батальона полиции, которые должны были разогнать митингующих. Встав плотным кольцом, вооруженные полицейские пошли на толпу.

Из-за чего произошел первый выстрел, никто не знает. Полицейские потом говорили, что это был способ испугать людей, которые вцепившись зубами в плитку, никак не хотели расходиться.

Выжавшие граждане, которых к 12 часам полудня насчиталось лишь двенадцать человек, трое из которых погибли в больнице, в один голос говорили, что первый выстрел был произведен в голову одному из митингующих, который вцепился в щит полицейского и старался его выхватить.

Кто-то говорил, что виной всему послужило летние солнцестояние и невыносимая жара, которая в девять утра достигла тридцати семи градусов. Особенно восприимчивые люди утверждали, что виной всему земля. Проклятая земля Укаяли, словно ненасытный зверь, которой питается кровью и болью людей.

Что послужило причиной, человеческий страх или злость, палящие Солнце или какая-то сила свыше – не имела ровным счетом никакого значения, поскольку это не могло вернуть к жизни семидесяти восьми человек. То что случилось двадцать первого июня на городской площади было жестоким преступлением, в котором беззащитных людей, зажатых в кольцо, безжалостно расстреляли.

Это событие станет отправной точкой, которая станет самым жестоким, но не самым каровым днем в истории Укаяли.

Спустя всего неделю, вся страна была охвачена восстаниями, с которыми уже не могли справиться не полиция, ни даже военные. В стране было введено чрезвычайное положение. Каждый город превратился в театр боевых действий. Всего за месяц, страна потеряла сто тысяч граждан.

В это самое время, соседние страны решили воспользоваться положением, и начали интервенцию.