Текст книги "Счастливое завтра"

Роберт лишь усмехнулся.

– Ладно, поехали уже.

– Как скажешь, только мне нужно еще мой велик забрать. Закину его в кузов?

– Давай.

Первые десять минут попутчики ехали молча. Тишину в кабине нарушало лишь вибрация на телефоне юноши, который лишь пробегался глаза по экрану и прятал телефон обратно в карман. На поворотах велосипед с лязганьем кидало по всему кузову. В этот момент Роберту представлялась, что какой-то маньяк сейчас стоит сзади, проводя своим тесаком по металлу, стараясь вызвать еще большей страх у своих жертв. Парень достал из рюкзака книгу. Открыв ее, он достал небольшой пакет с марихуаной. Следующие пять минут он старательно пытался скрутить «косяк». Несколько раз он начинал с начала, его руки тряслись. Когда Роберт посмотрел на него, он лишь пожал плечами и сказал:

– Да, я перебрал…

С третьего раза он все же скрутил косяк и сделав пару затяжек передал его водителю. Держа его в руках, Роберт пристально посмотрел на него и сделал глубокую затяжку. В горле сразу возникла едкая горечь. Горечь, во рту маленького девятилетнего мальчика, который просто не знает, что ему делать дальше.

Роберт хотел по максимуму задержать дым, но организм был против, и с кашлем выгнал его из легких. Кашель был настолько сильный, что из глаз выступили слезы. Попутчик взял у Роберта «косяк» и, сделав затяжку, с улыбкой спросил:

– Первый раз?

– Нет, – ответил водитель. Отхаркнув сколькую слизь с горла и выплюнув ее в окно. – Просто забыл, как это делается.

Парень протянул ему обратно косяк.

– Этот как долго не ездить на велики, пару движений педалями и тело само все вспомнит.

Роберт искоса посмотрел на парня. Может это в нем говорил наркотик, или отступающая боль дала возможность здраво смотреть на вещи, но ему определено стал нравиться этот юноша. Он затянулся еще раз, но уже не так сильно. Вкус был такой же мерзкий, но организм уже не отторгал дым.

«Косяк» был выкурен. Оба пассажира молчали. Головная боль не ушла, но она стала какой-то другой. Словно, где над городом сейчас взорвалась ядерная бомба, уничтожив всех людей. И сейчас, сидя за рулем, Роберт видел этот радиоактивный гриб, который через пару секунд сдерет с него кожу. Глядя на него, он знал, что вот она боль, она рядом, через мгновение она будет здесь. Это он и испытывал, боль уже рядом, но пору мгновений без нее, казалось ему вечностью.

Телефон снова завибрировал. Томас посмотрел на экран и нахмурил лоб. Он открыл сообщения и написал пару слов, потом стер и снова написал. Еще раз прочитав текст, он уже было нажал на кнопку отправить, но потом резко стер его и положил телефон в карман.

– Можешь позвонить. Я не буду подслушивать.

– Ничего, подождет до завтра, – сделав глоток из бутылки, парень откинул голову на сиденье. – Я знаю, кто ты, – тихо сказал он.

Роберт ничего не ответил. От марихуаны у священника выступил пот по всему телу. Правой рукой он вытер его со лба, на удивление, впервые не почувствовав боль.

– Ты, отец Роберт. Священник в церкви. Отчим ходит туда. Он рассказывал о тебе.

– Надеюсь, только хорошие, – с опаской ответил водитель, но боль еще была радиоактивным грибом, который завис над город. В машине его еще не было.

– Ну, то что ты куришь «травку», он мне точно не рассказывал, – смеясь сказал парень. – Он рассказывал, о твой первой проповеди, полгода назад. Наделал же ты тогда шуму. «Возлюби врага своего»? Так, да? Ты правда говорил об этом с трибуны?

Роберт лишь пожал плечами.

– Смело. Знаешь, в то воскресенье отчим впервые вернулся из церкви с надеждой в глазах. Давно я его не видел таким. Он сказал мне тогда:

«Знаешь, сегодня я вдруг снова поверил, что существуют еще настоящие люди».

После, он такого больше не говорил. Видимо, вас хватило только на один раз.

– А кто твой отчим?

– Дантист, Джереми Клок. Он каждое воскресенье бывает у вас в церкви.

– Да, я знаю. А почему я тебя не вижу в церкви?

– Ну, думаю, потому что я «грач», – улыбаясь сказал парень. – Но это не главное. Я мусульманин, как и моя мама. Так что, простите, что не прихожу.

– Да ничего. Томми, или Томас? Как мне к тебе обращаться.

– Мне все равно, как вам больше нравиться.

– Расскажешь мне, Томас, что ты делал там, в городке беженцев?

– Ответ за ответ?

– Идет.

– Тогда я спрошу первый. Вам обезболивающие нужны, потому что у вас болят… Эти, штуки? – Роберт искоса посмотрел на парня, который указал пальцем на его лоб. – Вы всю дорогу их трете. Сложно не заметить.

Роберт лишь улыбнулся и утвердительно кивнул головой, но капюшон он все же натянул пониже.

– Да, не повезло. А что врачи говорят?

– Ничего. Твоя очередь отвечать.

Томас сделал глоток из бутылки и глубоко вздохнув сказал:

– Я прощался, со своими родственниками и друзьями. Теперь я остался один.

– А в школе у тебя нет друзей? Или ты не ходишь в школу? По закону, ты имеешь на это полное право.

– Ходил.

– Почему ходил?

– Потому что я перевелся на домашнее обучение. Да, мой отчим гражданин США, но мать «грач». Хоть я и, так называемый «полукровка», но в глазах людей, я все такой же «гнусный беженец». Сейчас, для нас не самое благоприятное время. Поэтому, я решил не мозолить лишний раз людям глаза, и просто доучиться дома.

Роберт понимал парня. Он имел полное право учиться в школе, но что может быть хуже нападок со стороны сверстников и учителей.

«Смог бы он спокойно доучиться в школе? Думаю, нет» – решил священник.

– Наверное, мы скоро уедем. Знаете, сколько в нашем городе насчитывалось таких семей, как наша, еще пять лет назад? Больше пятидесяти. Тогда все холостяки захотели себе смуглянку в жены. Видимо, так было модно. И где они сейчас? В городе мы последние. Скоро и нас вытурят от сюда. Отчим старается делать вид, что все хорошо. Так же работает, ходит на все городские собрания, праздники, в церковь. Вот только, без нас с матерью.

Парень отпил еще пару глотков из бутылки. Впереди медленно приближались огни города.

– Иногда, я вижу ненависть в глазах его глазах. Когда он напивается, и орет на меня. Но разве я в чем-то виноват? – громко сказал парень. Он сильно сжал бутылку и тупым взглядом уставился в окно. – Хотя, плевать, главное, что мать не трогает.

Машина медленно ехала по улицам. Роберт остановился у дома на самой окраине города.

– Спасибо, святой отец.

– Просто, Роберт.

Телефон снова завибрировал. Юноша посмотрел на смс и сделался совсем хмурым. Он убрал телефон и каким-то странным взглядом посмотрел на священника.

– Роберт, можно тебя спросить?

– Конечно.

– Мой отчим каждое воскресенье ходит к тебе в церковь. Слушает тебя. Он носит крестик и ведет себя, как добропорядочный христианин. Но у нас дома нет ни одной, даже самой маленькой библии. Я ни разу не слышал, чтобы он молился. Каждый вечер он пьет, и обвиняет меня и мать во всех грехах. Я не знаю, может дело тут совсем не вере. Но ответь мне, – глаза юноши медленно наполнялись слезами, – ведь ты Священник, ты каждое воскресенье несешь слова твоего БОГА, людям, которые выгнали моих братьев из страны, а тех кого не выгнали – убили. Они разрушали мою родину и не дают мне почувствовать себя здесь человеком, хотя, как ты заметил, я имею на это полное право. Я не сужу вашу веру, и не сужу тебя, я лишь хочу спросить. Не думаешь ли ты, что уже давно никто не играет, а ты до сих пор, только читаешь правила игры, слепо считая, что это важно?

Не дождавшись ответа, парень вышел из машины и, достав велик, пошел в сторону темного дома, оставив священника одного, наедине со своими мыслями и радиоактивным облаком, которое наконец его накрыло.

В то время, как старый пикап заглох на заднем дворе церкви, Скарлет смотрела на звезды сквозь листву. Рядом слышалась река. Девушка лежал и смотрела в небо, и хотела лишь одного, чтобы услышать, как мать ставит горячую чашку на стол, и резкий запах шоколада ударяет ей в нос. Но сейчас, она чувствовала лишь запах своей собственной крови.

9.

– Постарайтесь вспомнить все. Тут важно все, до малейших деталей.

Брюс пытался. Он прокручивал в голове все это утро. Они поругались. Сейчас, ему кажется это такой глупостью. Все становиться глупостью, когда ты становишься свидетелем такого.

На часах было 4:00. Билл Колинс стоял в гараже. Тусклый свет лампы падал на стеллаж с его рыболовными снастями. Билл уже четвертый раз перерыл все полки, но все никак не мог найти двойные крючки для джиговой ловли. В это безветренное утро, он лелеял себя мыслью поймать какого-нибудь сома или небольшую щучку. Погода сегодня была на его стороне, да и впервые за долгое время, у него с утра не болели колени. Но вот как на зло, уже десять минут он все никак не мог найти двойные крючки.

«Я же прекрасно помню, что клал их на третью полку. Они всегда лежали между офсетными и одинарными крючками. А сейчас их там нет!».

Стоя в полумраке, он поднял бежевую панаму и почесал лоб. Ноги в резиновых сапогах уже начинали преть, и драгоценное время убегало безвозвратно.

«Ничего не поделать, придется снова ее будить».

– Господи, пол пятого утра. Мне через два часа на работу. Ты дашь мне выспаться или нет? Сначала сапоги, потом твоя жилетка, а сейчас что?

– Я не могу найти свои двойные крючки. Они всегда лежали на третьей полке, между офсетными и одинарными, а сейчас их там нет!

– Так ты думаешь, я их взяла? – нервно надевая халата, говорила его жена Сьюзон. С заспанным лицом она спускалась на первый этаж и шла на кухню, к задней части которой прилегал гараж. – Знаешь, в чем твоя проблема? Нужно с вечера все готовить, тогда не придется с утра бегать, как дурак, и меня будить.

– Мне ничего не нужно готовить с утра. Я прекрасно знаю, где у меня все лежит. Если бы ты вечно все не перекладывала, я бы уже давно был на реке и спокойно рыбачил.

– Ну как же, снова я виновата!

– А кто, я?! – громко рявкнул Билл, включая свет в гараже. – Кто переложил мою жилетку из шкафа в гараж?

– Извините, – Сьюзон повернулась к мужу, и выставив свой старый морщинистый указательный палец, стала трясти им перед лицом, – если ты вешаешь в шкаф, где между прочим весят и мои вещи тоже, свой провонявший болотом жилет, то не стоит удивляться, что он оказался в гараже, а не в мусорном ведре.

Билл хотел запротестовать, но его жена сощурив глаза строго посмотрела на него и, резко сжав перед его носом кулак, обрезала разговор. Она подошла к рыбацкому стеллажу и стало смотреть на полки.

– Ну, и что я должна увидеть?

– Ну как же, вот тут, – Билл встал рядом с полками и стал доставать с них коробки с крючками. – Между офсетными и одинарными крючками, должны быть двойные, а их нет. Я их не брал.

– Я тем более не брала. Для чего они мне? Вылавливать куриное мясо из супа?

– Я почем знаю, для чего они тебе? Но раз у меня их нет, значит это твоих рук дело. Та же самая ситуация, что и с жилеткой.

– Слушай, я не понимаю в чем проблема? Возьми вот эти крючки, какая разница? Я спать хочу.

– Вот в том то и дело, что ты ни черта не понимаешь, и понять не хочешь. Мне нужны именно двойные крючки. Двойные! – Билл тряс коробками с крючками, при этом усиленно бомбардируя заспанное лицо жены слюнями.

– Да хватит, – вытирая лицо сказала Сьюзон. – С возрастом, ты стал настоящим занудой! Господи, надеюсь, я не буду такой же когда мне стукнет 68 лет.

– Это будет через два года, – пробурчал Билл, продолжая осматривать полки на стеллаже.

– Спасибо, что неустанно напоминаешь мне про мой возраст. До чего же ты противный!

– Как и ты!

Сьюзон подняла воротник халата и широко зевнула. Семейная перепалка, была для них обычным делом. Каждое утро они цеплялись друг к другу. Если честно, Сьюзон любила перекинуться парой ласковых слов с мужем, это бодрило на нее лучше любого крепкого кофе. А если еще удавалась ткнуть мужа в его же «дерьмо», тогда весь день она чувствовала себя прекрасно.

Позевав, она еще раз оглядела гараж. Старый джип был уже готов к поездке. На пассажирском сиденье, рядом с водителем лежал спиннинг, термос и рыбацкая сумка.

– А в сумке ты смотрел? Ты на той неделе, ездил на рыбалку, может ты их там и оставил? – лениво сказала Сьюзон.

Билл с хмурив брови, подошел к машине. Он открыл дверь и развернув белый рыбацкий контейнер. Среди лесок, поплавков, твисторов, рачков, червяков и виброхвостов, в прозрачной банке лежали двойные крючки. Билл поднял брови вверх и расплывшись в улыбке посмотрел на жену. Но Сьюзон уже шла обратно в теплую кровать.

Белый джип ехал по загородной дороге. Рыбацкое место находилось в десяти километрах от города. Это была та самая дорога, по которой ночью ехал священник. Среди высоких сосен, вдоль которых шла дорога, был небольшой спуск. Он то и вел к самому удобному месту для рыбной ловли. Когда-то это место было одним из самых популярных, среди молодых влюбленных парочек. Тихо, красивое, скрытое от посторонних глаз. Автомобиль и пару баксов на бензин и презервативы – вот и все что нужно двум влюбленным (хотя не всегда и влюбленным) молодым людям.

Джип остановился на брущатке. Ею был вымощен небольшой скалистый берег. Он заканчивался резким пяти метровым обрывом в реку. Билл остановился рядом с красным минивэном Chevrolet. На первый взгляд, в нем никого не было, но сладкая парочка могла сейчас мирно спать на задних сидениях. Билл был не из тех людей, которые заглядывают в чужие окна, поэтому он стал собирать все необходимое для рыбалки. С этого места открывались самые красивые восходы во всем штате. И вот сейчас, открыв дверь автомобиля, нарушая тишину этого места Фрэнком Синатрой, Билл вылез посмотреть на СОЛНЦЕ, которое вставала над горизонтом. Заглушив двигатель и взяв с собой спиннинг, термос, с горячим чаем, и контейнер со снастями, старый рыболов прищурил глаза, глядя на желтого карлика, и поправив панаму на голове стал спускаться к воде.

Спуск был весьма резким. Поэтому рыболовам приходилось спускаться к воде длинной тропинкой, которая имела форму змеи. Тридцать метров туда, тридцать обратно, туда и обратно. И так десять раз.

Через десять минут, Билл уже стоял на краю берега и нанизывал на двойной крючок красный твистор. Зайдя в воду по колено, Билл несколько раз плюнул, «на удачу», на красную силиконовую рыбку, и начал неспешно бросать спиннинг. Река была спокойная. Рыбачить было одно удовольствие.

Заядлым рыболовом Билл стал совсем недавно. В 65 лет он вышел на пенсию. И как оказалась, сидеть дома для него было пыткой. Это видела и его жена. Вот тогда-то, на шестьдесят шестой день рождения, Сьюзон подарила ему его первую удочку. Это и послужило фундаментом его любви к рыбалке. Не то чтобы с тех пор Билл стал профессионалом, сказать по-честному, если с рыбалки он возвращался с добычей, то это было знаменательное событие. Все его «трофеи», за все время, можно было пересчитать на пальцах рук. Но Билл и не старался что-то поймать, ему нравилось просто находиться на природе, вдали от всего мира и наслаждаться тишиной. Разбирался он в рыбалке на таком же уровне, что и в своем кнопочном телефоне.

"Зеленая – ответ, красная – сброс. 1– быстрый набор Сьюзон, 2– сын Карл".

Вот и все, что он знал о телефоне. На том же уровне он знал и рыбалку. Но ему было приятно осознавать, что у него есть увлечение, в котором Сьюзон ничего не понимала. Здесь, он был главный. Здесь, он был король.

Так в течении часа, Билл не спеша кидал наживку. Тихий треск катушки успокаивал его. За час он немного озяб, поэтому решал выйти на берег и согреться горячем чаем.

Попивая чай, Билл стал смотреть на огромные сосны, что росли вдоль реки.

«Высокие гиганты. Сколько вы тут стоите? Сколько еще будите стоять?».

Его взгляд мелено скользил по одной из близлежащих сосен. Оно росло почти рядом с водой. Ее огромные корни разрушили грунт и свисали над водой.

«Еще пару лет, и этот здоровяк свалиться прямо в реку».

Глядя на дерево, Билл вспоминал всю свою прожитую жизнь. Картинки детства мелькали у него перед глазами. И чем выше поднимался его взгляд от корней, тем картинки в его голое становились все более красочными, но при этом все более грустными. Дойдя до вершины дерева, он словно увидел самого себя на берегу, держа в руках чашку горячего чая.

«Чертова старость. Становишься сентиментальным, как какая-то девчонка».

Билл опустил глаза и посмотрел на столетние корни. Огромные, словно щупальца гигантского спрута, они торчали из берега.

«Ночью, они бы напугали меня до остановки сердца».

Но сейчас на солнце, они выгладили величественно. Рядом с одним из толстых корней, Билл заметил, что-то странное. Что-то золотистое колыхалось на ветру. Что-то, чего не должно там быть.

«Должно быть, какой-то пакет».

– Сначала, я решил, что должно быть это какой то пакет, – глотая слюну говорил Билл.

Прошло всего пару часов. Сейчас берег реки был заполнил толпами полицейских. Они обвязали желтыми лентами всю округу. Десятки из них бегали вдоль берега, стараясь что-то найти. Другие внимательной просматривали пути отхода к этому месту. Изучали все следы, что были вокруг. Полицейских было так много, что Биллу казалось, что они сами затопчут все улики. Еще в уши врезались щелчки фотоаппарата, которые доносились со всех сторон. С каждым таким щелчком в голову врезалась очередная фотография этого места.

– Так, и что было дальше? – настойчиво спрашивал его офицер, Трэвис Брук. Он пристально смотрел на Билла. На его груди красовался золотой полицейский значок, а на поясе висела кобура, с штатным «Глоком». От офицера пахло дешевыми кофе и еще более дешевыми сигаретами. Он не внушал никакого доверия.

Билл отвел глаза на край берега, где еще час назад он мирно рыбачил.

«Я больше никогда не вернусь сюда», – промелькнула мысль в его голове.

– Я решил сходить посмотреть, что это. Просто любопытство, решил размять ноги, – говорил Билл, а голове стояла лишь одна картинка, ее белое лицо и пустые глаза. – Я взобрался сюда. Прошел вон там, – рыбак указал в сторону кустов, где уже толкались парочка полицейских. – Затем я подошел… И увидел.

– Так хорошо. Больше ничего не видели? Может быть, вам показалось что-то необычным. Вы говорите, что часто рыбачили здесь. Так, может быть, сейчас вам кажется, что тут что-то изменилось?

– Кроме… Девушки, все так, как всегда.

– А на парковке? Вы не видели чего-нибудь странного? Кроме минивэна, вы видели еще какие-то машины уезжающие от сюда? Или может вы встретили кого-то на дороге?

– Нет. Ничего такого. Когда я подъехал, в минивэне никого не было, а заглядывать внутрь я не стал. Вы же знаете, иногда сюда приезжают парочки и… Все такое… Мали, что там могло происходить внутри.

– Да, конечно, – усмехнувшись, сказал офицер, – сам немало девчонок сюда по молодости перевозил, – но заметив, что рыбак на него странно покосился, продолжил. – Что скажите про труп?

– А что я могу сказать? – Билл повернулся и посмотрел на ее золотистые волосы, в которые были сильно растрепанны. Мне сначала показалось, что она просто спит.

– Девушке лет семнадцать-шестнадцать. Более двадцати колотых ран в районе живота, – сказал подошедший криминалист. – В карманах были обнаружен телефон и ключи. Рядом обнаружены следы. Предположительно мужские. Орудия убийства не пока не нашли. Наши парни еще осмотрят всю территорию вокруг. Думаю, девушку можно отвозить. Более подробно можно будет сказать после вскрытия.

– Хорошо, – сказал офицер. – Увозите, – когда коллега отошел, Трэвис посмотрел на старика, который смотрел на него, словно на призрака. – Билл, вы не против проехать сейчас с нами в участок, где вы еще раз все поэтапно напишите на бумаге. Это очень важно.

Билл лишь утвердительно кивнул головой и последний раз посмотрел на девушку, которая скрылась за замком полиэтиленового пакета. На парковке, двое полицейских внимательно осматривали красный Chevrolet. Когда Билл заводил свой джип, рядом раздалась сирена скорой помощи, которая уезжала в город. Старик последний раз посмотрел на реку, в которой еще пару часов назад он беззаботно стоял и ловил рыбу. Билл включил скорость и поехал за машиной офицера. Это был последний раз, когда Билл Колинс посетил это место.

10.

– Наконец-то, тишина, – сказал Кейт закрыв входную дверь.

Посмотрев на себя в зеркало и распустив волосы, который были аккуратно завязаны в хвост, женщина пошла на кухню, убирать утренний бардак. Убирая испачканные тарелки в раковину, она посмотрела в окно, где старый Ford Mustang 1973 года, дыша 8– цилиндровым мотором, мощностью 225 л.с., своим ревом давал знать всей улице, что самый лучший отец на свете везет своих мальчиков в школу. Билл и Коли сидели на заднем сиденье и улыбались во весь рот.

"Они никогда не станут так улыбаться в семейном Chevrolet" – с завистью подумала Кейт.

Она ненавидела эту чертову машину всем сердцем. Когда они ждали мальчиков, Сэм настоял, что красную BMV необходимо заменить на этот семейный катафалк. Почему-то его драгоценный Ford, остался также стоять в гараже.

– Всем автомеханикам необходимо иметь классную машину. Как ты думаешь, сколько людей будут обращаться ко мне, если я буду разъезжать на восьмиместном Chevrolet? Мой автомобиль – это мое лицо. Да и к чему тебе сейчас BMV? Тебе намного удобнее будет отвозить детей в школу на практичной машине.

Кейт опустила глаза и залила остатки красного клубничного джема горячей водой.

Достав телефон, она посмотрела на экран. Занятия в школе начинались через 20 минут. От Скарлет так и не было никаких звонков, или даже сообщений. Это не было неожиданностью для Кейт. Скарлет часто оставалась у подруг с ночевкой. В этом не было никаких проблем, но обычно она предупреждала мать.

«Хотя вчера был день города».

Последний раз Кейт видела дочь на стадионе, когда сжигали чучело Карла Стаки. Потом, как всегда, состоялась дискотека. Мать не сомневалась, что «королева» школы обязательно должна там присутствовать.

«Наверное так напилась, что побоялась позвонить. Лишь бы пьяная за руль не садилась» .

Когда вся посуда была перемыта, Кейт сидела на диване. Секундная стрелка на старых часах медленно пробегала круг за кругом. Женщина листала новый выпуск журналаVogue. Но мысли ее были далеко от статей журнала. Она думала о том, что ей пора бы уже устроиться куда-то на работу. Через каких-то девять месяцев, Скарлет соберет сумки и уедет на другой край страны. Это неизбежно. Поэтому Кейт, хотела оградить себя от того, что ей придется отпустить дочку. Она считала, что работа поможет ей отвлечься и забыться.

Проблема была в том, что Кейт никогда в жизни не работала. Всего через месяц после выпускного, она забеременела Скарлет, еще через месяц была сыграна свадьба. Затем она сидела с дочкой, затем она забеременела мальчиками. Да и мысль о том, чтобы устроиться на работу, никогда не посещала ее голову, до последнего время. Ей нравилось колесить на своем красном BMV по городу. Гулять в легком летнем платье и ходить по магазинам, держа на руку свою маленькую принцессу. Ей нравилось проводить время со Скарлет, которая своими большими глазами смотрела на нее. Дочка всегда внимательно слушала ее и старалась сделать так, чтобы никогда ничем ее не расстроить. Они обожали друг друга. Кейт даже стала считать, что все эти разговоры, о том, что «маленький ребенок забирает у тебя все силы» – это все чушь. Но, так было только с Скарлет.

Когда родились мальчики, она полностью ощутила, что значит быть «вымотанной». Мальчики сильно отличались от спокойной Скарлет. Они часто плакали. Настолько часто, что первый раз, когда Кейт смогла всю ночь проспать не вставая, было лишь спустя долгих два года после их рождения. Да и потом, чем они становились старше, тем тяжелее было за ними уследить. Они были самой энергией в чистом виде. Сидеть на месте, это было не про них. Но, слава Богу, тогда уже Сэм взял мальчиков под свою опеку. Он привил им любовь к спорту, где они выплескивали все свои силы, и становились хоть немного спокойнее.

И вот сейчас, когда мальчики пошли в школу, она стала чувствовать себя в доме одинокой. И всякие грустные мысли стали осаждать ее голову. Поэтому Кейт хотела посвятить себя какому-нибудь делу. Первым ее пунктом плана, по устранению одиночества, был сад. Год назад, на заднем дворе, где раньше висели старые качели и располагался домик на дереве, Кейт решила сделать красивый сад. И всего за год, она легко с этим справилась. Теперь она с гордостью приглашал гостей на задний двор, который был произведением искусства. Большая вместительная беседка укрылась в тени под деревом. Она вмешала в себя больше десяти человек. В углу двора, вместо ржавого мангала, была построена огромная печка для барбекю. Весь двор был искусно выложен натуральными камнями, вокруг которых были кусты различных цветов, таких как: розы, пионы, гортензии и лилии. В этом месте нашлось место и для декоративного озера. Без стеснения, сад можно было назвать «восьмым чудом света».

Но теперь, сад был сделан и в нем оставалось лишь изредка поливать цветы. Поэтому, Кейт искала себе новое занятие. Сейчас, просматривая модные журналы, она с интересом изучала новые тенденции в моде, из которой ее вырвали на несколько десятков лет. Кейт знала, что у нее было безупречное чувство вкуса. Поэтому сейчас, листая журнал, она делала записи в свой блокнот, в котором уже были сделаны два десятка набросков платьев. Она еще не сообщала мужу о своем новом увлечении. Хотя у нее не было сомнений, что он ее поддержит.

Кейт хотела сделать пробную партию платьев и выставить их в одном из магазинов в центре города. Она хорошо общалась с парочкой владельцев магазинов, так что, дело оставалось за малым. Ей нужно было всего лишь ощутить, что сейчас модно, и что будет модно завтра.

Так, в непринужденной атмосфере, Кейт сидела в гостиной, попивала чай и делал пометки в своем блокноте. Она уже собиралась идти на кухню, готовить ужин, но ее отвлек шум машины, которая остановилась около ее дома.

Кейт взглянула сквозь окно в кухне и увидела полицейский автомобиль, из которого вылез Трэвис Брук. Кейт давно знала его. Он был на год старше ее, и еще в школе подбивал к ней клинья. Трэвис был не самый глупый парень в школе, но все же, ума ему явно не хватало. После школы он подписал контракт и пошел в армию. Десять лет Кейт о нем ничего не слышала, пока однажды не встретила его в магазине. В то время он был простым сержантом и патрулировал улицы. Но сейчас, он дослужился до офицера. Честно сказать, дослужиться было не так уж и сложно, поскольку любое дело с легкостью можно было закрыть, ведь сейчас, так легко было найти подозреваемого. Они сплошь и рядом, в любом поселение «грачей» их были сотни. Если беженец не мог предоставить доказательств того, где он был во время того или иного преступления, то получить от него признание было делом времени, или вернее сказать, делом кулаков и боли. Делом черты, до которой готов дойти человек.

Сейчас он выходил из машины, подтягивая штаны, которые отвисали под тяжестью «Глока». Трэвис сплюнул остатки табака и, облизав желтые зубы и зачесав свои засаленные волосы назад, с неохотой пошел в сторону входной двери.

Наукой доказано, что у человека есть пять чувств: зрение, слух, вкус, обоняние, осязание. Тогда как тогда объяснить то, что почувствовала Кейт гладя на офицера? Вдруг страшная паника накатила на нее волной. Ей стало страшно. Так страшно, что она стала смотреть по сторонам, словно стараясь найти мужа, хотя прекрасно знала, что он на работе. Она хотела даже позвать его. Пусть он откроет дверь, она не хочет этого делать. За ней что-то плохое, что-то ужасное. Она слышит, как звон дверного звонка пролетает по дому. Ей нужно иди, нужно открыть, но она не хочет. Она стоит и смотрит на мясо, которое она достала чтобы приготовить ужин. Капли конденсата стекают с него. Кейт поворачивается и идет к двери. Трясущейся рукой она берется за дверную ручку.

«Пожалуйста, я не хочу. Не надо!».

Глядя на дверь, она вдруг ясно осознает, что за ней ее ждет то, что навсегда поменяет ровное течение ее жизни. Делая над собой усилие, она все таки открывает дверь.

– Здравствую, Кейт, –Трэвис держит руки на ремне, словно ковбой. Даже сейчас, он находит уместным, покрасоваться перед девушкой, которую обожал в школе.

– Привет, Трэвис, – срывающимся голосом говорит Кейт. Она пору раз кашляет, приводя голос в порядок. – Что-то случилось?

– Случилось, – опустив глаза, отвечает офицер. – Разреши, я войду?

Кейт отпускает дверь и проходит в комнату. Она чувствует, что ей срочно нужно сесть. Садясь на кухонный стул, она испуганно смотрит на Трэвиса, который берет соседний и ставит его напротив хозяйки. Видя как трясутся руки женщины, он аккуратно берет их в свои.

– Кейт, мне трудно тебе об этом говорить, но я думаю, что лучше тебе узнать все от меня, ведь как никак, мы не чужие люди, – он делает глубокий вздох.

«Какие нежные у нее руки».

– Кейт, я должен тебе сообщить, что твоя дочь, Скарлет… Она мертва. Прости, что…

Женщина смотрит на него, но ничего не слышит. Трэвис продолжает что-то говорить, но она ничего не может разобрать. Слезы медленно текут по ее лицу. Если бы его сейчас тут не было, она бы уже билась в истерике. Но она не может себе этого позволить, не при нем, не при ком-либо другом, она не станет рыдать.

Кейт вынимает свои руки, и идет к раковине. Она слышит, что Трэвис все что-то говорит и говорит. Трясущаяся рука берет стакан и набирает воды. Хочется пить, но вода не лезет в горло. Лишь вымочив губы, она ставит стакан на стол.

– Кейт, я знаю, как тебе сейчас тяжело, но нам нужно съездить в морг, на освидетельствование. Я знаю, что тебе сейчас не просто, так что можем сделать это потом…

– Нет, – грубо сказала она, – мы сделаем это сейчас!

– Хорошо, Кейт. Я тогда подожду тебя в машине, – Трэвис вышел из дома, тихо прикрыв за собой дверь.

Кейт достает телефон и набирает номер мужа.

– Алло. Кейт?

– Да, – глотая ком в горле говорит она.

– Что-то случилось? – по голосу слышно, что Сэм встревожился не на шутку. Жена никогда еще не говорила с ним таким голосом.

– Сэм, наша дочь… Скарлет… Она…

11.

На дворе конец 60-х годов. За океаном доблестные солдаты умирают на Вьетнамской земле, расовая дискриминация запрещена законом, а одну из заметных ролей в жизни людей, в основном молодежи, стали играть общественные движения, такие как, «Феминизм» и "Движение за защиту окружающей среды". Мартин Лютер Кинг еще не был убит, но уже тогда вся страна чувствовала, что грядут большие перемены.

В этот самый период, молодая девушка, Джейн Самерс, перебралась из холодной Аляски в центр всех этих волнений. Похоронив, так рано покинувшую их мать, отец с дочерью решают сменить обстановку и перебираются вглубь США.