Текст книги "Русская философия: от истоков к смыслам"

Человек разумный новый (homo sapiens sapiens), т. е. человек современного типа, появился около 130 тыс. лет назад (возможно, больше). По первым раскопкам этих людей назвали кроманьонцами по месту находки (Кроманьон во Франции). Они мало чем внешне отличались от современного человека. После них остались многочисленные артефакты, которые позволяют судить о высоком развитии их культуры – пещерная живопись, миниатюрная скульптура, гравировки, украшения и т. д. Человек разумный благодаря своим способностям 15–10 тыс. лет назад заселил всю Землю. По истории он начал свое движение из Африки. В период неолита возникли крупные поселения, и наступила эпоха цивилизаций.

Это официальная часть исторической науки, в которой нет последней информации о раскопках в д. Костенки Воронежской области, доказавших, что кроманьонец (ветвь проторусов) зародился и начал расселяться по Европе со Среднерусской возвышенности, и над этим стоит задуматься.

А то, что неандертальца долгое время приписывали к нашим предкам, вместе с несвойственными ему признаками и прежде всего наличием развитого языка, то это не просто заблуждение, а бред. Он стал тупиковой ветвью только по причине отсутствия главных признаков вида, которые фиксируются эволюцией, о чем мы и будем говорить.

Если начать с предложенного рисунка, то по нему мы видим, что все предшествующие этапы развития человека не знали, что такое земледелие, и что именно с земледелия и оседлого образа жизни начинается действие всех объективных законов природы по формированию основных признаков «человека разумного разумного» ТОЛЬКО ТОГДА ЭВОЛЮЦИЯ НАЧИНАЕТ СВОЮ ЮВЕЛИРНУЮ РАБОТУ НАД ЕГО ДУХОВНОЙ СУЩНОСТЬЮ.

К этому периоду своего существования человек шел долгих 4 млн лет. В чем же дело? Ответ простой – дело в досознательной физиологии.

Человек рос, мужал, наращивал мышечную массу. Венцом этого процесса стал неандерталец с объемом мозга, равным современному.

Образ жизни, который вел южный человек, населявший центральную, южную и северную Африку, Аравийский полуостров, Средиземноморье, не являлся мотиватором развития нравственных и интеллектуальных свойств человека.

Он проходил период внутривидового отбора. Здесь уместно будет вспомнить о конечном выводе Дарвина – человек обязан своим существованием длинному ряду предков: «Если бы не существовало какого-либо из звеньев этой цепи, человек не был бы точно таким, каков он есть…»

И этот процесс (будем называть его предсознательный) как раз и уложился в период развития человека, длившийся около 4 млн лет, следует подчеркнуть – строго в рамках ЭВОЛЮЦИИ, поскольку понятие «революция» уже будет связано с появлением членораздельной речи и сознанием человека.

А мы пока попытаемся разобраться, что человеческий мозг зафиксировал на своей «подкорке» от прошлой «бессознательной» жизни, и обратимся к бывшему австрийскому подданному Третьего рейха Конраду Лоренцу, которому пришлось «взяться за ум», уже будучи в русском плену.

Его вдруг осенило, что на Земле есть ДОБРО и ЗЛО, и что ЗЛО не придумывается ВДРУГ универсальным сознанием человека, а накапливается при соответствующем образе жизни, пока еще вида, но не человека мыслящего. Он посвящает своим научным исследованиям всю, уже просвещенную, послевоенную жизнь. Публикует работы, издает книги, в которых рассказывает человечеству, подчеркиваю, всему человечеству, как оно исторгает из себя свое природное ЗЛО. Оно приобретает форму, к примеру, инквизиции, походов крестоносцев и их орденов по всему миру, фашизма, как самой античеловеческой идеологии, выросшей, по его теории, из импульсов ЗЛОЙ ЭНЕРГИИ ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА КАК ВИДА, но, по нашему разумению, воплощенной почему-то в головах, как ни странно, общности людей, имеющих одни и те же этнические корни ранее упомянутых англосаксов.

Вот непонимание этого «почему-то» и легло в основу его искаженной теории, выросшей из неверно расставленных этапов в происхождении «хомо сапиенс» по времени и игнорирования принципиальных отличий СУЩНОСТЕЙ человеческого сознания.

Чтобы не быть голословным, давайте проанализируем некоторые его работы, чтобы читателю не бегать в поисках этой литературы.

Начнем с его работы под названием «Агрессия», в предисловии которой автор написал:

«В книге речь идет об агрессии, то есть об инстинкте борьбы, направленном против собратьев по виду у животных и у человека».

И далее, исследуя поведение крыс, он пишет: «Существует тип социальной организации… коллективная борьба одного сообщества против другого…» И что нарушение именно этой социальной формы внутривидовой агрессии в самую первую очередь играет роль «ЗЛА», в собственном смысле этого слова.

Из этого исследования видно, что борьба крыс внутри сообщества построена на количественном факторе – бóльшая семья всегда уничтожает меньшую – и что в основе этого лежит банальный ИНСТИНКТ, данный природой.

Или приводится пример, когда загнанная в угол крыса проявляет «смертельно-мужественную защиту» и бросается на человека, но ведь это тоже ИНСТИНКТ. И он неосознанный. Так как же можно переносить этот «социальный опыт» не сознающей себя живой природы на практику существования человеческого разума вообще, без учета коренных отличий в происхождении видов живой природы, а именно, что лежит в основе и завершающем этапе происхождения ВИДОВ».

Или вот такие мысли автора «Агрессии» уже о человечестве. Рассуждение о стороннем взгляде на человеческое поведение приводит автора к мысли об отсутствии разумного и морального в их основе:

«Постоянно повторяющиеся события этой истории нельзя объяснить, исходя из человеческого разума …

Разумная, но нелогичная человеческая натура заставляет две нации состязаться и бороться друг с другом, даже когда их не вынуждает к этому никакая экономическая причина; она подталкивает к ожесточенной борьбе две политические партии или религии, несмотря на поразительное сходство их программ всеобщего благополучия; она заставляет какого-нибудь Александра или Наполеона (Гитлера не упомянул) жертвовать миллионами своих подданных ради попытки объединить под своим скипетром весь мир (англосаксов не упоминает) … большинство из нас не может понять, насколько глупо, насколько вредно для человечества историческое поведение народов.

Но если осознать это, невозможно уйти от вопроса: как же получается, что предположительно разумные существа могут вести себя столь неразумно?

(Однобокость и тенденциозность суждения К. Лоренца можно увидеть в том, как он «неразумность» фашистской коалиции сравнил с разумностью антифашистской или геноцид индейцев со стороны англосаксов с освободительной войной в Испании и т. д.)

Все эти поразительные противоречия находят естественное объяснение и полностью поддаются классификации, если заставить себя осознать, что социальное поведение людей диктуется отнюдь не только разумом и культурной традицией, но и по-прежнему подчиняется еще и тем закономерностям, которые присущи любому филогенетически возникшему поведению: а эти закономерности мы достаточно хорошо узнали, изучая поведение животных».

Погружаясь в атмосферу собственной теории происхождения, К. Лоренц, подчеркивая колоссальное значение закономерностей, рожденных филогенетически, а попросту рождение инстинктов поведения у животных, и перенос их в качестве определяющих агрессивное поведение человека, ту же функцию сотворения агрессии передает и мышлению человека, как второго источника его агрессивности. Следуя логике его рассуждений, только в одной книге, человек уже стал в два раза «ЗЛЕЕ», чем хищник, поскольку у него ДВА мотиватора агрессивного проявления к собратьям по виду. Вот что он пишет:

«Знание, выросшее из абстрактного мышления, изгнало человека из рая … Происходящее из этого мышления вопрошающее экспериментирование с окружающим миром подарило человеку его первые орудия: огонь и камень, зажатый в руке. И он сразу же употребил их для того, чтобы убивать и жарить своих собратьев. Это доказывают находки на стоянках синантропа: возле самых первых следов использования огня лежат раздробленные и отчетливо обожженные человеческие кости. Абстрактное мышление дало человеку господство над всем вневидовым окружением и тем самым спустило с цепи внутривидовой отбор; а мы уже знаем, к чему это обычно приводит.

В „послужной список“ такого отбора нужно, наверное, занести и ту гипертрофированную агрессивность, от которой мы страдаем и сегодня. Дав человеку словесный язык, абстрактное мышление одарило его возможностью передачи надиндивидуального опыта, возможностью культурного развития: но это только повлекло за собой настолько резкие изменения в условиях его жизни, что приспособительная способность его инстинктов потерпела крах…»

Как видно из вышесказанного, К. Лоренц свел к источнику агрессивности человека инстинкты, сам процесс внутривидового отбора, абстрактное мышление и даже словесный язык. (Если отбросить словесный язык, то Лоренц прав.)

Но самое несуразное в этом нам видится то, что автор, увлекшись обобщениями важнейших этапов развития человека, не увидел главного, а именно, что «гипертрофированной агрессии» человека сегодняшнего предшествует и гипертрофированное сознание человека, полученного в результате разделения ветви суперэтноса человека и появлением субэтноса. А он, в свою очередь, обладает сознанием с бездуховной сущностью, выросшей как раз на ментальности и инстинктах в результате внутривидового отбора на этапе предсознательного периода развития человека, еще до появления словесного языка у субэтноса. См. Рис. 3 «Этапность формирования этносов».

Данное этнодрево эволюционировало до возникновения суперэтноса, сознание которого выросло из земледелия и словесного языка. Оно формировалось в этнококоне, в который входили ранние протохамиты, неандертальцы, архантропы, протосемиты, синантропы, кроманьонцы (незначительно), которые не имели словесной речи и обладали повышенной агрессивностью и которых разумные историки и этнологи описывают как «кочующие убийцы», «люди смерти», «люди ночи» и т. д. Видны их следы и в раскопках по останкам, и по древним манускриптам, где записано, когда и как разрушались древние города и государства на примере Вавилона, Шумера, Египта, цивилизации Инда, племен майя и ацтеков и др. Видимо, правы те историки, которые утверждают, что в этих разрушительных процессах повинна Великая миграция, вызванная движением пустынь Африки и Аравийского полуострова, которое заставило субэтнос перемещаться на север и переустраивать под свое примитивное сознание уже обжитые суперэтносом пригодные для земледелия районы, как правило, в долинах рек, частично уничтожая, частично ассимилируя население.

Вот примерно так эволюционировал субэтнос, приобретая внутривидовые свойства и качества на базе формируемого менталитета, т. е. на полученных от эволюции инстинктах и опыте прошлой, не совсем добропорядочной жизни, прошедшей в досознательные времена. И только в этом уместна теория К. Лоренца, определяющая человеческую агрессивность как внутривидовое ЗЛО, именно в предсознательный период развития субэтноса и только как части человеческой цивилизации. Подчеркиваю, ЧАСТИ, имеющей другой взгляд, взятый из прошлой жизни, иной менталитет и соответствующее ему сознание.

Таким образом, напрашивается вполне закономерный вывод, что первый этап истории человечества следует воспринимать как единый период предсознательного биогенетического и физического формирования человека и особенный этап выделения ветви «субэтноса», который отличался принципиальными особенностями возникновения отличного от суперэтноса сознания.

И что в рамках первобытно-общинного строя, занимающего отрезок времени, включающий в себя 95 % всей истории человечества, следует выделить сравнительно короткий отрезок времени, который мы назвали периодом самоидентификации человека в окружающем его мире – т. е. возникновением у него сознания, окончательно выделившего его из животного мира. Именно с этим периодом связано рождение «хомо сапиенс сапиенс» – высокоразвитого мыслящего существа.

Здесь нам будет уместно вспомнить учение Ч. Дарвина и о некоторых особенностях природной, генетической фиксации видов животного мира.

Давайте просто вспомним, что эволюция, работая над видом, фиксировала инстинкты поведения, выделяя при этом инстинкт самосохранения в целях обеспечения его выживаемости как среди себе подобных, так и среди «высших особей», имеющих некие превосходства. Благодаря этим инстинктам животный мир и сегодня пока еще существует в природе, радуя человеческий взор своим многообразием.

Значит, эволюция не просто создает вид и говорит ему: «иди и живи там, среди них», попросту обрекая его, но прежде всего давая ему ключ выживания, встраивая в его сознание инстинкт самосохранения, оберегающий его от быстрого уничтожения (исчезновения).

Вывод напрашивается сам собой: человек – тот же продукт ЭВОЛЮЦИИ, значит, и ему она не могла сказать просто «иди и живи там, среди них»; следовательно, и в человеке есть природный КЛЮЧ «выживаемости».

Нам остается только понять – каков этот КЛЮЧ? При этом ОНА учитывает и условия, в которых будет существовать данный вид, награждая специфическими особенностями инстинктивного поведения. К примеру, отличие условий существования медведей южных широт и северного медведя. Пещерный медведь более «древний», чем северный белый, и их инстинкты имеют свои особенности, выраженные в некоторых отличиях приспособления к окружающей природе и ее условиям. Одно можно так же сказать с уверенностью – что биогенетическая и физическая особенность белого медведя отлична от бурого, она мощнее и сложнее.

А человек, тоже как вид, развивался как минимум в двух разных, резко отличных друг от друга, условиях, внесенных в земную жизнь ледниковым периодом.

Выше мы в общих чертах дали характеристику «субэтносу», прошедшему пик своего развития в южных широтах и получившему биогенетическую фиксацию, как вид, в живой природе южного полушария. Но мы ни слова не говорим о людях севера, живших тысячи лет в условиях, резко отличных от условий проживания неандертальца и ему подобных «собратьев» (мы их называли).

Если посмотреть воспроизведенные этнологами по останкам рисунки неандертальца и кроманьонца, мы увидим характерные отличия и, прежде всего, сгорбленность предшественника, по сути, отсутствие шеи, свидетельствующей о том, что структура горла и голосовые связки были не развиты и не имели способности к членораздельной речи. Думаю, именно это являлось принципиальным отличием двух видов «хомо сапиенс», что послужило источником происхождения двух форм сознания: ментального, на базе инстинктов и ментальности того периода, – и общинного, на базе словесного языка и другой формы организации труда, включающего земледелие (не исключая ЕГО ОСОБОГО МЕНТАЛИТЕТА).

Мы уже много раз начинали разговор о факторах, мешавших возникновению словесной речи у предшественников суперэтноса. Кому-то покажется это не совсем литературно, у кого-то появится мысль: «К чему эта повторяемость, может от забывчивости?».

Нет, не от этого! Делается это преднамеренно, чтобы обратить серьезное внимание всех – и читателя, и оппонентов, и, если хотите, представителей «ученого сообщества», даже не допускавших подобные мысли в своих «трудах», имеющих сходство с волчьей повадкой ходьбы след в след или хождение столетиями в одной и той же «ученой» колее.

Давайте глянем на эту проблему с точки зрения нашей концепции.

Что могло изменить положение грудных и шейных позвонков, если они несколько миллионов лет занимали неизменное положение, сколько бы ни бегали и прыгали синантропы и их собратья архантропы и неандертальцы. Но ведь «ваша наука» не пыталась разобраться в проблеме, которую рисовали тысячи и тысячи научных диссертаций и десятки институтов.

А давайте перенесемся из жизни первобытного человека с его набедренными повязками из шкур убитого им животного где-то в зарослях тропических деревьев сразу в среду резко континентального климата, идущего по фронту наступающих ледников. Люди в этих условиях заворачивались в шкуры на стоянках, чтобы не потерять тепло.

Но самое важное, и это не опровергает НИКТО, – детей от рождения этому этносу приходилось пеленать в шкуры, чтобы сохранить потомство даже на уровне человеческого инстинкта того периода развития.

На первых этапах выделки шкур не было необходимых знаний их обработки, они были грубыми и они же не выполняли функцию «байкового одеяла». Следовательно, ребенок длительное время находился как в коконе, распрямлявшем позвоночник грудного отдела, но в особенности его шейного отдела.

Надеюсь, оппоненты не станут доказывать, что родители детей сами, прячась от холодных вечеров или непогоды, надевали на себя шкуры (еще до появления иголки из кости), а детей грели только своим телом, сидя у костра, если он не потух от ливня (а если потух?).

Значит, вывод может быть только один: Да! Детей укутывали, детей заворачивали, и другого способа уберечь от простуд и холода у наших древних предков не было. А коль скоро это продолжалось многие столетия, то эволюция внесла конкретные изменения в биогенетическую структуру и физиологию этноса, приобретшего прямую осанку и строение шеи и голосовых связок, позволивших появиться СУПЕРЭТНОСУ и праязыку.

И еще раз напомню о д. Костенки под Воронежем – кроманьонец двинулся в Европу из этой части России, и никому не удастся доказать обратное.

Мне не совсем понятно, почему наличие вулканического пепла, как слоя, обнаруженного между культурными слоями на этих раскопках, объясняют как прилетевшего с территории Италии. И нет даже попытки рассмотреть извержение наших двух вулканов «Казбек» и «Эльбрус»: один извергался 50 тыс. лет назад, другой 35–40 тыс. лет. Может быть, потому, что эти сроки еще больше укрепляют предположение достойных русских историков, утверждающих мысль о древнейших корнях русской цивилизации.

Но давайте вернемся к физическим первоосновам зарождения членораздельной речи, о недооценке значения которых предупреждал еще Ч. Дарвин. Он, в частности, подчеркивал большое значение развития руки. Чтобы делать то, что делает рука – бросает, бьет, режет, таскает, создает орудия труда и оружие, – требуется тонкий навык и приспособленность руки к этим функциям, связанная с взаимной согласованностью многих мышц. Все перечисленное в полной мере соотносится и с голосовыми органами, приспособленными эволюцией к членораздельной речи. Специфические условия холодного, в сравнении с югом, климата сформировали особый уклад жизни, заключающийся в совместном проживании нескольких племен или родов с последующим их объединением в общину. Столь близкое соседство большого числа людей позволяло им легче переносить природные катаклизмы, организовывать совместные большие проекты добычи, пропитания, обустройства жилища, надежно укрывающего от непогоды, и появления зачатков скотоводства, затем и земледелия.

Вспомним работу Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», в которой он исследует три главных стадии развития человечества.

Дикость – период присвоения готовых продуктов природы.

Варварство – период ведения скотоводства и земледелия.

Цивилизация – период дальнейшей обработки продуктов природы и период промышленности.

И каждому из них соответствовала своя форма брака:

Дикость – групповой брак.

Варварство – парный брак.

Цивилизация – моногамия, дополняемая нарушением супружеской верности и проституцией.

Сразу хочу подчеркнуть, что вывод классика строился на базе одной философии, одного взгляда на историю возникновения человека.

Вся философия была далека от признания того факта, что человечество имело разные условия развития, разные менталитеты, биогенетическую физиологию и, соответственно, разное сознание.

Потому к односторонней формулировке уважаемого мной классика хочу сделать существенную поправку.

Суперэтнос развивался в специфических условиях неравнозначного климата, раньше всех подобных ему людей овладел словесным языком, новыми формами трудовой деятельности, тем самым значительно сократил период своей дикости, осуществил ранний переход к парному браку и зарождению семьи как ячейки общины.

Следует подчеркнуть, что процесс самосознания суперэтноса начался намного раньше, чем у себе подобных, живущих в жарких климатических условиях (широтах?).

Следовательно, «проторусы» никогда не являлись, вопреки устоявшимся догмам западной философии, построенной отчасти на ощущении банального комплекса собственной неполноценности перед носителями праязыка, с частей которого они и построили (искусственно) свой, по крайней мере, язык англосаксов, и ряд других… Наконец, у славян никогда не было рабства. И этот факт уже стал очевидным для думающих людей, имеющих свободную мысль и не ангажированное старыми научными догмами происхождения «хомо сапиенс сапиенс» сознание.

Вот еще один такой факт. Историк В. Тэн, утверждая, что Киев не являлся столицей древней Руси, пишет:

«Товарное земледелие в степи было невозможно в те времена. Земледелие в древности было возможно в трех вариантах.

Во-первых, в илистых долинах и устьях рек, имеющих горные истоки, широко разливающихся и по этой причине формирующих большие заболоченные поймы (долина Нила, дельта Тигра и Евфрата).

Во-вторых, на горных террасах (например, чибча-муиски и другие индейцы).

В-третьих, подсечно-огневое в лесу (славянское земледелие).

Поэтому, Беларусь, где Геракл нашел себе жену, гораздо более вероятное место расселения скифов-земледельцев…

В первобытности не пахалась ни одна степь, потому что урожай уберечь было невозможно в принципе. Огромные стада копытных, бесчисленные стаи птиц уничтожали все.

Поэтому американские прерии вплоть до прихода европейцев были безлюдны, а индейцы-земледельцы таскали плодородную землю с окраин прерий на горные террасы в подолах. Стали бы они это делать, если бы имели возможность возделывать степь?

Никто не пахал украинскую степь в геродотовы времена. А вот севернее процветало подсечно-огневое земледелие, очень продуктивное и товарное: на лесной делянке после пала урожай достигал сам-сто. И ему никто не угрожал, потому что от копытных спасали жерди, прибитые к деревьям, а лесные птицы не способны лущить колосья, в отличие от степных. Именно эти земледельцы и поставляли зерно в Оливию и Херсонес…»

Это подтверждает наш вывод, что земледелие пошло по земле от древних славян с их подсечно-огневого производства, требующего богатого словарного багажа, что и явилось важнейшим атрибутом (условием) к появлению эволюционного сознания суперэтноса.

А мы с вами уже определенно знаем, что философия этноса начинается там, где появляется его сознание. На основании чего мы можем совершенно точно утверждать, что русская философия уходит корнями в свою доисторию, когда на земле еще не было англосаксов с их «лего-языком» и специфическим сознанием, породившим их философию «паразитического процветания» на этой земле за счет других народов.

И еще одно: хочу высказать свою точку зрения на утверждение классика, что эпоха варварства началась с появлением скотоводства и земледелия.

Подчеркну одну мысль – скотоводство и земледелие развивают и сознание этноса, занимающегося этим трудом.

И славяне, или их предки проторусы, никогда не были ВАРВАРАМИ. Варварство процветало в Европе и Америке по мере колонизации. Докладываю: НАШИ в этом не участвовали.