Текст книги "Урбанистика. Часть 1"

Томас Джефферсон был не только одним из отцов США, но и отважным планировщиком-концептуалистом. Его схема планировки города в Индиане (ныне Джефферсонвиль), с чередованием жилых кварталов и скверов, порождена стремлением укротить эпидемию желтой лихорадки.

Для знаменитого математика и начинающего архитектора Кристофера Рена трагедия 1666 г., когда выгорел весь исторический Лондон, означала возможность привести в порядок запутанный рисунок древней столицы. Вместе с Эвелином Рен в три дня подготовил схему планировки с широкими авеню, которые обеспечили бы эффективное развитие на века вперед. План понравился королю, но у британской короны не было собственных средств, а Парламент и не пытался бороться с землевладельцами, ограничившись новыми противопожарными правилами.

В США, где не было централизованной власти, классическая Гипподамова схема оказалась как нельзя кстати. Она соответствовала утилитарной задаче простой и ясной разбивки кварталов под застройку и, к тому же, была очевидным наследием античности, которая твердо ассоциировалась создателями новой страны с идеалами демократии. При планировке Филадельфии (1683 г.) Уильям Пенн ограничился тем, что, вынув из сетки по четыре рядовых квартала, строго симметричным образом обозначил места для центральной площади и еще четырех площадей меньшего значения. Уже при проектировании Вашингтона Джефферсон и Ланфан не могли ограничиться этими соображениями – победа в войне за независимость и утверждение нового государства взывали к тому, чтобы применить планировочные инструменты символизации власти. Иных инструментов, кроме тех, что уже были опробованы в Риме и Париже, в тогдашнем арсенале планировщика не было. Впрочем, Джефферсон, бывший одним из наиболее талантливых дилетантов, во многом определивших будущее развитие архитектуры, предпринял дерзкую попытку радикально преобразовать Гипподамову решетку. Если при создании университетского кампуса в Шарлоттсвиле он фактически воспроизвел схему римского форума, поставив в его конце подобие римского Пантеона, то проектируя план города в штате Индиана, Джефферсон проявил себя как отважный новатор. Стремясь предупредить эпидемии желтой лихорадки, он разметил рисунок, в котором жилые кварталы в шахматном порядке чередовались с малыми парками. Соответственно, вместо привычной прямоугольной сетки улиц возникло сочетание «шахматной доски» кварталов и сетки из диагональных улиц, прорезанных через зеленые скверы. Город впоследствии получил имя Джефферсонвиль, но все «пустые» квадраты были со временем застроены.

Схему Джефферсона (но без зеленых скверов) воспроизвели при строительстве пары аргентинских городов и столицы штата Миссисипи – города Джексона, но сугубо коммерческий дух Америки упорно сопротивлялся любой попытке отойти от голого прагматизма.

Город Шо, спроектированный великим мечтателем Клодом Никола Леду под развитие королевских солеварен, стал первым примером комплексной работы над схемой планировки города в опоре на градообразующее промышленное предприятие. Работы над строительством Шо были осуществлены наполовину, когда Французская революция их оборвали, а Леду, обвиненный в роялизме, был заключен в тюрьму, где написал трактат об архитектуре.

Нельзя здесь обойти внимание особый случай городского планирования, в котором можно обнаружить уникальное сочетание классического, формального символизма в работе с пространством с идеями нового времени, которые лучше всего назвать социалистическими. Социалистическими в том смысле, что, под воздействием идей Просвещения, социальные задачи привлекают внимание власть имущих. Этот случай – промышленный городок Шо, проект которого был создан Клодом Никола Леду для королевских солеварен. По проекту городок представлял бы собой полный овал, опоясанный проездным бульваром. По длинному диаметру обширного пустого пространства внутри выстроились особняк управляющего, церковь и два цеха для выпаривания соли в круглосуточном режиме. К этим цехам соленая вода от источника подавалась по узкому каналу. Парадный въезд с кордегардией и триумфальные колонны завершали композицию. По внутреннему периметру овала выстроились корпуса для рабочих (по специальностям), с комнатой на каждую семью и большой общей кухней, корпуса для служащих и охраны. За ними, вплоть до бульвара, простирались сады и огороды. Половина овала была выстроена, когда разразилась революция, а Леду был объявлен врагом народа и заключен в тюрьму, где, до освобождения, успел вчерне написать свой знаменитый трактат «Архитектура, рассматриваемая с точки зрения искусства, морали и законодательства».

В Англии королевская власть не обладала значительными ресурсами, тогда как Парламент предпочитал тратить средства на расширение колониальных владений и крайне неохотно давал согласие на финансирование крупных публичных работ. Тем не менее, Британия во всем стремилась не отставать и создала ряд собственных образцов несколько иного рода. Здесь не нашлось места для грандиозных формальных площадей, и после пожара 1666 г. амбициозные планы Кристофера Рена завершились одним лишь созданием нового собора Св. Павла. Однако у Лондона были и другие образцы для подражания и соперничества.

Во-первых, это был Антверпен, который уже в 1531 г. создал новое здание Биржи. С формальной точки зрения, это только сооружение, но в действительности это площадь, закрытая для транспорта и с четырех сторон обстроенная двухэтажным корпусом. В глубине сплошной аркады, где обсуждались и заключались сделки, размещались лавки для торговли драгоценностями, а весь второй этаж был занят магазинами, торговавшими предметами роскоши и картинами. Антверпенская биржа стала образцом работы с векселями и страховками корабельных грузов, образцом работы в системе двойной бухгалтерии, заимствованной у ломбардских купцов. Рядом была построена вторая биржа, меньшего размера, где впервые осуществлялась оптовая торговля по образцам.

Создание комплекса антверпенской Биржи обозначило собой формирование нового по типу средоточия городской активности – бизнес-центра, где торговля предметами роскоши служила лишь дополнением к основному – к обращению ценных бумаг.

Во-вторых, Амстердам. В этом протестантском городе были скромные церкви, не было собора, не было университета, но здесь впервые гавань была превращена целиком в органическую часть города. Акваторию порта расчертили изгородями, обозначавшими фарватеры для разного типа судов, она была застроена бесчисленными причалами и помостами, на крупнейшем из которых была возведена зерновая биржа для торговли по образцам. Бюргерам Амстердама не приходило в голову менять очертания своей главной площади, и она сохранила средневековый характер. Однако и здесь, следуя антверпенскому образцу, к 1613 г. построили здание собственной биржи и ратушу, главный зал которой размером и пышностью убранства превзошел все европейские дворцы, а длина главного фасада на 7 футов превысила фасад ратуши Антверпена. Здесь же был возведен первый в Европе Вексельный банк, которому доверяли хранение своих вкладов все монархи континента, включая Россию. Этот банк, к изумлению путешественников, с легкостью и быстротой проводил операции выдачи денег под заклад земли, а к концу XVII в. выдавал ссуды частным лицам под три-четыре процента годовых, т. е. в полтора раза дешевле, чем в Англии. Амстердам создал на насыпных островах грандиозную систему оптовых складов с их причалами и подъемными кранами, включая склады знаменитой Ост-Индской Компании. Это нагромождение огромных зданий высотой до семи этажей создало совершенно новый силуэт города, знаменуя наступление эпохи капитализма.

Наконец Амстердам приступил к формированию новых жилых кварталов вдоль специально выкопанных каналов, рассчитывая на жителей выше среднего достатка. В этой зоне было запрещено всякое производство, а торговые лавки были допущены только на поперечные улицы, соединяющие застроенные набережные между собой. Городские власти приняли закон, по которому в новых районах ширина участка должна была составить тридцать футов вместо обычных в городе двадцати. Однако предприимчивые земельные спекулянты принялись скупать по два таких участка и делить их на три для перепродажи. Приняв это обстоятельство во внимание, власти в 1660 г. распорядились разбить следующий жилой район такого типа на участки шириной 20 футов.[24]24
  Амстердам сохранил верность этому типу застройки, так что и новые дома у каналов имеют все ту же шестиметровую ширину фасада, вследствие чего на них сразу же бросается в глаза чрезвычайно узкая щель входа, ниша с встроенной в нее лестницей шириной обычно всего 90 см.


[Закрыть] Тогда спекулянты, уловив возросший спрос на большие дома, принялись скупать по три участка и превращать их в два, что сформировало еще более престижный жилой район – наиболее комфортабельный в северной Европе.

Амстердамский Дамм – портовый рынок на искусственной платформе – стал первым примером формирования еще одного типа городского ядра, который в наше время именуется логистическим центром.

С той же обстоятельностью, после переноса городских укреплений, был создан промышленный район Амстердама. Мастерские и мануфактуры были возведены на свайных фундаментах, над полями, лежавшими ниже города. Между осушительными канавами были отрыты новые каналы, так что транспортная связь производства могла целиком осуществляться по воде. Система шлюзов почти не пропускала соленую воду из залива, так что производства были достаточно снабжены водой, тогда как питьевую воду накапливали в цистернах и привозили барками. Иными словами, выражение Северная Венеция, с тех пор закрепившееся за Амстердамом, было оправдано во всех отношениях, отчего понятна страсть, с которой Петр Первый стремился выстроить свой Амстердам на невских берегах, в чем преуспел лишь отчасти, так как каналы, отрытые через весь Васильевский остров, предпочли вскоре засыпать.

Естественно, что Британия, выходившая на первую позицию в морской торговле, не преминула к 1644 г. построить свою биржу, точно следуя голландскому образцу, и предприняла собственные опыты по организации комфорта в жилых районах.

Новое время

Наступление нового времени было обозначено работами, осуществленными всего в нескольких городах, за которыми, с большим или меньшим запаздыванием, следовали другие.

Лондон

Уже в конце XVII в. возникает система знаменитых лондонских скверов – маленьких прямоугольных в плане парков, со всех четырех сторон обстроенных трехэтажными таунхаусами. Здесь не было места для торговли, только жилье. Но эти площади, парк которых был открыт исключительно для жителей, возникали на частных владениях – за счет перестройки старых домов и сноса конюшен и каретных сараев.

Редкий случай, когда сугубо девелоперский проект исходно нес в себе высокое художественное качество. Джон Нэш, проектируя прокладку Риджент-Стрит, умело сочетал талант организатора инвестиционного процесса и архитектора, для которого важнее всего было создать простейшими средствами запоминающийся образ целого.

Между 1813 и 1827 годами архитектор и девелопер Джон Нэш (кажется, первый случай комбинации такого рода) создает в Лондоне Риджент-стрит – первую в Европе новую улицу, проложенную через густо застроенные средневековые кварталы. Именно этим объясняется длительность работ, так как было необходимо выкупить множество частных владений. Опираясь на поддержку Принца-регента, Нэш смог добиться и необходимого парламентского акта, и гигантского по тем временам банковского займа. Более того, он сумел превратить затруднения, вроде сопротивления сильных владельцев собственности или чрезмерно высокой цены, запрашиваемой за недвижимость, в несомненное достоинство. Именно из этих затруднений выросли изящно обыгранные повороты Риджент-стрит, включая т. н. Квадрант. Более того, наиболее выгодные места на новой улице, соединившей наиболее престижные жилые районы с будущим Риджент-парком, заняли здания банков, страховых компаний и клубов. Ни одно из этих новых учреждений ранее не располагало самостоятельным зданием, размещаясь в частных домах, так что Нэш, придав им импозантные, неоклассические формы, сформировал заодно и новые архитектурные типы.

Лондон сформировал новый образ жизни, но не в центре, как в Париже, а на окраине центра, вернее, в другом городе, поскольку то, что мы именуем Лондоном, было и остается конгломератом отдельных городов. Крупная буржуазия начала перемещаться из Сити в Вестминстер, и сформировался новый тип жилища – особняк, или городская вилла. Первый особняк был здесь построен очень давно – архитектор Джон Вэнбрю еще в самом начале XVIII в. получил разрешение построить себе дом, используя материал от разобранных после пожара построек. Но это оставалось экстравагантным исключением, тогда как теперь строительство целых районов городских вилл входит в Лондоне в моду.

Уже к концу XVIII в. возникают первые новые пригороды Лондона. Один из них, Клэпхем, был обустроен на холме к западу от Лондона, и из него ежедневно к центру Сити отправлялся омнибус. Однако до начала следующего века здешние девелоперы ограничивались тем, что строили в чистом поле несколько «террас» из таунхаусов, дожидаясь того времени, когда Лондон, расползаясь, включит их в свою ткань. Еще в 1794 г. аукционисты из Сити опубликовали план формирования поселка из коттеджей на земле, принадлежавшей семейству Эйре. Вполне изящная композиция, соединившая круг, полумесяц и квадрат, связанные одной улочкой, выполнена твердой рукой художника, оставшегося неизвестным, но проект явно опережал свое время. Достаточного числа клиентов не нашлось. С финалом наполеоновских войн это место было все же застроено виллами, но уже по другому проекту, опорой для которого послужил новый канал.

С парка Мэрилебон в Лондоне началась история «жилого парка». Проект Джона Нэша не удалось воплотить в полной мере, хотя, благодаря тому что Мэрилебон принадлежал короне и уже потому был выведен из обычных спекулятивных операций с городской землей, непривычность стиля жизни в т. н. террасах отпугивала самых богатых застройщиков, тогда как более скромным арендаторам это было не по средствам.

В 1811 г. заканчивался срок долговременной аренды Мэрилебон-парка, который был давно превращен в систему ферм арендаторов, и владение должно было вернуться Короне. За два года до этого были разработаны три варианта превращения этой территории в жилой район высокого класса, но в конечном счете проектирование было передано Джону Нэшу. Тот выполнил превосходный проект ландшафтного парка, окруженного «террасами», с виллами, разбросанными по всему пространству вокруг центрального пруда. В результате возник прекрасный парк, но лишь восемь вилл были построены на его территории, тогда как основная застройка коттеджами растянулась вдоль канала, при его выходе из парка. Проект был осуществлено частично, но сложился качественно новый образец – загородная по духу застройка в черте огромного города. Новая мода прочно привилась, широко использовалась по всей Англии – настолько широко, что со временем словом парк начали называть поселок вилл и коттеджей даже в том случае, когда никакого парка в привычном смысле в нем нет.

Наконец тот же Джон Нэш, отталкиваясь от блестящей находки предшественников построивших Королевский Полумесяц в курортном Бате (фактически таунхаусы за обширным газоном, но их общему фасаду колоссальным ордером придана масштабность дворцового здания), создал ряд лондонских «террас», обращенных к аллеям, что придало городским улицам новый характер.

Париж

Уже эти новые образцы, за исключением «парков», были подхвачены Парижем, когда Наполеон III, вернувшись после долгого изгнания, проведенного в Лондоне, приступил к масштабной реконструкции столицы вместе с префектом Парижа Османом. К этому времени парадный Париж обогатился новым зданием Биржи, Триумфальной аркой, закрепившей главную ось столицы от Тюильри к Елисейским полям, улицей Риволи, застройка которой была выведена под шнур по карнизам и объединена по первому этажу непрерывной аркадой. К тому же, что, было важнее, в Париж провели мощный водовод от канала Урк. Множились пассажи – новый тип городского обустройства. Эти ряды магазинов, объединенные поверху остекленным сводом, связали между собой параллельные улицы и существенно расширили «словарь» городской среды, резко повысив ее комфортность. Впрочем, следует заметить, что все эти работы были существенно облегчены тем, что велись почти исключительно на землях, которые во время революции были конфискованы у церкви, так что возвести улицу Риволи было много проще, чем лондонскую Риджент-стрит. Теперь, однако, были поставлены куда более крупные задачи, невозможные для Лондона с его системой управления и финансов.

Реконструкция Парижа, осуществленная Наполеоном III, стремившимся превзойти хорошо ему известный Лондон, и префектом Османом, радикально преобразила не только планировочную схему столицы, но и всю ее социальную структуру. Кольцевые и диагональные бульвары создали полосы наиболее престижных домовладений, тогда как старые кварталы центра были почти целиком стерты с лица земли. Членение города по историческим районам, хранившим традиции средневекового самоуправления сменилось членением на полицейские округа, которые можно было различать по номерам. Однако самой интересной новацией стало то, что огромный объем работ по реконструкции и созданию новой инженерной инфраструктуры впервые был осуществлен как акционерное коммерческое предприятие, участниками которого стали акционеры всей Франции.

Наиболее очевидный результат реконструкции всем известен – это система прямых и широких бульваров с однородной застройкой по красной линии, оставлявшей необычайно широкие по тому времени тротуары. Однако, пожалуй, наибольший интерес представляет не столько результат, сколько средства его достижения. К началу реконструкции Париж стал крупнейшим промышленным (около 400 тыс. рабочих) и банковским центром Европы, в последнем случае опередив Лондон за счет того, что крупнейшие французские банки научились привлекать и использовать деньги мелких вкладчиков через отделения по всей стране. Здесь скопился избыток денежных средств, которому надо было найти применение. С другой стороны, новые промышленные районы Парижа возникли на большом удалении от средневекового центра, вблизи вокзалов, большинство рабочих этих предприятий селилось поблизости от них, так что в кварталах древнего городского ядра оказалось опасное сосредоточение люмпен-пролетариата, с времен революции вызывавшее понятный страх публики побогаче. Таким образом, радикальные идеи османовской реконструкции появились вовремя – не лишено интереса то обстоятельство, что наибольшими ее противниками были архитекторы старой школы, категорически не желавшие подчиниться новым правилам игры.

Проект был реализован как крупнейшее в истории акционерное коммерческое предприятие. Хотя государственная казна оставалась крупнейшим инвестором, без чего гигантские работы по прокладке коллекторов (для воды, газа для уличных фонарей, канализации, телеграфа, пневматической почты) было бы невозможно осуществить, огромные суммы (свыше миллиарда франков) были мобилизованы через продажу акций по 500 франков каждая. Расчет на то, что суммарная капитализация города вырастет настолько, что принесет и крупным и мелким держателям акций достойный доход, полностью оправдалась. Проект Османа имел солидное правовое обеспечение. Еще в 1841 г. был принят закон, разрешавший принудительный выкуп недвижимости в том случае если Национальное Собрание признает работы общественной необходимостью, а поправка 1852 г. передала это право исполнительной власти, т. е. префекту. От реконструкции выиграли все, кроме беднейших квартиросъемщиков, безжалостно выброшенных из привычных кварталов, с минимальной компенсацией в виде подъемных, но это волновало лишь немногих писателей, тогда как следов организованности среди изгоняемых не было, так что операция прошла практически без сопротивления.

Бульвары известны всем, но содержание программы реконструкции значительно шире. Помимо уже упомянутых работ по совершенствованию инфраструктуры города, были расширены и упорядочены многие улицы, высажены сотни тысяч деревьев, к городу присоединились Венсеннский и Булонский парки. Внутри городской ткани были созданы еще два парка – Шомон и Монсо, сформировано несколько новых площадей. Хотя новые площади и городские парки явно следовали лондонским образцам, парижские отличались от них существенно. В лондонских парках не было ресторанов, на площадях не было магазинов, тогда как в Париже этим местам был придан оттенок демократического, публичного развлечения. Вскоре к привычным уже пассажам добавились универсальные магазины, почти сразу же заимствованные Америкой как тип, и большие гостиницы, в свою очередь, заимствованные из успешного американского опыта. Широкие тротуары дали возможность жизни кафе выплескиваться на улицу. К тому же, весь город был ярко освещен по ночам новым, электрическим светом. Вскоре рабочий район Монмартр, частично занятый старыми виноградниками, начал заполняться мастерскими художников, старые рабочие бистро начали наполняться совершенно новой публикой, что, как показало время, означало формирование нового типа городской среды – пример качественного изменения образа жизни, без существенного изменения самой застройки в течение длительного времени.

Сформировался и другой тип такого же изменения: близкие по духу фасады домов, выходящих на бульвары и расширенные улицы скрывают весьма сложную структуру. Если первые этажи, обращенные на улицу, заняты магазинами, ресторанами или мастерскими, то второй этаж, именуемый бельэтажем, занят просторными апартаментами, тогда как верхние этажи, на которые поднимаются по «черной» лестнице со двора, заняты последовательно все более скромными квартирами, тогда как на мансардах ютилась совсем уже скромная публика. Именно этот тип социальной развертки дома по вертикали получил наибольшее развитие при строительстве доходных домов Петербурга, а затем и Москвы, с тем, что Петербург развил ее еще дальше, создав систему убывания класса жильцов по мере удаления от парадного фасада во внутренние дворы дома-квартала.

Ильдефонсо Серда был автором наиболее эффективного генерального плана крупного города во всей Европе XIX в. Барселона по сей день вполне эффективно функционирует на сетке улиц, заложенных Серда. После многих десятилетий, когда необычные кварталы города с их срезанными углами и садами внутри были варварски застроены внутри, идет восстановление исходной структуры кварталов. Работа Серда с одинаковым основанием может быть отнесена и к практике и к теории урбанизма. Ему удалось исходно обеспечить и сохранение исторического ядра столицы Каталонии, и обеспечение удобной связи города с его окружением, и эффективное объединение железнодорожных и трамвайных маршрутов. К сожалению, в тогдашней Европе Каталония была глубокой провинцией, и все работы Серда получили известность лишь век спустя.

Стоило Лондону привлечь всеобщее внимание Всемирной выставкой 1851 г., как через шесть лет Париж ответил своей Всемирной выставкой, выстроив для нее Дворец Промышленности у Елисейских полей, после чего этот старый променад стал прямым продолжением столичного центра. Формирование комплекса Трокадеро и строительство Эйфелевой башни было, тем самым, уже предопределено. В целом по уровню комфорта городской среды Париж резко вырвался вперед, завоевав статус мировой столицы, что, в конечном счете, многократно окупило все расходы на его поэтапную реконструкцию.

Барселона

Так сложилось, что не менее интересная работа, осуществленная на дальней тогда периферии Европы, в Испании, долгое время оставалась изолированным экспериментом, практически не известным даже специалистам – в XIX в. Каталония и ее столица не входили в число обязательных пунктов посещения.

Современная структура города оформилась благодаря осуществлению «Плана Серда», новаторского проекта, призванного привести город в соответствие с его настоящими и будущими потребностями, и возникновению нового района Эшампле, соединившего старый город с небольшими соседними поселениями.

В 1714 году Барселона была объявлена военной крепостью, и строительство на равнине, за средневековыми стенами было запрещено. Плотность городского населения увеличивалась, достигнув к 1854 году самого высокого уровня в Европе и приведя к страшным эпидемиям. В листовках гигиениста Монлау были впервые заявлены городские планировочные потребности: «Долой городские стены!» (1841 г.).

В 1855 г. правительство уполномочило инженера Ильдефонса Серда выполнить топографическую съемку равнины вокруг города. Серда воспользовался возможностью и пошел дальше, предложив предварительный проект расширения города. Через некоторое время Серда официально было поручено составить «Проект Преобразования и Расширения Барселоны», который он завершил в 1859 г.

В 1861 году в технико-экономическом обосновании реформы Внутреннего Города для Мадрида, под названием «Теория городской дорожной сети» (Teoria de viabilidad urbana) Серда начал разработку общей теории городского преобразования. В 1863 г. его Предварительный «План для Доков Барселоны», проект смешанного грузового и транспортного терминала, дал ему возможность скорректировать план Эшампле, чтобы интегрировать железную дорогу в городскую ткань города. В 1867 г., используя опыт, накопленный во время его ранних проектов и теоретических трудов, он написал и опубликовал первый трактат об урбанизме – «Общую теорию урбанизации», своего рода руководство для развития городов Испании. Еще через пять текст был расширен за счет добавления «Общей теории развития сельских территорий».

Собственно говоря, именно Серда следует счесть первым в развитии планировки города как научной дисциплины, да и само слово урбанизация введено в оборот в его текстах. Его идеи также предвосхищали некоторые из самых современных планировочных теорий. Опережая Патрика Геддеса на несколько десятилетий, Серда – в Каталонии, где было очень сильно влияние идей анархистов, резюмировал свою концепцию в принципах, вынесенных на фронтиспис его главной книги:

«Независимость человека в пределах дома

Независимость дома в пределах города

Независимость различных видов движения на городских дорогах

Стирание граней между сельским и городским началами

Принцип непрерывности движения

Урбанизация основана на развитии сетей».

В отличие от Геддеса, Серда был в первую очередь практиком. Практиком нового типа, выстраивающим деятельность на основе целостной концепции.

«Проект преобразования и расширения Барселоны» предлагал создание просторного современного города, расширяющегося, следуя ортогональной сетке, модифицированной необычным образом. Это ортогональная сеть из улиц 20-метровой ширины и нескольких авеню 50-метровой ширины, «трансцендентных улиц» (как называл их Серда), главных артерий города, соединяющих город с регионом. Анализ плана выявляет лежащую в его основе теоретическую модель, базирующуюся на равномерном распределении объектов и коммуникаций общественного пользования. Общий городской план Барселоны состоял из 3 секторов (20 на 20 кварталов), 12 районов (10 на 10 кварталов) и 48 микрорайонов (5 на 5 городских кварталов) – всего 1200 городских кварталов.

Предварительное предложение 1855 г. было сфокусировано на жилищном проекте, инкорпорации городской инфраструктуры и включении новых механизированных форм транспорта в городскую ткань. Для городских коммуникаций, воды, газа, телеграфа, уличного освещения и канализации Серда предлагал привычные для нашего времени проходные коллекторы. Были предложены разнообразные типы жилья, варьирующиеся от особняков для состоятельного среднего класса до многоквартирных домов под аренду несемейными рабочими. Все дома, независимо от класса, планировалось обеспечивать естественной вентиляцией, освещением и равным доступом к городским службам и инфраструктуре. Жилье, к тому же, должно было включать прогрессивную систему переработки отходов.

Предложение по расширению Барселоны 1859 года определило и затем внедрило планировочную концепцию Via – Intervias, в соответствии с которой возникла сложная решетчатая структура с восьмиугольными (за счет срезания углов прямоугольника) кварталами, 113 м по длине, и восьмиугольных мини-площадей на каждом перекрестке. Поезда (позже трамваи) должны были двигаться вдоль улиц и «стесанные» углы обеспечивали бы более легкое движение на углах. Кварталы должны были вместить промышленность, торговлю и прочие виды услуг. Первоначально Серда предполагал застройку только двух сторон каждого квартала, чередуя в шахматном порядке застроенные линии и открытые дворы-сады. В 1863 г. проект был скорректирован с учетом изменений, навязанных правительством под давлением землевладельцев. Плотность застройки возросла с 50 % до примерно 66 %. Ильдефонс Серда скомпоновал много новых С-образных жилых блоков, с застройкой по трем из четырех сторон квартала. Разнообразие планировочных предложений для этой компоновки было не менее оригинальным, чем предложения второй редакции плана, однако наиболее примечательным новым элементом было внедрение железной дороги в городскую ткань – процесс, который Серда назвал «укрощение и одомашнивание железной дороги». В высоко инновационном подходе к городской планировке сеть рельсовых дорог должна была проходить под землей, обслуживая жилые и торговые потребности, с доступом с платформ в подвальном и полуподвальном уровнях. Сбор и вывоз мусора предполагалось обеспечивать тоже при помощи городских железнодорожных путей.

Ильдефонсо Серда, автор наиболее эффективного генерального плана крупного города XIX в., тактично вписал новую площадь в средневековую Барселону.

В окончательном варианте единицей города остается квартал. 25 кварталов составляют район с общественным центром, 4 района образуют округ, в котором должен быть рынок, 4 округа образуют сектор, включающий городской парк, больницу и два административных здания. Вначале было выделено три уровня дорог: внутригородские, дорога-связь с новым районом Эшампле (в переводе означает пример, образец), внешние связи Барселоны. Затем появилась сеть дорог, структурирующих Эшампле и, наконец, система железных дорог, связывающая два вокзала.

На стадии «Предпроекта» Серда разрабатывает много вариантов жилья:

Комфортное жилье: 1 разряд – изолированный двухэтажный дом площадью около 600 кв. м без смежной стены, с центральным патио; 2 разряд – трехэтажный двухквартирный дом площадью 230 кв. м на этаж, со смежной стеной, с общим центральным патио, одна из квартир двухэтажная; 3 разряд – двухэтажный одноквартирный дом между смежных стен, с двумя боковыми патио; 4 разряд – два трехэтажных шестиквартирных дома между смежных стен, с общим центральным патио, цокольный этаж с торговым помещением. Этот тип наиболее широко использован в окончательной форме проекта.