Текст книги "Нация. Апокалипсис. Том третий"

– Вот и я про то же. Как провозгласили они Чеченскую Республику Ичкерия в 1991 году, так никому житья нет в приграничных районах: разбой, грабежи, поджоги, похищения людей, убийства – и это только то, что лежит на поверхности. Я уже не говорю про финансовые и экономические преступления – потери огромные. Если бы ты знал… Ужас!

– Об этих преступлениях каждый день говорят по телевизору, – слушая Николая, проговорил Егор. – Не хочется даже слушать. А послушаешь, страшно становится. Вот так и живём.

– К сожалению, мы не можем управлять многими событиями, рано или поздно приходиться за многое расплачиваться, причём не чем иным, как человеческими жизнями.

– Скажи, а что им там не живётся мирно в этой Чечне? – проявив любопытство, спросил Сомов.

Задумавшись, после некоторой паузы Николай сказал:

– Знаешь, Егор, если отвечать на твой вопрос, то мне ночи не хватит говорить, а тебе – слушать.

– А ты скажи в двух словах, если можно, конечно.

После слов Сомова Николай вновь задумался, пытаясь, видимо, найти тот минимум слов, чтобы удовлетворить собеседника. Но эта пауза была недолгой.

– Если говорить по большому счёту, то чеченская война – это обычная мафиозная разборка на государственном уровне. Корни этого конфликта лежат, прежде всего, в экономической плоскости, затем идут политические и только потом – военные.

– А этот, как его, Дудаев, откуда он взялся?

– Бывший военный лётчик дальней авиации. В отставку уволился полковником. Но затем его извлекли из небытия и неожиданно присвоили звание генерал-майора авиации.

– Невероятно. Я бы сказал, довольно редкий случай…

– Вот именно… Здесь явно прослеживается какая-то цель, ведь даже прыщ на лице просто так не садится.

– Это ты точно подметил, – глядя ни Николая, проговорил Егор.

– Насколько я знаю, – продолжил говорить Николай, – существует некий договор между Ельцинским окружением и Дудаевым на предмет его внедрения в Чечню с целью полного вытеснения коммунистического режима, который там ещё присутствует. А Дудаев, не понимая того, что его хотят сделать карманным президентом, согласился. Правда, потребовал за эту сделку от российских властей генеральские погоны, должность президента и оружие. Такая вот история.

– А какое оружие?

– Да то, что находилось в военных частях, дислоцированных на территории республики… Как только власть удовлетворила все его требования, ему сразу поступил звонок из Москвы… Короче, насколько я знаю, он должен был осуществлять транзит неучтённой чеченской и российской нефти через территорию Чечни. Чуть позже к транзиту нефти добавлялась перевозка оружия и наркотиков.

– Не думаю, что он мог один заправлять столь серьёзными делами.

– А он и не заправлял: он был всего лишь «чёрной лошадкой». Всем эти процессом руководили безусые кремлёвские «мальчики». Дудаеву, конечно, всё это страшно не нравилось. Он думал, что он будет генералом, в полном смысле этого слова, будет общаться на равных с Ельциным, а вышло всё по-другому.

– А почему Ельцин не хотел с ним общаться?

– Чтобы ответить на этот вопрос, нужно хорошо знать Ельцина. Насколько я слышал, Ельцин страшно не любил Дудаева. Можно сказать, не переносил. И потом, он же прекрасно знал, кто есть Дудаев на самом деле. К тому же близкое окружение Ельцина не могло позволить, чтобы какой-то простой исполнитель общался с президентом России.

– Ну хорошо, если существовал такой договор, то почему Дудаев его нарушил?

– Наверное, потому, что он оказался умнее, чем о нём думали. Аппетит, как известно, приходит во время еды. Плюс обиды на Ельцина, что тот его обманул. И пошло и поехало. Дудаев, как пострадавший, стал искать сторонников для отмщения (на Кавказе по-другому не бывает) и нашёл их в лице англосаксов. К тому же, видя, как осуществляется транзит нефти через Чечню, началась борьба между кланами за те прибыли, что потекли рекой. Чечня – общество тейповое, родовое. Они ведь не знали ни князей, ни царей, главными авторитетами были для них всегда старейшины. Поэтому там работают только клановые интересы. Один клан отвечает за одно, другой за второе, третий ещё за что-то.

– На Кавказе всегда было сложно отличить прямое от кривого, – прервав Николая, проговорил Сомов.

– Да, народ там сложный – задумчиво проговорил Николай. – А главное, непредсказуемый. Ну кто бы мог подумать, что чеченцы, поддерживая Дудаева, могут затеять этническую чистку и провозгласить лозунг «Ичкерия – для чеченцев»?

– Тут, я думаю, без англосаксов не обошлось.

– Так-то оно так, но думать своей головой тоже надо.

– Ты же сам сказал, что Дудаев обиделся… – вот и мстит. Другое дело, как его теперь остановить?

– Остановить – это значит объявить ему войну, а Россия сейчас к этому не готова, поскольку у неё нет ни сил и ни средств.

– Почему?

– Я же сказал уже, что при выводе российских войск и частей МВД Дудаеву оставили оружия и боеприпасов столько, что он со своей армией может воевать несколько лет. А у нас ничего нет. К тому же наша армия разгромлена Грачёвскими реформами. В первую очередь ликвидированы боевые части, на знамёнах которых были вышиты три-пять орденов и названия которых – наша история. За которую умереть было не страшно. А сейчас что: вместо прославленных боевых частей создали какие-то номерные батальоны, о которых командиру нечего сказать солдатам. Вместо этого создали бесчисленное количество всевозможных контор, которые занимаются неизвестно чем. Причём каждую такую контору возглавляет генерал! По сравнению с советским временем их стало столько, что не сосчитать. Если генерал белой армии Каппель водил в атаки против красных офицерские полки, то мы можем сейчас запросто формировать генеральские роты.

– Ничего себе.

– Да, да… А у Дудаева есть всё: и идея, и оружие, которым завалены все военные склады. К тому же англосаксы позаботились о том, чтобы к ним стекались наёмники со всего мира… Если воевать, то получится настоящая бойня – вот в чём дело.

– Понятно. А какие требования выдвигает Дудаев?

– Хочет независимости и возвращения чеченских земель.

– Да, всё возвращается на круги своя. Получается, что история нас ничему не учит, – глядя на Николая, проговорил Егор.

– Дело в том, – продолжил Николай, – что Чечня всегда была житницей газавата – священной войны; помнишь, как у Лермонтова из «Исмаил-бея», дай бог памяти:

 
И дики тех ущелий племена,
Им Бог – Свобода, их закон – война…
 

– Помнишь?

– Как не помнить школьную программу, – сказав эти слова, Егор продолжил:

 
Они растут среди разбоев тайных,
Жестоких дел и дел необычайных…
 

– Вот, вот… Попробуй их только обидеть или обмануть – воевать пойдут все – от мала до велика. Даже старейшины принимают участие в конфликтах, не говоря уже о молодых – все воюют.

– Да, это так, – с неким сожалением проговорил Сомов.

– Тем более что силы, храбрости и ловкости им не занимать.

– Да, что есть, то есть. Во всяком случае, постоять за себя они умеют, – резюмировал Сомов.

– Вот и я про то же. А что касается проблемы с Дудаевым, – продолжил Николай, – то решить её быстро не удастся. Он сейчас как тот волк, который почувствовал не только силу, но и свободу.

– Нового тут ничего нет, – махнув рукой, проговорил Сомов. – Насколько я знаю, волк для чеченцев священный зверь, тотемное животное, оберег.

– Да, это так.

– Мне кажется, – размышляя, начал говорить Сомов, – дело тут вовсе не в свободе, поскольку в ней нет ничего плохого, а в сакральном образе волка, которого сколько ни корми, он всё в лес смотрит. Проще говоря, при любых обстоятельствах это животное сохраняет собственные принципы, причём до конца своей жизни. Покорить его невозможно.

– Тут уж ничего не поделаешь, такова природа этого зверя, – глядя на Егора, проговорил Николай.

– Если уж говорить по большому счёту, то у каждой нации есть свои характерные особенности, которые сформировались в течение эволюционного развития.

– Всё это так, Егор! Но это не значит, что люди должны люди уподобляться зверям. Да, война есть война, но если ты человек, то ты должен оставаться человеком и на войне. Это и отличает нас от животного мира.

– Ты думаешь, всё же будет война?

– Я могу сказать только одно: ни России, ни чеченскому народу эта война не нужна. Тем более что Чечню победить нельзя. Её можно только завоевать.

– Да, это точно.

– К тому же, как ты знаешь, ни одна проблема не решается уничтожением одного народа другим. Но эта война нужна третьим силам.

– Америке, Англии?

– Кто, кроме них, ещё способен на то, чтобы ослабить Россию? – проговорил Николай. – Только они могут расшатывать обстановку… На этот раз они взялись за Северный Кавказ.

– Да, наделали мы дел с этой перестройкой!

– Что теперь об этом говорить.

– Если не говорить, то надо что-то делать?

– Кое-что, конечно, Россия предпринимает, но всё это похоже больше на примочки. Вряд ли они помогут остановить процесс мирным путём. Хотя всякое может быть. Время покажет.

– А ты сам-то как? – глядя на Николая, с интересом спросил Егор.

– Да всё вроде нормально. Я ведь в Киеве проездом: приехал на пару дней.

– Проездом?

– Да, сделаю дела и дальше… Я ведь сейчас живу и работаю в Питере.

– Как в Питере? – удивлённо спросил Сомов.

– Помнишь, я говорил тебе, что однокашники-погранцы зовут к себе? Так вот, я подумал и принял решение уехать.

– Понятно. Значит, работаешь в «конторе»?

– Не совсем, – чуть улыбнувшись, проговорил Николай. – У нас теперь свой «институт».

– Что за «институт?»

– Разведка в пограничной страже.

– О как! Слушай, давай выпьем за тебя… Это лишним не будет.

– Спасибо. – Поставив кружку с пивом, Николай продолжил: – После того как реформировали КГБ, ряд управлений стали самостоятельными спецслужбами. Пограничников тоже это коснулось…

– Да, я слышал об этом. Это тогда же, с разрешения Горбачёва, передали США оригинальную схему подслушивания в новом здании американского посольства?

– Да, было дело…

– А для чего это сделали?

– Гласность, перестройка, а обернулось всё тем, что лишили страну надёжного источника.

– Слушай, удивляюсь нашим политикам… ладно, не буду говорить…

Ты рассказывал о своём «институте».

– Короче, занимаюсь сейчас всем тем, что касается нарушения границы: политическими перебежчиками, беглыми уголовниками, контрабандистами, наркобизнесом, мигрантами… Одним словом, «глаза и уши» на сопредельной территории.

– Работа, как понимаю, непростая.

– Обычная оперативно-тактическая работа; хотя и двойственная.

– Это как это?

– Ну как тебе сказать: с одной стороны, мы добываем информацию для погранвойск, с другой стороны, сами охраняем границу своими специфическими способами. О них, извини, говорить не буду.

В этот момент в голове Егора пронеслись разные мысли, связанные с войной, с опасностями… с секретными заданиями – и всё это должен был делать человек, который сейчас сидит перед ним. От этого он даже немного растерялся, не зная, как себя вести. Но зная их доверительные, можно сказать, дружеские отношения с Николаем, он тут же собрался с мыслями и спросил:

– Куда едешь, если не секрет?

– Секрет, но тебе скажу: на одну из территорий, что граничит с Чечнёй.

– Горячо?

– Горячей не бывает. Лезут все как тараканы не только из сопредельных территорий, но и из других стран: Турции, Польши, Германии, Афганистана, Пакистана, Саудовской Аравии, я не говорю уже про Прибалтику…

– Понятно.

– Тебе понятно, а до меня всё ещё не доходит всё то, что с нами произошло. Мы ведь совсем недавно были одной дружной семьёй, а сейчас приходится всё переосмысливать, воспринимая ложный образ людей и событий.

– Ну, да. Тут ты прав, – задумчиво проговорил Сомов и тут же спросил: – А насколько опасна командировка?

– На войне, Егор, никто не застрахован… Кавказ сейчас «горячая точка», так что, сам понимаешь, всякое может быть, – спокойно ответил Николай. – Кстати, у меня к тебе будет одна просьба.

– Какая?

– Забудь телефон, по которому ты мне звонил. Я дам тебе другой.

– Как скажешь.

– По нему ты сможешь узнать, когда я буду «на большой земле».

– Хорошо, – тихо проговорил Сомов, понимая, о чём идёт речь. – Знаешь, а я всё сетую на Украину – это не так, то не так…

– А что конкретно не так? Что тебя беспокоит?

– Ты знаешь, я никогда не думал, что на Украине будет возрождаться национализм. Их тезис о том, что украинцы есть высшая раса, меня просто угнетает… Более того, стали всё чаще возвеличивать нацистов, причём возвеличивать в ранг национальных героев! Тут недавно общался с одним товарищем… так я в шоке…

– Если ты так говоришь, значит, ты ничего не знал про украинцев. Национализм – это их основа; они всегда проповедовали эту идеологию. И не только как политическое движение, целью которого была независимость незалежной, но и всячески старались возвеличивать ценности своей нации, которые, надо сказать, ей совершенно не присущи. Но, как говорится в русской пословице: «На каждый роток не накинешь платок».

– Да, тут ты прав. Я уже столько перечитал литературы про этот их национализм, что тошнит.

– Если читал, то должен знать, что после заключения Брестского мира, когда Украина перешла под протекторат Германии во главе с гетманом Скоропадским[21]21
  П. П. Скоропадский (3(15). 05.1873-26.04.1945) – генерал-лейтенант российской армии. Один из руководителей борьбы за отделение Украины от советской России в годы гражданской войны. С 29 мая 1918 года – гетман Украины. Являлся подручным германских интервентов. В декабре 1918 года свергнут войсками Директории Украинской народной республики, в результате чего вынужден был бежать в Германию. В 30-х годах активно сотрудничал с Гитлером. Способствовал освобождению из германского заключения украинских националистов С. Бандеры, А Мельника, Я. Стецько.


[Закрыть], после разгрома всей этой шовинистической шайки и объединения трёх славянских республик в 1922 году часть украинских националистов бежала за границу, в частности, в Маньчжурию, где в 30-х годах планировала создание собственного государства на территории нынешнего Приморского края.

– Насколько я знаю, цель этих политиков была одна: построить украинское националистическое государство со столицей в Киеве. К своему стыду, я об этом первый раз слышу, – слушая Николая, сказал Сомов.

– Ну так вот, в 1934-м году, после того как японцы захватили Маньчжурию, при поддержке польского и английских консульств там была создана «Украинская национальная колония (УНК).

– Невероятно.

– Вот именно. Ради этой цели была создана даже молодёжная националистическая организация, которая называлась «Украинская дальневосточная сечь». Так что всё это неслучайно: руки чешутся у них давно.

– Получается, что сейчас они пытаются создать то, что им не удалось раньше?

– Именно так.

– Ну и дела…

– Ещё какие! А всё от того, что большевики во главе с Лениным заложили в своё время под Украину «бомбу» замедленного действия. Теперь остаётся только одно: ждать, когда рванёт, – задумчиво проговорил Николай.

– Думаешь, политический кризис перерастёт в нечто другое?

– Кто его знает. Но я вижу одно обстоятельство, которое меня очень настораживает.

– Что именно?

– У Украины сейчас появилось слишком много «друзей» – это Америка, Англия, Германия, страны Прибалтики, а они, как ты знаешь, просто так не дружат.

– Это точно! У них давно руки чешутся, чтобы отхватить лакомый кусок.

– Территория и ресурсы, Егор, – это одно; я думаю, что они хотят использовать Украину как таран для ослабления России, – вот в чём дело. А если это так, то я думаю… – на этих словах он задумался. Но через несколько секунд сказал: – Я думаю, что американцы сильно просчитались в этой «дружбе».

– Почему?

– Они не знают менталитета украинцев, их авантюризм и наглость. Они «разденут» не только их, но и всю Европу. И им всё будет мало – такая уж это нация.

«А ведь Николай прав», – подумал Сомов, стараясь ещё раз переосмыслить всё то, что услышал. Размышляя на эту тему, он вспомнил слова Пронько, который сказал ему, что «ради формирования политической нации украинцы снесут всё на своём пути, чего бы это им ни стоило».

– А с Россией не получится что-то подобное?

– Не думаю. Хотя в России сейчас тоже положение крайне тяжёлое. Я бы даже сказал так: хуже некуда.

– А американцы могут напасть на Россию?

– Не думаю. Если Америка и будет воевать с Россией, то только чужими руками.

– Воевать чужими руками – их любимое занятие! Интересно, кто станет той жертвой, которую он пошлют на убой?

– В первую очередь, конечно, европейцы. Для этого они убедят лидеров Европы в неизбежности и даже необходимости столкновения с Россией. Предлог для этого они всегда найдут – сколько веков мы уже бодаемся с ними!

– Ты вот сейчас говоришь, а у меня сразу мысли, мысли о том, какие же всё-таки мы, русские, ненормальные: всё раздали, раздарили… причём не только европейцам… Ангелы, а не люди! В чистом виде! Душа нараспашку!

– Это ты правильно заметил: что есть, то есть… Куда ни посмотришь, плакать хочется… А если они сейчас создадут ещё какой-нибудь там «Евросоюз», то совсем «труба» России будет, поскольку пойдёт всё, как кривое колесо.

– Ну, да. Тут ты прав!

– А иначе и быть не может! Этого момента они ждали много веков…

– Так думаешь?

– А тут и думать не надо: войне быть! Во всяком случае, конфликты уже начались, ты же сам видишь.

– Я много размышляю над этим вопросом, – проговорил Егор, слушая Николая, – но никак не могу понять: почему вчерашние друзья и братья, много лет прожившие в одной стране, берутся за оружие, развязывая войны то тут, то там?

– Сами по себе народы никогда не будут конфликтовать, – тихо, почти шёпотом, проговорил Николай. – Для этого нужны серьёзные причины – вот эти причины и придумывают англосаксы. Развязывание войн – это их сущность! Они получают от этого не только наслаждение, но и огромные прибыли, чтобы затем продолжать жить в призрачном мире иллюзий. Для этого они привлекают к конфликтам всё больше и больше независимых государств разной степени радикальности, создавая «хаос», – это беженцы, преступность и всё остальное, что разрушает мир и спокойствие многих народов. Россия для них в этом плане сдерживающий плацдарм. Этакий отстойник. Где не должно быть ничего, кроме нищего населения и чистого поля. Население нужно им в качестве потребителя американских и европейских товаров, а «чистое поле» – для добычи полезных ископаемых, которые жаждут заполучить транснациональные корпорации.

– Честно сказать, я мало что понимаю в этих, как ты говоришь, корпорациях.

– А что тут понимать: в своё время эти организации создавались для разработки сырья в слаборазвитых государствах, параллельно организуя там торговые представительства. Затем была создана глобальная система производства и реализации. Главная задача ТНК заключается в выборе места для дочерних структур, чтобы минимизировать производственные и сбытовые издержки. К примеру, жители современной Германии покупают технику германской фирмы «Bosch», произведённую вовсе не в Германии, а в Южной Корее или Китае. И так они поступают с любым другим товаром… Швейцарские часы, конечно, собирать в России они не будут, а вот качать нефть, добывать золото, алмазы, газ и прочие полезные ископаемые будут наверняка. И Россия будет уже не Россией, а банановой республикой. Понимаешь?

– Не совсем.

– С распадом Союза американцы очень серьёзно внедрились в жизнь России: в политику, экономику, финансы, короче, во все сферы. Мало того, что их сотрудники и советники ЦРУ осели в кремлёвских кабинетах, так они используют ещё в своих интересах и «наших» реформаторов, а проще говоря, молодых экономистов, переполненных либеральным мировоззрением, прошедших подготовку в США и назначенных Ельциным на ключевые посты в государстве. Так вот эти реформаторы распродают не только заводы и фабрики, но и все природные богатства страны. И продают они это не Сидорову и не Петрову, а транснациональным корпорациям – мировому капиталу, подкладывая тем самым, под Россию мощную бомбу замедленного действия.

– Как с Украиной?

– Именно так. Придёт время, и она так рванёт, что мало не покажется. Вся экономика страны разлетится в пух и прах. Никакой войны не надо. И останется то, что я говорил: нищий народ и чистое поле. Да что мне тебя рассказывать, ты сам всё видишь.

– Да, не видеть это нельзя…

– Вот и я про то же. Опасность всех этих корпораций заключается не в том, что они плодятся как кролики, а в том, что они исключают саму сущность: привязанность к дому, семье, быту, друзьям – ко всему, что делает человека человеком. Работая на капиталистов, человек превращается в робота, в механизм. Он уже не принадлежит себе – вот в чём дело. Он должен жить и думать только о той работе, которую он выполняет. О роли личности, как нам говорили раньше, разговор уже не идёт.

– Хорошо, а где соответствующие органы? Это же…

– Тсс, не так громко. Всё очень и очень сложно, Егор. Американцы появились в России не вчера и даже не позавчера, а с приходом Горбачёва. Ты думаешь, все эти взрывы, конфликты сами по себе? Нет. Сначала в их задачу входила работа по дестабилизации в стране, чтобы показать необходимость реформ… Затем они создали сеть спящих агентов…

– Ты хочешь сказать, что все эти взрывы – дело рук…

– Именно так. Надо было убедить народ, что обществу ради благих целей нужна перестройка… и прочие реформы. Вот под этим «соусом» Горбачёв и начал её «родимую». Начали с того, что разложили народ морально, причём так, что хуже уже не бывает. Затем Ельцина «запрягли», чтоб строить на развалинах великой империи капитализм, превращая всех в потребителей. Скоро и его погонят… так как он выполнил свою миссию по уничтожению социализма.

– Замену Ельцину найти не так просто, он ведь…

– Ну что ты: американцы любят новую кровь. В кремлёвских кабинетах уже ждут не дождутся… Американцы умеют готовить новые кадры. Конечно, не все они представляют тот исходный материал, который нужен для президентства, но если они ещё немного поработают, то обязательно получат то, что захотят Русские ведь не только быстро запрягают, они ещё умеют и быстро карабкаться не в ту сторону. Понимаешь меня?

– Да как тут не понять. Слушай, но неужели нельзя было сохранить Союз, он ведь…

– Почему, можно было. Ты же понимаешь, что любая социальная система имеет возможность адаптироваться, приспосабливаться, причём до бесконечности. Тем более такая страна…

– Тогда почему мы отказались от всего того, что имели, от всего того, что было построено нашими прадедами, дедами, отцами?

– Очень хороший вопрос! Но он касается уже нас с тобой, нашего поколения…

– Ну, да. В этом ты прав!

– Как ни обидно это звучит, но нашу страну мы все дружно предали, поменяли, можно сказать, на бусики и прочие безделушки.

– Не согласиться с тобой нельзя – тут ты прав. Значит, последние события, что транслировали на весь мир из Москвы, тоже из этой серии?

– Это не всё ещё показали.

– В смысле?

– Ты не представляешь, что было на набережной Москва-реки!

– А что там было, если не секрет? – с интересом спросил Сомов.

– Там велись бои… причём, с применение не только автоматов, но и пулемётов, гранатомётов… затем в ход пошли танки… Народу, конечно, полегло, ты не представляешь… Хотя что об этом теперь говорить. – После этих слов Николай перевёл дыхание, огляделся по сторонам, словно выискивая кого-то, и тихо сказал: – Нет, ты правильно сделал, что приехал на Украину. В России сейчас всё очень и очень плохо и будет ещё хуже.

– Почему?

– Перед командой Ельцина сейчас стоит одна-единственная задача – это уничтожение страны; чтобы ничто не напоминало ему и его команде о существовании СССР. Каждый разграбленный, проданный завод в их понимании – это гвоздь в крышку гроба… Им нужна необратимость – вот какой цели они сейчас добиваются. Чтобы на этом «пепелище» никто и никогда не мог возродить страну.

Сказав эти слова, Николай задумался. Глядя на него, чувствовалось, как в его душе рождается что-то новое, мучительное; о чём больно говорить. В какой-то момент он сказал:

– Ты не представляешь, до чего дошли эти американцы со своими «правилами и манерами».

– А что такое?

– После всех этих трагических дней спецслужбы США вместе с директором ЦРУ устроили на Красной площади, прямо у Мавзолея Ленина, празднование победы в «холодной» войне с распитием шампанского…

– Страшные вещи говоришь.

– Страшные не страшные, Егор, а в душу они нам плюнули крепко. Ну ничего, будет и на нашей улице праздник…

– А что, их нельзя было как-то остановить?

– Хм, кому это сейчас нужно.

– Это же чистое предательство…

– Всё так. Только вот ни Ельцина, ни его команду это не интересует, – с некой грустью в голосе проговорил Николай. – Их интересует совсем другое, а что, я тебе уже сказал.

– Да, грустно всё это слушать.

– Ты что думаешь, что вся эта разруха… просто так, ради удовольствия? Всё не так просто, Егор. Коммунисты натворили такое, что разгребать придётся многим и многим поколениям, если, конечно, выстоим.

– Значит, все эти годы мы обманывали…

– Ладно бы обманывали, Егор, – задумчиво проговорил Николай, – у народа отобрали то, без чего невозможно нормально жить – надежду на будущее. Понимаешь?

– Что тут не понять. Как говорили древние: не ищи совершенства, ибо найдёшь несчастье. Главное, чтобы все это поняли; а если поймём, то и…

– Не знаю, не знаю, – пессимистично проговорил Николай. И тут же продолжил: – Выстоять-то мы выстоим, только за этот апокалиптический хаос придётся дорого заплатить, причём заплатить человеческими жизнями.

– Народ хотел как лучше…

– В поисках этого лучшего, Егор, мы совершили страшное насилие над своей совестью, уничтожив собственными руками свою страну, и с этим грехом нам придётся жить и умереть…

Николай продолжал говорить, но Егор его не слышал, хотя питающие нити дружеских связей по-прежнему связывали их сознание. В этот момент Сомов подумал о том, что в уничтожении страны принимали участие не рабочие и не крестьяне, которые умирали все эти годы от голода и холода, а высшее руководство страны, те, кому было доверено охранять и беречь отечество как зеницу ока! Но вместо этого они предали народ и страну, совершив всеобщее предательство. «Интересно всё же знать, – молча спросил он сам себя, – признал ли хоть кто-нибудь из этих “могильщиков” свою вину? Наверное, нет. Поскольку такие люди по природе своей очень трусливы. Я не говорю уже про то, чтобы из них кто-то застрелился или сошёл с ума от своей предательской роли или из-за факта быть разоблачённым в будущем. А разоблачение, как бы они ни хотели, обязательно состоится! Ибо справедливость лежит не только в основе законов диалектики, атеизма и психологии, но и в плоскости Законов Метафизики. А это означает, что всем предателям родины рано или поздно воздастся по заслугам». – Это были его последние мысли перед расставанием с другом.