Текст книги "Правовая социализация человека"

Структурная направленность вторичной правовой социализации определяется результатами и последствиями второго базисного психосоциального кризиса взрослого человека, в процессе прохождения которого он делает выбор между двумя альтернативными вариантами своего личностного становления – генеративностью и стагнацией. В эпигенетической концепции Э. Эриксона термин «генеративность» является центральным понятием. Его содержание охватывает эволюционное развитие человека, в процессе которого он становится не только обучающим и организующим, но и обучающимся существом. Генеративность – это прежде всего «заинтересованность в устройстве жизни и наставлении нового поколения, хотя существуют отдельные лица, вследствие жизненных неудач или особой одаренности в других областях деятельности, не направляющие этот драйв на свое потомство. И действительно подразумевается, что понятие генеративности включает в себя такие более распространенные синонимы, как продуктивность и креативность, которые однако не могут заменить его»[71]71
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 255–256.


[Закрыть].

Взрослый человек выступает не только в качестве объекта правовой социализации, но и ее субъекта, который как агент принимает участие в процессе социализации молодого поколения. Поэтому наличие у него такого качества, как генеративность (ответственная заинтересованность в создании, формировании, обучении и воспитании следующего поколения), является необходимым психосоциальным фактором правового прогресса общества. Ведущие агенты первичной правовой социализации (родители, близкие родственники, учителя, воспитатели, чиновники, сотрудники правоохранительных органов, кураторы детско-юношеских общественных организаций и т. д.) должны обладать данным системным качеством, без которого они не смогут полноценно выполнять свои функции. Их выполнение объективно требует от агента владение хорошими коммуникативными навыками, необходимыми для воплощения в реальную общественную жизнь тех правовых ценностей, носителем которых он сам и является. Агент правовой социализации является апологетом интересов и проводником ценностей своей социальной группы и страта. В современном обществе их защита обеспечивается прежде всего за счет претворения соответствующих правовых концепций в социальную жизнь. Для успешной артикуляции и продвижении своих идей агенты должны уметь позиционировать себя, иначе их воздействие на процесс правовой социализации будет минимальным.

В правовой эпистеме (познавательном поле) любого общества присутствуют альтернативные правовые концепции и идеи, которые могут стать причиной возникновения в правосознании человека когнитивного и аксиологического диссонанса, т. е. психологического дискомфорта, вызванного столкновением противоречивых знаний, ценностей и установок. Наличие в общественном сознании взаимоисключающих идей является вполне закономерным и необходимым социальным фактором общественно-правового прогресса. Ведь альтернативные правовые идеи отражают, как правило, интересы тех социальных групп, которые находятся в отношениях противоборства друг с другом за ресурсы и власть. Противоречия между ними объективно становятся двигателем общественного прогресса, поскольку каждая такая группа создает свою юридическую концепцию, которая стоит на страже их интересов. И рано или поздно становится доминирующей именно та программная идея, которая обеспечивает социальный прогресс. При этом апологетам приходиться создавать комплексные правовые теории, используя и по-своему толкуя нормы естественного и позитивного права. Возникающие диалектические противоречия между правовыми концепциями способствуют развитию юридической мысли, но они могут также приводить и к спутанности правосознания человека, деформации его системы аксиолантов и потери им четких ориентиров правовой деятельности. Когнитивный и аксиологический диссонанс усиливается в период революционных потрясений, когда за короткий промежуток времени на смену одной господствующей идеологии приходит другая. Человеку приходится адаптироваться к новой общественно-правовой реальности и зачастую менять коренным образом свое мировоззрение. Этот процесс идет не только в контексте вторичной правовой социализации, но и ресоциализации.

Суть правовой ресоциализации заключается в фундаментальном изменении мировосприятия и мировоззрения человека, когда происходит смена личностно значимых ориентиров правового поведения. «Ресоциализация представляет собой разрубание гордиева узла проблемы согласованности тут поиск согласованности оставлен, реальность реконструируется de №vo»[72]72
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 261.


[Закрыть]. Вторичная правовая социализация допускает лишь частичные трансформации правосознания и не отличается такой радикальностью в изменении системы правовых аксиолантов. Она есть генетическое продолжение первичной социализации индивида, которая на его ранних стадиях личностного становления сформировала большую часть базовых установок и создала матрицу для дальнейшей психосоциальной эволюции. Частичные трансформации когнитивной и аксиологической компоненты правосознания человека являются обычными для современного общества, отличающегося высокой вертикальной и горизонтальной мобильностью. Например, такая трансформация происходит тогда, когда юрист меняет профессиональное поле деятельности, переходя работать из адвокатуры в прокуратуру. Для того чтобы стать приемлемым членом нового профессионального сообщества, ему необходимо интернализировать отличную от прежней профессионально-правовую среду, в которой он должен адаптироваться и стать в ней своим.

Порой человек совершает действия, которые идут в разрез не только с имеющимися в обществе моральными и правовыми установками, но и с его собственными нравственными убеждениями. От этого он начинает испытывать психологический дискомфорт, от которого всеми силами стремится избавиться. По мнению основателя теории когнитивного диссонанса Леона Фестингера, из-за стремления избежать внутреннего дискомфорта, вызванного неблаговидными поступками, люди склонны обелять свои ошибки, заблуждения и проступки, постепенно изменяя свои убеждения относительно происшедшего в сторону оправдания. Они стремятся доказать себе, что происшедшее не так страшно[73]73
  См.: Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. СПб., 1999.


[Закрыть]. Исходя из этого, им приходится субъективно подправлять и логически корректировать процесс своего правового мышления, чтобы избавиться от внутреннего дискомфорта и душевного разлада.

Когнитивный диссонанс возникает в любой правовой ситуации, когда человеку необходимо сделать выбор. Его уровень напрямую зависит от значимости и важности предполагаемых общественно-правовых последствий. Зачастую субъекту права кажется, что гораздо легче согласиться с существующим положением дел и изменить свои внутренние установки в соответствии со сложившейся правовой ситуацией, чем прилагать большие усилия, делая самостоятельный, осознанный и ответственный выбор. Но это ложный путь, поскольку он объективно ведет к потере правосубъектности, т. е. возможности выступать субъектом правоотношений, а не их объектом. Поэтому одной из целей вторичной правовой социализации человека должно быть формирование у него установки на активную общественно-правовую деятельность в качестве ее субъекта.

Если взрослый человек обладает таким качеством, как генеративность, то он достаточно легко избавляется от когнитивного диссонанса или имеет возможность значительно снизить его уровень. Это можно объяснить тем, что он обладает четкими и ясными критериями истины, которые он использует для оценки поступающей информации в процессе познания, выявления допущенных ошибок в мышлении и более полного понимания существующих социальных проблем. В качестве объективного критерия истины здесь выступают интересы молодого поколения: все то, что служит его коренным потребностям и экзистенциальным интересам, является истинным и правильным. Если такого критерия не имеется или его нельзя использовать в силу ряда причин (например, интересы молодого поколения не затрагиваются), то после выбора из нескольких «заманчивых» альтернатив у человека может появиться ощущение диссонирующей когниции, когда возникает сожаление по поводу отсутствия того положительного, которое мог дать отвергнутый вариант действий, и от того негативного, что привнесло в жизнь то, с чем он согласился. В таком случае он старается рационально убедить себя и других в правильности выбранного им варианта деятельности и одновременно принижает значение и потенциальные возможности отвергнутых им альтернативных решений правовой проблемы. Лишь наличие такого качества, как генеративность, делает возможным появление у него четкого осознания новых смыслов, более глубокого понимания социально-правовых проблем и возможностей по их творческому решению. Генеративность генетически связана с возрастным психосоциальным развитием индивида и вторичной социализацией, которая готовит его к адекватным действиям в ситуациях их необходимости и обязательности освоения нового, способствующего общественно-правовому прогрессу.

Генеративность, как жизненная позиция, предполагает активное, системное и основанное на заботе о молодом поколении включение человека в процесс правовой социализации в качестве его влиятельного агента. Субъект, обладающий генеративной формой правосознания, относится к трудным социально-правовым ситуациям как к сложным эвристическим задачам и пытается их решать творчески и эффективно. Креативность является важнейшим свойством самоактуализации индивида как личности. Она может исчезнуть под давлением авторитарной общественной среды, поэтому нуждается в постоянном культивировании со стороны агентов гуманистической правовой социализации.

Все правовые институты общества напрямую или косвенно охраняют и укрепляют генеративность, без которой не возможны ни передача социального опыта, ни духовно-нравственная преемственность поколений, ни расширенное демографическое воспроизводство, а, значит, и само эволюционное существование человечества. Генеративность взаимосвязана генетически с установками естественного права, вытекающего из самой природы человека и независимого от изменчивых общественно-исторических условий. Какизвестно, развитие позитивного права находиться в прямой зависимости от целого ряда изменчивых социокультурных факторов, но и оно имеет свою реальную основу – объективную необходимость стоять на страже генеративности. В противном случае ему неизбежно придется вступать в антагонистические отношения с установками естественного права, в противоборстве с которыми ему не устоять. Можно с уверенностью утверждать, что диалектическое развитие естественного и позитивного права проходит под знаком генеративности.

По мнению Э. Эриксона, все социальные институты кодифицируют этику производящей преемственности, т. е. институционализируют в нравственной сфере отношение человека к своему потомству. И «даже там, где философская и духовная традиция предполагает отречение от права производить потомство или продолжать свой род, такое раннее обращение к «вечным заботам», являющееся непременным атрибутом монашеских орденов, стремится одновременно решить вопрос о своей связи с заботой о тварях земных и с Милосердием, которое считается превосходящим генеративность»[74]74
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 256.


[Закрыть]. Вторичная правовая социализация гуманистической направленности основывается на принципе генеративности, в соответствии с которым взрослый человек должен быть не только ее объектом, но и субъектом – влиятельным и креативным агентом, оказывающим позитивное воздействие на процессы духовно-нравственного становления и формирования правовой культуры молодого поколения.

Становление генеративности как жизненной позиции человека есть необходимая стадия его психосоциальной эволюции, без успешного прохождения которой он не станет обладателем нормальным (по своей форме и наполнению) правосознанием. Без генеративного обогащения ему не избежать моральной деградации и социальной изоляции.

И.А. Ильин считал необходимым для решения проблемы правосознания установить его безусловное основание, которое делает его нормальным по своему строению и духовно верным по содержанию. «Это основание должно быть не отвлеченным принципом, хотя и пригодным для философского построения, но бессильным в действительной жизни человечества; его следует искать среди основных, присущих каждому человеку жизненных влечений и побуждений, выражающих в то же время духовную сущность человека как такового. Таким основанием может быть только мотив, вытекающий из самой природы человека как духовного существа и составляющий эту природу»[75]75
  Ильин И.А. О сущности правосознания // Ильин И.А. Соч. в 2 т. Т. 1. М., 1993. С. 106.


[Закрыть]. Русский философ-правовед видел основание правосознания в воле человека к духу и духовности. Несомненно, что этот мотив превосходит по своей возвышенности такую жизненную установку как генеративность, но без нее это основание не имеет никакого значения для человечества, поскольку оно, не обладая данным качеством, прекратит свое существование. Если эта установка отсутствует у взрослого индивида, то это говорит о его психосоциальной регрессии к заменяющей потребности в псевдоблизости с Другим, к которому он относится как к некой вещи объективированного мира. Такой человек нарциссически воспринимает только себя центром мироздания. Он дает «героический» ответ на вопрос: «Вошь ли я, как все, или человек? Тварь ли я дрожащая или право имею?». Естественные права и свободы Другого становятся для него лишь препятствием для достижения своих эгоистических целей. Его психосоциальным отношениям сопутствует глубокое чувство застоя, вызванное обеднением личной жизни. «Тогда эти люди начинают баловать себя, как если бы каждый из них был своим собственным и единственным ребенком; а там, где для этого есть благоприятные условия, ранняя инвалидность – физическая или психологическая – становится средством сосредоточения заботы на самом себе»[76]76
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 256.


[Закрыть].

Если инфантильно настроенные взрослые люди имеют детей или даже желание иметь их, то это еще не подтверждает наличие у них генеративности как жизненной установки. От ее отсутствия страдают сами родители, поскольку они психологически не готовы выполнять свои обязанности и тяготятся этим бременем. Но в еще большей степени от недостатка родительской любви и заботы мучаются дети. Э. Эриксон выявил причины такого отставания взрослого человека в своем психосоциальном развитии, который так и не смог обрести генеративность в качестве своей жизненно важной установки, «во впечатлениях раннего детства; вчрезмерном себялюбии, основанном на слишком напряженном самосозидании преуспевающей личности; и наконец (здесь мы снова возвращаемся к истокам) в недостатке веры, «доверия к роду человеческому», которое побуждало бы ребенка ощущать себя так, будто он желанная надежда и забота общества»[77]77
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 256.


[Закрыть]. Другими словами, одна из фундаментальных причин отсутствия генеративности у взрослых является неудовлетворенность его базовых потребностей в раннем детстве, детерминировавшая недоверие к окружающему миру. Это недоверие негативно сказывается на адекватности их понимания соотношения прав и обязанностей. Не окружая своих детей любовью, добротой и полноценной заботой, такие люди воспроизводят себе подобных.

По наблюдениям А. Фрейд (дочери 3. Фрейда), родители или ближайшее окружение ребенка, исполняя или отвергая его желания, становятся для него первыми законодателями. Мать и отец, запрещая или поощряя забавы малыша, должны стремиться устранять негативные проявления детской жизни (жадность, корысть, ревность, ябедничество, грубость, пожелание смерти и т. п.), толкающие его развитие в асоциальном направлении. А. Фрейд была убеждена, что в раннем детстве наибольшую роль в процессе социализации малыша играет мать, чье влияние на него имеет решающее значение. Развивая эту идею, Э. Эриксон пришел к выводу, что требования матери во многом определяются ожиданиями от ребенка в будущем той общественной группы (племени, касты, клана, класса), к которой он принадлежит. Если человек оправдал ожидания этой социальной группы, то она принимает его в свои ряды и наделяет соответствующим его статусу комплексом прав и обязанностей. Но если ее ожидания оказались напрасными, то она выживает его из своей социальной среды и он становится изгоем, испытывающим острое желание избежать социальной изоляции и преодолеть опустошающее чувство одиночества. Такой человек враждебно воспринимает общество, которое обошлось с ним несправедливо. Для обретения крепких социальных связей, необходимых не только для его идентификации, но и для противодействия врагу, он готов даже вступить (и нередко вступает) в криминальные сообщества. По мнению А. Маслоу, социальная изоляция и беспокоящее чувство одиночества является факторами, способствующими развитию организованной преступности. Исследуя подростковую преступность, основатель гуманистической психологии пришел к заключению, что «цементирующим составом какой-то части подростковых банд… стали неутоленная жажда общения, стремление к единению перед лицом врага, причем врага неважно какого. Само существование образа врага, сама угроза, которую содержит в себе этот образ, способствуют сплочению группы»[78]78
  Маслоу А. Мотивация и личность// Теория человеческой мотивации. СПб., 1999. С. 87.


[Закрыть]. Данная мотивация криминального единения остается во многом прежней также и в их взрослой жизни.

Результаты третьего (последнего) базисного возрастного кризиса человека оказывают фундаментальное воздействие на процессы его вторичной правовой социализации. Э. Эриксон обозначил суть этого психосоциального кризиса предельно лаконично, как «целостность эго против отчаяния». Психоаналитик признается в том, что он не смог дать ясного и четкого определения понятию «целостность эго» и поэтому вынужден только указать на важные составляющие этого душевного состояния. «Это – накопленная уверенность эго в своем стремлении к порядку и смыслу. Это – постнарциссическая любовь человеческого эго – не себя (!) – как переживание опыта, который передает некий мировой порядок и духовный смысл, независимо от того, как дорого за него заплачено. Это – принятие своего единственного и неповторимого цикла жизни как чего-то такого, чему суждено было произойти, и что, по необходимости, не допускало никаких замен; а это, в свою очередь, подразумевает новую, отличную от прежней любовь к своим родителям. Это – товарищеские отношения с образом жизни и иными занятиями прошлых лет в том виде, как они выражены в скромных результатах и простых словах былых времен и увлечений»[79]79
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 257.


[Закрыть].

Для эффективности вторичной правовой социализации современного человека является необходимым, чтобы он проникся уверенностью в необходимости существования такого общественного порядка, в основании которого лежали бы гуманистические духовно-нравственные принципы и установки естественного права. Эта уверенность зиждется на таких качествах человеческого характера как постнарциссическая любовь, цельность, полнота и честность. Без них личность не сможет заботиться о людях и делах, связанных с этой заботой. Ей тяжело будет адаптироваться к поражениям и победам, неизбежным на жизненном пути. Обладая набором данных качеств, она не потеряет свою уверенность и будет бороться за торжество права даже в ситуациях, когда неправо побеждает право.

Если общественно-правовой порядок соответствует тем ценностям, которые придают смысл человеческим устремлениям, то обладатель целостности эго готов его защищать от любых внешних (политических, экономических, неправовых) угроз. Разрушение такого порядка объективно приводит к умалению значения традиционных социально-правовых ценностей, лишает их субъекта четких ориентиров общественной деятельности. Человек перестает видеть в ней смысл, его стиль жизни разрушается, и он не считает необходимым защищать тот правовой порядок общества, основополагающие ценности которого он не разделяет. По сравнению с молодым поколением люди старшего возраста отличаются значительно большей консервативностью и приверженностью традициям жизненного уклада. У них формируется свой правовой стиль жизни, который генетически связан с целостностью эго. Разрушение этого стиля приводит к разрушению целостности Я. Поэтому человек вступает в активное противоборство с силами, пытающимися разрушить его стиль жизни. «Ибо он знает, что отдельная жизнь есть лишь случайное совпадение одного единственного жизненного цикла с одним и только одним отрезком истории, и что для него вся человеческая целостность сохраняется или терпит крах вместе с тем единственным типом целостности, которым ему дано воспользоваться. Поэтому для отдельного человека тип целостности, развитый его культурой или цивилизацией, становится «вотчиной души», гарантией и знаком моральности его происхождения»[80]80
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 257.


[Закрыть].

Мощное воздействие оказывает глобализация на развитие процессов вторичной правовой социализации. Ее негативной стороной является то, что она разрушает традиционные стили жизни народов и в значительной степени вестернизирует их правовую культуру. Она приводит к разрыву традиционных социальных связей между людьми, опустошению их «вотчин душ» и разложению прежних моральных устоев социума. Взамен она привносит в их жизнь паттерны потребительского общества, которые ввергают в кризис прежнюю систему правовых ценностей.

Если принцип права в его буржуазной трактовке является доминирующим в западной модели общества, то принцип справедливости не стал для нее базовым в регулировании общественно-правовых отношений. Но право без справедливости неприемлемо для человечества, поскольку теряет свое гуманистическое содержание. Отсутствие справедливости как одного из регулятора общественных отношения привело к краху идеи либерализма на просторах СНГ и затуханию победного шествия «оранжевых» революций. Иерархия паттерн западной правовой культуры, идущих в авангарде глобализации, плохо соответствует стилю жизни российских граждан. Активная пропаганда западных идеалов потребительского общества с помощью современных манипулятивных технологий приводит их сознание к аксиологическому и когнитивному диссонансу, который разрушает целостность эго, и тем самым способствует расцвету правового нигилизма в общественном сознании.

Потребительским обществом легко управлять в силу господства стяжательской идеологии, когда все мысли его членов направлены на приобретение все большего количества разрекламированных товаров и услуг. Высокие идеалы и духовность становятся в нем чем-то ненужным и даже смешным. Культурные потребности человека отходят у него на второй план, поскольку мешают зарабатывать деньги и приводят к бессмысленным тратам. Правовая социализация в таком обществе носит авторитарный характер, поскольку его агенты будут стремиться трансформировать личность в одно из средств наживы – человеческий капитал, превращая ее из субъекта общественно-правовых отношений в объект рыночной стихии, играющей с ним как с обычной вещью-товаром.

В современном социуме вторичная правовая социализация должна иметь гуманистический характер и в качестве своей основной цели ставить формирование нормального правосознания субъекта, который смог достигнуть целостности в своем психосоциальном развитии, дающей ему мощный душевный потенциал для занятия активной гражданской позиции при решении насущных общественноправовых проблем. Для того чтобы эта цель была успешно достигнута необходимо провести целый ряд комплексных общественных мероприятий. Ведущими агентами правовой социализации должны выступить общественные лидеры, задающие высокие имиджевые нормы и эталоны правового поведения. «Для того чтобы приблизиться или испытать состояние целостности, индивидуум должен уметь следовать носителям имиджа в религии и политике, экономике и технологии, аристократической жизни, искусствах и науке. Следовательно, целостность эго предполагает эмоциональную интеграцию, которая благоприятствует соучастию как посредством следования лидерам, так и через принятие ответственности лидерства»[81]81
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 258.


[Закрыть]. В современном мире эмоциональная интеграция граждан со своими политическими лидерами не является таким уж частым явлением, поскольку значительная часть последних не считают нужным нести какую-либо моральную и правовую ответственность за свои действия. Свою позицию они склонны подтверждать древней идиомой: «Что можно Юпитеру, того нельзя быку». Ханжество наших лидеров и их двойные стандарты в оценке социального поведения граждан негативным образом сказываются на процессах вторичной социализации, поскольку ее механизм практически теряет такой важный компонент как эталон правового поведения.

Правовая социализация продолжается до самого заката человеческой жизни. Итог преодоления последнего возрастного психосоциального кризиса, заключающегося в противостоянии целостности эго против отчаяния, определяет ее ход на последнем этапе психофизиологического развития человека. «Отсутствие или утрата этой накопленной интеграции эго выражается в страхе смерти: единственный и неповторимый жизненный цикл не принимается как завершение жизни. Отчаяние выражает сознание того, что времени осталось мало, слишком мало, чтобы попытаться начать новую жизнь и испытать иные пути к целостности. Отвращение скрывает отчаяние, хотя и часто только в виде «массы мелких отвращений», которые так и не складываются в одно большое раскаяние: «тысяча мелких отвращений к себе, общий итог которых – не угрызение совести, а смутное беспокойство» (Э. Ростан)»[82]82
  Там же.


[Закрыть]. На последнем этапе своего существования человек пытается дать оценку прошлому. Если он жалеет о своих бесцельно прожитых годах, то испытывает отчаяние от того, что ему ничего уже нельзя изменить в прошлой жизни. Это смутное беспокойство, доходящее порой до отчаяния, делает мучительным для него ожидание смерти и приводит его к душевному разладу. Он завидует молодым из-за того, что у них есть возможность реализовать свой потенциал. Такой человек, лишенный своей целостности и испытывающий душевный диссонанс, уже не может оказывать позитивного воздействия на процессы правовой социализации молодого поколения. Он легко превращается в старого ханжу, который лицемерно и нудно поучает молодежь, проповедуя те моральные и правовые ценности, которых сам никогда не придерживался. Таким образом им формируется в своем сознании компенсаторные и защитные механизмы, которые служат для устранения отрицательных и травмирующих переживаний из-за бессмысленно прожитой жизни.

Если же человек, оглядываясь в свое прошлое, не хочет в нем допускать каких-либо замен и высоко оценивает свой прошлый и настоящий образ жизни, то это значит, что он сохраняет целостность своего «Я» и может успешно выступать в роли влиятельного агента правовой социализации, принимая активное участие в правовом воспитании детей и молодежи. Если у него даже и возникают деструктивные тенденции личностного развития, то он, обладая такими качествами, как целостность, социальный опыт и любовь кжизни, может относительно легко их нейтрализовать.

Е1о утверждению Э. Эриксона, «здоровые дети не будут бояться жизни, если окружающие их старики обладают достаточной целостностью, чтобы не бояться смерти»[83]83
  Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 259.


[Закрыть]. Боязнь жизни порождает ненависть к ней и ко всему тому, что ее поддерживает (духовно-нравственные установки, гуманистические моральные принципы, нормы естественного права, социально-правовые институты). При наличии межпоколенческих экзистенциальных связей достойный закат человеческой жизни является позитивным фактором развития у ребенка доверия к жизни, перерастающего уже у взрослого человека в постоянную потребность получения от общества подтверждения его свободы воли, которую в своей деятельности он будет стараться соотносить с гуманистическими установками правового сознания. При сохранении фундаментального доверия к жизни индивид стремится сделать все для того, чтобы его базовые потребности постоянно находили институциональные гарантии в действующих принципах правопорядка. Здесь мы наблюдаем замкнутость жизненного цикла человека, когда его достойная старость, психосоциальной основой которой выступает целостность эго, является важным фактором гарантированной передачи системы общественно-правовых ценностей другим поколениям.

Таким образом, суть вторичной правовой социализации человека заключается в последовательном решении им фундаментальных психосоциальных проблем, в процессе которого у него формируются такие базисные качества личности, как уважение к правам и свободам Другого, генеративность (выражается в стремлении передать социально-правовые ценности молодому поколению) и мудрая тяга к порядку и смыслу. К ее существенным признакам можно отнести также и то, что субъектом и объектом этого процесса выступает взрослый человек, правосознание которого подвергается лишь частичным трансформациям, не отличающимся радикальностью в изменении его когнитивной и аксиологической составляющей. Она является генетическим продолжением первичной социализации индивида, которая на его ранних стадиях психосоциальной эволюции сформировала большую часть базовых установок и создала матрицу для дальнейшего становления личности как субъекта права. Развитие процессов вторичной правовой социализации напрямую зависит от специфики и статуса той социальной роли, которую готовится выполнять индивид. Поэтому она отличается большой вариативностью, вызванной исторически сложившимся сложным разделением общественного труда. Гуманизм должен стать основным принципом социализации, который утверждает ценность человека как личности, способствует закреплению его права на проявление своих способностей, свободу и счастье.