Текст книги "Русская религиозная аксиология"

В этой связи весьма значимым в духовной жизни личности оказывается воля и стремление к ориентации на высокие ценности и идеалы. Однако, не каждый оказывается готов к свободному выбору возвышающих человека ценностей и идеалов. Вышеславцев специально обращается к анализу ситуации, возникающей у человека, стоящего перед выбором.

Прежде всего, он раскрывает диалектику взаимосвязи свободы и альтернативы. Да, человек всегда стоит перед альтернативой свободного выбора. При этом «чем глубже его рефлексия, тем труднее для него разрешение альтернативы "быть или не быть?", тем дальше откладывается решение, как у Гамлета». Но «альтернатива» имеет смысл лишь как обращение к свободе, равно как свобода в смысле выбора возможна лишь там, где есть «альтернатива». По словам Вышеславцева, свобода произвола, свобода абсолютного выбора «вовсе не исчерпывается выбором между да и нет, между утверждением и отрицанием свыше данной иерархии ценностей, между добром и злом; существует свобода выбора между различными и противоположными да, между различными комбинациями ценностей, между различными решениями их конфликтов, между различными комбинациями средств – одним словом, между различными творческими возможностями»[121]121
  Вышеславцев Б. П. Этика преображенного Эроса». Вступ. ст., сост. и ком-мен. В. В. Сапова. М., 1994. С. 100–101.


[Закрыть].

Но какую ценность выбрать и на каком основании? Именно в этой ситуации решающим аргументом становятся воля и стремление. По его словам, неразрешимость нравственного конфликта рождает «нерешительность». Однако ритм жизни требует немедленного решения. Поэтому приходится рисковать, «брать на себя ответственность возможного греха и ошибки»: «решение воли всегда разрубает узел и не может ждать, пока он будет распутан. Рефлексия ума, рефлексия совести всегда и неизбежно отстает от актов выбора. Свободная воля в своих решениях всегда в конце концов необоснованна, и не потому, что она никогда не находит «достаточного основания», ибо обоснование уходит в бесконечность»[122]122
  Там же. С. 100.


[Закрыть]. Это значит, что человек в своих действиях «никогда не бывает рационально детерминирован, он «решается» именно тогда, когда не находит рационального «разрешения», он действует на свой риск и страх, не зная до конца, что есть и что быть должно. Даже такие «ценности», как воля и разум, – конфликтны: воля требует уверенности и решительности; разум требует сомнения и, следовательно, нерешительности. И здесь последнее слово произносит суверенная инстанция свободы: она решает, когда и сколько нужно медлить с решением и взвешивать основания и когда наконец приходится сказать: «Жребий брошен!»»[123]123
  Там же.


[Закрыть].

Поэтому несовместимость закона и благодати совсем не есть только теоретическая антиномия, философская, этическая и нравственно-богословская. Фактически, по Вышеславцеву, – это жизненный трагизм, развертывающийся в истории и, быть может, повторяющийся в жизни каждого из нас. Столкновение несовместимых ценностей есть трагизм. Каждая великая система ценностей имеет своих поклонников и они вступают в борьбу друг с другом. Конфликт ценностей превращается в трагическое столкновение их носителей. Так, трагическое столкновение религии закона и сверхзаконной религии благодати повторилось в душе, в жизни, в судьбе ап. Павла: «Распятие Христа было "жизненной драмой" ап. Павла, тем более трагичной, что он сам продолжал Его распинать ("Савл! что ты гонишь Меня?"). Столкновение Савла и Павла в единой душе человеческой есть одна из мощнейших трагедий. Она разрешается принципиальным преодолением "законничества" во всех его видах, сублимацией души, ее поднятием на новую, высшую ступень благодати, открытием новых святынь и ценностей»[124]124
  Там же. С. 30.


[Закрыть].

Представляется, что Вышеславцев поставил актуальную для современной России проблему – реальной роли и значимости ценностей в жизни личности и общества. Предложенная им концепция аксиологии культуры раскрывает внутренний механизм формирования ценностных ориентаций личности и зависимости этих ориентаций от иерархии ценностей общества. С нашей точки зрения, принципиально важной в рассмотренной концепции является идея «сублимации», возвышения человеческого духа. Интерпретация этой идеи в русле светской аксиологии культуры предполагает, на наш взгляд, выдвижение в центр внимания отечественного обществознания и институтов власти проблемы формирования духовной культуры личности.

Своей концепцией Вышеславцев сумел показать ограниченность сферы действия ценностей-норм, с одной стороны, а с другой – реальной роли ценностей-идеалов в формировании внутреннего мира личности, которую трудно переоценить. «Положительный образ» (будь то образ Христа, образ литературного героя и т. п.) оказывается – особенно для подрастающих поколений – необходимым для формирования внутреннего духовного мира личности как воздух для поддержания жизнедеятельности организма. Отсутствие в микро– и макросреде положительных образцов для подражания, и более того – навязывание подрастающим поколениям «негативных образов», не может не привести к духовной деградации, к духовному обнищанию личности. Это подводит к мысли о необходимости внесения коренных изменений в культурную политику государства на современном этапе развития, изменения самой парадигмы культурной политики. И речь должна идти не только об институте образования (хотя, несомненно, и о его новых задачах). Необходимо сформировать принципиально иную духовно-нравственную атмосферу в обществе. При этом в центре внимания должна оказаться проблема формирования социальных механизмов, способствующих возвышению человеческой души, формированию духовной культуры личности.

Таким образом, проведенный анализ показал, что

– для Вышеславцева личность – «высшее единство познающего, оценивающего и действующего субъекта», «драгоценнейшее явление культуры»; «образ действия» личности определяется системой ценностей, которую данная личность признала и усвоила в жизни;

– существует две системы детерминаций поведения личности: во-первых, сами ценности (которые «"определяют направление", они действуют как компас, но не как руль»); во-вторых, требуется волевое усилие личности (чтобы «дать направление», после того как удалось его определить); такая сила и есть свобода личности, свобода воли;

– в конкретной жизненной ситуации личность сталкивается с таким «конфликтом ценностей», который не может быть разрешен собственно «таблицей ценностей», ибо «таблица ценностей» совсем не представляет собой «гармонической системы» – в каждой конкретной ситуации человек вынужден совершать волевое усилие, выбирая между той или иной системой ценностей, утверждая одну из них и отторгая другую самим своим поступком (или системой поступков); конфликт ценностей зачастую превращается в трагическое столкновение их носителей;

– наиболее полно проблематику конфликта ценностей Вышеславцев раскрыл на примере антитезы ценностных систем Закона и Благодати; Закон («символ нормативной системы ценностей») выражается во множестве внешних правил, которые регулируют все поведение человека (самое ценное в нем, – это борьба со злом и запрещение преступления, однако Закон «достигает прямо противоположного тому, к чему стремится»); Благодать (символ ценностного механизма регуляции поведения) опирается на «мощь положительного образа в душе», на «сублимирующую силу прекрасного образа»;

– несовместимость Закона и Благодати не является исключительно теоретической антиномией; это – жизненный трагизм, развертывающийся в истории и, возможно, повторяющийся в жизни каждого из нас;

– Вышеславцев находит обоснование фундаментальной проблемы: формирование личности не может не опираться на свободный выбор ценностей и идеалов, «мощь положительного образа в душе», который оказывается способен преображать саму человеческую душу; своей концепцией Вышеславцев сумел показать ограниченность сферы действия ценностей-норм, с одной стороны, а с другой – реальную значимость ценностей-идеалов в формировании внутреннего мира личности.

1.5. Аксиологическая концепция И. А. Ильина: законы и аксиомы духовной жизни личности

Возникшие в современном российском обществе негативные явления (духовная деградация групп населения, девальвация традиционных российских ценностей, некритичное заимствование ценностей западной культуры и образа жизни, переориентация значительной части общества с ценностей духовных на ценности материальные и др.) во многом обусловлены как снижением влияния на духовное развитие наших соотечественников системы отечественного гуманитарного образования, так и активным проникновением в Россию продукции массовой культуры. Именно поэтому в современной ситуации оказывается важным не только осознание реальной роли и значимости духовных идеалов и ценностей в жизни общества и личности, но также и выдвижение в центр внимания отечественного обществознания и институтов власти, проблемы формирования духовной культуры личности.

В этом плане являются актуальными и заслуживают глубокого изучения аксиологические идеи И. А. Ильина, не получившие до настоящего времени своего специального анализа в современной теоретической литературе. Следует отметить, что в отличие от Н. О. Лосского (который даже терминологически обозначил свою концепцию как «онтологическую теорию ценностей»[125]125
  Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991. С. 298.


[Закрыть]), Ильин не употреблял в отношении своих теоретических построений термина «аксиологическая теория», хотя по существу все его работы опираются на аксиологический подход. Предмет его анализа – душа современного человека, его ценностное сознание. Как подчеркивал Ильин, обращение к проблематике духовности – важнейшая задача именно русской философии. С его точки зрения, если русская философия «хочет еще сказать что-нибудь значительное, верное и глубокое русскому народу и человечеству вообще», «она должна стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности», т. е. «начать свое русское национальное дело сначала, из глубины русского национального духовного опыта…»[126]126
  Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 496.


[Закрыть].

В своих трудах Ильин разработал целостную и всестороннюю концепцию духовной культуры личности[127]127
  Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994; Ильин И. А. О сопротивлении злу силою // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 5, М., 1996; Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993; Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 2002.


[Закрыть]. Эта концепция имеет, на наш взгляд, непреходящее значение, поскольку выявляет некий инвариант духовности, т. е. то, без чего не может состояться духовный мир личности (будь то светский или религиозный его разновидности). Видимо, именно поэтому свою задачу религиозный философ видел в том, чтобы обнаружить «законы» духовной жизни человека. Например, раскрывая сущность «закона духовного отождествления через веру», он писал: «Есть некий духовный закон, владеющий человеческой жизнью. Согласно этому закону, человек неизбежно уподобляется тому, к чему он прилепляется любовью, верою и помыслами. Чем сильнее и цельнее его прилепленность, тем явственнее и убедительнее обнаруживается этот закон»[128]128
  Ильин И. А. Кризис безбожия // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 346. (Выделено мной – В. Л.).


[Закрыть]. Ильин специально отмечает, что этот закон имеет место, как в жизни верующих, так и в жизни неверующих людей. К мысли о существовании определенных законов духовной жизни человека философ обращается неоднократно: «человеческий дух есть дух инстинкта; а человеческий инстинкт есть инстинкт духа. И может быть приблизится время, когда люди поймут этот закон, примут эту истину и пойдут по этому пути. От этого зависит все будущее нашей культуры»; «Таков духовный закон: несопротивляющийся злу поглощается им и становится одержимым» и др.[129]129
  См.: Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 416; Ильин И. А. О сопротивлении злу силою // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 5, М., 1996. С. 39. (Выделено мной – В. Л.).


[Закрыть].

Представляется, что выдвижение в центр внимания данной проблемы, не является для Ильина случайным. Религиозный мыслитель обращается к этой проблематике, исходя из потребности осмыслить негативные процессы, происходящие в современном мире, связанные с тем, что вся современная культура и «социалистическая», и «несоциалистическая», потрясена в своих основаниях, ей грозят разложение и гибель: «То, что совершается в мире за последние полвека, есть крушение нашей культуры, которая не справляется с внутренне глубокими, а внешне – грандиозными задачами наших дней. Крушение это выражается, во-первых, в том, что она предоставила в своих собственных недрах сложиться, окрепнуть и победоносно выступить новому духовному варварству; во-вторых, в том, что она сумела противопоставить этому духовному варварству только формальную цивилизацию, чувственное разложение и хозяйственную жадность. Нам нельзя отвертываться от этого печального зрелища и замалчивать его; напротив, мы обязаны поставить честный диагноз, выговорить правду и приступить к отысканию новых жизненных путей…»[130]130
  Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 535–536.


[Закрыть].

Причины «крушения нашей культуры» он не без оснований связывает с теми процессами, которые происходят в душе современного человека, ибо современный культурный кризис – это «кризис нецельного духа, расколотого, расщепленного человека». Мы живем в «эпоху великой духовной смуты», поскольку в душе современного человека «или не остается ничего священного, или же ничтожное приобретает значение главного и руководящего». По его словам, люди в своей массе оторвались «от духовной почвы» и потеряли органическую связь с «корнем духовной жизни»[131]131
  Ильин И. А. Религиозный смысл философии Три речи; 1914–1923 // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 59–60.


[Закрыть]. Чтобы преодолеть этот кризис, необходимо, прежде всего, осознать его существование и глубину. Причем чем раньше люди постигнут это, тем лучше: «Чем мужественнее, чем отчетливее и строже это будет формулировано, принято во внимание и продумано до последних выводов, тем скорее начнется преодоление кризиса»[132]132
  Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 423.


[Закрыть].

Именно поэтому сегодня представляется весьма актуальным само выдвижение Ильиным идеи о существовании законов духовной жизни, нарушение которых чревато «крушением нашей культуры». Представляется, что признание того, что существуют определенные законы человеческого духа не только в рамках гуманитарного знания, но и шире – в рамках современного научного знания – требование времени. Особенно это актуально для современной России. Если власть имущим сегодня совершенно ясно, что невозможно игнорировать в своей практической деятельности, например, законы экономической жизни, то, поскольку сфера духовной жизни, многие полагают, не имеет каких-либо общепризнанных законов развития, можно и должно творить в этой сфере «как Бог на душу положит». Возможно, в этой связи и имеет место в духовной жизни современной России ситуация, которая, на наш взгляд, может быть охарактеризована словами Ильина: «мнимая культура», «лжекультура», «дурная цивилизация». Однако, как справедливо отмечал Ильин, «душа имеет свою природу; природа эта имеет свои законы; душа не творит сама этих законов, а подчиняется им и не может изменять их по произволению»[133]133
  Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 95.


[Закрыть].

Действительно, на протяжении многих тысячелетий людям открывались не только законы физического мира, но и законы духовной жизни, которые находили свое оформление в священных книгах (так, практически во всех религиозных системах утверждается, например, закон духовного воздаяния за грехи). Жизненный опыт многих поколений показал необходимость безусловного соблюдения духовных законов, что становилось гарантом выживания и конкретной общины, и нации в целом. Так, высокие духовные ценности, святыни русского народа стали той духовной силой, которая не раз спасала наше Отечество. Сегодня как-то не принято обсуждать эту проблематику с высоких трибун. Казалось бы, перед страной в настоящее время стоят другие задачи. Но следует помнить, что решение любых задач и в прошлом, и в настоящем не может не опираться на духовный потенциал людей, их духовную жизнь, особенно, если речь идет о России.

В этой связи представляется, что задача современного отечественного социогуманитарного знания заключается в открытии и обосновании законов человеческого духа, которые, несомненно, действуют в сфере духовной жизни общества, социальных групп и личности, и которые нельзя игнорировать при осуществлении культурной политики. Иначе страна будет обречена на духовную деградацию, которая рано или поздно может привести к неисчислимым бедствиям. Ильин сделал попытку формулировки этих законов. Поэтому осмысление его концепции и является сегодня своевременной и актуальной задачей.

С чего начинается духовность? Как формируется человеческая духовность? Отвечая на эти вопросы, религиозный философ пишет: «Жизнь подобна огромному, во все стороны бесконечному потоку, который обрушивается на нас и несет нас с собою. Нельзя жить всем, что он несет; нельзя отдаваться этому крутящемуся хаосу содержаний. Кто попытается это сделать, тот растратит и погубит себя: из него ничего не выйдет, ибо он погибнет во всесмешении. Надо выбирать: отказываться от очень многого ради сравнительно немногого; это немногое надо привлекать, беречь, ценить, копить, растить и совершенствовать. И этим строить свою личность. Выбирающая же сила есть любовь: это она «предпочитает», «приемлет», «прилепляется», ценит, бережет, домогается и блюдет верность. А воля есть лишь орудие любви в этом жизненном делании. Воля без любви пуста, черства, жестка, насильственна и, главное, безразлична к добру и злу»[134]134
  Ильин И. А. Поющее сердце. Книга тихих созерцаний // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3. М., 1994. С. 233. (Выделено мной – В. Л.).


[Закрыть]. Духовная жизнь и состоит в том, что «человек утверждает в себе известные, объективно-ценные жизненные содержания, и утверждает себя ими». Человек принимает их как свободно избранные, признанные, исповедуемые, любимые. Он «наполняет ими свою жизнь и исполняет их своим сочувствием, присутствием, поддержкою и служением. Он строит себя ими и строит их осуществление собою. Нет этого – нет и духовной жизни»[135]135
  Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 2002. С. 54. (Выделено мной – В.Л.).


[Закрыть].

Однако на основе чего происходит выбор «жизненных содержаний»? Этот вопрос является основополагающим и многое проясняет в самой концепции Ильина, поскольку с его точки зрения, выбор осуществляется в связи с ориентацией на «некую высшую, всё определяющую ценность»: у человека «должна быть в жизни некая высшая, всё определяющая ценность, которую он действительно больше всего любит и которая на самом деле заслуживает этой любви. Это и есть то, чем он живет и за что он борется; то, что освещает его жизнь и направляет его творческую силу; то, перед чем все остальное бледнеет и отходит на задний план…»[136]136
  Ильин И. А. Поющее сердце. Книга тихих созерцаний // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3. М., 1994. С. 262. (Выделено мной – В.Л.).


[Закрыть].

Фактически каждый человек постоянно оказывается в ситуации выбора. И именно ценности, точнее, ориентация на определенные ценности дает основания для такого выбора. Понимая это, Ильин неоднократно подчеркивал в своих работах значимость ценностей для духовного мира человека и его жизнедеятельности: «Жить на свете значит выбирать и стремиться; кто выбирает и стремится, тот служит некоторой ценности, в которую он верит»; «Нельзя человеку не иметь определенной жизненной цели и жизненной ценности, в которые он верит и которым он служит»[137]137
  Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 44, 47. (Выделено мной – В.Л.).


[Закрыть].

Важнейшим духовным механизмом, связанным с ориентацией на ценность, он не без основания называл веру. По его словам, «вера ставит каждого из нас перед высшей ценностью жизни, перед последним вопросом бытия, перед нашим существованием в целом: когда смерть вопрошает душу, то душа отвечает верою»[138]138
  Там же. С. 54. (Выделено мной – В.Л.).


[Закрыть]. Человек верит в то, что ощущает и воспринимает как «самое главное» в жизни, что и воспринимается всей «глубиной нашей души».

Он отмечал, что одни осознают, что они верят, а другие верят, не осознавая этого. Но всегда именно вера остается «первичной силой человеческой жизни» независимо от того, понимают люди это или нет. Именно «вера указует человеку его жизненный путь; она определяет его отношение к себе, к людям, к природе и ко всему священному в жизни человека»[139]139
  Там же. С. 52.


[Закрыть]. Значимость веры для человека такова, по словам Ильина, что сколько бы мы ни искали, мы не найдем такого человека, который ни во что не верил бы: «Чем глубже заглянем мы в человеческую душу, тем скорее убедимся, что человек без веры вообще не может жить; ибо вера есть не что иное, как главное и ведущее тяготение человека, определяющее его жизнь, его воззрения, его стремления и поступки»[140]140
  Там же. С. 43.


[Закрыть].

Ильин полагал, что, хотя человек и не может жить без веры, он может заблуждаться в своей вере и идти «по ложным путям». Он может разочаровываться в своей прежней вере и отходить от нее. Более того, он «может изменять своей вере по расчету и «продавать» ее. Но в одном человеку отказано, одного он не может: именно – жить без веры»[141]141
  Там же. С. 45.


[Закрыть].

Вместе с тем, религиозный мыслитель справедливо отмечал, что сам выбор «высшей, всё определяющей ценности» не предопределен. И многое здесь зависит от того, что становится предметом веры. В этой связи он подчеркивает, что «человеку надлежит строить свою веру, а не предоставлять ей расти наподобие полевой травы»: «есть люди, у которых эта „высшая“ и „главная“ жизненная ценность такова, что для них выгоднее умалчивать о ней и замалчивать ее до конца… Если бы удалось однажды пронизать все человеческие сердца без исключения таинственным лучом света, гак чтобы у всех выступила и въяве обнаружилась главная ценность жизни, составляющая предмет веры, то очень возможно, что мы все просто ужаснулись бы… Потому что, вероятно, оказалось бы, что большинство людей верит в нечто такое, что не только не обещает им ни блага, ни спасения, но что прямо ведет их к погибели. Люди живут и верят очень часто в слепоте и беспомощности; и не знают, и не догадываются о том, что человеку надлежит строить свою веру, а не предоставлять ей расти наподобие полевой травы; и вследствие этого люди очень часто верят, т. е. прилепляются не только своим «правдоподобным» мнением, а сердцем, волею и делами, служением и жертвенностью к таким жизненным содержаниям, служить которым и идти на жертвы ради которых поистине нет никакого смысла…»[142]142
  Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 48. (Выделено мной – В. Л.).


[Закрыть].

Поэтому «далеко не всякое жизненное содержание заслуживает веры». Слепо и неумно «прилепляться к чисто земным обстояниям», т. е. к чувственно-единичным вещам так таковым, превращать их в центр своей жизни, принимать их как свое любимое и, главное, «поклоняться им как высшей ценности», видеть в них высшую цель жизни, служить им и жертвовать ради них всем остальным. Из этого, подчеркивал Ильин, могут возникнуть только «внутренние противоречия, измена и бессмыслица». Чем сильнее и цельнее вера человека, тем явственнее и убедительнее обнаруживается «закон духовного отождествления через веру» (например, если человек верит только в чувственные наслаждения, принимая их за главнейшее в жизни, «их любя, им служа и предаваясь», – то он сам превращается постепенно в «чувственное существо, в искателя земных удовольствий, в наслаждающееся животное», и это будет управлять его поступками). Фактически вера «указует человеку его жизненный путь; она определяет его отношение к себе, к людям, к природе и ко всему священному в жизни человека. И потому совсем не безразлично, верит ли человек в пошлое, разъединяющее, уродливое, и погрязает вследствие этого в животности и злобе, или он верует в духовно-значительное, соединяющее и прекрасное, и вследствие этого парит наподобие ангела в благом и мудром служении»[143]143
  Там же. С. 52.


[Закрыть].

Конечно, человеку предоставлено верить во все, что ему угодно – «и в нелепость, и во вредоносное, и в погибельное». Такому, по выражению Э. Фромма, неподлинному способу бытия человека, Ильин противопоставляет подлинный способ бытия, который опирается на ценность того, что он называет «Священным», «Высшим», «Совершенством», «Божественным». Поэтому он различает «два ряда ценностей»: «Духовен человек постольку, 1) поскольку он живет внутренним опытом, а не только и не просто внешним, телесно– чувственно-материальным, 2) поскольку он умеет отличать – нравящееся, приятное, дающее наслаждение от того, что на самом деле хорошо, объективно-прекрасно, истинно, нравственно, художественно, справедливо, совершенно, божественно и 3) поскольку он, различая эти два ряда ценностей, умеет прилепляться к совершенному, предпочитать его, насаждать его, добиваться его, служить ему, беречь его и в случае надобности умирать за него»[144]144
  Ильин И. А. Кризис безбожия // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 343. (Выделено мной – В. Л.).


[Закрыть].

Эти два ряда ценностей Ильин связывает с двумя родами опыта: (1) чувственным, внешним, материальным; (2) нечувственным, внутренним, духовным. Как подчеркивает Ильин, только внутренний духовный опыт делает «человекообразное существо воистину человеком, т. е. духовной личностью, с неразложимым, священным центром, с индивидуальным характером, со способностью духовно творить и наполнять духом общественную жизнь, свободу, семью, родину, государство, частную собственность, науку и искусство»[145]145
  Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 70.


[Закрыть]. Однако, по его мысли, «душевный и умственный уклад современного человечества» связан с «обращенностью к чувственному, внешнему, материальному опыту» и «отвращенностью от нечувственного, внутреннего, духовного опыта».

На наш взгляд, Ильин ставит реальную проблему – духовно-нравственной деградации человека в условиях современного западного общества (сегодня такая постановка вопроса становится все более и более актуальной для нашей страны, вступившей на путь рыночных преобразований). Как отмечал религиозный мыслитель, «люди нашей эпохи стыдятся положительных и добрых чувств и не предаются им… современный «культурный» человек стыдится своей доброты и нисколько не стыдится своей злобы и порочности». Это связано с тем, что люди делятся на «две большие категории»: одни – безответственно ищут в жизни или своего наслаждения, или своей пользы; другие же чувствуют себя «предстоящими чему-то Высшему и Священному». Именно те, кто «не ведает, что есть чувство предстояния и призванности» оказываются «не способны творить настоящую духовную культуру. В этом приговор и им, и создаваемой ими лжекультуре…»[146]146
  Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3. М., 1994. С. 394; 407.


[Закрыть].

Фактически Ильин формулирует важнейшую аксиому человеческого духовного опыта – без духовных идеалов, без ориентации на «Совершенство» не может быть полноценной духовной жизни. Сама духовность начинается с ориентации на идеал: «Можно было бы сказать, что потребность в "идеале" есть первый проблеск духовности и даже религиозности в человеке и обратно: человек, не живущий "идеальным" измерением жизни, лишен и духа, и религиозности». С его точки зрения, «"Идеал" есть нечто объективносовершенное. Именно поэтому "разочароваться" в нем – значит пережить духовное крушение, опустошить и обессмыслить свою жизнь, обесценить не "идеал", а самого себя»[147]147
  Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 2002. С. 121.


[Закрыть].

Именно поэтому дух живет повсюду, где «появляется или переживается людьми Совершенство». Даже тогда, когда человек просто искренно стремится к «совершенному или хотя бы к объективнолучшему (Божественному), не достигая его и не осуществляя его…». По мысли Ильина, всюду, где мы находим Совершенство, «мы обретаем духовное измерение вещей и жизнь самого духа; переживая это, мы приобщаемся духу; приемля это, усваивая это и включая в свою жизнь – мы становимся сами духовными существами, «чадами духа». Без духа и вне духа мы не имеем истинного бытия, а остаемся, по слову Гоголя, «существователями»…»[148]148
  Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 410. (Выделено мной – В.Л.).


[Закрыть].

С этой точки зрения, кризис современной культуры, ее «духовные раны» Ильин связывает с утратой многими людьми ориентации на «Священное», на «Совершенство». Современное человечество «во всеобщей погоне за приятностями и удовольствиями» растеряло «духовное измерение вещей и деяний; оно разлюбило духовность в жизни и вместе с тем разучилось любить, а научилось ожесточаться и ненавидеть»[149]149
  Ильин И. А. Кризис безбожия // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1993. С. 343. (Выделено мной – В. Л.).


[Закрыть].

Религиозный мыслитель показал значимость формирования духовных ценностей уже с раннего детства. Основную задачу воспитания он видел «не в наполнении памяти и не в образовании "интеллекта", а в зажигании сердца». Поэтому образование без воспитания «есть дело ложное и опасное». Оно создает «ловкого, но черствого и злого человека», формирует напористых и беззастенчивых карьеристов, «вооружает противодуховные силы», поощряет в человеке «волка».

Фактически Ильин ставит вопрос о необходимости освоения личностью уже в детском возрасте важнейших духовных ценностей, которые позволят ему, став взрослым, обрести «духовное измерение вещей». Он показывает, что как только у маленького ребенка начнется «пробуждение» сознания и самосознания, «необходимо позаботиться о том, чтобы пробуждающие впечатления имели характер благостный и духовный, чтобы они исходили от духа и будили в младенческой душе духовные состояния». Впоследствии у ребенка будет много разных впечатлений, и острых, и тяжелых, и болезненных, и даже мучительных: будут и настоящие духовные травмы (ранения). Поэтому с точки зрения педагогической оказывается важным, чтобы «духовность инстинкта была пробуждена до этих неизбежных потрясений и ранений». Пока ребенок «полон естественной доверчивости и богат первозданной чистотой» необходимо пробудить его «духовное око», «чтобы душа раз навсегда поверила в благую силу мироздания и восхотела новой красоты, новой радости и новой гармонии; – чтоб она полюбила божественное и уверовала в Бога»[150].150
  Ильин И. А. Путь к очевидности // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 412.


[Закрыть]

Несомненно, что саму духовность Ильин чаще всего трактует исключительно в религиозном плане. Для Ильина как религиозного человека и философа, «духовное измерение вещей» связано с предстоянием к Богу: «Человек, испытывающий предстояние к Богу, свое достоинство и свою ответственность, несет в себе живую волю к Совершенству»[151]151
  Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 2002. С. 33.


[Закрыть]. Вместе с тем, в работах философа мы встречаем также попытки анализа духовной жизни людей нерелигиозных. Так, размышляя о задачах духовного возрождения посткоммунистической России, он отмечал необходимость осуществления великого и всенародного «акта покаяния». У религиозных людей все трудности этого «покаянного очищения» должны быть продуманы и преодолены в порядке церковном (по исповеданиям). У нерелигиозных людей – в порядке светской литературы, достаточно искренней и глубокой, а затем и в порядке «личного совестного делания». Без этого Россия, по его мысли, не в состоянии возродиться[152]152
  Ильин И. А. Наши задачи // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 2 Кн. 2. М., 1993. С. 63.


[Закрыть].

Ильин различал понятия «душа» и «дух». Если душа – «это весь поток не-телесных переживаний человека», его помыслов, чувствований, болевых ощущений, деловых соображений, праздных фантазий и т. д., то дух – это «то, что объективно значительно в душе», то, что связано с созерцанием или осуществлением красоты, с совершением добра, с общением с Богом. Причем только тот, кто сумел достичь этого уровня, испытывает нечто, как «самое лучшее и высшее», как «объективно ценнейшее, как объективно-главное», как «главное и совершенное само по себе и на самом деле…»[153]153
  Ильин И. А. Религиозный смысл философии Три речи; 1914–1923 // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3 М., 1994. С. 23–24.


[Закрыть].

Дух – это не только «главное и совершенное», это – воля «к Совершенству – а также к совершенствованию – в самом себе, в своих деяниях и во внешнем мире. Эта воля предполагает способность узнавать лучшее, отличать худшее и дурное, видеть Совершенное и принимать его. Поэтому дух есть дар очевидности»[154]154
  Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 2002. С. 33.


[Закрыть].

Аксиологический подход к анализу духовной жизни человека позволил Ильину выделить в душе человека «объективно ценнейшее, как объективно-главное», с одной стороны, а с другой – «неважное, неглавное, пустяшное, мелочное, праздное». Более того, он справедливо ставит задачу «очищения от душевной пыли»: «Живя изо дня в день, мы совсем не замечаем, как душу нашу засыпает пыль ничтожных, повседневных мелочей и как самая душа наша начинает от этого мельчать, распылаться и вырождаться»[155]155
  Ильин И. А. Поющее сердце. Книга тихих созерцаний // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3. М., 1994. С. 272.


[Закрыть].