Электронная библиотека » Вячеслав Молотов » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 6 декабря 2021, 13:40


Автор книги: Вячеслав Молотов


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +

…И, наконец, мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», против того, чтобы делать «вождя». Мы против того, чтобы Секретариат фактически объединял и политику и организацию, стоял над политическим органом. Мы за то, чтобы внутри наша верхушка была организована таким образом, чтобы было действительно полновластное Политбюро, объединяющее всех политиков нашей партии, и вместе с тем, чтобы был подчиненный ему и технически выполняющий его постановления Секретариат. (Шум.)

.. Я должен договорить до конца. Именно потому, что я неоднократно говорил это товарищу Сталину лично, именно потому, что я неоднократно говорил это группе товарищей-ленинцев, и повторяю это на съезде: Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба. (Голоса с мест: «Неверно!», «Чепуха!», «Вот оно в чем дело!», «Раскрыли карты!». Шум, крики: «Мы не дадим вам командных высот!», «Сталина! Сталина!» Делегаты встают и приветствуют товарища Сталина. Бурные аплодисменты. Крики: «Вот где объединилась партия!»)

Председательствующий (Рыков): Товарищи, прошу успокоиться. Товарищ Каменев сейчас закончит свою речь.

Каменев: «Эту часть своей речи я начал словами: мы против теории единоличия, против того, чтобы создавать вождя!» Этими словами я и кончаю свою речь» (стр. 244 – 2575 – Каменев).

XV съезд РКП(б). (Стенотчет. Госиздат. 1928 год)

На XV съезде продолжалась борьба партии с оппозицией, на сей раз присоединившей к себе, в качестве главной ударной силы, зиновьевско-каменевскую группировку. Партия дала решительный отпор политическим взглядам оппозиционеров, их пониманию коллективности руководства и внутрипартийной демократии. Оппозиция, под напором XV съезда, пыталась отступить на запасные позиции.

«Товарищи, я выхожу на эту трибуну с единственной целью найти путь примирения оппозиции с партией. (Голоса: «Ложь, поздно!»)

Оппозиция представляет меньшинство в партии. Она, конечно, никаких условий со своей стороны ставить партии не может. Она может только сказать съезду тот вывод, который она для себя сделает из истории двух лет борьбы, и ответить на те вопросы, которые ей поставлены.

…Борьба в партии за эти два года достигла такой степени обострения, которая ставит перед всеми нами вопрос о выборе одного из двух путей. Один из этих путей – вторая партия. Этот путь в условиях диктатуры пролетариата – гибельный для революции. Это путь вырождения политического и классового.

Этот путь для нас заказан, запрещен, исключен всей системой наших взглядов, всем учением Ленина о диктатуре пролетариата.

По этому пути мы своих единомышленников вести не можем и не хотим. (Голоса: «Но вы вели, вели. Врете!»)

Остается, стало быть, второй путь. Этот путь… – целиком и полностью подчиниться партии. Мы избираем этот путь, ибо глубоко уверены, что правильная ленинская политика может восторжествовать только в нашей партии и только через нее, а не вне партии, не вопреки ей. Стать на этот путь для нас значит подчиниться всем решениям съезда, как бы тяжелы они для нас ни были (голос: «Формально!») и выполнить. (Голос: «Никто не поверит».)

Если бы мы к этому прибавили отречение от взглядов – это, по нашему мнению, было бы не по-большевистски. Это требование, товарищи, отречения от взглядов никогда в нашей партии не выставлялось. Если бы с нашей стороны было бы отречение от взглядов, которые мы защищали неделю или две тому назад, то это было бы лицемерием… Я говорю, конечно, о тех взглядах, которые являются подлинными нашими взглядами (Ворошилов: «Мы требуем отказа от меньшевистских взглядов!»)…

…Вы создали комиссию по разоружению оппозиции. Вы требуете от нас гарантии этого разоружения. Это естественно. Никто не обязан в партии верить на слово. (Ворошилов: «В Женеве Лига Наций тоже говорит о разоружении». Голоса: «А кто поверит вашему слову, тот совсем дурной!»)

Если вы не верите, то у вас только один способ – способ собственной проверки нашей деятельности. (Голоса: «Уже два года проверяли!») Иначе вы никаких гарантий получить не можете. В чем гарантия? Вы же не поверите моему честному слову? (Смех. Голоса: «Честному слову не поверим, нет!»)… Товарищи, у партии есть единственная возможность проверить искренность и решительность наших заявлений – дать нам возможность доказать это на деле. Другого способа нет. (Голос: «Расскажи откровенно о подпольной работе, тогда поверим». Голос: «Вашу подпольную организацию положи на стол партии».)

Я не ношу нелегальной организации в кармане и не могу положить ее на стол… (Смех. Голос: «В том-то и дело, что дома про запас оставили».)

.. Наши единомышленники открыто подписали ряд документов, направленных нами в Центральный Комитет партии. (Голос: «Даже не читая».) Под заявлением 83-х стоит около 3 тыс. подписей. Это заявление у вас в руках (М. И. Ульянова: «Половину сняли»)» (стр. 251–256 – Каменев).

Очень интересно само заявление оппозиции съезду. Оно гласит:

«Товарищи!

Единство Коммунистической партии является высшим принципом в эпоху диктатуры пролетариата: без единства партии на основах ленинизма нельзя удержать диктатуры, вести вперед строительство социализма и содействовать развитию мировой революции.

Между тем развитие внутрипартийной борьбы за последнее время явно поставило под угрозу единство нашей партии. Если бы дальнейшее развитие нашей борьбы привело бы к расколу партии и затем вылилось бы в борьбу двух партий, это означало бы величайшую угрозу делу Ленина.

Мы ни в какой степени не желаем отрицать той доли ответственности, которая лежит на нас за обострение внутрипартийного положения: в борьбе за свои взгляды мы встали на путь фракционности, выливавшейся иногда в крайне острые формы, в ряде случаев прибегали к средствам, идущим вразрез с партийной дисциплиной. На этот путь нас толкнуло лишь глубокое убеждение в правоте и ленинском характере наших взглядов, наше стремление довести эти взгляды до сведения массы членов партии, те препятствия, которые мы встречали на этом пути, те нестерпимые для большевиков обвинения, которым мы подвергались.

У нас нет никаких программных разногласий с партией.

Указывая на рост и существование термидорианских опасностей в стране и на недостаточный отпор им, мы никогда не считали и не считаем, что наша партия или ее Центральный Комитет стали термидорианскими или что наше государство перестало быть рабочим государством, о чем со всей категоричностью было заявлено и в нашей платформе. Мы не допускаем никаких сомнений и колебаний в вопросе об обороне СССР… Мы не собирались и не собираемся делать судьями наших споров беспартийных…

Между тем внутрипартийная борьба достигла той степени обострения, которая представляет явную угрозу единству партии, а следовательно, и основным интересам диктатуры пролетариата. Так дальше продолжаться не может и не должно. Борьба в этих формах должна быть ликвидирована. Перед лицом международной буржуазии, спекулирующей на расколе партии и еще более настойчиво подготовляющей войну против СССР, перед лицом международного пролетариата… – мы считаем своим долгом сделать все необходимое для укрепления боевого единства нашей партии.

Мы не можем отказаться от взглядов, в правильности которых мы уверены и которые изложены в нашей платформе и в наших тезисах, но ради сохранения единства партии, обеспечения ее полной боеспособности как руководительницы государства и мирового революционного движения, мы заявляем съезду, что прекращаем всякую фракционную работу, распускаем все фракционные организации и призываем к тому же наших единомышленников в ВКП(б) и в Коминтерне. Подчинение съезду мы считаем безусловной обязанностью члена партии и проведем это подчинение в жизнь…

Это заявление выражает нашу твердую решимость.

Мы уверены, что выражаем мнение всех наших единомышленников, исключенных из партии, и что партия в качестве первого шага для восстановления нормальной партийной жизни сочтет необходимым на почве этого заявления вернуть исключенных в партию, освободить арестованных за оппозиционную деятельность и дать всем нам возможность своей работой в партии доказать твердость этого нашего решения…» (стр. 1333–1336).

Среди подписавших это заявление мы видим и те фамилии, которые часто встречались и еще встретятся нам при изучении борьбы партии с различными антипартийными и антисоветскими элементами, – Белобородов, Бабахан, Беленький, Бакаев, Будзинская, Богуславский, Вардин, Гертик, Гинзбург, Дробкис, Евдокимов, Зиновьев, Залуцкий, Каменев, Кавтарадзе, Куклин, Кагалынов, Лашевич, Левкин, Лиздинь, Муралов, Николаев (убийца С. М. Кирова), Натасон, Преображенский, Пятаков, Петерсон, Рейнгольд, Радек, Раковский, Рафаил, Рэм, Сафаров, Смилга, Серебряков, Сафронов, Саркис, Смирнов, Троцкий и десятки других.

XV съезд не принял заявления оппозиции за документ, достойный доверия партии.

Обратите внимание на подчеркнутые мной строки в заявлении оппозиции – «мы не можем отказаться от взглядов, в правильности которых мы уверены». Именно эти строки были совершенно справедливо расценены партией как стремление при подходящем случае продолжить борьбу, как политическое двурушничество.

XVI съезд ВКП(б) (Стенотчет. Гиз. 1930 год).

В период между XV и XVI съездами ВКП(б) партии пришлось снова вести серьезную борьбу с очередной оппозицией, на этот раз бухаринско-рыковской.

И, как всегда при оппозиции, одним из излюбленных, если не самым излюбленным, доводом на сей раз уже бухаринско-рыковской группировки сказалось утверждение в том, что «нельзя в достаточной степени использовать ни демократию, ни самокритику, нельзя потому, что сама демократия и сама самокритика используются для решительного и немедленного преодоления любого оттенка мнений. В соответствии с этим (то есть преодолением любого и всякого оттенка) определяется и весь кадр работников партаппарата. Все это неизбежно сильно затрудняет деловое обсуждение вопросов» (стр. 89).

«Мы против того, чтобы единолично решались вопросы партийного руководства. Мы против того, чтобы контроль со стороны коллектива заменялся контролем со стороны лица, хотя бы и авторитетного» (стр. 203).

Если мы попытаемся коротко подытожить борьбу партии с оппозицией по вопросам организационного построения нашей партии, то мы увидим, что все атаки оппозиционных элементов и групп сводились к тому, что в партии-де нет коллективного руководства, замененного единоличием, диктаторством, что в ней господствует военная дисциплина, при которой подавляется всякая самодеятельность и творческая инициатива членов партии, имеющих ту или иную точку зрения, отличную от официальной, принадлежащей «диктатору». Все оппозиционные элементы выступали против «теории вождя», «культа вождя», «культа личности”. Все оппозиционные элементы, как панацею от всех бед в партии, выдвигали на первый план коллективное руководство, внутрипартийную демократию, толкуя их так, что выходило, что без свободы слова в партии для всех и всяческих оппозиционных групп, без ГАРАНТИРОВАННОГО партией права на то, что люди, выдвигающие, пропагандирующие и защищающие взгляды, отличные от взглядов большинства партии, – не могло быть и речи о коллективности руководства и внутрипартийной демократии.

История партии учит нас тому, что партия никогда (до XXII съезда) не шла на поводу оппозиционных демагогов, пытавшихся подкупить партию красивыми словами, о демократии, о свободе мнений и т. д.

Партия помнила неоднократные категорические указания В. И. Ленина о том, что

«воля десятков и сотен тысяч может выразиться в одном лице. Эта сложная воля вырабатывается советским путем.

Нужно больше дисциплины, больше единоличия и больше диктатуры. Без этого нельзя и мечтать о большой победе…» (т. 30, стр. 472, 480).

«…Я оставляю в стороне вопрос, пользуется ли генеральный прокурор единоличной властью или делит эту власть с Верховным трибуналом и коллегией Наркомюста, ибо этот вопрос совершенно второстепенный и может быть решен так или иначе в зависимости от того, доверяет ли партия одному лицу громадную власть или распределяет эту власть между указанными тремя инстанциями» (т. 33, стр. 328–329).

«Военные победы легче, чем победа хозяйственная. Победить Колчака, Юденича, Деникина было много легче, чем победить старые мелкобуржуазные привычки, отношения, навыки, хозяйственные условия, отстаиваемые и воспроизводимые миллионами и миллионами мелких хозяев рядом с рабочими, вместе с ними, среди них.

Чтобы победить здесь, нужно больше выдержки, больше настойчивости, больше упорства, больше систематичности в труде, больше организаторского и административного искусства в большем масштабе» (т. 30, стр. 330).

«Государство, это область принуждения. Сумасшествием было бы отрекаться от принуждения, особенно в эпоху диктатуры пролетариата. «Администрирование» и администраторский подход к делу здесь обязательны. Партия – это непосредственный правящий авангард пролетариата, это – руководитель. Исключение из партии, а не принуждение, вот специфическое средство воздействия, средство очищения и закала авангарда» (т. 32, стр. 76).

«У нас есть люди, которые говорят по поводу военной дисциплины: «Вот еще! К чему это?» Такие люди не понимают положения России и не понимают, что на фронте кровавом борьба у нас кончается, а на фронте бескровном начинается, и тут не меньше нужно напряжения, сил и жертв, и ставки тут не меньше и сопротивление не меньшее, а гораздо большее… Не делайте себе никаких иллюзий. Чтобы победить, нужна величайшая борьба, нужна железная военная дисциплина. Кто этого не понимает, тот ничего не понял в условиях сохранения рабочей власти и приносит своими соображениями большой вред этой самой рабоче-крестьянской власти» (т. 30, стр. 405).

Много сил затратил В. И. Ленин на борьбу с теми, кто считал, что там, где есть коллегиальность – там демократия, а там, где единоначалие, «диктаторство» – там нет демократии, там нельзя говорить о советском, социалистическом принципе управления – о принципе демократического централизма.

«Коллегиальность необходима для решения дел государства рабочих и крестьян. Но всякое раздувание коллегиальности, всякое извращение ее, ведущее к волоките, к безответственности, всякое превращение коллегиальных учреждений в говорильни является величайшим злом, и с этим злом надо покончить во что бы то ни стало, как можно скорее, не останавливаясь ни перед чем.

Дальше абсолютно необходимого минимума коллегиальность не должна идти ни в отношении числа членов коллегии, ни в отношении делового ведения работы, воспрещения «речей», наибольшей быстроты обмена мнений, сведения его к осведомлению и к точным практическим предложениям.

Всякий раз, когда к тому представляется хотя бы малейшая возможность, коллегиальность должна быть сведена к нулю, к самому краткому обсуждению только самых важных вопросов в наименее широкой коллегии, а практическое распоряжение учреждением, предприятием, делом, задачей должно быть поручаемо одному товарищу, известному своей твердостью, решительностью, смелостью, уменьем вести практическое дело, пользующемуся наибольшим доверием…» (т. 29, стр. 403).

В. И. Ленин писал:

«Недавно… возник вопрос о том, насколько единоличная распорядительная власть (власть, которую можно было бы назвать властью диктаторской) совместима с демократическими организациями вообще, с коллегиальным началом в управлении – в особенности, и – с советским социалистическим принципом организации – в частности. Несомненно, что очень распространенным является мнение, будто единоличная диктаторская власть несовместима ни с демократизмом, ни с советским типом государства, ни с коллегиальностью управления. Нет ничего ошибочнее этого мнения. (Подчеркнуто мной. – Г. М.)

…Вопрос встал действительно громадного значения: во-первых, вопрос принципиальный, совместимо ли вообще назначение отдельных лиц, облекаемых неограниченными полномочиями диктаторов, с коренными началами Советской власти; во-вторых, в каком отношении стоит этот случай – этот прецедент, если хотите, – к основным задачам власти в данный конкретный момент.

Что диктатура отдельных лиц очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником диктатуры революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории. С буржуазным демократизмом диктатура отдельных лиц совмещалась несомненно. Но в этом пункте буржуазные хулители Советской власти и их подголоски проявляют всегда ловкость рук… и говорят: с вашим большевистским (то есть не буржуазным, а социалистическим) советским демократизмом личная диктатура абсолютно несовместима.

Рассуждения из рук вон плохие. Если мы не анархисты, мы должны признать необходимость государства, то есть принуждения для перехода от капитализма к социализму, форма принуждения определяется степенью развития данного революционного класса, затем такими особыми обстоятельствами, как например, наследие долгой и реакционной войны, затем формами сопротивления буржуазии… Поэтому решительно никакого принципиального противоречия между советским (то есть социалистическим) демократизмом и применением диктаторской власти отдельных лиц нет. Отличие пролетарской диктатуры от буржуазной состоит в том, что первая направляет свои удары…в интересах… большинства, а затем в том, что первую осуществляют – и через отдельных лиц – не только массы трудящихся и эксплуатируемых, но и организации, построенные так, чтобы именно такие массы будить, поднимать к историческому творчеству (советские организации принадлежат к этого рода организациям).

…Всякая крупная машинная индустрия – то есть именно… источник и фундамент социализма – требует безусловного и строжайшего единства воли, направляющей совместную работу сотен, тысяч и десятков тысяч людей. И технически, и экономически, и исторически необходимость эта очевидна, всеми думавшими о социализме всегда признавалась как его условие. Но как может быть обеспечено строжайшее единство воли? – Подчинением воли тысяч воле одного.

Это подчинение может, при идеальной сознательности и дисциплинированности участников общей работы, напоминать больше мягкое руководство дирижера. Оно может принимать резкие формы диктаторства, если нет идеальной дисциплинированности и сознательности… Вот этот переход от одной политической задачи к другой, по внешности на нее совсем не похожей, составляет всю оригинальность переживаемого момента. Революция только что разбила самые старые, самые прочные, самые тяжелые оковы, которым из-под палки подчинялись массы. Это было вчера. А сегодня та же революция и именно в интересах ее развития и укрепления, именно в интересах социализма, требует беспрекословного повиновения масс единой воле руководителей… Понятно, что такой переход немыслим сразу. Понятно, что он осуществим лишь ценой величайших толчков, потрясений, возвратов к старому, громаднейшего напряжения энергии пролетарского авангарда, ведущего народ к новому» (т. 27, стр. 237–239).

Находятся товарищи, которые запевают старую песню и говорят, что подобные высказывания В. И. Ленина относились им только для периода военного коммунизма, только для периода нэпа и т. д.

Сам же В. И. Ленин учил:

«Коллегиальность – школа управления. Нельзя же все время сидеть в приготовительном классе школы» (т. 30, стр. 428).

«Коллегиальность в лучшем случае дает громадную растрату сил и не удовлетворяет быстроте и отчетливости работы…» (т. 30, стр. 285–286).

«В переживаемый нами момент, когда Советская власть и диктатура достаточно укрепились, когда подготовка масс функционированием советских учреждений к самостоятельному участию во всей общественной жизни достаточно произведена, – …на очередь выдвигается задача строжайше отделить дискуссии и митингования от беспрекословного выполнения всех предписаний руководителя. Это значит – отделить необходимую, полезную подготовку масс к проведению известной меры и к контролю за ее проведением – отделить от самого этого проведения» (т. 27, стр. 430).

Находятся люди, которые возражают и говорят, что В. И. Ленин, ратуя за единоначалие, за «диктаторство», за беспрекословное подчинение воли десятков тысяч воле одного лица, имел в виду лишь производственные отношения, лишь отношения между руководителями и подчиненными в процессе труда на производственных предприятиях, лишь в хозяйственных вопросах.

Так ли это? Действительно ли вождь нашей партии имел в виду только отношения производственные, или же он имел в виду и партию, как «непосредственный правящий авангард пролетариата», как руководитель всей, в том числе и хозяйственной, деятельностью пролетарского государства?

Попробуем найти ответ на этот очень важный и интересный вопрос у самого Владимира Ильича, —

«В тезисах т.т. Осинского, Максимовского и Сапронова… все – сплошное теоретическое искажение. Они пишут, что коллегиальность в той или другой форме составляет необходимую основу демократизма. Я утверждаю, что за 15 лет предреволюционной социал-демократии ничего похожего вы не найдете. Демократический централизм означает только то, что представители с мест собираются и выбирают ответственный орган, который и должен управлять. Но как?

Это зависит от того, сколько есть годных людей, от того, сколько есть хороших «администраторов». Демократический централизм заключается в том, что съезд проверяет ЦК, смещает его и выбирает новый» (т. 30, стр. 430).

По прямому смыслу слов В. И. Ленина, связывать вопрос о коллегиальности, коллективности с принципом демократического централизма – основным принципом организационного построения пролетарской партии – есть «сплошное теоретическое искажение», «чудовищная принципиальная нелепость».

В письме Е. М. Александровой В. И. Ленин говорил:

«Вы добиваетесь, если я не ошибаюсь, единовластия и «твердой руки». Дело доброе, и Вы в тысячу раз правы, что нам именно это нужно» (т. 34, стр. 131).

В. И. Ленин неоднократно указывал на то, что «волю КЛАССА иногда осуществляет диктатор, который один иногда более сделает и часто более необходим» (т. 30, стр. 444).

Выходит, что В. И. Ленин распространял единоличие и на партийную работу? По-моему, это действительно так, и иначе, в реальных, жизненных условиях, быть и не может.

Партия избирает съезд – собрание делегатов с мест. Съезд, руководствуясь соображениями политического и делового характера, избирает Центральный Комитет в составе нескольких десятков наиболее авторитетных и уважаемых членов партии – высший исполнительный и распорядительный орган партии в междусъездовский период. Центральный Комитет, по Уставу, не менее одного раза в полугодие собирается на свои пленарные заседания – пленумы Центрального Комитета.

«Центральный Комитет избирает: для руководства работой ЦК между его Пленумами – Президиум (Политбюро) для руководства текущей работой, главным образом по подбору кадров и организации проверки исполнения, – Секретариат» (Устав КПСС).

Все исполнительные и распорядительные органы партии – Центральный Комитет, Секретариат, Политбюро (Президиум) – целиком и полностью подотчетны съезду партии, перед ним ответственны.

В Уставе КПСС полностью проведен ленинский принцип демократического централизма, ленинское указание на максимальную оперативность руководства, указание «о сведении до минимума» коллегиальности, «необходимой для делового обсуждения работы, воспрещения «речей», наибольшей быстроты обмена мнений, сведения его к осведомлению и к точным практическим предложениям».

От многотысячного съезда – к Центральному Комитету с несколькими десятками членов, от Центрального Комитета – к Президиуму, то есть к 10–12 членам Центрального Комитета – такова ленинская схема управления Коммунистической партией Советского Союза.

Случайно ли, говоря о генеральном секретаре нашей партии, В. И. Ленин указывал на него как лицо, «сосредоточившее в своих руках необъятную власть»?

Нет, не случайно. Это утверждение В. И. Ленина, по-моему, лишь еще раз подтверждает его, опирающуюся на реальную жизнь, мысль о том, что «нам нужно единовластие и «твердая рука»«, о том, что «волю класса иногда должен осуществлять диктатор, который более сделает и более необходим».

В. И. Ленин не делал себе никаких иллюзий насчет того, что генеральный секретарь нашей партии обязательно должен быть и будет идеальным коммунистом и идеальным человеком, что он будет полностью застрахован от тех или иных промахов и ошибок в своей работе, что он будет абсолютно свободен от чувств личной неприязни, недоверия к тому или иному товарищу по работе и т. д. и т. п.

Вождь и основатель нашей партии непоколебимо верил в силу и революционный дух трудящихся, пролетариата, в ум, честь и совесть нашей эпохи – в пролетарскую коммунистическую партию.

Великий марксист даже на миг не мог представить себе такого положения в пролетарской партии, когда один или несколько десятков, или даже тысяч человек, могли бы вертеть партией как игрушкой в своих личных и корыстных целях, могли бы в своей руководящей и распорядительной работе проводить политику, идущую наперекор стремлениям миллионной партии.

Трудно поверить, да и, с точки зрения жизненной правды, невозможно поверить в то, что на протяжении двух десятилетий миллионная революционная партия руководилась и управлялась тиранами и деспотами, которым каким-то чудом удавалось обводить партию вокруг пальца, как слепого котенка. Трудно, невозможно верить в то, что в миллионной партии коммунистов не нашлось ни одного честного коммуниста-ленинца (если не причислять к таковым членов троцкистско-зиновьевско-бухаринских террористических групп), который бы не нашел в себе мужества убрать с нашей дороги подобного человека.

Я говорил и считаю нужным повторить еще раз, что линия XXII съезда КПСС заводит нас в такие дебри обывательщины, из которых нет выхода.

Линия XXII съезда не только не подтверждает марксистско-ленинского учения о партии и ее вождях, о роли личности и народных масс в истории, а наоборот, начисто отвергает это учение.

В. И. Ленин учил:

«…Решают массы, которые, если небольшое число людей не подходит к ним…с этим небольшим числом обращается не слишком вежливо» (т. 31, стр. 257).

Партия во главе со своим вождем В. И. Лениным прекрасно это понимала и, именно исходя из принципов демократического централизма, из марксистского учения о партии и о ее вождях, – не боялась единоличия и «диктаторства», зная, что она всегда, на очередном съезде партии или Пленуме Центрального Комитета, может дать надлежащую оценку действиям того или иного лица, сделать из этой оценки соответствующие выводы и одобрить или пресечь деятельность этого лица, если оно совершает крупные ошибки или встало на путь злоупотребления своей властью.

Встать на иную точку зрения – это значит признать, что большинство членов руководящих органов партии – Центрального Комитета, Комиссии Партийного Контроля, Президиума (Политбюро) ЦК, его Секретариата, как, впрочем и большинство руководителей местных органов власти, состояло из людей, которые или были запуганы до бесчувствия, или мирились с существовавшим в партии (по XXII съезду) антипартийным, антиленинским режимом, или из тех, которым этот кровавый и палочный (по XXII съезду) режим был на руку и которые только поэтому на протяжении более двух десятков лет оказывали «доверие» и поддержку Сталину и почти постоянному составу Политбюро (Президиума) Центрального Комитета.

Это ли защита ленинской партии и организационных принципов ее построения, о которых так много и так «красочно» говорили на XXII съезде?

Нет, это – их опровержение, это возродившаяся с новой силой гнилая теорийка Троцкого об аппарате и «аппаратчиках».

Наша партия всегда зорко оберегала марксистско-ленинские принципы своей организационной структуры, никогда не противопоставляла вождей – партии, партию – классу.

Мне кажется, что не лишним будет вспомнить, что в свое время говорили такие ярые отвергатели «теории вождя», «культа вождя», как Зиновьев и Каменев.

Вот что они говорили, например, на XIII съезде партии:

«…Без Ленина, без светильника, без самой гениальной головы на земле приходится нам решать те громадной важности вопросы, от которых зависят судьбы нашей партии, и не только ее одной.

До сих пор мы могли действовать прямо и буквально по Ленину…» (стенотчет съезда, стр. 37).

«…Партия доверяет своему ЦК, и ЦК гордится этим. Однако у нас нет такого положения, чтобы партия с закрытыми глазами все одобряла. Да этого не было и раньше. Но раньше у нас был такой колоссальный политический и моральный авторитет одного вождя, который все покрывал…» (там же, стр. 248 – Зиновьев).

А на XII съезде (в 1923 году), —

«Товарищи, наш съезд собрался с некоторым опозданием… Мы все твердо рассчитывали на то, что и в сегодняшний день на эту трибуну взойдет не кто иной, как Владимир Ильич, и мы будем слушать его речь, которая бы, как всегда, определила путь… на годы. Нечего напоминать, какое значение всегда имела на наших съездах вводная политическая речь Владимира Ильича. Когда мы ездили на эти съезды, мы прежде всего имели в виду послушать именно эту речь, так как мы заранее знали, что получим в ней не только уточненный опыт прошлого времени, но получим твердые указания и на будущее. Вы понимаете, с какой жаждой мы всегда выслушивали эту речь – жаждой, которая напоминает жажду человека, в летний, знойный день припадающего к глубокому, ясному ключу, чтобы напиться?! Мощным прожектором Владимир Ильич освещал путь, лежащий перед партией, со всеми его извилинами, со всеми его трудностями на предстоящем этапе» (Стенотчет XII съезда, изд. «Красная новь», 1923 год, стр. 6 – Зиновьев).

«Товарищи, две опасности угрожают нам, особенно, сейчас, когда, может быть, еще на ряд месяцев мы вынуждены будем работать без Владимира Ильича. Первая опасность – это, если у нас не будет ясности в решениях. Полбеды было раньше, когда на съездах проходили решения, сформулированные не вполне ясно. Когда возникало сомнение – был человек, который мог истолковать их от имени всей партии. И мы знали, что это толкование есть действительно толкование всей партии» (там же, стр. 46).

«Этот съезд проходит без того, кто учил нас марксизму, кто учил нас революционной тактике пролетариата, кто своей личностью, своими идеями сплачивал воедино рабочий класс и крестьянство, кто в продолжение 25 лет провел строгую учебу партийной дисциплине.

На этом съезде Владимир Ильич не смог присутствовать, но все то, что уже проделал съезд, показывает, что хотя физически Владимира Ильича нет в этом зале, но идейно и фактически он руководит этим съездом. Его заветы выполняем мы, принимая свои решения. С его учением сверялись каждый раз, когда перед нами ставилась та или иная проблема, тот или иной трудный вопрос. Мысленно каждый из нас спрашивал себя: а как бы ответил на это Владимир Ильич?…» (стр. 479 – Каменев).


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации