Текст книги "Моя жизнь. Часть 2"

На следующий год кружок переехал из здания школы номер пятнадцать в помещение, где до этого размещалась детская комната милиции. Это было метрах в ста от школы номер двенадцать. А я в середине шестого класса перешёл из двенадцатой в пятнадцатую. Вот такой взаимный обмен школами. Теперь же я ходил в седьмой класс и в кружок Щёголева на первом этаже жилой пятиэтажки в ста метрах от школы.

В новом учебном году Щёголев перевёл меня на фюзеляжную резиномоторную модель. В этот раз он снова дал мне готовую модель – ивановскую. Её сделал какой-то Иванов. Мне осталось только соорудить резиномотор для неё. Фюзеляжная модель тяжелей схематической, и поэтому резина была не круглой, а ленточной. И снова два гвоздя в одной доске, снова намотка резины на эти гвозди, перевязка пучка резины у гвоздей, чтоб сформировать крепёжные петли, снова обработка касторовым маслом. Только на этот раз резиномотор был внутри фюзеляжа. Уже не помню, как крепилась к фюзеляжу задняя петля. А передняя надевалась на металлический крюк, который проходил сквозь бобышку[1]1
  Деревянная затычка спереди фюзеляжа.


[Закрыть] и крепился к винту. Дрель для завода резиномотора была та же самая. При заводе один человек держал модель, а я откидывался назад с дрелью в руках, и часть резиномотора с бобышкой выходила из фюзеляжа; по её состоянию я мог определить, когда надо кончать крутить дрель и вставлять бобышку на место.

И ещё Щёголев дал мне задание изготовить фюзеляжный планер. Дал всё необходимое для этого. Я стал вырезать нервюры из бальзы (дерево бальза – самое лёгкое из всех деревьев на Земле, а планер должен быть как можно легче) по шаблонам. На стапеле стал делать крылья из нервюр, палочек и реечек и обклеивать каркас тонкой бумагой (или плёнкой) и эмалитом.

В одной из двух комнат кружка стоял токарный станок. Щёголев изготавливал на нём какие-то детали. А во второй (большой) комнате посредине стоял большой овальный стол (его взяли с собой из школы номер пятнадцать). Окна были завешаны шторами от любопытных. На стене против окон висела большая доска, на этой доске располагались инструменты: молотки, киянка, напильники, рубанок и всякий другой столярный и слесарный инструмент. Каждый висел на своём гвозде. После работы все использованные инструменты возвращались на то место, откуда они были взяты.

У стены, на которой висела доска с инструментом, стоял сундук. Он остался здесь от детской комнаты милиции. Как-то мы заглянули в него (когда Щёголева не было) и увидели, что он доверху заполнен детскими и юношескими журналами. Мы стали рыться в нём. Каждый находил что-то интересное именно ему. И мы не столько моделями занимались, сколько рылись там и читали эти журналы.

Когда наступила весна, мы стали ходить на ДОСААФовский аэродром тренироваться запускать модели. Для этой цели имелись длинные узкие фанерные ящики, покрашенные в голубой цвет. Туда мы складывали разобранные модели: фюзеляжи, крылья, стабилизаторы, а сверху была ручка, за которую этот ящик несли. Ходили мы туда пешком – несколько километров. Часть груза увозил Щёголев на своём аэромобиле. Если тренироваться собирался и Паша Буйносов, то и он на «Ниве» увозил свою модель и другую часть груза. На тренировках ивановская модель летала хорошо.

И вот в июне начались авиамодельные соревнования. Я выступал с ивановской моделью. Опять было несколько попыток, и снова по сумме баллов я оказался первым. Опять кортодром, опять красно-синяя лента, только год на ленте был 1973-й. Опять наш кружок на первом месте, опять чемпионский кубок.

В следующем учебном году я учился в восьмом классе. Планер я кончил делать, и Щёголев дал мне три заданья: делать новую фюзеляжную резиномоторную модель и два ракетоплана. Ну, с первым делом всё ясно, а вот ракетопланы были для меня новинкой. Каждый год кроме авиамодельных соревнований проводились и ракетомодельные. Наш кружок тоже в них участвовал.

Модель ракеты делалась просто: изготавливалась трубка из бумаги в несколько слоёв по размеру патрона от ружья. К нижней части трубки прикреплялись стабилизаторы (три-четыре) – чтоб ракета не отклонялась от вертикали. Снизу в трубку вставлялся патрон, сверху на патрон насыпали порох, сверху закрывали его пыжом, а выше пыжа – сложенный парашют со стропами, которые крепились к деревянной затычке снизу. Деревянная затычка венчала всю ракету и соединялась с верхом ракеты резинкой, заострялась, чтоб иметь обтекаемую форму. Чтобы во время старта придать ракете нужное направление, в землю втыкался металлический прут длиной с метр, а к ракете сверху и снизу, одно над другим, приделывали проволочные кольца диаметром чуть больше, чем диаметр направляющего прута. Чуть выше земли у прута был приделан упор для нижнего кольца ракеты. В патроне внутри был порох, а внизу – отверстие для выхода газов. Вверху патрона располагался пыж с дыркой. Высота ракеты была сантиметров 30.

Для запуска ракеты её кольца надевались на направляющий штырь, и нижнее кольцо становилось на упор штыря. В отверстие внизу патрона вставлялся фитиль. Его поджигали и отбегали в сторону. Этот фитиль горел не три минуты, а секунд тридцать. Потом загорался порох в патроне, и струя пламени из патрона поднимала и разгоняла ракету. Направляющий штырь задавал ей вертикальное направление полёта, а стабилизаторы сохраняли это направление. И она поднималась метров на 20 в высоту. Затем пламя из патрона через дырку в пыже поджигало порох над патроном, и он взрывался. Взрыв давил на второй пыж, и тот выталкивал наружу деревянную затычку и парашют. Парашют раскрывался, и на нём повисала деревянная затычка, а на ней на резинке повисала ракета – и так вся связка опускалась на парашюте на землю. Время взлёта и опускания на землю в секундах давало очки за полёт.

А ракетоплан должен был взлетать как ракета, а опускаться как планер. У одного ракетоплана форма напоминала ястреба в полёте, и он так и назывался: ракетоплан типа «Ястреб». Для него Щёголев сделал дугу из бамбука. Мне бы так не сделать. К этой дуге крепились нервюры передним концом, а задним концом они закреплялись на задней планке, соединявшей концы бамбуковой дуги. Из-за разного размера дуги и планки длина нервюр была различной: самая длинная – по центру, а самые короткие – по бокам. Как был встроен патрон с порохом, я не помню уже. Но он был. Схема этого ракетоплана была взята из журнала «Юный техник» или из какого-то другого.

Второй ракетоплан был с поворачивающимися крыльями, имеющими форму длинных узких прямоугольников. В начале они были прижаты к фюзеляжу нитками у самого патрона и играли роль стабилизаторов. После взлёта на патроне с порохом нитки перегорали и крылья поворачивались резинками перпендикулярно фюзеляжу. Затем поворачивалась вся модель из вертикального положения в горизонтальное. И ракетоплан после этого летел горизонтально – как планер.

У обоих ракетопланов были проволочные кольца для надевания их на направляющий штырь – как у ракет.

Новую фюзеляжную резиномоторную модель я не успел сделать и в 1974 году на авиамодельных соревнованиях участвовал с ивановской моделью. Она не подвела и на этот раз: за несколько попыток у меня получилась наибольшая сумма очков.

А ракетопланы я успел сделать, но не успел потренироваться с ними. Так и участвовал в ракетомодельных соревнованиях с неопробованной техникой. Но ракетопланы взлетали как ракеты – высоко, а потом спускались как планеры – далеко. И по ракетомодельным соревнованиям я в своём классе ракетопланов тоже занял первое место. В этот год я получил две шёлковые ленты, но ракетомодельная лента была дороже: я и самостоятельно сделал ракетопланы, и сам с ними выступал.

Кружок Щёголева по авиамодельным соревнованиям вышел на первое место по тюменской области. А как было с ракетомодельными соревнованиями, я помню плохо. Помню, что на фотографии стоял с двумя лентами и кубок держал. Рядом стояли другие ребята, и тоже с лентами, и что-то держали. Но я не помню точно – что было у них в руках. Вроде, второй кубок. Нельзя же все кубки отдать одному. Так что, вероятнее всего, что наш кружок получил в этом году два кубка.

Это был последний мой год занятий в кружке Щёголева Юрия Александровича. Девятый и десятый классы я учился уже в Новосибирской ФМШ.

8. Мамин энцефалит

Наша дача располагалась на краю дачного кооператива, а за железной сеткой был сосновый лес. Ворота кооператива были рядом – через три участка от нашей дачи. Однажды весной, когда сошёл снег, мама пошла в лес собирать подснежники – она умела делать лечебную настойку из них. И вот мама насобирала их сколько надо и привезла домой, в город. А вскоре после этого у неё заболела голова. Она решила, что это от клеща, стала себя осматривать – ничего не нашла. Вызвала врача на дом. Та осмотрела пациентку и тоже предположила, что виноват клещ, но, раз его не нашли, то она не стала класть маму в больницу и ушла. Прошло ещё дня два-три, и головные боли стали нестерпимыми. Вызвали скорую. Врач скорой помощи тоже решил, что причина в клеще, но раз никто клеща не видел, он засомневался, что пациентку примут в больницу, однако решил отвезти её туда. Я тоже поехал с ней.

В приёмном отделении была живая очередь, очень длинная. Для нас едва нашлось место сесть. Пришлось высидеть часа два, а маме становилось всё хуже. Дошла очередь и до неё. Перед тем, как зайти в кабинет, она попросила меня принести ей (если её положат в больницу) большую подушку – она любила, когда голова лежит высоко. Вскоре вышла медсестра и сказала мне, что маму кладут в больницу. Я отправился домой. Оказалось, что инфекционная больница всего в 20 минутах ходьбы от нашего дома. Там я взял подушку, затолкал её в большой пакет, и назад – в больницу. А там мне сказали, что маме сделали пункцию, положили в палату и убрали даже тонкую больничную подушку, так как голова должна лежать прямо.

Это было начало лета. Папа остался на даче. Когда приехал домой, узнал, что жена в больнице. Мы ходили туда, носили передачи. Не помню – то ли нам позволяли видеться с мамой, то ли нет. Но по справке выяснили, что анализ спинномозговой жидкости подтвердил предварительный диагноз: клещевой энцефалит. Тогда-то стало ясно, от чего её надо лечить. После мама предложила своё объяснение, почему клеща не нашли: перед тем как ехать с подснежниками домой, она перед зеркалом расчёсывала волосы и, возможно, сшибла расчёской клеща. О тяжести маминой болезни говорит тот факт, что пункцию позвоночника стали делать прямо в приёмном покое, на кушетке, в то время как эту пункцию положено делать в стерильной операционной. Но чтобы лечить болезнь, надо знать, что это за болезнь. Отсюда срочность.

В день выписки папа привёз с дачи букет белых пионов врачу, лечившему маму. Я понёс эти цветы в отделение, но мне не позволили внести их в ассистентскую (где часто бывают все врачи), так как у маминого врача – аллергия на цветы. И тогда этот букет, вроде, поставили в сестринской.

9. Виктор

Как-то на даче мама велела мне прополоть траву под кустом крыжовника. Я прополол. А этот куст рос поблизости от леса, который начинался за железной сеткой (наш участок лежал на краю кооператива). В лесу обитали клещи, и на наш участок они тоже заползали. После той прополки, вернувшись домой, я обнаружил на себе клеща. В больнице мне его удалили. А через несколько дней вокруг места, куда присасывался клещ, появилось розовое пятно. Я показал его маме, и она отвела меня в инфекционную больницу. Там нам сказали, что у меня болезнь Лайма (клещевой боррелиоз). Если не лечить, то пятно будет расти, и в разных местах кожи будут появляться новые розовые пятна, которые тоже будут расти, а потом помрешь. Хорошо, что я обнаружил эту болезнь на ранней стадии, а мама тут же отправилась со мной к врачу. Мне позволили вернуться домой, взять всё самое необходимое и приехать в больницу.

В палате уже лежал мальчишка лет девяти. Вскоре поступил еще один мальчик примерно того же возраста. Врач осматривал его и спросил: «Тебя клещ кусал»? Тот ответил: «Кусал». А врач: «А ты его»? Все рассмеялись.

Вскоре в нашу палату положили еще одного пациента, Виктора. Молодого мужчину лет 25–30. У него был энцефалит. Заболел он тоже на даче. Вызывал скорую по мобильному телефону, но ему отказали – слишком далеко ехать, и он несколько дней мучился на даче, пока не приехал какой-то сосед на своей машине и не увез его в город.

Он лежал на кровати и рассказывал о том, что его волновало. Я сидел рядом на стуле и слушал его. А мальчишки, видя, что на них никто не смотрит, стали резвиться. Виктор сказал: «У меня дома такой же сын растёт».

Он до сих пор был под впечатлением недавних событий, произошедших еще до укуса клеща. У него была своя машина. Не очень дорогая, но ему хватало. И вот где-то за городом он попал в аварию. Виновником аварии был водитель дорогой машины. Виктор осмотрел свою машину, оценил ущерб, и потребовал от виновника аварии эту сумму. А тот решил снять проблему силой. Физически он был силен, но и Виктор владел каким-то боевым искусством. Он задал трепку виновнику, и тот согласился заплатить, однако сказал, что с собой у него нет требуемой суммы. Они договорились, что виновник привезет деньги на дачу Виктора.

В условленный день, в назначенный час у ворот дачи раздался автомобильный гудок. Виктор вышел из дома и открыл дверь виновнику. А тот приехал не один – с полной машиной сообщников. Этого Виктор не ожидал. Но виду не показал, а предложил всем пройти в дом. Те пошли за ним. Виктор вошел первым. Кстати, на даче у него хранилось охотничье ружьё. Он взял его, зарядил и велел, чтоб остальные тоже заходили. Когда все зашли, он спросил виновника, привёз ли тот деньги. Вот теперь виновник не ожидал такого поворота событий. Он сказал, что привез лишь часть денег – сколько смог собрать – и предложил Виктору назначить другое место встречи, когда он наберёт полную сумму. После продолжительного разговора они сошлись на новом времени и новом месте.

А мальчишки отрывались вовсю: и прыгали на койках, и боролись, и бегали по палате вокруг стола. А я слушал Виктора.

Тот обошёл всех своих друзей, и они прибыли в условленное место чуть раньше. Осмотрелись. Невдалеке находилась длинная завалинка. На неё и сели его спутники. А Виктор вернулся обратно на условленное место, дожидаться.

И вот наступило условленное время. Подъехало несколько машин, и из одной вышел виновник аварии. Из подъехавших машин выбралось немало его друзей, и они, стоя у своих машин, наблюдали, как виновник подошёл к Виктору. Завязался разговор. Когда виновник понял, что Виктор не собирается отказываться от своих претензий, он дал знак своим друзьям, и те подошли и встали в линию за его спиной. Виктор тоже дал знак своим друзьям, и те лениво встали с завалинки, не спеша, собрались за спиной Виктора. Виновник понял, что у него ничего не вышло, и бросил купюру на землю. Но Виктор опасался её поднимать, так как противник в этот момент мог что-нибудь ему сделать.

И тут появился патруль милиции. «Что здесь происходит?» Виктор произнёс:

– Этот человек уронил купюру и не хочет её поднимать. Милиционер сказал виновнику:

– Поднимите.

Тот поднял купюру. Патруль милиции удалился. Виновник протянул купюру Виктору. Виктор был весь в напряжении: противник в любой момент мог нанести неожиданный удар. Однако купюру он взял. После чего виновник той аварии и все его спутники собрались и уехали. Виктор победил. Не зря его имя переводится на русский как «победитель».

«Такого врага я одолел, а какая-то букашка свалила меня с ног!»

Меня выписали, и я не знаю – вылечили его или нет. Но к нам в палату его перевели из реанимации. Значит, его здоровье пошло на поправку.

10. Четыре истории для дяди Валеры

А) Мой первый анекдот

Анекдоты я слышал с детства, но сам их не рассказывал. Вот я окончил школу. Вот уже учился в университете. Переболел воспалением лёгких и тут же – миокардитом. После этого меня направили в университетский профилакторий. Усиленное бесплатное питание в особой столовой, проживание на специально выделенных этажах седьмого общежития. Комнаты на трёх и одного человека. Я выбрал на одного и месяц там жил. Потом вернулся в своё восьмое общежитие в комнату на двоих, и в этот вечер в соседней комнате (через стенку от моей) собралась шумная компания однокурсников.

Я – в том числе. С тоской вспомнил свою тихую комнатку в профилактории.

И тут я припомнил анекдот, который слышал недавно от Олега Шушакова. И он так подходил под моё настроение, что я сказал:

– Сейчас расскажу анекдот.

Тут все захохотали – все знали, что Славка Тельнин анекдотов не рассказывает. Когда смех стих, я начал:

– Один командировочный поселился в гостинице. А за стенкой поселился ещё кто-то. И тот придёт вечером, снимет один сапог, и «бух» его об стенку. Потом другой сапог, и тоже «бух» его об стенку. И так несколько дней. Командировочный не выдержал, заглянул к своему соседу и сказал, чтоб тот не «бухал». Сосед пообещал прекратить. На следующий вечер он пришёл, снял один сапог, и «бух» его об стенку. Потом другой сапог, и тут вспомнил своё обещание. Он поставил сапог на пол и лёг спать. А среди ночи просыпается от того, что его кто-то трясёт и кричит: «Когда второй бросишь»?!

Но анекдот мало помог. Как всегда, я ложился в 10-11 вечера, а сосед мой по комнате с настольной лампой читал учебник. Ну, хоть он после того анекдота и старался не шуметь, когда я спал, но свет от лампы мне мешал. И я засыпал не раньше соседа. Было это, вроде, на четвертом курсе. Но зато я стал рассказывать анекдоты. Что слышал – то и рассказывал.

Б) Мой первый в жизни стих

То ли на первом, то ли на втором курсе наша группа отмечала в один день дни рождения тех, кто родился в этом месяце. Два Сергея – Шерстюк и Клименко – затеяли делать стенгазету к этому дню. Мы жили в одной комнате, и они привлекли и меня к этому делу. Я придумал маленький кроссворд и ещё написал стих на день рождения Володе Пунтусу В нём было три-четыре четверостишья. Сейчас помню лишь последние три строчки:

 
самбо знает, немного штангу,
будет твёрдо идти по жизни,
хоть хореем пиши ты, хоть ямбом.
 

И то, и другое поместил в стенгазету. Но кроссвордик успеха не имел. А когда все уселись за столы, стих вслух зачитала Оля Вострокнутова.

В) Мой второй стих

Когда на третьем курсе я лежал в больнице Мешалкина с воспалением лёгких, то у меня образовалось свободное время. И однажды в голове появилось слово «кристалл». Затем оно немного изменилось, и добавилось второе слово: «блистал». Вместе это было: «блистал кристалл». Довольно осмысленное словосочетание, и похоже на стих – из-за рифмы. Дальше возник вопрос: когда кристалл может блистать? Когда его что-то освещает, например – солнце. Он может блистать на солнце. Что у нас получается? «Блистал кристалл на солнце» Если он блистает, то его может кто-нибудь увидеть. Как это будет выглядеть в словах? «Искрой ударил в глаз». Это годится на вторую строку четверостишья. Тот, кому он ударил в глаз, должен восхититься и остановиться. И я представил себя на его месте: «Мальчонка восхищённый им остановлен враз». Ну а дальше такую вещь захочется взять: «Поднял его с дороги», а потом полюбоваться ею: «Смеётся и глядит». Полюбовавшись, захочется её сохранить: «Зажал сильней в кулашко» – и принести домой: «Скорей домой бежит». Всё, картинка закончена по смыслу. Что же получилось?

 
Блистал кристалл на солнце
Искрой ударил в глаз
Мальчонка восхищённый
Им остановлен враз.
Поднял его с дороги,
Смеётся и глядит,
Зажал сильней в кулашко,
Скорей домой бежит.
 

Этот стих я записал в тетрадку, и он у меня не затерялся, как первый.

Г) Бумеранг

В 8-м классе я на областной олимпиаде по химии занял 3-е место. А школьников, занявших первые три места, в июле приглашали в летний лагерь «Орбиталь» под Казанью. Там, на берегу Волги, мы купались, катались на лодках, слушали лекции по химии, встречались с учёными и задавали им вопросы. Там я впервые увидел рубиновый лазер (только его не включали). А также я увидел настоящий бумеранг. Каждая из двух его лопастей была длиной с локоть человека. Бросающий стоял лицом к лесу, метрах в 50 от него. Я стоял за бросающим. Когда бумеранг бросили вперёд и чуть влево, он полетел, вращаясь, к лесу, потом над лесом сделал дугу слева направо и полетел назад. Подлетел к тонкому и высокому флагштоку, сделал вокруг него петлю, затем петлю вокруг второго флагштока и вокруг третьего (они стояли на одной прямой на расстоянии трёх-четырёх метров друг от друга и метрах в 10 справа и впереди от нас), а затем полетел к нам и упал у ног человека, который его запустил.