Текст книги "Пуля справедливости"

– Ты чего улыбаешься.

– Да так я. Не бери в голову, – сказала Даша и тут же, чтобы отвлечь его, спросила: – А вы выяснили, что за личность, этот убитый?

Федор отрицательно помотал головой.

– Нет. Он живет в Москве недавно. До этого жил и работал в Туле.

– Ну и что? – несколько строго заметила Даша. – Надо не лениться. Поехать туда и выяснить все там. Тем более, что Тула, это не на краю света. – Она опять вернулась на диван, опять присела рядом с Федором, рассматривая его лицо. – Я не узнаю вас, товарищ майор Туманов.

Федор вскинул брови, как бы этим собираясь выразить недоумение по поводу ее категоричного замечания. Но этим замечанием Дашины обвинения не закончились.

– И вообще, мне кажется, вы, майор, начинаете сдавать.

– Но, Дашка… – Федор только открыл рот, как Даша погрозила ему пальчиком.

– Никаких, «но». – Она медленно, пуговица за пуговицей, расстегнула халат.

При виде ее роскошного тела, Федор почувствовал легкое волнение.

– Мой милый, ты стал забывать о своих супружеских обязанностях. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я заглядывалась на чужих мужчин? – добавила Даша к своим укорам.

– Только попробуй, – пригрозил Федор, прикасаясь языком к взбухшему соску. В этой молодой женщине, ему нравилось все: ее стройные ноги, фигура, как у восточной танцовщицы, с той лишь разницей, что Дашина попка была намного больше и покруглее. Нравился ее небольшой, чуть выпуклый животик. Но особенно его возбуждали ее большие груди, каждая из которых едва умещалась в двух его руках. Даже от самого легкого прикосновения к ним, чуть коричневатые соски твердели, делаясь похожими на переспелые вишни, которые так и хотелось поскорее положить в свой рот, чтобы распробовать их настоящий вкус.

И сейчас Федор не отказал себе в этом удовольствии. Сначала притронулся губами к одному, потом к другому соску, слегка прикусив каждый.

Даша заерзала голенькой попкой по ковровому покрывалу дивана. А когда Федор опустил руку к ее паху, нежно погладив по лобку, густо заросшему жестковатыми, чуть вьющимися волосами, она слегка застонала, хотя как казалось Федору, он еще не сделал ничего такого. Но Дашка была особенная женщина и могла заводиться с пол-оборота.

Глянув в ее раскрасневшееся лицо, Федор заметил в нем легкое смущение. Черт возьми, как будто до этого они никогда не занимались любовью и это им предстоит проделать в первый раз. И это притом, что на его теле не было такой частички, с которой бы Даша не познакомилась. Что и говорить, его любимая умеет себя преподнести.

Федор положил Дашу на диван, быстро сбросил с себя рубашку и брюки с трусами. Заметил, каким возбужденным взглядом Даша наблюдала за тем, как он избавлялся от трусов, предоставив на ее обозрение то, что имелось под ними. Именно, эта часть его тела, так заставляла Дашу волноваться и бросала в дрожь.

– Федор… – произнесла Даша подрагивающим голосом, и не договорила, что хотела. Когда он приблизился слишком близко, она чуть вскинулась с дивана, прислонилась к его паху, и тут же в ее губах оказалось самое желанное на свете, что может дать мужчина женщине.

Федор застонал, поглаживая руками по ее взлохмаченным и еще не успевшим обсохнуть, волосам. Ему показалось, что все окружающее просто перестало существовать, или во всяком случаи, утратило смысл. Были только он и она, его любимая Даша, дорогая женщина, без которой его жизнь не мыслима в этом мире, где люди могут прожив жизнь, так и не встретиться. А они с Дашей встретились.

Федор навис над ней, любуясь ее необыкновенно красивым в этот миг, лицом. Сейчас Даша напоминала совсем юную девочку гимназистку, которой впервые в жизни предстояло познать близость с мужчиной. Так преобразилось ее симпатичное личико. И только волнующая страсть, бесновавшаяся в глазах, подсказывала, что это совсем не так и выдавала в ней, искушенную в сексе женщину.

У нее между ног было так влажно, что Федор легко вошел в нее, едва его упругий член коснулся заветной складочки. При этом Даша задвигала бедрами, давая понять, что готова не просто лежать в ожидании удовольствия, а всячески помогать ему.

– Феденька, милый, прошу тебя… Давай же, – взмолилась она, и рот ее раскрылся в легком оскале, когда опершись на руки, Федор прижал ей ноги к грудям, которые от каждого его толчка плавно раскачивались. В какой-то момент Федору и Даше показалось, что все вокруг пришло в неистовое движение, и раскручивается в бешенном вихре. И остановилось только тогда, когда Даша зажмурившись, чтобы было не так стыдно перед любимым, вскрикнула в экстазе, почувствовав неописуемое блаженство, ногами и руками прижимая Федора к себе, не давая, чтобы он продолжал.

– Не надо больше, – прошептала она. – Остановись. – На глазах у нее появились слезы. Привычка плакать во время экстаза, осталась у нее с тех самых пор, как Федор познал это милое создание. Это всегда вызывало у Федора улыбку, которую он из вежливости старался тщательно прятать, чтобы не обидеть Дашу. Да и что поделаешь, если такой ее сотворила природа. И зная, что он непременно улыбнется, Даша и закрывала глаза. Получая огромное удовольствие, не хотела при этом испытывать стыд.

Все мужчины, по своей сути – самцы. Добившись своего, их уже не влечет к самке. Хочется расслабиться, понежиться в покои.

Федор, скатившись с Даши, лег рядом, и не прошло и несколько минут, как он уже уснул.

– Эй, Туманов? – почти шепотом позвала его Даша. Но Федор не отозвался. Повернувшись на бок, Даша прижалась к нему, чувствуя, как время от времени его дыхание то учащается, то делается прерывистым, и когда ему становится совсем невмоготу, майор вдруг вздрагивает так, словно куда-то собирается бежать. Даша нисколько не сомневалась, что в этот момент Федору снится сон и, скорее всего, не совсем хороший. Даже ночью, ее майор помнит о своем милицейском долге и во снах заново переживает то, что делает повседневно на работе. И это настолько въелось в его сознание, что даже ночью нет ему покоя. Да, наверное, и не будет. Тогда Даше ничего не остается, как прижаться к нему покрепче, убаюкать нежным словом. И Федор успокоится на какое-то время, изгоняя из своих снов изнуряющие его душу события ментовской работы.

Даша знала, так повторяется едва ли не каждую ночь. Только под утро майору спится спокойно, когда вместо тревожных снов, ему снится один и тот же сон, о котором Федор не раз рассказывал ей. В этом сне, они взявшись за руки, идут по дороге навстречу рассвету. Федор говорил, что дорога, это их долгая жизнь, а рассвет, это все хорошее, что ждет их впереди. Даша верила. А утром он проснется и опять пойдет туда, где его ждут. Потому что так надо. Потому что Всевышний так распределил все роли в театре жизни. Федор немного припоздал, и ему досталась роль сыщика. Даше это не нравилось. А в понятии самого Федора, это вовсе не такая уж и плохая роль. Бывают и похуже, как не раз говорил он. Эта роль ничего ему не приносила, кроме хлопот. Ни достатка и ни уважения. Но и на это, майору было чего сказать.

– Лучше быть порядочным сыщиком, чем отпетым негодяем с достатком! – говорил ее майор.

Даша не спорила. Пусть будет так, раз так считает Федор. Но она жалела его, задаваясь вопросом, оправдано ли все то, на что он тратит свою жизнь?

Глава 3

Жора Бортенев с погонялом Топтун, был одним из агентов майора Туманова. Человек, которому давно перевалило за шестьдесят, выглядел вполне безобидным стариком, слоняющимся по улицам в поисках пустых бутылок. Никому и в голову не могло придти, что сорок лет назад Топтун был известным бандитом, от которого стонала если уж не вся Москва, то половина ее точно. Еще на нем было два убийства. Из своих шестидесяти лет, Топтун едва ли не больше половины провел в тюрьмах и зонах, но потом очутился за бортом лихой криминальной жизни. Во время последней отсидки под Пермью, где зеки валили лес, Топтуна придавило бревном. Ногу в лодыжке раздробило. Врачи, конечно, постарались, собрали кость буквально по кусочкам. Но последствия, остались на всю жизнь. Жора стал хромым.

Вернувшись после отсидки в белокаменную, он вдруг понял, что его время ушло и уже не поспевал за молодыми. Да и не нужен, он стал, хромой, со своими старыми принципами молодым авторитетам, потому, хоть и блатной он, а не вор. И не известно, что стало бы с особо опасным рецидивистом, если б не Федор Туманов. Жить-то надо как-то. И однажды пошел Топтун на воровство. Мелочевка, смешно сказать. Хотелось жрать, и Топтун позарился на палку копченой колбасы, буханку хлеба и бутылку водки. Может, и смылся бы вовремя, если б не хромота. Куда с ней денешься. Приехала вневедомка, и Топтуну сразу ласты скрутили. Водочки-то он успел откушать, а вот закусить нет. Так и отвезли задержанного в камеру голодным. Одна благодать, хоть водки напился. Греет она бывшего зека изнутри. Туманов знал Топтуна еще по прошлым делам, поэтому, зайдя к нему в камеру, был немногословен и не стал много тратить времени на вербовку. Предложил сразу:

– Если согласишься работать на меня, постараюсь тебе помочь. Договорюсь и с вневедомственной охраной, выезжавшей по сигналу тревоги и с магазинщиками, – пообещал опер.

Топтун услышав столь лестное предложение из уст Туманова, улыбнулся. Не сомневался, раз Федор обещает, то так оно все и будет. Так почему не использовать, подаренный судьбой шанс. Да и стыдно за такой пустяк обратно на зону ехать. Уважения среди зеков не будет, а вот насмешек, хоть отбавляй. Да и разве зона лучше воли? И Топтун согласился.

Беспокоил ворчливого старика, майор не часто. Лишь когда требовалось, чтобы поработал не кто-то другой, а именно он. Вот как в этот раз. Решил Федор выставить за квартирой убитого Молчанова наблюдение. Слишком уж подозрительным показалось, присутствие в квартире убитого постороннего человека. И не взято ничего. Но ведь зачем-то тот все-таки приходил. Только его спугнули. Грек с Ваняшиным спугнули. Захотел капитан Греков отличиться. Вот и отличился. Не смог задержать того человека. Но наличие у того оружия, подсказывало, что опера имеют дело не с рядовым хулиганом, который залез в квартиру, только лишь для того, чтобы очистить ее. Не похож он на квартирного воришку. Те не стреляют в ментов. Значит, человек, решившийся на такой поступок, имел куда более серьезные намерения, чем намерения простого квартирного вора. И Федор рассудил, что будет совсем не лишним, если Топтун недельку, другую покрутится там. Глаз у бывшего уголовника, не хуже, чем у иного опера. А может, и лучше. Приметит подозрительного человека сразу, по повадкам. Потому как свой, свояка узнает издалека.

Туманов ехал в машине, когда Топтун позвонил ему на сотовый и сказал, что заметил подозрительную личность. Сначала тот тип долго сидел в машине и как показалось Топтуну, наблюдал за подъездом. Даже потом, когда менты уехали, он оставался в машине. Но потом вдруг кинулся к мусорным контейнерам и стал рыться в одном из них. Вот тогда Топтун не утерпел, подошел. Хотелось поглядеть, чего тот тип там ищет. Уж явно не бутылки. К стеклотаре он интереса не проявляет, это видно сразу. Да и лицо того человека, не внушало доверия бывшему зеку, навсегда покончившему с прошлой жизнью.

С майором они договорились встретиться на другой день, возле дома убитого Молчанова. Зная, каким замкнутым становится Топтун, когда разговор происходит не с глазу на глаз, а при свидетелях, Федор на встречу пошел один. Грек с Ваняшиным остались в машине, издали, наблюдая за кустами, растущими за мусорными контейнерами. Там майора и поджидал Топтун, усевшись на ствол выкорченного во время сильного ветра, тополя. Возле его ног стояла сумка, из которой торчали горлышки пустых бутылок, а сам же собиратель их, с деловым видом потягивал «Мальборо». Туманов не раз приходил к мысли, что Топтун не только свыкся с должностью внештатного агента, но ему даже нравилось выполнять роль частного детектива. Даже разговаривая с майором, он не переставал вести наблюдение за подъездом.

– Ну, Жора, чем порадуешь? – весело спросил Федор, заглядывая в серые чуть с прищуром глаза старика. Тот как бы с неохотой достал из кармана клочок бумажки, на котором был записан номер и марка зеленого «Жигуля».

– Вот. Пробей эту машину. Когда вы тут были, эта машина стояла в стороне. Сдается мне, майор, ее хозяин сек за вами, – негромко проговорил Жора.

– В контейнере копался он? – спросил Федор. Жора утвердительно кивнул.

– Он. Собака. Только чего искал, не понятно. Я когда подошел, он долго не задержался. Не хотел видно рыло свое показывать, – старик пюнул.

– Как выглядел, запомнил?

На лице бывшего зека появилась неприятная гримаса.

– Еще бы такого не запомнить. Взгляд, как у волка. Смотрит, аж мурашки пробирают. На что уж я, повидал на своем веку всякого, а и то смутил он меня, – признался Жора Топтун.

– Да, – усмехнулся Федор. – Хорошенький портрет, ничего не скажешь.

Жора молча докурил сигарету. Притушил ногой окурок. И тут же достал другую. Курильщик он был заядлый. Свое пристрастие объяснял тем, что выпадали на его душу времена, когда по долгу приходилось обходиться без курева. Зато потом, оказавшись на свободе, он не мог отказать себе в хороших сигаретах. Для него было лучше не поесть денек, другой, сэкономить деньги, зато потом отвести душу хорошей сигареткой. Туманов себе такие сигареты не покупал. Курил, что подешевле. Жора угостил его сигаретой.

– Знаешь, майор, не нравится мне все это, – вдруг сказал Топтун. Федор в его голосе услышал нечто испуга.

– Что, именно? – спросил майор, стараясь угадать, что беспокоит старика.

– Да торчать тут. Того мужика, который тут жил, говоришь, завалили из винтовки? – спросил Жора. Хотя два дня назад уже спрашивал об этом.

– Да, – сказал Туманов, приглядываясь повнимательней к старику.

– Вот видишь. Простых из винтаря не валят. Значит, непростой он был. Вы шмон в квартире сделали?..

– Осмотр, – поправил Топтуна майор. Жора с досадой сплюнул под ноги.

– Какая разница? Шмон, осмотр? Вопрос в том, что не нашли вы ни хрена ничего. А мужичка отправили на тот свет разрывной пулькой. Так ведь? Федор промолчал. Топтуну это молчание не понравилось и он сказал:

– То-то. Нечем тебе крыть? На душе у меня, майор, неспокойно. Никогда так не было, – пожаловался Топтун. Раскисал он редко. Но теперь и в самом деле в глазах была заметна тоска. Это было совсем не похоже на никогда не унывающего Жору Топтуна. И Федор спросил по этому поводу:

– Отчего так, Жора?

– А черт его знает. Сам не пойму. Только стоит у меня тот тип перед глазами. Видел я его где-то раньше, а вспомнить не могу.

– Может, чалились когда вместе? – попытался Федор освежить память Жоре. Все-таки, что ни говори, а годы брали свое. И кроме хромоты старик частенько жаловался на головные боли, от которых мучался по ночам.

– Может, и было когда. Но точно не вспомню. Только где-то я его харю видел. А ты вот чего, майор. Дозволь мне уйти отсюда? – попросил вдруг Жора.

Размышляя над всем тем, о чем только что говорил Топтун, Федор сказал:

– Чего ты, Жора? Смотри, какая красота вокруг. Тепло. Солнце припекает. Сиди, на бревнышке, загорай, да за подъездом поглядывай. А, Жора? – Туманов не стал настаивать, всего лишь попытался уговорить бывшего зека. Но, как оказалось, безуспешно. Жора упрямо замотал головой.

– Извини, майор. Не здоровится мне что-то, – соврал Топтун, тут же стыдливо отводя глаза в сторону.

Федор понял, что убедить ему своего агента на этот раз не удастся, встал с бревна. Понял, что насчет здоровья Топтун явно привирает. Старик хоть и хромой, но здоровьечко у него еще то. Окинув Жору насмешливым взглядом, сказал:

– Ну, если не здоровится, тогда другое дело. Но сегодня уж денек покрутись тут. Лады?

– Лады, – ответил Топтун, протягивая майору руку. Когда Туманов ушел, Жора, щурясь от яркого солнца, мечтательно посмотрел в голубое небо, на котором не было ни единого облачка. Ни кому, никогда не говорил о своей мечте. Хотелось бывшему зеку купить где-нибудь в тихой деревеньке небольшой дом, поселиться в нем и спокойно дожить свою жизнь. Но, как часто бывает, мечте не дано осуществиться по вполне банальной причине. Не было у бывшего зека денег на покупку дома. И мечта, оставалась мечтой. С ней Жора ложился спать, с ней и просыпался в маленькой комнатушке. Вся его молодость была буйная, а под конец захотелось спокойствия.

Он не сразу услышал шаги за спиной. С ленцой человека, потревоженного во время возвышенных раздумий, обернулся и почувствовал, как по спине побежал холодок. Перед ним стоял тот тип, которого он видел у контейнера. Он смотрел на Жору холодными глазами. И Топтун почувствовал, как все то, о чем он только что думал, удаляется, а на смену мечте приходит зловещая пустота, от которой начинает ныть сердце. Страшный человек. Но все-таки бывший зек не собирался перед ним стелиться, поэтому несколько грубовато проговорил:

– Тебе чего? Опять в мусорном баке решил покопаться?

Человек улыбнулся. А Топтуну показалось, что волчья морда оскалилась и сейчас хватанет его. Даже чуть отодвинулся.

– Нет, бомжара. В мусорном баке копайся ты.

Топтун облизал сухие губы, которыми держал окурок сигареты. Покосился по сторонам. Зря пообещал майору покрутиться тут до вечера. Надо было уйти. И как назло ни одного человека поблизости. Место тут такое, что вроде и дом вот рядом, но никто сюда не заходит. Разве что кто собаку выгулять, или мусорное ведро опустошить. Но видать и в том и в другом, никому нет надобности. И Жора загрустил. Пожалел, что не взял с собой финку. Если что, можно было вогнать ее этому под ребра. А кулаками махать уже возраст не тот.

– С каких это пор, бомжы стали курить «Мальборо», а? Сдается мне, ты не простой бомж, – усмехнулся человек.

– А тебе-то, что за печаль обо мне? – огрызнулся Жора Топтун, напрягая память. Ведь видел же где-то этого престранного типа. Но где? Где это могло быть? Стареет Жора, потому и с памятью у него не все в порядке.

А тот тип взял да и подсел рядом.

– Есть у меня о тебе печаль, – сказал он. А Жора криво улыбнулся.

– Запечалился волк об овце, а потом взял да и съел ее.

Казалось, тот человек пропустил колкое замечание Жоры мимо ушей.

– Скажи-ка мне бомжара, хренов, ты ведь здесь не просто так? Кого ты тут пасешь? – довольно грубо спросил тип, сверля Жору своим взглядом.

– А кого я могу тут пасти. Тут баранов нету. Если только ты… – Жора не договорил, по причине того, что тут же получил удар в лицо. А не упал с бревна только потому, что тот тип придержал его левой рукой за ворот рубашки.

– Ах ты, гнида! – выдохнул Жора, чувствуя во рту солоноватый привкус крови. Чуть привстав, Топтун схватил рукой своего обидчика за ворот белой футболки, поверх которой у того, не смотря на жару, была одета спортивная куртка, рванул его. Футболка разорвалась, и Жора увидел на левой стороне груди у того выколотую розу. Только внимательно вглядевшись в нее, можно было увидеть в цветке красивое женское лицо.

Лицо у Топтуна сразу сделалось бледным.

– А, а, – указал он на выколотую розу, так толком и не успев ничего произнести, как присевший рядом тип зашипел на него.

– Заткнись, сука! – Он сунул руку за спину и достал из-за пояса пистолет с навернутым на ствол глушителем. Поднес ствол Топтуну к горлу.

– Ты думаешь, я поверю, что у обыкновенного простого бомжа, имеется сотовый телефон? – зло усмехнулся он, придерживая левой рукой Топтуна за ворот рубахи, чтобы тот не свалился на землю. – Кому ты, сука, вчера звонил, после того, как я уехал? Говори, спидозная тварь. Иначе, пристрелю.

Дико вытаращив глаза, Топтун как заводной замотал головой. Но тип с пистолетом в руке тут же остановил его.

– Не ври мне. Я видел, потому что никуда не уезжал. Я только отъехал для вида. А ты, падла, и купился. А потом, я вернулся и наблюдал за тобой. Но ты меня не видел. А сегодня?.. С кем ты только что базарил тут? Продался, сволочь. С ментами снюхался?

– Я… – начал, было, Жора, но тут же осекся.

– Ты, крыса барачная. Я видел, как этот мент приехал сюда на черной «Волге». Машину оставил вон там, – повел тип пистолетом в сторону, указав, где стояла «Волга». – В ней еще сидели двое ментов. Что важная фигура, этот мент, да? Ты на него пашешь, да? – он ударил Топтуна рукоятью пистолета по голове. И тот сморщился от боли. Потом поднял голову, посмотрел в лицо обидчику. Скинуть бы годков двадцать, тогда бы был другой разговор. И уж себя в обиду Жора точно бы не дал.

– Я узнал тебя. Это ты тогда замочил Карася. Ты!

Следующий удар опрокинул Топтуна на землю. На этот раз тип не стал придерживать его. Кажется, наоборот хотел, чтобы Топтун упал. И когда тот оказался на земле, встал с бревна и несколько раз ударил Жору ногой в живот.

– Тебе, крыса, это вовсе необязательно помнить. Но раз уж вспомнил, тем хуже для тебя. Но меня сейчас интересует тот мент. Кто он такой?

Скрючившись от боли, Топтун чуть приподнял голову.

– Пошел бы ты…

Тип с пистолетом оскалился в хищной улыбке.

– Ладно. Посмотрим, что ты скажешь на это, – проговорил он, ткнул ствол в правое плечо Жоры.

Раздался негромкий хлопок, и тут же Жора взвыл от боли. А тип усмехнувшись, легонько придавил ему кроссовкою рот.

– Я повторяю свой вопрос. Кто он, тот мент? Ну? – он навел ствол на другое плечо, но Жора взмолился:

– Не надо. Не стреляй. Я скажу. Это майор Туманов.

– Майор Туманов, – немного задумчиво повторил тип, потом оживленно сказал: – Вот видишь, крыса барачная, я оказался прав, ты работаешь на ментов. И что тебе поручил майор Туманов? Говори, не тяни время!

– Он… он поручил мне следить за квартирой убитого. Он жил тут, в этом доме… А потом его убили, – Кажется, Жора не сомневался, чья это работа.

Тип от восторга просто расплылся в улыбке.

– Вот видишь, как все, оказывается, не сложно восстановить в памяти, когда у тебя в руках есть это, – он показал пистолет, от которого теперь Топтун не отводил глаз. Никогда не думал, что умирать так страшно. И заплакав, Топтун попросил:

– Не убивай меня. Пожалуйста. Я боюсь умирать.

В ответ он увидел ядовитую усмешку.

– Даже и не знаю, как быть. Ты, гнида старая, ведь настучишь про меня этому майору Туманову?..

Топтун замотал головой.

– Нет, нет. Не настучу. Слово даю, – не поскупился Топтун на обещания.

Не обращая внимания на его заверения, тип продолжил:

– А потом, ты вспомнил про Карася. А это помнить тебе совсем не обязательно. – С этими словами, он наставил ствол в лоб Топтуну. Видя, что сейчас умрет, Жора вытянул вперед левую руку, заслоняясь ладонью от пули. Но кусочек металла легко пронзил ладонь. И на лбу у бывшего зека тут же вспыхнуло маленькое кровавое пятнышко.

Осмотревшись по сторонам, человек спрятал пистолет под куртку, и как ни в чем не бывало, пошел по густо заросшей травой тропинке в противоположную от дома сторону. Там на соседней улице, он оставил свою зеленую четырехколесную старушку.

* * *

Федор сидел за столом, по обыкновению отковыривая щепочки от крышки стола. Лейтенант Ваняшин разместился на широком подоконнике и таращился в окно, на часть улицы, среди всех прохожих отыскивая молоденьких красоток в коротких юбочках. А капитан Грек, выпив бутылку пива, развалился на стуле с самодовольным лицом, поглаживая живот, словно отыскивая в нем местечко, куда бы можно было влить еще одну бутылочку любимого напитка. Заметив, что майор задумался и машинально ковыряет крышку стола, Грек с минуту молча наблюдал за ним, потом не выдержал:

– Николаич, ты скоро так весь стол расковыряешь. Между прочим, казенное имущество.

Федор убрал руку и сказал:

– Спасибо, что напомнил.

– Пожалуйста, – хихикнул Грек. Туманов посмотрел на него недовольным взглядом.

– Я вот только не пойму, чему ты радуешься. Неприятности сыплются, как из ведра, а он радуется. У нас – труп Молчанова, а пока нет ни одной зацепки. Агента Бортенева потеряли. Между прочим, неплохого агента. А он сидит, радуется. Лучше бы уж вон, как Ваняшин, – Федор кивнул на молодого лейтенанта, – сидел да баб разглядывал в окошке, чем лыбиться мне в лицо.

– Николаич, я ведь так, чтоб скучно не было. Сидим, как на поминках. Тоска, слезу прошибает, – проговорил Грек, на что тут же получил ответ майора.

– А ты, вообще-то здесь, не за тем, чтобы тосковать. Хочу вам обоим напомнить, что тут розыск. Тут, вообще-то, преступления раскрывают. А вы сидите с отвлеченными мыслями. О работе надо думать, – Туманов хотел показать, какой он строгий руководитель, только это не подействовало на его помощников. Они оба давно привыкли к своему старшому.

Услышав замечание в свой адрес, лейтенант Ваняшин спрыгнул с подоконника, сел на стул рядом с Греком, и оба, как по команде, они уставились на майора Туманова. Смотрят, черти, даже не моргнут. И Федор не выдержал.

– Клоуны вы. Ну ладно, этот еще молодой, – кивнул майор на Лешку Ваняшина. – А ты? Тоже решил ваньку повалять?

– А что я? – обиделся Грек. Но Туманов только махнул рукой.

– Ладно, хватит комедию устраивать. Давайте, лучше подумаем, что нам делать.

– Давайте, – охотно согласился Грек и подвинул свой стул ближе к столу.

– А чего тут думать, надо постараться, выяснить, кто же все-таки убит возле ресторана «Камос». По той скудной информации, которой мы располагаем, нам пока это выяснить не удается. Человек приехал в Москву из Тулы. Поселился здесь. Родственников не имеет. Никто, ничего толком о нем сказать не может. Участковый с ним не знаком. В местном жеке о нем тоже ничего сказать не могут. Значит, что? – проговорил Ваняшин, до конца не обозначив свою мысль. Федор Туманов уже и сам не раз задумывался о том, о чем сейчас не договорил Лешка Ваняшин.

– Значит, надо ехать в Тулу, – продолжил он за лейтенанта.

– Правильно мыслите, товарищ майор. Ехать и там выяснить личность убитого Молчанова, а заодно и круг его знакомых. Может, убийца оттуда.

Грек сразу же принял деятельное участие в разговоре.

– Лешка прав. Надо выяснить, кто же он такой, – запальчиво сказал Грек.

Все помолчали. Потом Туманов сказал:

– Ну что же. Раз других предложений никаких нет, значит, пока придется действовать старым, но как мне кажется, верным способом.

– Методом, тыка, – пошутил Грек. Шутка была рассчитана на всех, но улыбнулся только один Ваняшин. Майор Туманов серьезно посмотрел на Грека и заметил:

– Ты почти угадал. Надо размножить фотографии этого Молчанова и разослать их по всем районным отделениям. Пока Москвы. Не будет результатов, пошлем в область.

Ваняшин промолчал. А Грек насупившись, спросил:

– Николаич, а где мы возьмем его фотографию?

Федор достал из ящика стола паспорт, раскрыл его перед самым носом Грека.

– Вот отсюда и возьмешь. На, занимайся, – положил он паспорт перед капитаном.

Топая с Ваняшиным по коридору, Грек с недовольством бурчал:

– Видал, меня, опытного сыщика, фотографии рассылать послал. А я отказываться не буду. Сан Саныч не из таких. Он никакой работы не боится. И если уж за что берется, то будь спокоен, сделает на все сто. Потому что он такой человек. Ответственный. – В голосе Грека слышалась обида.

Ваняшин шел молча, не задавая Греку никаких вопросов, чувствовал, у капитана настал тот момент, когда ему необходимо выговориться.

– Вот ты спроси меня, почему майор сердит на меня?

– Отстань. Не знаю я, – буркнул Ваняшин. Но Грек настоял.

– Нет, ты спроси.

– Ну, почему? – уступил Ваняшин. – Наверное, потому, что ты упустил того ночного визитера в квартире Молчанова.

Грек расплылся в улыбке и отрицательно замотал головой.

– Ничего подобного, друг ты мой дорогой. Просто он завидует мне, – вдруг бухнул Грек. И Ваняшин услышав такое, сразу остановился.

– Николаич, тебе?

– Николаич, мне, – с долей бахвальства, проговорил Грек. – Потому что знает. Как сыщик, я лучше его.

Услыхав это, Ваняшин рассмеялся, чем обратил на себя внимание снующих по коридору сотрудников управления. И видя то, что на них обращают внимание, Грек с обидой сказал:

– Ты зря ржешь, как жеребец. Если я тебе говорю, то так оно и есть. – И повернувшись, быстро пошел по коридору. Чего разговаривать с человеком, который не верит тебе. Примерно так рассудил Сан Саныч Греков, удаляясь от молодого лейтенанта, посылавшего ему в спину насмешливый взгляд.

В конце коридора, возле технического отдела, стоял главный криминалист капитан Семин. Когда Грек подошел, Семин посмотрев на него, спросил:

– Чем ты так своего напарника насмешил?

Грек обернулся, хмуро посмотрел на Ваняшина.

– А ему муха в рот залетела. Вот и щикотит в кишках, вылезти не может. Сейчас ржет, потом гляди, в туалет побежит, – сказал Грек, помня, что перед этим, лейтенант предлагал ему зайти туда, перекурить. Теперь Ваняшин зашел туда один, а Грек, обернувшись к Семину, сказал:

– Ну, что я говорил. Видал, куда он пошел?

Семин был, серьезный мужик, шутки не уважал. Но тут улыбнулся. Стоял с раскрытым ртом. Грек посмотрел на него.

– Рот закрой. А то и тебе залетит, – сказал он с недовольством и скрылся за дверью технического отдела, где находилась фотомножительная техника.