Текст книги "Большой план апокалипсиса: Земля на пороге Конца Света"

Глава 4
Колониальная империя Святого Марка

Мы в первую очередь торговцы и лишь потом христиане.

Средневековая венецианская поговорка

Тот факт, что Венеция – уникальный памятник архитектуры, жемчужина Средиземноморья и все такое, известен всем. О ее уникальной роли в истории цивилизации сведений гораздо меньше. А ведь именно тут, на берегу чудесной лагуны Адриатического моря, сложился так называемый Novus Ordo, то есть «Новый порядок», тип правления, когда всем заправляют не какие-нибудь дремучие короли, а прожженные финансовые воротилы. Расположенная на сотне островов, Венеция была не по зубам сухопутным ордам всевозможных варваров, терроризировавших Европейский континент в эпоху Великого переселения народов. Особенности географического положения определили ее судьбу – сделав упор на флот и заморскую торговлю, эта олигархическая республика стала морскими воротами Европы, а конфликты предпочитала разрешать с помощью дипломатии: подкупая противников, сталкивая конкурентов лбами или подсылая к врагам киллеров, не уступавших головорезам Хасана ибн Саббаха. Часто говорят, без венецианских боевых и транспортных кораблей совершить Крестовые походы было бы весьма затруднительно. Верно и обратное утверждение: без затеянной гипотетическими потомками Меровингов войны за веру Венеция не стала бы Венецией…

I. Свой среди чужих, чужой среди своих

Не одни флорентинцы сделали правильные выводы относительно того, что именно и как движет миром. У творцов «Золотой сети» оказались весьма деятельные, предприимчивые соседи. Порой они действовали заодно с флорентинцами, иногда их интересы и, соответственно, пути разбегались, и тогда они враждовали друг с другом. Причем эти соседи оказались куда успешнее творцов «Золотой сети», соответственно, их след в истории – гораздо глубже, а последствия деятельности – куда серьезнее. Они и до сих пор, что называется, налицо. Причем речь вовсе не об уникальных архитектурных ансамблях, являющих, как пишут в туристических справочниках, редкий пример такого смешения форм и стилей, какой невозможен при размеренном ходе истории, не говоря уж о том, что все это великолепие – на воде, прорезано каналами, по которым гондолы снуют. Ага, они самые, ведь речь – о республике Святого Марка, именно так в Средние века звалась Венеция, удивительный город, признанная жемчужина Средиземноморья.

Что сделало ее особенной? Чтобы ответить на этот вопрос, нам доведется, предоставив французов и англичан Столетней войне и самим себе, вернуться лет, скажем, на тысячу назад, в грозную эпоху Великого переселения народов, когда Римская империя трещала по швам, ее непобедимые некогда легионы дрогнули и больше не казались непобедимыми. Границы, став прозрачными, рухнули, разношерстные варварские племена вестготов и вандалов, гуннов и аланов, лангобардов и алеманнов хлынули на Апеннинский полуостров, превратив его в проходной двор. Идея ограбить Вечный город, где столетиями скапливались сокровища, свозившиеся победоносными римлянами со всего мира, будоражила многие варварские умы, десятки, а то и сотни тысяч умов. Не всем их обладателям, конечно, посчастливилось воплотить мечту в реальность, но и тех, кому это удалось, хватило, чтобы Рим пришел в упадок. И если после известного визита Алариха (410 г. н. э.) Вечному городу еще удалось очухаться, а нашествие грозных полчищ Аттилы было отражено силой оружия и слова¹⁴⁴, то погром, учиненный вандалами в 455 г., стал для Вечного города роковым. Впрочем, к тому времени он уже давненько не был столицей. Еще через двадцать лет раздираемая интригами изнутри и варварами снаружи, Западная Римская империя приказала долго жить.

Это случилось, когда наемник из варваров Одоакр¹⁴⁵ сверг последнего римского императора, в котором, впрочем, собственно римского оставалось мало. На этом неприятности населения не закончились, напротив, Одоакр, продержавшийся десять лет, пал от руки вероломного вождя готов Теодориха¹⁴⁶ после ожесточенной и опустошительной войны, в ходе которой в Италию ухитрилась вторгнуться третья сила – воинственные бургунды. А когда с последними удалось покончить, в дело мешался византийский император, решившись отбить западную часть империи у варваров. Словом, населению доводилось несладко, грубо: люди просто не знали, куда бежать. В этих драматических без преувеличения обстоятельствах жители области Венеция (название произошло от племени венетов, покоренных римлянами в III в. до н. э.) оказались в несколько более выгодном положении чисто с географической точки зрения благодаря лагуне и множеству островов, представлявших собой не худшее убежище на случай очередного нашествия варваров. Собственно, по легенде, Венеция и родилась в разгар одного из нашествий готов 25 марта 421 г. и затем лишь расширялась. Варвары приходили и приходили, в относительно безопасное место соответственно стекалось все больше людей.

Вот так вот. А коли суша оставалась неспокойной и ненадежной, засевшие на бесчисленных островах беглецы волей-неволей были принуждены искать источники пропитания в море, а где же еще? Вот они и искали, и нашли, сначала рыбную ловлю, а за ней и морскую торговлю, ведь скудные земельные ресурсы, даже когда все немного устаканилось, сделали Венецию зависимой от импорта товаров самого широкого спектра, от продуктов до пиломатериалов. «У нас нет полей, у нас нет виноградников, – совершенно искренне сообщали венецианцы в письме римскому папе, – и все необходимое мы должны привозить из отдаленных чужих стран. Тот, кто запрет нам морской путь, поставит под угрозу самое наше существование». Именно так и было. Итак, венецианцы обратили пытливые взоры в направлении морских просторов и обнаружили там много интересного для себя.

Выбор, поневоле сделанный венецианцами, оказался удачным, навыки в кораблестроении и кораблевождении, уцелевшие здесь со времен Античности, нашли применение. Уже при Теодорихе Великом жители венецианских островов отправлялись в далекие странствия, чтобы доставлять в Италию всевозможные деликатесы: вина и масла, сукна и папирус, шелка и пряности. Спрос на товары оказался высоким, и дело пошло. Потребовалось не так уж много времени, чтобы новорожденная Венеция стала морскими воротами Западного Средиземноморья. Это обстоятельство сделало ее в глазах воинственных варваров «священной коровой», помните, как у Тарантино: «бармена никогда не убивают». И правда, кто станет пытаться зарезать курицу, несущую золотые яйца. Очень скоро «курица» приобрела такое влияние, что смогла использовать торговый бойкот в качестве средства политического давления. И, надо признать, срабатывало.

Чтобы обеспечить безопасность морских коммуникаций, венецианцы обзавелись военным флотом. Достаточно дееспособным, чтобы противостоять, например, непобедимой армии императора франков Карла Великого, вздумавшего подчинить себе республику Святого Марка в 787 г. Всем его войско было хорошо, только вот плавать не умело, как, скажем, и гитлеровский вермахт. Соответственно и руки оказались короткими.

Правда, к тому времени на Средиземном море появилась новая грозная сила, у которой с кораблевождением не возникало проблем: это были арабы, чьи мореходные навыки уходили корнями еще глубже венецианских, в эпоху непревзойденных финикийских мореплавателей. Открытое столкновение с военным флотом халифата и свирепыми арабскими пиратами, свившими осиные гнезда в Северной Африке, могло дорого обойтись республике Святого Марка, чье благополучие напрямую зависело от безопасности торговых путей. Венецианцы вынуждены были искать обходные пути, договариваться с «неверными», иными словами. Со временем это у них получилось. Хваленая венецианская дипломатия делала свои первые шаги, учась лавировать между тремя огнями: всемогущими арабскими халифами, воинственными франками и Византийской империей. В составе которой, к слову, Венеция числилась еще с эпохи императора Юстиниана¹⁴⁷. Правда, со временем подчинение стало номинальным, превратилось в эдакий брак по расчету. Республика богатела, набирая соки, империя чахла на глазах, у константинопольских властей и без венецианцев хватало поводов для мигреней. С востока напирали то арабы, то сельджуки, северные рубежи терроризировали анты, славяне и болгары. Зато для венецианских купцов, права которых гарантировались имперским гражданством, Византия служила обширным рынком сбыта. Их союз был просто прекрасен, однако лишь до поры до времени.

Оставаясь верным союзником греческих императоров, венецианцы, ясное дело, не забывали о своих интересах. Так, когда в Средиземноморье объявились воинственные норманны и Константинополь возопил о помощи, дипломаты республики Святого Марка выторговали у Алексея Комнина¹⁴⁸ такие поблажки для своих купцов, что византийская торговля едва не накрылась медным тазиком, а по казне загуляли сквозняки.

Кстати, если уж на то пошло, корни венецианского дипломатического искусства во многом лежат именно в Византии. Не будь имперские дипломаты столь искусны, вероломны и неразборчивы в средствах, не научись виртуозно сталкивать лбами воинственных супостатов, не продержался б Константинополь столько столетий. По выражению итальянского средневекового хрониста, византийцы всегда стремились к тому, «чтобы слышать и знать все, что только задумывали и затевали» другие. По этой части венецианцы превзошли своих учителей.

II. Как корабль назовешь, так он и поплывет

Только 300 человек, каждый из которых знает всех остальных, управляют судьбами Европы. Они выбирают своих наследников из собственной свиты и держат в руках средства, достаточные, чтобы покончить с любым государством, которое они сочтут «неразумным».

Вальтер Ратенау¹⁴⁹

Кто платит, тот и заказывает музыку, это правило известно всем. Главные источники дохода республики Святого Марка определили ее общественный строй. Венецией заправляли богатые купцы, судовладельцы, банкиры и цеховые старшины. Все они были самым тесным образом связаны с морской торговлей и перевозками. Собственно, они были классом олигархов, объединенных общими интересами и враждовавших по мелочам, от случая к случаю. В Венеции их звали «нобилями». Кстати, именно здесь впервые появилось известное понятие – Novus Ordo, что означает «Новый порядок»: положение, когда у власти – одни финансовые воротилы. Гораздо ниже находился венецианский «средний класс», – «популяры», всевозможные зажиточные ремесленники, капитаны и шкиперы, мастера-кораблестроители и прочая аналогичная публика. На противоположном полюсе венецианского общества были, кто бы вы думали? Правильно, рабы, уникальный пережиток античного мира, на тех же точно правах, что и во времена восстания Спартака. Правда, их не заставляли биться на аренах цирков, везунчики обслуживали господ, большинство бедолаг махало веслами на галерах, составляя главную движущую силу прославленного венецианского флота. Венецианское рабство – явление поразительное, принимая в учет расцвет феодальных отношений в остальной Европе. Оно смотрится тем более странно на фоне прочих успехов островного государства. В остальном-то республика Святого Марка далеко обскакала своих соседей. Ведь именно тут впервые восторжествовал капитализм.

Как корабль назовешь, так он и поплывет. Если экономикой республики Святого Марка верховодил класс олигархов, то уж он позаботился, чтобы и политическая власть была при нем, это ведь так естественно, не правда ли? Во главе государства богачей стоял дож, верховный чиновник, избиравшийся пожизненно из числа толстосумов. Правда, внешне дожа якобы избирал народ, но это была обыкновенная ширма. Выборы без выбора, когда любой из кандидатов – крапленая карта из колоды, которую сдает многоопытный шулер.

Вполне закономерно, что венецианские олигархи, протолкнув нужную им кандидатуру, впоследствии вращали ей в любую удобную для себя сторону при помощи нескольких тайных советов, Большого, Малого и Совета сорока. Это были коллегиальные органы, демократичные не более приснопамятного политбюро ЦК КПСС или, скажем, бильдербергской группы¹⁵⁰. А что же народ, спросите вы? Ну что же, о народе в Венеции не забывали: все судьбоносные решения выносились исключительно от его имени…

III. Крестоносные болваны

 
Земля галилейская в наших руках,
А рыцари бьются в ливанских горах.
Султан навсегда Галаад потерял.
Померк полумесяц, и крест воссиял!
Вальтер Скотт. «Владыка Огня»,
 

пер. В. Бетаки

Кому война, а кому мать родна.

Народная мудрость

Звездным часом для Венеции, как, впрочем, и других итальянских республик, Генуи, Пизы и Падуи, стала эпоха Крестовых походов (1095–1270). Собственно, эти походы вряд ли могли бы рассчитывать на успех без поддержки венецианского и генуэзского флотов, поскольку своих кораблей, по крайней мере в достаточном количестве, ни у Франции, ни у Англии, ни у Священной Римской империи не было. И хотя и римские понтифики, а за ними и многие западные феодалы (в особенности бедные, а потому озлобленные) давно присматривались к богатому Восточному Средиземноморью, где было чем поживиться, вероятно, в подначивании папского престола к войне с мусульманами не обошлось без венецианского влияния. Без венецианских дипломатов-наушников, унаследовавших поистине византийское коварство.

Именно венецианские корабли доставили отряды крестоносцев в Святую землю. Естественно, сделали они это не бесплатно, кто бы сомневался. Уже во время Первого крестового похода венецианцы выторговали у Готфрида Бульонского (ага, того самого герцога Нижней Лотарингии, удостоившегося чести стать «Защитником Гроба Господня») впечатляющие торговые льготы, настоящую «зеленую улицу», а то и проспект с односторонним движением. Крестоносцы обещали предоставить венецианским купцам по рынку в каждом отбитом у неверных городе, хоть большинство из них только предстояло взять на приступ. Во всех этих городах венецианцы освобождались от любых налогов и сборов. Самое поразительное: вышеперечисленные льготы касались мусульманских городов, в штурме которых венецианцы не собирались участвовать. В тех же, что планировалось добыть при их содействии, они выговорили себе треть территории и всего захваченного имущества. Не кисло, да? Это что касается побед. Но и поражения «крестоносных болванов», как венецианцы между собой окрестили рыцарей, приносили им одни дивиденды, вот где класс! Например, когда положение в Святой земле стало особенно тяжелым, а удача отвернулась от рыцарей (1123), дипломаты республики Святого Марка выторговали у короля Иерусалима такие привилегии, что в Палестине образовались экстерриториальные венецианские кварталы, нечто вроде государства в государстве, совершенно не зависевшие от крестоносных властей…

IV. И нашим, и вашим…

При этом венецианцы не усеивали поля брани своими телами, отнюдь. Для этого существовали недалекие грубые «франки». Зато отламывалось олигархам республики Святого Марка от пуза. В каждом городе Иерусалимского королевства были открыты торговые фактории, обслуживавшие как крестоносцев, так и мусульман. Чего и следовало ожидать от предпринимателей, в первую очередь озабоченных вопросами получения прибыли. И во вторую, и в третью тоже. Воюя на стороне крестоносцев, венецианцы ухитрились не испортить добрых отношений с арабами. Более того, еще и снабжали последних всем необходимым, от продовольствия до оружия. Так, по свидетельству арабского хрониста Ибн аль-Атири, во время осады крестоносцами Триполи город «по божественному произволению получил с моря новый запас продовольствия с острова Кипр и от государства Венецианского». В общем, хорошо иметь надежных друзей, тем паче в лагере противника. Николай Соколов писал: «Никто так не был чужд всяким национальным, религиозным, моральным и иным «идеям», как сыны республики Святого Марка. Политика правящей венецианской знати была всегда политикой строгого материального расчета, чуждого всяких «предрассудков»¹⁵¹. Наглядная иллюстрация этих слов – отказ венецианцев доставить в Европу из египетского плена крестоносцев, отпущенных по доброте Саладином. Так и томились бы рыцари дальше до скончания века, если б великодушный султан не оплатил им из собственного кармана проезд.

Словом, позицию правящей верхушки Венецианской республики отличала известная гибкость. Она, конечно, вызывала нарекания и у понтификов, и у «крестоносных болванов», но венецианцам было плевать. Кто же просто так, за красивые глаза, откажется от военной контрабанды, от поставок «неверным» корабельного леса и смолы, пеньковых канатов и металла? Как же «неверные» смогут завтра воевать, если сегодня лишить их столь важных стратегических поставок?

Тут самое время отметить еще одну, характерную особенность венецианской дипломатии. Успешно продвигаясь на Восток и захватывая там плацдарм за плацдармом, на Западе республика Святого Марка делала все возможное, лишь бы в Италии, в непосредственной близости от лагун, не сложилось сильного государства. В рамках такого подхода венецианские дипломаты ложились костьми, лишь бы натравить римского папу на германского императора, Геную на Лигурийскую республику, а норманнов на Византию. И так далее.

V. Гибель Константинополя

Это народ безнравственный, хищный больше, чем всякий другой, низкий и не имеющий ни малейшего понятия о флотской чести.

Византийский хронист Иоанн Киннам о венецианцах

Все вышеперечисленные скверные замашки венецианских политиков проявились в полной мере в отношениях республики Святого Марка с бывшей метрополией, Византийской империей, которая во второй половине XI в. буквально дышала на ладан, теснимая со всех сторон могущественными противниками. Катастрофа при Манцикерте, упоминавшаяся выше, а за ней – длинная череда неудач закончились для империи прогнозируемо – потерей всех малоазийских владений. Теперь прямо из окон императорского дворца открывался впечатляющий вид на результаты зубодробительных поражений. Посиживая на балконе, император мог, не напрягая зрения, разглядеть впечатляющие тучи пыли, поднимаемой победоносной турецкой конницей. Вынужденные вести войну на много фронтов сразу, византийцы изнывали от перенапряжения. «В этих условиях, — писал Николай Соколов, – самая наглая агрессия могла сойти за братскую помощь и дружескую поддержку. Венецианские дипломаты, всегда стремившиеся даже неблаговидным делам придать некое подобие законности, вымогали у империи одну уступку за другой, неизменно добиваясь со стороны своей жертвы признания, что эти уступки – заслуженное вознаграждение за очень важные услуги». Узнаете почерк?

Льготы, добытые венецианцами у византийского императора, превосходили те, что они выторговали у иерусалимского короля. В столице Греческой империи даже учредили должность прокуратора, занимавшегося охраной их интересов. Естественно, это не прошло без следа. «Это народ безнравственный, хищный больше, чем всякий другой, низкий и не имеющий ни малейшего понятия о флотской чести», – писал о венецианцах византийский хронист Иоанн Киннам¹⁵². А между тем еще был не вечер во взаимоотношениях Венеции с Византией. Они еще не перевернули последнюю страницу. Которая обещала быть исключительно мрачной. И слово свое сдержала.

Экономическая удавка, наброшенная венецианскими купцами на дряхлеющую империю, не раз провоцировала противодействие: то тут, то там вспыхивали стихийные волнения, народ громил венецианские кварталы и склады. Разумеется, эти выступления не остались без ответа.

Точка в противостоянии с бывшей метрополией была поставлена во время Четвертого крестового похода¹⁵³, провозглашенного папой Иннокентием¹⁵⁴, который спал и видел, как бы подчинить православную церковь. У венецианцев были свои интересы, а вечно голодное крестоносное ополчение мечтало хоть кого-нибудь обобрать. В этих обстоятельствах покорение воинственного мусульманского Египта (официально задекларированная цель похода), по ходу дела, никого не интересовало. Стало фикцией, дымовой завесой, пущенной исключительно для отвода глаз. И тем не менее тот факт, что крестовое воинство вместо Каира очутилось под стенами столицы христианского Константинополя – стопроцентная «заслуга» венецианских дипломатов. Результат кропотливого, самоотверженного труда. Это они устроили. Продумали, просчитали, реализовали.

Началось все с договора 1201 г., по которому венецианцы обязались перебросить сорокатысячную армию крестоносцев на восток. Не бесплатно, понятно, за кругленькую сумму 85 тысяч марок. Как и следовало ожидать, крестоносцы не смогли расплатиться, и их армия застряла в пункте сбора, на пустынных островах архипелага Лидо, буквально в «двух гребках» от Венеции¹⁵⁵. И ни туда ни сюда. Олигархи республики Святого Марка категорически отказались переправлять войско в кредит, а заодно прекратили его снабжение. Разбежаться воинству мешало море, это хорошо, кто плавать умел, но такие счастливчики оказались в меньшинстве. Очутившись в безвыходном положении, рыцари приняли все условия перевозчиков, а именно это от них и требовалось.

Как только на островах доели последних лошадей, котов и крыс, туда прибыл слепой венецианский дож Энрике Дандоло¹⁵⁶, личность загадочная и одновременно зловещая. На руках у дожа было предложение, отказаться от которого рыцари не могли, даже если б и захотели. Впрочем, строптивцы, вероятно, оказались в меньшинстве, уж слишком заманчивой была идея. Тем более просил-то Дандоло недорого, а барыши сулил – необыкновенные. Да и требовал сущую безделицу, рекомендовал всего лишь «слегка» подкорректировать маршрут, делов-то, чтобы вместо далекого и хорошо защищенного магометанского Каира обрушиться на слабый православный Константинополь. И плыть вдвое ближе, объяснял свою задумку Дандоло, и силы у обороняющихся не те, а богатств, разумеется, выше крыши.

Надо думать, венецианские дипломаты заранее предугадали ответ, даже лидеры и организаторы похода, включая Бонифация Монферратского, сменившего на посту скоропостижно и весьма кстати для республики Святого Марка скончавшегося амбициозного графа Тибо, племянника самого Ричарда Львиное Сердце¹⁵⁷, не питали иллюзий по части способности своего воинства сокрушить могущество Айюбидов¹⁵⁸. Для этого крестоносцев было маловато, да и уровень подготовки оставлял желать лучшего. Константинополь же – совсем другое дело, Византийская империя давно уже превратилась в тень своего былого величия. Словом, бери и грабь. Предложение Дандоло было встречено с большим энтузиазмом, еще бы, ведь столица Византии представлялась большинству нищих западноевропейских рыцарей и их челяди некоей заманчивой Голкондой.

Заодно отметим следующее: хлеб свой дипломаты республики Святого Марка однозначно ели не зря, повод к вторжению был подготовлен заранее – в распоряжении дожа оказался один из наследников византийского престола, незаконно свергнутый действующим императором-узурпатором¹⁵⁹. Кто же откажется восстановить справедливость, ведь это самое что ни на есть богоугодное дело, согласитесь.

Не тратя времени понапрасну, венецианская эскадра с крестоносным десантом на борту вышла в море (8 октября 1202 г.), а уже 15 ноября 1202 г. «христово» воинство беззастенчиво грабило богатый далматинский город Задар, долгое время успешно конкурировавший с венецианцами. Некогда Задар действительно входил в состав Восточной Римской империи, но уже два века подчинялся католическим венгерским королям. Часть его населения составляли католики, другую – православные, кого-кого, а магометан в Задаре уж точно не было, впрочем, кому была какая разница? Город был взят после кровопролитного штурма и разнесен буквально по камешку. Правда, разгневанный папа Иннокентий III отлучил участников грабежа от церкви, и его довелось задабривать богатыми дарами, взятыми, надо думать, из закромов того же Задара.

Нимало не смущенное папским отлучением (вероятно, не особенно искренним), крестоносное воинство преспокойно отправилось дальше и вскоре высадилось под стенами Константинополя. Далее все развивалось стандартно. Действующий император бежал из осажденной столицы, «в малодушии, в трусости променяв блага всего народа на личное спасение», – как записал византийский хронист Никита Хониат¹⁶⁰. Венецианцы посадили на вакантный престол своего ставленника Алексея Ангела, однако тому нечем было рассчитаться «за выполненные работы», казна оказалась пуста. Это, естественно, нисколько не устраивало венецианцев, в убыток они не работали никогда. Разъяренный Бонифаций Монферратский, по свидетельству того же Хониата, пообещал новоиспеченному императору вернуть его в ту же выгребную яму, откуда его вытащили совсем недавно.

Слово не разошлось с делом, последовала очередная осада. Весной 1204 г. после яростного штурма крестоносцы ворвались в столицу империи, начался не разгром, шабаш, которому бы позавидовали и вандалы, за шесть веков до того опустошившие Вечный город. Не уцелели ни дворцы византийской знати, ни христианские храмы, «христово воинство» выдирало золотые оклады икон, ломало кресты, набивало торбы священными сосудами. Было похищено или просто уничтожено множество бесценных памятников искусства, веками украшавших столицу Восточной Римской империи. Невероятные злодейства, которыми сопровождался грабеж, так потрясли современников, что даже в далеком Великом Новгороде летописец сделал запись об ужасающей судьбе Царя-города.

Как и следовало ожидать, при разделе почившей Византийской империи, преобразованной в Латинскую, венецианцы получили львиную долю пирога, три четверти всей добычи, как с куста. Причем поскольку венецианцы, в отличие от «крестоносных болванов», прекрасно знали и положение дел на территории поверженного противника, и ее границы, и чем где поживиться, при составлении так называемого договора «О разделе империи» они здорово облапошили рыцарей, наделив их целым рядом областей, которые Византия уже давно потеряла…

К сказанному остается добавить, что, захватывая христианскую Византию, венецианские дожи не забывали поддерживать прекрасные отношения с могущественными мусульманскими правителями, в том числе с султанами Египта.